Меня начало колотить, зуб не попадал на зуб. Я едва могла говорить членораздельно.

– Он ненавидит меня и желает мне смерти. И ты, Джозеф, и ты с ним! Вы забрали меня, чтобы убить! Как же я сразу не догадалась? Господи, помоги мне!

Джозеф презрительно фыркнул:

– Эй, Лиза, ты устала и расстроилась из-за того, что увидела эту штуку. Иди спать, и забудем про те глупости, что ты наговорила. Спокойной ночи, Элиза.

Я упала на песок, закрыв руками лицо. Я действительно была страшно напугана. Как раз тогда, когда я почувствовала себя свободной, Гарт сумел напомнить мне о том, что я стала изгоем, клейменой тварью, а в глазах общества – убийцей, преступницей, не заслуживающей снисхождения. Нигде я не могла чувствовать себя в безопасности. Я не могла доверять ни Гарту, ни кому другому. Даже Джозефу.

Нет, так нельзя. Нельзя жить во вражде с миром и собой. Как я могла додуматься до такого? Должно быть, я сошла с ума. Джозеф был моим другом, даже если Гарт оставался врагом. Джозеф защитит меня от Гарта, а я должна быть готова защитить себя.

Нервы мои были напряжены. Последующие дни я вела себя с предельной осторожностью, хитро вызывая Гарта на то, чтобы он проговорился и я смогла бы просчитать его действия на несколько шагов вперед или на худой конец устроить скандал, один из тех грандиозных скандалов с колоссальным выплеском ярости, после которых всегда чувствовала облегчение. Я уже наполовину убедила себя в том, что он продал меня в рабство и сейчас ненавидит за то, что я выжила, не пропала навек бессловесной рабыней у какого-нибудь негодяя-хозяина.

Его серые глаза на загорелом лице внушали мне какой-то суеверный ужас. В хорошую погоду Гарт ходил босиком и без рубахи. Солнце играло на его бронзовых плечах с выступающими мышцами атлета. Гарт был красив, но излучал опасность, как принц-злодей из сказки. Я сама поражалась, как могла когда-то желать его. Сейчас я боялась его и ненавидела.

В тридцати милях от Норфолка мы попали в шторм. Наше маленькое суденышко бросало, как щепку. Джозеф боролся с рулем, и Гарт крикнул мне, чтобы я помогла с парусами. Скрестив на груди руки, я только смерила его презрительным взглядом и, ни слова не говоря, отвернулась.

– Я закрепил руль, – перекрывая грохот волн, прокричал Джозеф. – Сейчас помогу тебе.

– Нет, – рявкнул Гарт. – Или она будет нам помогать, или пусть плывет к рыбам. Предлагаю тебе выбор, Элиза. Или ты будешь работать, или…

– Эй, Гарт, – вмешался Джозеф. – Я отвечаю за Элизу. Не смей…

– Это не увеселительная прогулка, Джозеф, – сказал Гарт. – Шторм крепчает, и, черт возьми, не пришло ли время ей немного поработать, вместо того чтобы сидеть, словно пчелиная матка. Пусть помогает или убирается. Ну как, Элиза?

Я набрала в грудь побольше воздуху и приготовилась послать его к чертям, но тут громадная волна лизнула палубу. Я потеряла равновесие и полетела через борт в ледяную воду. Меня сразу же потянуло ко дну, я выплыла, судорожно глотая воздух, затем снова пошла на дно. Вокруг меня с грохотом ворочались тонны воды, голова моя кружилась. Беспомощно озираясь, я искала взглядом «Морского демона», но его закрывали волны. Юбки мои завернулись вокруг ног, мешая плыть. Я пыталась сорвать тянувшую меня вниз одежду, но пальцы окоченели и отказывались повиноваться. Раз или два я изо всех сил закричала, хлебнув при этом морской воды. Вот и конец, удивленно и немного грустно подумала я. Я уходила в черное холодное забытье и уже не надеялась на спасение.

И тогда я услышала голос Гарта:

– Элиза, сюда!

Он был всего в нескольких футах. Я протянула руки ему навстречу, но волны подхватили меня и потянули вглубь.

Гарт уже был рядом. Я чувствовала, как он схватил меня за волосы и вытащил из сумрака. В отчаянии я вцепилась в него, обвила его шею руками. Он захлебнулся, и мы в обнимку дружно пошли ко дну. Когда мы выплыли, Гарт был сзади. Свободной рукой он рванул с меня юбки, освободив ноги, и, поддерживая меня поперек груди, поплыл к шхуне. Джозеф кричал нам. Я не понимала, откуда идет звук, но Гарт, видимо, ориентировался лучше. Спустя целую вечность мы добрались до «Морского демона», и Джозеф втащил меня на палубу.

Я лежала лицом вниз на грубых досках, пока Гарт приводил меня в чувство. Я слабо пыталась протестовать, но он словно не слышал. Наконец он отпустил меня, помог сесть, и Джозеф влил в мой рот виски. Я захлебнулась, меня вырвало: они заставили меня выпить еще. Глотка и желудок горели огнем, но по телу разлилось тепло. Я посмотрела на Гарта, но его лицо расплывалось у меня перед глазами.

– Пошел к черту, – проговорила я заплетающимся языком и потеряла сознание.

Гарт отнес меня в каюту. Я была почти без ничего – в одной короткой рубашке, намокшей и прилипшей к телу. Одним быстрым движением он сорвал ее, завернул меня в грубое одеяло и, не церемонясь, швырнул на койку, затем вернулся на палубу. Они с Джозефом что-то кричали друг другу, но что именно – я разобрать не могла. Впрочем, мне было все равно. Мне хотелось только спать.

Шхуна выдержала шторм с честью, без серьезных повреждений. К утру следующего дня, когда мы достигли Норфолка, я уже пришла в себя, но на палубе не показывалась: ждала, пока Гарт сойдет на берег. Вернувшись несколькими часами позже, Гарт лишь мимоходом взглянул на меня, не обмолвившись ни словом о происшедшем накануне. Он был насуплен и мрачен.

– Нашего флота больше нет, – с горечью констатировал он. – Пару недель назад нас атаковали британцы и потопили большую часть флота. Те корабли, что остались на плаву, сейчас в ремонте или на пути в Балтимор. Здесь не осталось никого, кто бы мог передать сообщение. Черт побери! Нам нужно нанять команду, но не думаю, что нам это удастся. Остается одно – попытаться доставить сведения самим.

Джозеф в сомнении покачал головой.

– Это долгий путь, приятель. Примерно две тысячи миль вокруг Флориды и еще порядком по Мексиканскому заливу.

– Это ты перебрал – не больше полутора тысяч.

– Это время года самое опасное для судоходства. Ты об этом знаешь не хуже меня, – резонно заметил Джозеф.

– А что я, по-твоему, должен делать? – взорвался Гарт. – Послать мой доклад с почтовым голубем? Мне тоже не очень улыбается месяц плавать в этом корыте.

Гарт бросил на меня злобный взгляд, но я только вздернула подбородок, принимая вызов.

– Я знаю только одно, – продолжал Гарт, – мы должны добраться до Нового Орлеана раньше, чем туда придут англичане. Мы даже не знаем, сколько нам отпущено времени.

– Ты – ненормальный, – заявила я. – Мне нет дела до того, что ты делаешь и куда направляешься, но я знаю одно – мне с тобой не по пути. Джозеф, мы едем в Филадельфию, ты обещал мне! Я не хочу возвращаться в Новый Орлеан и не хочу плыть с вами. Ладно, все поняла. Я одна поеду в Филадельфию!

– Тебе не миновать Виргинии, Элиза, – тихо возразил Джозеф.

Я прекрасно понимала, что он имеет в виду. Объявления. Описания. Мне нельзя ехать в одиночку. В этой части страны я была в опасности. У меня не было иного выбора, кроме как с Гартом плыть в Новый Орлеан.

– Но… Но шхуна так мала, – возразила я. – И не приспособлена для дальних путешествий. Мы потонем, и ваш драгоценный отчет тоже потонет. Ты что, ненормальный, Гарт Мак-Клелланд? Разве ты не можешь отличить желаемое от действительного? Нас схватят британцы. Нам нужен большой корабль и настоящая команда!

Гарт со вздохом покачал головой.

– Ты будешь моей самой лучшей командой, Элиза, если станешь делать то, что я тебе говорю, и держать в узде свой норов. Уверен, что ты кое-чему научилась у Лафита, а я научу остальному. А «Морской демон» – прекрасное судно.

Мышеловка захлопнулась – мне ничего не оставалось, как покориться судьбе.

– Я не поплыву с вами! – воскликнула я. – Вы не можете принудить меня!

Но стоило только взглянуть на упрямо выставленный подбородок и стальной блеск глаз Гарта, чтобы понять, что все мои аргументы не будут услышаны. В поисках поддержки я посмотрела на Джозефа. Он старался сохранить на лице сочувствие и симпатию, но я видела: он тоже за то, чтобы плыть в Новый Орлеан. Надо знать мужчин: для них приключения – все. Они остаются детьми до старости, и сейчас от предвкушения настоящей драки с бритами у них светились глаза.

– Эх вы, мужчины! – сказала я в сердцах и пошла жаловаться на свою судьбу небу и волнам.

Я знала, что меня ждет: целый месяц с Гартом на маленькой шхуне посреди океана. Всего двое мужчин и я, а против нас – океан. Что за команда! Какой безумный план! Джозеф и Гарт приняли мудрое решение не торопиться с отплытием, и две последующие недели они готовились к плаванию. Я не страдала молча, но мои жалобы, мои призывы к здравому смыслу были гласом вопиющего в пустыне. Я спала на шхуне. Гарт предложил мне поселиться в гостинице в городе, но я предпочитала терпеть неудобства, чем испытывать судьбу. Здесь, вдали от людей, куда меньше была вероятность того, что кто-то из встречных заметит во мне сходство с рабыней по кличке Француженка.

У Гарта, однако, не было причин отказывать себе в благах цивилизации. Часто ночами он отправлялся в близлежащую деревню, и по возвращении от него разило виски, табаком и дешевыми духами. Я говорила себе, что должна быть довольна: покуда Гарт дарит свое общество местным красоткам, он вряд ли станет докучать мне. И все же я испытывала раздражение и досаду и однажды, увидев его после очередного ночного загула, не выдержала.

– Я думала, ты торопишься в Новый Орлеан, – вскользь заметила я, когда Гарт наливал себе кофе из кастрюльки, которую я разогревала на лагерном костерке.

– Точно, – ответил Гарт.

– Тогда почему бы тебе не проводить больше времени со своим кораблем, чем с девками.

Гарт удивленно посмотрел на меня.

– Напрашиваешься на заказ, Элиза? Я – человек милосердный. Надо было сказать, что тебе нужны деньги. Я всегда готов помочь леди.

– Как… Как ты смеешь так говорить со мной? – вспыхнула я. – Почему ты решил, что вправе так оскорблять меня?!

Гарт, улыбаясь, встал.

– С чего ты решила, что вправе совать свой маленький носик в мои дела?

Гарт со смехом увернулся от полетевшей в его голову кастрюльки.

– Тебе надо только дать знать. Как там говорится: милосердие начинается с тех, кто ближе? Полагаю, ваши расценки умеренны, мадам.

Я схватила аншпуг и замахнулась. Гарт с легкостью выхватил у меня из рук тяжелый шест, и еще до того, как поняла, что случилось, я уже лежала на песке.

– Ты… Ты подставил мне подножку!

– А ты хотела проломить мне голову. Так что мы квиты.

Гарт предложил мне руку.

– Мир? – предложил он, осклабившись.

Я крепко выругалась. Гарт пошел к шхуне, весело насвистывая. Вскоре с корабля послышался стук молотка. Опустив голову, я принялась наводить порядок. Зачем я только связалась с ним? Давно пора уяснить, что мне его все равно не победить, а день уже испорчен.

Наконец наступил день отплытия. Весь трюм был забит сушеным мясом, картофелем и апельсинами, мукой, сахаром, солью, виски, порохом в водонепроницаемых мешках, одеялами, теплой одеждой и небольшими бочками для пресной воды. Гарт раздобыл небольшую пушку и установил ее на корме. Я тоже вооружилась: в Норфолке у старьевщика на одолженные у Джозефа деньги, которые он, в свою очередь, одолжил у Гарта, я купила себе отличный охотничий нож в кожаных ножнах. И хотя мое приобретение очень развеселило Гарта и он тут же прозвал меня Мадам-Пираткой, предложив научить меня обращаться с новой игрушкой, я демонстративно носила нож постоянно, заткнув его за кушак плотно облегающих бриджей, которые я сшила себе специально по случаю плавания.

Гарт приобрел новый сектант, компас и другие навигационные приборы, а также карты береговой линии Флориды. Он тщательнейшим образом изучил их, помечая самые, на его взгляд, безопасные маршруты и укрытия. Гарт собирался вести шхуну вдоль кромки берега, чтобы избежать встречи с вражескими кораблями в открытом море, где у нас не осталось бы надежды спастись. Лучше всего для нас держаться поближе к опасной мели или рифу, тогда корабль, который нас вздумает преследовать, обязательно на них нарвется. К тому же у берега нам легче будет пополнять запасы питьевой воды и дичи.

Мы покинули Норфолк туманным утром в начале октября. До нас докатились слухи о нападении на Балтимор, и Гарт не сомневался, что за ним последует атака на побережье Чесапикского залива. Нам было непросто на шхуне втроем. При ясном небе и попутном ветре на борту «Морского демона» царил дух бодрости и веселья. Гарт подтрунивал над моим матросским искусством, а мне приходилось скрепя сердце терпеть его насмешки во имя сохранения пусть непрочного, но все же мира. Но стоило небу насупиться, и наша ненависть друг к другу тяжелела, наливалась свинцом, и ни я, ни Гарт больше не хотели сдерживаться. Джозеф метался между двух огней, но, когда мы с Гартом вступали в прямую перепалку, никакие усилия Джозефа не спасали от скандалов.

– Проклятие, Элиза, опять у тебя гик болтается как… как черт его знает что! – заорал как-то Гарт, когда я в ветер пыталась сладить с парусом.

– У меня выскользнула из рук веревка.

– У тебя вечно все не так. Не надо было выпускать из рук веревку. Ты что, не могла на ней повиснуть?

– Не могла! – завопила я, чувствуя, как краска заливает мне щеки. – Это не значит, что я не старалась! От стараний у меня с ладоней кожа слезает! Смотри, если не веришь! – Я сунула ему под нос ладони. – Я и так вся хожу в синяках и ссадинах. Я ненавижу эту чертову лодку и ненавижу тебя! Зачем ты заставил меня плыть с вами? Я знаю, зачем! Чтобы вдоволь поиздеваться надо мной!

– Давай, давай, вини в своей неуклюжести меня! Я всего лишь пытаюсь тебя кое-чему научить.

– Научить! Вот так шутка! Да ты и рыбу не смог бы научить плавать!

– Ты злишься потому, что я не поддаюсь на твои слезы и сопли! Так знай, я могу найти себе занятие подостойнее, чем потворствовать какой-то бабенке только потому, что она…

Гарт проглотил последнее слово и сплюнул за борт.

– Красива? – закончила я за него. – Ты это собирался сказать? Не смеши меня, Гарт. Я уже столько заплатила за свою красоту и продолжаю платить с того самого дня, как тебя встретила! Я плачу и плачу. И не знаю, когда настанет конец этой пытке! Ты считаешь, что обрел право глумиться надо мной, поскольку ты был первым взявшим меня мужчиной? Браво! Как приятно быть первым в длинной шеренге жадных… свиней!

Мы оба тяжело дышали. Я видела, как побледнело его лицо, а потом стало пунцовым от ярости.

И в этот момент между нами встал Джозеф, послюнявил указательный палец и многозначительно поднял вверх.

– Я думал, надвигается сильный ветер, буря, но, кажется, ошибся. Не так ли, Гарт?

Мы с Гартом переглянулись. Затем он невесело рассмеялся и повернулся ко мне спиной. Лицо мое горело, я готова была разорвать его, но Джозеф предупредительно тронул меня за плечо. Я взглянула на негра, и тот покачал головой.

– Оставь кое-что на потом. У нас впереди еще долгий путь.

– Мы заперты на этом жалком корыте, как два драчливых петуха в одном курятнике, – проворчала я. – Каждый из нас готов выцарапать другому глаза. Я видеть его не могу, Джозеф, а он не может выносить меня. Однажды мы не сможем сдержаться и убьем друг друга.

Джозеф глубоко вздохнул.

– Прости, Джозеф! Я знаю, как трудно тебе приходится. Я бы хотела… Я бы мечтала, чтобы все было не так. Мне не надо было вообще ехать с ним. Я должна была остаться с Россом. Зачем я это сделала!

– Лиза, мне больно, потому что я люблю вас обоих. И еще потому, что не понимаю, отчего вы ссоритесь. Скажи ему, Лиза. Скажи ему правду. Он поймет, я знаю, он поймет все.

– Нет, – упрямо ответила я. – Ты думаешь, это что-то изменит? Ты его не знаешь, Джозеф. – Я заговорила громче, чтобы стоявший у руля Гарт мог меня услышать: – Он все равно обращался бы со мной как со шлюхой, потому что никогда по-другому не обращался. Он ко всем женщинам относится как к шлюхам.

Гарт весь натянулся и посмотрел в мою сторону. Джозеф опустил руку мне на плечо и сказал:

– Давай-ка лучше спустись в каюту. Я знаю, что ты устала. Мы все устали.

От его доброты я чуть не расплакалась.

– Джозеф, – прошептала я, – нет больше сил моих…

И с этим по шаткой лесенке я спустилась в каюту.

На третий день после отплытия из Норфолка мы попали в шторм. Тучи собирались уже накануне, и крепкий порывистый ветер не предвещал ничего хорошего. Джозеф предлагал переждать шторм, но спорить с Гартом было бессмысленно. Он настоял на том, чтобы шхуна осталась на плаву до ночи или до тех пор, пока шторм не усилится.

– Мы поймаем попутный ветер и успеем пройти немало, пусть даже придется оседлать шторм, – заявил Гарт.

– Может быть, но пока нам приходится бороться со встречным ветром, – резонно заметил Джозеф. – Мы работаем, как звери, а проходим всего по три мили в час. Почему бы нам не переждать…

– Я не нуждаюсь ни в чьих советах, – резко ответил Гарт. – Делайте, что я приказываю, и надейтесь на лучший исход.

Джозеф пожал плечами и вернулся к своим обязанностям. Наше маленькое суденышко швыряло на волнах, как пробку.

– Гарт, – перекрикивая ревущий ветер, позвала я. – В трюме течь. Я не успеваю откачивать воду.

– Возьми руль, – приказал он и спустился вниз.

На горизонте показалось судно. «Морской демон» накренился на один борт, и я потеряла судно из виду, но когда очередная волна подняла нас на гребень, я вновь увидела его. Я позвала Джозефа. Он взял руль, а я пошла докладывать Гарту.

– Судно на горизонте! – крикнула я в трюм. – Быстро идет к нам.

Гарт вышел на палубу и поднес к глазам бинокль.

– Британцы, – констатировал Гарт. – Идут прямо на нас. Немедленно к берегу.

Гарт выкрикивал команды, а мы с Джозефом беспрекословно их выполняли. Время для споров было неподходящим. Мы развернули шхуну и направились к берегу Каролины. Раздался грохот, похожий на громовой раскат, и преследовавшее нас судно оделось облаком порохового дыма.

В нас палили из пушек. Первое ядро упало далеко от нас, второе тоже проскочило мимо.

– Все в порядке, – прокричала я Джозефу, – они не умеют целиться. – И в то же мгновение почувствовала, как что-то горячее пролетело у самого моего уха.

Я завопила и упала на палубу лицом вниз.

– Похоже, ты к ним несправедлива, – засмеялся Джозеф. – Эй, Лиза, Гарт, по-моему, мы почти у устья Кейп-Фейр!

– На это я и рассчитывал! – заорал, перекрывая ветер, Гарт. – Мы должны успеть войти в реку. Они побоятся следовать за нами. Вокруг полно обломков скал, и англичане прекрасно об этом знают.

Судно так сильно накренилось, что, не подхвати меня Джозеф своими огромными ручищами, я вывалилась бы за борт. Раздался премерзкий скребущий звук. Гарт изо всех сил вывернул руль.

– Мы напоролись на скалы, – прокричал он.

Я побежала помогать ему, а Джозеф поднимал паруса. Британцы, решив, что мы сели на мель, оставили нас.

Уйма времени ушла на бесплодные попытки стащить корабль с мели. Еле-еле мы добрались до незаметного южного притока Кейп-Фейр, где рассчитывали переждать шторм. Промокшие до нитки, мы собрались в каюте, решив согреться с помощью виски. Джозеф и Гарт сменяли друг друга на палубе. Я предложила включить в вахту и меня, но Гарт проигнорировал мое предложение, демонстративно покинув каюту, а Джозеф ласково погладил меня по голове и предложил поспать. Уснуть мне все равно не удалось. Я просыпалась всякий раз, как мужчины менялись на вахте. Шхуна сильно осела из-за течи в трюме, и при каждом толчке я вздрагивала, боясь, что мы идем ко дну. На полу по колено стояла вода, одеяла намокли, и я вся окоченела. Где уж тут спать!

На следующее утро невдалеке от порогов мы нашли удобное место для лагеря. Гарт и Джозеф пошли в лес на поиски гладких и круглых бревен, на которых, как на роликах, можно было затащить на берег нуждавшееся в ремонте судно. Потом мы дружно разгрузили корабль, и наконец «Морской демон» оказался на суше. Только теперь нашему взгляду открылась страшная пробоина в днище.

Я расстелила одеяла на солнце и развела костер, чтобы согреть воды для чая и стирки. Как следует отстирав свои рубахи и бриджи, я разложила их на сухой траве, покрывавшей дюны. Часам к десяти солнце не только почти высушило одежду, но и выгнало из моих костей холод, который пробирал меня до нутра с того самого дня, как мы покинули Норфолк. После обеда я взяла чистую юбку и блузку, одеяло, гребень и маленький кусочек мыла и отправилась искать место для купания. Мне повезло: совсем недалеко я нашла прогретую солнцем мелкую заводь, образованную приливом. Я как следует отмокла, соскребла с тела и волос соляной налет от морской воды, вымыла из волос песок. Я оделась, но блузу не стала застегивать, решив позагорать, тем более что надвигались холода и каждый погожий денек следовало воспринимать как подарок. Расстелив одеяло на теплом песке, я принялась расчесывать волосы и вскоре, сомлев на солнышке, уснула.

– Элиза, ты где?

Я резко села и инстинктивно потянулась за ножом. Меня звал Гарт.

Он появился на одной из дюн и, увидев меня, остановился.

– Где ты шляешься? – грубо крикнул он. – Не могла сказать, куда пойдешь? Ты что, спятила?

День так хорошо начался, и мне совсем не хотелось его портить. Поэтому я просто пожала плечами и сказала:

– Не дури, Гарт. Ты что, боишься, что меня утащат индейцы?

– Позвольте напомнить вам, что здесь не Фонтенбло, мадам, – сквозь зубы процедил он. Взгляд его упал на мою раскрытую блузу, и он криво осклабился. – Эта земля дика, огромна и никем не приручена. Не говоря уж…

– Ради Бога, перестань, – нетерпеливо перебила я. – Тут на десятки миль вокруг нет ни единой души.

Я сложила одеяло и пошла искать себе другое место для отдыха.

– Будь ты неладна, Элиза, я для твоего же блага повторяю…

– Врешь, – сказала я, круто обернувшись к нему. – Ты никогда ничего не делаешь для блага других, только для твоего собственного. Вдруг ты заметил, что твоей маленькой рабыни Элизы не видно. Черт, она даже не откликается с первого раза! Значит, надо немедленно притащить ее назад, чтобы сидела и дожидалась указаний. Так знайте, сенатор Мак-Клелланд, я не ваша служанка. Я иду, куда хочу, и если мне захотелось на несколько часов избавиться от вашего общества, кто меня осудит?

Гарт схватил меня за плечо.

– Послушай, Элиза, никто так не сожалеет о твоем присутствии на судне, как я. Однако мне хочется внести ясность. Я ожидаю от тебя…

Я бросила одеяло, гребень и щетку в песок и выхватила из-за пояса нож.

– Убери от меня руки, или, клянусь, я тебя кастрирую!

Глаза его странно блеснули, и губы медленно скривились в похотливой усмешке. Не говоря ни слова, он схватил меня за кисть и с силой вывернул так, что я выронила оружие. Он повалил меня на песок и придавил сверху своим телом.

– Ты так ничему и не научилась, – пробормотал он, задыхаясь.

Гарт задрал мне юбку, я почувствовала его огрубевшие ладони на своих бедрах, и мерзкая тошнота подкатила к самому горлу. Я металась, стараясь вырваться, но – тщетно. Бороться с Гартом было мне не по силам. Я бесилась от сознания собственного бессилия, проклинала судьбу за то, что создала меня всего лишь слабой женщиной.

Гарт вонзился в меня со злой яростью, и я обмякла от унижения и боли. Мне вспомнилось время, когда в его объятиях я обмирала от удовольствия, наслаждаясь приятным теплом и странной слабостью, охватывавшей меня всякий раз, когда я оказывалась в его власти. Но это было в прошлом. Сейчас все во мне умерло, я чувствовала лишь отвращение и ненависть, от которой свинцом налилось и вжалось в землю мое тело. Эта ненависть стояла у меня в горле, распирала меня изнутри, мешала дышать, душила меня.

Гарт взъерошил мне волосы своими длинными пальцами, сжал виски.

– Что случилось? – хрипло спросил он. – Разве не этого ты ждала от меня? Не об этом молила? Раньше ты трепетала от одного моего прикосновения, Элиза. Помнишь? Ты была тогда живой, девчонка. Живой. Ты волновала меня сильнее, чем любая другая женщина.

Гарт провел по моему подбородку пальцем и осторожно раздвинул мне губы языком.

– Полагаю, – проговорил он между поцелуями, – что после генеральских объятий принимать ласки простого сенатора ты считаешь ниже своего достоинства. Так?

– Ты… Меня тошнит от тебя, – еле слышно проговорила я.

Гарт вздрогнул.

– А ты мне начинаешь приедаться, госпожа шлюха. Однако голодный не станет просить устриц, если ему предлагают черствый хлеб. Остается надеяться, что ты не наградишь меня какой-то заразой, стерва.

– Тварь! Дерьмо! Если кто и болен, так это ты! Все в тебе прогнило – и мысли, и сердце, и душа!

Я извернулась, стараясь укусить его за руку. Гарт поднял руку. Мне показалось, что он хочет меня ударить. Призрак Эдварда Хеннесси встал передо мной, я едва не задохнулась от ужаса и закрыла глаза.

– Не бей меня, – застонала я. – Молю, не бей меня больше.

Я почувствовала, как он напрягся и замер. Но передышка длилась всего лишь мгновение, Гарт навалился на меня с новой силой. Я лежала под ним, вялая и бесчувственная, мечтая лишь о том, чтобы все кончилось побыстрее. Наконец он застонал и чуть погодя скатился с меня.

– Неудивительно, что ты выглядела в Вашингтоне так, будто тебя морили голодом. За такое представление я не заплатил бы и пары центов. Стыдись, моя сладкая, ты же профессионалка!

– А ты собачий ублюдок, – ответила я, приподнимаясь на локте. – Ты заплатишь, Гарт, заплатишь за все. Ты умрешь. Не можешь ты весь день быть начеку. Когда-то надо и спать. И вот тогда я воткну этот нож в пустую раковину, которая у тебя вместо сердца.

Гарт прищелкнул языком.

– Ах ты, моя подстрекательница. В этом ты осталась прежней. Тебе нравится раздувать ссоры, и ты приходишь в ярость, когда никто не поддается на провокацию. Должен признать, ты растеряла былой огонек. Сила в тебе уже не та. Ты разочаровываешь меня, моя девочка.

Я молча встала, с трудом разгибая затекшее тело. Волосы мои были в песке, хоть мойся заново. Гарт тоже встал и пошел прочь. Взгляд мой упал на песок, туда, где валялся нож, и вдруг, не вполне сознавая, что делаю, бормоча молитву богам возмездия, я метнула в него острый клинок, метнула с неожиданной силой и меткостью, будто кто-то свыше направлял мою руку.

Но ангел-хранитель Гарта тоже, видно, был неподалеку. Он словно почувствовал что-то, обернулся, и тем самым спас себя от смерти, однако нож почти по рукоять вошел в его руку. Я испугалась, кинулась бежать, но Гарт успел схватить меня сзади за блузку. Я рванулась и услышала за спиной треск раздираемой ткани.

Я всхлипнула, схватив блузу за полы и пытаясь стянуть ее на обнажившейся груди. Гарт смотрел на меня, не обращая ровным счетом никакого внимания на сочившуюся из его раны кровь. Он сделал еще шаг ко мне, и я, круто обернувшись ему навстречу, рывком вырвала нож из раны и, угрожая им, проговорила:

– Убирайся, Гарт, не то…

Гарт ударил меня по кисти ребром ладони, и нож, вращаясь, вонзился в песок. Схватив меня поперек живота, Гарт повернул меня так, чтобы лучше разглядеть мою спину. Убрав ткань с клейма, он осторожно провел по нему кончиком пальца.

– Пусти, – зарыдала я.

Он отпустил меня, и я отшатнулась от него, напрасно стараясь закрыть обнаженную грудь остатками блузы.

– Откуда это у тебя? – произнес он хрипло. Я пятилась, молча мотая головой.

– Скажи!

Глаза его на внезапно побледневшем лице дико сверкали. Он схватил меня за волосы и подтащил к себе, не давая отвернуться.

– Скажи! – свистящим шепотом повторил он. Я глумливо прищурилась.

– Ты хочешь знать, как я его получила? Очень просто. Я сама его себе поставила. Сейчас клеймение вошло в моду у преуспевающих плантаторов. Ты не знаешь? Где же ты был?

Гарт тяжело дышал, глядя на меня, а затем вдруг отпустил, даже чуть оттолкнул от себя.

– Лучше расскажи мне все, Элиза, – сказал он. – С самого начала. Ты убила Жака?

Меня трясло от гнева и потрясения.

– Да, я убила его. У меня много талантов, Гарт. Среди них проституция и убийство далеко не последние. Жак наскучил мне, и я воткнула в него ножик.

– Его пристрелили, – бесцветным голосом возразил Гарт. – Вы были в ссоре?

– Зачем нам ссориться? Мы ведь не были любовниками. У него был любовник задолго до меня. Двоюродный брат твоей жены.

– Арнольд? Арнольд его убил? Ты… Ты его не убивала?

– Боюсь, что нет, Гарт. Ты разочарован? Что-то я тебя сегодня все время разочаровываю. Ну что же, я рада. Уж слишком последнее время ты стал самодовольным. Даже хорошо немного сбить с тебя спесь. Жаль, что мне не удалось выпустить из тебя кишки, но ведь ты не скажешь, что я не пыталась? Может быть, я смогу прикончить тебя завтра.

– Арнольд убил Жака, а затем сделал так, чтобы ты исчезла, – сказал сам себе Гарт. – Любой бы поверил в твою виновность.

– Верно. Разве он не умница? Только не надо все почести воздавать ему одному. Отдай должное своей жене. Ты можешь гордиться ею, Гарт. Она меня чуть было не убила. Она и милый Арнольдик продали меня Нильсу Бозу. Ты его знаешь. Его еще называют Старьевщиком.

Голова Гарта болезненно дернулась. Я поняла, что Нильс Боз ему знаком.

– Потом у меня была чудная прогулка по Миссисипи, – продолжала я. – Да, с очаровательными мужчинами, Гарт. Такими тактичными и добрыми, какими можете быть только вы, американцы. Но увы, у вас всех один недостаток: вы все время куда-то спешите, и, когда вам недосуг искать расположения дамы и добиваться ее любви, вы просто насилуете ее. А как удобно иметь на борту женщину во время плавания! Всякий раз, как вы чувствуете к этому охоту, днем или ночью…

– Прекрати, Элиза, – резко произнес он.

– Прекратить? Странно… Разве ты не хочешь услышать, что было потом?