Тейлор не хотел говорить с президентом. В равной степени он не хотел говорить с председателем Комитета начальников штабов, при всей его симпатии к старику. Он вообще не хотел сейчас никаких разговоров с теми, кто мог вмешаться в оперативный план, который уже спешно превращался в боевой приказ для всех подразделений его полка. Кроме того, он безумно устал. Он еще не принял «бодрячков» - таблеток, могущих поддерживать человека в бодром и боеспособном состоянии на протяжении пяти дней, не нанося необратимого ущерба его здоровью. Он надеялся улучить несколько часов сна перед приемом таблеток, чтобы потом быть в наилучшей форме и протянуть как можно дольше. Но тем не менее он устало сидел в узле связи в глубине заброшенного русского цеха и ждал.
      «Только не мешайте мне драться, черт вас чочьми, - думал Тейлор. - Большего сделать уже невозможно».
      О сне теперь не могло быть и речи. Когда вся эта ерунда окончится, настанет пора для последнего сбора полевых и штабных офицеров и ключевых сержантов полка. А потом придет очередь бесчисленных проблем, всегда возникающих в последнюю минуту. И так - пока не оторвется от земли первый «М-100».
      - Полковник Тейлор, - услышал он голос в наушниках. - Сейчас с вами будет говорить президент.
      Центральный монитор на коммуникационной панели подернулся дымкой, а затем на экране возникло идеально четкое изображение. Президент Соединенных Штатов сидел, опершись локтями о массивный стол.
      «Бедняга выглядит уставшим», - отметил Тейлор и тут же подобрался. Предыдущие встречи с президентом научили его ожидать самых неожиданных вопросов, и порой непросто было сдержать раздражение от президентской наивности. «Ради Бога, - подумал Тейлор, - перед тобой президент Соединенных Штатов. Не забывай об этом».
      - Доброе утро, господин президент.
      На мгновение тот выглядел растерянным. Потом посветлел лицом и сказал:
      - Добрый вечер, полковник Тейлор. Я почти забыл о разнице во времени. Как дела?
      - Прекрасно, господин президент.
      - С русскими проблем не возникает?
      - Все идет настолько хорошо, насколько можно ожидать, сэр.
      - А ваше совещание? Насколько я понимаю, оно тоже прошло хорошо?
      - Отлично, господин президент.
      - Значит, вы выработали хороший план?
      «Начинается», - подумал Тейлор.
      - Да, сэр. Полагаю, в данных обстоятельствах наш план - лучший из всех возможных.
      Президент помолчал в раздумье.
      - Вы собираетесь атаковать противника?
      - Да, господин президент.
      - И вам план нравится? - Что-то в его голосе, а возможно, его усталый вид вдруг прояснили ситуацию для Тейлора. Президент Соединенных Штатов и не думал вмешиваться. Он просто хотел услышать слова утешения. Очевидность происходящего, равно как и его неожиданность, застала Тейлора врасплох.
      - Господин президент, не существует идеальных планов. И любой план начинает меняться, как только люди начинают претворять его в жизнь. Но у меня не возникает сомнений - абсолютно никаких - относительно того плана, который мы только что приняли совместно с русскими. Как боевой командир и его непосредственный исполнитель, я не хотел бы оказаться вынужденным хоть что-нибудь в нем корректировать.
      С другого конца Земли до Тейлора донесся смешок, но он исходил неизвестно от кого. Лицо президента оставалось серьезным и слишком усталым для смеха. Потом Тейлор услышал где-то в глубине характерный голос председателя Комитета начальников штабов.
      - Господин президент, полковник Тейлор предупреждает вас, чтобы вы не вмешивались в его план. Когда он вернется домой, мы преподадим ему урок хороших манер, но пока, я считаю, нам лучше последовать его совету. - Председатель снова хохотнул, словно хрюкнул. - Я знаю полковника Тейлора, и он, скорее всего, все равно нас просто не послушает. Верно, Джордж?
      «Спасибо, - подумал Тейлор, отлично понимая, на какой риск только что пошел старый вояка ради него и какую надежную защиту он ему предоставил. - Я твой должник».
      - Ну, я не очень-то люблю, когда меня не слушают, - произнес президент серьезно, но без злобы. - Как бы то ни было, я не имею намерения вмешиваться в план полковника. Мне кажется, я знаю пределы своих возможностей.
      «Если я доживу до дня выборов, - подумал Тейлор, - я, пожалуй, проголосую за беднягу».
      - Полковник Тейлор, - продолжал президент. - Я изо всех сил стараюсь понять происходящее. Я не солдат и очень часто путаюсь во всем этом. Например, ваши замечательные машины, ваше чудо-оружие. Никому пока еще не удавалось вразумительно объяснить мне, что они из себя представляют, как они действуют. Не нашли бы вы пару минут, чтобы просветить меня?
      «Ну как, - пронеслось в голове у Тейлора, - можно объяснить президенту, что у меня нет времени, что у меня есть все, кроме времени?»
      - Вы имеете в виду «М-100», господин президент?
      - Да, все те штучки, которые вам купили налогоплательщики. Что они получат за свои деньги?
      Тейлор глубоко вздохнул, лихорадочно соображая, с чего начать.
      - Господин президент, первое, что вам приходит на ум при виде «М-100», - это то, что они - возможно, самые уродливые боевые машины, когда-либо существовавшие в истории. - До ушей Тейлора донесся далекий голос, приказывающий кому-то дать картинку с изображением «М-100». - В войсках их зовут «летающими лягушками». Но когда вы летите на них, когда вы узнаете, как они воюют, они становятся в ваших глазах прекрасными. Они приземистые, с большим брюхом, вмещающим все оборудование, а в заднем отсеке - огневую группу мотострелков. На крыльях, похожих на обрубки, - наклонные винты. По виду не скажешь, что они вообще могут оторваться от земли. Но они все-таки летают, господин президент, и к тому же очень быстро для машины этого класса - или медленно, когда потребуется. Установленные на борту электронные приборы делают их почти невидимыми для врага. Он может заметить их невооруженным глазом, но наши приборы противодействия - электроника, действующая против его электроники и сбивающая его с толку, - настолько многофункциональна, настолько быстродействующа и работает на таком количестве уровней, что одна из его систем может не видеть ничего, кроме пустого неба, в то время как другая видит тысячи целей. Управляемые боеприпасы противника запутаются среди ложных изображений, наведенных вокруг настоящего «М-100». Но наши системы обнаружения цели - приборы, которые мы используем для обнаружения врага, - сделаны с использованием «проникающей» технологии. Если только японцы не придумали чего-нибудь новенького, мы сможем видеть сквозь их электронную защиту.
      - Видите ли, - продолжил Тейлор, излагая своими словами профессиональную военную историю. - Теперь мы редко сражаемся, полагаясь на свое зрение. Идет соревнование электронных приборов, бесконечные попытки обмануть друг друга на многочисленных уровнях, тысячи раз за одну-единственную секунду. Японцы многому нас научили, хотя учение и далось нам нелегко. Но мы думаем, на сей раз мы их прищучим. Как бы то ни было, революция в миниатюризации источников питания позволила нам увеличить дальность полетов до двух с половиной тысяч километров, в зависимости от боевой нагрузки. Это очень хороший показатель для такой неуклюжей системы, по сути, все еще являющейся вертолетом. Но самое замечательное в них - основной комплект вооружения. В Африке японцы захватили нас врасплох лазерным оружием. Но бортовые лазеры имеют больше недостатков, чем казалось тогда в Заире. Мы не представляли, например, насколько зависели японцы от необходимости перезаряжать их. Они были практически привязаны к пунктам обеспечения и могли вести только короткие интенсивные бои. Мы избрали другой технологический путь. Нашим основным оружием является пушка, стреляющая снарядами с электромагнитным ускорением. Их можно сравнивать с пулями, в которых вместо пороха используется электромагнитная энергия. Эти снаряды летят с огромной скоростью, а при поражении цели они либо полностью уничтожают ее, либо выводят из строя всю аппаратуру. Существует несколько видов снарядов упомянутого типа - компьютер управления огнем автоматически выбирает нужный. Один вид - сверхпрочный, он пробивает практически все. Другой - двухслойный, первый из слоев взрывается сразу при соприкосновении с целью, зажигая все, что только может загореться, а более твердый внутренний проникает вовнутрь, пробивая любую существующую броню. Уже одна взрывная волна убивает всех солдат внутри вражеской боевой машины, одновременно выводя из строя ее саму. Огромным преимуществом является то, что один «М-100» может обнаружить и уничтожить несколько сотен целей за один-единственный вылет. Затем «М-100» нуждается в повторной калибровке вооружения в пунктах технического обслуживания, но все равно эта машина гораздо более эффективна и надежна, чем японские вертолеты с лазерными установками.
      - А пилоты… в основном только при сем присутствуют? - спросил президент. - «М-100»… делает все автоматически?
      - Он может многое делать автоматически. Но командир экипажа - пилот - и второй пилот, он же бортстрелок, все же принимают основные решения. В том числе самые отчаянные, которые все еще не под силу искусственному интеллекту. В идеальном варианте можно вести огонь, полностью положившись на автоматику, потому что компьютер способен выявить и атаковать многочисленные цели за считанные секунды. К тому же компьютер получает разведывательную информацию непосредственно из централизованной базы данных. Но все равно в критической ситуации решения принимает человек. Например, компьютер не может определить, когда приземлиться и высадить десант. Он - умная машина. Но все же не более чем машина.
      Несмотря на все усилия Тейлора, президент по-прежнему выглядел несколько растерянным. Затем Уотерс произнес:
      - Что ж, полковник Тейлор. Пока вы меня просвещали, я просмотрел кое-какие схемы, которые представил мне ваш начальник. Очень впечатляюще. Да, очень впечатляюще. - С другой стороны земного шара его глаза внимательно вглядывались в глаза Тейлора. - Скажите мне, ваш план действительно сработает? В настоящем бою?
      - Надеюсь, господин президент.
      - И… у вас достаточно… этих систем? Достаточно для чего? На войне всегда всего не хватает.
      - Господин президент, у меня есть все, что мне могла предоставить моя страна, и мы намерены использовать имеющиеся у нас средства наилучшим образом. Я уверен, что у нас хватает материальных средств для выполнения задачи, предусмотренной нынешним оперативным планом. Кроме того, в полку есть не только «М-100». Во-первых, отличные солдаты: умелые, хорошо обученные, верящие в поставленные перед ними цели, даже если они до конца их и не понимают. Без них «М-100» - всего лишь дорогостоящий набор болтов и гаек. - Тейлор помолчал, и перед его внутренним взором прошло бесчисленное множество людей, с которыми ему довелось служить - не только солдаты Седьмого полка, но и лица, оставшиеся в памяти после десятков операций и после нескончаемой череды гарнизонов мирного времени. - Господин президент, у меня к тому же есть и другое оборудование… Великолепная боевая электронная аппаратура… батальон тяжелых лазерных зенитных установок для защиты от ударов с воздуха… тяжелые транспортные самолеты, которые могут перевезти все необходимое нам за один прием. А Десятый полк предоставляет мне отличные разведданные, средства электронного нападения и защиты. Но все в конечном итоге сводится к простым солдатам, из которых состоят наши роты и эскадрильи. Хватит ли у них храбрости? Достаточно ли хорошо они обучены? Превосходят ли они противника в стойкости? Думаю, что могу ответить «да».
 

 
      Президент Уотерс ни в кого так не верил, как в этого человека с изуродованным лицом и твердым голосом. Будучи опытным политиком, он отдавал себе отчет, что позволил уговорить себя, но был уверен, что все кончится хорошо, и немалую роль здесь сыграл излучавший уверенность полковник в чудной иностранной форме. Он услышал именно то, что хотел услышать, и в речи его собеседника слова сами по себе имели гораздо меньшее значение, чем то, кок их произносили. И, однако, даже понимание собственной маленькой слабости почти не убавляло вновь пришедшего к нему чувства уверенности. Конечно, и оно скоро пройдет. Но сейчас ему начало казаться что все, может быть, и обойдется.
      Он подумал, не стоит ли рассказать этому полковнику с твердым взглядом о «Скрэмблерах», предупредить его, просто на всякий случай. Но председатель Комитета начальников штабов рекомендовал не упоминать о таинственной новинке. И уж конечно, военные лучше знают, что нужно для их коллег.
      И все же «Скрэмблер» не давал ему покоя. Инстинкт, приведший его в Белый дом, шептал: «Скажи ему. Сейчас же».
      Дверь комнаты для заседаний приоткрылась, и показалась голова Джона Миллера.
      - Простите, господин президент, нельзя ли ненадолго отключить мониторы? Бутерброды и ваш салат уже принесли.
      Президент Уотерс кивнул, но знаком попросил офицера связи подождать еще пару секунд.
      Президент задумчиво посмотрел на центральный черно-белый монитор, с которого на него в ожидании глядело невозмутимое лицо полковника Джорджа Тейлора.
      - Полковник Тейлор, - сказал президент. - Сейчас мы на несколько минут прервем связь. Но я попросил бы вас оставаться на месте. Мы обсуждаем новейшую разведывательную информацию, и я хочу, чтобы вы тоже послушали. Надо, чтобы мы все в равной степени были в курсе происходящего.
      Уотерс подумал, что его предложение прозвучало вполне логично. Но в глубине души он знал, что то был только предлог. Он просто не хотел расставаться с человеком, внушавшим ему такое чувство уверенности.
 

 
      Когда монитор вернулся к жизни, перед Тейлором предстал президент с вилкой в правой руке. У него было весьма удивленное выражение лица, и Тейлору пришло в голову, что его внезапное появление на экране вряд ли могло у кого-нибудь поднять аппетит. Новейшие мониторы были близки к совершенству и запрограммированы реагировать на определенные голоса, что давало эффект четкого и грамотного редакторского вмешательства. Но задача приукрашивать говоривших не входила в список их задач.
      - Полковник Тейлор, - заявил президент. - Вы снова с нами. Хорошо. Мы как раз собираемся начать обсуждение разведывательной информации. Полагаю, в предстоящем разговоре вы поймете больше, чем я. - Президент отвел взгляд от монитора и поискал кого-то в глубине комнаты. - Мисс Фитцджеральд, прошу, - произнес он.
      Прежде чем Тейлор успел собраться, на мониторе появилось изображение Дейзи почти в полный рост. На мгновение ему показалось, что их глаза встретились, но он тут же с облегчением сообразил, что это всего лишь иллюзия. Экраны больше не показывали его лица. Только докладчицу и визуальный материал.
      Он немного расслабился. Дейзи… Он так старался не думать о ней. Слишком много решений предстояло принять, слишком многого приходилось опасаться. И ему следовало думать о гораздо более важных вещах. Но теперь, наблюдая, как она произносит первые фразы своего доклада, он поразился тому, насколько уставшей она выглядела и как сильно, как безнадежно он любил ее.
      Карта центральной и южной части Советского Союза сменила на экране лицо Дейзи, а тем временем ее голос ориентировал президента в местонахождении городов, гор и морей. Она сделала краткий обзор наиболее важных событий, причем гораздо более доступным языком, чем когда вводила Тейлора в курс Дела в своем кабинете в старом здании ЦРУ в Лэнгли, ныне ставшем собственностью Объединенного разведывательного управления, организованного с целью избежать межведомственной конкуренции и ограниченности, ярко проявившихся в ходе африканского кризиса и достигшей невиданного размаха торговой войны с Японией. Тейлор улыбнулся про себя. Он вспомнил их первую встречу, ее волосы, заколотые на макушке, словно бы в спешке, и отчетливо видное пятнышко в углу ее очков в слишком большой оправе. При виде его она не выказала явного отвращения. Она вообще почти никак не отреагировала. Для нее он представлял собой просто еще одно дело, которое предстояло выполнить в течение напряженного дня. И еще он вспомнил первые мало-мальски неформальные слова, сказанные ею после беседы, продлившейся час вместо запланированных тридцати минут.
      - Что ж, - заявила она, глядя на него сквозь свои устрашающего вида очки, - вы зДорово подготовились, полковник. Но не думаю, чтобы вы правильно понимали истинную суть происходящего.
      Она выбилась из своего рабочего графика. Причем очень сильно. То, что, по ее мнению, ему следовало узнать, не являлось слишком уж секретной и важной информацией. Возможно, им следует продолжить в другой раз?
      Тейлор долго молча смотрел на нее, собираясь с духом. Как профессионал, она была настойчива и беспощадна. И все же… ему показалось, что он почувствовал в ней что-то еще. Нечто такое, что он не мог объяснить даже самому себе. В конце концов, дрожащим голосом он произнес слова, которые не выговаривал уже много, много лет:
      - Может… пообедаем вместе и заодно продолжим наш разговор?
      Она взглянула на него, и он почувствовал, как все сжимается у него внутри. Дурак, какой он дурак! Как только могло прийти ему в голову, будто даже эта некрасивая девушка с сосульками волос, выбившимися из прически, по собственной воле согласится видеть его лицо на противоположном конце обеденного стола? Затем, безо всякого предупреждения, не дав ему ни секунды, чтобы подготовиться к потрясению, она ответила:
      - Да.
      От удивления он не сразу нашелся, что сказать. Она выручила его:
      - А лучше всего, приходите ко мне. Там гораздо удобнее говорить, чем в ресторане. Спокойно обсудим все наши дела. - На миг она задумалась. - Правда, боюсь, я не очень хороший повар.
      - Неважно.
      Дейзи состроила неодобрительную гримаску, словно в знак того, что он не понимает, какой опасности подвергается.
      - Ничего сложного - какие-иибудъ макароны, и все. Хорошо?
      - Замечательно.
      - Но у нас будет строго деловая встреча, разумеется.
      - Ну, естественно.
      Остаток дня превратился для него в пытку. Раньше его ничуть не беспокоило, что его единственный приличный костюм не очень хорошо на нем сидел и что он не знал, какие галстуки нынче в моде. Он всегда принимал как должное, что те лощеные мужчины, что спешат по столичным коридорам и тротуарам, принадлежат к другой расе, что он никогда не станет таким, как они, что он создан для военной формы. Но не может же он пойти на обед в форме. И вот вместо того чтобы забежать к приятелю, работающему в Пентагоне, что он собирался сделать раньше, он отправился по магазинам и купил новую рубашку и галстук, полностью положившись на рекомендацию продавца. Только одеваясь у себя в отеле, он понял, что рубашку надо сперва погладить. Времени вызывать горничную уже не оставалось. В итоге он остановился на новом ярком галстуке и старой рубашке, ухитрившейся проделать путь до Вашингтона, не очень помявшись. Когда он бился над узлом галстука в ванной комнате, до него вдруг дошло, что для нее их встреча, возможно, действительно была чисто деловой и что она могла пригласить его к себе только потому, что стеснялась показываться с ним на людях. От этой мысли он без сил опустился на край ванной, так и не завязав галстук. Первым его порывом было позвонить ей и отменить встречу. Но перспектива провести еще один вечер наедине с переносным компьютером казалась невыносимой.
      Он возник в ее дверях с цветами и бутылкой вина. К его великому облегчению, она улыбнулась и заторопилась поставить цветы в воду. Взглянула на этикетку бутылки и, ни слова не говоря, отставила ее в сторону, а потом предложила:
      - Прошу вас, садитесь. Куда угодно. Я мигом.
      И он уселся, чувствуя себя крайне неловко в гражданском костюме, и принялся с наслаждением рассматривать все то, что окружало жизнь этой женщины, - не потому, что предметы обстановки были особенно красивы или эстетически безупречны, но просто потому, что возможность остаться одному в святая святых - в женской комнате, объекте ее ежедневного и неизменного внимания, стала для него давно забытым удовольствием. Впрочем, ему не сиделось на месте. Звуки и аппетитные запахи, доносившиеся из кухни, не давали ему покоя, и он разглядывал эстампы на стенах, фактически их не видя, читал названия книг, не вдумываясь в прочитанное, а сам только и ждал, когда она вновь войдет в дверь.
      У него не хватило мужества поцеловать ее в тот первый вечер, он даже не решился спросить, когда они встретятся снова. Промучившись всю ночь и утро, он наконец собрался с духом и набрал номер ее рабочего телефона. Ее не оказалось на месте. Тейлор не осмелился ничего ей передать, не сомневаясь, что она не перезвонит. Позже он рискнул еще раз - и дозвонился.
      - Послушайте… Я подумал, может быть… мы могли бы еще раз пообедать?
      Далекий безликий голос быстро ответил:
      - Извините, но я сегодня вечером занята.
      Ну вот и все.
      - Что ж… спасибо за вчерашнее. Я получил большое удовольствие. До свидания.
      - Подождите, - сказала она. - А если завтра вечером? Я знаю одно местечко в Александрии…
      Позже, когда до него начали доходить слухи о ее репутации, они стали для него настоящим ударом. Несмотря на свой возраст и пережитые испытания, эмоционально он не далеко ушел от простого школьника. Он любовно хранил в памяти романтические эскапады своей юности, но последовавшие за тем годы одиночества принесли с собой своего рода вторую девственность, и даже мысль о том, что женщина, которую он любит, которую он даже видел в мечтах своей женой, могла быть объектом шуточек других мужчин, немногим более чем игрушкой, которую они, наигравшись, бросали, огнем жгла его. Но он не мог и не хотел оставить ее. Он пытался уговорить сам себя.