Впрочем, для успешности работ было сделано все что можно. Непрестанное внимание уделялось предприятию на самом высоком уровне. «Лета 7157 (1649), мая в девятый день по государеву цареву и великого князя Алексея Михайловича всея Руси указу, и по благословению господина святителя (патриарха. — Прим. авт.) Иосифа... велено было ехати в Иерусалим». Следствием указа стало отправление на Восток за древними достоверными списками книг келаря Арсения Суханова, исколесившего в поисках таковых не одну сотню верст и вывезшего в Россию около семисот рукописей, 498 из которых были собраны им в Афонских монастырях, а остальные обретены в «иных старожитных местах».
      25 июля 1652 патриаршество всея Руси принял Новгородский митрополит Никон. Связанный с государем Алексеем Михайловичемузами тесной личной дружбы, одаренный недюжинными способностями ума и волевым решительным характером, он с присущей ему энергией взялся за дела церковного устроения, среди которых важнейшим продолжало числиться дело исправления книг. В тот день вряд ли кому могло прийти в голову, что служение Никона будет прервано драматическими событиями: Расколом, борьбой за самостоятельность церковной власти, разрывом с царем, соборным судом и ссылкой в дальний монастырь — в качестве простого поднадзорного монаха.
      Через два года по вступлении на престол первосвятителя России патриарх созвал русских архиереев на собор, где была окончательно признана необходимость исправления книг и обрядов. Когда первая часть работы была проделана, то для рассмотрения ее Никон созвал в 1656 новый собор, на котором вместе с русскими святителями присутствовали два патриарха: Антиохийский Макарий и Сербский Гавриил. Собор одобрил новоисправленные книги и повелел по всем церквам вводить их, а старые отбирать и сжигать.
      Казалось бы, все происходит в полнейшем соответствии с многовековой церковной практикой, ее традициями и не может вызвать никаких нареканий. Тем не менее именно с этого времени появляются в среде духовенства и народа хулители «новшеств», якобы заводимых в Церкви и в государстве Русском всем на погибель.
      Царю подавали челобитные, умоляя защитить Церковь. Про греков, считавшихся источниками «новшеств», говорили, что они под турецким игом изменили Православию и предались латинству. Никона ругали изменником и антихристом, обвиняя во всех мыслимых и немыслимых грехах. Несмотря на то что подавляющее 'большинство населения признало дело «книжной справы» с пониманием и покорностью, общество оказалось на грани новой Смуты.
      Патриарх принял свои меры. Павел, епископ Коломенский, отказавшийся безоговорочно подписать соборное определение, одобрявшее исправления, был лишен сана и сослан в Палеостровский монастырь, другие вожди Раскола (протопопы Аввакуми Иоанн Неронов, кн. Львов) также разосланы по дальним обителям. Угроза новой Смуты отпала, но молва о наступлении последних времен, о близком конце света, о патриаршей «измене» продолжала будоражить народ.
      С 1657, в результате боярских интриг, отношения царя с патриархом стали охладевать. Результатом разрыва стало оставление Никоном Москвы в 1658 и его добровольное самозаточение в Воскресенской обители. Восемь лет пробыл патриарх в своем любимом монастыре. Восемь лет столица оставалась без «настоящего» патриарха, обязанности которого самим же Никоном были возложены на Крутицкого митрополита Питирима. Положение становилось невыносимым, и в конце концов недоброжелатели первосвятителя добились своего: в конце 1666 под председательством двух патриархов — Антиохийского и Александрийского, в присутствии десяти митрополитов, восьми архиепископов и пяти епископов, сонма духовенства черного и белого состоялся соборный суд над Никоном. Он постановил: лишить старца патриаршего сана и в звании простого монаха отослать на покаяние в Ферапонтов-Белозерский монастырь.
      Казалось бы, с опалой главного сторонника исправления книг и обрядов дело «ревнителей старины» должно пойти в гору, но в жизни все произошло иначе. Тот же собор, что осудил Никона, вызвал на свои заседания главных распространителей Раскола, подверг их «мудрствования» испытанию и проклял как чуждые духовного разума и здравого смысла. Некоторые раскольники подчинились материнским увещеваниям Церкви и принесли покаяние в своих заблуждениях. Другие — остались непримиримыми.
      Таким образом, религиозный Раскол в русском обществе стал фактом. Определение собора, в 1667 положившего клятву на тех, кто из-за приверженности неисправленным книгам и мнимостарым обычаям является противником Церкви, решительно отделило последователей этих заблуждений от церковной паствы.
      Раскол долго еще тревожил государственную жизнь Руси. Восемь лет (1668–76) тянулась осада Соловецкого монастыря, ставшего оплотом старообрядчества. По взятии обители виновники бунта были наказаны, изъявившие покорность Церкви и царю — прощены и оставлены в прежнем положении. Через шесть лет после того возник раскольнический бунт в самой Москве, где сторону старообрядцев приняли, было, стрельцы под начальством князя Хованского. Прения о вере, по требованию восставших, проводились прямо в Кремлев присутствии правительницы Софии Алексеевны и патриарха.
      Стрельцы, однако, стояли на стороне раскольников всего один день. Уже на следующее утро они принесли царевне повинную и выдали зачинщиков. Казнены были предводитель старообрядцев поп-расстрига Никита Пустосвят и князь Хованский, замышлявшие новый мятеж.
      На этом прямые политические следствия Раскола заканчиваются, хотя раскольничьи смуты долго еще вспыхивают то тут, то там — по всем необъятным просторам Русской земли. Раскол перестает быть фактором политической жизни страны, но как душевная незаживающая рана — накладывает свой отпечаток на все дальнейшее течение русской жизни.
      Как явление русского самосознания, Раскол может быть осмыслен и понят лишь в рамках православного мировоззрения, церковного взгляда на историю России.
      Уровень благочестия русской жизни XVII в. был чрезвычайно высок даже в ее бытовой повседневности. «Мы выходили из церкви, едва волоча ноги от усталости и беспрерывного стояния, — свидетельствует православный монах Павел Алеппский, посетивший в это время Москву в свите Антиохийского патр. Макария. — Душа у нас расставалась с телом оттого, сколь длительны у них и обедни, и другие службы... Что за крепость в их телах и какие у них железные ноги! Они не устают и не утомляются... Какое терпение и какая выносливость! Несомненно, что все эти люди святые: они превзошли подвижников в пустынях», — удивлялся Павел россиянам.
      Слова его, конечно, не следует воспринимать буквально. Да и длительное стояние в церкви само по себе еще ни о чем не говорит. Однако всякий, имеющий внутренний молитвенный опыт, знает по себе, сколь невыносимо тягостно пребывание в храме «по обязанности» и как незаметно летит время, когда Господь посещает наше сердце духом ревностной, пламенной молитвы, совокупляющей воедино все силы человеческого естества

«миром Божиим, превосходящим всякое разумение»

(Флп. 4:7).
      Помня об этом, мы по-новому оценим и ту приверженность обряду, то благоговение перед богослужебной формой, которые, несомненно, сыграли в Расколе свою роль. Говоря «умрем за единый аз» (то есть за одну букву), ревнители обрядов свидетельствовали о высочайшем уровне народного благочестия, самим опытом связанного со священной обрядовой формой.
      Только полное религиозное невежество позволяет толковать эту приверженность богослужебной форме как «отсталость», «неграмотность» и «неразвитость» русских людей XVII в. Да, часть из них ударилась в крайность, что и стало поводом для Раскола. Но в основе своей это глубокое религиозное чувство было здоровым и сильным — доказательством служит тот факт, что, отвергнув крайности Раскола, Православная Россия доселе сохранила благоговейное почтение к древним церковным традициям.
      В каком-то смысле именно «избыток благочестия» и «ревность не по разуму» можно назвать среди настоящих причин Раскола, открывающих нам его истинный религиозный смысл. Общество раскололось в зависимости от тех ответов, которые давались на волновавшие всех, всем понятные в своей судьбоносной важности вопросы:
      — Соответствует ли Россия ее высокому служению избранницы Божией?
      — Достойно ли несет народ русский «иго и бремя» своего религиозно-нравственного послушания, своего христианского долга?
      — Что надо делать, как устроить дальнейшую жизнь общества, дабы обезопасить освященное Церковными Таинствами устроение жизни от разлагающего, богоборческого влияния суетного мира, западных лжеучений и доморощенных соглашателей?
      В напряженных раздумьях на эти темы проходил весь XVII век. Из пламени Смуты, ставшей не только династическим кризисом, политической и социальной катастрофой, но и сильнейшим душевным потрясением, русский народ вышел «встревоженным, впечатлительным и очень взволнованным». Временной промежуток между Смутой и началом Петровских реформ стал эпохой потерянного равновесия, неожиданностей и громогласных споров, небывалых и неслыханных событий.
      Этот драматический век резких характеров и ярких личностей наиболее проницательные историки не зря называли «богатырским» ( С. М. Соловьев). Неверно говорить о «замкнутости», «застое» русской жизни в семнадцатом столетии. Напротив, то было время столкновений и встреч как с Западом, так и с Востоком — встреч не военных или политических, которые Руси издавна были не в новинку, но религиозных, «идеологических» и мировоззренческих.
      «Историческая ткань русской жизни становится в это время как-то особенно запутанной и пестрой, — пишет историк Г. В. Флоровский. — И в этой ткани исследователь слишком часто открывает совсем неожиданные нити... Вдруг показалось: а не стал ли уже и Третий Рим царством диавольским, в свой черед... В этом сомнении исход Московского царства. «Иного отступления уже не будет, зде бо бысть последняя Русь»... В бегах и нетях, вот исход XVII в. Был и более жуткий исход: «деревян гроб сосновый, гарь и сруб...»
      Многочисленные непрерывные испытания утомили народ. Перемены в области самой устойчивой, веками незыблемой — религиозной — стали для некоторых умов искушением непосильным, соблазном гибельным и страшным. Те, у кого не хватило терпения, смирения и духовного опыта, решили — все, история кончается. Русь гибнет, отдавшись во власть слуг антихристовых. Нет более ни царства с Помазанником Божиим во главе, ни священства, облеченного спасительной силой благодати. Что остается? — Спасаться в одиночку, бежать, бежать вон из этого обезумевшего мира — в леса, в скиты.
      Если же найдут — и на то есть средство: запереться в крепком срубе и запалить его изнутри, испепелив в жарком пламени смолистых бревен все мирские печали...
      Настоящая причина Раскола — благоговейный страх: не уходит ли из жизни благодать? Возможно ли еще спасение, возможна ли осмысленная, просветленная жизнь? Не иссяк ли церковный источник живой воды — покоя и мира, любви и милосердия, святости и чистоты? Ведь все так изменилось, все сдвинулось со своих привычных мест. Вот и Смута, и книжная справа подозрительная... Надо что-то делать, но что? Кто скажет? Не осталось людей духовных, всех повывели! Как дальше жить? Бежать от жгучих вопросов и страшных недоумений, куда угодно бежать, лишь бы избавиться от томления и тоски, грызущей сердце...
      В этом мятежном неустройстве — новизна Раскола. Ее не знает Древняя Русь, и «старообрядец» на самом деле есть очень новый душевный тип.
      Воистину, глядя на метания Раскола, его подозрительность, тревогу и душевную муку (ставшую основанием для изуверства самосжигателей), понимаешь, сколь страшно и пагубно отпадение от Церкви, чреватое потерей внутреннего сердечного лада, ропотом и отчаянием.
      Все претерпеть, отринуть все соблазны, пережить все душевные бури, лишь бы не отпасть от Церкви, только бы не лишиться ее благодатного покрова и всемогущего заступления — таков религиозный урок, преподанный России тяжелым опытом Раскола.
       Митрополит Иоанн (Снычев)
 
       РАСПЕВ( роспев), круг церковных мелодий в православной музыке, постепенно сложившийся в определенной местности, а затем вошедший во всеобщее употребление. Распев обычно охватывает все восемь гласов. Древнейшие распевы: большой знаменный, греческий, болгарский, киевский и антиохийский. Поздние распевы: симоновский, местные и так называемый обычный (обиход). Неосмогласные: герасимовский, знаменный путевой и др.
 
       РАСПУТИН Валентин Григорьевич(р. 15.03.1937), русский писатель и общественный деятель. Коренной сибиряк из с. Усть-Уда на Ангаре, ныне подтопленного водохранилищем Братской ГЭС. Окончил Иркутский университет в 1959. Публиковаться начинал в местной печати с очерков и рассказов, отмеченных несомненным дарованием, но на уровне сибирско-таежной романтики. Крупным успехом Распутина, принесшим ему литературную славу, стала повесть «Деньги для Марии» (1967), в которой выразилась основная идея писателя — торжество добра и справедливости над миром корысти и своеволия. Распутин тогда же был причислен столичными оценщиками к числу писателей «деревенской прозы», хотя даже сюжетно никогда не ограничивался описаниями сельской жизни. Развивали литературный успех Распутина последовавшие затем повести и рассказы («Последний срок», 1970, «Живи и помни», 1974, «Прощание с Матёрой», 1976, и др.). В образах его героев выражается огромное душевное богатство русского человека — доброта, совестливость, любовь к Родине, отзывчивость, сострадание, взаимопомощь, сердечность, душевная щедрость, нестяжательство.
      Человек может жить полноценно только с любовью к Родине, сохраняя в душе вековые традиции своего народа. В повести «Прощание с Матёрой» Распутин показывает, как русский человек относится к разрушению своего национального мира «именем прогресса». По приказу сверху должна исчезнуть с лица земли, быть затоплена одна из многих русских деревень. Крестьян насильственно переселяют в другое место — в «перспективное» село, построенное бездарными, чуждыми русскому народу «специалистами» без любви к людям, которым тут жить». Простая русская женщина Дарья пять лет сопротивляется, защищая свой старый дом и всю деревню от погрома. Для нее Матёра и ее дом — воплощение Родины. Отстаивает Дарья не старую избу, а Родину, где жили ее деды и прадеды, и каждое бревно не только ее, но и пращуров ее. Сердце ее русское болит — «как в огне оно, христовенькое, горит и горит, ноет и ноет». Как точно отмечал критик Ю. Селезнев:«Название острова и села — Матёра — не случайно у Распутина. Матёра конечно же идейно образно связано с такими родовыми понятиями, как мать (мать — Земля, мать — Родина), материк — земля, окруженная со всех сторон океаном (остров Матёра — это как бы «малый материк»).
      Космополитическое наступление так называемого мирового прогресса, превращение человека в бездушный винтик потребительского мира разрушает духовную цивилизацию, подрубает основы православного мировоззрения, которое так стойко защищает Дарья. Предавая свою малую Родину, человек теряет истоки самого главного в жизни, деградирует как личность, жизнь его становится серой и бесцельной. Событием в идейной жизни общества стала повесть Распутина «Пожар» (1985). Это суровое художественное предостережение о грядущей народной беде: духовном упадке, следом за которым идет упадок социальный.
      С началом «перестройки» Распутин, до того сторонившийся заседательской суеты, включился в широкую общественно-политическую борьбу. Он был одним из самых деятельных противников вредительского «поворота северных рек» (проект Бергера был отменен в июле 1987). В 1989–91 — депутат Верховного Совета СССР, выступал с горячими патриотическими речами, впервые процитировал слова П. А. Столыпинао «великой России» («Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия»). Состоял в руководстве Русского Национального собора и Фронта национального спасения. Потом публично заявил, что «политика — дело грязное».
       С. Семанов
 
       РАСПУТИН Григорий Ефимович(10/23.01.1869–17/30.12.1916), крестьянин с. Покровского Тобольской губ., молитвенник, опытный странник. Много лет, не бросая занятий крестьянским трудом, странствовал по православным монастырям и святым местам, неизменно возвращаясь домой на посевную и уборку урожая. Во время одного из странствий в 1906 познакомился с Царской семьей и стал для нее близким человеком. Сближение Николая IIи царицы с Распутиным носило глубоко духовный характер, в нем они видели старца, продолжающего традиции Святой Руси, умудренного духовным опытом, способного дать добрый совет. И вместе с тем они видели в нем настоящего русского крестьянина — представителя самого многочисленного сословия России, с развитым чувством здравого смысла, народного понимания полезности, своей крестьянской интуицией твердо знавшего, что хорошо, а что плохо, где свои, а где чужие.
      «Я люблю народ, крестьян. Вот Распутин, действительно, из народа», — говорила царица, а царь считал, что Григорий — «хороший, простой, религиозный русский человек. В минуты сомнения и душевной тревоги я люблю с ним беседовать, и после такой беседы мне всегда на душе делается легко и спокойно». Эту мысль он неоднократно повторяет в переписке и беседах.
      Царь с царицей уважительно называли Распутина «наш Друг» или «Григорий», а Распутин их — «Папой и Мамой», вкладывая в это понятие «отец и мать народа». Беседовали друг с другом только на «ты».
      В жизни Царской семьи, по мнению Вырубовой, Распутин играл такую же роль, как св. Иоанн Кронштадтский. «Они так же верили ему, как о. Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили и, когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбой помолиться».
      До последней минуты царская чета верила в молитвы Григория Распутина. Из Тобольска они писали Анне Вырубовой, что Россия страдает за его убийство. Никто не мог поколебать их доверие, хотя им приносили враждебные газетные статьи и все старались им доказать, что он дурной человек. Не следует думать, что царь и царица были наивными людьми. По обязанности своего положения они неоднократно устраивали негласные проверки достоверности полученной информации и каждый раз убеждались, что это клевета. Более того, Царская семья знала, с каким глубоким уважением к Распутину относились многие почтенные люди.
      Известный исследователь русских религиозных движений В. Д. Бонч-Бруевич считал Григория Распутина одной из самых ярких личностей своей эпохи. Передавая свои впечатления от встреч с Распутиным, ученый, в частности, рассказывал: «Много мне приходилось видеть восторженных людей из народной среды, — ищущих чего-то, мечущихся, «взыскующих града», куда-то стремящихся, что-то строящих и разрушающих, но Г. Е. Распутин какой-то другой, на них непохожий. Не имея никакой политической точки зрения, он что-то стремится сделать. Для кого?..
      — Для народушка жить нужно, о нем помыслить... — любит говорить он».
      Св. Иоанн Кронштадтский верил в Григория Распутина, считая его выдающимся странником и молитвенником, т. е. человеком, чья молитва Богу всегда угодна.
      Множество людей приходило к Распутину с просьбой помолиться за их дела, присылали телеграммы и письма. В архивах сохранилось немало телеграмм, содержащих эту просьбу. Но больше всего ценился прямой контакт с ним. Непредвзятые источники свидетельствуют, что в личной встрече он просто очаровывал людей своей особой уверенностью, умением поставить себя, доброжелательностью и просто добротой. Многие старики из его родного с. Покровского в Тюменской обл. говорили, что главное в нем — доброта: «Он был добрый и хороший человек, зло о людях не говорил». Это подтверждают показания министра внутренних дел Протопопова: «...зло не говорил про людей, это мне нравилось...», а также впечатления других людей, встречавшихся с ним. Граф С. Ю. Витте сказал о Распутине: «Поистине, нет ничего более талантливого, чем талантливый русский мужик, какой это своеобразный, какой самобытный тип! Распутин абсолютно честный и добрый человек, всегда желающий творить добро...»
      Примерно с 1910 против Распутина в печати начинается организованная кампания клеветы. Его обвиняют в конокрадстве, принадлежности к секте хлыстов, распутстве, пьянстве. Несмотря на то что ни одно из этих обвинений при расследовании не подтвердилось, клевета в печати не прекращалась. Опубликованные в наше время документы свидетельствуют, что кампания клеветы против Распутина была организована масонами с целью дискредитации царя.
      Все нападки, клевета, ложь, которые обрушились на Распутина, на самом деле предназначались не ему, а царю, символизирующему собой Родину и Русское государство. Нащупав самое тонкое, самое нежное, самое интимное место в жизни Царской семьи, враги царя и России стали с методической старательностью и изощренностью бить по нему, как в свое время они били по Иоанну Кронштадтскому, находившемуся в дружеских отношениях с Александром III.
      «Зачем это понадобилось? — спрашивали «Московские ведомости»и отвечали: — Он нужен был лишь для того, чтобы скомпрометировать, обесславить, замарать наше время и нашу жизнь. Его именем хотели заклеймить Россию...» Как справедливо отмечал царский врач Е. С. Боткин: «Если бы не было Распутина, противники Царской семьи и подготовители революции создали бы его своими разговорами из Вырубовой, не будь Вырубовой — из меня, из кого хочешь».
      Убийство Распутина также было организовано масонами во главе с одним из их вождей В. А. Маклаковым с целью деморализовать царя и царицу. Перед самой революцией в декабре 1916 старец был предательски завлечен в дом масона Ф. Юсупова и зверски убит. После захвата власти масонским временным правительством тело Распутина подверглось ритуальному осквернению, а затем по приказу А. Ф. Керенского сожжено.
       О. Платонов
 
       РАССКАЗОВО, город в Тамбовской обл., центр Рассказовского р-на. Расположен в центральной части Окско-Донской равнины, на р. Лесной Тамбов, при впадении в нее р. Арженки. Население 50,4 тыс. чел.
      Село Рассказово известно с 1698. В XVIII — н. XX в. славилось кустарными промыслами (вязка чулок, выделка кож, производство свечей и мыла). В 1753 в Рассказово возникло фабричное производство сукна, несколько позже — красильная мануфактура.
 
       РАХМАНИНОВ Сергей Васильевич(20.03.1873–28.03.1943), русский композитор, дирижер, пианист. Родился в дворянской семье. В раннем детстве учился на игре на фортепьяно под руководством своей матери. В 1891 окончил Московскую консерваторию. С к. 1890–х началась длительная дружба Рахманинова с Ф. И. Шаляпиным.
      В 1897–98 Рахманинов дирижировал в Московской частной опере С. И. Мамонтова(под его руководством шли оперы «Русалка», «Майская ночь», «Кармен» и др.). С 1906 Рахманинов работал в Большом театре, где дирижировал оперы «Жизнь за царя», «Русалка», «Борис Годунов», «Пиковая дама», «Франческа да Римини», «Скупой рыцарь» и др.
      С 1887 Рахманинов начал сочинять музыку, создал 3 симфонии, фантазию «Утес», поэму «Остров мертвых» для оркестра, «Рапсодию на тему Паганини» для фортепьяно с оркестром, поэму «Колокола», кантату «Весна», инструментальные и вокальные произведения различных жанров. В музыкальном творчестве Рахманинова сочетаются романтический пафос и лирико-созерцательные настроения, неистощимое мелодичное богатство и ритмическая энергия.
      В декабре 1917 Рахманинов эмигрировал за границу, жил преимущественно в США (с 1918).
       В. А. Федоров
 
       РАЧИНСКИЙ Сергей Александрович(8.05.1833–2.05.1902), русский педагог, ботаник, публицист и общественный деятель, редкий и яркий представитель высокой образованности, соединенной с глубокой церковной нравственностью. К нему обращались с самыми разнообразными вопросами духовной жизни. Его педагогическая деятельность стала как бы центром всего народного образования в церковном духе.
      После окончания Московского университетаРачинский служил в архиве Министерства иностранных дел. Отсюда он был откомандирован на некоторое время в качестве личного секретаря к А. Н. Муравьеву.
      Осенью 1856 С. А. Рачинский получил кафедру ботаники при Московском университете, сделался неофициальным редактором «Русского Вестника». За десять лет пребывания его в Москве очень сблизился со славянофилами.
      Выйдя в отставку, с 1872 Рачинский переселился в свое родовое имение Татево. Наполняя длинные деревенские досуги чтением и со страстью предаваясь цветоводству, он, однако, не находил в этом полного удовлетворения. Зайдя как-то раз случайно в сельскую школу на урок арифметики, который показался ему необычайно скучным, он попробовал сам дать урок, стараясь сделать его более интересным и жизненным, и этим определилась вся его дальнейшая судьба — всего себя до последних дней земной жизни Рачинский отдал православной педагогике.
      «Религиозный характер всегда присущ русской сельской школе, — писал он, — ибо постоянно вносился в нее самими учениками... Наша бедная сельская школа, при всей своей жалкой заброшенности, обладает одним неоцененным сокровищем: она школа христианская, христианская потому, что учащиеся ищут в ней Христа... Из дому они выносят и вносят в школу «духовную жажду», интерес к вопросам духа. Во всех насажден живой зародыш благочестия: истинное уважение вещей божественных, живое чувство красоты внешних символов богопочитания и смутный, но твердый религиозный и нравственный идеал: монастырь, жизнь в Боге и для Бога, отвержение себя — вот что совершенно искренно представляется конечною целью существования, недосягаемым блаженством этим веселым, практическим мальчикам». Школа должна насытить эту таинственную жажду, укрепить и осуществить врожденный религиозный характер. В Татевской школе Псалтирь и Часослов были в ежедневном употреблении. «Кто овладел, — писал Рачинский, — хотя бы только службами Страстной седмицы, тот овладел целым миром высокой поэзии и глубокого богословского мышления».
      Весь свой богатый педагогический опыт он изложил в своей главной книге «Сельская школа», выдержавшей за 8 лет с 1891 по 1899 четыре издания. Им был издан учебник «1001 задача для умственного счета». Известны его статьи о трезвости и «Письмо С. А. Рачинского к духовному юношеству о трезвости», а также замечательная книга «Школьный поход в Нилову пустынь» о паломничестве учеников Татевской школы со своими учителями и духовным наставником в одну из величайших святынь и обителей — Нилову Столобенскую пустынь, что на озере Селигер. Позднее педагогические опыты С. А. Рачинского воплотятся в подобных же паломничествах учеников и прихожан знаменитого московского батюшки о.  Алексия Мечева.
       И. Попов
 
       РЕДКИН Петр Григорьевич(4.10.1808–7.03.1891), русский юрист, философ, педагог и общественный деятель. Окончив Нежинскую гимназию (учился вместе с Н. В. Гоголем), поступил на этико-политическое отделение Московского университета. В 1835–48 профессор энциклопедии законоведения и государственного права в Московском университете, известен как блестящий лектор (в числе его слушателей был К. Д. Ушинский). В 1873–76 ректор Петербургского университета. Вслед за Н. И. Пироговым рассматривал проблему изучения природы человека как основу педагогической науки (идея впоследствии развита Ушинским в «Педагогической антропологии»).
      Редкий инициатор идеи создания первого в России Петербургского педагогического общества (1859).
 
       РЕКОНСКАЯ ТРОИЦКАЯ пустынь, Новгородская еп., в окрестностях Тихвина при р. Рекони. Основана в 1676; в 1764 упразднена; возобновлена в 1860. Здесь находилась древняя чудотворная икона Св. Троицы, известная с XIII в.
 
       РЕМЕЗОВ Семен Ульянович(1642 — после 1720), выдающийся географ и историк Сибири. Сын служилого сибирского человека Ульяна Ремизова.
      В 1680–е Ремезов являлся «сыном боярским» и сборщиком даней, жил в Тобольске. В к. XVII — н. XVIII в. он был одним из строителей Тобольского кремля. В 1712 получил дворянство. В 1698 он вместе с сыном Семеном создал «Чертеж всей Сибири», а в 1701 вместе с сыновьями Семеном, Леонтием и Иваном — атлас из 23 карт, который специалисты оценивают как «вершину географических достижений русских людей XVII в.». Эта работа была обобщением трудов предшественников Ремезова, давала разнообразные характеристики отдельных сибирских регионов, намечала методы и пути использования природных богатств восточного края России. Ремезов являлся автором ряда трудов по истории, этнографии и топографии Сибири. Наиболее выдающейся из его работ была «История Сибири» («Ремезовская летопись»), созданная им вместе с сыновьями в к. XVII в. При ее написании Ремезов использовал много архивных материалов, устные рассказы пришлых и местных людей, записки своих предшественников, сибирские летописи, а также результаты собственных исследований. Им был проведен источниковедческий анализ сведений по истории Сибири. Труды Ремезова в области географии и истории до сих пор представляют большую ценность.
       О. М. Рапов
 
       РЕМЕСЛО, мелкое ручное производство промышленных изделий с применением простых орудий труда. Ремесло зависит от личного мастерства, но не всегда равнозначно ему.
      В народе говорили: «Ремесло вотчина, ремесло кормилец», «Ремесло за плечами не висит (не тяготит)», «Ремесло не коромысло, плеч не оттянет», «Ремесло пить, есть не просит, а само кормит», «Всяко ремесло честно, кроме воровства», «Знай одно ремесло да блюди, чтоб хмелем не поросло», «Вино ремеслу не товарищ».
      Русский крестьянин был не только земледельцем. Исстари занимался он разными ремеслами, которые давали ему неплохой приработок. «Живем не без промысла», — говорили крестьяне. Явление это без преувеличения можно назвать крестьянской ремесленной промышленностью, деятельность которой развивалась, как правило, после выполнения сельскохозяйственных работ, а спектр ее был необычайно широк.