Последний Хранитель (№1) - Последний Хранитель

Так, в обнимку, мы и простояли какое-то время. Я ждал и слушал, как бухает сердце Мерантоса. Вот только билось оно почему-то с правой стороны. Или мне показалось?

Следующим спускался Игратос. С ним Мерантос справился сам. Просто обнял, прижал к стене и держал.

Не хотел бы я оказаться в таких объятиях. Очень бы не хотел. И чтоб такие лапы тискали мои плечи, тоже не хотел бы.

Родственники обнимались недолго. Минуту, может, две. Не больше.

Затем Мерантос пропустил парня вперед, а сам забрал оружие с набережной. Просто протянул руку и взял! Мне бы пришлось подтягиваться, да и потом тянуться... Последний любитель воды даже не попытался вооружиться, пока мы были заняты. А я-то ждал и надеялся, что он попробует. Испугался, наверное. Вот только кого?

Я до последней минуты не был уверен, что этот оборотень пойдет с нами. Кажется, он и сам в этом не был уверен. Переминался там у стены, поглядывал то вниз, то в сторону Города, а по роже было видно, что лезть в воду ему смерть как не хочется. Я не стал его уговаривать, только спросил:

– Ты как, не передумал?

Тот зыркнул на меня круглыми злыми глазищами, потом встал на четвереньки и начал сползать... спиной ко мне. «Ну если тебе хочется в такой позе, то я не против». Придержал его немного, пока он висел на вытянутых руках, подождал, когда же он спустит ноги в воду, не дождался. Этот прижал ноги к животу и застыл так. Тело стало твердым, как окаменело. Кажется, он даже не дышал. В конце концов мне все это надоело, и я спросил:

– И сколько еще ты собираешься висеть? Может, тебя наверх подбросить?

А в ответ – тишина.

И только тогда я заметил, что у парня закрыты глаза.

Вот здорово! И что с ним теперь делать? Отдирать его пальцы от плиты? Мерантос, конечно, с радостью поможет, да только плиту жалко. Кугар в таком состоянии, что камень порвет и не заметит. Оставить его висеть и пусть делает, что хочет? Мысль очень соблазнительная, но как же я люблю преодолевать трудности!

Я все-таки отцепил его от плиты. Устроил парню расслабляющий массаж и... смог освободить берег от живого украшения. Никогда не думал, что придется обниматься с испуганным оборотнем, который мне совсем не нравится, но пришлось. А вместо благодарности этот зверь посмотрел на меня так, будто я изнасиловал его особо извращенным способом. И хотелось ему сказать, чтоб не льстил себе, но пришлось промолчать. Я еще плохо знаю этот мир, чтобы так шутить.

Оборотень прижался к стене и не двигался с места. Но наверх, похоже, выбираться не собирался. Я решил не стоять у него над душой. Пусть отдышится, успокоится. Вода ему чуть выше пояса – не утонет. Если, конечно, в обморок падать не станет. Но нести его на себе что-то не хочется. Пожелал ему всего доброго и шагнул в воду.

Я доплыл до Симорли и перед ним выбрался на карниз. Хотел раньше, но увлекся. Заодно оценил настроение попутчиков. Счастливых и радостных среди них не заметил, но и в истерике никто не бился. Для начала очень даже хорошо. И я решил немного приободрить их:

– Вперед, за мной, моя мокрая команда. Идти нам долго, привыкнете. Может, еще и понравится.

Ну насчет «понравится» я, пожалуй, загнул, но часа полтора все шли нормально: крика за спиной не было, и в воду никто не падал. А потом я сам чуть не упал. Отвлекся и не заметил провала в стене. Привык, что слева есть стена, что на нее всегда можно опереться, и вдруг... темно и пусто, а мне в очередной раз захотелось почувствовать опору. Слава богу, равновесие удалось сохранить, а то хорош бы я был – поводырь, что сам на ногах не держится. Два костыля такому поводырю – один в руку, а вторым по спине. Чтоб не спотыкался и других не пугал.

Отдышался. В очередной раз поздравил себя с тем, что мне повезло: идти в воде приходится медленно, и остановиться я успел вовремя. Кто не знает из-за чего, тот решит, что так и надо. И я занялся внимательным осмотром дыры в стене.

Глаза довольно быстро приспособились, я различил неширокий – метра в три – коридор, что уводил куда-то вверх и вправо.

«Нам не туда», – подсказал Хранитель.

«Знаю».

Я и без подсказок догадался. Мы совсем недалеко от Города, и этот ход выведет нас где-то в землях Ипши. Так что идти этим коридором мы не будем, а вот отдохнуть и прийти в себя на сухом месте очень даже можем. И чем скорее, тем лучше. Уж слишком напряженная тишина установилась у меня за спиной. Последние полчаса никто и слова не сказал, слышалось только тяжелое дыхание и шлепанье. Нас, наверное, далеко слышно. Хорошо, что ни от кого прятаться не надо. Подустала моя команда; похоже, самое время устроить привал. О чем я и сообщил попутчикам. Возражений не последовало. Отошли немного от воды, отряхнулись, еще прошли немного и расположились на полу. Я отжимать одежду не стал, все равно скоро в воду, а вот остальные отряхивались очень даже основательно. На четвереньках, с отфыркиванием и брызгами, как собаки после купания. Больше всего брызг получилось от Мерантоса и его парня. Не понимаю, как они умудрились так вымокнуть, ведь вода им даже до пояса не доходила.

Спросить не успел – засмотрелся на пол коридора, а потом как-то к слову не пришлось. Пол оказался выложен плитами, и они начинали слабо светиться под нами.

«А ты как хотел? Мы все основательно строим... строили», – сам себя поправил Хранитель и... загрустил.

А вот мне плохое настроение было совсем ни к чему. Мне нужны бодрость духа и непоколебимая уверенность в успехе. Коридор не широкий, мы сидим так близко, что можем, кажется, услышать мысли друг друга.

«Не преувеличивай, – возразил Хранитель. – Только Игратос способен уловить твое настроение...»

«А потом он поделится своими наблюдениями с Мерантосом, – продолжил я его мысль. – А Мерантос такой крупный мужик, что его настроение без труда отловят все остальные. А настроение у всех и без того не самое радостное».

«А тебе откуда это знать?»

«Что значит “откуда”? Мозги-то у меня соображают».

«Иногда», – согласился Хранитель.

Обращать внимание на его язвительность я не стал. И сам бы не прыгал от радости на месте Хранителя. И на месте своих попутчиков тоже не прыгал бы. А чего им радоваться? Тому, что живы остались и убрались из страшного Города? Так их завели в такую дыру... Канализационная труба, пожалуй, чуть уже будет и чуть грязнее, но и здесь комфорт самый минимальный. А после отдыха опять лезть в воду придется. И неизвестно, сколько идти. Кстати, вот и вопрос к Хранителю: это мне неизвестно, а он-то должен знать! Не у попутчиков же спрашивать...

«Шесть или семь поворотов. Скажу, когда подойдем ближе».

И Хранитель отказался общаться. Чтобы не отвлекать меня. Предложил следить за попутчиками в оба и отключился. А я мысленно прикинул время «прогулки» и вздрогнул: часов пятнадцать получалось. А если устраивать привалы, то... Боюсь, что за это время мои попутчики проникнутся «горячей любовью» к воде, к подземной реке и, естественно, ко мне. Ладно, справимся как-нибудь. Главное, чтобы не сожрали, а без их горячей любви я обойдусь. Знать бы еще, куда выводит каждый коридор. Вдруг кто-то сможет воспользоваться им. Надо будет спросить на следующем привале. Вряд ли найдется желающий выйти в пустыне, но... чем черт не шутит! Вдруг кому-то надоело. Задал вопрос всем по очереди. Желающих не нашлось.

Через полчаса, когда отдыхающие начали нетерпеливо шевелиться и поглядывать в мою сторону, мы вернулись в воду.

Странно, но мои внутренние часы опять заработали. А я даже не заметил, когда это случилось. Хотел поделиться своей радостью с Хранителем, а потом передумал: ему сейчас не до того, да он и сам узнает, если захочет. Он ведь большой специалист по моему внутреннему состоянию.

До второго коридора шли почти два часа. Последний час опять в полной тишине. Я, сколько мог, подбадривал попутчиков, но работа весельчака-затейника – это не мое призвание. С нетерпением высматривал второй коридор. Высмотрел. Он тоже поднимался и поворачивал направо.

«Ну вверх – понятно, а почему направо?..»

Хранитель не стал отвечать. Сам я додумаюсь, может быть, завтра, а может, и через год. Если он будет у меня, этот год.

Не уверен, что последняя мысль была полностью моей – и Хранитель мог яду подпустить. Или я заразился от него плохим настроением и пессимизмом. Но в эти сомнения я не стал углубляться – это работа для профессионалов совсем другого профиля. А у меня назревала небольшая проблемка. Я бы и внимания на нее не обратил, но к третьему привалу проблема перестала быть небольшой: проголодались и все остальные. Еще и сообщили мне таким тоном, будто я обязан был обеспечить им обед из трех блюд. Я что, похож на отца-кормильца? Но возмущаться вслух не стал – зачем дразнить голодных зверей? Если уж у меня портится настроение, когда пусто в животе, то что говорить о Мерантосе? Он из них самый большой, но и самый спокойный. Такой сначала прибьет, а потом уже съест, а вот насчет остальных я не так уверен. Да я и сам не отказался бы от хорошего обеда. Почему-то в пустыне о еде думалось в самую последнюю очередь, а здесь... С едой, как и с водой, всегда так – стоит только начать, и невозможно остановиться, пока не опустеет фляга или не закончатся попутчики.

Шутка. Насчет попутчиков. Кто-нибудь всегда встретится по пути.

Что-то меня совсем уж на черный юмор потянуло.

А еще мне подумалось, что темнота по-разному действует на людей, да и на нелюдей тоже. Одни становятся молчаливыми, другие – наглыми, третьи болтают о чем надо и не надо, четвертые смотрят на первых, вторых, третьих и тихо удивляются – это я о себе, а есть еще пятые, что боятся всех и вся... Это мне любитель бросаться копьями вспомнился, которого я с трудом отлепил от набережной. На каждом привале он устраивался за спиной Мерантоса и только зыркал на меня иногда. За все это время я не услышал от него ни звука. Интересно, чем таким я смог его напугать, что к воде он спиной поворачивается, а ко мне и близко не подходит...

Ну и черт с ним! Все равно он не похож на мою любимую девушку.

Чем дольше я сидел, тем больше хотел жрать. Пузо уже не просило, а нагло требовало, а дать ему я ничего не мог. Еще немного, и я стану посматривать на попутчиков с гастрономическим интересом. И не только я – жор у всей команды проснулся. Наверх мы выберемся не скоро. А там охотиться придется, да еще среди ночи. Это вам не в супермаркет заглянуть.

Сначала подумал, а потом удивился: с чего это я решил, что наверху будет ночь? Прислушался к внутренним часам и понял, что не ошибся: время обеда миновало еще на первом привале, а сейчас самое время поужинать. Да только ни одной захудалой рыбешки не проплыло мимо, пока мы шли по карнизу. Похоже, мы своим шлепаньем всю живность распугали.

В конце концов я решил последовать совету Хранителя – выбора-то все равно не было. Вернее, был – остаться голодным, но он меня не устраивал. Взял копье и полез в воду, сказав остальным, что иду на охоту. Отговаривать и останавливать меня никто не стал. Помогать тоже никто не вызвался. А чего им дергаться? Если я вернусь, то принесу еду, а если не вернусь, то они здесь не останутся – сами по коридору выйдут наружу. Пусть не к горам, пусть куда-нибудь, но выйдут. Это мне надо держать ушки на макушке, чтобы какая-нибудь рыба мной не поужинала. Не скажу, что я такой уж любитель подводной охоты, но... как говорил когда-то мой знакомый: если на суше ничего не ловится, приходится лезть в воду. Он, кстати, и приобщил меня к подводной охоте. Еще и шутил, что под водой спокойно можно стрелять, не опасаясь оставить отпечатки пальцев. А другой знакомый говорил, что под водой так тихо и спокойно – спокойнее только в могиле. Еще этот любитель спокойствия утверждал, что, пока ныряет, успевает обдумать свои статьи. Однажды он так задумался, что забыл вынырнуть.

Я и не ожидал, что под водой окажется так красиво. Поднырнул под тропу, а там...

Весь карниз снизу и примыкающая к нему стена заросли подводным мхом и слабо светились. А рядом плавала какая-то мелюзга, что и рыбой назвать трудно. Скорее уж рыбий корм или мальки. А то, что лепилось среди растительности, к рыбам никакого отношения не имело. А вот мидий оно очень даже напоминало. Но можно ли их есть?..

«Можно», – недовольно сообщил Хранитель, будто я оторвал его от важного дела.

«Спасибо. Не найду ничего другого, их наберу. А здесь есть что-нибудь крупнее этой мелюзги? Или я зря взял остроту?»

«Это копье, а не острога», – решил позанудствовать Хранитель.

«Копьем оно было на суше, а под водой – острога, – занудствую уже я. – Не самая удобная, конечно, но все же зазубренная».

«Я тебе советовал укоротить копье...»

«И испортить хорошее оружие? Ты бы мне еще нож посоветовал из него сделать!» – Шучу, но меня принимают всерьез.

«С ножом тебе было бы удобнее».

«Ножом ракушки удобно открывать, а для крупной рыбы нужна острога. Или самая крупная крутится возле ракушек?»

«Внизу есть и крупнее. Только...»

Пока Хранитель молчит, я выныриваю, вентилирую легкие и с новым запасом кислорода ухожу на глубину. Слава богу, есть опыт подводной охоты и ныряния без маски.

Быстро пропустил светящийся мох и стал опускаться ниже.

А уже потом Хранитель соизволил закончить свою мысль:

«...Только с копьем на них не охотятся».

Не мог раньше сказать! Но не поворачивать же из-за такой ерунды. Решил взглянуть, на что там охотятся не с копьем. А потом ракушками заняться.

Так я пообещал себе и еще быстрее заработал ногами

«Тогда кнут достань. Он вряд ли поможет, но хоть что-то...»

Кажется, у моего собеседника настроение – хуже некуда. Но совету я последовал. Продел руку в петлю кнута, сжал рифленую рукоять. Похоже, ее приспосабливали под четырехпалую руку. Не помню, сколько пальцев было у прежнего хозяина кнута. Не рассмотрел как-то. Не успел. Все-таки мы с ним не на дружеской вечеринке познакомились. И расстались совсем не друзьями. Хотя друзей тоже иногда убивают. Случайно или по приказу. А потом носят на кладбище цветочки и говорят: «Извини, так получилось, ничего личного...»

Такими мыслями я развлекал себя, совмещая подводный поиск с погружением.

Ну и где добыча? Ни рыбешек, ни ракушек – ничего. Очень скоро это «ничего» стало темнее с одной стороны.

«Что это?»

«Еще один проход. Только подводный».

Я ощупываю вход в подводный коридор. Кажется, я немного сглупил, собираясь охотиться невесть на кого в темноте и под водой. Можно подумать, мне кто-то что-то скажет, если я развернусь и поплыву обратно. Можно подумать, мне перед кем-то свою смелость доказывать надо. И, чтобы доказать себе, что я не только глупый, но еще и упрямый, плыву вперед по коридору. Пока воздуха хватит. Тем более что там оказалось не так уж и темно: на потолке рос светящийся мох. Ракушки в нем тоже имелись.

Света, конечно, не много, но опасность врезаться в стену или потолок становилась меньше.

«Там должна быть решетка», – предупредил Хранитель и умолк.

Обычно он куда более разговорчивый. Особенно если что-то угрожает моему телу. А сегодня – мрачное молчание и равнодушие. Или впереди нет ничего опасного, или Хранителю надо, чтобы я так подумал. Вот утону я в этом коридоре, и тело достанется ему. А что, очень удобно, и ждать долго не надо, да и никто из попутчиков возражать не будет. Всем все равно, у каждого свои проблемы.

Хранитель ничего не ответил на мои параноидальные мысли. Или был очень занят своими, или не захотел оправдываться. Обычно чем больше перед кем-то оправдываешься, тем меньше тебе верят. Вот он и промолчал.

«Спасибо за предупреждение, старик».

Это я о вежливости вспомнил. Пусть не сразу, но все-таки вспомнил. Ответа я не ожидал. И не получил.

Подводный коридор оказался не уже тех, что наверху. Держался я ближе к левой стене и касался ее иногда ладонью. Еще и заросший потолок ощупывал иногда – гарантий, что он не будет понижаться, мне никто не давал. Пару раз зацепился за длинные водоросли. Не очень приятные ощущения. Особенно когда пальцы запутываются. Хорошо хоть на ракушки не наткнулся. Их вообще было мало. Да и те обитали ближе к входу. И водоросли располагались неравномерно, чем дальше по коридору, тем их меньше. И светились они слабее.

Правая рука у меня занята – в ней копье. Хоть какое-то, а оружие. Левая тоже, вроде бы, вооружена – кнут болтается на запястье, но... я его не воспринимаю как опасное оружие. Конечно, в руках профессионала и скрепка может стать оружием, а уж тем более жезл сантиметров сорока, но доверяю я больше той же самой скрепке. Что с ней делать, я знаю, а с этим кнутом, без подсказки Хранителя...

«А почему, собственно, кнут?! – доходит вдруг до меня. – Ему ведь еще что-то полагается, кроме рукояти. Или я ошибаюсь?»

Отвечать Хранитель не стал или не успел – я нашел решетку. И не рукой или копьем, а собственной головой. И угораздило меня! Решетка толстенная, крупная – голова свободно бы прошла, а я врезался. И не в один прут, а сразу в два. Соединялись они в форме буквы «X», вот я лбом к этому соединению и приложился. Как не заметил, не знаю. Лучше бы вообще света не было, чем такой... Хорошо, что я двигался не быстро и приложился вроде бы слабо, но ориентацию сразу потерял. Пришлось вцепиться в решетку, чтобы прийти в себя. Чудо, что не наглотался воды. Но звездочки перед глазами завертелись. Они мерцали и становились больше, пока я висел на решетке и выдыхал один пузырек воздуха за другим. Отпускать решетку мне не хотелось. Хватит и того, что я выпустил копье и оно медленно, острием книзу, опускалось на дно. Или на пол, если у этого коридора он есть.

Не сразу понял, что света стало больше – я видел и решетку, и копье, и пузырьки воздуха, и звездочки... И все это было окрашено в зеленовато-желтые тона. Звездочки увеличивались, приближались, и я понял, что пора прощаться с решеткой.

«Беги!» – опомнился Хранитель.

То же самое завопил инстинкт самосохранения.

Я рванулся прочь, не желая знакомиться с хозяином «звездочек». Но их хозяин очень даже захотел со мной пообщаться. Так что далеко я не уплыл.

Сколько щупалец было у подводной твари, я не успел разглядеть, но на теле насчитал потом одиннадцать длинных ран, как после удара толстым проводом. И я еще легко отделался, ведь каждое щупальце оканчивалось крючком. Можно сказать, что мне повезло. Или дело не в везении? Просто я не стал дергаться, когда меня схватили, стиснули, а потом с размаху стукнули об решетку. И не успел я опомниться, как меня во второй раз приложили к решетке, а потом потащили в пасть.

Не уверен, что я видел ее, как не уверен, что смог рассмотреть чудовище, но понять, что они оба – и пасть, и чудовище – там, за решеткой, очень даже смог. И, похоже, чудовищу решетка совсем не мешала: ему было все равно, целым куском он меня получит или нет.

Я был в сознании, когда меня пытались сожрать без моего на то согласия, просто я катастрофически не успевал. Последние несколько секунд я только и делал, что везде опаздывал: опоздал удрать, опоздал увернуться, даже сообразить, что к чему, не успел... В голове звенело, ребра трещали, и очень хотелось вздохнуть или закричать.

«Бей!» – услышал я сквозь звон и красно-черную муть.

И пальцы сами сжали кнут.

А может, и не было никакого приказа, может, Хранитель занял мое место и перехватил управление телом. Иногда мне кажется, что я наблюдал за этой «великой битвой» со стороны. И почему-то я запомнил ее фрагментами.

Помню жар в животе и под ребрами, будто выпил стакан рома без закуски. Помню, как жар тек по руке, и я очень четко ощущал в ней рукоять жезла. Помню, как жезл превратился в настоящий кнут, как белые и ярко-красные плети заплыли в пасть чудовища. Помню, как оно вдруг засветилось. ВСЁ. Но свет был тусклым, как от настольной лампы под темным платком.

Дальше воспоминания не так отрывочны, но все равно их трудно назвать только моими.

Чудовище тускло засветилось, а его щупальца резко дернулись и швырнули меня от решетки. Сила броска была такая, что я пролетел несколько метров раскорякой. Я знал, что ко мне опять тянутся длинные щупальца, но ускорить свой странный полет все равно не мог. Знал, что чудовище не убито – одним ударом его даже ранить нельзя, но на большее тело уже не способно. Знал... и мне все равно, откуда я это знал и почему я все еще жив.

...Я ничего не делал, кажется, даже не думал, только наблюдал, как расслабленное тело быстро двигается спиной вперед, а за ним тянутся и не дотягиваются когти на тонких щупальцах-отростках. Их много, больше, чем было в первый раз, а огромная устара прижимается к решетке. Довольно зрелая особь, готовая к воспроизводству. Мелкие особи смогут проникнуть сквозь решетку...

...широкая светящаяся полоса мелькнула над головой, и я вдруг понял, что если немедленно не начну действовать, то так и останусь наблюдателем местной подводной жизни.

И вместе с пониманием пришла сценка из старого, полузабытого боевика, где водителя грузовика выталкивают из кабины, а его место занимает наглый угонщик. Но упрямый водила не захотел размазаться по трассе и забрался в кабину через другую дверь. Цепляясь за свой грузовик, рискуя жизнью, но все-таки забрался. И уже он выталкивает угонщика на дорогу.

Может, эта сценка так на меня подействовала или я сам немного пришел в себя, но мне надоело наблюдать за своим телом со стороны. Я разозлился и на «грузовик», и на того, кто хотел угнать его. Я разозлился, и будто сил прибавилось.

Но мне не пришлось сражаться за свое место у руля. Оно оказалось свободным. Может, и не было никакого «угона», может, я сам, по глупости, вывалился из кабины? А может, «угонщик» потерял сознание и лежал на полу, у меня под ногами? Вот только скорость у грузовика такая, что некогда глазеть под ноги!

Из последних сил выгреб на поверхность и вдохнул самый первый, самый вкусный глоток воздуха за целую вечность недышания.

Дышу! Живу! Я!

Хотелось закричать, шумно вздохнуть, но... инстинкт самосохранения советовал быть тихим и незаметным.

Отдышался. Быстро успокоил дыхание. Сердце уже не расшибалось о ребра, а тело не содрогалось от его ударов.

Опять погрузился в воду. До самых глаз. Огляделся.

Четверо на берегу, а двое вошли в воду. Пока еще недалеко. Судя по габаритам – Симорли и Мерантос. У четверых глаза светятся, а у двоих слегка мерцают. И один из этих двоих стоит в воде.

«Это сколько же меня не было, что они так всполошились?..»

Махнул им правой рукой, и с удивлением заметил, что в ней нет копья. Не сразу, но вспомнил, где его оставил. Вот только возвращаться за ним очень не хотелось. Как-нибудь в другой раз, а еще лучше, если кто-нибудь другой...

Доплыл до карниза и вдруг сообразил, что дико хочу есть.

«Ничего себе поохотился!.. А где моя добыча?»

Несколько вдохов-выдохов, и опять нырнул под карниз. Где там мои ракушечки? Не понимаю, за каким чертом меня понесло искать что-то еще?! Давно был бы сыт и доволен, и шкура осталась бы целой. А так... мозги работают с перебоями, и все движения какие-то неловкие: несколько раз ракушки вываливались из пальцев, и не все я успел подхватить. Отцарапал десятка два от стены и решил, что пора наверх. Засунул под майку, прижал рукой, чтобы добыча не вывалилась, и начал всплывать.

Но края у карниза больше не было.

Да где же он? Где край?! Куда делся?..

И я поплыл еще быстрее.

Края не было. А воздух почти закончился.

«Стоп, Тангер, без паники. Остановись и спокойно осмотрись. Карниз никуда не делся – найдется!»

Остановился, огляделся и сразу же нашел пропажу. Карниз оказался над головой. А я все это время плыл вдоль стены и ждал, когда закончится карниз. Он, конечно, закончится, часов через семь-восемь, но оно мне надо?..

Оттолкнулся ногой от стены и выбрался из-под карниза... метрах в четырех от нашей стоянки. Хорошо, что там плиты светятся, а то мог бы и заблудиться.

Вот отдышусь и вернусь...

Мерантос не дал. Ни отдышаться, ни вернуться не дал.

Дошлепал до меня, держась за стену, и вытащил из воды, как щенка из лужи. Я только и успел сказать:

– Стой! Край!

А потом я как-то неожиданно уснул у него на руках. Пробормотал только Симорли:

– Тут еда, Сим. Возьмешь...

И отключился.

51

Толилан. Охотница из клана Кугаров

Вожак ушел на охоту. Не самое лучшее место он выбрал, но... Где его найти, это лучшее место? Кругом камень, а впереди вода. В воду вожак и пошел охотиться.

Вода... Не думала, что когда-нибудь попаду в воду, а если попаду, то останусь живой. Попала и осталась. Да еще Адри за собой позвала. И он пошел. Я уже не Зовущая, а он все едино пошел. Сначала в Город, где избавился от дротика, потом в воду. Мог ведь не идти, а пошел. Когда-то я позвала его – Я-Зовущая, – тогда я хотела, чтобы он стал отцом моего детеныша. Давно это было, еще в другой жизни, и давно все изменилось. Но Адри все еще рядом. Будто не было Ловчих с их сетями, не было хоста с его наглыми лапами, не было тесной клетки и побега, не было пустыни и города под пустыней, и чужака в этом городе тоже не было. Ничего этого не было. А был только лес, запахи и звуки просыпающейся жизни, и огонь в крови, и бег-полет сквозь ночь. Это была наша ночь. Она должна была стать нашей ночью. И мы бежали, радуясь ей и друг другу. А когда лес закончился, мы увидели поляну. Широкую. Насколько хватало глаз. На поляне была трава. Много травы. И цветы. Спящие и те, что цветут ночью. И были ночные запахи и ночные звуки. И мы вышли из леса и побежали по траве. Нам и на поляне было хорошо. Потом появились Ловчие. Они отрезали нас от Леса. И мы побежали. Но это был уже другой бег, совсем другой...

Давно это было, в другой жизни. Я-Зовущая ушла так далеко, что уже не вернется, а Я-Охотница так и не вернулась. Или вернулась не-Я.

Прежняя охотница-Толилан не умела так думать, а нынешняя...

Нынешняя залезла в воду – САМА! – и не торопилась вылезать из нее. Нынешняя шла по тайной водной тропе и не пугалась, что тропа может исчезнуть. Нынешняя верила чужаку, что шел впереди и вел. А еще нынешняя Толилан думала о том, что знает, почему чужак снял с Ипши ошейник, а с Адри нет. О том, почему Ипша-Зовущая выбрала чужака и почему ее нет рядом. О разном думалось нынешней Толилан, а потом об одном. Только об одном. Она знала, что другие тоже думают об этом, но молчат. А она молчать не стала.

– Я хочу есть, – сказала она, когда вожак в третий раз сошел с водной тропы.

И когда все выбрались за ним и уселись на сухом месте, Младший из Лохматых вдруг сказал:

– Я тоже хочу есть.

– И я, – сказал Кот.

Адри покрутил головой, рыкнул и облизнулся. Я знала, что он голодный, теперь об этом узнали все остальные.

А другой Лохматый негромко фыркнул, совсем как Кот, и... промолчал. Охотник тоже промолчал. Только глянул на чужака, царапнул его взглядом и тут же стал смотреть на плиты у своих ног. Я давно уже не слышала голоса Охотника. Сколько идем, а он молчит. Остальные тоже говорят мало, но говорят-таки, а этот будто язык откусил. Идем – молчит. Отдыхаем – опять молчит. Может, он говорить разучился? От страха. Но спросить я не успела: вожак посмотрел на нас всех, оскалился и пошел в воду, охотиться. Взял копье у Лохматого и пошел.

Адри устроился подальше от воды, начал вылизываться. Вылизывался он долго и старательно. Я пришла к нему, когда он удовлетворенно вытянулся и затих. Его мех начал подсыхать, а на голове и за ушами был совсем сухой. Я села рядом и уже протянула руку, чтобы погладить, когда это началось...

Они вскочили – Адри и младший из Лохматых, – оба посмотрели на меня и оба зарычали. Адри выгнул спину, распушил шерсть, прижал уши, а еще он завыл-зарычал так низко и протяжно, будто хотел напугать врага. Но смотрел он на меня! А потом он стал отступать к воде. Очень медленно и осторожно, чтобы не подумали, будто он убегает. Остальные уже не сидели. Как и я, они вскочили, едва Адри завыл. Еще громче Адри выл-рычал молодой Медведь. Он стоял и выл, только спину не выгибал. Все, кто были рядом с ним, прижались к стенам. Я тоже прижалась к стене, а эти двое продолжали рычать и смотреть туда, где меня уже не было. И только тогда я поняла, что они рычали не на меня. То, что их испугало, было дальше по коридору. А еще оно лежало на плитах. Адри так смотрел на него...

Я стала осторожно подходить к остальным. Обтирала спиной камень и смотрела – смотрела! – на то место, где должен быть враг. Но я не увидела врага. И добычи не увидела. Ничего там не было, только темные плиты.

Я отступала вдоль стены, отступала и смотрела в другую сторону, а потом столкнулась с кем-то боком. Я быстро повернулась, готовая рвать зубами, убивать, и... увидела Кота.

Кот держал копье так, чтобы я не поранилась, и смотрел то на Адри, то на пустое место, где я не увидела врага. Потом он посмотрел на меня и зашептал очень тихо:

– Я ничего не вижу... там.

Я не успела ему ответить, заговорил младший из Лохматых:

– Вожак там, внизу... и еще что-то... голодное... дерутся...

Голос у Лохматого был тихий и хриплый, будто ему придавили горло. Мне захотелось бежать далеко и долго, чтобы не слышать его. Я вжималась спиной в стену, а пальцами вцепилась в мех – когда Адри подошел ко мне, я даже не заметила.

Потом Лохматый задрожал. Весь. Потом он стек на пол, будто в его теле не осталось костей. Он лежал на спине, дрожал и медленно сползал к воде. Не знаю, как он это делал. И зачем он это делал, не знаю. Если хотел напугать, то я и так боялась, как никогда раньше. Даже возле ямы песчаной твари мне не было так страшно. Хорошо, что я не успела напиться, а то бы обмочилась. Остальным тоже было страшно. Даже Старшему из Лохматых. Хотя он первым из нас отлепился от стены и присел возле лежащего.