Слушала Сантана молча, изредка уточняя некоторые детали. Время от времени хмурилась, иногда улыбалась. Один раз даже засмеялась, когда я рассказал, кто именно послужил первопричиной возникновения Добровольной лесной дружины.

– А я-то думала: что это косоглазые прямо с ума посходили? Носятся по лесу как угорелые, тренируются, зубы об камни обтачивают. И хищников то там, то здесь метелят почем зря. Волков уже приструнили, того гляди, за медведей примутся. Но справедливости ради нужно сказать, что порядка в лесу с их дружиной стало больше.

– Конечно, с таким наставником, как я, они далеко пойдут, – скромно заметил я, и продолжил рассказывать о моих похождениях дальше, благо их осталось не много.

Наконец повествование подошло к логическому концу.

– Вот тогда я и решил забраться в дом и немного перекусить, – вздохнул я и скромно подвинул пустое блюдце лапой. В нынешнем состоянии самому пользоваться самоваром было затруднительно.

Сантана наполнила его до краев и, глядя на то, как я лакаю чай, спросила:

– Скажи, а почему Азнавур превратил тебя именно в кота?

– Думаю, чтобы уязвить меня посильнее, – поразмыслив, признался я. – Все знают, что я к кошачьей братии отношусь, мягко говоря, прохладно. Лично для меня всегда были ближе собаки, вот он меня и подковырнул. К тому же коту проще сгинуть в дремучих лесах, а именно на это он и рассчитывает. Не скрою, если бы не крылья, которые остались при мне, и небольшое, но очень своевременное чудо в виде длинноухих дружинников, его расчет был бы верен, я не протянул бы тут и дня.

– А как тебе сейчас, кошачья шкура не жмет? – съязвила Сантана.

– Как ни странно, я к ней уже привык, – пожал я плечами, – и потом, какая разница, какой шкуры лишиться, собачьей или кошачьей? Результат один и тот же.

Второй вопрос оказался посерьезней первого.

– Скажи, а что именно ищет Азнавур, что ему вообще нужно от твоего семейства?

– Не знаю, – признался я, – даже несмотря на то что он говорил со мной как с завершившим свой жизненный путь, этого он мне не рассказал.

Сантана долго смотрела на меня, пытаясь понять, не вру ли я. Наконец убедившись в том, что я ничего от нее не утаил, задала последний, но самый животрепещущий вопрос:

– И какие у тебя дальнейшие планы?

Так как я его задавал себе практически ежедневно, ответ последовал мгновенно:

– Вернуться в город, восстановить колдовские способности и оторвать Азнавуру голову.

– С первым и вторым все более или менее ясно, а вот с Азнавуровой головой… – протянула ведьма.

– Погоди, ты что, сомневаешься в моих возможностях? – взвился я, полный праведного гнева. – Или его жалеешь?

– Да не сомневаюсь я и уж тем более не жалею, успокойся, – отмахнулась от меня компаньонка. – В честном бою ты наверняка его победишь. А вот в том, что этот самый бой будет честным, сомневаюсь, причем очень сильно. Насколько я смогла понять, в вопросах колдовской чести он не шибко щепетилен.

– Пожалуй, ты права, – вынужден был признать я.

– К тому же голову ты оторвешь не ему, а самому себе и до конца жизни будешь бегать на четырех лапах, ловить мышей и пить молоко из блюдца, – добила меня Сантана. – Ты забыл, что он до сих пор в твоем теле?

Опять ведьма была права, даже возразить нечего. Однако сомнений в моей голове было предостаточно, о чем я тут же ей поведал. Для начала я высказал сомнение, что Азнавур вообще еще в городе.

– Там он, – отрезала Сантана. – Дело у него в твоем тереме, пока не добьется своего, ни за что не уйдет.

– Почему ты так уверена? – удивился я. – Может, он нашел, что хотел, и уже давно покинул Кипеж-град.

– Если бы это было так, то он наверняка захотел бы вернуть себе свой собственный облик. Стало быть, твое тело ему было бы уже не нужно и он наверняка уничтожил бы его. И хотя я не сильна в черном колдовстве, но со всей ответственностью могу сказать, что такое событие не заметить ты бы не смог, даже находясь на. большом расстоянии. Как ни крути, но оно до сих пор часть тебя.

– Согласен. – Мне опять пришлось сдаться под напором железной логики. – И что же делать?

– Да ты же все правильно говорил: вернуться в город, восстановить колдовскую силу, а потом на месте разберемся. Кстати о силе…

С этими словами Сантана подошла ко мне и принялась внимательно рассматривать коварный подарочек Азнавура. Удавка от пристального внимания заволновалась и еле заметно затянулась, словно предупреждая меня о последствиях.

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь? – осторожно поинтересовался я.

Ответа не последовало. Сантана продолжала осмотр ошейника, а мне ничего не оставалось, как замереть и, стараясь не дышать, ждать разрешения проблемы.

Наконец ведьма презрительно хмыкнула и, не говоря ни слова, вышла в сени. Оттуда раздался характерный грохот и глухая ругань. Вернулась Сантана с металлическими щипцами, отдаленно напоминающими столярные клещи. Более неподходящую вещь в руках бывшей и будущей княгини вообразить было сложно. Тем не менее женщина решительно подошла ко мне и, не обращая внимания на мои слабые протесты, замкнула их на удавке. Раздался характерный звук рвущегося металла.

– Понты, сплошные понты, – хмыкнула Сантана, отправляя перекушенную удавку в помойное ведро. – Вот оно, хваленое иноземное колдовство! На любое колдовское воздействие стояла крепчайшая защита, а простые кусачки они и не учли.

– А если бы они учли и это? – на минуту предположил я, смахивая лапой со лба капли пота.

– Да ладно, не капризничай, – отмахнулась ведьма, – ты столько раз за последнее время был на волосок от смерти, что мог бы уже привыкнуть.

Мне оставалось только развести лапами, я и вправду стал привыкать к обществу пожилой дамы со скромным именем Смерть.

Момент торжественного отбытия в Кипеж-град решили отложить на завтра. Во-первых, вся эта история порядком меня измотала и я настоял на заслуженном отдыхе, а во-вторых, Сантана должна была собраться. Собирала она конечно же не горшки с ложками и прочий скарб, а заготовленные травы, зелья и другие составляющие ведьминского мастерства. Это нам, колдунам, проще– посох в руки взял, и готов, им же приходится иметь под рукой множество ингредиентов. Зато и колдовство у них особое, близкое силам природы, нам, колдунам, практически недоступное.

Кстати о посохе. Как только Сантана вернула мне возможность колдовать, я ощутил, насколько мне его не хватает. Когда же я вспомнил, у кого в руках он сейчас находится, стало совсем грустно. Развеялся я тогда лишь, когда в качестве проверки с помощью боевого заклинания превратил могучую сосну, растущую неподалеку, в обугленный пенек. Что ж, не так уж и плохо, но если бы у меня в руках был посох, то и пенька бы не осталось. Больше колдовскую силу я тратить не стал и, выслушав наставление Сантаны о бережном отношении к природе, заснул сном праведника прямо на широком подоконнике.

Проснулись с последними филинами, эти ребята как раз переставали «ухать» на рассвете. Сантана наскоро собрала на стол, и, плотно перекусив, мы были готовы выступать. Однако, глядя на то, как старательно прилаживает котомку бывшая подружка моей кормилицы, я недовольно забеспокоился.

– Я не понял, ты что, собираешься пешком в город идти?

– Да, – отозвалась Сантана, старательно пряча глаза.

– Нормально, мы будем в городе как раз к первому снегу. Умнее ничего не могла придумать?

– Не хами, – вяло огрызнулась ведьма. – Так уж к первому… Какие у тебя предложения?

– Мое предложение простое – доставай помело, и нечего тут своим застарелым комплексам потворствовать.

Тут, наверное, стоит пояснить. Еще до того как меня отправили в «Кедровый скит» и я жил у Серафимы на заимке, стал замечать, что ведьма стесняется пользоваться на людях своим помелом. Возьмет его по-тихому, заберется подальше от дома, тогда пожалуйста, а чтобы на моих глазах – никогда. Настало время, и я задал своей кормилице простой вопрос: зачем эта нелепая игра в прятки? Сима долго отнекивалась, сопротивлялась, но уже тогда так просто от меня было не отделаться. Наконец она призналась, что жутко стесняется летать на помеле. Мол, в народе давно сложилось мнение, что на нем летают только старые ведьмы. Что она, мол, ощущает себя молодой и не хочет ловить на себе косые взгляды. С моей точки зрения, бред полнейший.

Стало быть, этой напасти подвержена не только Симочка, но и ее бывшая подружка. Хорошо еще, что я оказался знаком с проблемой, а то так и потопали бы до города. Не знаю, как у нее, но у меня лапы не казенные, да и крылья тоже.

– Знаешь… – начала увиливать Сантана.

– Все знаю, – кивнул я, – вынимай – и полетели.

– Но это неэстетично…

– Эстетично.

– Меня помело старит.

– Я закрою глаза.

– Но у меня давно не было летной практики, – сыпала аргументами ведьма.

– Ага, так я тебе и поверил. На столе свежее молоко, сыр, творог, хлеб, а никакого подсобного хозяйства я что-то не наблюдаю. Наверняка не далее как вчера за снедью летала.

– Но…

– Нет! – отрезал я. – В конце концов, это смешно.

На лице Сантаны нарисовались такие страдания пополам с сомнениями, что я невольно пожалел ее. Но давать послабление не собирался. Из-за ее мутных комплексов терять на дорогу столько времени я не собирался.

– Или мы летим вместе на помеле, или я отправляюсь в город один, – подвел я итог дискуссии, и спустя несколько секунд из чулана было извлечено ведьмино транспортное средство.

– Так бы сразу, – буркнул я, и тут же схлопотал этим самым средством по той части тела, откуда у меня рос хвост.

Было, конечно, не больно, но обидно. Вот почему я занял место на метле позади хозяйки с гордо поднятой головой и в гробовом молчании. Вот так и буду молчать всю дорогу, пусть ей будет стыдно!

Сантана резко набрала высоту, и чтобы не упасть, я был просто вынужден обнять ее за талию своими лапами. Соответственно из-за малого роста Барсика я оказался в обнимку скорее не с талией, а с местом пониже. Знакомые до глубины души слова пришли в голову сами собой. Ветер что есть силы свистел у меня в ушах, и я мог не бояться, что возница меня услышит.

Тонкий шрам на прекрасной…

Услышала… И заложила такой вираж, что удержаться на метле я смог, только выпустив когти и уцепившись за нее покрепче. В конце концов, она сама виновата, и незачем было так орать. И идти на вынужденную посадку тоже не следовало, и уж тем более было лишним говорить мне столько обидных слов. Ведь знала же, что мы, коты, существа нервные и можем обидеться на сравнение нашей шкуры с ковриком для ног и тем более с половой тряпкой.

Я ушел, она догнала, я гордо отвернулся, она попросила прощения, я назвал ее истеричкой, она пустила в ход помело, я когти… В конце концов мы помирились и, обговорив некоторые правила совместного перемещения по воздуху, продолжили свой путь.

Помелом Сантана управляла виртуозно, скорость оно развивало приличную, спали мы мало, так что уже через пару дней на горизонте показались башни Кипеж-града. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, мы были вынуждены пойти на посадку. В связи с тем, что моя попутчица до сих пор официально числилась в розыске, а крылатых котов отродясь в городе не водилось, нам пришлось маскироваться.

Со мной оказалось все просто: не обращая внимания на бурные проявления возмущения, я залез в ее котомку и, потеснив колдовские снадобья, удобно устроился на дне. Снаружи торчала одна голова, а она у меня была совершенно обычная, выполненная по классическим кошачьим стандартам. Ведьма продолжала возмущаться, а мне оставалось лишь устало заметить, что слово «котомка» пошло от слова «кот» и никуда я отсюда не вылезу, я замаскировался, теперь ее очередь.

Как я и предполагал, с Сантаной возникли сложности, подобные истории с помелом. В колдовском мире каждому известно, что любая, даже самая юная ведьма становится неузнаваемой под личиной старухи. Одно простое заклинание – и даже мать родная тебя не узнает. Другие превращения им давались значительно хуже.

Так моя новая компаньонка категорически отказалась накладывать на себя такую личину. Мы долго ругались, спорили до хрипоты, и наконец она сдалась и, взяв с меня честное слово, что я никогда не расскажу князю Бодуну, в каком виде она вернулась в город, сотворила заклинание. Старушенция из Сантаны получилась мировая. Глядя на божьего одуванчика, который, кряхтя и жалуясь на судьбу, засеменил по дороге с котомкой за спиной (и со мной, конечно), я невольно заулыбался. С моей точки зрения, нынешний ее облик лишь подчеркивал скрытую от глаз красоту.

Расстояние до городских ворот неуклонно сокращалось, а я, посасывая корень валерианы (так, попался под лапу в ведьминых запасах), думал о превратностях судьбы. Сказал бы мне кто еще месяц назад, что окажусь с Сантаной в одной связке, в лучшем случае послал бы его подальше. Что уж тут, никогда не говори «никогда». Как ни странно, с бывшей противницей мне было на удивление легко общаться. Будто бы не она заманила меня в ловушку и держала в темнице, не она натравила на нас топлят и донных водяных, не она подстроила нападение Демьяна со своими головорезами. С тех пор много воды утекло, и сейчас все эти события воспринимались как забавные приключения. Ощущение усиливалось еще и тем, что я знал, что именно толкало Сантану на все эти поступки.

Что было, то прошло. Когда-то давно ведьма строила мне козни, а сейчас она тащит меня на своих плечах и вообще кровно заинтересована в исходе нашего дела. Ей, конечно, будет значительно приятнее вернуться во дворец в сопровождении элегантного, хорошо воспитанного и не менее хорошо одетого боярина (если вы не поняли, то речь обо мне), а не под руку с крылатым Барсиком.

Вот и ворота остались позади. Выждав, когда рядом не окажется нечаянных свидетелей, я поинтересовался у бывшей и будущей княгини:

– Бабуля, я дико извиняюсь, но куда, собственно, мы отправляемся?

На этот раз реакция меня не подвела, я резко нагнулся, и хлесткая затрещина не нашла своего адресата.

– И нечего так нервничать, – из глубины котомки хмыкнул я, – просто я называю вещи своими именами. Тем не менее вопрос остается в силе: куда путь держим?

Вместо ответа ведьма что-то забурчала себе под нос и затянула котомку. Ну и ладно, не хочешь – не говори. Мне пока есть чем заняться, никогда не думал, что корень валерианы может быть таким вкусным…

Удивительное дело, медовуху не пил, а лапой пошевелить лень и петь отчего-то хочется.

– Вы слыхали, как поют коты? – замурлыкал я себе под нос пришедший в голову мотив. – Нет, не те коты, не полевые!

Наверное, это нервы. Чем у нас нервы лечат? Правильно, валерьянкой. По-моему, оставался еще один корешок. Нет? Странно, когда это я успел все съесть? Ну и ладно, все равно мы пришли. Интересно, куда это меня затащила Сантана?

Вытряхнули меня из котомки совершенно бесцеремонно. Я хотел было возмутиться, но только глупо захихикал и развалился на столе. Оказалось, именно туда поставили средство моего передвижения.

– Где ты умудрился так нализаться? – взвилась Сантана, глядя на мои тщетные попытки подняться.

– Санти, ты чего, белены объелась? – удивился я, с трудом фокусируя зрение на говорливой напарнице. – Ты же меня знаешь, на службе ни капли! У нас же с тобой дело важное в городе, ты что, забыла?

– Да я-то помню, а вот ты, похоже, забыл. Говори, что пил и где прятал? И не называй меня Санти!

– Пил воду, – пожал я плечами, – между прочим, из твоей фляги.

– Тогда что ел? – не отставала от меня ведьма.

– Да так, попались какие-то корешки, – протянул я, – по-моему, валерьяны.

Обреченно застонав, бывшая подружка моей кормилицы опустилась на лавку.

– Тогда все понятно, – протянула она, – ты же кот!

– Ну и?

– Забыл, как коты с валерьянки шалеют?

Опа, действительно забыл. То-то она мне так понравилась. Впрочем, не особо я и ошалел, просто спать хочется и… петь. Пока не понял, чего больше. Наверное, все-таки спать.

– Слышь, Санти, ты того, извини, – сквозь обильную зевоту обратился я к Сантане. – Я действительно не ожидал, что так получится.

Ведьма еще долго ворчала про недалеких котов, про далеких колдунов, про нас всех вместе и по отдельности. Ни к селу ни к городу вспомнила медовуху и уж совсем некстати обозвала ее злом. Наконец она поняла, что меня сейчас лучше оставить в покое, и махнула на меня рукой, причем как в прямом, так и в переносном смысле. Честно говоря, мне только этого и нужно было.

Уже сквозь полуопущенные веки я наблюдал, как Сан-тана опять стала премилой бабушкой и собралась уходить.

– Ладно, леший с тобой, котище загулявший, отсыпайся пока, а я пойду погляжу, что у тебя в тереме делается, – бросила мне Сантана.

– Будет исполнено! – собрав последние силы в кулак, отозвался я. – Один только вопрос на посошок. Где мы, а?

На лице ведьмы красовался довольно широкий спектр эмоций – и такой же словарный запас на языке. Причем слова, готовые сорваться с языка, были сплошь ругательными.

– Не трать зря время, я и так о себе все знаю, – остановил я ее, – так где?

К чести Сантаны, она взяла себя в руки и, сделав несколько глубоких вдохов и таких же выдохов, почти спокойным голосом ответила мне:

– Это мой собственный дом. Еще будучи княгиней, купила на всякий случай. Вот видишь, пригодился.

– И за все это время с ним ничего не сталось? – сквозь сон спросил я и уже во сне понял, насколько глупый вопрос я задал. Ведь для ведьмы ничего не стоило наложить на свою недвижимость несложное заклинание, после чего любой, даже самый лихой люд будет обходить его стороной. Хлопнула дверь, а я провалился в густой, липкий сон.

Проснулся я оттого, что меня кто-то нюхал. Нет, я, конечно, не ханжа, но мне это не понравилось. Впрочем, колокольчик опасности молчал, и, перед тем как окончательно проснуться, я позволил себе сладко потянуться до хруста в лапах (особенно задних) и уже после этого открыл глаза.

Напротив меня, на расстоянии вытянутой лапы, вольготно расположился представитель кошачьего племени рыжей масти. Приглядевшись, я понял, что разбудила меня скорее кошка, нежели кот. Сами понимаете, я человек воспитанный и так сразу, при первой же встрече, не могу бесцеремонно разглядывать собрата (хоть и временного) на предмет установления пола.

– Муррр, – сказал кот, и я точно понял, что передо мной кошка. Только она может сказать «мур» так проникновенно. Тут была и ласка, и интерес, и отчетливый аванс на будущее.

– Типа мур, – отозвался я. – Слушай, дамочка, ты со мной зря теряешь время. Во-первых, я женат, во-вторых, не люблю кошек, а в-третьих, сам покрылся шерстью против своей воли.

– Мур? – удивилась кошка.

– Да, так уж получилось, – пожал я плечами, – а это тело нашего Барсика. Ежели он тебе понравился, то так уж и быть, как только верну себе свое истинное обличье, намекну ему на возможность встречи с тобой. Только заранее хочу предупредить, что характер у него вредный, а аппетит неуемный. Видишь, как растолстел? И это при всем при том, что я его уже который день по тайге гоняю и кормлю впроголодь.

Похоже, мои слова прошли совершенно впустую. Во всяком случае, вместо того чтобы понятливо мяукнуть и корректно удалиться на внушительное расстояние, она самым восхитите… тьфу, ну конечно же самым возмутительным образом сладко изогнулась и разлеглась прямо передо мной в совершенно распущенной позе.

– Киса, это дохлый номер, я же тебе говорю, что к кошкам отношусь прохладно, к тому же даже сейчас я больше Даромир, нежели Барсик.

Мало того что не поняла, так еще принялась кататься по всему столу, грациозно играя с собственным хвостом.

Какая все же гибкая спинка у этой чертовки! Надо признать, что сложена эта рыжая бестия великолепно даже для кошки. Ох и везет же мне на рыжий цвет волос. Селистена, Золотуха, теперь эта очаровательная развратница. Правда, по известным причинам как женщина меня интересовала только первая.

– Предупреждаю, я просто так не дамся, – хмуро предупредил я, когда обнаружил, что она стала перемещаться все ближе и ближе ко мне, – да за такие дела мне потом Селистена голову оторвет, и будет абсолютно права.

– Мур-мурыш! – безапелляционно ответила кошка. Причем глаза ее светились таким выразительным светом, что я невольно стал озираться по сторонам в поисках путей отступления или даже бегства. Да как она не поймет, что я не могу ответить на ее ухаживания, как мужчина не могу! В конце концов, вспомним о супружеской верности, я же как-никак женат, вон и кольцо имеется.

Я уже собирался было дать постыдного стрекача, как за моей спиной раздался полный возмущения вопль. Как смогло идентифицировать мое ухо, этот жуткий звук мог издать только представитель кошачьего племени.

Поначалу я даже обрадовался, ведь третий, как известно, лишний, и в его присутствии распутная рыжуха наверняка оставит свои коварные планы моего соблазнения. Однако после того как моя новая знакомая шарахнулась от меня, словно Барсик от моих лисят, и уже вдали приняла совершенно целомудренный вид, меня посетило смутное беспокойство. Оно еще более окрепло, когда, обернувшись, я чуть ли не нос к носу столкнулся с черным котищей. Его глаза горели праведным гневом, а когти уже покинули свое убежище и нетерпеливо впились в доски стола. Наш третий лишний принадлежал, несомненно, дворовой касте, а порванное ухо и многочисленные шрамы на физиономии придавали ему типичный разбойничий вид. Колокольчик опасности торопливо наращивал амплитуду и вовсю заголосил в голове.

– Давайте поговорим как мужчина с мужчиной, – начал я переговоры, – вы, наверное, неправильно все поняли, дело в том, что между мной и этой очаровательной кисой просто не могло быть ничего общего.

По-моему, он меня не очень-то понимает, вон как зашипел. Он еще не знает, с кем связался, я тебе не Барсик какой, а Даромир. Сейчас как возьму превращу в мышку и преподнесу в качестве подарка твоей же рыжей пассии. Что-то мне подсказывает, что брезговать она не станет и слопает бывшего ухажера за милую душу. А в том, что на меня шипит именно ухажер, я уже не сомневался.

Несмотря на всю абсурдность ситуации, у меня возникло стойкое желание оправдаться. Но что я должен сказать? Что это не я ее, а она меня собиралась соблазнить? Ерунда, ни в кошачьем обличье, ни в человеческом взваливать вину на даму я не стану, даже если действительно виновата она. Однако пора продолжить переговоры.

– Прошу прощения, не знаю, как вас зовут, но вы… Ты что, идиот, больно же! – что есть мочи завопил я.

Этот помоечный котяра без объявления войны, вероломно полоснул лапой мне по лицу (слово морда в отношении себя употреблять не люблю). Тут же. на губах я почувствовал соленый вкус крови. Попутно отметив, что глаза, к счастью, целы, я не остался в долгу, прыгнул и вцепился зубами наглецу в ухо. Понеслась…

Не дай вам боги увидеть кошачью драку за обладание благосклонностью дамы, бессмысленную и беспощадную. Начисто забыв о всех колдовских приемах, я бился с черным исключительно как кот, как мужчина и просто как особь мужского пола. Тут были задействованы значительно более древние инстинкты, чем те, что я накопил за время обучения в «Кедровом скиту». И неважно, что эта киска мне даром не нужна, тут было дело принципа!

Вскоре я почувствовал, что домашний Барсик не тянет против уличного котяры. Слишком много времени он проводил на кухне и в послеобеденной дреме, в то время как черный клыками и когтями постоянно бился за свое место под солнцем. Не помогали и мои навыки как человека – слишком уж разная была техника боя. Даже приобретенный в собачьей шкуре опыт оказался бесполезным. Там я действовал больше клыками, а здесь основным оружием оказались когти.

Я уже был практически загнан в угол, когда оцепеневшие до этого момента крылья скромно поинтересовались, не пора ли мне помочь? Вы видали где-нибудь такую простоту? Конечно, я согласился.

Далее все пошло как по маслу. Я превратился в один мобильный, скоростной разящий коготь. Поднимаясь в воздух и уходя тем самым из-под удара противника, я неизменно набирал скорость и пикировал на врага. К чести черного, надо признать, что бился он стойко, но шансов устоять у него не было. Получив очередную порцию тумаков, он взвыл и, прижав уши, бросился наутек. Мне оставалось только придать ему дополнительное ускорение, сделать круг почета по разгромленной горнице и эффектно приземлиться прямо перед восторженными глазами нашей единственной зрительницы.

– Вот примерно так, – торжественно заявил я, складывая крылья.

Наградой мне послужил та-а-акой откровенный взгляд, что мне стало не по себе. И куда это делось, все целомудрие, только что сиявшее на ее мордочке? От него не осталось и следа.

Кисуля что-то ласково мурлыкнула и в два прыжка очутилась подле меня.

– Слушай, мы же договорились, что останемся этими, как его? А, друзьями, вот!

– Муррр, – хмыкнула она и подобралась ко мне вплотную.

Я уже собирался пойти на взлет, дабы укрыться от навязчивой поклонницы, как ощутил ее теплый, шершавый язык на своей щеке. Нет, вы не думайте, мы не целовались, просто она зализывала мне раны. В пылу драки я как-то забыл о них, а кровь тем временем залила все мое лицо. Хм, а приятно… Причем хочу заметить, что никакого интима, всего лишь оказание первой медицинской помощи.

В сенях раздался звук открываемой двери, и рыжее создание лихо, в три прыжка выскочило в приоткрытое окно. Видимо, встреча с хозяйкой в ее планы не входила. Но перед тем как скрыться из виду, она обернулась и подарила мне та-акой воздушный поцелуй, что у меня даже лапы подкосились.

– Ну и что тут произошло? – раздался зычный голос Сантаны, уже принявшей свой истинный вид.

– Да так, ничего особенного, – отозвался я, задумчиво глядя вслед исчезнувшей рыжей красавице.

– Ну ни на минуту оставить тебя нельзя, – пробурчала Сантана, внимательно рассматривая меня. – И что это у тебя с лицом?

– Шрамы украшают мужчину.

– Да я не об этом, а о том выражении, что зависло на нем. Такое впечатление, что обнаружил запасы валерьянки и уговорил их, закусывая сметаной.

Отвечать на ее сарказм я посчитал ниже своего достоинства. Сколько ей можно говорить, что эпизод с корнем валерьяны всего лишь приятная случайность.

– Что тут произошло-то? – поинтересовалась Сантана, отметив, что на этот раз спорить с ней не собираюсь.

– Подрались.

– Из-за чего? – удивилась ведьма.

– Как из-за чего? – опешил я. – Из-за женщины, конечно!

Домик, где мы расположились, был небольшим, но уютным. Судя по всему, Сантана заключила с домовым договор, так как горница просто сияла чистотой. Ощущения нежилого помещения не было и в помине.

Голова еще немного трещала после корня валерьяны, и, пытаясь вытеснить из организма ее остатки, я с удовольствием поглощал снедь, что принесла с собой Сантана. Пить пришлось простой чай. Как ни уговаривал я хозяйку метнуться на базар и принести мне кувшинчик медовухи, она была непреклонна. А такие аргументы, как стимуляция пенным медом (естественно, в небольших количествах) мыслительного процесса, вообще восприняла со смехом.

Довольно быстро на столе ничего не осталось, я с удовольствием развалился на лавке и приготовился слушать. Ведьма расправила и без того идеально гладкий сарафан, убрала непослушную, выпавшую из основной копны прядку и приступила к рассказу.

– В городе только и разговоров, что про твою победу над черным колдуном. Не обманул Азнавур: как тебе обещал, так и сделал. Зато теперь он ходит в героях и народных любимчиках.

С моим взрывным характером мне стоило большого труда сдержаться и не высказать всего, что я думаю об Азнавуре, его колдовстве, умственных способностях и родственниках до третьего колена. Но я сумел взять себя в руки и отправить бушевавшую злость и негодование на задний план. Сейчас как никогда нужна холодная, здравомыслящая голова.

– О тебе, то есть о нем, слагают стихи и прославляют в песнях, – продолжила Сантана, – но вот любопытная вещь, Тинки и Винки, ранее мгновенно откликавшиеся на твои похождения новыми куплетами своей баллады о Даромировых подвигах, на этот раз не осчастливили нас ни строчкой.

– Молодцы, нестандартные, почувствовали неладное, – обрадовался я, – с меня две головки сыра и искренняя благодарность.

– Как только стало известно, что ты разобрался с ворогом, чуть ли не всем городом восстановили Антипу терем, он теперь краше прежнего, просто игрушка расписная.

– Рад за тестя, – буркнул я.

– Твои дамы вернулись из скита третьего дня, в полном здравии, – дошла наконец Сантана до главного. – Ты устроил им торжественный прием, завалил супругу цветами и девчонкам преподнес гору подарков.

– Значит, Азнавур не нашел, что искал, – сделал я свой вывод, – иначе бы наверняка постарался улизнуть из города раньше, чем вернулось мое семейство. Серогора с Антипом обмануть сложно, но возможно, Селистену с девчонками тоже, а вот Сима могла сердцем почуять неладное. Она хоть и не рожала меня, но чувствовать по-матерински научилась давно.

– Не обижайся, Даромир, уж больно колдовство у этого Азнавура мудреное. Мудреное да к тому же неродное, нерусское. Даже я, зная, кто передо мной, не смогла почуять душу его темную. Нужно признать, схоронился он под твоей личиной мастерски.

– Погоди-ка, так ты и Азнавура увидеть успела? – удивился я.

– Не только увидеть, но и поговорить малость. Ты таким вежливым стал, обходительным.

– Я и раньше хамом не был. – Я даже обиделся. – А вот сюсюкать никогда не любил. Да ты не тяни, расскажи, как все было-то!

– Странницей притворилась, на двор к тебе пришла да краюху хлеба попросила. Жена у тебя золотая, пирог вынесла, крынку с молоком и даже с собой узелок собрала.