Подобные случаи ранних браков были все же исключением в деревне. Повсеместно существовала устойчивая местная традиция относительно возраста, в каком можно начинать посещать молодежные встречи — хороводы(улицу) и беседы ( посиделки) —в качестве полноправных участников, а не только зрителей. По замечанию информатора из Адуевской вол. Медынского у. (Калужская губ.), парни, начинающие женихаться (16—17 лет), и девушки, начинающие невеститься (с 14 лет), посещали все «игрища, увеселения, хороводы, гулянья по лугам», «выставки» и посиделки. В Зарайском у. Рязанской губ. девицы ходили на посиделки с 14—15 лет, парни — с 17 — 18. Такой возрастной ценз был наиболее распространен. В некоторых местах Дорогобужского у. Смоленской губ. парни участвовали в посиделках не ранее 18 лет, девушки — не ранее 15. В Елатомском у. Тамбовской губ. средний возраст на посиделках составлял 16—18 лет. Между началом выхода на молодежные встречи и вступлением в брак проходило, как правило, некоторое время. Соответственно нижняя граница возраста врачующихся сдвигается по сравнению со сроком вступления в молодежное сообщество.
      Очень важной считалась репутация жениха и невесты в отношении труда — работящие ли они. На общих сенокосах, на помочахи других коллективных работах проявлялись индивидуальные возможности — сообразительность, ловкость, сила, знание приемов в конкретных видах работ. Представления об умелости и трудолюбии каждого складывались и в зависимости от результатов труда. И горе молодежи той семьи, которая обрела репутацию ленивой.
      Во многих сообщениях в Этнографическое бюро Тенишеваподчеркивалось, что мнение односельчан о девушке как работнице непременно учитывается при выборе невесты. У всех на виду была ее одежда собственного изготовления, украшенная в праздничном варианте сложным рукоделием. Специальный осмотр женщинами общины девичьего рукоделия в некоторых местах осуществлялся на «выставках» невест, а также на перебасках — соревнованиях по нарядам в доме молодой. Если невеста была из другого селения, то о ней старались разузнать. Из Новоладожского у. Санкт-Петербургской губ. писали в конце прошлого века: «на смотринах мать жениха везде «вышнарит», всех выспросит, и напрямик и загадками, умеет ли коров доить, телят поить, стряпать, хлеб печь, шить, косить, жать и т. д.».
      Вопрос о репутации семьи жениха и невесты возникал не только в связи с трудолюбием, но и при рассмотрении нравственных свойств. При выборе невесты учитывали, что она «из хорошего рода, известного в околодке своей честностью и другими хорошими качествами» (Костромская губ.). Из Ильинской вол. Ростовского у. (Ярославской губ.) сообщали в 1897, что семья жениха разбирает нравственные достоинства не только самой невесты, но и ее семьи. «Яблоко от яблони недалеко падает» или «Яблоко — от яблони, а от ели — шишка».
      Высоко ценилась девственность невесты. По этому вопросу единодушны ответы на программы XVIII —XIX вв. из разных губерний и другие источники ( см.:Женская честь). Редкие случаи добрачных связей резко осуждались не только старшими, но и самой молодежью.
      Исключительно серьезное отношение к семье, к святости брака у русских проявлялось в самом характере традиционных условий вступления в брак, в сложности и многозначности системы обрядов и обычаев, сопровождавших начало создания семьи — свадьбу.
      «Русскую народную свадьбу по праву относят к наиболее сложным полифункциональным комплексам традиционной культуры народа», — утверждает современный этнограф Т. А. Листова. И далее: «русский свадебный ритуал, известный нам по описаниям 2–й пол. XIX — н. XX в., — это акт общественно-религиозного санкционирования брака, сложившийся и функционировавший в среде православного крестьянства. Вследствие чего в народном ритуале нет, пожалуй, эпизода, в котором в том или ином виде не проявилось бы христианское мировоззрение его создателей и исполнителей». Таинство венчания освящало вступление в брак.
      Серьезное отношение к выбору жениха или невесты и к самому вступлению в брак не исключало чувства любвив предбрачных отношениях и в семейной жизни. Достаточно хорошо известна лирика русского фольклора, отразившая богатейшую гамму сильных и тонких чувств. Однако об отношениях в крестьянской семье было сказано в литературе немало худого. Как правило, это были выхваченные поверхностным наблюдателем из общей спокойной и ясной картины мрачные случаи, на основе которых делались широковещательные выводы. Современная исследовательница крестьянской семьи XVIII —XIX вв. Н. А. Миненко пишет, что основанием для темных красок «были немногие судебно-следственные дела, попадавшие в руки авторов, а иногда, кроме того, собственное предубеждение и поверхностное знакомство с крестьянским бытом».
      «Если обратиться к крестьянским песням, то приходится лишь удивляться тому, как часто упоминаются в них слова «любовь», «люблю», «красная девица», «удалой молодец», «свет душа», «милый друг», «моя краса», «голубушка», «ретиво сердце зазнобчивое», «сахарные уста», «моя любезная», — отмечает Н. А. Миненко. И далее приводит строки из бытовавшего на Урале и в Сибири фольклора: «Люблю девушку тороватенькую»; «Разгорелось мое белое лицо, зазнобилось серде-чушко, разыгралась кровь горячая»; «Доставайся, колечко, любезному, я которого навеки полюбила»; «А кто любит чужих жен, нет душе спасенья. А кто девушку полюбит — грехам отпущенье»; «Люблю, люблю девчоночку, люблю молодую»; «Молодца горе берет — ко девчонке сердце рвет».
      Историки и этнографы располагают документальными материалами, подтверждающими свидетельства лирического творчества народа. Особенный интерес представляют те утверждения, которые относятся к периоду супружеских отношений — непосредственно к семейной жизни. «В семейных нравах видна... любовь, согласие», — заключил в 1863 Н. А. Абрамов, хорошо знавший народную повседневную жизнь в Ялуторовском у. Тюменской губ. А житель Такмыцкой слободы Тарского округа замечал, что «мужчины в обращении» с женами «более ласковы, чем грубы...».
      Н. А. Иваницкий, собравший в последней четверти прошлого века обширнейший и достоверный материал о быте крестьянства Вологодской губ., считал, что мнение о неразвитости чувств в крестьянской среде — «совершенно ложное». Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть любой из многочисленных сборников песен, бытующих и сочиненных в крестьянской среде. «Всякий беспристрастный человек, — писал исследователь, — скажет, что такие прекрасные песни могли вылиться только из сердца, преисполненного искренней любовью. Есть любовные песни, отличающиеся такою нежностью и глубиною чувства и до того безукоризненные по форме, что в самом деле как-то не верится, чтобы их могли сложить безграмотные деревенские девушки, не имеющие ни малейшего понятия о стихосложении, между тем достоверно известно, что девушки-то и есть сочинительницы; парни-стихотворцы несравненно реже». Иваницкий отмечал, что сам народ признает в любви серьезное чувство, с которым нельзя шутить. На основании пословиц и разговоров с крестьянами он утверждал, что для них «чувство любви — главный стимул, заставляющий человека трудиться и заботиться о приобретении собственности, ввиду будущего блага своей семьи». Многолетние наблюдения над деревенской жизнью привели Иваницкого к выводу, что «сердечные отношения между мужем и женой сохраняются до конца жизни».
      Рождение детей в венчанном браке воспринималось всеми как безусловно положительное явление. В основе народных представлений, связанных с деторождением, — православные воззрения. Детей дает Бог, это Божье благословение брака. Рождением детей оправдываются и освящаются отношения супругов. «Несмотря на трудности содержания многодетной семьи, крестьяне если и не всегда с радостью, то во всяком случае без ропота встречали рождение многочисленного потомства и надеялись с Божьей помощью вырастить всех», — пишет Т. А. Листова. На основе обширного материала — опросов сельского населения и письменных источников — исследовательница пришла к выводу о повсеместном осуждении любых попыток прерывания беременности. «Душу загубили, на белый свет не пустили». В наши дни женщины, совершавшие аборты, отмаливают души загубленных в утробе детей, в надежде на милость Божию: не лишит Господь чадо света Божественного — окрестит «в море щедрот Своих».
      Соответственно к бесплодию относились отрицательно, считая его наказанием Божиим за грехи. Женщины налагали на себя обеты, чтобы избавиться от бесплодия (напр., совершали обетные паломничества к отдаленным святым местам).
      Во время беременности прибегали к духовным средствам защиты от злых сил: исповедовались, причащались; часто осеняли себя крестным знамением; молились больше, чем обычно. Обращались с молитвами к Пресвятой Богородице и ее матери — прав. Анне, св. вмцц. Варвареи Екатеринеи др. святым. Верили, что Богородица незримо приходит к призывающим ее роженицам.
      Подавляющее большинство русского народа не могло допустить, чтобы новорожденный остался не окрещенным. Вполне осознанное признание необходимости крещениясоставляло и составляет важнейший элемент массового религиозного сознания русских.
      Сборы последних десятилетий в разных регионах России полевого и архивного материала по вопросу о крещении (Т. А. Листова) привели к однозначному выводу; «С точки зрения русского православного человека, крещение — это второе рождение человека и, более того, это рождение собственно человека «по образу и подобию Божьему». До крещения новорожденный казался нечистым, как говорили в народе, «некрещеный ребенок — чертенок». Он и внешне непривлекателен: пахнет потом, лицо красное, тогда как после крещения и лицо у него белеет, и сам пахнет хорошо». Ужасались тяжкой загробной участи младенцев, умерших неокрещенными. В церкви поминать некрещеных нельзя, поэтому стремились сами отмолить таких детей. Широко было распространено и сейчас сохраняется поверье, что мать может помочь своему умершему до крещения ребенку, если раздаст сорок крестиков детям. Обычно это делается через церковь, чтобы крестики надевали на крещаемых младенцев. Надеялись, что тогда Бог освободит умершего некрещеным, «из темного места посадит в светлое к крещеным». Младенцы, умершие окрещенными, становились ангелами Божиими. «Крестьяне были уверены в том, что их невинные дети не только станут ангелами, но их молитвы за оставшихся на земле будут особенно действенными».
      Крещение вполне осознанно воспринималось как непременное условие спасения души и защиты от сил зла в земной жизни. Кроме того, знали, что, получая при крещении имя, человек приобретал своего святого покровителя, в честь которого его назвали. Таких святых особо почитали, стремились иметь дома их иконы;брали в дорогу образок с изображением своего святого. В день святого покровителя младенцев приносили в церковь для причащения. Взрослые причащались в день небесного покровителя и заказывали ему молебен.
      О глубоком понимании значения крещения свидетельствует сохранение его в советской деревне, несмотря на гонения. В то время как в городах тогда многие (особенно среди интеллигенции) перестали крестить детей (сейчас иные семьи насчитывают уже третье поколение некрещеных; но и в таких семьях наблюдается обращение второго поколения к вере и крещению, со стремлением при этом окрестить и родителей своих, и детей), в деревне крестили всех. У самых партийных председателей колхозов находились всегда бабушки, которые тайком крестили детей в соседнем районном центре.
      Крестили тайком на дому. Об этом воспоминают сейчас и священники, и миряне. «Ведь надзор меня забыть не может, — пишет в своем дневнике в 1932 протоиерей Симеон Афанасьев, — я живу среди мира, адрес мой всем известен, и я ежедневно совершаю Таинства крещения, причащения и погребальные требы. Все это делаю в своей квартире, не таясь, об этом знает население Сорочинского и его окрестностей» (Самарская обл.).
      «Детей крестили на пятый день, ну не более семи дней — и крещенье, — вспоминает о советском времени крестьянка из Подмосковья П. П. Молоканова. — Утром вставали, какие бы маленькие ни были, — помолимся перед иконами. Поклон земной сделали. Бабушка и мать так учили. Считают — раньше были серые. А раньше были культурные».
      В семейном воспитаниидетей и подростков, наряду с осуществлением задач духовных и трудовых, шла подготовка к вступлению в брак и семейной жизни. Это выражалось прежде всего в различии видов работ, к которым постепенно приучали мальчиков и девочек. Например, мальчики были борноволоками (правили лошадью при бороньбе), позднее учились пахать, косить и пр. — из них готовили основных работников в крестьянской семье. Девочки, наряду с женскими рукоделиями, приучались ко всем видам домашнего хозяйства. В многодетных, как правило, крестьянских семьях принято было привлекать девочек к уходу за маленькими детьми. Эта нередко вынужденная мера сопровождалась и направленным обучением будущей матери. Параллельно с участием в реальных делах взрослых дети играли в «свадьбу», «клетку» (от слова «клеть», домик со всеми обитателями и предметами быта) и пр., подражая поведению взрослых, импровизируя на темы семейной жизни.
      В то время как в трудовом воспитании реализовывалось и подчеркивалось различение полов, духовное воспитание было единым. Путь воцерковлениябыл одинаков для мальчиков и девочек. Это давало возможность с детства воспринять истинное женское равенство христианства — в деле спасения души.
      Для русской крестьянской семьи характерно духовное отношение к собственной предстоящей смертии к кончине близких людей. Об этом говорит множество пословиц: «Человек родится на смерть, а умирает на живот (на жизнь)»; «Не бойтеся смерти тела, бойтеся смерти духа»; «Смерть на живот дана»; «Смерть да жена — Богом суждена»; «Бога прогневишь — и смерти не даст»; «В семье и смерть красна»; «Смертный плотью, бессмертен духом»; «Смертный страх — от греховного жития» и др.
      К смерти готовились заранее. «Нам бабушка говорила: девки, как в силу войдете, — сразу готовьте себе смертное (смертную одежду), — свидетельствовала в 1994 жительница г. Хотьково Московской обл. Агриппина Васильевна Гусева, 80 лет. — Бабушка дожила до 90 лет». Считалось, что тому, кто заранее думает о смерти, Господь дает долгую жизнь. Как правило, смертную одежду готовили пожилые женщины. Но «главным считалось подготовить себя к этому последнему жизненному шагу духовно, т. е. успеть сделать необходимые дела для спасения души, — пишет современный этнограф И. А. Кремлева, исследовавшая похоронно-поминальные обычаи и обряды русских по материалам разных губерний. — Богоугодными делами почитались раздача милостыни, вклады в церкви и монастыри. Также благочестивым делом считалось прощать долги. Очень боялись внезапной смерти («в одночасье»). Умереть дома, среди близких, в полной памяти, по представлению русских, было «благодатью небесною». Около умирающего собиралось все семейство, ему подносили образа, и он каждого благословлял особо». Приглашали священника для исповеди и причастия. Нередко больного соборовали. Умирающий стремился попросить у всех прощенья, а члены семьи, родственники, соседи и др. знакомые старались успеть посетить его и, в свою очередь, попросить прощенья.
      «Если человек умирал быстро и безболезненно, верили, что душа его попадет в рай», а если перед кончиной тяжело и долго мучился — значит, грехи велики. Выполнение наказов умирающего считалось обязательным. В крестьянской среде, как правило, делались устные завещания.
      Широко распространены были похоронные причитания («плачи», «вопли») — любовь к ушедшему и скорбь выражались в прекрасных поэтических формах. Для многих районов в источниках отмечено целенаправленное обучение девушек в семье и вне семьи искусству причитания. По сведениям, собранным Г. Р. Державинымв н. XIX в. в Новгородской губ., «молодые девочки заблаговременно учатся вопить, как благородные наши девицы учатся танцевать и петь. «Вопить не умеет», — такой же почти упрек, как «прясть не умеет». В Московской губ. (материалы семи уездов) умение причитать приобреталось каждой женщиной в период девичества и «становилось в особое достоинство».
      Исключительное внимание уделялось у русских поминовению в семье усопших ( см.:Поминальные традиции).
       М. М. Громыко
 
       ЖИЗНЬ, дар Божий, результат творческого акта Бога, обладающего неизбывной жизненной силой. Жизнь принадлежит Богу, и поэтому посягательство на любую жизнь — страшный грех. Исключение существует только в отношении врагов Бога и Отечества. В понятиях Святой Руси жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех ( Н. Ф. Федоров). «Вся мудрость жизни — в сосредоточении мысли и силы, все зло — в их рассеянии» ( К. П. Победоносцев). «Цель и смысл жизни — любовь» ( Н. А. Некрасов). «Жизнь требует верного глаза и твердой руки. Жизнь не слезы, не вздохи, а борьба, и страшная борьба. Слезы — «дома», «внутри». Снаружи железо. И только тот дом крепок, который окружен железом» ( В. В. Розанов). «Как жить? С ощущением последнего дня и всегда с ощущением вечности» ( Ф. А. Абрамов).
       О. Платонов
 
       ЖИЗНЬ ВЕЧНАЯ, в представлениях Святой Руси имеет двоякое значение. Если рассматривать земную жизнь вне связи с будущей жизнью, то она есть тление, а значит понятие вечной жизни будет определением будущей загробной жизни. Мы получаем вечную жизнь через Христа, но до явления Его «мы умерли и жизнь наша сокрыта со Христом в Боге», «когда же явится Христос, жизнь наша, тогда и мы явимся с Ним во славе». Это понятие о вечной жизни развито у ап. Павлаи у других новозаветных писателей. Это же представление о вечной жизни встречается и у многих отцов церкви ( Василий Великий, Григорий Нисский, Иоанн Дамаскин). Другая точка зрения на понятие вечной жизни, принадлежит одному Богу, Который один имеет жизнь в Себе (Ин. 5: 26; 6: 57, 69). Поэтому чем ближе мы к Богу, тем ближе мы и к Источнику вечной жизни (Ин. 6: 33, 54), потому что у Бога все живы (Лк. 24: 5). Таким образом, общение с Богом — основное условие вечной жизни, а все остальные условия для нее явятся сами собой (Мф. 22: 29–32). Но согрешившее человечество может иметь общение с Богом только через своего Искупителя, Которому дано иметь в Себе жизнь (Ин. 5: 26; 6:57; 5: 11, 20). Поэтому вечную жизнь имеет только тот, кто имеет общение с Ним (1 Ин. 1: 1–3), кто пребывает в Нем, кто ест Его Тело и пьет Его Кровь (Ин. 6: 51, 53–56), кто слушает слова Его (Ин. 6: 68), кто исполняет возвещенные Им заповеди Отца (Ин. 12: 50). Так как общение с Богом через Христа мы имеем и в этой, земной жизни, то название «вечная жизнь» относится не только к загробной, но и к настоящей, временной жизни (Ин. 6: 40; 20: 31).

«Верующий в Сына имеет жизнь вечную»

(Ин. 3: 36).

«Мы знаем, что перешли от смерти в жизнь»

(1 Ин. 3: 11). Вечная жизнь обретается раньше воскресения из мертвых (Ин. 6: 54) с нашим совершенствованием и приближением к Богу. Таким образом подробно развита и последовательно установлена у св. ап. Иоанна Богослова. Вечная жизнь земная и жизнь загробная в представлении о вечной жизни как бы соединяются между собою неразрывно. Этот второй взгляд на жизнь вечную, как жизнь совершенную — христианскую, подробно развил на основании изречений ап. Иоанна Климент Александрийский, который учил, что жизнь истинно христианская есть жизнь вечная и начинается с самого крещения.
       Б. C.
 
       ЖИЛЯРДИ Дементий (Доменико) Иванович(4.06.1788–26.02.1845), архитектор. Сын выходца из Италии архитектора Ивана (Джованни) Жилярди, переселившегося в Россию в к. XVIII в.
      Жилярди первоначально учился у отца, затем в Миланской Академии художеств (1806—10). Вернулся в Россию в 1810. Представитель русского ампира в архитектуре. Жилярди много сделал в застройке Москвы после пожара в 1812; создал ряд монументальных, парадно-торжественных зданий: восстановил полностью разрушенный Московский университет(1817–19), здание Вдовьего дома (1818), Опекунского совета (1823–26), Слободского дворца (1827–32, ныне МГТУ), дома Луниных (1818–23, на Никитском бульваре) и С. С. Гагарина (1820, ныне Институт мировой литературы), создал ансамбль усадьбы Усачевых на Яузе (1829–31), перестроил усадьбу Голицыных в Кузьминках. Жилярди принадлежал к числу крупнейших мастеров садово-парковой архитектуры.
       В. А. Федоров
 
       ЖИРОВИЦКАЯ, чудотворная икона Пресвятой Богородицы. В 1191 в местечке Жировицы Западной Руси пастухи пасли стадо недалеко от леса и увидели в лесу необыкновенно яркий свет в виде пламени. Они подошли ближе и увидели на дереве икону Богоматери в лучезарном сиянии. Долго они не могли подойти к самому образу. Но когда свет, озарявший икону, мало-помалу скрылся, пастухи поклонились образу Богоматери, сняли его с дерева и отнесли к своему господину, Александру Солтану. Он взял образ, запер его в ларец и пожелал сообщить о чудесном его явлении своим знакомым, для чего поспешно и пригласил их. Все с удивлением слушали его рассказ о явлении иконы и пожелали видеть самую икону. Александр пошел за нею, но иконы в ларце не оказалось. Это очень изумило его, потому что незадолго перед тем он сам положил ее туда.
      Спустя некоторое время те же пастухи и на том же месте опять нашли икону Богоматери и принесли ее к своему господину. Александр, почитая себя недостойным иметь явленную икону в своем доме, дал обет на месте явления ее соорудить храм во имя Пресвятой Богородицы, и скоро был основан деревянный храм и икона Богоматери поставлена в нем. Чрез десять лет в этой церкви случился пожар и обратил ее в пепел. Сколько ни употребляли стараний спасти чудотворную икону Богоматери из огня, не могли; казалось, что она погибла в пламени, и все сокрушались о ее потере. Однажды малолетние дети были на той горе, у подножия которой стоял сгоревший храм. Вдруг видят они вдали, что некая Дева в лучезарном сиянии сидит на камне; дети не осмелились подойти к ней, но поспешили известить своих домашних. Принимая сказанное детьми видение за Божественное откровение, все отправились на гору и издали увидели на камне горящую свечу; когда же подошли к самому камню, то нашли на нем икону Богоматери Жировицкую, нисколько не потерпевшую от пожара. Священник и жители Жировиц несказанно обрадовались обретению иконы, взяли ее и поставили в доме первого, после чего приступили к сооружению нового храма в честь Богоматери.
      Празднуется 7/20 мая.
       Прот. И. Бухарев
 
       ЖИРОВИЦКИЙ УСПЕНСКИЙмужской монастырь,
      Гродненская еп., в окрестностях г. Слонима, в местечке Жировицы. Основан во 2–й пол. XVI в.; с XVII в. до 1839 был в унии. В храме Успения находилась празднуемая в монастыре 7 мая чудотворная Жировицкаяикона Божией Матери. Св. икона, имеющая вид эллипсиса, величиною несколько более медного пятачка, с рельефно выдающимся на яшмовом камне ликом Богоматери с Богомладенцем на правой Ее руке, помещалась в иконостасе Успенского храма на сребропозлащенной доске, в середине большого образа, изображающего Пресвятую Троицу и некоторых святых. В одном из притворов Успенского храма покоился погребенный там Иоаким, еп. Пинский и Туровский († 1719), память которого особо чтили ежегодными панихидами 4 апреля и 9 сентября.
       С. В. Булгаков
 
       ЖИТОМИР, город в западнорусских землях на р. Тетерев (приток Днепра). Основан во 2–й пол. IX в. Упоминается в ( Повести временных лет»под 1240. Неоднократно разрушался татарами в XIII—XVII вв. В 1320 захвачен Литвой, в 1569 — Польшей. Возвращен России в 1793. Собор в русском стиле (1874).
 
       ЖОЛТОВСКИЙ Иван Владиславович(15/27.11.1867–16.07.1959), русский архитектор. Творчество его опиралось на достижения как архитектуры античного мира и эпохи Возрождения, так и на традиции древнерусского зодчества. Среди многочисленных работ т. н. дом Тарасова на Спиридоновке, дом Скакового общества на Беговой, постройки первой Сельскохозяйственной выставки (1923), здание Госбанка (1929), ряд жилых построек в Москве, традиционно называемых домами Жолтовского. Педагог и теоретик в области архитектуры.
 
       ЖОСТОВО, деревня в Московской обл. (Мытищинский р-н). С к. XIX — н. XX в. центр народно-художественного промысла — декоративной живописи маслом на металлических подносах, покрываемых затем лаком.
 
       ЖУКОВ Георгий Константинович(19.11.1896–18.06.1974), великий русский полководец. Родился в д. Стрелковка Калужской губ. в крепкой православной крестьянской семье. Был назван в честь св. Георгия Победоносца.
      Закончил церковноприходскую школу, пел в церковном хоре. В 1908 отправился в Москву на учение к дяде-скорняку, стал мастером.
      В 1915 призван в царскую армию. Имел два Георгиевских креста 3–й и 4–й степени за пленение немецкого офицера и за контузию при исполнении воинского долга. Унтер-офицер.
      1 октября 1918 вступил добровольцем в Красную Армию. Прошел путь от командира кавалерийского полка (1923) до командира корпуса (1937).
      Из аттестации на Г. К. Жукова (1930): «Командир сильной воли и решительности. Обладает богатой инициативой и умело применяет ее на деле. Дисциплинирован. Требователен и в своих требованиях настойчив. В военном отношении подготовлен хорошо. Имеет большой практический опыт. Военное дело любит и постоянно совершенствуется».
      Летом 1939 войска под командованием комкора Жукова окружили и наголову разгромили главные силы 6–й японской армии на р. Халхин-Гол (Монголия), за что он был награжден первой Звездой Героя Советского Союза (позднее звание Героя будет присвоено еще трижды).
      В июне 1940 — генерал армии. Начал Великую Отечественную войнуНачальником Генштаба. С сентября 1941 командует войсками Ленинградского фронта и организует оборону Ленинграда. С 10 октября — командует войсками Западного фронта и организует оборону и контрнаступление наших войск под Москвой. 30 августа 1942 назначен заместителем Верховного Главнокомандующего.
      В 1943 удостоен звания Маршала Советского Союза за огромный вклад в организацию Сталинградской битвы и прорыва блокады Ленинграда. Награжден орденом Суворова 1–й степени.
      Лето 1943 — планирование и осуществление Курской битвы.
      1944 — за Проскуровско-Черниговскую операцию награждается орденом «Победа» №1.
      На заключительном этапе войны командует войсками 1–го Белорусского фронта, сыгравшего зимой 1945 решающую роль в Висло-Одерской операции. Награжден вторым орденом «Победа».
      Апофеозом полководческого мышления Г. К. Жукова стал разработанный под его руководством весной 1945 и блестяще осуществленный план прорыва глубокоэшелонированной обороны Берлина и взятие столицы фашистской Германии.
      8 мая 1945 Жуков от имени Советского Союза подписал Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. 24 июня — на Красной площади принимает парад Победы. В 1969 вышла в свет книга Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления», в которую маршал вложил свои знания, опыт незаурядного полководца и душу солдата, прошедшего четыре войны. В ней он писал: «Для меня главным было служение Родине, своему народу. И с чистой совестью могу сказать: «Я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг».
      Архим. Кирилл (Павлов), старец, духовник Троице-Сергиевой лавры, сам прошедший всю войну, говорит: «Надо отдать должное руководству страны, которое воздвигло такого гениального полководца, как Жуков. В прежние времена Господь воздвигал для России Суворова, Кутузова. В наше время Георгий Жуков — это была милость Божия. Мы обязаны ему спасением».
      К 100–летию полководца учреждены медаль и орден Жукова.
       М. Г. Жукова
 
       ЖУКОВ Дмитрий Анатольевич(р. 30.08.1927), русский писатель и общественный деятель. В книге «Владимир Иванович» (1977) создал живой образ современного русского подвижника, защитника отечественной культуры, посвятившего жизнь сохранению русского духовного наследия. В к. 1960–х — 70–х председатель патриотического объединения «Русский клуб», сыгравшего заметную роль в пробуждении русского национального сознания.
 
       ЖУКОВСКИЙ Василий Андреевич(29.01.1783–12.04.1852), русский поэт, переводчик, критик, почетный член (с 1827), академик (с 1841) Петербургской АН. Тайный советник (с 1841). Внебрачный сын тульского помещика А. И. Бунина и пленной турчанки Сальхи.
      В н. 1801 Жуковский вместе с А. И. Тургеневым, А. Ф. Мерзляковым и др. основывает Дружеское литературное общество (просуществовало до ноября 1801). В 1802, после кратковременной службы в Главной соляной конторе, Жуковский вышел в отставку и до 1807 пребывал в родных краях, изредка наезжая в Москву.
      С публикации элегии «Сельское кладбище» (1802, перевод из Т. Грея) к Жуковскому пришла литературная слава. Н. И. Карамзинпредложил ему сотрудничество в «Вестнике Европы» и получил согласие Жуковского.
      Жуковский — один из создателей романтизма в русской литературе (баллады «Людмила», «Светлана», «Леонора», «Кассандра», 1808—12, и др.). Он ставил задачу «умственного и нравственного просвещения публики», глубоко верил в великую нравственно-просветительскую силу литературы. В августе 1812 Жуковский вступил в Московское ополчение в чине поручика, участвовал в Бородинской битве, затем был прикомандирован к штабу М. И. Кутузова, где в походной типографии составлял листовки и военные бюллетени. В ноябре 1812 опубликовал свое знаменитое патриотическое стихотворение «Певец в стане русских воинов». С 1815 Жуковский один из деятельных членов и постоянный секретарь литературного кружка «Арзамас». В сентябре 1815 Жуковский встретился с лицеистом А. С. Пушкиным. Жуковский был близок к декабристской среде, но на предложение вступить в Союз благоденствия ответил отказом.
      В 1815 Жуковский был приглашен в качестве «чтеца» к вдовствующей императрице Марии Федоровне, а в 1817 — учителем русского языка к великой княгине Александре Федоровне (жене будущего императора Николая I). В 1825–41 Жуковский — наставник великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II). Поэт стремился привить своему ученику уважение к закону как надежной гарантии против деспотии. Большое внимание Жуковский уделял нравственному воспитанию, главной наукой для наследника престола считал историю.