(Калужская губ.), парни, начинающие «женихаться» (16–17 лет), и девушки, начинающие «невеститься» (14 — 15 лет), посещали все «игрища, увеселения, хороводы, гулянья по лугам, «выставки» и посиделки». В Зарайском у. Рязанской губ. девушки начинали ходить на посиделки тоже с 14 — 15 лет, парни — с 17–18–ти. Такой возрастной «ценз» был наиболее распространен. В некоторых местах Дорогобужского у. Смоленской губ. парни ходили на посиделки не ранее 18 лет, девушки — не ранее 15. В Елатомском у. Тамбовской губ. «средний возраст» на посиделках составлял 16 — 18 лет.
      Распространены были ограничения др. рода. В Ростовском у. (Ярославской губ.) молодая крестьянка, родившая внебрачного ребенка, в течение года не допускалась на посиделки. Но и по истечении года другие девушки чурались ее, опасаясь, что в противном случае и о них может пойти дурная слава. Обычно такая крестьянка находила себе в какой-нибудь деревне подругу с похожей судьбой. Это отношение определялось тем, что потеря девственности считалась большим грехом. Парень, соблазнивший девушку, обычно на ней уже не женился. Но если он обманул ее, давая обещание жениться и расписку в том, или обменялся с ней крестами (имеется в виду обручение, а не обряд побратимства), то, по мнению большинства крестьян, он должен был на ней жениться, и даже священник не должен был венчать его с какой-либо другой девушкой.
      В Маленковском у. (Владимирской губ.) на посиделки вообще не принимали девушек, которые были близки с парнями, да и сами они туда не ходили, «боялись быть осмеянными». Девушку с подобной репутацией, пришедшую на посиделки, кто-нибудь из парней мог просто выдворить из избы.
      Замужние женщины во многих местах приходили на посиделки с работой. В развлекательных же сборищах молодежи зимой, как правило, замужние и женатые не принимали участия. Если это и не возбранялось местной традицией, то нередко они сами считали для себя такую форму развлечения неприличной. Иногда участие их вызывало протест со стороны холостой молодежи. Еще больше были различия местных норм в отношении участия молодых вдов в посиделках: от полного исключения такой возможности до активного и постоянного участия их наравне с девушками.
      Житель Бельского у. Смоленской губ. полагал, что «самое лучшее совместное препровождение времени парней и девушек бывает в длинные осенние и зимние вечера, собрания их носят название «посиделок». К этому времени выделывается лен, и женщины целые ночи проводят за прялкой. В одной из хат, более просторной, и притом в семье более веселой, собираются девушки, куда приходят и парни, кто лапоть плести, кто какую-либо зимнюю снасть к саням ездить в леса, а кто поболтать и вволю посмеяться. В «посиделки» родители охотно отпускают дочерей, знают, что ничего худого они там не увидят и не услышат». Продолжались эти сборища часов до 12, а иногда и дольше. Работа сопровождалась песнями и шутками. Девушки возвращались домой «с полными рукоятками тонких белых ниток». Парни на посиделках высматривали невест: «и работяща, и красива, и за словом в карман не полезет».
      Сходную картину дает описание из Гжатского у. Смоленской губ.: девушки с прялками собирались в чью-то избу; туда же являлись парни, приносили гостинцы (подсолнухи, орехи, конфеты); пели песни, шутили. Информатор пишет об общей атмосфере посиделок — на них «вообще царит веселье». Но ни в этих смоленских, ни в других описаниях почти не встречается упоминание танцев.
      В. И. Чичеров связывал строгий характер предновогодних посиделок с Рождественским постом, ссылаясь, в частности, на сведения по Пельшемской вол. Кадниковского у., где не только пляски, но и песни не разрешались в этот период. Если бы в избе не было никого из стариков, и то бы они побоялись устроить пляски: «неравно кто-либо ненароком проговорится, а узнают — плохо будет, от стариков достанется на орехи». Кроме того, на сборищах с работой была и основная цель — напрясть как можно больше (то же и с другими видами работ). Поэтому посиделки такого рода, проходившие и за пределами сроков поста, отличались определенной сдержанностью; для игр и плясок не оставалось времени.
      В Ильинской вол. Ростовского у., например, где на «посиденках», проходивших по очереди у каждой девушки, вязали варежки, участницы приходили с заданным старшими «уроком», то есть с нормой — сколько связать за вечер. Парни тоже вязали варежки, но, по-видимому, лишь ради компании, так как для них «уроки» не устанавливались. На будних «посиделках» в этом районе пели песни, а изредка удавалось и потанцевать.
      Известный фольклорист П. И. Якушкин подробно описал посиделки смешанного состава в д. Ракоме (недалеко от Новгорода). Он сам принимал в них участие в 1858. Девушки приходили на посиделки первыми, рассаживались по лавкам и начинали прясть. Парни подходили по одному, по два и группами; войдя, молились перед иконами, затем приветствовали: «Здравствуйте, красные девушки!» В ответ раздавалось приветливое: «Здравствуйте, молодцы хорошие!» Многие парни приносили свечи. До этого горел лишь светец с лучиною в переднем углу. Парень зажигал свечку и ставил той девушке, которая нравилась. Она говорила с поклоном: «Спасибо, добрый молодец», не прерывая работы. А если в это время пели, делала лишь поклон, не прерывая и песню. Парень мог сесть около девушки; если же место было занято другим, то, поставив свечу, отходил в сторону или садился около другой. У многих прях горело по две свечи.
      Разговаривали вполголоса, временами пели. Под песню шла и игра-пантомима, изображавшая действия, о которых рассказывала песня. Парень, ходивший около девиц с платочком, бросал его одной из них на колени («Он кидает, он бросает шелковый-то он платочек девке на колени...»). Девушка выходила на середину, заканчивалась песня поцелуем. Теперь платок бросала девушка одному из сидящих и т. д. Бросить платок сразу же парню или девушке, который (или которая) только что выбирал, считалось зазорным. Хороводные игры чередовались с песнями без игр.
      Посиделки смешанного состава с работой бывали поочередные — у каждого парня и каждой девушки или только у каждой девушки; в нанятом помещении, в отдельных домах, добровольно бравших на себя эту обузу.
      Посиделки без работы, чисто развлекательные приурочивались обычно к праздникам. В некоторых местах они имели особое название — вечеринки, вечереньки, пирища, сходбища. Устраивали их в просторной избе, нередко нанятой в складчину или за средства, заработанные коллективной жатвой молодежи на полосах хозяина избы либо богатого односельчанина. На таких беседах ходили под песни парами, играли в жмурки, прятки, кошки-мышки, отгадышки и др., плясали. Затевали «веревочку»: все участники, взявшись за руки, водили хоровод сложными петлеобразными фигурами под различные песни. «Веревочка» выкатывалась в сени, возвращалась в избу, вилась и вилась, а песни сменяли одна другую. Те, кто водил хоровод первыми, постепенно отцеплялись и садились на лавки по стенкам; спустя некоторое время снова включались в игру. Из подвижных игр хороводного типа популярно было также исполнение песенного диалога двумя партиями, поочередно наступавшими одна на другую («А мы просо сеяли, сеяли...» и пр.). Все участники перед началом каждой песни-диалога отвешивали поклон противоположной стороне.
       М. М. Громыко
 
       ПОСЛУШНИК, человек, привыкающий жить в обители, проходящий искус (испытание), готовящийся к принятию монашества;исполняет разные послушания (поручения, обязанности) при богослужении и по монастырскому хозяйству.
 
       ПОСОЛЬСКИЙ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ женский монастырь, Забайкальская еп., при с. Посольском, на южном берегу Байкала. Основан в 1681 на месте убиения в 1650 бурятами московского посла Заболоцкого.
 
       ПОСОХА, 1) повинность тяглового населения в Русском государстве XVI—XVII вв., заключавшаяся в поставке т. н. посошных людей, иначе — посошная служба; 2) название посошных людей.
 
       ПОСОШКОВ Иван Тихонович(1652–1726), писатель, экономист, «искатель христианской правды, патриот, сторонник монархического принципа». Посошков, вышедший из крестьян, занимавшихся ювелирным промыслом, с одной стороны, является продолжателем хозяйственной традиции Древней Руси, выраженной в «Домострое»и практической жизни общини артелей, а с другой, несет уже сомнение в верности традиционных ценностей. Хотя в целом его симпатии на стороне национальных традиций хозяйственной жизни, которые он хочет обновить «сугубо умственным путем». Тем не менее пафос огульного и не всегда справедливого обличительства внутреннего порядка присутствует в его главном труде «Книге о скудости и богатстве» (1724, изд. 1842).
      Из основополагающих ценностей Древней Руси он принимает почти все. Прежде всего идею домостроительства (экономики, хозяйства), цель которого, по его мнению, — в достижении изобильного богатства, то есть определенного достатка человеческих вещественных и невещественных благ. Источником богатства является только труд, «безотносительно к его физическим и социальным особенностям».
      Изобильное богатство понимается им не как средство к роскошной жизни, а как средство обеспечения некоторого достатка для прокормления своей семьи, церковного богослужения и выплаты царских налогов. Изобильное богатство может быть очень скромным, и дело совсем не в величине его, а в том, что каждый человек должен обязательно трудиться, приносить «прибыток». Трудом создается «всенародное богатство», состоящее из «домовых внутренних богатств». Некоторые «избытки» во «внутреннем домовом хозяйстве» предполагают продажу их вне хозяйства. Посошков стоял на позициях регулирования внешнеторговой деятельности в сторону таможенного ограничения вывоза за границу сырья. Он полагал, что продавать надо преимущественно готовые продукты. Ученый стоял за независимость русского хозяйства от иностранного рынка, предлагая использовать для этого таможенную политику, содействующую росту российской промышленности и созданию производств, продукты которых тогда закупались за границей. За рубежом следует покупать только то, чего нельзя сделать в России.
      Посошков неоднократно высказывает идеи экономической автаркии, независимости русского хозяйства от внешних рынков. Богатство народа состоит не в том, что он получает из-за границы, а в том, что он создает внутри своего хозяйства, обеспечивая себя всем необходимым.
      Во времена Посошкова крестьяне составляли не менее 95% всего населения страны. От их «изобильного богатства» зависело русское Царство. «Крестьянское богатство, — говорил Посошков, — царственное, а нищета — крестьянское оскудение царственное». Крестьянский экономист считал крестьян такими же землевладельцами, как и помещиков. «Под всеми ими земля вековая царева, а помещикам дается ради пропитания на время». Земля, которую обрабатывают крестьяне, принадлежит им по обычному праву ее распределения и перераспределения, регулируется общиною. Для осуществления справедливого землевладения, по мнению Посошкова, нужно ввести всеобщий поземельный налог не только с крестьян, но и с других «чинов».
       О. Платонов
 
       ПОСОШНОЕ (посошное обложение, сошное), государственный поземельный налог в России XVI—XVII вв., при исчислении которого за единицу обложения бралась соха. Главными формами посошного в XVI в. являлись ямские и «полоняничные деньги», в XVII в. — большие (новые) ямские деньги и стрелецкий хлеб. На протяжении XVI—XVII вв. посошное сильно возрастало, теряя поземельный характер и все более учитывая промыслово-торговую деятельность облагаемого населения. В 1679 посошное было заменено подворным обложением.
 
       ПОСОШНЫЕ ЛЮДИ, тяглые люди-рекруты в Русском государстве XVI—XVII вв., набиравшиеся в княжеское войско с различных категорий земель по сошному окладу (в определенном количестве с сохи). Понятие «посошная служба» впервые появляется на рубеже XV—XVI вв. Посошные люди собирались по указу; из грамоты 1547 известно, что к казанскому походу требовалось собрать в селах и деревнях по два человека с сохи («по конному, да по пешему»), в слободах— по человеку с 10 дворов. Посошные люди ( посоха) выполняли в армии роль пехоты и вспомогательные функции (строительство укреплений, обслуживание осадных орудий, артиллерии и т. п.). В XVI в. посошные люди привлекались и в мирное время для выполнения строительных и ремонтных работ.
 
       ПОСТ, добровольно выполняемые ограничения с целью духовного очищения и совершенствования. Православная Церковь заповедует христианам постоянно вести умеренный образ жизни, особо выделяя дни и периоды обязательного воздержания — посты. Постились ветхозаветные праведники, и Сам Христос примером Своего сорокадневного поста и проповедями положил основание христианскому посту. Среда и пятница — постные дни весь год, если в них нет праздника. В году четыре поста: Рождественский, Великий, Петров и Успенский.
      В Рождественский пост во все дни, кроме среды и пятницы, разрешаются растительное масло и рыба.
      В Великий пост во все дни разрешается только растительная пища, в воскресные дни — растительное масло и вино. Растительное масло разрешается и во все субботы, кроме одной, что на Страстной седмицеперед Пасхою. В Великий пост не разрешаются: мясо, молоко, рыба, яйца, сыр, сметана, творог, животное масло, мясные и рыбные колбасы, сдобные булки и т. п. Кроме того, на первой седмице Великого поста в первые пять дней соблюдается сухоядие — постная холодная пища без масла и неподогретое питье.
      В Петров пост (Петра и Павла) во все дни, кроме среды и пятницы, разрешаются растительное масло и рыба.
      Успенский пост по строгости подобен Великому посту, но без сухоядия.
      Постными днями также являются: день Воздвижения Креста Господня— 14/27 сентября и день Усекновения главы Иоанна Предтечи— 29 августа/11 сентября. Канун перед Рождеством Христовыми канун перед Крещением Христовым— также постные дни.
      Современная исследовательница практики поста этнограф Т. А. Воронина пришла к заключению об огромном значении поста в жизни русских. Это явление религиозного сознания и православного образа жизни было в то же время и чертой национальной. Даже в XIX в., когда слабеют некоторые проявления веры в массе народной, соблюдение поста служит нередко в глазах современников показателем не только конфессиональной, но и национальной принадлежности.
      Крестьянин Ф. Е. Кутехов из д. Бармино Середниковской вол. Егорьевского у. Рязанской губ., пожелавший ответить в 1899 на вопросы этнографической программы князя Тенишева, написал лаконично и решительно о всей своей среде: посты соблюдаются строго. И не только Рязанщина так откликнулась на вопрос о постах. Директор народных училищ Тульской губ., обобщивший в 1892 ответы учителей разных школ своего ведомства на другую программу — Этнографического отдела Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, утверждал столь же категорично, что все посты соблюдают со строгостью. А старухи еще, сверх того, постятся и по понедельникам. Маленьких детей приобщали к посту «по прошествии трех больших постов после их рождения». В другом свидетельстве по Тульской же губ. (Одоевский у., Стрелецкая вол., с. Анастасово) корреспондент И. П. Григорьев отметил — посты соблюдают строго; людей непостящихся называют жидами.
      О строгости выполнения постов вообще и, в особенности, Великогосказано и в рукописи, поступившей из Медынского уезда Калужской губ. (с. Адуево, одноименной вол.) от Н. П. Авраамова. Он подчеркнул еще и понедельничанье (т. е. соблюдение поста кроме среды и пятницы еще и в понедельник) всех повитух. В другом источнике о Медынском у. — рукописи «Взгляд на исповедание русскими крестьянами христианской религии», написанной помещиком с. Михайловского в 1849, тоже говорится о строгом соблюдении постов в пище, но при этом отмечается нарушение их в другом отношении: выпивка, брань и даже драка.
      Из Белозерского и Череповецкого уездов Новгородчины ответы краткие и безоговорочные: посты соблюдают. При более подробной информации вырисовывается сложная картина постов, в которой выступают и тенденции их ослабления, и различия между отдельными постами, и возрастные и другие особенности. Так, в Пошехонском у. Ярославской губ., хотя неисполнение поста считалось в народе грехом, и даже тяжким грехом, тем не менее строгость соблюдения постов в к. XIX в. слабела, и, по мнению А. В. Балова, многие из молодежи постились уже только в Великий и Успенский посты. В то же время он подчеркивал, что «Великий пост до сих пор весьма строго исполняется народом» (материалы 1887–90–х). Многие крестьяне считали за грех употребить растительное масло во время этого поста; особенно строго соблюдали среды и пятки; некоторые в течение всего поста не пили чаю, а иные пили чай только с медом или постным сахаром. Считалось грехом продавать молоко во время Великого поста. В Пошехонском у., как и в других местах, отмечен пост части жителей по понедельникам: понедельничали старики и старухи, келейницы, векоуши — «люди, наполовину отрекшиеся от мира».
      Еще более развернутую картину особенностей соблюдения постов мы имеем по Тальцынской вол. Орловского у. (одноименной губ.). Здесь также отмечается особенно усердное соблюдение всеми Великого и Успенского постов (надо заметить, что большая строгость этих двух постов по сравнению с Рождественским и Петровским вполне канонична, т. е. соответствует церковному уставу). Но были различия между постящимися и во время двух строгих постов: некоторые не ели масла (растительного, разумеется) по средам и пятницам, а другие в эти дни вообще ели лишь хлеб с водою один раз в день и не вдоволь (воду и то старались лишний раз не выпить); старики квас в эти дни совсем не употребляли. Великим и Успенским постами мужики здесь совсем не пили водку. Во время этих двух постов старались не есть рано, в особенности по средам и пятницам. Не только старики, но и молодые бабы, и девки-невесты ничего не ели до позднего обеда. «Разве только та баба позавтракает, которая кормит грудью ребенка или нездорова». Детей кормили, когда запросят, но молока не давали Великим постом с трех лет. Мяса же в эти дни поста ни в коем случае не давали, даже больным детям. Беременные брали у священника благословение на нарушение поста. «Если же кто, забывшись, ел рыбу Великим постом, то считают себя недостойными в этот пост говеть и причащаться».
      В Петровский же и Рождественский посты здесь богатые мужики (кроме стариков) ели рыбу, за исключением только среды и пятницы (женщины, судя по выделению корреспондентом мужчин, и эти посты соблюдали строго). По церковному уставу на Рождественском и Петровском постах рыба разрешается в субботы и воскресенья, а также в дни некоторых святых. Без каких-либо оговорок об исключениях по социальным, возрастным или половым группам отмечено соблюдение отдельных дней особо строгого поста: 29 августа — Усекновение главы Иоанна Предтечи, 14 сентября — Воздвиженье, Рождественский и Крещенский сочельники, среда на Крестопоклонной(четвертой) неделеВеликого поста (средокрестье), среда и пятница на Страстной— в эти дни совсем ничего не ели (в Рождественский сочельник — до восхода звезды, в Крещенский — до приноса из церкви святой воды от вечерней службы).
      В иных сообщениях отмечены были различия во взглядах на пост даже в соседних волостях одного уезда. Так, в Дулёвской волости Жиздринского у. на несоблюдение постов смотрели снисходительно. Снисхождение относилось к той части молодежи, которая ходила работать на завод и на этом основании ела по постам скоромное: «голодными много не наработаешь». Эта подтачивающая религиозное осознание постов формулировка, пришедшая от таких городских рабочих, которые в значительной мере уже отошли от православного образа жизни, начала проникать и в крестьянскую среду. В то же время автор ответов сообщает, что, например, в д. Ивашковичи Будчинской вол. даже больной не станет есть постом скоромное, если и врач прописал. Здесь же подчеркивается, что многие крестьяне считают грехом даже говорить про скоромное Великим постом.
      Из сообщений выступает достаточно широкий диапазон различий в исполнении постов и в отклонениях от них, и все же в целом крестьянствособлюдало посты, считало пост важной своей обязанностью пред Богом. Во многих ответах на программы слово «строго» сопровождает характеристику выполнения постов. И не только в этих источниках, но и в разного рода воспоминания Х. Ф. Зобнин, вспоминая свое детство в Усть-Ницынском селе Тюменского у. (в 73 верстах от уездного города), отмечает отношение детей к Великому посту. Вот, в самом конце поста, в Великую субботу, раздают в семье крашеные яйца — всем поровну. «После дележки всяк уносит свой пай до завтра, а завтра может расходовать, как кому вздумается. Нам, полным и бесконтрольным хозяевам своих паев, конечно, и в мысль не входило воспользоваться ими накануне: семь недель постился и несколько часов не додюжил — вот уже постыдно. Отец как-то рассказывал нам, что он в городе видел «воспод», которые и в Великий пост «кушали мяско». Мы сильно дивились и не верили, что есть такие безбожники...».
      В «Записках русского крестьянин» И. Я. Столярова читаем о его детстве в деревне Воронежской губернии: «Рождество ждали с нетерпением еще и потому, что с наступлением этого праздника кончался сорокадневный филипповский пост, который нас сильно изнурял. Посты в деревне соблюдались очень строго: не ели ни мяса, ни яиц, не пили молока не только взрослые, но даже и дети. Только серьезно больным детям давали молоко (у кого оно было) и то только с разрешения священника. (...) Только два раза во время 40–дневного поста разрешалось есть рыбу: на Введение во храм Пресвятой Богородицы и иногда на Николин день». Здесь строгость выполнения Рождественского поста (он же — Филипповский) приближается к Великому.
      «Но вот, наконец, наступал рождественский сочельник. Этот день, как и канун Нового годаи «Свечки» (так называли у нас Крещенский сочельник), считались в нашей семье днями строгого поста, днями очистительными, днями подготовки к встрече больших праздников. С утра перед образами горела лампадка. Вся семья постилась: не ела «до звезды», т. е. до вечера, пока не появится на небе первая звезда. Мне бывало очень трудно провести целый день без еды. Чуть не с полдня я начинал ходить за матерью по пятам и просить ее позволить мне съесть «хотя бы кусочек хлебца». Я ей так надоедал, что ее материнское сердце, в конце концов, не выдерживало, смягчалось, и я добивался желаемого».
      Особая атмосфера создавалась в доме под Рождествоеще до ухода в церковь, когда с появлением на небе первой звезды вся семья собиралась за столом. Хозяин приносил охапку сена или овсяной соломы и расстилал на столе. Хозяйка покрывала стол поверх сена скатертью, ставила сочельниковую кутью— сочиво — в чашке и выкладывала ложки. Все семейство становилось перед образами на молитву. В некоторых домах хозяин читал «Христос рождается». Затем все садились за стол и ели кутью. Сено, освященное этой сочельниковой трапезой, делили понемногу всему скоту.
      Духовная сторона поста проявлялась, прежде всего, в подготовке к исповедии причастию и в совершении их. В доме в связи с каждым исповедником возникало настроение, приобщавшее в какой-то мере и других к этому событию, и тем более если причастников было сразу несколько. Но и в другое время следили, чтобы развязные разговоры не противоречили духовной очистительной цели поста. Характерна в этом отношении критическая пословица — «постное едим, да скоромное отрыгаем», которая осуждает суесловие во время поста. Воздерживались от ссор и брани. Существовали особые постовые песни — протяжные грустные; исключались плясовые, шуточные мотивы и, тем более, — частушки. В некоторых местах во время поста не разрешались никакие песни, даже детям запрещали петь. Мужья не вступали в супружеские отношения с женами на протяжении всего этого времени.
      Некоторые крестьяне налагали на себя посты сверх церковного устава; те из них, кто постоянно был связан со священником, брали на это у него благословение. Чаще всего это желание усилить пост сверх общепринятого было связано с пятницами. К пятнице, как к дню распятия Спасителя, в русском народе было особое отношение. Широкое распространение разных рукописных редакций апокрифического «Сказания о двенадцати пятницах» определялось стремлением выделить некоторые из них для усиления пищевого поста (например, не есть до вечера), более последовательного отказа в этот день от работ, укрепления молитвенного состояния.
      Иные крестьяне удлиняли короткий (две недели) Успенский пост или добавляли срок к однодневному посту в день усекновения главы Иоанна Предтечи. «Успенский пост самый обильный всеми поспевшими овощами и потому считается самым легким и приятным постом для всех, начиная с зажиточных помещиков и до беднейших крестьян», — писал В. В. Селиванов по наблюдениям в Зарайском у. Рязанской губ. «Многие набожные старухи» увеличивали его до дня Иоанна Предтечи (т. е. добровольное продолжение составляло тринадцать дней — с 16 по 25 августа); иные добавляли предшествующую неделю к Иоанну Постному.
      Приняты были также дополнительные посты по обету. Иногда мирянин в связи с какими-то исключительными обстоятельствами брал обет понедельничать всю жизнь; но мог этот пост по понедельникам по обету распространяться только на определенный срок — например, на время Великого Поста. Обычно это означало, что в понедельник не ели ничего, а только пили воду. Разновидностью обетного поста был полный отказ от мясной пищи. Дополнительный обетный пост принимали на себя или по конкретному поводу (болезнь, неудачные роды и др.), или «ради подвига». По обету прекращали пить спиртное — навсегда или на конкретный срок.
      Иногда возлагали на себя дополнительный пост за какой-либо конкретный грех. Например, в случае потери шейного креста постились в пятницу перед Крещением. Нательному кресту придавалось особое значение, как защите от вражьих сил, и считалось, что потеря его есть грех (хотя бы и невольный) и предвещает несчастье. Поэтому бралина себя добровольный пост (совсем не ели) именно перед Крещением — 12–я пятница по «Сказанию о двенадцати пятницах».
      В благочестивых крестьянских семьях, где все дружно и строго выполняли посты, отношение к нарушениям могло быть различным. В одних семьях любое отклонение вызывало суровую и нетерпимую реакцию, на основе которой дети и привыкали к посту, как непременному условию спасения. Но было и другое, деликатное отношение, корни которого питались великим источником смирения и любви к ближнему.
      В «Полном православном богословском энциклопедическом словаре», изданном в н. XX в., говорится про «особое уважение к посту, какое существует доселе в русской церкви и в русском народе». И сегодня практически все воцерковленные русские православные люди постятся и сознают высокое духовное значение поста. Хотя нередки и отклонения, основанные на рекомендациях врача. «Нам, однако, часто бывает (в силу нашей склонности к жизни в плотских вожделениях) просто нежелательно склонять себя под иго церковного поста, и тогда мы домогаемся для себя, — если не полной отмены поста, то хотя бы его ослабления», — пишет о. Михаил Труханов. — «Мы поступаем по пословице: «Как надо говеть, так и стало брюхо болеть». Действуя умышленно в этом направлении, мы в то же время хотим оставаться ревнителями поста (и не только перед другими, но и перед своим «я»). Мы действуем как бы втайне от самих себя — втайне от нашего возвышенного «я», которое стараемся перехитрить и убедить ссылками на совет врача: «есть все», — поскольку де объективно засвидетельствована наша немощь. Ухищрении наши при этом — просто неиссякаемы. Нам мало бывает добиться ослабления или отмены поста; нам надо обязательно еще убедить свое внутреннее «я» в оправданности самого несоблюдения нами поста; нам надо так воздействовать на совесть, чтобы она приняла наше домогательство за истинно христианское и... успокоилась».
      Нередки и священники, благословляющие нарушать пост по совету врача. Но есть в наши дни и другое: выполнение постов по наиболее строгим указаниям Устава и индивидуальное усиление поста — и то, и другое по благословению духовных отцов. Обычно у настоятеля, который сам живет строгой аскетической жизнью, и миряне в приходе соблюдают все виды постов и не станут ссылаться на медицинские рекомендации. Едва ли не главная трудность в таких случаях — различия в убеждениях внутри семей. Уровень поста, который задается в трапезной приходского храма, в проповедях, беседах, на исповеди, нередко определяет характер индивидуального поста, но не всей Малой Церкви. Но то, что было недавно делом одного члена семьи, может стать со временем достоянием всего православного дома.
      Пост является одним из показателей массового православного сознания русских, одним из существенных оснований высокой религиозности народа.
       М. М. Громыко
 
       ПОСТАВЫ, город в Белоруссии на р. Мяделка (бассейн Западной Двины). Известен с 1522. Захвачен Польшей. Возвращен России в 1793. Исторический центр города XVIII в.
 
       ПОСТЕЛЬНАЯ КАЗНА, в России в к. XV-XVII вв. личная казна государя (государева казна). В постельную казну входили одежда, украшения, посуда, иконы и др. «рухляди», а также рукописи, книги, личный архив, куда временно передавались и некоторые документы из государственных архивов. Постельная казна помещалась в Постельной палате дворца, ведал ею постельничий.
 
       ПОСТЕЛЬНИЧИЙ, в России XV-XVII вв. должностное лицо государева двора. Постельничий ведал государевой постелью, постельной казной, мастерской палатой, в которой шили платье и белье государей, управлением слобод, изготовлявших холсты и полотна на государев обиход. Постельничий хранил печать «для скорых и тайных царских дел» и часто ведал личной канцелярией Государя. Постельничие входили в число особо приближенных советников Государя и оказывали влияние на его деятельность.
 
       ПОСТНИК (Посник), имя двух русских зодчих сер. XVI в.: 1)  Постник Яковлев, псковский мастер, строитель стен и башен Московского Кремляи Благовещенского собора в Казани (1562). 2) Мастер, построивший (совместно с Бармой) храм Василия Блаженного(Покровский собор на Рву) в Москве. Историки допускают, что оба Постника — одно и то же лицо.