Вдумываясь в эту психологию, мы поймем, почему народ о своем царе говорит в таких трогательных, любящих выражениях: "Государь, батюшка, надежа, Православный Царь". В этой формуле все: и власть, и родственность, и упование, и сознание источника своего политического принципа. Единство с царем для народа не пустое слово. Он верит, что "народ думает, а царь ведает" народную думу, ибо "царево око видит далеко", "царский глаз далеко сягает" и "как весь народ воздохнет - до царя дойдет". При таком единстве ответственность за царя совершенно логична. И понятно, что она несет не страх, а надежду. Народ знает, что "благо народа в руке царевой", но помнит также, что "до милосердного царя и Господь милосерд". С таким миросозерцанием становится понятно, что "нельзя царству без царя стоять". "Без Бога свет не стоит, без Царя земля не правится". "Без царя земля вдова". Это таинственный союз, непонятный без веры, но при вере - дающий и надежду, и любовь.
      Неограниченна власть царя. "Не Москва государю указ, а государь Москве". "Воля царская - закон". "Царское осуждение бессудно". Царь и для народа, как в христианском учении, недаром носит меч. Он представитель грозной силы. "Карать да миловать - Богу да Царю". "Где царь, там гроза". "До царя идти - голову нести". "Гнев царя - посол смерти". "Близ царя - близ смерти". Царь источник силы; но он же источник славы: "Близ царя - близ чести". Он же источник всего доброго: "Где царь, там и правда", "Богат Бог милостью, а государь жалостью", "Без царя народ сирота". Он светит как солнце: "При солнце тепло, при государе добро". Если иногда и "грозен царь, да милостив Бог". С такими взглядами, в твердой надежде, что "царь повелевает, а Господь на истинный путь направляет", народ стеной окружает своего "батюшку" и "надежу", "верой и правдой" служа ему. "За Богом молитва, за царем служба не пропадает", говорит он и готов идти в своей исторической страде куда угодно, повторяя: "Где ни жить, одному царю служить" - и во всех испытаниях утешая себя мыслью: "На все святая воля царская".
      Эта тесная связь царя с народом, характеризующая нашу монархическую идею, выработана, собственно, не аристократической и не демократической Новгородско-казачьей Россией, но Россией земской, которая выросла вместе с самодержавием. Эта идея и стала характеристично русской, глубоко засев в народном инстинкте. Ни демократическая, ни аристократическая идея при этом не исчезли, но во все критические, решающие моменты Русской истории голос могучего инстинкта побеждал все шатания политических доктрин и возвышался до гениальной проницательности.
      Замечательна память об ореоле, которым русский народ окружил "опальчивого" борца за самодержавие, опускавшего столь часто свою тяжкую руку и на массы, ему безусловно верные. На борьбу Иоанна IV с аристократией народ смотрел, как на "выведение измены", хотя, строго говоря, "изменников России" в прямом смысле Иоанн почти не имел перед собой. Но народ чуял, что у его противников была измена народной идее верховной власти, вне которой уже не представлял себе своей "Святой Руси".
      Смутное время сделало, казалось, все возможное для подрыва идеи власти, которая не сумела ни предотвратить, ни усмирить смуты, а потом была омрачена позорной узурпацией бродяги самозванца и иноземной авантюристки. С расшатанностью царской власти аристократия снова подняла голову: начали брать с царей "записи". С другой стороны, демократическое начало казачьей вольницы подрывало монархическую государственность идеалом общего социального равенства, охраняемого казачьим "кругом". Но ничто не могло разлучить народ с идеей, вытекающей из его миросозерцания. Он в унижении царской власти видел свой грех и Божье наказание. Он не разочаровывался, а только плакал и молился:
      Ты, Боже, Боже, Спасе милостивый,
      К чему рано над нами прогневался,
      Наслал нам, Боже, прелестника,
      Злого расстригу, Гришку Отрепьева.
      Ужели он, расстрига, на царство сел?..
      Расстрига погиб, и при виде оскверненной им святыни народ вывел заключение не о какой-либо реформе, а о необходимости полного восстановления самодержавия. Главной причиной непопулярности Василия Шуйского были уступки боярству. "Запись Шуйского и целование креста в исполнении ея, - говорит Романович-Славатинский, - возмутили народ, возражавший ему, чтобы он записи не давал и креста не целовал, что того искони веков в Московском государстве не важивалось". А между тем "ограничение" состояло всего только в обязанности не казнить без суда и в признании совещательного голоса боярства. То и другое каждый царь и без записи соблюдал, но монархическое чувство народа оскорблялось не содержанием обязательств, а фактом превращения обязательности нравственной в юридическую.
      Тушинско-Болотниковская приманка казачьей вольности тоже не получила торжества. Тушинцы и болотниковцы были осознаны как воры, столь же опасные, как враги иноземные, как враги всего общественного порядка. Всеобщий бунт против королевича не менее характеристичен. Кандидатура Владислава сулила водворить порядок на началах "конституционных", в которых права русской нации были широко ограждены. Он принял обязательство ограничить свою власть не только аристократическою боярскою Думою, но также Земским собором. Под контроль Земского собора он ставил свое обязательство не изменять русских законов и не налагать самовольно податей. С современной либеральной точки зрения восшествие иностранного принца на таких условиях не нарушало ни в чем интересов страны. Но Россия московская понимала иначе свои интересы. Именно кандидатура Владислава и была последней каплей, переполнившей чашу.
      Поучительно вспомнить содержание прокламаций кн. Пожарского и других патриотов, возбуждавших народ к восстанию.
      Прокламации призывают к восстановлению власти царя.
      "Вам, господа, пожаловати, помня Бога и свою православную веру, советывать со всякими людьми общим советом, как бы нам в нынешнее конечное разорение быть не безгосударными". Конституционный королевич, очевидно, ничего не говорил сердцу народа. "Сами, господа, ведаете, продолжает прокламация, как нам без государя против общих врагов, польских, и литовских, и немецких людей, и русских воров - стоять? Как нам без государя о великих государственных и земских делах с окрестными государями ссылаться? Как государству нашему впредь стоять крепко и неподвижно?"
      Национально-монархическое движение стерло все замыслы ограничений самодержавия до такой степени, что теперь наши историки не могут даже с точностью восстановить, что именно успели бояре временно выхватить у Михаила. Во всяком случае, ограничительные условия были выброшены очень скоро в период непрерывного заседания земских соборов (между 1620-25). Народ смотрел на пережитое бедствие как на Божью кару, торжественно обещая царю "поисправиться" и заявляя Михаилу, что "без государя Московскому государству стояти не мочно" - "обрал" его "на всей его воле".
      Это торжество самодержавия характеристично тем, что оно было произведено земской Россией в борьбе против русского аристократического начала и русского же демократического. Россия земская, т.е. именно национальная, выражающая типичные особенности национальности, - отвергла в смуте все другие основы, кроме самодержавной, и воссоздала его в том же виде, в каком рисовалось оно Иоанну Грозному и той земской России, которая свою культурно-государственную жизнь строила на православном миросозерцании.
      Восстановление самодержавия, потрясенного смутой, и было всецело делом земской России.
      Управительные учреждения Московской монархии слагались в тесной связи с народным социальным строем. По самому типу своему верховная власть принимала под свое покровительство всех подданных, никому принципиально не отказывала в доверии и всех готова была признать как более или менее годную служебную для своих "государевых дел" силу. Этот непосредственный голос самодержавного чувства и сделал то, что развитие царской власти не душило народного самоуправления, но ободряло и развивало его. Отсюда и вышло, что общий тип управительных учреждений Московского государства, несмотря на массу частных недостатков, происходящих от младенчески невежественного состояния собственно юридических знаний, складывался в нечто очень жизненное, в полном смысле идеальное, к сожалению, не только оставшееся неразвившимся, но впоследствии, по неблагоприятным обстоятельствам, даже захиревшее.
      Общая система власти в Московском царстве сложилась в таком виде.
      Надо всем государством высился "Великий Государь", Самодержец. Его компетенция в области управления была безгранична. Все, чем только жил народ, его потребности политические, нравственные, семейные, экономические, правовые - все подлежало ведению верховной власти. Не было вопроса, который считался бы не касающимся царя, и сам царь признавал, что за каждого подданного он даст ответ Богу: "аще моим несмотрением согрешают".
      Царь - не только направитель всех текущих правительственных дел в виде защиты внешней безопасности, внутреннего порядка, справедливости и связанных с этим вопросов законодательных и судебных. Царь есть направитель всей исторической жизни нации. Это власть, которая печется и о развитии национальной культуры, и об отдаленнейших будущих судьбах нации.
      Царская власть развивалась вместе с Россией, вместе с Россией решала спор между аристократией и демократией, между Православием и инославием, вместе с Россией была унижена Татарским игом, вместе с Россией была раздроблена уделами, вместе с Россией объединяла старину, достигла национальной независимости, а затем начала покорять и чужеземные царства, вместе с Россией сознала, что Москва - Третий Рим, последнее и окончательное всемирное государство. Царская власть - это как бы воплощенная душа нации, отдавшая свои судьбы Божьей воле. Царь заведует настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации.
      Отсюда, теоретически рассуждая, необходима полнейшая связь царя с нацией, как в том, что касается общего их подчинения воле Божией, так и в том, что касается самого тела нации, ее внутреннего социального строя, посредством которого толпа превращается в общественный организм.
      В Русской царской власти эта связь практически была достигнута самим ее происхождением из: 1) церковной идеи и 2) родового, а затем 3) вотчинного строя. В самом процессе своего развития царская власть входила в связь и с церковным, и с социальным строем.
      Во всем этом было мало сознательности. Ее негде было взять. Византийская доктрина скорее может быть названа традицией, нежели доктриной, а идея церковная лишь делала строй религиозный направителем политического, но не исследовала объективных законов социальной жизни. Теоретического сознательного строения государственной власти - не могло быть. Но было очень сильное органическое сложение страны, которое давало возможность идее верховной власти осуществиться на очень правильных социальных основах.
      Царская власть, упраздняя еще со времен Андрея Боголюбского как аристократическую, так и демократическую власть в качестве верховных, являлась посредницею между ними. Она, во имя религиозных начал, поддерживала справедливость в отношениях между всеми существующими в стране силами, т.е. умеряя чрезмерные притязания каждой, каждой давала справедливое удовлетворение.
      Цари-самодержцы явились охранителями прав народных. "Грозные государи Московские, Иоанн III и Иоанн IV, - писал историк И.Д. Беляев, - были самыми усердными утвердителями исконных крестьянских прав, и особенно царь Иван Васильевич постоянно стремился к тому, чтобы крестьяне в общественных отношениях были независимы и имели одинаковые права с прочими классами Русского общества". Если в отношении крестьян политика Годунова нарушила царские традиции, то общественных сил - и при нем не боялись, не исключали их участия в управлении, а, наоборот, привлекали их. Так как наша монархическая власть не создавала Русского народа из ничего, а сама возникла уже из готовых социальных сил родового строя, то этими силами она, естественно, пользовалась и для задач управительных.
      Для этого верховная власть не имела необходимости в теоретических соображениях, ибо социальные силы существовали фактически и с усечением их поползновений на верховенство - от них сами собой оставались элементы управительные. Таким образом, из аристократических элементов всех видов, княжеских владетельных родов, боярства и низшей дружины складывалось служилое сословие, в котором аристократия занимала важнейшие места, как в верхнем государственном управлении, боярской думе и приказах, так и в низшем. Многочисленные организации демократической власти - веча государственные, городские и деревенские, точно так же переходили в разряд сил местного самоуправления. А все вместе - управительные силы страны являлись на помощь верховной власти в виде земских соборов.
      Л.А. Тихомиров
      САМОУБИЙСТВО, в представлении Святой Руси страшный грех, душа самоубийцы отходит к дьяволу. Самоубийц считали детьми дьявола, их дома разрушали. Место, где произошло самоубийство, объявлялось нечистым, дерево, на котором повесился самоубийца, срубали.
      САМОУПРАВЛЕНИЕ (см. также: Рабочее самоуправление), решение общественных дел сообща на собрании или посредством совместно избранных представителей. Корни русского самоуправления уходят в глубокую древность. Еще в VI в. имп. Византии Маврикий писал: "Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе, их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению... Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, но предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей". "Эти племена... рассказывает Прокопий Кесарийский, - не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим". Эти же черты нашего народа выразились в обычае вече, которым в Древней Руси называлась сходка жителей одного населенного пункта для решения общих дел. В больших городах вече принимало решения о приглашении или изгнании князя. Поэтому древнерусское вече являлось народной властью, независимой от князя.
      Зачатки самоуправления закладываются в родственном коллективе - семье. Как писал историк Н.А. Рожков, род давал территорию семье, свободно ею используемую в ее пределах; племя давало родам племенную территорию, в пределах которой роды могли также свободно передвигаться и временно использовать землю, особенно для охоты, бортничества, а также для скотоводства и отчасти для земледелия. Средний свободный человек того времени пользовался известной степенью обеспеченности, экономической самостоятельности, поскольку он был членом семейного, затем родового и племенного союзов. Это обстоятельство и вольное пользование землей глубоко отложились и прочно залегли в народном сознании.
      Постепенно в русской жизни складываются такие формы самоуправления, как община, артель, дружина, губное управление. Одними из древнейших самоуправляющих коллективов были княжеские дружины. Члены княжеской дружины неоднократно заявляли своему князю, что хотят идти в поход или, наоборот, не желают идти. И князь, по обычаю, почти всегда считался с ними.
      Дружинники заключали с князем свободный договор, отношения в дружине, включая самого князя, носили товарищеский характер. Вступление в дружину и выход из нее были свободными.
      Еще более широким самоуправляющимся началом обладали торговые дружины, имевшие свои транспортные средства (лодки, лошадей), забиравшиеся в очень отдаленные места.
      История сохраняет свидетельства и о земледельческих самоуправляющихся организациях, которые чаще всего смыкались с общиной, но отнюдь не всегда были идентичны ей. Как правило, это была группа крестьян, объединившихся для совместной подготовки земельных участков для сельскохозяйственных работ. Такая артель рубила лес, корчевала пни, выжигала поросли, расчищала, ровняла, рыхлила почву, а впоследствии устанавливала порядок пользования расчищенными участками. Кстати говоря, эти артели под названием "обчих" встречались в отдаленных лесных местностях вплоть до н. XX в.
      Самоуправление было широко распространено и в духовной жизни народа. Церковные общины и братства, совместные братчины много значили в развитии народной психологии в Древней Руси.
      Среди духовных артелей в России получили распространение так называемые молодежные "складки", устраиваемые в православные праздники, чтобы за общий счет в складчину повеселиться, попировать, поплясать.
      Традиция земского самоуправления, оформленная юридически в сер. XVI в., пронизывает общественную жизнь Древней Руси. Земские соборы - съезды всех сословий государства - проходили в то время, когда по всей Западной Европе царил холод абсолютизма.
      Русская монархия вплоть до XVIII в. носила сословно-представительный характер. Царское правление осуществлялось по обычаям и традициям страны, согласно которым царь был обязан править совместно с боярами (боярская дума) и советуясь с народом на земских соборах. Попытки царя узурпировать всю власть в своих руках, попирание "синклита" и "Совета чинов", по мнению Авраамия Палицына, приводит к беспорядкам и в конечном результате к "самовластию рабов". Как явствует из исторических материалов, Россия в XV-XVI вв. обладала единственной в то время среди других стран мира системой управления, основой которой было самоуправление на всесословной основе.
      Изложим ее по данным, приводимым историками Л.А. Тихомировым и В.О. Ключевским. Царь обладал самодержавной властью и следил за соблюдением общественного блага и жизнью всех сословий. К нему мог обратиться с челобитной любой человек. На места царь назначал своих воевод, которые ведали всеми областями жизни вверенной им территории. Власть воеводы была велика, но возможность поборов была ограничена специальным доходным списком, определявшим доходы, кормы и пошлины. Если воевода или другое должностное лицо, назначенное царем, превышали этот список, то население имело право выставить ему по суду иск и потребовать возмещения за неправедные поборы.
      Свою власть воевода осуществлял с представителями общественного самоуправления. Вторым лицом после воеводы был губной староста, ведший уголовные дела и следивший за общественной безопасностью. Губной староста выбирался всем населением из профессионального служилого населения.
      После губного старосты важным лицом местного самоуправления был земский староста, выбираемый городским и уездным населением. При земском старосте состояли выборные от уездных крестьян советники. Они составляли земскую избу. Дело земского старосты и состоящих при нем советников заключалось в раскладе податей, в выборе окладчиков и целовальников. Воевода в дела земского старосты вмешиваться не имел права, не позволялось ему влиять на выборы или смещать выборных лиц и вообще пытаться воздействовать на мирские дела.
      Земская изба заведовала городским хозяйством, разверсткой земли, обсуждала нужды посадских и уездных людей, сообщая о них, если не могла помочь им сама, воеводе или в Москву. Свои власти, кроме общей с городом земской избы, были и у уездных крестьян. Крестьяне выбирали своих общинных старост, "посыльщиков" (для сношения с воеводой и его приказными людьми), выбирали земского пристава "для государева дела и денежных сборов". Приходы выбирали священников и церковных дьячков, которые имели значение сельских писарей. По грамотам Ивана Грозного, монастырские крестьяне избирали у себя приказчиков, старост, целовальников, сотских, пятидесятских, десятников. Все представители центральной власти, назначенные в городе и волости, не могли решать дела без общественных представителей.
      Согласно Судебнику 1550, представитель центральной государственной власти (воевода и т.п.) не имел права арестовать человека, не предъявив доказательств его вины представителям местного самоуправления - старосте и целовальнику. Если этого не происходило, то староста и целовальник, по требованию родственников арестованного, могли освободить его и взыскать с представителя администрации штраф за "бесчестье".
      Таким образом, первый закон о неприкосновенности личности впервые был принят в Древней Руси, а не в Западной Европе, где он появился только 120 лет спустя.
      Местное самоуправление получило свое развитие в системе земских учреждений XIX - н. XX в. И даже для того времени это была одна из самых передовых в мире форм самоуправления.
      "Мы со смелостью, беспримерной в летописях мира, - писал кн. А.И. Васильчиков о развитии в России учреждения земского самоуправления, выступили на поприще общественной жизни... ни одному современному народу Европейского континента не предоставлено такого широкого участия во внутреннем управлении, как русскому".
      Земские учреждения существовали на уровне губерний, уездов и волостей, сами избирали свои руководящие органы, формировали структуру управления, определяли основные направления своей деятельности, подбирали и обучали специалистов. Земства существовали на началах самофинансирования, имели право для покрытия своих расходов вводить специальные налоги. Источником средств земств служили поступления от сборов на недвижимое имущество: земель, лесов, фабрик, заводов, доходных домов. Главный упор в деятельности земских учреждений был на школы, библиотеки, здравоохранение, ветеринарное дело, статистику.
      В Положении о земских учреждениях подчеркивалось, что "заведование земскими делами уездов и губерний предоставлено самому населению уезда и губернии на том же основании, как хозяйство частное предоставляется распоряжению частного лица, хозяйство общественное - распоряжению общества". Идея земского самоуправления была непосредственно связана с идеей общинного самоуправления и была близка и понятна русскому человеку.
      Можно было бы еще долго перечислять формы самоуправления, существовавшие в дореволюционной России, - достаточно назвать самоуправление казачьих земель, самоуправление университетов, самоуправление национальных территорий, например Финляндии и Средней Азии.
      Был у самоуправления органический недостаток - изолированность, обособленность друг от друга самоуправляющихся обществ и трудовых единиц, делающих их беззащитными от узурпации прав со стороны центральной власти. Пока соотношение прав местного самоуправления и центральной власти определялись традиционными, патриархальными представлениями о роли центра и мест, пока центральная власть носила в известном смысле отеческий характер, противоречия между центром и местами были невелики. Однако по мере усиления центральной власти и вытеснения традиционных правительственных форм заимствованными с Запада бюрократическими учреждениями происходит постепенное лишение прав местного самоуправления в пользу центра. Процесс этот имел характер национальной катастрофы, так как подрывал стержневую основу народного уклада жизни.
      О. Платонов
      САМПСОН СТРАННОПРИИМЕЦ, преподобный (ск. ок. 530), родился в Риме в богатой и знатной семье. Прекрасно изучив мирскую премудрость, Сампсон обучился и врачебному искусству. Он сделал это, как сказано в его житии, не ради корысти, а чтобы не быть праздным и иметь возможность послужить и бедным, и нищим. Много внимания святой уделял и воспитанию своей души, прилежно занимаясь чтением Священного Писания и много молясь. После смерти родителей Сампсон отпустил рабов на свободу и роздал свое имущество нищим, желая обогатить свою душу богатством духовным. По Промыслу Божию святой прибыл в Константинополь. Здесь он поселился в небольшом доме и стал принимать странников, нищих и больных, ухаживая и служа им. Константинопольский патриарх, узнав о милосердных делах св. Сампсона, рукоположил его во священники. Случилось так, что правивший в то время имп. Иустиниан тяжело заболел. Самые искусные придворные врачи оказались бессильными. Обратившись к Богу с горячей молитвой, Иустиниан во сне получил откровение, что только Сампсон может помочь ему. Императорские слуги, обойдя всю столицу, нашли врача и привели его во дворец. Молитвой и прикосновением руки св. Сампсон исцелил недуг императора. Благодарный Иустиниан стал предлагать ему множество золота и серебра. Но святой отказался от драгоценностей, попросив взамен построить в Константинополе странноприимный дом и больницу. С радостью император исполнил пожелание св. Сампсона. До глубокой старости продолжал прп. Сампсон свое милосердное служение. Когда св. Сампсон мирно и безболезненно скончался, его тело было погребено в храме во имя сщмч. Мокия.
      Русские крестьяне называли св. Сампсона - Самсоном Сеногноем, потому что около дня его памяти часто шли дожди, неблагоприятные для сушки сена.
      Память прп. Сампсону отмечается 27 июня/10 июля.
      САНАКСАРСКИЙ БОГОРОДИЦКИЙ мужской монастырь, Тамбовская еп., близ г. Темникова, на левом берегу р. Мокши. Название получил от небольшого оз. Санаксар, находящегося под стенами монастыря. Основан в 1659.
      САНКТ-ПЕТЕРБУРГ, столица Русского государства в 1712-1918, крупнейший политический, экономический и культурный центр России. Население 4,5 млн. чел. (1994). Основан в ходе Северной войны Петром I, заложившим 16(27) мая 1703 на Заячьем острове Петропавловскую крепость. Строительство Петербурга велось на основе грандиозного градостроительного замысла, учитывающего географическое положение и значение города как столицы. "Регулярная" застройка, начатая по указу Петра I и осуществленная плеядой выдающихся зодчих XVIII и XIX вв. (М.Г. Земцов, Д. Трезини, С.И. Чевакинский, В.В. Растрелли, И.Е. Старов, Д. Кваренги, В.И. Баженов, К.И. Росси, В.П. Стасов, А.Н. Воронихин, А.А. Монферран, А.Д. Захаров и др.) при участии выдающихся скульпторов (Ф.Ф. Щедрин, И.И. Теребенев, Э.М. Фальконе, И.П. Мартос, С.С. Пименов, В.И. Демут-Малиновский, П.К. Клодт, Б.И. Орловский), позволила создать ряд неповторимых архитектурных ансамблей. Площади Дворцовая и Сенатская, Летний сад и Марсово поле, набережные Невы, Стрелка Васильевского острова, ансамбль соединенных Театральной улицей Екатерининской и Чернышевой площадей, Невский проспект, Смольный собор и институт занимают выдающееся место в отечественной и мировой архитектуре.
      Будучи столицей России, Петербург быстро развивался как морской порт, а с сер. XVIII в. - и как промышленный центр. Постройка казенных судостроительных и металлообрабатывающих заводов (Адмиралтейского, Ижорского, Путиловского), быстрое развитие с сер. XIX в. текстильной промышленности, открытие Мариинской и Тихвинской водных систем, строительство железной дороги (в 1837 была открыта первая в России железная дорога Петербург - Царское Село, в 1843-51 построена железная дорога Петербург - Москва, во 2-й пол. XIX в. - Варшавская, Северная, Балтийская и Финляндская железные дороги) превратили Петербург в крупнейший экономический центр страны. Во 2-й пол. XIX в. промышленное развитие Петербурга особенно ускорилось. С к. 1890-х ведущее место заняла металлообработка. Число рабочих за 1862-1900 увеличилось с 21,4 до 260,1 тыс.; к н. 1917 на 1011 фабрично-заводских предприятиях Петрограда было 392,8 тыс. рабочих (без пригородов), в т. ч. 237,4 тыс. металлистов. Концентрация промышленности Петрограда была очень высокой (в 1917 - 80,7% рабочих - на предприятиях, насчитывавших св. 500 рабочих), что создавало благоприятные условия для революционной организации рабочих. Росло городское хозяйство Петербурга. В 1727 был сооружен первый мост на плавучих опорах через Неву, в 1850 - первый металлический мост. В 1832 появились торцовые мостовые, в 1839 - газовые уличные фонари, в 1883 построена первая электростанция. В 1803 учреждена первая пожарная команда. С 1848 по Неве стали курсировать речные пассажирские пароходы, в 1847 появилась маршрутная общественная карета, в 1905-07 - первая очередь трамвая, с 1907 - автобусное сообщение. В 1890-х водопровод перешел в ведение городских властей.
      Петербург сразу же стал развиваться как культурный и научный центр. Создание высших учебных заведений (Морская академия - 1715, Инженерная школа - 1719, Медико-хирургическая школа - 1733, Горный институт - 1773, Педагогический институт - 1804, Университет - 1819, Институт инженеров путей сообщения - 1810, Лесной институт - 1811, Технологический институт - 1828), основание в 1725 Академии наук, первого русского музея (Кунсткамера - 1719), открытие Публичной библиотеки (1814), астрономической обсерватории в Пулкове (1839) - все это имело огромное значение для развития отечественной культуры и науки. В Петербурге протекала творческая деятельность крупнейших русских писателей: Д.И. Фонвизина, Г.Р. Державина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, М.Ю. Лермонтова, И.А. Крылова, И.А. Гончарова, И.С. Тургенева, Н.А. Некрасова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, А.А. Блока, В.Я. Брюсова и мн. др. Здесь были заложены М.И. Глинкой и А.С. Даргомыжским основы русской классической музыки, развитые затем в творчестве композиторов "Могучей кучки", П.И. Чайковского, С.С. Прокофьева, Д.Д. Шостаковича, Г.В. Свиридова и др. Возникшие при Петре I придворные театральные представления привели к открытию в 1756 в столице первого постоянного публичного театра во главе с драматургом А.П. Сумароковым и актером Ф.Г. Волковым. С 1738 действует хореографическое училище, с 1757 - Академия художеств, с 1862 консерватория. Большой (1783-1886), Александрийский (1832) и Мариинский (1860) театры сыграли исключительную роль в истории русского театрального искусства и музыки. Деятельность К.П. Брюллова, П.А. Федотова, передвижников во главе с Н.А. Крамским, И.Е. Репина определила путь развития русской живописи.
      САНЧУРСК, поселок городского типа в Кировской обл., центр Санчурского р-на. Расположен на р. Б. Кокшага (приток Волги). Население свыше 6 тыс. чел.
      Основан в 1584 при Иване Грозном как форпост для защиты Московского государства от Казанского ханства. До 1917 назывался Царёвосанчурск. С 1780 уездный город, в 1802 оставлен за штатом.
      САПОГОВА Елена Андреевна (р. 3.10.1942), русская певица. Родилась в с. Бряндино Ульяновской обл. в крестьянской семье. Окончила Саратовскую консерваторию про классу народного пения (проф. Л.Л. Христиансен). Работала в Уральском народном хоре, долгие годы была солисткой Уральской филармонии. Постоянно живет в Екатеринбурге.