Ни новгородские посадские, ни новгородские бояре не имели права вмешиваться в деятельность этого центра (ст. 6). Торгово-экономический центр имел исключительное право держать эталон весов для меры взвешивания при торговых операциях (ст. 8 и 9), а также осуществлял в свой доход сбор вощаной пошлины от торговли воском (ст. 10).
      В случае старости и нетрудоспособности священники, дьяконы, дьяки и даже сторожа церкви Великого Ивана брались на общественное обеспечение купеческих и других самоуправляемых городских объединений (ст. 17). Таким образом, следует констатировать один из характерных для Древней Руси фактов социального обеспечения, когда лица, находящиеся на общественной службе, брались на содержание тех или иных общин.
      О. П.
      РУМЯНЦЕВ Николай Петрович (3.04.1754 - 3.01.1826), русский государственный деятель, меценат, граф. В 1807-14 министр иностранных дел, с 1814 в отставке. Собрал большую библиотеку, а также коллекции рукописей, этнографических и нумизматических материалов, на основе которых в Москве открыт Румянцевский музей.
      РУМЯНЦЕВ-ЗАДУНАЙСКИЙ Петр Александрович (4.01.1725 - 8.12.1796), русский военный деятель, генерал-фельдмаршал (1770). Из дворян. Отец, Александр Иванович Румянцев, был одним из деятельных сотрудников Петра I.
      Первоначальное образование Румянцев получил дома, в 1739 состоял при русском посольстве в Берлине, в 1741 поступил в Сухопутный шляхетский корпус, но в том же году перешел на службу в армию, получив чин подпоручика. Служил под началом отца, который вел переговоры о заключении мира со Швецией. В 1743 Румянцев привез в Петербург выгодный для России мирный Абоский трактат (договор), за что был произведен в полковники и назначен командиром Воронежского пехотного полка. В 1744 Румянцев и его отец получили графский титул. В 1755 Румянцев произведен в генерал-майоры и назначен командиром бригады. Во время Семилетней войны (1756-63) Румянцев, командуя бригадой и дивизией, отличился в сражениях при Грос-Егерсдорфе (1757) и Кунесдорфе (1759), в 1761 успешно руководил осадой и взятием сильной крепости Кольберг, за что был произведен в генерал-аншефы. В 1764 Румянцев был назначен президентом Малороссийской коллегии и генерал-губернатором Малороссии, в этой должности состоял до конца своей жизни. Являясь главнокомандующим всеми военными силами Малороссии, Румянцев внес большой вклад в укрепление обороны южных границ России, комплектование и обучение войск, строительство военной флотилии на Азовском море.
      В начале Русско-турецкой войны 1768-1774 Румянцев командовал 2-й армией, с 1769 - 1-й армией. В этой войне наиболее ярко и полно проявился блестящий талант Румянцева-полководца. В 1770 под его командованием были одержаны крупные победы при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле над превосходящими силами турецкой армии. Наградой за Кагул стало производство Румянцева в генерал-фельдмаршалы. Успешно проведя военную кампанию 1774, заблокировав главные силы турок в Шумле, Румянцев вынудил Турцию заключить Кючук-Кайнарджийский мир на выгодных для России условиях. В 1775 Румянцеву было присвоено к фамилии почетное добавление "Задунайский". Он оказался на вершине славы, которую заслужил творческим отношением к военному делу, хладнокровием и твердостью, личной смелостью, знанием русского солдата.
      Румянцев повлиял на развитие русского военного искусства в области стратегии, тактики, военного администрирования. В стратегии Румянцева преобладала взвешенная оценка обстановки, выбор времени, правильное сосредоточение сил для нанесения главного удара в решающем сражении. Тактику боя Румянцев обогатил умелым маневрированием, взаимодействием пехоты, тяжелой и легкой конницы, артиллерии, сочетанием подвижных каре с рассыпным строем егерей. Идеи, изложенные Румянцевым в его трудах: "Инструкции" (1761), "Обряд службы" (1770), "Мысли" (1777), послужили основой теории русского военного искусства 2-й пол. XVIII в.
      Л.Н. Вдовина
      РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ, существовал в 1862-1925, образован на основе коллекций и библиотеки, собранных гр. Н.П. Румянцевым. В 1861 перевезен из Петербурга. Состоял из трех отделов: в первом были собраны произведения русской живописи XVIII - н. XIX в. (Д.Г. Левицкого, В.Л. Боровиковского, О.А. Кипренского, А.Г. Венецианова, К.П. Брюллова, П.А. Федотова, А.А. Иванова) и западноевропейской живописи XVII-XIX вв.; во втором - русские и западноевропейские гравюры; в третьем (этнографический, т.н. Дашковский музей) - коллекции русских путешественников И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского, а также частные коллекции, подаренные Румянцевскому музею.
      Находился в бывшем Доме Пашкова (ныне Государственная библиотека РФ). После ликвидации музея фонды распределены между Третьяковской галереей, Музеем изобразительных искусств им. А.С. Пушкина и Музеем народов СССР (впоследствии - в Ленинградском этнографическом музее). Библиотека Румянцевского музея послужила основой Библиотеки СССР имени В.И. Ленина (ныне Государственная библиотека РФ).
      РУСАЛКИ (Навки), по языческим поверьям русских, души девушек, умерших до брака или во время русальной недели, пребывают на земле в течение русальной недели и возвращаются по ее завершении на "тот свет". Как ходячие покойницы (нежить), русалки считались очень опасными для живых людей. Рассказывали, что они, подобно ведьмам, могут принимать разные обличья (оборотничество), летать из дома в дом через трубу и пр. Набор оберегов от этой нежити совпадал с приемами защиты от нечистой силы (крест, молитва, магический круг). В число оберегов против русалок входили такие растения, как полынь, хрен, чеснок.
      О. П.
      "РУСАЛКИ", проводы русалки, похороны русалки, изгнание русалки, летний праздничный обряд русского народа, уходящий корнями в языческие времена и сохранивший некоторые пережитки древних суеверий. А.С. Петрушевич, который создал как бы сводный календарь на 1866, включавший упоминание или описание обычаев разных районов расселения русских, дает название "русальной" (а также клечальная, семицкая, зеленая, "зеленые святки") как неделе перед Троицей, так и следующей после Троицы. Соответственно и "Русалкин Велик день" отмечен в этом календаре как на семицкий четверг, так и в четверг недели после Троицы.
      В Орловском у. (Орловской губ.) неделя после Троицы называлась "русальскою" и сопровождалась увеселениями молодежи, отличающимися, по словам местного жителя, от празднования в других селениях даже этой же волости. В течение недели каждый вечер молодежь обоего пола, включая и замужних женщин, собиралась на улице Братского - песни, пляски под гармошку, шутки продолжались до утра. Допускались и "нескромные заигрывания". Тайком от молодежи двое пожилых людей готовили себе маски - "рожи" и костюмы "русалок". Женщина делала из холстины мужскую "рожу" с широкой длинной бородой из "замашек" и одевалась в мужской костюм, а мужчина надевал женскую маску из такого же материала и женский наряд.
      В субботу вечером, когда вся молодежь собралась уже на улице и стемнело, двое, изображавшие "русалок", прячась, огородами, расходились на разные концы этой улицы и потом одновременно двигались к "карагоду". Парни и девушки, увидев их, бросались врассыпную с криками: "Ох, русалки, русалки идут!" "Русалки" гонялись за беглецами, ловили, щекотали; пойманный "сначала смеется, потом уже кричит со слезами в голосе". "Русалки" так пощекочут человек трех-четырех, а после, когда народ освоится с ними, все опять сходятся в карагод. Сначала плясали "русалки", выкидывая забавные коленца, потом включалась молодежь. Во главе с "русалками" все отправлялись в ближнюю деревню Нахлестово, где песни и пляски продолжались почти до рассвета.
      На следующий день - в воскресенье, после обеда, парни нескольких деревень сходились все вместе. Рослого и плотного парня наряжали "видмедем". Другой - "поречистее и находчивее" - избирался на роль "вожака". Под звуки ударов печной заслонки о ведро ходили от двора ко двору по всем трем деревням, демонстрируя перед окнами сценки с участием "медведя" и "вожака", которые "в былое время нижегородские вожаки проделывали с настоящими медведями". Парней сопровождала большая толпа народа всех возрастов, каждая шутка исполнителей награждалась дружным хохотом. Таким образом, представление ряженых разыгрывалось не только для хозяев домов, но для всех желающих. Хозяин или хозяйка выносили пару яиц или 1-2 копейки. Вечером этого дня молодежь снова собиралась на обычном месте, чтобы веселиться до рассвета. С наступлением темноты опять появлялись "русалки" и проделывали то же самое. В эту ночь заканчивалась праздничная неделя, начинался Петров пост.
      Хождение с "медведем и вожаком" накануне Петрова поста явно обнаруживает сходство, даже прямое повторение, с ряженьем молодежи на Святки. Такое же сходство со святочными увеселениями прослеживается в ряженье лошадью на русальной неделе. Что же касается "русалок" в виде мужика и бабы, на первый взгляд они представляются специфичным явлением весенне-летнего цикла. Однако знакомство с описанием рождественских развлечений этих же деревень обнаруживает персонажей, очень сходных с теми "русалками", которые пугали молодежь на рубеже весны и лета.
      Крестьянки д. Братское рассказывали корреспонденту Тенишевского бюро, что "у коляду под Рождество" двое жителей деревни наряжались: "обертываются дерюгой, што ночью одеваются, когда спать ложатся, берет баба палку, мужик безмен". Когда темнело и зажигались огни "по хатам", эти двое отправлялись ходить по домам, начиная с крайнего жилья на конце деревни. У "баб и девок" они требовали пряжу - кто сколько успел напрясть до Рождества. Все несли свои клубки, и ряженый мужик взвешивал их. Тех, кто мало напрял, щекотали. "Баба хоронится от них на печку, а они и туда лезут ее щекотать. Ребятишки от страху крик поднимают. У мужиков лапти спрашивают: кто мало наплел - того тоже щекочут". Так обходили всю деревню.
      В этом рассказе о рождественских хождениях по домам весь стиль поведения постоянных персонажей повторяет героев русальной недели. Скорее всего, и исполнялись эти роли одними и теми же лицами, обладавшими определенными актерскими способностями.
      Отметим вариант увеселений молодежи с воплощением образа "русалки" совершенно иного типа. В с. Турках Балашовского у. Саратовской губ. от Пасхи до заговенья на Петров пост мужская и женская молодежь собиралась вместе вечерами на улице "для разных игр, песен и хороводов". Эти сборища назывались здесь "зарянки". В день заговенья собиралась огромная толпа "человек в 1000" - молодых женщин, мужчин, девушек и детей "провожать русалку". В хороводе появлялась девушка в белой одежде, украшенная цветами, с распущенными волосами - ее называли "русалкой". Она становилась центром плясок под гармошку и песен. На этом гулянье принято было обливать водой всех, кто зазевается.
      В Моршанском у. Тамбовской губ. "праздновали русалку" не на заговенье, а в первый день Петрова поста. Обычай обливать водой здесь был отделен от хоровода: с утра ходили по домам с ведрами и обливали друг друга, а потом одевались празднично и водили по деревне "карагоды". "Проводы русалок" в первый день Петрова поста описаны и для Лебедянского у. Тамбовской губ. по материалам села Доброго.
      Традиция сроков русальной недели имела местные различия, которые сводятся в XIX в. к двум вариантам: неделя до или после Троицы. В последнем случае иногда с выходом на первый понедельник поста. Напомним, что в письменных источниках средневековой Руси встречается понятие "русальная неделя".
      В Мещовском у. (Калужская губ.), по сведениям 1849, русальной считалась неделя перед Троицей. О таком же расположении русальной недели говорит применение на Вологодчине в XIX в. названия "русалка" к Семику: "На Русалку завивают, на Троицу развивают венки". Однако большая часть выявленных нами описаний помещает русальную неделю между Троицким и Всесвяцким (всех святых) воскресеньями церковного календаря. В Суджанском у. Курской губ. бытовало понятие "Русалкин Велик день" применительно к первому четвергу после Троицы.
      Проводы "русалки", подобно "похоронам Костромы" (см.: Троицкие гуляния), в некоторых местах знаменовали окончание хороводов накануне Петровского поста. Как и на проводах Масленицы, все (включая тех, кто считал возможным участвовать в игре-обряде) решительно переходили к строгому (не только в пище, но и в духовном смысле) состоянию наступающего православного поста (см.: Пост).
      М.М. Громыко
      РУСИНЫ (Russinen, Ruthenen), немецкое название русского населения западнорусских земель, захваченных Австро-Венгрией, живущего по обеим сторонам Карпат в Галиции, Буковине и Северной Венгрии. Принадлежат к малороссийской ветви русского народа. В н. XX в. насчитывалось почти 4 млн. чел.
      "РУСИСТЫ" (Дело "русистов"), кампания против русского патриотического движения, организованная советскими космополитами и еврейской интеллигенцией во главе с председателем КГБ еврейским коммунистом Андроповым. В марте 1981 Андропов направляет в Политбюро записку, в которой отмечает создание среди интеллигенции движения "русистов". "Под лозунгом защиты русских национальных традиций, - доносил глава КГБ, - они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью". Андропов ставил вопрос о скорейшей ликвидации этого движения, угрожавшего, по его мнению, коммунистическим устоям больше, чем т.н. диссиденты.
      По новому делу "русистов" уже в апреле 1981 с поста главного редактора журнала "Человек и закон" увольняется русский историк (в свое время зам. председателя "Русского клуба") С.Н. Семанов. В августе арестовывается публицист А.М. Иванов, автор известных в патриотических кругах статей в журнале "Вече" и работ "Логика кошмара" и "Рыцарь неясного образа", в которых раскрывается преступная сущность большевистского руководства, а история компартии была справедливо показана как "непрерывная цепь заговоров, переворотов, грубого насилия, задуманных и осуществленных людьми, мечтавшими только о сохранении своей личной власти". Иванов был связан со многими представителями русской интеллигенции, в частности с художником И.С. Глазуновым и историком С.Н. Семановым. Путем подслушивания чекисты, в частности, установили, что Семанов призывал к борьбе с космополитическими силами, справедливо отмечая, что кончился "период мирного завоевания душ. Наступает революционный период... Надо переходить к революционным методам борьбы... Если мы не будем сами сопротивляться, пропадем". В марте 1982 Семанов был схвачен и отвезен в Лефортово (после допроса отпущен). Вместе с Семановым пострадал еще один сотрудник журнала "Человек и закон" - Г.В. Рыжиков, составивший ряд документов, в которых выдвигал требование "чистки" высшего партийного аппарата, засоренного сионистами и им сочувствовавшими.
      В к. 1981 космополитические власти разгромили редакцию журнала "Наш современник", уволив двух заместителей главного редактора, в том числе выдающегося русского публициста Ю.И. Селезнева (вскоре после этого скончавшегося).
      На совещаниях в ЦК подверглись критике такие выдающиеся книги русских писателей, как "Лад" В.И. Белова и "Память" В.А. Чивилихина. Слово "русский" как бы изымается из официального обихода. В газете "Правда" организуются выступления еврейских интеллигентов против изучения русской истории и культуры. В "Литературной газете" и журнале "Вопросы литературы" велись нападки на ученых, изучавших творчество русских философов Соловьева, Федорова, Флоренского.
      Антирусская история космополитической и еврейской интеллигенции стала прологом к установлению антирусского, криминально-космополитического режима Ельцина и разрушения СССР.
      О. Платонов
      РУСЛАНОВА Лидия Андреевна (14/27.10.1900 - 21.09.1973), русская певица (контральто). Родилась в Мордовии в с. Чернавка. В 1914-16 брала уроки пения у М.Е. Медведева в Саратове. В 1917 начала профессиональную деятельность. Выступала перед красноармейцами с исполнением русских народных песен. В 1925-32 - солистка Центрального дома Красной Армии, в 1933-48 - в Государственном объединении музыкальных, эстрадных и цирковых предприятий, с 1953 артистка Всесоюзного гастрольно-концертного объединения. В годы Великой Отечественной войны неоднократно выезжала на фронт в составе фронтовых концертных бригад.
      Главное место в репертуаре Руслановой занимали русские народные песни ("Вот мчится тройка удалая", "Златые горы", "Камаринская", "Саратовские частушки", "Уморилась" и др.), а также песни советских композиторов. Книга воспоминаний "Жизнь моя, песня" (1968).
      РУСОФОБИЯ, ненависть к русскому народу со стороны определенной части западного мира и еврейства. Русофобия является результатом коренных религиозных и цивилизационных различий между Россией и Западом. Если для России Бог - Господь наш Иисус Христос, смерть поправый и дьявола упразднивый, пришедший в мир грешных спасти, то у Запада бог совершенно иной - это князь мира сего, бог наживы и беспредельного эгоизма, бог тщеславия и корысти, о котором Священное Писание предупреждает: "Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога" (2 Сол. 2: 3-4). Борьба антихриста против Христа - такова в последней своей духовной глубине первопричина антагонизма между Западом и Россией (митр. Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн).
      Русофобия имеет древние корни. Еще в высказываниях иностранцев, посещавших Русь в XV-XVII вв., чувствуется нескрываемая ненависть и недоброжелательность. Приписывая русским все общечеловеческие пороки и слабости, свойственные и им самим, иностранные путешественники насыщали свои путевые очерки массой фактических выдумок, сплетен и клеветнических слухов, вызывавших у их соотечественников неприязнь и отвращение к России. Как писал А.С. Хомяков: "И сколько во всем этом вздора, сколько невежества! Какая путаница в понятиях и даже в словах, какая бесстыдная ложь, какая наглая злоба! Поневоле родится чувство досады, поневоле спрашиваешь: на чем основана такая злость, чем мы ее заслужили? Вспомнишь, как того-то мы спасли от неизбежной гибели; как другого, порабощенного, мы подняли, укрепили; как третьего, победив, мы спасли от мщенья и т.д. Досада нам позволительна; но досада скоро сменяется другим, лучшим чувством - грустью истинной и сердечной. В нас живет желание человеческого сочувствия; в нас беспрестанно говорит теплое участие к судьбе нашей иноземной братии, к ее страданьям, так же как к ее успехам; к ее надеждам, так же как к ее славе. И на это сочувствие, и на это дружеское стремление мы никогда не находим ответа: ни разу слова любви и братства, почти ни разу слова правды и беспристрастия. Всегда один отзыв - насмешка и ругательство; всегда одно чувство - смешение страха с презрением. Не того желал бы человек от человека. Недоброжелательство к нам других народов, очевидно, основывается на двух причинах: на глубоком сознании различия во всех началах духовного и общественного развития России и Западной Европы и на невольной досаде перед этою самостоятельной силою, которая потребовала и взяла все права равенства в обществе европейских народов, отказать нам в этом праве они не могут, но и смириться с тем - тоже".
      По мере усиления России в XVIII-XIX вв. увеличивалась и русофобия. "К самым примечательным явлениям момента, - писал в 1902 германский канцлер Бюлов, - принадлежит постепенное выявление антирусского течения, даже там, где это меньше всего ожидаешь... Для меня растущая русофобия - установленный факт, в достаточной мере объясняющийся событиями последней четверти века".
      "Для Запада русское инородно, беспокойно, чуждо, странно и непривлекательно. Их мертвое сердце мертво и для нас. Они горделиво смотрят на нас сверху вниз и считают нашу культуру или ничтожной, или каким-то большим и загадочным "недоразумением"... В мире есть народы, государства, правительства, церковные центры, закулисные организации и отдельные люди враждебные России, особенно православной России, тем более императорской и не расчлененной России. Подобно тому, как есть "англофобы", "германофобы", "японофобы", так мир изобилует "русофобами", врагами национальной России, обещающими себе от ее крушения, унижения и ослабления всяческий успех. Это надо продумать и почувствовать до конца" (И.А. Ильин).
      Наиболее полно понятие "русофобия" было разработано в 1980-х в одноименной книге выдающегося русского ученого И.Р. Шафаревича.
      О. Платонов
      "РУССКАЯ БЕСЕДА", журнал славянофилов и патриотов, выходил в Москве в 1856-60. Издатель-редактор А.И. Кошелев, соредакторы Т.И. Филиппов, далее П.И. Бартенев, М.А. Максимович, И.С. Аксаков. Издание было предпринято на паях. Пайщики А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков и В.А. Черкасский составляли совет редакции. В журнале сотрудничали К.С. Аксаков, И.Д. Беляев, Н.П. Гиляров-Платонов, А.Ф. Гильфердинг, И.В. Киреевский, С.П. Шевырев, В.И. Даль, Ф.И. Тютчев.
      "РУССКАЯ БЕСЕДА", литературно-политический журнал патриотического направления, выходил в Петербурге в 1895-96. Девиз журнала: "Бога бойтесь, царя чтите!" В журнале принимали участие лучшие русские историки, писатели и публицисты А.А. Введенский, Д.И. Иловайский, С.Ф. Шарапов и др. Издатели А.В. Васильев, Е.А. Евдокимов, издатель-редактор B.C. Драгомирецкий.
      "РУССКАЯ ГАЗЕТА", литературно-политическая газета патриотического направления, издавалась в Петербурге в 1886-90. Издатель-редактор - В.Г. Авсеенко.
      "РУССКАЯ ГАЗЕТА", политическая, общественная, экономическая и литературная газета патриотического направления, издавалась в Москве в 1877-82. Стояла на твердых православно-монархических позициях, осуждала либерально-масонское и революционное движение. Издатели-редакторы - Н.А. Александровский, И.И. Смирнов, Н.И. Пастухов и др.
      РУССКАЯ ИДЕЯ, совокупность понятий, выражающих историческое своеобразие и особое призвание русского народа.
      Эта идея формулирует то, что русскому народу уже присуще, что составляет его благую силу, в чем он прав перед лицом Божиим и самобытен среди всех других народов. И в то же время эта идея указывает нам нашу историческую задачу и наш духовный путь; это то, что мы должны беречь и растить в себе, воспитывать в наших детях и в грядущих поколениях и довести до настоящей чистоты и полноты бытия - во всем: в нашей культуре и в нашем быту, в наших душах и в нашей вере, в наших учреждениях и законах. Русская идея есть нечто живое, простое и творческое. Россия жила ею во все свои вдохновенные часы, во все свои благие дни, во всех своих великих людях. Об этой идее мы можем сказать: так было, и когда так бывало, то осуществлялось прекрасное; и так будет, и чем полнее и сильнее это будет осуществляться, тем будет лучше.
      Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно и предметно и передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Вот главный источник русской веры и русской культуры. Вот главная сила России и русской самобытности. Вот путь нашего возрождения и обновления. Вот то, что другие народы смутно чувствуют в русском духе, и когда верно узнают это, то преклоняются и начинают любить и чтить Россию. А пока не умеют или не хотят узнать, отвертываются, судят о России свысока и говорят о ней слова неправды, зависти и вражды. Главное в жизни есть любовь, и именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства: она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию и уверовала, что "Бог есть Любовь". Русское Православие есть христианство не столько от Павла, сколько от Иоанна, Иакова и Петра. Оно воспринимает Бога не воображением, которому нужны страхи и чудеса для того, чтобы испугаться и преклониться перед "силою" (первобытные религии); не жадною и властною земною волею, которая в лучшем случае догматически принимает моральное правило, повинуется закону и сама требует повиновения от других (иудаизм и католицизм); не мыслью, которая ищет понимания и толкования и затем склонна отвергать то, что ей кажется непонятным (протестантство). Русское Православие воспринимает Бога любовью, воссылает Ему молитву любви и обращается с любовью к миру и к людям. Этот дух определил собою акт православной веры, православное богослужение, наши церковные песнопения и церковную архитектуру. Русский народ принял христианство не от меча, не по расчету, не страхом и не умственностью, а чувством, добротою, совестью и сердечным созерцанием. Когда русский человек верует, то он верует не волею и не умом, а огнем сердца. Когда его вера созерцает, то она не предается соблазнительным галлюцинациям, а стремится увидеть подлинное совершенство. Когда его вера желает, то она желает не власти над вселенною (под предлогом своего правоверия), а совершенного качества. В этом корень русской идеи. В этом ее творческая сила на века.
      И все это не идеализация и не миф, а живая сила русской души и русской истории. О доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских славян свидетельствуют единогласно древние источники - и византийские, и арабские. Русская народная сказка вся проникнута певучим добродушием. Русская песня есть прямое излияние сердечного чувства во всех его видоизменениях. Русский танец есть импровизация, проистекающая из переполненного чувства. Первые исторические русские князья суть герои сердца и совести (Владимир, Ярослав, Мономах). Первый русский святой (Феодосий) есть явление сущей доброты. Духом сердечного и совестного созерцания проникнуты русские летописи и наставительные сочинения. Этот дух живет в русской поэзии и литературе, в русской живописи и в русской музыке. История русского правосознания свидетельствует о постепенном проникновении его этим духом, духом братского сочувствия и индивидуализирующей справедливости. А русская медицинская школа есть его прямое порождение (диагностические интуиции живой страдающей личности).
      Итак, любовь есть основная духовно-творческая сила русской души. Без любви русский человек есть неудавшееся существо. Цивилизующие суррогаты любви (долг, дисциплина, формальная лояльность, гипноз внешней законопослушности) сами по себе ему мало свойственны. Без любви - он или лениво прозябает, или склоняется ко вседозволенности. Ни во что не веруя, русский человек становится пустым существом без идеала и без цели. Ум и воля русского человека приводятся в духовно-творческое движение именно любовью и верою.
      И при всем том первое проявление русской любви и русской веры есть живое созерцание.
      Созерцанию нас учило прежде всего наше равнинное пространство, наша природа с ее далями и облаками, с ее реками, лесами, грозами и метелями. Отсюда наше неутолимое взирание, наша мечтательность, наша "созерцающая лень" (Пушкин), за которой скрывается сила творческого воображения. Русскому созерцанию давалась красота, пленявшая сердце, и эта красота вносилась во все - от ткани и кружева до жилищных и крепостных строений. От этого души становились нежнее, утонченнее и глубже; созерцание вносилось и во внутреннюю культуру - в веру, в молитву, в искусство, в науку и в философию. Русскому человеку присуща потребность увидеть любимое вживе и въяве и потом выразить увиденное - поступком, песней, рисунком или словом. Вот почему в основе всей русской культуры лежит живая очевидность сердца, а русское искусство всегда было чувственным изображением нечувственно узренных обстояний. Именно эта живая очевидность сердца лежит в основе русского исторического монархизма. Россия росла и выросла в форме монархии не потому, что русский человек тяготел к зависимости или к политическому рабству, как думают многие на Западе, но потому, что государство в его понимании должно быть художественно и религиозно воплощено в едином лице, - живом, созерцаемом, беззаветно любимом и всенародно "созидаемом" и укрепляемом этой всеобщей любовью.
      Но сердце и созерцание дышат свободно. Они требуют свободы, и творчество их без нее угасает. Сердцу нельзя приказывать любить, его можно только зажечь любовью. Созерцанию нельзя предписать, что ему надо видеть и что оно должно творить. Дух человека есть бытие личное, органическое и самодеятельное: он любит и творит сам, согласно своим внутренним необходимостям. Этому соответствовало исконное славянское свободолюбие и русско-славянская приверженность к национально-религиозному своеобразию. Этому соответствовала и православная концепция христианства: не формальная, не законническая, не морализирующая, но освобождающая человека к живой любви и к живому совестному созерцанию. Этому соответствовала и древняя русская (и церковная, и государственная) терпимость ко всякому иноверию и ко всякой иноплеменности, открывшая России пути к имперскому (не "империалистическому") пониманию своих задач.
      Русскому человеку свобода присуща как бы от природы. Она выражается в той органической естественности и простоте, в той импровизаторской легкости и непринужденности, которая отличает восточного славянина от западных народов вообще и даже от некоторых западных славян. Эта внутренняя свобода чувствуется у нас во всем: в медлительной плавности и певучести русской речи, в русской походке и жестикуляции, в русской одежде и пляске, в русской пище и в русском быту. Русский мир жил и рос в пространственных просторах и сам тяготел к просторной нестесненности. Природная темпераментность души влекла русского человека к прямодушию и открытости (Святославово "иду на вы"), превращала его страстность в искренность и возводила эту искренность к исповедничеству и мученичеству.
      Еще при первом вторжении татар русский человек предпочитал смерть рабству и умел бороться до последнего. Таким он оставался и на протяжении всей своей истории. И не случайно, что за войну 1914-17 из 1400000 русских пленных в Германии 260000 человек (18,5%) пытались бежать из плена. "Такого процента попыток не дала ни одна нация" (Н.Н. Головин). И если мы, учитывая это органическое свободолюбие русского народа, окинем мысленным взором его историю с ее бесконечными войнами и длительным закрепощением, то мы должны будем не возмутиться сравнительно редкими (хотя и жестокими) русскими бунтами, а преклониться перед той силою государственного инстинкта, духовной лояльности и христианского терпения, которую русский народ обнаруживал на протяжении всей своей истории.