(Сколько покойный оставил супруге, я, конечно, понятия не имела, но уж наверняка достаточно, чтобы ей захотелось отправить мужа-зануду в мир иной.)
      2. Армадейла. Оказался свидетелем убийства. Армадейл жил через стенку от спальни леди Баскервиль.
      (Прекрасно. А зачем он сбежал? Потерял рассудок при виде леди Баскервиль, убивающей своего мужа? Проклятье... как сказал бы Эмерсон. Чем она убила лорда Баскервиля? Если подсыпала какой-нибудь редкий, неизвестный науке яд, то что мог увидеть Армадейл? Его светлость просто выпил чашку чаю или рюмку шерри - и все дела.)
      3. Хасана. Сторож видел Армадейла и заметил что-то очень опасное - к примеру, окно, в которое шастал "ифрит". Следовательно, Хасан мог догадаться, кто убийца. Попытка шантажа. Шантажисту навсегда заткнули рот.
      Последняя формулировка была особенно хороша. Никаких сомнений, все четко и логично. Этот мотив подходил всем подозреваемым.
      К сожалению, со следующим абзацем возникли проблемы. Мотив нападения леди Баскервиль на Артура так и остался под вопросом. Разве что его светлость намекнул в завещании, что супруга получит кое-какую прибавку, если сотрет с лица земли наследника титула? Маловероятно, согласитесь. И абсолютно незаконно.
      Стиснув зубы, я перешла к следующему разделу схемы.
      Возможность исполнения:
      1. Убийства лорда Баскервиля. У леди Баскервиль была, разумеется, масса возможностей убить мужа.
      (Тот же вопрос - как она это сделала, черт возьми?!)
      2. Убийства Армадейла. Ни малейшей. (Откуда леди Баскервиль знать, где находится пещера? Если же она убила Армадейла в доме или поблизости, то должна была оттащить труп в горы... Немыслимо.)
      Слабо! Очень слабо! Мне даже почудился ехидный смешок Эмерсона. Но как же хотелось доказать вину леди Баскервиль! Я терпеть не могла эту даму.
      Изучив никуда не годный план, со вздохом перевернула страницу.
      ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ЛОРДА БАСКЕРВИЛЯ
      Подозреваемый: Артур Баскервиль, известный также под именем Чарльз Милвертон.
      (Начало профессиональное. Отлично!)
      Мотив(ы):
      Наследство. Месть за отца. (Тоже неплохо звучит.)
      Если подумать, то самые серьезные мотивы были как раз у бедного Артура. Ими же легко объяснялось и дурацкое инкогнито. Так поступить мог лишь исполненный романтизма юный идиот. Собственно, Артур и был как раз исполненным романтизма юным идиотом, но если бы этот юный идиот задумал убийство, то появление под вымышленным именем прекрасно вписывалось в его план. Расправившись с дядюшкой (как, будь оно все проклято, как?!), Артур вернулся бы в свою Кению - и кто связал бы тогда новоиспеченного лорда Баскервиля с начинающим фотографом Чарльзом Милвертоном? Права на титул он мог бы заявить, даже не ступая ногой на землю Англию. А если бы и пересек полсвета, то нашел бы уважительные причины не показываться на глаза леди Баскервиль.
      Оказывается, в раздумьях об Артуре я умудрилась исчеркать всю страницу. Пришлось начинать новую.
      ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ЛОРДА БАСКЕРВИЛЯ
      Подозреваемый: Сайрус Вандергельт.
      (Над мотивами гадать не приходилось. Вопреки строгим запретам Священного писания, он возжелал жену ближнего своего.)
      Тут-то я и сообразила, что раздел об Артуре остался без пункта о возможности исполнения замысла. И главное - кто напал на самого убийцу... если убийца - Артур Баскервиль?
      Кошмар! Но отступать перед трудностями - не в моих правилах. В блокноте страниц хватало.
      ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ АЛАНА АРМАДЕЙЛА
      В новом подходе к расследованию я отталкивалась от того, что смерть лорда Баскервиля была всего лишь затравкой... Прошу прощения... я исходила из того, что его светлость умер естественной смертью, пятно у него на лбу ровным счетом ничего не значило, а убийца Алана под шумок расправился с ним и свалил собственное злодеяние на усопшего фараона.
      Мистер О'Коннелл как нельзя лучше годился на роль главного подозреваемого. Он не просто воспользовался - сам же и изобрел пресловутое проклятие фараона! В хладнокровном убийстве я ирландца не подозревала, о нет! Наверняка все вышло случайно, из-за безудержной ревности. Оказавшись перед свершившимся фактом, умный человек (а О'Коннеллу ума не занимать) без труда нашел бы способ избежать обвинения. Умный человек нарисовал бы на лбу Армадейла змею, чтобы все связали эту смерть со смертью лорда Баскервиля.
      На месте О'Коннелла можно было представить и Карла фон Борка. Он тоже влюблен в Мэри, а где любовь, там и ревность. Правда, в моих глазах молодой немец выглядел чересчур уравновешенным субъектом, не способным на безумную страсть, которая толкает на преступление. Но в тихом омуте, как известно...
      Так называемая "схема" трещала по всем швам, не желала вписываться в четкие формулировки и изрядно смахивала на литературный опус сумасшедшего. Это при моем-то высокоорганизованном уме! Хорошо писателям - продумают сюжет, расставят по местам жертв и преступников... ну а дальше дело техники, знай себе раскручивай клубок загадок.
      Словом, я решила пустить мысли в свободное плавание и посмотреть, что из этого выйдет.
      Кто из дам имел возможность убить Армадейла? Да никто. Леди Баскервиль я уже отмела. Мадам Беренжери? Разумеется, она достаточно безумна, чтобы укокошить поклонника дочери, но Эмерсон прав - беготня по горам не для ее комплекции. А нанимать убийцу опасно: Луксор - городок крошечный, рано ли, поздно, но истина выплыла бы наружу...
      Откровенно говоря, я была даже рада появлению Вандергельта и О'Коннелла. Встретившись на пристани и сгорая от любопытства, они вместе помчались к пещере.
      - Что там? - с ходу набросился на меня американец. - Стену не разобрали, нет?! В жизни вам не прощу, миссис Амелия...
      - Тихо, тихо. Вы как раз вовремя. - Я сунула блокнот под груду черепков. - Пойдемте, вместе узнаем.
      Мэри мы встретили на верхней ступеньке лестницы. Взмокшая, с ног до головы в пыли и известняковых потеках, она с победоносной улыбкой продемонстрировала результат своих мучений. Неплохой, нужно сказать, результат. С работами Эвелины, конечно, не сравнить... А может, я и не объективна: любимая подруга всегда казалась мне верхом совершенства.
      О'Коннелл тут же распушил хвост, замурлыкал, в ход пошел полный набор чар - от веснушек до убаюкивающего ирландского говорка. Оставив мисс Мэри на попечении заботливого кавалера, мы с Вандергельтом нырнули в гробницу.
      Черная дыра колодца исчезла под новыми мостками, и рабочие уже суетились у стены.
      - А-а, вот и вы, - буркнул Эмерсон. - Хотел уж на поиски идти.
      - Черта с два, профессор! Но я вас не виню: сам бы никого не стал ждать! Итак - с чего начнем?
      Опущу археологические детали, любезный читатель; скажу лишь, что стену в конце концов пробили и первым в пролом заглянул - правильно! - Эмерсон. Мы с Вандергельтом, вытянув шеи и затаив дыхание, ждали профессорского приговора.
      Эмерсон вздохнул.
      - Что?! - не выдержала я. - Что там? Тупик? Пустой саркофаг? Да не томи же, Эмерсон! Мой муж без единого слова шагнул вбок. Еще один тоннель уходил в бездонные недра скалы. Он был наполовину забит мусором - не известняком, как первый коридор, а глыбами обрушившегося потолка вперемешку с позолоченными щепками от саркофагов и полуистлевшими останками мумий.
      - Да... - вздохнул американец. - На усыпальницу не похоже...
      Эмерсон качнул седой от пыли головой.
      - Думаю, склеп использовали для других захоронений. Представляете, сколько нужно будет перетаскать и перебрать мусора?
      - Так за работу! - воскликнул Вандергельт.
      Глянув на него, Эмерсон не удержался от ехидной улыбки. Адская жара пещеры за каких-нибудь пятнадцать минут превратила светского франта в субъекта оригинальной, мягко говоря, наружности, которого не пустили бы на порог самого захудалого лондонского отеля. Слипшаяся от серого месива борода, короста на лбу и щеках... зато в глазах - море энтузиазма!
      - Угу, - фыркнул мои муж. - За работу.
      Вандергельт сбросил пиджак и закатал рукава.
      IV
      Солнце давно перевалило зенит и двинулось на запад. В ожидании неутомимых кладоискателей мм с Мэри очень мило поболтали о том о сем. Девушка на удивление стойко противилась моим тактичным расспросам об избраннике: все твердила, что никогда не выйдет замуж, и неважно, мол, кому отдано ее сердце. Я бы своего добилась, если бы наш женский тет-а-тет не нарушили два всклокоченных, взмокших оборванца.
      - Уф-ф! - Вандергельт рухнул прямо на землю. - Прошу прощения у дам. Общаться с прекрасным полом в таком обличье...
      - А что обличье? - возразила я. - Сразу видно - настоящий археолог. Вот, выпейте чаю, передохните. Как успехи?
      - Извините... - пролепетала Мэри, с видимой неохотой поднимаясь на ноги. - Мне пора...
      Карл тотчас подскочил:
      - Позволите проводить мисс Мэри, герр профессор? Одну ее отпускать опасно...
      - Вы мне нужны, фон Борк, - рассеянно отозвался герр профессор.
      - Я провожу! - О'Коннелл одарил соперника торжествующей улыбкой. Надеюсь, я не пропущу то, о чем шла речь вчера вечером?
      - А о чем шла речь вчера вечером? - обернулся ко мне Эмерсон.
      - Ну как же, - понизив голос, забормотал О'Коннелл, - сообщение... Последняя улика... Доказательство...
      - Ах, доказательство! Так бы и говорили, а то какие-то идиотские недомолвки... Репортерский инстинкт, что ли? Все вы одинаковы, только и знаете, что шпионить да наушничать. Завтра, О'Коннелл, завтра. Отправляйтесь. Иди-ка сюда, Амелия. - Эмерсон отвел меня в сторонку. Пибоди, ты тоже должна вернуться в Баскервиль-холл.
      - Зачем?
      - Мы катастрофически быстро движемся к развязке. Милвертон... тьфу! Баскервиль все еще в опасности. Присматривай за ним. Да, и разнеси по всему дому весть о курьере с решающей уликой.
      Я воинственно скрестила руки на груди:
      - Ты собираешься посвятить меня в свои планы, Эмерсон, или нет?!
      - Как? Неужели ты сама не догадалась?
      - Нормальному человеку не уследить за теми смертельными виражами интеллекта, которые заменяют мужчинам логику! - отчеканила я. - Ваш приказ будет исполнен, сэр, но только потому, что он совпадает с моими собственными планами.
      - Огромное спасибо. - Эмерсон изобразил поклон.
      - Всегда пожалуйста.
      Мэри с репортером укатили в коляске мистера Вандергельта. Я их легко опередила, проскочив плато по горной тропинке. От удобнейшего и давно привычного пути через окно пришлось отказаться в пользу официального. Иначе как бы я сообщила всему дому о своем возвращении?
      Во внутреннем дворике меня неожиданно тепло приветствовала хозяйка:
      - О, дорогая миссис Эмерсон! Закончен еще один трудовой день? Поздравляю. Есть новости?
      - Из области археологии. Вряд ли они вас заинтересуют.
      - Когда-то интересовали... - вздохнула леди Баскервиль. - Я делила с Генри его радости и разочарования. А теперь горечь утраты окрасила все в черные тона. Можно ли винить меня за это?
      - Никто и не винит. Будем надеяться, что краски снова заиграют. Вряд ли мистер Вандергельт расстанется с Египтом и археологией, и вас, естественно, ждут такие же радости и разочарования.
      - Да-да, конечно.
      - Что в Луксоре? Без проблем?
      Вдовью печаль как рукой сняло:
      - О да, все формальности улажены. Представьте, мне даже удалось выбрать кое-что вполне приличное... для этого захолустья, конечно. Не хотите взглянуть? Похвастаться обновками - это такое удовольствие для женщины!
      Я уж было открыла рот, чтобы отказаться, но вовремя прикусила язык. Внезапному радушию леди Баскервиль должны быть причины. Какие?
      Одну из них я, кажется, отгадала с порога спальни мадам. Пустые и еще не открытые коробки, оберточная бумага, платья, блузки, шляпки превратили апартаменты в модный магазин. Я и не заметила, как принялась перебирать одну вещь за другой.
      - А где Атия?
      - Вы разве не знаете? - небрежно бросила леди Баскервиль. - Сбежала, паршивка. Прелестная блузочка, правда? Цвет немного...
      Еще одна жертва?! Не дослушав, вся во власти дурных предчувствий, я оборвала ахинею про расшитое манто:
      - Во что бы то ни стало нужно ее разыскать! Вдруг ей грозит опасность?
      - Кому? Господи! Атие? - Леди Баскервиль расхохоталась. - Вы не заметили ее слабости? Эта несчастная все деньги тратила на опиум и сейчас наверняка валяется в каком-нибудь луксорском притоне. Да бог с ней! Несколько дней обойдусь и без горничной, а потом... Какое счастье! Меня ждет цивилизованный мир, где нет проблем с честной прислугой!
      - Очень надеюсь, что ждет.
      - Все зависит от Рэдклиффа! Он должен вернуть мне свободу. Он ведь обещал сегодня ответить на все вопросы, правда? Сайрус... и я тоже, конечно... Мы с Сайрусом не бросим вас здесь, пока опасность не миновала!
      - До завтра вытерпите? - сухо поинтересовалась я. - Долгожданный курьер Эмерсона задерживается.
      - Сегодня, завтра - какая разница! - Леди Баскервиль беззаботно передернула плечиками. - Главное, скоро. А вот и свадебная шляпка. Ваше мнение, миссис Эмерсон?
      Она продемонстрировала громадное соломенное блюдо, полное розовых цветочков и сиреневых ленточек, пришпилила его поверх макушки двумя золотыми булавками, покрутилась передо мной. Не дождавшись восторженной оценки, леди Баскервиль залилась румянцем.
      - По-вашему, для вдовы это слишком легкомысленный головной убор? Не заменить ли ленты на траурные и не покрасить ли цветы чернилами?
      Вопросы остались без ответа, и лицо леди Баскервиль окрасилось в багровые тона, идеально гармонирующие с ленточками. Не сказав больше ни слова, я удалилась.
      И вовремя: в ворота Баскервиль-холла въезжала коляска Вандергельта. Первый вопрос Мэри был о матери.
      - Я еще не успела ее проведать, задержалась у леди Баскервиль. Давайте вместе заглянем к Артуру, а потом навестим вашу родительницу.
      В спальне юного Баскервиля мы были встречены сияющей сиделкой.
      - Сознание возвращается! - счастливым шепотом сообщила она. - Мадам, это чудо! Как велика сила молитвы!
      Как велика сила куриного бульона, подумала я, но вслух возражать не стала. К чему? Христианские заблуждения наивны, но совершенно безвредны.
      Артур, бедняжка, был бледен до синевы (силы куриного бульона не безграничны), но на губах его блуждала улыбка.
      - Мэри, дитя мое, поговорите с ним. Вдруг очнется?
      Девушка склонилась над кроватью, взяла исхудалую руку, окликнула дрожащим от нежности голосом...
      Золотистые ресницы затрепетали, вспорхнули. Артур повернул голову.
      - Мэри... - стоном сорвалось с его губ. - Это вы или ангел на небесах?
      - Я! - По щекам Мэри заструились слезы. - Вам лучше? Как я рада!
      Настало время и мне вмешаться. Артур с трудом оторвал взгляд от прелестной возлюбленной.
      - Миссис Эмерсон?
      - Точно. Убедились, что не попали на небеса? (Шутка - лучшее лекарство. После куриного бульона.) Вы еще очень слабы, Артур, но ради вашей же безопасности ответьте на один вопрос... Кто на вас напал?
      - На...пал? - Светлые брови дрогнули. - А разве... Н-не помню.
      - А что помните?
      - Леди... леди Баскервиль.
      Мэри ахнула и устремила на меня взгляд громадных глаз, в которых плескался ужас. Я покачала головой. Эмерсон не одобрил бы "преждевременные умозаключения".
      - Леди Баскервиль?..
      - Просила... лечь, - прохрипел Артур. - Я... пошел к себе... лег...
      - И все? Больше ничего не помните?
      - Н-нет.
      - Что ж, отлично. Вам нельзя переутомляться. Отдыхайте, набирайтесь сил и ни о чем не беспокойтесь. Я на посту.
      Бескровные губы изогнулись в улыбке. Артур опустил веки.
      В коридоре Мэри со вздохом пролепетала:
      - Теперь мне будет легче уехать. Артур... лорд Баскервиль в безопасности.
      - Да-да... - ответила я скорее на собственные мысли, чем на крик души бедной девочки. - Он не видел нападавшего, значит, второй попытки быть не должно. Но всегда лучше перестраховаться, чем недооценить риск.
      Боюсь, Мэри меня не услышала. Мы приближались к логову чудовища... я хотела сказать - к спальне мадам Беренжери, и каждый следующий шаг давался дочери все труднее. Я заметила, как дрогнули и поникли плечи девушки, когда она взялась за ручку двери.
      В комнате было тихо, плотные шторы почти не пропускали света. На коврике у кровати свернулась клубочком горничная, в своем коричневом балахоне похожая на мумию. Однако до мумии, судя по глубокому, размеренному дыханию, ей было еще далеко.
      Мэри протянула руку к кровати.
      - Мама, я вернулась, просыпайся. Ма...
      Она отшатнулась, прижав ладонь к груди.
      - Что?!! - Я успела подхватить обмякшее тело девушки.
      В ответ Мэри лишь качнула головой.
      Усадить ее в кресло, вернуться к кровати, заглянуть в мертвые глаза и даже проверить несуществующий пульс - на все ушло не больше минуты.
      - Мужайтесь, дитя мое. Когда-нибудь это должно было случиться. Ваша мама была очень, очень больна. Смерть для нее - избавление от страданий.
      - Вы думаете... - прошептала Мэри, - сердце?..
      - Должно быть, так. Сердце не выдержало. Вам нужно прилечь, дитя мое. Идите. Я сама справлюсь.
      Горничная-египтянка к этому времени проснулась, заскулила, сжавшись в углу, точно в страхе перед побоями. И с радостью взяла на себя заботу о мисс Мэри - лишь бы исчезнуть из проклятой комнаты.
      Закрыв за ними дверь, я снова прошла к кровати. Зрелище и процедура не из приятных, но что поделаешь? Как всегда, все на мне. Итак...
      На ощупь еще теплая... (В такой жаре это ничего не значило.) Глаза! Радужной оболочки не было; в потолок смотрели черные круги расширенных зрачков. Сердце мадам Беренжери не выдержало, это точно. Не выдержало убийственной дозы наркотика.
      Глава шестнадцатая
      I
      Такая мелочь, как очередное убийство, разумеется, не могла оторвать Эмерсона от раскопок, но, будучи человеком ответственным, я все-таки отправила ему записку. Пустой номер, чего и следовало ожидать. Эмерсон явился лишь под вечер; пока снимал с себя истерзанную одежду, выслушал мой доклад о главных событиях дня и погрузился в раздумья. Слова юного Баскервиля имели больший успех, нежели скоропостижная кончина мадам Беренжери.
      - Любопытно. - Указательный палец попал точно в ямочку на подбородке. Оч-чень любопытно. Одной заботой меньше. Если Баскервиль не видел нападавшего, можно надеяться, что он в безопасности, не так ли? Угу... А доктора Дюбуа ты вызвала, Амелия? Или положилась на собственный диагноз?
      - Вызвала, вызвала. В основном для того, чтобы получить свидетельство о смерти. Диагноз мсье Дюбуа подтвердил, хотя меня лично его мнение не волновало. Мадам Беренжери приняла смертельную дозу опиума. Дюбуа считает, что это несчастный случай, непреднамеренное самоубийство. Похоже, весь Луксор был в курсе слабостей мадам.
      - Гм-м... - Эмерсон упорно проделывал дырку в подбородке. - Оч-чень, оч-чень любопытно.
      - Прекрати! - не выдержала я. - Сам знаешь, что о несчастном случае речь не идет. Ее убили.
      - Не ты? Нет? Уверена? "Мир вздохнул бы спокойнее без мадам Беренжери" - это разве не твои слова?
      - Мои, не отказываюсь, могу и сейчас повторить. Судя по всему, не я одна так считала.
      - М-да... В этом, пожалуй, все были единодушны. Ну вот что, Амелия, отправляйся-ка в столовую. Я за тобой, только приведу себя в порядок.
      - А как насчет того, чтобы обсудить мотивы нового убийства? У меня есть версия...
      - Не сомневаюсь.
      - ... версия, связанная с ее бредовыми речами после fantasia.
      - С твоего позволения, я предпочел бы эту тему не развивать, дорогая моя Амелия.
      - Вот, значит, как? - Я машинально ткнула пальцем в подбородок. Эмерсон ответил подозрительным взглядом. - Что ж, отлично. До встречи.
      В столовой я была первой, но к приходу моего мужа собрались и остальные. Мисс Мэри, в элегантном черном платье - какой трогательный жест со стороны леди Баскервиль! - пришла в сопровождении О'Коннелла.
      - Заставил, - по-хозяйски сообщил ирландец.
      - И правильно, - кивнула я. - Чашка крепкого горячего чаю - вот что успокаивает нервы1
      - Меня никаким чаем не успокоить! - взвизгнула леди Баскервиль. - И не возражайте, Рэдклифф, - этот дом проклят! Даже несчастный случай с мадам Беренжери...
      - Несчастный случай? - встрепенулся мой муж.
      Вандергельт, не выпускавший невесту из-под своего белоснежного крылышка, уколол Эмерсона взглядом:
      - К чему этот вопрос, профессор? Ни для кого не секрет, что леди была... э-э...
      Он умолк, скосив глаза на Мэри. Девушка ахнула и всем телом подалась к Эмерсону. Я быстренько сунула ей в руки чашку с чаем.
      - Возможно, мы так и не узнаем правды, - ответил мой муж. - Однако согласитесь, что подсыпать наркотик в любимый напиток мадам Беренжери не составляло труда. Что же касается мотива убийства...
      Повинуясь его взгляду, рассказ продолжила я:
      - Все вы помните обвинения мадам Беренжери, которыми она осыпала нас прошлой ночью. Бред, конечно, и злобные выдумки... Но не проморгали ли мы зерно среди плевел? Мадам ссылалась на древнюю притчу. Кто-нибудь из вас эту притчу знает?
      - Еще бы! - первым откликнулся Вандергельт. - Ее слышал всякий мало-мальски сведущий египтолог. "Притча о двух братьях", так?
      Не слишком ли быстро он ответил? Глупец притворился бы, что впервые слышит о какой-то там сказке. Человек умный сразу догадался бы, что обман бросит на него тень подозрения. Вандергельт далеко не глупец...
      - О чем это вы? - жалобно воскликнула мисс Мэри. - Ничего не понимаю.
      - Позвольте, я объясню, герр профессор.
      - Вы специалист в области языка, фон Борк, - кивнул Эмерсон. - Вам и карты в руки.
      Немец смущенно прокашлялся, но в рассказе, я отметила, не перевернул ни одно предложение с ног на голову. Это что-то да значило!
      - Притча повествует о двух братьях - старшем, Анубисе, и младшем, по имени Бата. После смерти родителей Бата жил со старшим братом и его женой. Однажды во время работы на поле Анубис послал Бату домой за зерном. Жена Анубиса, заметив, как красив и силен младший брат, возжелала... э-э... просила его... э-э...
      - Начала с ним заигрывать, - нетерпеливо подсказал Эмерсон.
      - ]а, Herr Professor. Юноша отверг домогания, но женщина, в страхе, что он все передаст ее мужу, пожаловалась Анубису на Бату, сказав, что младший брат... э-э... заигрывал с ней. Разгневанный Анубис решил убить Бату. Спрятавшись в хлеву, он дожидался возвращения младшего брата с пастбища.
      Притча увлекла самого рассказчика; глаза его заблестели, всегда бледные щеки окрасились румянцем.
      - Но у Баты было волшебное, говорящее стадо. Каждое животное, заходя в хлев, предупреждало своего хозяина о том, что старший брат спрятался за дверью и хочет его убить. Бата убежал из дому, Анубис бросился за ним в погоню. Всемогущие боги, зная, что Бата ни в чем не виновен, разделили братьев рекой, полной крокодилов. И тогда Бата с другого берега окликнул Анубиса и рассказал, как все было на самом деле. А в доказательство того, что неповинен, он отрезал себе... э-э...
      Мистер Вандергельт ухмыльнулся, глядя на зардевшегося как девушка немца.
      - Вряд ли мы найдем пристойную замену, фон Борк, - протянул Эмерсон. Собственно, этот акт не вписывается в дальнейший сюжет. Опустите его. И продолжайте.
      - Ja, Herr Professor. Бата сказал, что пойдет в Долину Кедров и оставит свое сердце в дупле самого большого дерева. Если пиво в кружке Анубиса, сказал Бата, будет прозрачным, значит, он жив. Если пиво помутнеет, значит, с ним что-то случилось. И тогда Анубис должен будет найти и вернуть Бате его сердце.
      Леди Баскервиль уже давно вздыхала, закатывала глаза и ерзала в кресле. Наконец не выдержала:
      - Сколько можно! Что за бессмыслица? Ничего глупее...
      - Это сказка, леди Баскервиль, - напомнила я. - А в сказках вообще мало смысла. Продолжайте, Карл. Анубис вернулся и расправился с женой...
      Первый и последний раз Карл позволил себе меня прервать:
      - Ja, Frau Professor. Анубис раскаялся в своей несправедливости к младшему брату. Бессмертные боги тоже жалели юношу и решили подарить Бате женщину, прекраснейшую в мире женщину, чтобы она скрасила его одиночество. Бата полюбил женщину и сделал ее своей женой. Но она принесла в жизнь Баты страдания и зло. Однажды река украдкой похитила локон женщины и отнесла фараону. И так ароматны были волосы красавицы, что фараон приказал разыскать незнакомку и послал на поиски целое войско с золотом и драгоценностями. Алчная и неблагодарная женщина, увидев сокровища, предала мужа. Она показала солдатам огромный кедр, в дупле которого Бата спрятал свое сердце. Солдаты срубили дерево, Бата пал бездыханным, а его неверная жена стала возлюбленной фараона. Увидев, что пиво в его кружке помутнело, Анубис отправился на поиски. Долго искал он брата, но нашел. Опустил его сердце в кружку с пивом; Бата выпил и ожил. Но женщина...
      - Отлично, Карл! - встрял Эмерсон. - Позвольте мне закончить - вторая часть еще длиннее и сумбурнее, чем первая. В двух словах... Бата отомстил изменнице и сам стал фараоном.
      - В жизни не слышала подобного вздора! - прервала гробовое молчание леди Баскервиль.
      - Все сказки - вздор, - отозвалась я. - Тем и хороши.
      II
      "Притча о двух братьях с легкой руки леди Баскервиль была признана вздором, а ссылки на нее мадам Беренжери - ничем не объяснимым вывертом больного ума. Эмерсон всеми силами пытался увести беседу от скользкой темы, но в самом конце ужина вдруг подкинул еще более опасную приманку:
      - Сегодня ночью я буду дежурить в гробнице! Завтра тайна будет раскрыта, и мы наберем столько рабочих и сторожей, сколько понадобится. До тех пор возможность ограбления, хоть и небольшая, но остается.
      Американец от столь неожиданного заявления выронил вилку:
      - Какого дьявола вы несете...
      - Что за выражения, дражайший Вандергельт! - укоризненно покачал головой Эмерсон. - В присутствии дам... И чему вы удивляетесь? Я жду последнюю улику, не забыли? В записке будет сказано "да" или "нет". Если "да"... Представить только! От одного-единственного слова зависит судьба человека.
      - Переигрываешь, - едва слышно выдохнула я, наклонив голову.
      Эмерсон насупился, но намек понял.
      - Итак, все поужинали? Отлично! - провозгласил он. - Пора на покой. Извините, леди и джентльмены, что тороплю вас, но мне хочется поскорее вернуться в Долину.
      - Значит, вы уже откланиваетесь, Рэдклифф? - с нажимом спросила хозяйка. К грубостям Эмерсона она всегда была снисходительна.
      - Ну нет! Сначала угощусь кофе! Не дай бог, засну.
      На пути в гостиную ко мне присоединилась Мэри.
      - Что все это значит, миссис Эмерсон? Какое отношение эта притча имеет к смерти мамы?
      - Может, и никакого, дитя мое. Мы по-прежнему блуждаем в густом тумане, не видя дороги, на что-то натыкаясь и падая.
      - Ах, как мы все сегодня поэтически настроены! - раздался насмешливый голос О'Коннелла.
      Профессиональную маску гоблина я сразу узнала, однако в глазах репортера мне почудился особенно зловещий блеск.
      Послав мне победоносный взгляд, леди Баскервиль заняла место у подноса. Я лишь улыбнулась. Хочется милой даме продемонстрировать несгибаемую волю на здоровье!
      В тот вечер все как один упражнялись в галантности. "Вам черный или с молоком?"; "Два кусочка, будьте так любезны"; "Благодарю, достаточно"... Мне казалось, что я смотрю на сцены из жизни светского общества через очки с кривыми стеклами. Здесь каждый исполнял придуманную для себя роль. Каждый что-то скрывал - чувства, поступки, мысли...
      Каждый играл в меру своих способностей, но вот леди Баскервиль роль хозяйки определенно не удалась. У нее все падало из рук, кофе выплескивался на поднос, сахар летел мимо чашек.
      - О-о! - схватилась наконец она за голову. - Я так волнуюсь! Рэдклифф, прошу вас, останьтесь! Не нужно рисковать своей жизнью, я не вынесу еще...
      Эмерсон с улыбкой покачал головой. Леди Баскервиль через силу выдавила ответную улыбку.
      - Да... Я и забыла, с кем имею дело. Но вы ведь пойдете не один, правда?
      Американец тут же вызвался в напарники.
      - Нет-нет, Вандергельт! Ваша задача охранять дам.
      - Герр профессор, для меня будет большой честью...
      - Благодарю вас. Карл. Нет.
      Я молча ждала. Слова нам с Эмерсоном не нужны, мы всегда общались на духовном уровне. И в тот миг мой муж уловил сигнал, но...
      - Выбираю О'Коннелла! Приключений не предвидится, вот и поработаете над статьей.
      - Идет, профессор. - Ирландец выхватил чашку из рук леди Баскервиль.
      - Смотрите! - Эмерсон внезапно подскочил и застыл, вытянув руку.
      О'Коннелл ринулся к окну.
      - Что это было, профессор?
      - Не знаю! Мне показалось, мимо окна скользнул кто-то в белом!
      - Никого... - Журналист вернулся к столу.
      Вцепившись в ручки кресла, я лихорадочно соображала, прикидывала, вычисляла. Эмерсон мог сколько угодно вопить, размахивать руками и нести околесицу о привидениях в белом, меня же терзала внезапная догадка совершенно иного рода. Конечно, я могла и ошибаться. А если нет? Если нет нужно было что-то предпринимать, и немедленно!
      - Боже! - воскликнула я.
      - Что еще? - рявкнул мой заботливый супруг.
      - Мэри! Бедняжка сейчас упадет в обморок!
      Изумленная Мэри оказалась в кольце мужчин. Особых надежд на то, что девушка послушно лишится сознания, я не питала. Эвелина подхватила бы инициативу с лету, но то моя дорогая Эвелина... Впрочем, секундного замешательства мне хватило, чтобы поменяться с Эмерсоном чашками.
      - Со мной все в порядке, честное слово, - уверяла Мэри. - Устала немножко, но не до обморока...
      - Вы такая бледная... - Я сочувственно покачала головой. - Дитя мое, вам пора в постель.
      - Тебе тоже, - насторожился Эмерсон. - Выпей кофе, Амелия, и попрощайся.
      Что я с удовольствием и исполнила.
      Минут через пять гостиная опустела. Внимательный и предупредительный муж хотел проводить меня до спальни, но я отказалась, сославшись на неотложные дела. Первое и самое неотложное описывать не стану. Отвратительное ощущение. Знала бы, что задумает Эмерсон, - не набрасывалась бы на ужин...