– О чем ты говоришь? Не понимаю, о чем ты…

Тут из коридора раздались громкие голоса Доминика и Сары. В следующую секунду они вошли в кабинет.

Собрав остатки сил, Кэтрин поднялась с кресла и, повернувшись к мужу, пристально посмотрела на него; она надеялась, что во взгляде ее было презрение, а не отчаяние.

Но Доминик, не обращая на жену внимания, рявкнул:

– Коул, убирайся отсюда! Вы с Сарой должны немедленно уехать! Вас сюда не приглашали, и вы больше не можете оставаться в моем доме на правах гостей.

Кэтрин почувствовала, что руки ее сами собой сжались в кулаки. Не потому ли Доминик так спешит выставить из дома брата с невесткой, что опасается, что они откроют ей правду? Он опять обманывает ее, как обманывал уже столько раз?

– Отчего вдруг такая поспешность, Доминик? И ни ты боишься, что Сара с Коулом расскажут мне вес твои тайны? – спросила Кэтрин, глядя на мужа все также пристально.

Кровь отхлынула от лица Доминика, когда он повернулся к жене. На мгновение в глазах у него отразились все его чувства. Отчаяние. Ужас. И еще – решимость, как если бы он ждал, что этот момент когда-нибудь настанет.

Итак, все, что сообщил ей Коул, было правдой. И Доминик действительно скрывал от нее правду.

Кэтрин хотелось броситься на пол и разрыдаться. И молотить по полу кулаками от досады. Какой же дурой она оказалась! Мучившие ее кошмары, смутные страхи – все обернулось явью. Она увлеклась Домиником настолько, что не сумела разглядеть, что муж ей врет. Случилось то, чего она больше всего боялась: дав волю своему сердцу, она стала слепой.

Ну почему? Почему нельзя было держать его на расстоянии? Тогда бы сердце ее не терзалось сейчас мучительной болью.

Воцарившееся молчание нарушил негромкий смешок Сары.

– Ах, Доминик, похоже, мне уже ничего не разрушить в твоей жизни. Коул, дорогой мой, а ты уже рассказал нашей Ледяной Принцессе про меня и Доминика?

Коул резко обернулся к жене, и глаза сто сверкнули гневом.

– Сара!

Кэтрин уставилась на мужа в недоумении. Прежде Сара позволяла себе только намеки, но эти се слова были равнозначны признанию в том, что у них с Домиником был роман. И, судя по тому, как Доминик сразу стал прятать глаза, возразить ему на это было нечего.

– Что ты наговорил моей жене? – угрожающе спросил он.

Коул отступил на шаг, но тут же, овладев собой, довольно уверенно сказал:

– Одну только правду. Только то, что она имела полное право знать. Что ты женился на ней, чтобы заполучить поместье. Что ты лгал ей с самого начала.

– Коул!

Кэтрин вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, увидела, что в дверях стоят Джулия и Адриан. Джулия была бледна, но, судя по выражению ее лица, заявление брата вовсе не оказалось для нее сюрпризом.

– Коул, как ты мог сказать такое? Зачем ты это сказал? – Джулия в гневе смотрела на брата.

Кэтрин всхлипнула. Слезы, которые она сдерживала так долго, блеснули на ее ресницах. Она яростно смахнула слезы ладонью.

– Господи, неужели и ты все знала, Джулия? Знала, какую Коул и Доминик заключили сделку, и не сказала мне? А я считала тебя подругой…

Джулия в смущении потупилась:

– Но, Кэтрин…

Кэтрин демонстративно отвернулась от подруги. Новое унижение! Мало того, что ее сторговали, как вещь, но, оказывается, и все члены семьи прекрасно были осведомлены об этом торге. Да и Адриан, судя по всему, тоже знал об этом. Похоже, только она одна и была не в курсе.

Тут Доминик шагнул к брату, сжимая кулаки. На лице его была решимость – и даже облегчение, что показалось Кэтрин странным.

– Если уж ты явился сюда, чтобы делать признания за меня, то зачем останавливаться на полпути? – Коулден в испуге отпрянул. – Впрочем, будет лучше, если я возьму на себя ответственность за мою ложь, а уж ты со своей ложью поступай, как знаешь. Ты ведь тоже лгал, не так ли?

Коул попятился. Затем оглянулся на Сару. Доминик же отвернулся от них и посмотрел на Кэтрин. Он протянул к ней руки, но она отступила на шаг. Тяжко вздохнув, Доминик проговорил:

– Кэтрин, я так давно хотел рассказать тебе все. Я даже начинал, но… Но всякий раз что-нибудь да мешало мне. То незваные гости являлись, – он бросил через плечо взгляд на брата, – то моя собственная трусость не позволяла мне говорить. Мне очень жаль, что ты узнала правду именно так. Ты даже не представляешь, как жаль. Прости. Но я хочу, чтобы остальное ты услышала от меня, а не из ядовитых уст моего братца.

Кэтрин изо всех сил старалась держать себя в руках, хотя ей хотелось завизжать. Однако она не завизжала, а устремила пристальный взгляд на мужа.

Он поежился под ее взглядом, но глаза не отвел.

– То, что сказал тебе мой брат, – правда, – продолжал Доминик. – Я действительно заключил сделку и женился на тебе для того, чтобы получить это поместье.

Кэтрин отвернулась, сдержав стон. Обида рвалась из ее груди.

– Но почему? – Она снова взглянула на мужа. Он расправил плечи и выпалил:

– Харрисон Мэллори мне не отец.

Теперь Кэтрин смотрела на мужа с удивлением. «Неужели это правда?» – спрашивали ее глаза.

– Да, я бастард, Кэтрин.

Сара захохотала, но Доминик, не обращая внимания на злобный смех невестки и ухмылку на лице брата, продолжал:

– Я имею основания полагать, что в этом доме спрятаны документы, с помощью которых я смогу узнать, кто мой настоящий отец. Коул прямо заявил, что не допустит меня и на порог этого дома, если я не женюсь на тебе.

Кэтрин бросила взгляд на Коула. По крайней мере, у ее бывшего жениха хватило деликатности убрать с лица ухмылку. Однако в глазах его по-прежнему было злорадство. Кэтрин содрогнулась от отвращения и гнева.

Доминик же вновь заговорил:

– И это подводит нас к ответу на вопрос, который задала Джулия. Она спросила, зачем наш брат сказал тебе это. Действительно, зачем ему ехать сюда и рассказывать тебе правду? Зачем разрушать то, что связывало нас с тобой? Он сделал это потому, что отец в свое время ему внушил: я не имею права ни на что. Для Коула невыносима сама мысль, что мне может принадлежать то, чего желал он сам. Ты, например.

– Бастард не заслуживает того, чтобы получить в жены леди, – заявил Коул, скрестив на груди руки. – И уж точно бастард не заслуживает леди, на которой я собирался жениться. Я-то думал, что Кэтрин держит тебя на расстоянии, но когда я нашел ее письма к Джулии и понял, что она довольна своим браком, мне стало ясно: я должен вмешаться. Нельзя допустить, чтобы бастард наслаждался тем, на что права не имеет. Пусть я не могу заявить во всеуслышание, что мой брат – бастард. Ведь я должен заботиться о своей репутации… Но будь я проклят, если допущу, чтобы к бастарду относились так, словно он мне ровня. Этого не будет. И вот теперь твоя жена знает, кто ты такой.

Кэтрин не сводила глаз с человека, за которого совсем недавно собиралась выйти замуж. Она была потрясена: какая мелочность, какая детская ревность, какая жестокость! Это ошеломило ее не меньше чем сообщение о том, что Доминик лгал ей. А то, что муж ее был бастардом, незаконнорожденным – что ж, ведь человек не имеет власти над своим рождением. Зато Коул, похоже, наслаждался знанием этой тайны.

– Так ты причинил всем столько горя только потому, что хотел выместить на брате какую-то свою детскую обиду? – проговорила она, с презрением глядя на Коула.

– Я считал, что ты должна знать правду о человеке, за которого вышла замуж, – заявил Коул и снова изобразил на лице участие. Только теперь Кэтрин ясно видела, что участие это фальшивое. Совершенно неискреннее. Оказывается, она совсем не знала своего бывшего жениха.

– А за какого человека она вышла бы замуж, не вздумай Сара так внезапно воскреснуть? – осведомился Доминик. – Как насчет тех тайн, которые скрывал ты? Как насчет лжи, которой ты потчевал всех?

Коул побледнел.

– Доминик, это уже другая история…

Кэтрин в упор посмотрела на мужа. Теперь, когда она осознала, в какой тьме пребывала все это время, ей хотелось света. Хотелось узнать все.

– Расскажи, – прошептала она. – Расскажи.

Доминик утвердительно кивнул. Если уж он решился сказать правду, то должен был рассказать все.

– Коулу требовалось твое приданое, Кэтрин. Он неудачно вложил деньги, проигрался в карты, и потому ему необходимо было получить поместье, которое досталось тебе от отца. Твоим опекунам полагалось вознаграждение в случае, если им удастся выдать тебя замуж до того, как тебе исполнится двадцать один год. И мой брат узнал от них, как изобразить мужчину твоей мечты.

Кэтрин с трудом сдержала крик. Значит, Юстасия и Стивен, люди, на которых была возложена обязанность заботиться о ней, тоже участвовали в этом обмане? И все – ради денег? Кэтрин вдруг почувствовала себя ужасно одинокой, несчастной… и глупой.

Заметив, что с женой происходит, Доминик потянулся к ней, но тут же опустил руку, не осмелившись ее коснуться. Какое-то время он молча смотрел на нее, потом вновь заговорил:

– Когда Коул уверился, что сердце твое принадлежит ему, он проиграл и твое поместье, проиграл, даже не дождавшись венчания. Вот почему ему так нужно было, чтобы я занял его место. Чтобы не раскрылись его мошеннические проделки, и чтобы твое состояние досталось семейству Мэллори.

Кэтрин прижала ладонь к губам. Она едва могла дышать, но все же выговорила:

– Это все?

– Не знаю. – Доминик повернулся к брату. – Полагаю, далеко не все, но доказательств у меня нет.

Джулия сделала шаг вперед:

– Прошу вас, хватит! Вы сказали уже более чем достаточно.

Тут остатки самообладания покинули Кэтрин, и она громко закричала:

– Нет, не достаточно! Я хочу знать все! Я хочу знать про все вранье, которым меня потчевали! И сию же секунду!

Доминика передернуло, но взгляда от лица жены он не отвел. Он был готов к такой вспышке и даже считал ее вполне естественной.

– Полагаю, Коул прекрасно знал, что Сара жива и здорова, – продолжал Доминик. – И сообщение о ее чудесном воскрешении, так ошеломившее всех во время званого вечера, для него отнюдь не явилось неожиданностью.

– Нет, не может быть! – Джулия попятилась, и Адриан поспешил подхватить ее под руку.

– Так уж и не может быть? – подала голос Сара. Теперь на ее лице не было выражения самодовольства – были гнев и жажда мести.

– Сара, не смей! – рявкнул Коул.

Она стряхнула руку мужа со своего локтя.

– Почему же, Коул? Чтобы дать тебе возможность еще раз изобразить невинную жертву? Мне уже надоело одной ходить в виноватых. Я хочу, чтобы ты нес свою долю вины. – Она улыбнулась Кэтрин недоброй улыбкой. – Разумеется, мой муж знал, что я жива и здорова. Давно знал. Собственно говоря, это по его настоянию мне пришлось «исчезнуть». Из-за Доминика, между прочим.

Доминик в изумлении уставился на брата. Он, конечно, подозревал, что Коул давно узнал про то, что его жена живехонька, но никак не думал, что именно Коул задумал этот жестокий обман. Тем более ему не приходило в голову, что и сам он каким-то образом имел к этой истории отношение.

– Объяснись! – выкрикнул он.

Коул вцепился в руку Сары, однако она оттолкнула его и вышла вперед. Доминику очень хотелось встать между ней и Кэтрин, хотелось заслонить жену от этой фурии, однако он сдержал порыв. Он ведь видел глаза своей жены, видел, какая в них была боль от сознания, что ее предали! Вряд ли она приняла бы теперь его заступничество. Да и прежде из него выходил никудышный заступник.

– Хотя мы с Коулом очень старались первое время, ребенка завести нам так и не удалось. Именно из-за моего бесплодия Коул и позволял мне весело проводить время с другими.

Кэтрин передернуло от столь откровенного заявления.

– Но мы не слишком расстраивались, – продолжала Сара. – Коулу дети были, в сущности, ни к чему, да и мне тоже. А потом ты, Доминик, повзрослел. – Она взглянула на него с улыбкой. – Да, ты повзрослел, и дамы стали шептаться о тебе. Даже дамы нашего круга.

Хотя и без титула, а ты становился завидным женихом. Правда, ты не проявлял ни малейшей склонности к браку. Коул понимал, что ситуация может измениться, если появится подходящая партия. Понимал он и то, что если у нас с ним детей так и не будет, а у тебя родится сын, то этот мальчик унаследует и титул, и поместья, и все состояние.

– Сын бастарда! – не выдержал Коул. – Сын бастарда получит титул моего отца! Я никак не мог этого допустить. Я даже думал, не начать ли распускать слухи о твоем темном происхождении, но это только бы запятнало имя Мэллори. Значит, следовало найти способ произвести на свет законного отпрыска.

Сара злобно взглянула на мужа:

– Он сказал мне, что я должна уехать. И сказал, что не станет разводиться со мной, потому как не желает еще большего скандала. Но если я исчезну на достаточно долгий срок, то он объявит меня умершей и женится снова. Конечно, я противилась этому плану. Мне не хотелось покидать Лондон. Да и чего ради? Ради того, чтобы он продолжил свой драгоценный род? Тогда он предложил мне деньги и свободу в Европе. Такую свободу, какой мне здесь никогда не видать.

– Свободу? – переспросила Джулия.

– Да, свободу делать все, что мне заблагорассудится. – Сара рассмеялась. – Но тебе, старой деве, не понять, каких именно удовольствий может желать женщина. Коул посулил мне целое состояние. Нежных чувств между нами к тому времени уже не было, и я согласилась. Корабль, на котором я собиралась отплыть, и в самом деле затонул, но то было просто удачное совпадение. Благодаря этому для осуществления нашего плана не понадобилось долгих лет ожидания. Сразу по прибытии я написала Коулу и сообщила, что очень рассчитываю на то, что денежные поступления от него будут прибывать вовремя.

Доминик посмотрел на брата и покачал головой.

– Но если ты исчезла по соглашению с Коулом, то почему же ты вдруг объявилась? – спросил он.

Лицо Сары исказилось.

– Через некоторое время денежные переводы стали все больше и больше запаздывать. И суммы становились все меньше. Я наняла человека, чтобы он выяснил, в чем причина, и оказалось, что этот идиот успел пустить на ветер свое состояние. А потом выяснилось, что он собирается жениться…

Кэтрин тихо вздохнула.

– Боже мой, – прошептала она.

– Но я не могла позволить ему жениться снова, так как он не удосужился выполнить свою часть сделки. Я написала ему и потребовала переслать мне очередную причитающуюся мне сумму, он мое письмо проигнорировал. И тогда я села на корабль и отправилась в Лондон. Там я позаботилась о том, чтобы он узнал о моем прибытии только тогда, когда воспрепятствовать моему появлению уже не мог. – Сара улыбнулась мужу. – Не следовало ему обманывать меня. К счастью, теперь я поумнела, и поэтому больше никаких сделок с ним заключать не стану. Ты, Доминик, имел случай убедиться, что Коул никогда не выполняет своих обязательств по сделкам.

Доминик покосился на брата:

– Выходит, ты все это затеял ради того, чтобы мне не достался титул, который я даже не желал получить и на который никогда и не рассчитывал? Из-за этого ты причинил людям столько страданий? Я отказываюсь от права на титул, принадлежавший твоему отцу, и в ближайшее же время оформлю это отречение юридически.

Коул с удивлением уставился на брата. Он хотел что-то сказать, но тут Кэтрин проговорила:

– Не только Коул причинял людям страдания.

Доминик повернулся к жене. У него сердце защемило, когда он заглянул в глаза Кэтрин. Он привык видеть в этих глазах блеск желания, но теперь в них была только боль. Боль из-за его предательства.

– Кэт, я понимаю… – заговорил он, но Кэтрин остановила его взмахом руки:

– Не важно. Не нужно мне больше никаких объяснений. Я услышала более чем достаточно. – Она повернулась к Коулу и Саре: – Вы более не являетесь желанными гостями в моем доме. Прошу вас уехать.

Коул отшатнулся:

– Но…

– Уезжайте! – повторила Кэтрин уже громче. – Сейчас же.

Коул молча кивнул, взял жену под руку, и они вышли из кабинета. Как только дверь за ними закрылась, Кэтрин проговорила:

– Прошу у вас прощения, но сейчас мне необходимо удалиться в свои покои. Мне не хотелось бы, чтобы меня беспокоили. Всего доброго.

Резко развернувшись, Кэтрин вышла из кабинета. Доминик беспомощно смотрел ей вслед. Как же ему хотелось побежать за ней, заключить ее в объятия и умолять о прощении… Он даже сделал один шаг, но Адриан положил ему руку на плечо.

– Не сейчас, – сказал барон. – Дай ей время опомниться. А потом пойди к ней.

– Не думаю, что время тут поможет. – Доминик прикрыл ладонью глаза. – Я потерял мою жену.

Он посмотрел на дверь и вдруг понял: если он и впрямь потеряет жену… то он потеряет все.