Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12)

ModernLib.Net / Детективы / Питерс Эллис / Тень ворона (Хроники брата Кадфаэля - 12) - Чтение (стр. 9)
Автор: Питерс Эллис
Жанр: Детективы

 

 


      - В которое утро? - спросил Кадфаэль.
      - На рождество. Еще только рассветало.- Мальчик держался серьезно, вид у него был скромный, и по лицу, как это часто бывает со смышлеными детьми, ничего нельзя было отгадать.
      - А в каком месте пруда это было? У мельницы ?
      - Нет, мы шли по другой стороне, где мельче. Там пруд раньше всего замерзает. А у мельницы течение не дает ему затянуться льдом.
      Правильно, так и есть! Течение довольно быстрое, так что, когда пруд замерзал, в этом месте еще долго сохранялась полоска открытой воды. Но то же самое течение могло унести такую легонькую вещицу, как эта шапочка, и выбросить ее на отмель.
      - Она застряла в камышах?
      Мальчик равнодушно кивнул.
      - Ты ведь знаешь, чья она была? Не так ли, Эдди?
      - Нет, сэр,- ответил Эдди, и на лице его промелькнула невинная улыбка.
      Кадфаэль вспомнил, что этот мальчик, вместе с другими, учился грамоте у отца Адама и что им очень не повезло, когда они попали в руки нового, не самого терпеливого учителя. А обиженные и понапрасну наказанные дети не склонны проявлять милость к своему обидчику.
      - Ладно, это неважно, сынок! Ты уже наигрался в эту игрушку? Согласен отдать ее мне? Я принесу тебе яблок, это будет честный обмен. Так что забудь все и не вспоминай!
      - Да, сэр, - сказал мальчик, повернулся и потрусил прочь, не оглядываясь, ибо монах, забравший его трофей, заодно снял и тяжесть с его души.
      А Кадфаэль остался стоять, глядя на невзрачную тряпицу, которая, немного оттаяв в его руке, потемнела и стала сырой на ощупь, но сверху еще была покрыта слоем инея и плохо гнулась. Как это не похоже на отца Эйлиота выходить на улицу в шапочке с оборвавшейся тесьмой и надорванным швом! Только вот была ли она в таком виде, когда он надевал ее на голову? С первого дня рождества ее трепали, так что она могла прийти в свое нынешнее состояние когда угодно, уже после того, как ее достали из камышей, куда она заплыла вместе с течением, в то время как тело покойника, с которого она слетела, прибилось под нависший береговой обрыв.
      А нет ли еще чего-нибудь такого, о чем все позабыли, как об этой шапочке? Чего-нибудь, что тоже следовало поискать и о чем тогда не подумали? Кадфаэль почувствовал, как что-то мучительно ворочается в глубине его памяти, но никак не хочет выйти наружу.
      Он кинул скуфью в свою суму, повернул к дому священника и постучал в дверь. Ему отворила Диота, подтянутая, спокойная, одетая, как всегда, во все черное. Она вежливо отступила на шаг, пропуская его в дом, и приняла приветливо, хотя и без улыбки. Она провела его в теплую комнатку, в которую через два оконца с вправленными в ставни тонкими роговыми пластинками лился слабый коричневатый свет. Посредине комнаты на глинобитном очажке горел огонь, возле него Кадфаэль увидел девушку, сидевшую в напряженной позе на скамеечке с мягким сиденьем. Она молчала, и, попав в полумрак после яркого дневного света, Кадфаэль не сразу ее разглядел.
      - Я пришел проведать, как твое здоровье, - сказал Кадфаэль, когда за ним закрылась дверь,- и взглянуть, не надо ли еще чем-нибудь подлечить твои ссадины.
      Диота подошла к нему, так что они оба могли видеть друг друга, ее серьезное, озабоченное лицо осветилось слабой тенью улыбки.
      - Ты очень добр, брат Кадфаэль. Со мной все в порядке. Спасибо! Все уже хорошо. Видишь, ссадина уже зажила.
      Подчиняясь его руке, она повернулась разбитым виском к свету и дала ему рассмотреть заживающую ссадину, на месте которой остался пожелтевший синяк с царапиной посредине, покрывшейся уже корочкой.
      - Да, тут все хорошо. Заживет, и следов не останется. Но я бы на твоем месте еще несколько дней смазывал ее мазью: в такой мороз кожа легко сохнет и трескается. Голова не болела?
      - Нет, не болела.
      - Хорошо! Ну, тогда я пошел, займусь своей работой, да и тебя не буду отвлекать, я вижу, у тебя гостья.
      - Что ты! - сказала девушка, резко вставая. - Я как раз собиралась уходить.
      Сделав шаг вперед, она очутилась на свету, и Кадфаэль увидел ее круглое молоденькое лицо с открытым лбом и маленьким решительным подбородком. Широко расставленные голубые, как колокольчики, глаза смотрели на него пристальным, изучающим взглядом.
      - Если тебе действительно уже пора, - сказала Санан Бернье с безмятежной уверенностью властного ребенка,- я выйду с тобой. Я как раз ждала подходящего случая, чтобы с тобой поговорить.
      С этой девушкой было не поспорить. Диота даже не попыталась ее удержать, а Кадфаэль, если бы и захотел, пожалуй, тоже не решился бы ей перечить.
      "Наверное, тут бы и закон не устоял и пошел на попятный", - подумал он, восхищенно усмехнувшись про себя.
      Имея в виду все случившееся, такой поворот был весьма вероятен, но даже эта перспектива не смущала девушку.
      - Я буду очень рад,- вымолвил Кадфаэль.- Дорога, правда, очень короткая. Но, быть может, ты не против снова запастись у меня травами для кухни? У меня их сколько угодно, можешь зайти и взять, что нужно.
      В ответ на это девушка кинула на него пронзительный взгляд, но тут вдруг вся расцвела ямочками и, пряча смех, бросилась обнимать Диоту и расцеловала ее совсем по-дочернему. Затем она завернулась в плащ и первая ступила за порог. Большую часть пути они прошли молча.
      - Знаешь, почему я пришла к вдове Хэммет? - спросила она Кадфаэля.
      - Полагаю, из женского сострадания к постигшей ее утрате, - сказал монах. - И притом она здесь, в сущности, совсем чужая и, должно быть, очень одинока...
      - Да будет тебе! - прервала его Санан.- Ну работала она на него! Положим, что для вдовы это было хорошее место и она чувствовала себя обеспеченной. Но причем тут утрата? А вот насчет одиночества, это, пожалуй, верно.
      - Я не имел в виду отца Эйлиота,- сказал Кадфаэль.
      Девушка вновь метнула на него открытый и прямой взгляд своих удивительных глаз и задумчиво вздохнула:
      - Да, конечно. Ты с ним работал и знаешь его. Ты, наверное, слышал от него, что она была его нянькой и они не родня. Ее брак был бездетным, и она любит его как родного сына. Я... тоже разговаривала с ним. Случайно. Тебе известно, что он послал записку моему отчиму. Теперь уже все это знают. Мне тогда стало просто любопытно посмотреть на этого молодого человека.
      Кадфаэль и Санан подошли к воротам монастыря. Девушка остановилась в нерешительности и, нахмурившись, потупила взор:
      - Теперь все твердят, будто он - Ниниан Бэчилер - убил отца Эйлиота, чтобы тот не выдал его шерифу. Я знала, что вдова Хэммет слыхала эти разговоры. Я подумала, что она сидит одна, волнуется за него и гадает, удалось ли ему уйти от погони, спасая свою жизнь. Ведь для него речь идет о жизни и смерти!
      - И ты пришла составить ей компанию и успокоить, - сказал Кадфаэль. Пойдем со мной в сад, и если тебе не нужны приправы, то, думаю, у нас без труда найдется другой повод. Скажем, тебе не помешает запастись чем-нибудь впрок против кашля, а то, глядишь, через недельку-другую как раз понадобится.
      Санан так и сверкнула улыбкой:
      - То самое лекарство, которое ты приносил, когда мне было десять лет? Я так изменилась с тех пор, что ты, поди, и не узнаешь меня. У меня такое отличное здоровье, что приходится обращаться к тебе не чаще чем один раз за семь-восемь лет.
      - Вот и хорошо, что я сейчас понадобился,- просто ответил Кадфаэль, провожая девушку через монастырский двор к своему садику.
      Скромно опустив глаза, как. и положено девушке в мужской обители, она послушно шла, куда ее вел Кадфаэль. Очутившись в его уединенном убежище и расположившись удобно на лавочке, куда ее усадил заботливый хозяин ногами к жаровне, она перевела дух и, не опасаясь более посторонних ушей, спокойно продолжила свой рассказ:
      - Я пошла к вдове Хэммет, потому что боялась, как бы она, волнуясь за него, не наделала каких-нибудь глупостей. Она обожает Ниниана и способна на все, - решительно на все! - чтобы спасти его от преследователей. С нее, пожалуй, станется, наговорит небылиц и возьмет вину на себя. Я уверена, ради него она пойдет и на это! Желая снять с него обвинение, она не остановится перед признанием в убийстве.
      - Стало быть, ты пришла для того, - продолжил за нее Кадфаэль, спокойно прохаживаясь по сарайчику и занимаясь своими делами, чтобы создать у девушки впечатление, будто никто не следит за ней бдительным оком,- чтобы уговорить ее переждать это время, сохраняя спокойствие, потому что молодой человек на свободе и в настоящий момент ему ничего не грозит. Не так ли?
      - Да, так. И если ты ее снова увидишь или она сама к тебе придет, постарайся, пожалуйста, убедить ее в этом. Не позволяй ей поступать во вред себе.
      - Он послал тебя к ней с этим поручением? - напрямик спросил девушку Кадфаэль.
      Она была еще не готова к такой откровенности, но одарила монаха мимолетной улыбкой:
      - Нет, просто я сама знала. Я-то понимаю, как он из-за нее должен беспокоиться! Знай он, что я с ней говорила, он бы только обрадовался.
      "И через часок-другой, несомненно, узнает, - подумал Кадфаэль.- Хотел бы я знать, где она его спрятала? В Шрусбери или его окрестностях наверняка остались бывшие вассалы ее отца, люди, готовые на многое ради его дочери".
      - Я знаю,- продолжала Санан, внимательным взглядом следя за каждым движением Кадфаэля, - что ты понял, кто такой Ниниан, еще до того, как его выдал мой отчим. Знаю, что он по собственному почину поведал тебе все про себя и про свое задание и ты сказал ему, что ничего не имеешь против честного человека, к какой бы партии он ни принадлежал, и что ты ничего не предпримешь против него. И ты хранил его тайну, пока она не раскрылась без твоего участия. Он тебе доверяет, и я тоже решила довериться.
      - Нет! - торопливо перебил ее Кадфаэль.- Не говори ничего! Мне не известно, где он сейчас, и никто из меня ничего не вытянет, я с чистой совестью могу ответить, что знать ничего не знаю. Мне нравится его молодая отвага, хотя он сам вредит себе своей опрометчивостью. Он сказал мне, что его единственная цель сейчас - любой ценой пробраться в стан императрицы и предложить ей свои услуги. Распоряжаться собою его право, и я желаю ему благополучного пути и долгих лет жизни. Такой отчаянный смельчак заслуживает удачи.
      - Верно, - согласилась Санан, улыбнувшись.- Он не очень осторожен.
      - Осторожен? Сомневаюсь, что ему вообще знакомо слово осторожность! Написать и отправить такое письмо, где все сказано яснее ясного, расписаться под ним своим именем и сообщить, где и под какой личиной тебя можно найти! Нет уж, пожалуйста, не говори мне, где он сейчас находится, но только, где бы он ни находился, не спускай с него глаз, потому что нельзя знать заранее, на какую еще глупость он способен!
      Во время разговора Кадфаэль деловито налил девушке полный пузырек целебной настойки, чтобы в оправдание своего посещения ей было что предъявить при выходе из монастыря. Заткнув горлышко деревянной затычкой и привязав к нему полоску пергамента, он обернул пузырек льняной тряпочкой и вручил своей гостье.
      - Миледи, вот пропуск! И вот совет на прощание - заставь его поскорее убраться отсюда!
      - Но он никак не соглашается,- сказала Санан, вздыхая с таким выражением, в котором чувствовалась скорее гордость, чем отчаяние. - По крайней мере пока все не выяснилось. Он не двинется с места, пока не будет уверен, что Диоте ничто не грозит. Кроме того, надо еще подготовиться, собрать необходимые средства...
      Она решительно тряхнула головой и, приободрившись, быстрым шагом направилась к двери.
      - Самое главное - достать хорошего коня,- задумчиво сказал ей вслед Кадфаэль.
      Она живо обернулась с порога и, уже совсем не таясь, взглянула на монаха с сияющей улыбкой и произнесла торжествующим шепотом:
      - Не одного,а двух коней! Я тоже на стороне императрицы. Мы поедем вместе.
      Глава девятая
      Весь день Кадфаэль не находил себе покоя. Мало того, что после признаний, сделанных Санан, его мучили тревожные предчувствия - в голове, словно заноза, сидела ускользавшая мысль о какой-то забытой и незамеченной вещи, связанной с Эйлиотом, которую он, вероятно, проглядел так же, как пропажу шапочки. Он почти не сомневался в том, что там было нечто такое, о чем следовало только вспомнить, чтобы это сразу пролило свет на смерть Эйлиота. Вот только бы сообразить, что именно, пока не поздно искать!
      Между тем он добросовестно выполнял свои обязанности, отслужил вместе с братией вечерню, отужинал в трапезной, с трудом пытаясь собраться с мыслями и сосредоточиться на псалмах шестого дня рождественской недели, ибо настало уже тридцатое декабря.
      Синрик оказался прав - наступила оттепель. Она подкралась незаметно, но к вечеру уже не оставалось сомнений, что погода переменилась. Деревья сбросили с себя звонкую филигрань заледеневшей изморози и зачернели обнажившимися ветвями на фоне низко нависших туч. Капель испещрила оспяными ямками белизну сугробов под окнами, из-под снежного покрова проступила черная дорога и зелень травы по краям. К утру, пожалуй, так растает, что в намеченном месте под стеной монастырского кладбища можно будет выкопать яму для могилы отца Эйлиота.
      Внимательно изучив найденную скуфью, брат Кадфаэль так и не смог прийти ни к какому заключению. Но ему не давала покоя мысль о том, как это он мог о ней забыть и даже не вспомнить, когда было найдено тело! Что же касается рваных следов, которые, по здравому рассуждению, должны были иметь отношение к нанесенному по голове удару, то одно с другим никак не сходилось, потому что в этом случае шапочке следовало оказаться не в воде, а на берегу, где был нанесен удар. Разумеется, нападавший мог зашвырнуть ее в воду следом за жертвой, но в темноте он вряд ли мог ее заметить или вспомнить о ее существовании, а если бы и вспомнил, то как бы он ее отыскал? Шапочку не так-то легко разглядеть в траве, еще не побелевшей от инея, да и вряд ли убийца сообразил бы, что тут была вещь, которую опасно оставлять на месте. Кто же будет, только что убив человека, шарить в потемках по земле? Единственной мыслью убийцы могла быть только одна - как бы поскорее убраться подальше от этого места!
      Сомнение, словно злой дух, одолевало Кадфаэля. Ведь забыл же он про шапочку! Значит, мог упустить и еще что-нибудь очень важное! Ну а коли так, то очень может статься, что эта забытая вещь все еще лежит около мельницы на берегу или в воде, а быть может, и внутри строения. Больше ее негде искать.
      Оставалось еще полчаса до повечерия, и большинство монахов, продрогнув до костей, благоразумно пошли отогреваться в теплую комнату. И то сказать, глупее не придумаешь - в темноте тащиться на мельницу! Но как ни старался Кадфаэль отогнать от себя эту мысль, она настойчиво кружила вокруг ночного пруда, пока ему не стало казаться, что эта обстановка - мельница, пруд и ночная тьма, - воссоздавая события, случившиеся в ночь сочельника, освежит его память, так что он найдет утраченное звено. И вот Кадфаэль направился через монастырский двор в сторону лазарета, за которым в укромном углу была калитка, откуда из аббатства можно было выйти прямо на мельничный пруд.
      Выйдя из нее, монах остановился и переждал, пока глаза привыкнут к безлунной тьме, сквозь которую лишь изредка прорывались звездные лучи. Постепенно очертания предметов начали проступать из мрака: растрепанная трава под ногами, справа черная громада мельницы, впереди мостик через ручей, а за ним обрывистый берег пруда. Кадфаэль прошел по мостику, его шаги гулко простучали по деревянному настилу, и, миновав узкую полосу травы, он очутился на краю пруда. Перед ним расстилалась застывшая свинцовая гладь, ровная и тусклая, прерываемая кое-где полыньями, окруженными кромкой подтаявшего льда.
      Кругом все застыло в неподвижности, не слышно было ни шороха, даже слабое дыхание ветерка не шевелило гибкие побеги обрезанных ив, обступивших берег по левую руку. Там, в нескольких ярдах от моста, где сейчас стоял Кадфаэль, у подножия срубленного на высоте в треть человеческого роста ствола, вокруг которого топорщились ивовые побеги, словно вставшие дыбом волосы на голове перепуганного человека, было найдено тело Эйлиота. Его никак не удавалось вытащить наверх по обрыву. Сначала его подтащили багром к устью мельничной протоки, где берег полого спускался к воде, и уже оттуда выволокли на сушу.
      В памяти Кадфаэля события того утра вырисовывались четко, во всех деталях, но не проливали никакого света на то, что произошло там накануне ночью.
      Повернувшись спиной к обрыву, он воротился обратно через мост и, сам не зная хорошенько зачем, обогнув мельницу, подошел по отлогому берегу к широкой двери, через которую вносили на мельницу зерно. Она запиралась снаружи, но толстый брус, как смутно различил Кадфаэль по отсветам выцветшей древесины, не был заложен на скобу. На более высоком уровне мельницы находилась небольшая дверь, выходившая в сторону калитки в монастырской стене. Эта дверь имела запор изнутри. Но зачем было снимать тяжелый брус со скобы, если не затем, чтобы войти?
      Кадфаэль нажал рукой на притворенную, но не запертую дверь, открыл ее на ширину ладони и стал прислушиваться, приложив ухо в щели. Внутри царила тишина. Он приотворил дверь пошире, тихонько проскользнул через порог и закрыл за собой дверь. В ноздри ударил щекочущий теплый запах муки и зерна. У Кадфаэля было чутье не хуже, чем у собаки или лисицы, и он решил довериться в темноте своему носу. Принюхавшись, он обнаружил еще один запах, едва различимый, но очень знакомый. В своем сарайчике он не замечал этого давно ставшего привычным запаха, но, почуяв его в другом месте, мгновенно насторожился, как насторожился бы, заметив тут принадлежавшую ему любимую вещь, которой нечего делать в таком месте. Проведя несколько дней в его сарайчике, насквозь пропитанном ароматами сушеных трав, невозможно было не унести этот запах в складках своей одежды. Кадфаэль замер, прислонившись спиной к закрытой двери, и стал ждать. Еле слышный шорох достиг его слуха, словно кто-то осторожно переступал с ноги на ногу на пыльном полу, засыпанном трухой и половой, которая непременно зашуршит даже при самом осторожном движении. Звук шел от потолка, кто-то ходил наверху. Значит, люк в потолке открыт и кто-то затаился там, приноравливаясь, как бы половчее спрыгнуть. Кадфаэль подвинулся ближе к тому месту, откуда послышался шорох. В следующий миг у него за спиной что-то тяжело ухнуло вниз и чья-то рука схватил его за глотку, в то время как другая обвила его туловище, но воздуха ему хватало.
      - Неплохо сработано! - сказал он с одобрением.- Однако чутье у тебя, сынок, никудышное. А что такое четыре чувства без пятого!
      - Никудышное, говоришь? - раздался над его ухом голос Ниниана.- Ты просочился в дверь, словно ветерок сквозь ставни, а я сидел наверху, весь пропитавшийся запахом твоего масла, которое мне пришлось бросить без присмотра. Надеюсь, оно не пострадало.
      Крепкие молодые руки порывисто обняли Кадфаэля, потом ласково отодвинули так, будто их обладатель хотел его хорошенько рассмотреть, хотя кругом стояла тьма, в которой ничего нельзя было разглядеть, кроме смутной тени.
      - Я тебя напугал, но ты этого заслуживаешь. Знал бы ты, какого страху я натерпелся, когда ты приоткрыл дверь,- сказал Ниниан с упреком.
      - Мне тоже стало не по себе, когда я обнаружил, что брус отодвинут. Разве можно так рисковать! Ради бога и ради Санан, скажи, что ты здесь делаешь?
      - С таким же успехом я мог бы задать тот же вопрос,- ответил Ниниан.- И получил бы тот же самый ответ. Я забрался сюда, чтобы взглянуть, не найдется ли еще чего-нибудь, хотя столько дней спустя... я и сам не знаю, почему я решил искать. Однако никто из нас не будет знать покоя, пока мы не выясним, в чем тут дело, не так ли? Я-то про себя знаю, что и пальцем не трогал этого человека, да что толку от этого знания, когда все обвиняют меня! Не хочу уезжать отсюда, пока не будет доказано, что я не убийца. И если бы речь шла только обо мне. Ведь есть еще и Диота. Раз меня не могут поймать, то недолго ждать, когда примутся за нее и схватят - если не за убийство, так за пособничество и укрывательство преступника!
      - Если ты полагаешь, что Хью Берингар имеет что-то против госпожи Хэммет и позволит свалить вину на нее, то выбрось это из головы, - твердо сказал Кадфаэль. - Ну а раз уж мы встретились тут, то можем не хуже, чем в любом другом месте, устроиться где потеплее и прямо сейчас все обсудить, поделившись друг с другом, кто чем может. Две головы всяко лучше одной. Наверное, где-нибудь тут свалены мешки - все же лучше, чем ничего!
      Очевидно, Ниниан обретался здесь уже довольно долго и разобрался, что где находится. Он взял Кадфаэля под руку и уверенно провел его в угол, где возле стены лежала кипа пустых мешков. Они уселись на них плечом к плечу, чтобы меньше мерзнуть, и Ниниан накинул им обоим на плечи толстый плащ, которого Кадфаэль определенно не видел раньше среди пожитков Бенета.
      - Ну вот,- бодро начал Кадфаэль.- Сперва я должен тебе сказать, что нынче утром разговаривал с Санан и знаю о ваших планах. Возможно, ты уже слышал об этом от нее. Вы оба мне доверяете, но как-то наполовину. Если рассчитываете на мою помощь в этом злосчастном деле, которое удерживает вас тут, то лучше бы вам довериться мне полностью. Я отнюдь не считаю тебя виновным в смерти священника, и у меня нет никаких причин чинить вам помехи. Но я думаю, что о событиях той ночи тебе известно больше, чем ты говоришь. Расскажи остальное и посвяти меня в истинные обстоятельства! Ведь ты побывал тогда на мельнице ?
      Ниниан глубоко вздохнул всей грудью, его выдох обдал жаром щеку Кадфаэля.
      - Побывал. Я не мог иначе, Жиффар не ответил на мое письмо и передал только, что получил и понял смысл моего послания. Мне неоткуда было узнать, придет он или нет. Я пришел сюда загодя, чтобы осмотреться и найти укромный уголок, откуда можно будет незаметно понаблюдать за тем, что будет происходить. Я стоял возле приоткрытой калитки в стене монастыря, откуда видно идущих к мельнице. Я так и отпрыгнул и едва успел шмыгнуть за угол лазарета, когда через калитку вошел мельник, направляясь в церковь, но после я был там один и спокойно наблюдал за тропинкой.
      - И увидел Эйлиота?
      - Он ворвался ураганом, словно гнев божий! Несмотря на темноту, его невозможно было не узнать: ни у кого нет такой походки. У него не имелось причины появляться здесь среди ночи, кроме одной: он что-то пронюхал про меня и замышлял какую-нибудь пакость. Он расхаживал взад и вперед по тропе и вокруг мельницы, и вдоль берега и топотал, словно разъяренный кот, бьющий хвостом. А я смотрю на это и думаю, как бы мне не втянуть с собой в болото другого человека! Надо скорее что-нибудь сделать, чтобы хоть его выручить и не утопить вместе с собой.
      - И что же ты сделал?
      - Было еще рано. Не мог же я дожидаться, когда Жиффар, ничего не подозревая, явится на свидание! Я не знал, придет ли он вообще, но ведь мог и прийти, так что я не мог рисковать. Я припустил бегом через монастырский двор, выскочил из ворот и засел в кустах возле моста. Если он придет, то, выйдя из города, непременно должен пройти мимо этого места. Я ведь даже не знал, как он выглядит! Мне просто назвали его имя и сказали, что он сторонник императрицы. Но я подумал, что, наверное, мало кто будет выходить из города в этот час, и решил, что остановлю всякого человека, подходящего по возрасту и одежде.
      - К тому времени Ральф Жиффар давно перешел через мост,- вставил Кадфаэль.- Он вышел из города часом раньше, чтобы навестить священника и отправить его вместо себя на встречу около мельницы, но ты ведь не мог этого знать. Наверное, он уже вернулся домой, когда ты поджидал его в кустах. Видел ли ты других прохожих?
      - Только одного, но он был слишком молод и слишком бедно одет, чтобы его можно было принять за Жиффара. Он прошел по тракту и завернул в церковь.
      "Должно быть, Сентвин, возвращавшийся после уплаты долга, - подумал Кадфаэль.- Сбросив с себя тягостное бремя неотданного долга, он со спокойной совестью отправился праздновать рождество Христово. Как хорошо, что Ниниан смог засвидетельствовать его невиновность, доказав таким образом, что Сентвин не взыскал горького долга со своего должника! "
      - Ну а ты?
      - Я прождал, пока не уверился окончательно, что Жиффар уже не придет. Назначенное время миновало, и тогда я поспешил назад, чтобы успеть к церковной службе.
      - И там ты встретился с Санан.- Улыбка Кадфаэля, незримая в окружающей тьме, дала о себе знать в его голосе.- Она не сделала твоей глупости и не пошла на мельницу, потому что, в отличие от тебя, была уверена, что Жиффар не придет. Но она знала, где может тебя найти, и твердо решила выполнить то, что отказывался сделать Жиффар. Помнится, она заранее позаботилась о том, чтобы хорошенько тебя рассмотреть, как ты мне сам рассказывал. Может, ты и сгодишься в пажи, если тебя хорошенько пообтесать!
      В складках плотного плаща он услышал приглушенный смех Ниниана.
      - Я и не думал в день первой встречи, что из этого что-то получится. А теперь, видишь, я всем ей обязан! От нее так просто не отделаешься. Ты видел ее, разговаривал с ней и знаешь, какая она замечательная! Кадфаэль! Я должен тебе рассказать: она поедет со мной в Глостер, она обещала стать моей женой!
      Голос юноши звучал тихо и торжественно, словно тот уже стоял перед алтарем. Впервые Кадфаэль увидел его охваченным священным трепетом, которого, казалось, никто и ничто не могло ему внушить.
      - Она очень храбрая леди, - медленно проговорил Кадфаэль, - и хорошо знает, чего хочет. Что касается меня, то я ни слова не могу возразить против ее выбора. Но скажи мне, сынок, ты-то как думаешь - хорошо ли это, принимать от нее такую жертву? Разве не жертвует она ради тебя своим достоянием, родней - всем на свете? Ты об этом задумывался ?
      - Я думал и ее просил тоже подумать. Что ты знаешь, Кадфаэль, о ее обстоятельствах? Замок ее отца был конфискован после осады Шрусбери за то, что тот поддерживал Фиц-Алана и императрицу. Ее матушка умерла. Отчим - она на него не жалуется - всегда заботился о ней, как требовал долг, но без отцовской любви. У него есть сын и наследник от первого брака, и Жиффар будет только рад, если сможет передать ему свое имение неразделенным, не выделяя приданого для падчерицы. От матери же она получила хорошее наследство в виде драгоценностей, которые являются ее личной собственностью. Она сказала, что ничего не потеряет, если пойдет со мной, а наоборот, выиграет, получив все, о чем только могла мечтать. Я очень люблю ее! закончил Ниниан с какой-то трогательной серьезностью. - Я сделаю так, чтобы у нее был достойный дом. Я это могу и добьюсь, чтобы так было!
      "Да,- мысленно согласился Кадфаэль.- Если все взвесить, получается, что она и впрямь не прогадала. Ведь и сам Жиффар потерял часть своих земель из-за участия в междоусобной борьбе на стороне императрицы. Неудивительно, что все оставшееся он мечтает сохранить для сына. Да и то, как без всякого сожаления он порвал все связи с прежним сюзереном, объясняется, наверное, заботой не столько о себе, сколько о сыне, вот почему он пошел даже на то, чтобы купить собственную безопасность ценой свободы этого юноши. Иногда люди способны на поступки, казалось бы чуждые их натуре, когда их к тому вынуждают обстоятельства. А девушка не ошиблась и выбрала себе славного юношу, из них получится хорошая пара!"
      - Ну что ж! От всей души желаю вам благополучного путешествия через Уэльс! - сказал Кадфаэль.- Но в дорогу вам нужны будут лошади. Как насчет этого, уже все улажено?
      - Лошади у нас есть. Санан все устроила. Они стоят в конюшне, там, где я сейчас живу,- простодушно и легкомысленно начал было рассказывать Ниниан.Это неподалеку от...
      Тут Кадфаэль торопливо зажал ему рот, ощупью найдя в темноте его лицо. От неожиданности Ниниан и сам замолк на полуслове.
      - Нет уж, пожалуйста, ничего мне не рассказывай! - попросил Кадфаэль.Я ничего не знаю - ни где ты прячешься, ни откуда раздобыл лошадей. А раз не знаю, то бесполезно меня и спрашивать!
      - Но я не могу уехать, пока надо мной тяготеет это подозрение! - твердо заявил Ниниан. - Не хочу, чтобы здесь или где бы то ни было обо мне сохранилась память как об убийце. И тем более я не могу уехать, пока под подозрением остается Диота. Я и без того перед ней в неоплатном долгу, так что, прежде чем уехать, я должен убедиться в ее безопасности.
      - Весьма достойное решение! И поэтому мы должны как можно скорее добиться полной ясности. Похоже, мы оба пытались этой ночью что-нибудь выяснить, хотя и безуспешно. А теперь не лучше ли тебе вернуться туда, где ты прячешься? Вдруг Санан пошлет тебе весточку, а тебя не окажется на месте?
      Они встали, сняли с плеч плащ, в который были закутаны, и, вздрогнув от холодного воздуха, перевели дух.
      - А ты мне так и не сказал, - напомнил Ниниан, отворяя дверь, за которой было немного светлее, чем внутри помещения, - какие именно соображения заставили тебя прийти сюда ночью. Но как бы там ни было, я рад нашей встрече. Мне было грустно, что я ушел тогда не попрощавшись. Но ведь не меня же ты тут искал! Что же ты надеялся найти?
      - Кабы я сам знал! Сегодня утром я застал ораву сорванцов, игравших на снегу с черной шапочкой. Она, несомненно, принадлежала Эйлиоту, потому что они выловили ее из камышей на пруду. А в тот вечер она была на священнике, я сам это видел, но потом эта мелочь совершенно выпала у меня из памяти. С тех пор меня весь день грызло сомнение, ведь, наверное, было еще что-то такое, что я тогда видел на нем, а потом забыл и совсем упустил из виду при поисках. В общем, я пришел сюда без особенной надежды что-то такое найти. Просто я рассчитывал наконец вспомнить, что именно. Случалось ли с тобой такое: ты за чем-то пошел и вдруг забыл, что тебе было нужно? - спросил Кадфаэль.- И тогда тебе приходилось вернуться на то самое место, где ты об этом подумал в первый раз, чтобы снова вспомнить, куда и зачем направлялся? Нет, с тобой, конечно, такого еще не бывало, ты слишком молод. Для тебя подумать - значит сделать. Но спроси стариков, они скажут, что с ними такое бывало.
      - И ты все еще не припомнил, что это было? - сочувственно спросил Ниниан, жалея Кадфаэля за его старческую забывчивость.
      - Нет! Даже здесь не вспомнилось. А как твои дела? Ты был более удачлив?

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14