Немецко-фашистское командование понимало, что разгром и уничтожение будапештской группировки будет означать потерю Венгрии как союзника в войне, откроет советским войскам пути для наступления в Австрию и центральные районы Чехословакии. Поэтому оно предприняло ряд сильных контрударов, стремясь разорвать кольцо окружения, отбросить советские войска и восстановить линию обороны по берегу Дуная. Советские войска сорвали все вражеские планы. В этих жестоких боях приняла участие и 2-я эскадрилья.
      Во время подготовки к контрудару гитлеровцы начали массовую переброску войск из Пешта - восточной части столицы Венгрии в Буду - западную ее часть. Основными транспортными артериями гитлеровцев через Дунай между этими двумя частями города являлись знаменитые будапештские мосты, и главным образом Елизабетен-мост, находящийся в центре города. Задачу всячески препятствовать этим переброскам возложили на 10-й штурмовой авиационный корпус. Разрушить мосты - это был бы самый простой и легкий путь решения такой задачи. Но советское командование из-за гуманных соображений не пошло по такому пути. Командир корпуса, учитывая, что 2-я эскадрилья имеет наибольший опыт действий по мостам и переправам, приказал создать на ее базе специальную авиагруппу. Все экипажи, включенные в группу, были предупреждены о необходимости действовать так, чтобы не нанести будапештским мостам, являющимся ценными архитектурно-художественными памятниками венгерской столицы, серьезных повреждений.
      Много вариантов в поисках лучших путей решения задачи обсудили летчики эскадрильи. В конце концов пришли к выводу наносить удары гитлеровцам на подходе их к переправам, а те группы противника, которым удастся прорваться через мосты, уничтожать на западном берегу Дуная.
      Местом нового базирования полка вновь стал остров на Дунае. Преимущество такого базирования было лишь одно - такой хороший линейный ориентир, как река, в любых условиях помогал легко найти свой аэродром. Отрицательных сторон островные аэродромы имели множество, и наиболее существенный недостаток - опасность захода на посадку и взлета, в случае если самолет имел повреждения.
      Действия по будапештской группировке врага начались сразу после перебазирования на остров. Здесь после длительного периода очень успешных вылетов личному составу пришлось вкусить и горечь неудач. Три вылета подряд на штурмовку скоплений фашистов на подходе к мостам прошли не совсем удачно. Зенитная артиллерия, установленная на высотах западного берега реки, господствовавших над всей местностью, не позволяла прицельно сбросить бомбы. Особенно донимали зенитки, установленные на горе Гелерт, недалеко от Елизабетен-моста, по которому шло наиболее интенсивное передвижение фашистских войск. Экипажи меняли способы бомбометания, но результаты атак по-прежнему были не блестящими. Недостаточно эффективное блокирование мостов, по которым противник продолжал перебрасывать на запад подкрепления, влияло в определенной степени на ход всей операции советских войск против будапештской группировки.
      В полк прибыл командующий воздушной армией генерал-полковник авиации В. А. Судец. Он поставил перед эскадрильей задачу: во что бы то ни стало приостановить передвижение немцев с восточного берега Дуная на западный. И снова, в который уже раз, летчики ломали голову над тем, какой способ атаки еще применить. Бомбили с пикирования, сбрасывали бомбы одиночно, серийно, залпом, а ощутимых результатов пока не добились.
      Один из летчиков, глядя на план города, говорил: - Может, будем наносить удары со средних высот. Эффективность зенитного огня с поднятием на высоту уменьшается, да и прицеливаться нам более удобно.
      - Это не подойдет, - не согласился с предложением Михаил Рыбак. - При увеличении высоты по самолету будут стрелять не только зенитные батареи, прикрывающие Елизабетен-мост, но и те, которые расположены в других местах.
      - А какой же выход? У тебя-то есть предложение? - обратился к другу Павел Маракулин.
      - Есть, слушайте. - Летчик склонился над планом города и начал излагать свое предложение: - Большая часть зенитных средств, прикрывающих мост, расположена на возвышенности, господствующей над местностью. Восточный же берег для зениток неуязвим, если только...
      - Все ясно, - не дослушав Рыбака, воскликнул Маракулин. - Заходим вдоль улиц, с восточного берега...
      - Правильно, уловил суть, - продолжал Рыбак, водя пальцем по плану города. - Используя хотя бы вот эту широкую улицу, можно незаметно выйти в тыл врага, пролететь по улице на бреющем, а около моста сделать "горку", сбросить бомбы и таким образом создать пробку, а потом уже навалиться на врага всей эскадрильей.
      - Это, по-моему, разумное предложение, - согласился Иван Примакин. - Я летал в этом районе, улицы там широкие, вдоль них вполне можно идти на бреющем. И для зениток мы будем недосягаемы.
      Командир полка поддержал смелое предложение. Оно было детально разработано и дополнено. Для того чтобы уменьшить противодействие вражеской зенитной артиллерии, было решено в это же время нанести удар по зенитным батареям врага, расположенным на горе Гелерт, ибо они могли нанести атакующей группе серьезный урон при выходе самолетов из атаки.
      ...Один за другим взлетали штурмовики с островного аэродрома. Каждый имел несколько бомб. Так как атаки решили выполнять с минимальной высоты, взрыватели на бомбах были поставлены с замедлением. Первым в боевом порядке колонны одиночных самолетов повел свой штурмовик Михаил Рыбак - его идея, ему и честь первому осуществить ее.
      Стремительно неслись грозные машины над улицами города, едва не задевая за провода. Фашисты заметили головной самолет колонны с опозданием, стрелять по нему зенитчики не могли, так как он был ниже крыш домов. Таким образом, до самого моста штурмовики долетели беспрепятственно. Лейтенант Рыбак вывел свой самолет к цели, когда большая колонна немецко-фашистских войск готовилась к переправе через мост. Летчик плавно взял ручку на себя и, выполнив классическую "горку", обрушил вниз бомбовый груз.
      В это же мгновение вражеские зенитчики из Буды открыли по советскому самолету, вынырнувшему из улицы, яростный огонь из скорострельных пушек. Лейтенант Рыбак решил повторить заход, с тем чтобы обстрелять вражескую колонну бортовым огнем. Но осуществить это намерение не удалось. Во время маневра самолет резко вздрогнул и сразу стал крениться на левое крыло. Врагу удалось добиться прямого попадания. На месте левого элерона зияла большая пробоина. Летчик приложил все свое умение и силы, чтобы вывести машину из крена. Это ему удалось, но через минуту самолет снова сильно накренился. Лейтенанту опять удалось вывести его в горизонтальное положение. И так повторялось несколько раз. К счастью летчика, аэродром был близко. На повышенной скорости, под углом к посадочному знаку летчик искусно подвел штурмовик к земле. Выпрыгнув из кабины, Михаил Рыбак сразу почувствовал страшную усталость. Пилотирование почти неуправляемого самолета потребовало от него не только предельных физических усилий, но и огромного нервного напряжения. Покалеченная машина могла в какой-то момент не послушаться управления. Пришлось бы производить посадку на территории, занятой врагом. И тогда... Летчик машинально притронулся к висевшему на поясе пистолету. То ли случайно, то ли он сделал это сам, но кобура оказалась расстегнутой.
      Вслед за самолетом Рыбака над улицами Будапешта вывел к мосту свой самолет младший лейтенант Алексей Логвиненко. Он видел, как взорвались перед мостом бомбы, сброшенные с впереди летевшего штурмовика, видел и то, как самолет товарища уходил от цели с большим креном. Но проследить за ним не было времени. Привычным движением ручки и педалей Логвиненко ввел свой "ил" в разворот для выхода на боевой курс. В это время воздушный стрелок доложил: - Товарищ командир, выше и правее нас четверка "илов".
      - Хорошо, продолжайте наблюдать за воздухом.
      Младший лейтенант знал, что это группа лейтенанта Примакина, посланная для удара по зениткам врага, расположенным на горе Гелерт. Значит, противодействие фашистов будет меньше.
      Самолет уже пронесся вдоль улицы, и подошло время набора высоты для бомбометания. Выбрав ориентир, Логвиненко точно прицелился, сбросил бомбы и начал выводить самолет из атаки. В это время осколок зенитного снаряда ударил в переднее бронестекло кабины. По нему сразу поползли лучики. Летчику пришлось наблюдать за обстановкой лишь через боковые стекла и форточку кабины. Через мгновение Логвиненко почувствовал резкий толчок, а за ним подряд еще два. Самолет стало тянуть вверх, прямо на гору Гелерт. Летчик попытался отвернуть в сторону и не мог. Штурмовик перестал слушаться управления и медленно продолжал идти вверх. Воздушный стрелок доложил: Правая сторона стабилизатора повреждена. Наверное, пробит маслобак: у меня в кабине появилось масло. Летчик бросил взгляд на приборную доску. Стрелка давления масла находилась уже внизу. В кабине стало жарко, как в бане, верный признак перегрева мотора. А штурмовик, не слушаясь управления, продолжал идти вверх. В голове Логвиненко промелькнула страшная догадка: "Заклинило рули управления. Еще минута такого полета, и неизбежен срыв в штопор из-за потери скорости".
      В этой труднейшей обстановке младший лейтенант Логвиненко не потерял присутствия духа. Он сумел ввести самолет в режим горизонтального полета и, несмотря на перебои в работе мотора, довел его до аэродрома. Посадку ему пришлось выполнять, не выпуская шасси, на фюзеляж.
      Так как переднее стекло кабины, разбитое снарядом, не позволяло хорошо просмотреть местность и приближавшуюся землю, летчик сам открыл фонарь кабины и так удачно приземлил штурмовик, что ни сам, ни воздушный стрелок не пострадали. Прибежавшие к месту посадки летчики и техники сразу забросали вопросами, Но Логвиненко лишь теребил снятый с головы шлемофон. Напряжение последних минут полета и трудная посадка с открытым фонарем кабины отняли все силы...
      Более удачно прошли остальные вылеты. Четверка Примакина хорошо поработала над горой Гелерт. Многие зенитные точки фашистов были подавлены, часть уничтожена. Экипажи штурмовиков уже при меньших помехах сбрасывали на врага бомбы, довершая так хорошо начатый их товарищами - Михаилом Рыбаком и Алексеем Логвиненко - удар. Их бомбы легли точно в цель. Перед мостом образовалась большая пробка из вражеских автомашин, орудий и повозок, готовящихся к переправе на другой берег.
      Штурмовики совершили еще ряд налетов на противника в районе Елизабетен-моста, прочно и надежно заблокировав его с воздуха. Разведчик Пе-2 подтвердил, что специальное задание эскадрилья выполнила успешно. Мост цел, но движение по нему приостановлено. Командующий воздушной армией объявил личному составу эскадрильи благодарность за мужество и мастерство, проявленные при выполнении задания. К сожалению, спасти мосты все же не удалось. Гитлеровцы, охваченные бессильной злобой, перед своим отходом взорвали их. Восстанавливали мосты жители столицы при помощи и участии частей Советской Армии.
      В успешном выполнении эскадрильей особого задания по блокировке мостов, как обычно, отличились коммунисты. Они показали всему личному составу пример, мужества и высокого летного и тактического мастерства.
      Трудные дни
      В конце 1944 года советское командование, стремясь избежать излишнего кровопролития, направило окруженному в Будапеште гарнизону предложение сложить оружие. Фашисты его не приняли и зверски расстреляли советских парламентеров. На помощь окруженным в столице Венгрии войскам была брошена мощная группировка. Гитлер решил взять реванш за поражения 1944 года. Будапешт должен был стать тем местом, где он решил осуществить этот реванш. Успех наступления, как полагало гитлеровское командование, должен был вселить дух уверенности в фашистские войска и на других участках советско-германского фронта.
      - В район прорыва немцы подтянули пять танковых, две пехотные дивизии и одну кавалерийскую бригаду. Отборные эсэсовские дивизии "Викинг" и "Мертвая голова" должны были возглавить прорыв. Одновременно из Будапешта планировали начать встречное наступление части окруженной там группировки фашистских войск. Чтобы сковать наши силы, помешать советскому командованию перебросить резервы на север к месту главного удара фашистов, гитлеровцы усилили активность и в других районах.
      Так командир полка коротко объяснил летному составу обстановку, сложившуюся к 1 января 1945 года. Весь личный состав эскадрильи понял, что предстоят очень тяжелые бои, хотя на фронте стояло затишье.
      Наступление немецко-фашистеких дивизий началось ночью 2 января. Ценой больших потерь им удалось вклиниться в оборону советских войск. Головные части врага подошли к окруженной в Будапеште группировке на расстояние всего 18-20 километров и продолжали пробиваться вперед. Нужно было любой ценой остановить, а затем уничтожить вклинившиеся фашистские войска.
      Бои принимали все более ожесточенный характер. 2-й эскадрилье, как и всему полку, была поставлена задача: бомбо-штурмовыми ударами уничтожать прежде всего головные танки фашистских колонн, создавать на дорогах пробки, дезорганизовать ближние войсковые тылы врага.
      Погода и в начале 1945 года не благоприятствовала действиям авиации. Шли дожди, в долинах стояла дымка, облака как будто приросли к вершинам гор. Но ждать улучшения метеообстановки было нельзя. Чуть только забрезжил рассвет, старший лейтенант Головко повел первую шестерку самолетов 2-й эскадрильи в бой.
      Штурмовики взяли курс в сторону "адовой долины", как летчики окрестили район, где развернулись наиболее тяжелые, кровопролитные бои. Обгоревшие танки и автомашины, перевернутые артиллерийские орудия и повозки на дорогах и в кюветах свидетельствовали об ожесточенности сражения, развернувшегося на правом фланге наших войск. С воздуха экипажи видели советские части, форсированным маршем двигавшиеся на помощь подразделениям, боровшимся с превосходящими силами врага.
      Особенно мощный удар немецко-фашистские танковые части наносили в направлении железнодорожной станции Бичке, чтобы прорваться к Будапешту в обход. Именно в этом районе группа Головко обнаружила большую колонну фашистских танков, самоходных орудий и бронетранспортеров. Летчики с ходу атаковали врага. Они действовали уверенно и смело, сбрасывали бомбы, тщательно прицелившись. Экипажи с воздуха отчетливо видели, как метались гитлеровцы из танкового десанта, пытаясь скрыться в лесу и кустарнике. Однако танки врага продолжали продвигаться вперед. Они стремились с флангов обойти советские части, оборонявшие этот участок.
      Летчики, израсходовав бомбы, в следующих заходах вели по танкам огонь из пушек, били по ним реактивными снарядами. Гитлеровцы ожесточенно отстреливались. Во время выхода звена старшего лейтенанта Павла Головко из атаки фашистам удалось подбить самолет Николая Воронина, нашего "тульского оружейника", как в эскадрилье любовно называли веселого туляка, бесстрашного в бою старшего летчика. Мотор штурмовика задымил. Все ждали, что Воронин выйдет из боя, попытается перетянуть линию фронта и там выпрыгнет с парашютом. Однако подожженный самолет остался в строю.
      Выйдя из первой атаки, в результате которой загорелся головной танк врага, Воронин набирал высоту для нового удара. В этот момент из-под радиатора "ила" показалось пламя. Двигатель остановился. Огонь перебросился на плоскости и фюзеляж, но Воронин продолжал выполнение маневра, как будто с его самолетом ничего не случилось. Все летчики группы с волнением наблюдали, как объятый пламенем Ил-2 начал стремительно пикировать на цель, извергая на врага сплошной поток пушечного огня. Прошло еще мгновение, и объятый пламенем штурмовик врезался в тяжелый танк врага.
      Героический подвиг молодого коммуниста Николая Михайловича Воронина словно вдохнул новые силы во все экипажи. Презирая опасность, они еще яростнее обрушились на врага, стреляли и бомбили до тех пор, пока не кончились бомбы, реактивные снаряды и боеприпасы к пушкам. Это был боевой салют летчиков лейтенанту Воронину. Так прощались они с фронтовым товарищем, повторившим подвиг Петра Зубко и своего ведущего в период боев на Курской дуге - коммуниста Василия Азарнова.
      Под впечатлением рассказа возвратившихся из полета экипажей группы Головко о героической смерти Воронина поднялись в воздух экипажи второй группы штурмовиков эскадрильи. В район цели следовало прибыть как можно быстрее. Поэтому был выбран хотя и небезопасный, но зато самый короткий маршрут. Группа шла на высоте 250 метров с повышенной скоростью. Истребителей прикрытия она не имела: была низкая облачность, в которой легко было потерять друг друга. Кроме того, экипажи штурмовиков уже научились успешно вести бои на малой высоте с истребителями врага.
      Пролетая над "адовой долиной", летчики увидели, что бой переместился северо-восточнее того места, где героически погиб Николай Воронин. Стало ясно, что противник, не считаясь с большими потерями, все же рвется к Будапешту, продолжает теснить советские части. С небольшой высоты хорошо была видна колонна вражеских войск, двигавшаяся на восток.
      Низкая облачность и моросящий дождь затрудняли группе маневрирование. Поэтому пришлось атаковать наиболее сильно защищенную зенитной артиллерией головную часть колонны прямо с ходу. Как положено в трудных случаях, первым зашел в атаку и сбросил бомбы на цель ведущий. Началась яростная штурмовка колонны. В результате мощного удара только за один этот вылет удалось уничтожить и поджечь до десятка вражеских танков и автомашин, истребить пулеметно-пушечным огнем много немецких солдат и офицеров.
      Так же активно действовали против врага другие эскадрильи полка и все части сухопутных войск. Благодаря этому прорыв противника к Будапешту со стороны Комарно, через станцию Бичке, был ликвидирован. Прежняя линия фронта здесь была восстановлена. Но враг не унимался. Немецко-фашистское командование развернуло активные боевые действия на других направлениях и в межозерье Веленце - Балатон с той же основной задачей - прорваться к Будапешту.
      Летчики, ежедневно наносившие линию фронта на свои полетные карты, видели, что к 10 января противник сумел вновь на ряде участков вклиниться в оборону наших войск. Создалась угроза и переправам войск 3-го Украинского фронта на Дунае, что грозило серьезными последствиями. Танковые группы врага наносили нашим частям серьезные потери. Бои приближались к самому аэродрому. На стоянках самолетов была слышна артиллерийская канонада. Но это мало беспокоило уже обстрелянных летчиков, техников, механиков. Эскадрилья жила обычной напряженной жизнью. Людей тревожила больше неблагоприятная погода - часто выпадавшие дожди и снег, что мешало вести поиск танков и прицеливание по ним. Экипажи стремились использовать любую возможность для вылета и удара по прорвавшимся войскам противника, а также по вражеской группировке, окруженной в Будапеште. Только за один день 10 января эскадрилья совершила 66 боевых вылетов.
      Чтобы сэкономить время и нанести немецко-фашистским частям "сверхплановый удар", летчики сами помогали техническому составу быстрее готовить самолеты к боевым вылетам. Завтракали, обедали, а зачастую и ужинали экипажи под плоскостью штурмовика, куда привозили пищу из столовой. Все это позволило довести интенсивность боевой деятельности до максимума. Некоторые экипажи успевали побывать над целью 8-9 раз в сутки.
      Надо сказать, что материальная часть действовала безотказно. Особенно отличились специалисты, возглавляемые техник-лейтенантом Мараховским. На партийном собрании он дал слово, что технический состав его звена будет первым в выполнении задачи, поставленной командованием. Свое обещание коммунист Мараховский сдержал. В течение трех суток личный состав звена работал днем и ночью и обеспечил максимальное количество вылетов. Не было случая, чтобы самолет хотя бы на минуту задержался на аэродроме по вине технического состава звена. Механик самолета коммунист Горелов трижды за этот короткий срок успевал устранить серьезные повреждения, которые получал в бою самолет, закрепленный за старшиной. В ногу с коммунистами Мараховским и Гореловым шел молодой техник звена, член бюро ВЛКСМ полка старшина Бровкин. И у него высокие темпы работы сочетались с отличным качеством обслуживания техники.
      - Если самолет готовил к вылету комсомолец Бровкин, - говорили летчики, - мы уверены, что материальная часть не подведет в полете. На передовых людей равнялись все техники и механики. Самолет лейтенанта Рыбака во время удара по танкам был атакован двумя истребителями противника. Воздушный стрелок старший сержант Корытов одного из них сбил. Врагу удалось ранить стрелка, нанести штурмовику сильные повреждения в правой стороне центроплана. Но экипаж не покинул самолет. Раненый стрелок проявил высокое мужество и стойкость. Несмотря на боль и потерю крови, комсомолец не выпустил оружия из рук. Он отбил все атаки второго истребителя и тем самым помог летчику довести искалеченный самолет до аэродрома.
      Агитаторы рассказали личному составу о подвиге комсомольца Корытова и призвали всех так же самоотверженно выполнять воинский долг. Авиационные специалисты делом ответили на этот призыв. Они без отдыха трудились вечер и ночь. К утру самолет Рыбака был отремонтирован и снова ушел в бой. Весь технический состав работал с предельным напряжением сил. В эти трудные дни люди проявляли чудеса изобретательности, смекалки и инициативы. Многие ремонтные работы, которые, как считалось, можно осуществить только в хорошо оборудованных стационарных мастерских, техники и механики эскадрильи успешно выполнили в полевых условиях.
      Спасая командира
      Напряженные бои в районе озера Балатон и столицы Венгрии длились больше месяца. Немецко-фашистское командование, несмотря на крупные потери в живой силе и технике, продолжало снова и снова предпринимать отчаянные попытки освободить окруженную в Будапеште группировку своих войск. Кровопролитное сражение шло одновременно и на внешнем, и на внутреннем фронте окружения. Особенно напряженные бои развернулись в районе города Секешфехервар. Летчики эскадрильи получили задачу бороться с танками противника, стремившимися из района городов Замоль и Секешфехервар пробиться в Будапешт.
      Погода, как и в первые дни января 1945 года, стояла плохая. Низкая облачность, малая видимость, изморось затрудняли действия штурмовиков. Особенно опасна была изморось. Оседая на поверхности самолетов, она замерзала, образовывалась тонкая ледяная корка, сильно ухудшавшая аэродинамические качества машин. Но и эти трудности экипажи научились преодолевать. Сознание необходимости активнее, действеннее помогать нашим наземным войскам отражать контрудары фашистов, не дать им соединиться в Будапеште, приблизить день полного разгрома гитлеровцев в Венгрии двигало людей на подвиги. И как обычно, именно в трудные дни особенно ярко проявились высокие морально-боевые качества советских воинов, их мужество, крепкая боевая дружба, верность долгу и войсковое товариществе.
      Командир звена лейтенант Одноценов и его ведомый младший лейтенант Маракулин получили задание нанести удар по немецким танкам в районе Секешфехервара. Перед самым вылетом командир дивизии полковник Иванов вручил Одноценову и Маракулину ордена Красного Знамени за отличное выполнение заданий в 1944 году. Принимая награду, молодые офицеры пережили глубокое чувство искренней благодарности Советскому правительству, так высоко оценившему их ратный труд. И хотя это были уже не первые награды, оба летчика были в радостном, приподнятом настроении.
      Боевая пара быстро достигла района цели и подготовилась к атаке врага. Острые глаза летчиков внимательно просматривали местность, отыскивая вражеские танки, фиксировали попутно расположение войск и наличие оборонительных сооружений. На помощь летчикам в район цели пришла и станция наведения: - "Орел", "Орел", сообщите ваши позывные. Лейтенант Одноценов ответил. С земли тут же последовал приказ: - Атакуйте танки на восточной стороне города Секешфехервар! Не успел ведущий запросить у станции пароль, как сам увидел, что к позициям наших войск ползут, изрыгая огонь, восемь танков противника. По их конфигурации и размерам летчик определил - идут "тигры" и "пантеры". Времени для разговоров с землей уже не было. Подав ведомому команду "Атакуем танки!", лейтенант Одноценов первым пошел на цель. Младший лейтенант уже научился понимать намерения командира с полуслова, по эволюциям самолета. Поэтому он мгновенно последовал примеру ведущего. Первая атака была очень удачной. Два фашистских танка превратились в пылающие факелы.
      Тотчас заговорила зенитная артиллерия противника. Вокруг штурмовиков начали появляться темные шапки разрывов снарядов. Но вдруг зенитный огонь прекратился. Летчики сразу поняли: сейчас последует атака вражеских истребителей. Так свидетельствовал прошлый опыт. Действительно, два фашистских истребителя мчались сверху сзади на штурмовиков. Воздушные стрелки старшина Уфимцев и сержант Усик уже заметили врага и приготовились к отражению атакии Над полем боя началась схватка двух советских штурмовиков с двумя "мессершмиттами". Отбивая атаки истребителей, лейтенант Одноценов одновременно наносил удары и по танкам противника, которые снова двинулись к переднему краю обороны советских частей. Ему удалось поджечь "пантеру". На земле горело уже три немецких танка.
      Во время выхода штурмовиков из атаки по танкам фашистскому истребителю удалось повредить самолет Одноценова и ранить воздушного стрелка. Раненый сержант Уфимцев успел выпустить очередь по атакующему и поджег его. "Мессершмитт" задымил и вышел из боя, но второй истребитель остался. Он решил добить поврежденную советскую машину, мотор которой работал с перебоями. Защиту штурмовика, со снижением планировавшего в сторону наших войск, взял на себя лейтенант Маракулин.
      На самолете Одноценова мотор окончательно отказал. Летчик изо всех сил старался перетянуть линию фронта. Но самолет уже потерял запас скорости и высоты. Земля приближалась с неумолимой быстротой. Одноценову ничего не оставалось, как садиться прямо перед собой, хотя окопы противника были совсем близко. Произведя посадку на нейтральную полосу, летчик быстро выбрался из кабины и вытащил из самолета раненого Уфимцева.
      В это время Павел Маракулин бросал свой штурмовик то против фашистского истребителя, который пытался атаковать Германа Одноценова, то против вражеских танков, которые устремились к советскому самолету, совершившему вынужденную посадку на "ничейной" земле. Одна из контратак увенчалась успехом. Фашистский истребитель, с которым младший лейтенант сошелся "в лоб", получил изрядную долю свинца и ушел на свою сторону. Маракулин вновь атаковал танки, продолжавшие продвигаться к советскому штурмовику. Эта помощь была очень необходима в эту минуту. Прикрываясь броней мотора, летчик успел сделать стрелку перевязку и прикинуть, как удобнее перенести Уфимцева в безопасное место. Но опасность оказаться в руках врага была еще очень большой.
      - Оставьте меня, товарищ командир, спасайтесь сами и отомстите за меня, - говорил раненый Уфимцев.
      Советский офицер, конечно, не оставил в беде подчиненного. Летчик взвалил стрелка на плечи и пополз по изрытому снарядами полю к нашим позициям. Младший лейтенант Маракулин с воздуха заметил это и еще более настойчиво начал атаковывать танки, мешая им приблизиться к самолету, вести огонь по Одноценову и Уфимцеву. Взбешенные этими атаками, фашисты перенесли весь огонь на самолет Маракулина. Им удалось поджечь штурмовик. Тогда Маракулин развернул свой горящий самолет и направил его на фашистский танк, наиболее приблизившийся к Одноценову. Через секунду штурмовик врезался в этот танк и уничтожил его, похоронив под собой и весь десант, находившийся на броне.
      Так, спасая командира, героически погиб молодой коммунист Павел Маракулин. Память о нем, отличном, храбром летчике, прекрасном товарище, умевшем сохранять бодрость даже в периоды больших трудностей и лишений, заразить этой бодростью других, навсегда осталась в сердцах всех его сослуживцев.
      Свой подвиг младший лейтенант Маракулин совершил на глазах многих сотен советских бойцов, отражавших вражескую атаку. Видел его и лейтенант Одноценов, который с раненым стрелком на спине полз по "ничейной" земле. Заметив, что танк с десантом на броне уже недалеко, летчик укрыл в воронке потерявшего сознание Уфиадцева и достал пистолет. И в этот момент услышал свист несущегося к земле горящего самолета. Через секунду штурмовик врезался в тот самый танк, который преследовал Одноценова. Раздался огромной силы взрыв. Летчик снова взвалил раненого на плечи и пополз дальше.
      Добравшись до своих, Одноценов позаботился прежде всего о том, чтобы отправить Уфимцева в госпиталь. При этом он хотел лично, что называется с рук на руки, передать докторам раненого воздушного стрелка. Но в госпитале задержали и самого Одноценова. Врачи исследовали летчика, сделали перевязку. Все же летчик добился заключения, что состояние его здоровья не препятствует полетам, и поспешил в полк.
      ..К эскадрильской землянке подошел летчик с перевязанной головой, в разорванной меховой куртке. Он остановился перед плакатом: "Отомстим фашистам за смерть младшего лейтенанта Павла Маракулина!" Одноценов снял шлемофон и долго стоял опустив голову.
      Не дожидаясь полного выздоровления, Одноценов снова включился в боевую работу. Она в те дни была очень напряженной. Экипажи летали в составе больших эскадрильских групп, звеньев, пар и одиночно, летали в простых и сложных метеорологических условиях, в дождь и непогоду, словом не думая ни об отдыхе, ни об опасности. Летчики стремились все время держать под воздействием фашистские части, уничтожить как можно больше танков, автомашин, орудий, живой силы.
      Главной целью в этот период были танки. С их помощью враг старался вбить клинья в наши войска, выручить фашистскую группировку, окруженную в Будапеште. И, пожалуй, не было вылета, в котором летчики эскадрильи не отыскали бы фашистские танки и не нанесли по ним удар. "Уничтожить немецкие танки, атакующие наши наземные войска в районе населенного пункта Шерегельеш", - такая задача, поставленная перед эскадрильей, была типична для второй половины января и начала февраля 1945 года. - Наземная и воздушная обстановка в районе цели ожидается очень сложная, - предупредил перед вылетом командир полка. - Противник ввел в действие большое количество танков, чтобы прорваться к переправам советских войск через Дунай. Цели, которые предстоит штурмовать, сильно прикрыты зенитным огнем. В воздухе возможны истребители-охотники врага.