Внезапно пустыню сотряс грохот. Я вскочила на ноги. У основания малой пирамиды вихрилось облако пыли и песка. Видимо, не выдержала часть кладки, потревоженной нашими раскопками. Хорошо, что это произошло не во время работ! Такой была моя первая мысль. В следующую секунду я испытала восторг: на северной стороне пирамиды появился темный квадрат. Неужели при обвале разверзся скрытый раньше вход?
      Тут уж было не до обязанностей сыщицы, тем более послушной жены, подносящей мужу чай. Со всех ног я кинулась вниз по склону, в археологическом раже начисто забыв, что играю роль подсадной утки. Появись сейчас передо мной даже африканский слон, место которому - на несколько тысяч миль южнее, я бы вряд ли обратила на него внимание.
      Что уж говорить об обычном двуногом? Поднятый им шум не шел ни в какое сравнение со слоновьей поступью, так что я не заметила преследователя и даже не догадывалась о его присутствии, пока чьи-то руки не обхватили меня и не оторвали от иссушенной египетской земли. В ноздри ударил тошнотворный запах, издаваемый сложенным вчетверо платком. Я потянулась к карману, за пистолетом, но так и не сумела выудить оружие из широченной вельветовой штанины.
      И все же Амелия Пибоди Эмерсон не сдается до последнего! Перед глазами моими плыл туман, пальцы немели, а я упрямо продолжала шарить в своем бездонном кармане.
      Глава восьмая
      I
      А потом меня почему-то отпустили. Я стояла на четвереньках, удивляясь количеству ног, устроивших вокруг меня лихую пляску. Сначала ног было несколько десятков. Но уже скоро, напоенная живительным воздухом вечерней пустыни, я очухалась и решила, что ног всего две пары. Жизнь возвращалась в привычную колею.
      Когда я, набравшись сил, приняла более пристойную сидячую позу, драчуны уже обнимались, как родные. Длинные одеяния добавляли картине абсурда: парочка напоминала двух светских дам, заключивших друг дружку в приветственные объятия. Однако перекошенные лица "дамочек" свидетельствовали не столько о радости, сколько о ярости.
      Один из дерущихся оказался мистером Немо. Тюрбан свалился с его головы, и медные волосы сияли в лучах вечернего солнца, как надраенный рыцарский шлем. Второго человека я видела впервые. Темная кожа выдавала в незнакомце уроженца Южного Египта.
      Противники расцепились, и стало ясно, что оба безоружны. Но обыкновенный кулак тоже может наделать бед: египтянин нанес Немо сокрушительный удар в солнечное сплетение. Бедняга согнулся пополам, но не отступил. В следующую секунду мой обидчик получил ответный удар в челюсть и повалился навзничь, увлекая за собой Немо.
      Зрелище требовало закаленных нервов. Я на свои не жалуюсь, однако ввязываться в драку мне почему-то не хотелось. Моя бедная голова все еще отчаянно кружилась, но я мужественно возобновила попытки отыскать дно у своего кармана, а заодно и пистолет. И моя настойчивость увенчалась успехом! Произошло это очень вовремя, так как мистеру Немо срочно требовалась помощь: противник с энтузиазмом душил его.
      Видя, как лицо Немо заливает синевой, я зачем-то выкрикнула не слишком грозную фразу, которую слышала от одного знакомого американца:
      - Руки вверх, паршивец!
      Вряд ли темнокожий паршивец меня понял, но пронзительный визг привлек его внимание. Он оглянулся, увидел наведенный на него пистолет, тотчас присмирел, отпустил бедного мистера Немо и выпрямился. Его физиономия, только что искаженная свирепой гримасой, стала безмятежной, как у мумии. Ни в лице незнакомца, ни в выцветшем балахоне не было ничего примечательного. Этого субъекта запросто можно было спутать с любым из многочисленных смирных соотечественников.
      Мистер Немо тем временем перевернулся на живот и встал - сначала на колени, потом на ноги. Дышал он, в отличие от своего противника, тяжело.
      Паршивец же был так спокоен, словно погрузился в молитву. Лицо Немо было усеяно белыми отметинами, которым вскоре предстояло превратиться в уродливые синяки, красное пятно на порванном рукаве свидетельствовало, что рана открылась.
      Он осторожно двинулся в мою сторону:
      - Превосходно, миссис Эмерсон! Дайте-ка мне пистолет.
      - Нет-нет. Пока мы будем передавать оружие, этому молодчику ничего не стоит сбежать. Вы, может, и сомневаетесь, что я способна выстрелить в человека, да еще и не промахнуться, но он-то таких сомнений не ведает. Теперь ты понял, с кем связался, дружок? Я не та, за кого ты меня принял, а Ситт-Хаким, жена великого волшебника Эмерсона, Отца Проклятий! Для злодеев я не менее опасна, чем он сам. Зоркостью глаза я не уступаю грифам в небе. И, подобно им, не даю никому спуску.
      Вторая часть моей речи прозвучала, естественно, по-арабски. Этот язык словно специально создан для самовосхваления - жанра, которым виртуозно владеет всякий уважающий себя египтянин. Мои слова не оставили адресата равнодушным.
      - Я вас знаю, госпожа, - тихо прошелестел он.
      - Значит, тебе известно и то, что я без колебания воспользуюсь оружием. До убийства не дойдет, но ранение тебе обеспечено. Хочу сохранить тебе жизнь, чтобы ты все нам рассказал.
      И, не в силах больше сдерживать возбуждение, я выкрикнула по-английски:
      - Вы хоть понимаете. Немо, кого мы поймали? Это первый сообщник Гения Преступлений, попавший ко мне в плен! С помощью подручного мы доберемся и до его подлого хозяина. Будьте любезны, свяжите ему руки своим тюрбаном. Или вы ранены и не можете пальцем пошевелить?
      - Могу, - заверил Немо.
      Египтянин поднял руку. В этом жесте было столько достоинства, что Немо замер.
      - Я подвел своего господина, - произнес египтянин все так же тихо. Теперь меня ждет судьба, которую он уготовил всем неудачникам. Но я не стыжусь: меня победила сама Ситт-Хаким. Молва твердит, что она непростая женщина, в ее груди бьется сердце мужчины. Хвала тебе, госпожа! - И он, следуя традиции своего народа, перенес ладонь с груди на лоб, потом прикоснулся к губам.
      Я уже собиралась ответить на комплимент по возможности цветисто, как вдруг лицо египтянина исказилось ужасной гримасой, глаза закатились, руки потянулись к горлу. Мгновение - и он рухнул наземь.
      Немо бросился к нему.
      - Бесполезно, - проговорила я, опуская пистолет. - Он умер еще до того, как упал. Полагаю, это синильная кислота.
      - Верно, я чувствую запах горького миндаля. - Немо выпрямился. Его губы побелели. - Вот люди! Предпочитают принять яд, чтобы...
      - ...избежать допроса. Проклятье! Надо было первым делом связать ему руки. Что ж, в следующий раз буду умнее.
      - В следующий раз?.. - Немо провел дрожащей ладонью по лбу, и я заметила, что его рукав совершенно пропитался кровью.
      - Вам нехорошо, мистер Немо. Вы слабеете от потери крови. Я сейчас!
      Сопротивляться он не мог. Оторвав кусок от его халата, я перевязала руку.
      - Теперь кровотечение остановится, но рану обязательно надо промыть. Немедленно в лагерь!
      - А как же?.. - Немо указал на труп.
      Я оглянулась. Широко раскрытыми глазами мертвец уставился в вечернее небо, где прибавилось стервятников.
      - Переверните его лицом вниз! - приказала я.
      Немо покосился на кружащих в небе птиц и молча подчинился.
      II
      Подходя к дому, мы еще издали увидели, что в раскрытых воротах стоит Абдулла.
      - Госпожа! - истошно завопил он, завидев нас. - Эмерсон спрашивает...
      - Могу себе представить!
      Представить было нетрудно, так как брань безутешного супруга, выкрикивающего мое имя, долетала до улицы. Напрасно я лелеяла надежду, что он по-прежнему увлечен работой. Скрыть всю правду о происшедшем не получится.
      - Случилось несчастье, - сказала я Абдулле, который во все глаза смотрел на окровавленный рукав Немо. - Немедленно возьми Али или Хасана и ступай к скале за палатками. Там лежит мертвец. Принесите его сюда.
      Абдулла обхватил руками голову.
      - Снова мертвец? Только не это, госпожа! - У него еще теплилась слабая надежда. - Наверное, это старая мумия, госпожа?
      - Боюсь, труп наисвежайший, - угрюмо ответила я. - Вам понадобится что-то вроде носилок. Побыстрее, пожалуйста! Я не могу терять время на болтовню. Сам видишь, мистеру Немо требуется помощь.
      Абдулла убежал, заламывая руки и бормоча себе под нос.
      - Опять мертвец! - донеслось до меня. - Каждый год одно и то же. Что ни год, то труп...
      - Насколько я понимаю, у вас давняя привычка находить мертвые тела? осведомился Немо.
      - Глупости! - отрезала я, ведя его к дому. - Стану я искать такую гадость... Представьте, они сами меня находят! А теперь помолчите. Я сама объяснюсь с Эмерсоном. Ох и не понравится ему это...
      Не успели мы дойти до двери, как Эмерсон собственной персоной выскочил нам навстречу и замер как вкопанный. Если только вкопанные способны так багроветь.
      - Опять ты за старое, Амелия?! Я тебя предупреждал...
      - Тес! - Я прижала палец к губам. - Зачем столько шуму, Эмерсон? Ты переполошишь весь...
      - Шум? Шум?! - Таких воплей я еще не слышала, даже в исполнении ненаглядного супруга. - Что ты вытворяешь?! Часами пропадаешь невесть где, а потом являешься вывалянная в грязи, да еще в сопровождении какого-то...
      - Полегче, Эмерсон!
      - Обойдусь без подсказок. Как я погляжу, мистер Немо, вы в очередной раз спасли члена моей беспутной семейки от ужасной участи. Очень вам благодарен!
      - Скоро ты обо всем узнаешь, - сказала я примирительно. - Мистер Немо действительно заслуживает благодарности. Так что давай займемся ранами, которые он получил, отважно нас защищая. Будь так добр, принеси мою аптечку. Лучше врачевать под открытым небом: здесь больше света и нет опасности испачкать кровью паркет и ковры.
      Никак не отреагировав на шутку, в зловещем молчании Эмерсон исполнил мою просьбу. Я отвела Немо за дом, где было устроено место для омовений. Там, спрятавшись за ширмами, можно было даже принять ванну. Эмерсон и Рамсес делали это ежедневно - Эмерсон по доброй воле, Рамсес по грубому принуждению. Неудобство состояло в том, что мужчин окатывали водой из кувшинов слуги, я же не хотела смущать слуг и кое-как справлялась сама.
      Дождавшись Эмерсона, я уговорила Немо снять грязный, как половая тряпка, и дырявый, как решето, халат. Реставрации сей предмет не подлежал, поэтому я попросила одного из работников, собравшихся поглазеть на раненого, принести свой, посулив компенсацию. Под халатом у Немо обнаружились хлопчатобумажные подштанники до колен. Румянец смущения, заливший не только щеки страдальца, но и голую грудь, свидетельствовал, что он потерял не так много крови, как я опасалась.
      - Уверяю вас, мистер Немо, мне не впервой видеть мужскую наготу, успокоила я своего спасителя. - Мне приходилось лечить раненых и наблюдать мужчин в чем мать родила, так что вам нечего стыдиться. Между прочим, ваши грудные мышцы развиты совсем неплохо...
      Недовольное ворчание за спиной напомнило мне о присутствии бдительного супруга.
      - Но до Эмерсона вам, конечно, далеко, - поспешно поправилась я. - А теперь, мой дорогой Эмерсон, так уж и быть, я поведаю тебе о случившемся...
      Но с рассказом пришлось повременить. Сквозь толпу зевак прорвалось изящное создание. Немо хотел отвернуться, но было поздно.
      Несколько секунд молодые люди молча взирали друг на друга, оба бледные, как известная суровая старуха с косой. Потом Энид испуганно поднесла руку к губам.
      - Ты? - пролепетала она. - Ты?..
      - Только не вздумайте хлопнуться в обморок, - предупредила я. - Сразу с двумя пациентами мне не справиться.
      - При чем тут обморок? - Побагровев так, что перещеголяла смущенного Немо, Энид подскочила к нему и отвесила звонкую пощечину. - Набитый дурак!
      III
      К этой выходке оказалась не готова даже я. Подобное поведение в сочетании с выражениями, недостойными леди, временно лишило меня дара речи. Зато молодчина Эмерсон проявил находчивость. Видя, что Энид вот-вот умчится куда глаза глядят - зеваки уже почтительно расступились, чтобы ее пропустить, - он выбросил руку и поймал ее за талию. Как она ни лягалась, как ни бранилась - да-да, с ее нежных уст слетали далеко не самые вежливые словечки! - он и бровью не повел.
      - Все это зашло слишком далеко. Я еще согласен на роль пешки, передвигаемой по шахматной доске жизни могучими силами, властительницами судеб всего человечества. Но будь я проклят, если позволю, чтобы меня дурачила женщина, которая, как я наивно верил, связана со мной узами нерушимого доверия!
      Кто еще способен на такие экспромты, тем более с дерзкой беглянкой под мышкой? Признавая справедливость упрека, я покраснела даже сильнее, чем Энид и Немо. Не дав мне и рта раскрыть, Эмерсон величественным жестом указал на табурет:
      - Сядь, Амелия! Вы тоже присядьте, юная леди. - И он так резко опустил Энид на другой табурет, что из прически бедняжки вылетели два гребешка и с десяток шпилек. - Все останутся здесь, пока я не узнаю главного.
      - Ты совершенно прав, Эмерсон. Я обязательно сяду, вот только закончу промывать...
      - Можешь заниматься этим сидя! - рявкнул Эмерсон.
      Я послушно упала на табурет. Успокоенный моей покорностью, Эмерсон понизил голос. Теперь его можно было слушать, не опасаясь за сохранность барабанных перепонок.
      - Закончишь с раной - и хватит с ним возиться, Амелия! - приказал он. Если ему надо вымыться полностью, пусть займется этим самостоятельно.
      - Конечно, Эмерсон. Я только...
      - Довольно, Амелия!
      Эмерсон сложил руки на груди и обвел компанию угрожающим взглядом. Египтяне уселись на землю и, раскрыв рты, таращили глаза в предвкушении развлечения. Энид вцепилась в табурет обеими руками, словно боялась, что на это место кто-то покусится. Мистер Немо свесил голову, тщетно пытаясь скрыть от любопытных взглядов белые отметины от пальцев Энид на малиновой щеке.
      - Так-то лучше, - прогрохотал Эмерсон удовлетворенно. - Начнем с вас, юная леди. Называю вас так, потому что фамилия "Маршалл" не имеет к вам никакого отношения.
      Я не могла не восхититься хитроумием мужа. Он построил фразу так, чтобы не показать, что знать не знает, кем Энид является в действительности. Когда она назвала свое настоящее имя, он ничем не выдал свое удивление, если не считать мимолетной складки на лбу. Выслушав историю девушки, Эмерсон сказал:
      - Любопытно. Разумеется, я сразу вас узнал, мисс Дебенхэм. Просто не хотел разочаровывать.
      И он сурово посмотрел на меня. Я открыла рот, но промолчала.
      - Однако кое-чего в вашем занимательном рассказе недостает. Честно говоря, вы обошли молчанием все важное. Полагаю, вы близко знакомы с мистером Немо, иначе не обошлись бы с ним так по-свойски. Кто он такой? И кем вы приходитесь друг другу?
      Немо вскочил, как подброшенный пружиной:
      - На эти и на все остальные вопросы лучше отвечать мне. Умоляю, давайте избавим мисс Дебенхэм от постыдной обязанности излагать события, полные...
      - Поберегите свое красноречие! - оборвал его Эмерсон. - Я терпелив, но и моему терпению есть предел. Вас-то как зовут, черт побери?
      - Дональд Фрейзер.
      - Не Рональд Фрейзер? - спросила я удивленно.
      - Нет, Дональд.
      - Но ведь Рональд Фрейзер...
      У Эмерсона задрожал подбородок - сигнал, предупреждающий о назревающем взрыве. Я прикусила язык.
      - Буду вам весьма признателен, миссис Эмерсон, - с издевательской вежливостью заговорил мой супруг, - если вы воздержитесь от любых комментариев. Лучше даже не дышите, если получится, пока этот господин не расскажет всего. Начните с самого начала, мистер Фрейзер, - по крайней мере, мы теперь можем называть вас по фамилии. И постарайтесь ничего не упустить.
      Молодой человек послушно заговорил:
      - Меня зовут Дональд Фрейзер. Рональд Фрейзер - мой младший брат. Мы принадлежим к старому почтенному роду. До недавних пор на честном имени Фрейзеров не было ни единого пятнышка...
      - Довольно сомнительно, - хмыкнул Эмерсон. - По меньшей мере один древний шотландец, носивший это имя, был кровожадным малым. Есть даже легенда о том, как ваш пращур преподнес голову убитого врага в подарок его вдове.
      Я негромко кашлянула. Эмерсон покосился на меня.
      - Согласен, Амелия. Обещаю больше не перебивать. Продолжайте, мистер Дональд Фрейзер.
      - Я не злоупотреблю вашим вниманием. Боюсь, моя история неоригинальна.
      Молодой человек попытался сложить руки на груди, но сморщился от боли и уронил раненую руку. Девушка охнула от сочувствия и даже попыталась встать, но тут же опомнилась и села, бросив испуганный взгляд на Эмерсона.
      Дональд - лучше называть его так, чтобы не спутать с братом, продолжал:
      - Будучи старшим сыном, я унаследовал состояние родителей, умерших несколько лет назад. Семья была небогата, но отец постарался, чтобы мы ни в чем не испытывали нужды. Говорю "мы", ибо справедливость, если не закон, требовала, чтобы половина наследства принадлежала Рональду.
      Отец определил меня в полк, - наверное, нет необходимости уточнять в какой. После смерти отца брат предложил взять на себя управление имением, чтобы я мог полностью посвятить себя армейской карьере. А потом я наделал долгов... Позвольте не распространяться, каких именно. Мне стыдно об этом говорить, особенно в присутствии...
      Он покосился на Энид. Девушка старалась на него не смотреть, но казалось, что в воздухе между ними накапливается электричество. Назревала гроза.
      - Врешь! - взорвалась наконец Энид, порывисто вскакивая. - Жалкий, безмозглый лгун!
      Эмерсон властно положил ей на плечо загорелую дочерна руку и принудил сесть.
      - Помолчите, мисс Дебенхэм. У вас еще будет время для опровержения. Заканчивайте свою историю, сэр.
      - Осталось недолго. Наш полк отправили в Египет. Нуждаясь в деньгах, я подделал чужую подпись на чеке. Преступление было раскрыто, но человек, которого я пытался обокрасть, тоже офицер, проявил великодушие. Мне разрешили выйти в отставку и исчезнуть. Так я и сделал. Вот и все.
      История закончилась так быстро, что мы с Эмерсоном разинули от удивления рты. Полагая, что наложенный мужем запрет временно утратил силу, я воскликнула:
      - Не маловато ли, мистер Фрейзер? Я могла бы привести кое-какие подробности, которые вы опустили. Ваш брат находится в Египте...
      - Знаю. Видел его вчера.
      - Наверное, он приехал с желанием протянуть вам руку братской помощи, доказать, что любит вас и прощает?
      Немо еще ниже опустил голову. Энид, придавленная к табурету тяжелой рукой Эмерсона, издала презрительный смешок.
      - А вы, мисс Дебенхэм, наверное, прибыли сюда с миссией отпущения грехов давнему знакомому?
      - Я прибыла, чтобы высказать все, что о нем думаю! - крикнула Энид. Рывок - и даже всего веса Эмерсона не хватило, чтобы помешать ей вскочить. Этот презренный олух сполна заслужил то, что с ним приключилось!
      - Несомненно, - согласился Эмерсон, с интересом изучая девушку. - Но я попросил бы уделять больше внимания фактам. Например, вашему знакомству с Каленищеффым. На мой взгляд, понятия о приличиях и вкус не должны были вам позволить связаться с этим негодяем. Зачем он вам понадобился?
      - Вы совершенно правы, - ответила Энид. - Он пришел ко мне на третий день после моего приезда в Каир и предложил помощь - не безвозмездно, разумеется. Он обещал разыскать Дональда, который, по его уверениям, скрылся со стыда на самом дне, среди каирских нищих и мошенников.
      Дональд сморщился и закрыл лицо руками. Энид безжалостно продолжала:
      - Сама я, конечно, не осмелилась бы нырнуть в эту клоаку. Каленищефф убедил меня, что мы с ним должны разыграть... интерес друг к другу. Так я утаила бы истинную цель своего появления и провела Дональда с его преступной компанией...
      - Предосудительная доверчивость, - прокомментировал Эмерсон. - Однако продолжим. Скажите, смерть мерзавца - не следствие вашего гнева или стараний отстоять свою честь? Не кипятитесь, мне хватит одного вашего утвердительного кивка. Я бы все равно не поверил, что женщине под силу нанести такой могучий удар, пробить грудь и поразить сердце!
      - Что ты себе позволяешь, Эмерсон? - возмутилась я. - Ты сам мне говорил...
      - Ты меня неверно поняла, - отмахнулся он с таким бесконечным презрением к истине, что я потеряла дар речи. Продолжение было не менее оскорбительным: - Что ж, ситуация запутанна, но не нова.
      Главное, история, поведанная этими двумя желторотыми идиотами - прошу прощения, молодыми людьми, - полностью опровергает твою теорию, будто Каленищефф пал жертвой таинственного Сети. При отсутствии каких-либо улик...
      - Улика вот-вот появится, и какая! - пообещала я. - Абдулла и Хасан уже несут сюда труп одного из приспешников Гения Преступлений. Этот бедняга отравился, когда не смог исполнить поручение своего грозного хозяина похитить меня. То есть он не знал, что похищает именно меня, поскольку я переоделась в Энид, вот он и...
      - Ты переоделась в мисс Дебенхэм? - медленно переспросил Эмерсон.
      Пришлось дать подробные объяснения. Эмерсон внимательно выслушал мой рассказ, ни разу не прервав, после чего обернулся к Немо, то бишь к Дональду:
      - Эти захватывающие события происходили в вашем присутствии, сэр?
      - Ты сомневаешься в моей правдивости? - оскорбилась я.
      - Ни в коем случае, Амелия. Но мне кажется невероятным, что нашелся простак, умудрившийся спутать тебя с мисс Дебенхэм.
      - И даже не один, а целых два! - заявила я торжествующе. - Вторым был Дональд. Ведь вы меня преследовали, приняв за Энид? Долго пытались набраться храбрости и открыться, а потом...
      Увы, я сама чувствовала, что несу вздор, ведь Немо не показывался целых полтора часа! Сейчас его истинные намерения выдавала густая краска смущения. Он любил Энид - до беспамятства, отчаянно, безнадежно - и смиренно любовался ею (вернее, мною) издали. Ситуация, отлично знакомая читателю по сентиментальным романам.
      Пришлось тактично сменить тему.
      - Итак, улика вот-вот будет внесена. Вот и она!
      Перед нами предстали Абдулла и Хасан.
      - Где труп? - спросила я сурово.
      Абдулла покачал головой:
      - Никакого трупа, госпожа. Мы нашли место, куда вы нас направили, следы борьбы и пятна крови, потом все вокруг обыскали. Мы подумали, что раненый пришел в себя и попытался уползти...
      - Мертвецы не приходят в себя и не ползают, - напомнила я. - Или ты полагаешь, Абдулла, что я не способна отличить мертвого от живого?
      - Нет, госпожа. Но, мертвый или живой, он исчез. Наверное, он все-таки умер, иначе мы не услышали бы тоненький голосок его призрака. Настоящий голос бесплотного духа!
      Хасан сопровождал рассказ Абдуллы неустанными кивками.
      - Мы убежали, госпожа, - подхватил он, - чтобы мертвец случайно не принял нас за своих убийц.
      - Господи! - воскликнула я укоризненно. - Какой еще призрак, глупцы? Никаких призраков не существует. Это была птичка или... или...
      - Неважно, Пибоди. Мне не впервой изгонять духов, - пришел на выручку Эмерсон.
      "Амелия" снова уступила место "Пибоди" - знак того, что он перестал на меня сердиться. Предвкушение церемонии изгнания духов вернуло Эмерсону хорошее настроение. Его часто просят этим заняться: Египет, с точки зрения местных жителей, перенаселен демонами. Эмерсон заслужил репутацию успешного мага и очень этим горд.
      - Эмерсон! - прошептала я внезапно. - А ГДЕ РАМСЕС?!
      IV
      Для порядка мы с Эмерсоном заглянули в комнату Рамсеса, но если бы наш сын находился поблизости, то обязательно прибежал бы на шум, чтобы молоть языком, всех перебивать, задавать нескончаемые вопросы и комментировать каждое слово тупоголовых взрослых...
      Потом все устремились к Ломаной пирамиде. Вперед вырвался Эмерсон, по пятам мчался Дональд. Судя по виду, бывший мистер Никто так безжалостно казнил самого себя за недосмотр, что я не посмела его упрекать. Романы научили меня, что любовь разрушительно действует на мозг и прочие органы, где рождается чувство ответственности.
      Не предупрежденный об обвале вспомогательной пирамиды, Эмерсон не знал, где начать поиски. Я застала его бегающим вокруг пирамиды, как ищейка, старающаяся взять след. Очарование вечера было безнадежно испорчено однообразными оглушительными выкриками:
      - Рамсес! Рамсес!
      - Помолчи хотя бы немного! - взмолилась я. - Разве при таких воплях можно расслышать его голос?
      Эмерсон кивнул и немедленно нашел себе другое, не намного более разумное занятие: вознамерился оторвать голову Абдулле. Во всяком случае, очень крепко схватил его за ворот.
      - Откуда ты слышал голос?
      Абдулла беспомощно размахивал руками и закатывал глаза, давая понять, что со сдавленным горлом не очень-то поговоришь.
      - Извини, Эмерсон, но твой вопрос не имеет смысла, - вмешалась я. - Сам знаешь, в этих пустынных местах невозможно определить, откуда доносится звук, тем более тихий. Кажется, у меня есть одна мысль, но прежде ты должен успокоиться. Вот так... А теперь взгляни на малую пирамиду.
      Истинному профессионалу достаточно мимолетного взгляда. Рука Эмерсона отпустила горло преданного помощника, лицо исказилось от ужаса. Свежие развалины у основания древней постройки и впрямь не сулили ничего отрадного. Эмерсон лучше любого другого знал, до чего опасно трогать расшатанные веками камни.
      Первым опомнился юный Селим. С душераздирающим воплем он кинулся к куче камней и принялся остервенело их разбрасывать. Эмерсон подскочил к нему.
      - Не надо, сынок, - посоветовал он участливо. - Этак ты обрушишь себе на голову остальные камни.
      Вопреки распространенному заблуждению, арабы - народ мягкосердечный, не стесняющийся выражать свои чувства. Лицо Селима было мокрым от слез, которые, смешиваясь с песком, быстро образовывали страшную маску. Я похлопала юношу по плечу и предложила свой платок.
      - Вряд ли его завалило. Позови-ка еще разок, Эмерсон, и подожди ответа.
      Не успело стихнуть эхо от истошного вопля перепуганного родителя, как раздался ответный крик - слабый-слабый и очень далекий... Не обязательно быть суеверным, чтобы принять такой звук за завывание призрака.
      - Вот! - прошептал Абдулла. - Слыхал, Отец Проклятий? Тот самый голос.
      - Рамсес, - определила я со вздохом. - Он нашел вход, черт бы его... я хотела сказать - слава богу! Эмерсон, ты видишь вон тот провал футах в десяти над кучей, чуть правее центра?
      Хватило моего краткого, но убедительного объяснения, чтобы все согласились: отверстие - это желанный вход в пирамиду и проникнуть туда вполне реально, если, конечно, соблюдать осторожность. Эмерсон, правда, прерывал мою лекцию воплями "Рамсес!", на которые сын отвечал тихим, жутковатым воем. Пришлось прервать их дуэт напоминанием, что крики приводят к повышенному расходу кислорода, а Рамсесу он жизненно необходим, если наш отпрыск и впрямь угодил в ловушку, из которой не может выбраться самостоятельно. Эмерсон согласился со мной и окончательно притих, создав мне комфортабельные условия для размышлений.
      Подобно более крупным каменным пирамидам, эта была сложена из блоков-ступенек, как огромная четырехгранная лестница. Однако по прочности она сильно уступала соседней пирамиде, так что подниматься по "ступенькам" следовало крайне осторожно, проверяя каждую, прежде чем переносить на нее свой вес.
      Эмерсон, конечно же, вызвался возглавить восхождение. Как он верно заметил (не очень меня этим порадовав), если какой-то блок его не выдержит, то я по крайней мере пойму, что надо искать для ноги другую опору.
      Добравшись до отверстия, мы обнаружили, что это действительно вход в беспросветное нутро пирамиды. Видя, что Эмерсон уже набирает в легкие воздух, я напомнила ему:
      - Вибрации от громкого крика может хватить, чтобы...
      - Верно, Пибоди, - ответил он, на всякий случай шепотом. - Думаешь, он там?
      - Уверена.
      - Тогда я пошел.
      Но как Эмерсон ни извивался, его широкие плечи не протискивались в узкий проем. Дождавшись, пока он выбьется из сил, я спокойно сказала:
      - Теперь моя очередь.
      - Ну... - начал было Эмерсон, но не нашел что добавить. Зато присоединившийся к нам Дональд издал страдальческий стон. Ловкость, с какой он взобрался по пирамиде, свидетельствовала о его знакомстве с альпинизмом.
      - Профессор, неужели вы позволите миссис...
      - Позволю? - переспросил Эмерсон. - Я никогда ничего миссис Эмерсон не позволяю, молодой человек. Время от времени я пытаюсь ее предостеречь от совсем уж опрометчивых поступков, но, увы, безрезультатно.
      - У меня плечи поуже, чем у вас, - не отставал Дональд. - Значит, мне и...
      - Вздор! - отрезал Эмерсон. - У вас никакого опыта, зато миссис Эмерсон привыкла к пирамидам, как младенец к погремушкам.
      Пока они препирались, я сняла куртку и зажгла свечу. Не обнаружив Рамсеса в доме, я заглянула на крышу и захватила свой пояс и зонтик. Зонтик я была вынуждена оставить внизу, зато пояс с бесценным снаряжением был на мне.
      - A bientot!* - бросила я и нырнула в дыру.
      ______________
      * До скорого (фр.).
      Вместо напутствия ненаглядный супруг прочувственно похлопал меня по той части тела, что исчезла во чреве пирамиды последней.
      Я очутилась в узком, выложенном камнем коридоре. Высота свода позволяла выпрямиться, но пол под ногами уходил вниз так круто, что я предпочла сразу опуститься на четвереньки. Вскоре мое внимание привлекло кое-что необычное тусклый свет, проникающий неизвестно откуда в темный коридор. Оказалось, что он струится из неровной щели в завале, перегородившем проход. Осторожно разогнувшись, я заглянула в щель.
      Рамсес сидел на камне, спиной ко мне, и строчил при свете свечи в блокноте. Он, конечно, услышал, как я облегченно охнула, обнаружив его целым и невредимым, но прервать писанину и не подумал. Только поставив жирную точку, мой дорогой сын поднял глаза:
      - Добрый вечер, мама. Ты одна или с папой?
      V
      Нет, пауза в повествовании служит не для того, чтобы уберечь уши и глаза читателя от выражений, которыми я приветствовала своего отпрыска. Если бы я раскричалась, мог бы обрушиться свод коридора и мой воспитательный порыв стал бы роковым. К тому же Рамсес не дал мне и рта раскрыть, тут же начав в утомительных подробностях объяснять, как следует разбирать замуровавший его завал. Не дождавшись, когда он уймется, я повернула назад.