Я тихо застонал, вспоминая золотые кудряшки Селистены. Хотелось бросить все и прямо сейчас кинуться к ней. Но что я ей скажу? Здравствуй, милая, я не загулявший Барсик, а твой законный супруг? Ну уж нет, верну себе законный облик, тогда кинусь, брошусь и все прочее.

– А тут и ты вышел, приветливый такой, обходительный. Поинтересовался, кто я, откуда, и все это время пытался понять, имею я отношение к колдовству или нет.

– Распознал тебя, что ли?

Сантана вместо ответа так на меня посмотрела, что я был вынужден дать задний ход.

– Извини, не подумавши ляпнул.

– Извиняю, – снизошла ведьма, – в следующий раз думай, прежде чем говорить. Он, конечно, силен, но и я не из последних на Руси буду.

Я еще раз извинился, и повествование продолжилось.

– А вот девчонки твои меня, похоже, раскусили, – со вздохом призналась Сантана, – не знаю как, но точно раскусили. Появились на пороге, взглянули на меня и шарахнулись как от чумной.

– Как они? – с болью в сердце проговорил я, пропуская мимо ушей признание Сантаны про ее локальный провал. Не знаю почему, но до этого момента я боялся спросить про лисят.

– Напряженные они какие-то, – поразмыслив, вынесла вердикт ведьма, – но с тобой ведут себя совершенно естественно.

Мне оставалось только скрипнуть зубами, а на столе появилось несколько глубоких царапин от непроизвольно выпущенных когтей.

– А вот Серогор с Серафимой вчера вечером покинули город. Не могу сказать, что я была бы очень рада этой парочке, но все же предпочла бы иметь их в союзниках. Ну да ничего не поделаешь, придется действовать вдвоем.

Я внимательно посмотрел на ведьму и, осторожно подбирая слова, задал вопрос, который уже давно крутился у меня на языке:

– Скажи, а почему ты мне помогаешь?

– Ты что, забыл, что взамен предложил мне трон? – лукаво ответила вопросом на вопрос Сантана.

– Да нет, дело тут не в троне, точнее, не только в троне. Ведь я же вижу, что помогаешь ты мне не за плату, а за совесть. Ты действительно хочешь, чтобы я выпутался из этой истории, причем наверняка понимаешь, что, помогая мне, рискуешь собственной головой.

Сантана налила себе еще чаю, положила в него пару ложек меду, потом резко отодвинула от себя чашку и повернулась ко мне:

– Я чересчур хорошо понимаю, что, связавшись с тобой, сделала большую глупость, и конечно же вернулась в город не из-за князя, – Сантана осеклась, тряхнула иссиня-черной косой и поправилась: – Не только из-за князя. Но знаешь, что я тебе скажу – ни капли не жалею. Я действительно устала от этой чересчур затянувшейся мести. Но в то же время я столько наворотила бед, столько зла причинила бывшей подружке, Серогору, да и простым случайным людям. Похоже, пришло время платить по счетам.

Ну что тут скажешь! Вместо ответа я от чистого сердца протянул ей лапу. От рукопожатия (или лапопожатия, кому как нравится) Сантана не уклонилась, тем самым скрепив наш и без того удачный союз.

Далее, перебивая друг друга, мы стали выстраивать линию наших дальнейших действий. Наконец общими усилиями пришли к следующему.

Просто напасть и изничтожить Азнавура, конечно, можно, но где гарантия, что в схватке не пострадает мое тело и я на всю жизнь не останусь котом? От такого варианта пришлось временно отказаться. К моей несказанной радости, оказалось, что Сантана может навести порядок с телесной неразберихой и сделать так, что каждый станет самим собой. Но для этого ей нужны четыре компонента. Я, он во мне, он без себя и хотя бы несколько секунд времени. Проще говоря, в одном месте должны оказаться Барсик, Даромир, то, что осталось от Азнавура, плюс я не должен убивать этого самозванца до тех пор, пока Сантана не сотворит свое заклинание. И если подкараулить Азнавура и остаться втроем не составляло никакого труда, то рассчитывать на то, что в этот момент он будет иметь при себе запасное, временно покинутое им тело, не приходилось. Отсюда вытекал простой вывод: нужно найти, где бывший помощник хранит самого себя, заманить его и именно там провести восстановление справедливости и раздачу слонов.

Конечно, самым загадочным во всей этой истории было таинственное «нечто», которое безуспешно пытается найти Азнавур и из-за чего, собственно, и затеялась им заварушка. Ни у меня, ни у Сантаны не оказалось хоть сколько-нибудь правдоподобной версии на этот счет. Что могло заставить явно неглупого и продвинутого колдуна пойти наперекор такой непростой семейке, как наша? Но, несомненно, это стоило того, чтобы рисковать головой. В конце концов я постараюсь не изничтожать Азнавура сразу, с наскоку, а позволю ему напоследок рассказать всю правду.

Как ни крути, но для выполнения поставленной задачи нужны были разведданные. Появление еще одной голодной старушки на подворье может насторожить Азнавура, а навыкам партизанской войны Сантана оказалась не обучена. Я тоже по своей сути был далек от совершенства, но, согласитесь, крадущийся по ночному терему кот более предпочтителен, нежели приблудная старушка.

Конечно, ведьма могла бы превратиться в белку или в мышь, но держащий ухо востро Азнавур вполне может почувствовать присутствие в доме колдовства. Непотребство же со мной сотворил он сам, и это давало надежду, что колдовскими способами он меня не заметит. Что же касается способов простых, человеческих, так я буду максимально осторожен. Даже я, не большой поклонник кошачьей братии, вынужден признать, что передвигаться коты могут совершенно бесшумно.

На том и порешили. Перед отправкой на задание пришлось подручными методами замаскировать слишком приметные крылья. Для этого в дело пошли клочья шерсти, которые обильно украсили горницу после памятной битвы с черным котом. Сантана нашла в котомке какую-то баночку и, используя ее содержимое как клей, быстренько принялась наносить шерстяной покров на крылья. Они, конечно, были недовольны таким отношением к себе, но благоразумно спорить со мной не стали.

В результате наших совместных усилий я слегка сменил масть, зато крылатая моя составляющая оказалась надежно скрыта от любопытствующих глаз. Вкупе с жутковатого вида царапинами через все лицо я преобразился из домашнего, изнеженного кота в типичного романтика уличной жизни. Сантана предложила донести меня до терема, но я гордо отказался. Тут рукой подать, был бы человеком, минут за пятнадцать дошел, а уж котом вдвое быстрее доберусь.

Ведьма пожелала мне доброго пути, и я проворно шмыгнул на улицу.

Ага, пятнадцать… А два с половиной часа не хотите?! Вот когда я был Шариком, то совершенно спокойно передвигался по городу. Кого плечом подвину, кому клыки покажу, очень даже быстро получалось. А кот? За этот небольшой переход меня дважды обкидали камнями, трижды пытались накормить, один раз порывались взять себе домой. Но это еще полбеды, больше всего меня напрягали собаки. В жизни не подумал бы, что договорюсь до такого. Тем не менее они меня напрягали!

Иду по своим делам, тихо, мирно, никого не трогаю, так чего цепляться-то? И что интересно, чем больше пес, тем спокойнее он взирал на меня с высоты собственного роста. И наоборот, маленькие и визгливые шавки ну просто шагу не давали ступить.

Я испробовал все доступные методы борьбы с этой напастью. Вначале я просто дрался – помогло, но ненадолго. Проученная с помощью когтей псина с визгом бросалась прочь, но вскоре, собрав себе подобных, догоняла меня, пытаясь поквитаться. Тогда приходилось колдовать. Втихую убедившись в отсутствии свидетелей со стороны людей, я лишил особо надоедливых мосек голоса. Хотя нет, не лишил, а всего только заменил лай на поросячий визг. Но и тут вышла промашка, на такое зрелище, как стая собак, обхрюкивающих сидящего на дереве кота, вскоре сбежалась вся округа. Пришлось проявлять чудеса ловкости и уходить по заборам и крышам.

Так я и пробирался, от забора к забору, от дерева к дереву, и всю дорогу меня сопровождал неистовый собачий лай. Пару раз я уходил от погони, но потом все равно становился объектом повышенного внимания со стороны мелкой, но скандальной собачьей братии. И это при всей важности и предполагаемой скрытности предстоящей операции.

На самых подступах к терему пришлось особенно туго. Дело было в том, что он фасадом смотрел на небольшую площадь, и поэтому полностью отсутствовала возможность добраться до намеченной цели «по верхам». Пришлось рисковать. С ближайшего дерева, убедившись, что бдительная Антипова стража перестала обращать внимание на брехливых собак, вывалил с помощью колдовства на головы моих гонителей гору костей и, воспользовавшись неразберихой, прыгнул вниз. Несмотря на пасти, забитые костями, вся свора со всех лап бросилась за мной. Наивные, кого они хотели догнать? Не прошло и пары секунд, как я пронесся мимо ошалелых стражников, врезался во что-то большое и лохматое, убедился, что это Шарик, и уже из-под него показал обидчикам розовый язык.

Конечно, верный пес совершенно растерялся от такой наглости, но, несмотря ни на что, дворняг, прорвавшихся во двор, шуганул своим могучим рыком. Мол, нечего по моему двору шастать да воздух тут сотрясать, а кота хозяйского, коли припрет, я и сам расчихвощу.

Ободренный поддержкой, я показал вслед удирающим наглецам неприличный жест правой лапой, и, окинув двор острым взглядом, стремглав бросился в собачью будку, стоящую подле парадного крыльца. Мое появление было слишком громким, и я быстро прикинул, что нужно постараться залечь на дно на некоторое время, чтобы ненароком не притянуть к своей скромной хвостатой и чуть поцарапанной персоне излишнее внимание окружающих. Конура Шарика для укрытия подходила как нельзя кстати – кто вообще может представить, что беглый кот будет прятаться под носом у собаки. Конечно, в повседневности Шарик уже давно не связывался с Барсиком, но и особой любви никогда не проявлял. По жизни у них был «худой мир», что конечно же лучше «хорошей войны».

Да, еще пару слов о самой будке, она этого заслуживает. Шарик в нашей семье еще с незапамятных времен перестал быть просто собакой, он давно был другом. В таком качестве у него конечно же было право свободного передвижения по терему. В спальне Селистены, а впоследствии в нашей общей спальне лежал красивый войлочный коврик, на котором пес и засыпал каждый вечер. Но, даже несмотря на это, он категорически запретил убирать свою старую будку. Она была для него в своем роде символом самостоятельности. И неважно, что этой самостоятельностью он особо и не пользовался, для каждого человека (а собака тоже человек!) нужно место, где можно скрыться от постороннего взгляда, расслабиться и отдохнуть вдали от суеты окружающей жизни. Шарик не переменил своих привычек даже тогда, когда в тереме появилась Золотуха, и всячески пресекал желание супруги разделить с ним жилую площадь. Мол, вернусь в терем, тогда милости просим под бочок.

Лично я своего лохматого друга прекрасно понимаю и, исходя из тех же соображений, соорудил себе рабочий кабинет. Кстати, самому псу да и его рыжей половине туда был разрешен вход без каких-либо ограничений. Меня вообще успокаивала эта парочка, развалившаяся подле моих ног.

Так вот я имел наглость ворваться в святая святых Шарика и вольготно расположиться на его подстилке. Через мгновение там же оказалась оскаленная морда пса, взгляд которого был полон праведного гнева и негодования. Шарик конечно же не признал во мне Даромира и был твердо намерен дать зарвавшемуся коту хорошую взбучку.

– Заходи, чего в дверях-то встал? – выдал я ему и фривольно подмигнул. – Извини, что без приглашения, но, как говорится, жизнь скрутила.

– Ррр!!! – искренне возмутился пес, судя по всему еще не понимая, что кот говорит с ним человеческим голосом.

Чтобы слегка остудить собачий пыл и от эмоций перейти к более конструктивному диалогу, мне пришлось что есть мочи рявкнуть на лохматого друга:

– Фу, ко мне, от меня, сидеть, лежать, рядом, кому говорю! – и лишь после того как этот гвалт совершенно немыслимых команд окончательно сбил с толку собаку, спокойным голосом закончил: – Проходи, садись, говорить будем.

Далее я подождал, пока псина протиснется в будку и, с опаской косясь на меня, скромно усядется в уголочке.

– Шарик, я, конечно, понимаю, что в это трудно поверить, но это я, Даромир.

В ответ на такое смелое заявление пес лишь повертел когтем у виска.

– Точно тебе говорю, – не сдавался я, – а тот, который в настоящее время находится в моей шкуре, на самом деле не кто иной, как Азнавур. Да, да, не перебивай меня!

Мне опять пришлось повысить голос, так как лохматый красноречиво подверг мои слова сомнению. Далее я коротко изложил всю мою историю с того момента, как мой помощничек хитростью нацепил на меня цепь-удавку.

Псина слушала не так чтобы молча и уж совсем не спокойно. Он постоянно вскакивал, рычал. (неизвестно на кого), пытался вырваться наружу (пришлось хватать его за хвост и бесцеремонно втаскивать внутрь), но, несмотря на такие вот бурные проявления негодования, все еще посматривал на меня с подозрением. Между тем рассказ подошел к концу.

– Ну что, теперь веришь, что я не тот, что Даромир, а тот, что Барсик?

Шарик пожал плечами. Мол, я тебе, конечно, верю, но…

– Ладно, пойдем с другой стороны, – кивнул я, – посмотри мне в глаза. Небезызвестная тебе ведьма узнала меня именно так.

Пес выполнил мою просьбу и долго буравил меня своим бесхитростным взглядом. Не помогло, он опять пожал плечами.

Следующие полчаса, мечась по будке (насколько это было возможно), я пересказывал этому сомневающемуся типу сцены, где действующими лицами были я и он. Тем самым я хотел доказать, что никто, кроме меня, не мог знать отдельные подробности. В результате моего выступления взгляд Шарика потеплел, а мышцы расслабились. Он уже не видел во мне врага, но и другом я ему пока не стал.

Ну а я выдохся. Я, видите ли, ему тут театр одного актера разыграл, буквально наизнанку вывернулся, а он сидит и не верит!

– Знаешь, что я сейчас с тобой сделаю? – спокойно обратился я к своему слушателю. – Я тебя укушу. Да-да, именно укушу. Помнится, когда я бегал в твоей шкуре, то мне очень даже неплохо это удавалось. Конечно, кошачья пасть по сравнению с собачьей маловата, но ты так достал меня своей недоверчивостью, что другого выхода накопившимся эмоциям я не вижу.

С этими словами, вспоминая прежний опыт, я жутко оскалился (это я считал, что жутко, а что уж было на самом деле, не знаю), как мог, зарычал (кошачья глотка для чего не слишком-то подходит) и со всей силы впился этому Фоме неверующему за лапу.

А визгу-то, визгу… Скажите на милость, какие мы нежные! Прямо не первый княжеский кобель (совершенно официальный титул Шарика), а щенок мокрогубый.

Но этот щенок-переросток перестал вопить, внимательно на меня посмотрел и… И заключил меня в свои объятия, да так, что у меня кости захрустели с характерным звуком. Такого проявления братской любви ему оказалось мало, и Шарик смачно облизал меня. Так как язык у него оказался чуть меньше совковой лопаты, можно считать, что я заодно умылся.

– Да пусти ты, монстр лохматый, – только и успел мявкнуть я, всеми лапами отбиваясь от запоздалого проявления дружеской любви.

– Рр-ре? – раздалось удивленно-взволнованное рычание за спиной.

Ну да, это оказалась Золотуха, причем настолько не вовремя, что хуже не придумаешь. Даже боюсь представить, что она подумала о законном супруге, застукав его обнимающим кота, причем мужского рода. Это уже попахивает таким извращением, что лично я не хочу иметь с ним ничего общего. Я женатый человек, отец двоих детей, колдун и к тому же боярин. Так что лучше-ка отползу в сторонку и послежу, как это Шарик будет выкручиваться. В конце концов, я вон сколько перед ним распинался, теперь его очередь поработать языком.

Так как места в будке было мало, то отношения лохматые друзья рода человеческого предпочли выяснять на свежем воздухе. Ох и страсти кипели на моих глазах! Тут было все: ревность, необоснованные обвинения, задетое самолюбие, лапоприкладство и, разумеется, слезы. Наконец здравый смысл победил, Золотуха повинилась за нелепые подозрения, и вся наша странная компания собралась на совещание в многострадальной будке Шарика. Троим нам там было необычайно тесно, и свои соображения я излагал, стоя практически на головах барбосов. Ничего, это даже полезно для сплачивания наших рядов.

Когда из собачьей будки на волю выбрались три лохматые тени, уже начало смеркаться. Теперь это был не мститель-одиночка, а слаженный диверсионно-разведывательный отряд. Так уж получилось, что в такой вот щекотливой ситуации в тереме я смог положиться только на лохматых его обитателей. Почему, спросите вы? А на кого еще? Кто поверит, что я – это не я, а побитый жизнью Барсик? Как я ни старался хоть в мыслях завербовать себе союзников, но так ни к чему и не пришел. Что говорить об остальных, если даже Сима не признала в Даромире подмены.

Честно говоря, очень хотелось плюнуть на все, рвануть со всех лап в терем, найти Селистену и прыгнуть ей на грудь. Возможно, она даже не сразу меня пришибет, а позволит высказаться, но вся эта процедура будет весьма шумной и чувствительной. Рассчитывать при таком раскладе на внезапность не приходится, а ведь это практически единственный мой козырь, заботливо сберегаемый для предстоящей встречи с Азнавуром.

Еще можно было попытаться подкараулить Селистену вне терема и пообщаться на нейтральной территории, но на воплощение этого плана нужно довольно много времени плюс везение. И если с последним у меня все в порядке, то первого явно не хватало. В любой момент мой противник может добиться намеченной цели и исчезнуть из города, а с ним, соответственно, исчезнет перспектива расставить все по своим местам.

Как бы то ни было, но решение принято, действуем утвержденным составом. Барсик уже не один, нас четверо! Я – координатор, руководитель и организатор нашего маленького отряда, а заодно его боевая часть. Сантана– спец по мудреному иноземному колдовству и наипервейший специалист по интригам и каверзам. Шарик на пару с Золотухой – группа прикрытия.

Вот с этой группой мы и пошли на дело. Передвигались по заранее отработанной схеме. Впереди Шарик, шагах в пяти позади – Золотуха, я, соответственно, в тех же пяти шагах, но под ней. А что, замечательное место! Тепло, мягко, а главное, надежно. После многочисленных родов (Шарик-проказник!) Золотуха раздобрела, и под ее масштабными габаритами я чувствовал себя в абсолютной безопасности. А густая рыжая шерсть, спускавшаяся чуть не до земли, скрывала меня от посторонних глаз. Колокольчик опасности не переставая позвякивал в моей голове, с тех пор как я приблизился к терему, и на этот звук я уже перестал обращать внимание. Я и так прекрасно осознавал, что рискую жизнью, так чего лишний раз на это отвлекаться.

Задача, поставленная мною перед собаками, была максимально понятна – нужно отыскать то, что осталось от старого Азнавура. Как? Честно говоря, не знаю. Я надеялся на свою удачу, проницательность Золотухи и удивительный нюх Шарика. Но даже такой замечательный набор не давал нам надежды на простую прогулку на сон грядущий. Сами понимаете, глупо рассчитывать на то, что за дверкой какой-либо кладовки или чулана мы обнаружим неживого, но и не мертвого Азнавура лежащим на полочке. Скорее всего, противник применил колдовство и упрятал свой истинный облик в какой-либо предмет. Он должен быть небольшим, находиться всегда под рукой и не привлекать к себе внимание окружающих. Именно поэтому на инструктаже, который проводился мною в будке, я попросил ребят больше довериться чутью, нежели глазам.

От идей осмотреть подворье я отказался сразу. Трудно представить, что колдун спрячет самого себя где-нибудь в конюшне или, скажем, в бане. Он слишком дорожит своим истинным обликом, чтобы оставить его без присмотра. Необходимый нам предмет наверняка скрыт в тереме, причем, скорее всего, в рабочем кабинете или спальне. В местах, где посторонние люди не появляются.

Однако для очистки совести мы решили начать осмотр дома с первого этажа. Это была вотчина Кузьминичны, тут находились кухня, кладовые и прочие хозяйственные помещения. Время уже было позднее, с ужином давно покончили, все слуги отпущены, стало быть, мешать нам особо некому. Шарик толкнул лапой входную дверь, и мы с Золотухой последовали за ним.

Как же было больно и, главное, обидно вступить в свой собственный дом не хозяином, а крылатым котом сомнительной внешности и с расцарапанной мор… с расцарапанным лицом. Однако давать волю нахлынувшим чувствам я не собирался. Вот покончу с этим делом, тогда и пожалею себя со всей прилежностью. А пока берегись, Азнавур, твоя смерть уже ступила на мягких лапах на тропу войны. Так же тихо и незаметно она подберется к тебе на расстояние удара, осторожно похлопает по плечу и скажет ласково: «Пора, Азнавурушка, пора, погань импортная, загостился ты на этом свете, пора и честь знать».

От этой мысли мне стало тепло и приятно. Я так и представил, как поднимаю посох, читаю заклинание…

– Ай, больно же!

Видимо замечтавшись, я сбился с ритма и в тот момент, когда Золотуха остановилась, как ни в чем не бывало продолжил движение. Остановила рыжая меня очень просто, но совершенно негуманно – цапнула за хвост.

Спустя мгновение подле нас уже оказался Шарик и с размаху залепил мне затрещину. Под действием такого мощного аргумента и в связи с разницей в весе я словно мячик отлетел назад, под пузо Золотухи. Я уже хотел было выбраться оттуда и высказать все, что думаю о подобном отношении к котам вообще и ко мне в частности, но Золотуха просто легла на пол, придавив меня всей своей массой. И мне уже было не до выяснения отношений, все силы я бросил на то, чтобы не оказаться раздавленным.

– Вроде кричал кто? – раздался голос Фрола прямо надо мной.

– Показалось, – вторил ему голос брата, – нет тут никого, кроме собак.

– Ну на нет и суда нет, – охотно согласился ратник, и братья прошествовали мимо, ворча себе под нос что-то насчет неугомонного Даромира и мании преследования.

Как только голоса смолкли, Золотуха поднялась и даже помогла отлепить от пола то, что от меня осталось. Некоторое время понадобилось, чтобы восстановить дыхание, и уже после этого я от души поблагодарил своих лохматых друзей. Обошлись они со мной, конечно, грубо, но эффективно. Ребята были совершенно правы: показываться на глаза ратникам мне не стоило, до поры до времени меня вообще никто не должен видеть. Весть о пропавшем и неожиданном вернувшемся Барсике могла долететь и до ушей Азнавура.

Шарик с Золотухой выслушали извинения, милостиво меня простили, я клятвенно заверил их, что сладкие планы мести буду строить в другом, более безопасном месте, и мы приступили к делу.

Со всей тщательностью мы обыскали, обнюхали, облизнули чуть ли не каждый уголок на первом этаже, но так ничего подозрительного и не обнаружили. Нужно было двигаться дальше. Наш лохматый авангард лукаво подмигнул мне и в три прыжка преодолел лестничный пролет. Мы с Золотухой по понятным причинам двигались значительно медленнее. Как ни странно, но у меня появилась возможность осмотреться. А что еще остается, если передвигаешься со скоростью беременной черепахи, а строить планы праведной мести запрещено.

Осторожно выглядывая из-под Золотухи, я смог оценить произошедшие с моим домом изменения. Во-первых, тихо. При мне никогда не стояло такой ненормальной тишины. Согласитесь, в доме, где живут две маленькие колдуньи, это совершенно противоестественно. Сейчас еще не поздно, самое время для последней шалости на сон грядущий.

Во-вторых, в тереме сделан глобальный ремонт, и это меня не радовало. Нет, конечно, после того как тут порезвились мои детишки, он был просто необходим, но… Исчез какой-то необъяснимый дух того, старого дома. Своеобразное ощущение живших здесь нескольких поколений, ощущение чего-то большего, чем просто крыша над головой. Это дух семьи, накапливается он годами и начисто отсутствует в новых стенах. Вот как сейчас, когда взяли терем-теремок и разобрали по бревнышку, а уже потом восстановили в былом виде.

Говорила мне Сима, лирические послабления можно давать себе только в том случае, когда абсолютно уверен, что никто ими не воспользуется и не вцепится тебе в глотку. Дух, семья, бревнышки… Пока я предавался сладким рассуждениям, оказалось, что мы добрались до моего, тьфу, то есть уже не моего кабинета. И как только передовая часть нашего отряда поравнялась с дверью, та резко отворилась. Золотуха тут же рухнула, тем самым уже во второй раз немилосердно прижав меня к дубовому и давно не метенному (безобразие!) полу. На пороге стоял не кто иной, как… Даромир, белый колдун, боярин, муж, воспитатель, отец и еще куча титулов и заслуг, с той лишь помаркой, что под его (или моей, кому как будет угодно) личиной, скрывалась совсем другая личность.

Эта бледная личность стояла с посохом на изготовку (заметьте, моим посохом!), направленным в грудь Шарика. Одно мгновение – и с его конца сорвется убийственное заклинание, оно так и искрилось на серебряном набалдашнике. Пес замер, всем своим невозмутимым видом отражая пронзительный взгляд Азнавура.

Воспользовавшись паузой, несмотря на всю придавленость, я осторожно раздвинул рыжую шерсть (она постоянно лезла мне в глаза) и вытянул лапу. Конечно, посоха у меня нет, но и без него я чего-то стою и безучастно смотреть, как убивают моего друга, не собираюсь. Конечно, жалко портить свое собственное тело, но тут уж ничего не поделаешь. Не разбивши яйца, не приготовишь яичницы, не раскрывши улья, не приготовишь медовуху.

– Нет, это не ты, – раздался мой собственный голос, – у того глаза наглые.

Е-мое, да что это они все поклеп на мои глаза наводят! И никакие они не наглые, а очень даже честные, ясные и голубые.

Мой бывший помощник опустил руку и вздохнул с облегчением. В то же мгновение Золотуха сменила позу, надежно укрыв меня своей густой шерстью. Конфликт не исчерпан, он просто отложен до лучших времен.

– Извини, показалось, – попытался снять напряжение псевдо-Даромир и с плохо скрываемым раздражением потрепал пса по загривку.

Пес осторожно махнул хвостом, но с места не сдвинулся.

– Извини, говорю, – тем же тоном продолжил Азнавур, – сам знаешь, расслабляться в нашей жизни нельзя. Сам-то ты куда направлялся?

На этот раз хвостом Шарик завилял активнее. Момент нерешительности длился не больше мгновения. По его окончании пес показательно зевнул, и слегка отстранив стоявшего в проходе Азнавура, нагло вошел в кабинет. Конечно, мне из коридора видно не было, но, судя по характерному грохоту, он разлегся на своем законном коврике.

А вот это по мне, наглеть так наглеть! Я что есть силы двинул локтем в живот Золотухи, настойчиво предлагая последовать примеру ее супруга. Рыжая была явно не настроена рисковать и не сдвинулась с места. Пришлось двинуть ее еще разок, и посильнее. Золотуха что-то недовольно пробормотала, но была вынуждена сдать свои позиции. Поднимались мы синхронно, и, судя по безразличному взгляду, которым наградил нас Азнавур, довольно удачно. Так же без проблем мы прошествовали в кабинет, и улеглись подле застолбившего место Шарика. Хозяин кабинета (к сожалению, этим человеком был в данный момент не я) был явно раздосадован таким поворотом, тем не менее вслух возражать не решился. Как-никак он косил под меня, а я обожал общество лохматой парочки.

Азнавур нервно прошелся по кабинету и еще раз внимательно посмотрел на Шарика. Тот ответил лучезарной улыбкой, виляющим хвостом и совершенно невинным выражением лохматой физиономии. Похоже, после этого пес полностью реабилитировался в глазах хозяина и необоснованные подозрения были с него сняты. Во всяком случае, колдун перестал на него пялиться.

Он, конечно, чувствовал что-то неладное, но никак не мог отыскать причину своего беспокойства. Представляю, как бы он удивился, если бы узнал, что эта самая причина находится буквально под его носом и нагло таращится на него сквозь рыжую шерсть. Эх, до чего позиция удачная, так бы и шарахнул эту пакость чем-нибудь серьезным, ан нельзя, себя, любимого, попорчу. Ну ничего, будет и на моей улице праздник, еще шарахну.

Моя потенциальная мишень никак не хотела успокаиваться, не выпуская посох из напряженных рук, выглянула в коридор и, только убедившись в его совершенной пустоте, вернулась в кабинет. Поволнуйся-поволнуйся, и тебе полезно, и мне приятно. Пара таких вечеров, и руки начнут дрожать, сон пропадет, глаза станут красными, взгляд размытым, движения неуверенными – красота, да и только! Я уже давно для себя решил, что в отношениях с негодяями великодушие абсолютно лишний атрибут. В некоторых случаях оно даже может оказаться вредным, ибо дает шанс злу остаться безнаказанным. Не волнуйся, Азнавурчик, без соответствующего наказания тебе не уйти, я уж постараюсь воздать тебе по заслугам.

Подбодренный видом дерганого врага, несколько запоздало я предпринял попытку осмотреться из своей лохматой засады. Стараясь не шевелиться, я окинул взором некогда самое уютное место в тереме и чуть было не взвыл от возмущения. Да он же тут все переделал! Где, спрашиваю я вас, диван, кресла? Где удобный маленький столик? Вместо них красовался огромный дубовый столище и две массивные лавки. Из моей мебели остался только комодик, на котором – о ужас! – отсутствовала моя любимая коллекция кубков. Вместо благородной посуды там лежала стопка пергаментов. Это как же я мог докатиться до такого? Как мои домочадцы могли поверить, что я променяю любимое кресло на жесткую скамью, а кубки на какие-то бумажки? Все, я обиделся! Вот верну себе свой собственный облик и выскажу все, что о них думаю.

Не догадываясь о том, какую волну возмущения он вызвал в моей душе, Азнавур уселся за стол и подвинул к себе большой серый пергамент. Из моего положения видно было плохо, но, кажется, это была схема. Кружочки, квадратики, стрелочки. Не мог не радовать тот факт, что большинство из них были варварски зачеркнуты, словно делалось это в момент ярости.

– Даромирушка, касатик, вот тебе чай твой любимый, липовый, – послышался до противности сладенький голос Кузьминичны. Старая нянька прошмыгнула с подносом в дверь и принялась бойко выставлять на стол его содержимое, – как ты любишь, хлеб с тыквенными семечками, мед и варенье.