Хроники брата Кадфаэля (№14) - Эйтонский отшельник

— Наверное, у него были на то свои причины, — заметил Кадфаэль, в задумчивости потирая пальцем переносицу. — Но чтобы домой? Нет, тут наверняка было нечто иное, нечто весьма срочное. Значит, говоришь, вчера после вечерни?

— Эдвин сказал мне, что Ричард задержался у реки и опоздал к вечерне. Поэтому ему пришлось дожидаться конца службы, чтобы смешаться с толпой детей, когда те будут выходить из храма. Но ничего у него не вышло, так как у входа стоял Жером, который хотел поговорить с Дрого Босье, тоже присутствовавшим на службе среди прочих наших гостей. А потом Эдвин видел, как Ричард побежал в конюшню и уехал на своем пони.

— Вот так-так! — воскликнул Кадфаэль, словно его осенило. — И где же Жером говорил с Босье, так что не заметил спрятавшегося мальчика? — Однако Кадфаэль не стал дожидаться ответа. — Впрочем, это и не важно. Нам известно, о чем говорили эти двое с глазу на глаз. Жером не хотел, чтобы кто-либо, кроме Босье, услышал его слова. Однако, похоже, не вышло. Знаешь, Павел, я пока оставлю тебя. Надо срочно догнать Хью Берингара. Он только что отправился на поиски одного пропавшего парня, так пусть заодно поищет и второго.

Кадфаэль догнал Хью Берингара уже у городских ворот. Услышав новость, тот резко натянул повод и в задумчивости посмотрел на монаха.

— Значит, вот оно как! — сказал он и присвистнул. — Но какое мальчику дело до парня, с которым он и словом-то едва ли перемолвился? Или у тебя есть основания полагать, что эти двое успели как-то снюхаться?

— Да нет. Но больно уж время совпадает. Нет сомнений, что Ричард подслушал беседу Жерома и Босье, и, похоже, именно это заставило его срочно уехать. И прежде чем Босье добрался до отшельника, Гиацинт как в воду канул.

— Его предупредил Ричард! — Хью сдвинул свои черные брови, размышляя. — Ты хочешь сказать, если я найду одного, то найду и другого?

— Нет, в этом я сильно сомневаюсь. Мальчик наверняка собирался вернуться в обитель еще до ночи, чтобы никто не заметил. Он не дурак, ему незачем убегать от нас. И тем больше у нас оснований тревожиться за него. Он наверняка вернулся бы, если бы ему не помешали. А может, он упал где-нибудь с пони и покалечился, или просто заблудился… Кое-кто считает, что Ричард подался домой, в Итон, но это почти невероятно. Никогда бы он не сделал этого.

Хью сразу уловил невысказанную вслух догадку Кадфаэля.

— Его могли увести в Итон силой! Наверняка так оно и было. Если кто-либо из людей леди Дионисии встретил мальчика в лесу, да еще одного, то он не упустил случая угодить своей хозяйке. Я, конечно, знаю кое-кого из итонской челяди, кто стоит на стороне Ричарда и не поддерживает его бабушку, однако таких раз-два и обчелся. Кадфаэль, дружище, — с чувством сказал Хью, — езжай-ка ты в монастырь, в свой сарайчик, а Итоном займусь я. Своих людей я уже выслал на поиски, поэтому в Итон поеду сам. Послушаем, что скажет старая леди. Если она не позволит мне искать Бранда в своем маноре, значит Ричард спрятан где-нибудь неподалеку. А тогда я переверну там все вверх дном! Если Ричард у нее, я привезу его завтра утром и передам с рук на руки брату Павлу, — пообещал Хью. — Даже хорошую порку, — усмехнулся он, — парню следует предпочесть женитьбе, уготованной ему бабушкой. По крайней мере, охать будет не всю оставшуюся жизнь.

Кадфаэль подумал, что у человека, который имел все основания благодарить судьбу за прекрасную супругу и мог гордиться своим сыном, едва ли был серьезный повод так дурно отзываться о браке. Хью направил своего коня в сторону крутого склона Вайля, но обернулся и, улыбаясь, бросил Кадфаэлю через плечо:

— Поезжай-ка лучше ко мне домой, извинись за меня перед Элин и составь ей компанию, покуда я занят делами в замке.

Перспектива посидеть часок в обществе Элин и поиграть с ее трехлетним сыном Жилем была весьма заманчивой, однако Кадфаэль решительно отказался.

— Нет уж, лучше я поеду обратно, — сказал он. — Мы проведем свои розыски в окрестностях Форгейта. Неизвестно, где Ричард на самом деле, и нельзя пропустить ни одного уголка. Однако бог в помощь тебе, Хью, я думаю, у тебя больше шансов на успех.

Отпустив повод, Кадфаэль направил свою лошадь через мост, обратно в обитель. Он пришел к выводу, что на сегодня наездился уже достаточно и что ему вовсе не помешает отдохнуть и обрести душевный покой за молитвой в стенах святого храма. Пусть Хью со своими людьми прочесывает лес. Что толку теперь тревожиться о том, где мальчик проведет эту ночь? Однако помолиться о нем совсем не помешает. Кадфаэль подумал, что утром он поедет проведать Эйлмунда и отвезет ему костыли, а заодно поглядит по сторонам. Он не очень рассчитывал на то, что, найдя одного из пропавших, удастся найти и второго, однако найти одного из них значило бы сделать существенный шаг в поисках второго.

Подле крыльца странноприимного дома стоял новоприбывший гость аббатства. Он с нескрываемым интересом наблюдал за все еще продолжающимися поисками Ричарда, которые, правда, уже не были такими суматошными, как вначале, но перешли в ту стадию, когда монахи ходили с угрюмым видом и тщательно обследовали каждый уголок в пределах монастырских стен. Особая группа монахов занималась поисками в Форгейте. Безмятежное спокойствие гостя, стоявшего посреди всей этой суматохи, было просто вызывающим, хотя сама по себе его внешность не привлекала особого внимания. Одет он был прилично, но скромно, — поношенные, однако на совесть сработанные сапоги, простая, добротная юбка чуть ниже колена, — то есть обычная одежда для путника. С равным успехом он мог оказаться преуспевающим купцом, разъезжающим с товаром своего господина, и небогатым дворянином, едущим по своей надобности. Кадфаэль сразу заметил приезжего, еще когда спешивался у ворот. К нему вышел страдающий одышкой привратник и тяжело плюхнулся на каменную скамью.

— Ну как, нашли? — спросил его Кадфаэль на всякий случай.

— Какое там! Откуда ему тут быть, когда он уехал на пони. Но они хотят сперва проверить здесь. Того и гляди начнут баграми в пруду орудовать. Совсем уже с ума сошли! Причем тут пруд, когда всем известно, что он верхом уехал через Форгейт! Да и не утонул бы он ни за что! Он отлично плавает. Нет, уж не знаю, в какую историю он попал, только нету его тут, хоть тресни! Но они не успокоятся, покуда не переворошат все сеновалы и навозные кучи на конюшне. Поторопись к себе в сарайчик, а то они и там перевернут все вверх дном!

— А кто это приехал, — спросил Кадфаэль привратника, указывая на неподвижную темную фигуру, маячившую подле странноприимного дома.

— Некто Рейф из Ковентри, сокольничий графа Варвика. Брат Дэнис сказал мне, что это Рейф приехал к Гвинеду за птенцами. Он уже четверть часа тут околачивается.

— Сперва я принял его за сына Босье, — признался Кадфаэль. — Но потом смотрю, он, пожалуй, староват для сына-то. Скорее в отцы ему годится.

— Я тоже поначалу принял его за сына Босье и сунулся было к нему с тем, чтобы сказать, мол, его тут ждут и прочее, но уж лучше бы этим вместо меня занимался приор Роберт.

— А мне нравится этот человек. Стоит себе ничтоже сумняшеся посреди всей этой суматохи и не задает вопросов, — сказал Кадфаэль, внимательно глядя на незнакомца. — Ну ладно, пойду, пожалуй, помогу этому господину расседлать коня и покажу ему конюшню. Наверняка он провел тяжелый день в дороге, да и я тоже.

Ведя коня через большой двор в конюшню, Кадфаэль подумал, что утром ему снова в дорогу и что, может, он и заблуждается, но проверить кое-что все-таки надо.

Он приблизился к тому месту, где стоял Рейф из Ковентри, который, погрузившись в собственные мысли, рассеянно наблюдал за происходящим. Услышав стук копыт по булыжнику, он повернулся и встретился взглядом с Кадфаэлем. Тот слегка улыбнулся и кивнул ему в знак приветствия. У незнакомца оказалось строгое, довольно-таки угрюмое лицо, открытый лоб, широкие скулы, коротко стриженая бородка, широко расставленные карие глаза, которые он время от времени прищуривал, словно, живя не в городе, привык вглядываться в расстояние.

— Ты что, брат, в конюшню? — спросил он Кадфаэля. — Проводи меня туда. Не то чтобы я не доверял вашим грумам, но своего коня люблю обихаживать сам.

— Я тоже, — тепло вымолвил Кадфаэль. — Так уж я привык. Как смолоду приучишься, так оно и пойдет.

Оба они были примерно одного роста и шли теперь шаг в шаг. Перед конюшней один из монастырских грумов обтирал стройного гнедого жеребца с белой звездочкой на лбу. За работой грум тихонько насвистывал.

— Ваш? — спросил Кадфаэль, с одобрением глядя на коня.

— Мой, — кивнул Рейф из Ковентри и взял тряпку из рук грума. — Спасибо, дружок! Теперь я сам. Куда его можно поставить? — Он пошел к стойлу, указанному грумом, и, внимательно его осмотрев, с удовлетворением кивнул головой. — Как я посмотрю, брат, у вас тут хорошая конюшня. Надеюсь, на меня не затаят обиду за то, что я сам хожу за своим конем? Ведь далеко не везде к путникам относятся как положено, да и сам ты говорил, что привычка есть привычка.

— Вы путешествуете в одиночку? — спросил Кадфаэль, расседлывая свою лошадь, но в то же время не спуская глаз с незнакомца.

Пояс Рейфа был явно предназначен для меча и кинжала. Наверняка он снял их вместе с плащом у себя в комнате в странноприимном доме. Однако сокольничий далеко не самая подходящая профессия для путешественника. У купца же наверняка был бы какой-нибудь здоровенный слуга-охранник, а то и двое. Ездить же в одиночку больше пристало воину, рассчитывающему в пути на свои собственные силы и оружие.

— Я спешу, — просто ответил Рейф. — Чем меньше спутников, тем лучше. Когда человек ни от кого не зависит, ему никто и не мешает.

— Издалека ли путь держите? — спросил Кадфаэль.

— Из Варвика.

Не больно-то разговорчивым и не особенно любопытным оказался этот сокольничий. А может, это все напускное? Видя, как ищут мальчика, он никого ни о чем не спросил, однако, заинтересовался, правда, в меру, конюшней и стоявшими там лошадьми. Даже закончив обихаживать своего жеребца, он не уходил и со знанием дела разглядывал других лошадей. Он прошел мимо мулов и рабочих лошадок, но задержался подле буланого жеребца Дрого Босье. Впрочем, это было вполне объяснимо для человека, знающего толк в лошадях, поскольку жеребец был и впрямь хорош и чистых кровей.

— Неужели монастырь может позволить себе держать такого жеребца? — удивился Рейф, ласково погладив коня и потрепав его за ухом. — Или это конь кого-либо из ваших гостей?

— Был, — коротко ответил Кадфаэль, решив пока придержать язык.

— Был? — удивился Рейф. — То есть как это?

Рейф мгновенно повернулся к монаху и с интересом поглядел на него.

— Его хозяин умер. Сейчас его тело лежит у нас в часовне.

Умершего старого монаха похоронили тем же утром, и Дрого теперь лежал в часовне один.

— А что это был за человек? Как он умер?

На этот раз сокольничий уже не был столь равнодушен и безразличен, он прямо-таки сыпал вопросами.

— Мы нашли его труп в лесу, в нескольких милях отсюда. Его ограбили, в спине была ножевая рана.

В эту минуту Кадфаэль и сам не понимал, зачем скрытничает, почему прямо не называет имени убитого. Если бы его собеседник спросил, что было бы вполне естественно, Кадфаэль наверняка ответил бы. Однако на этом вопросы кончились. Рейф выразил свое сочувствие по поводу опасностей, грозящих одинокому путнику в лесах пограничных графств, после чего закрыл низкую дверцу стойла, где стоял его конь.

— Я учту это. А вообще-то либо держи оружие наготове, либо езжай по тракту. — Он отряхнул ладони и направился к выходу из конюшни. — Ну я пойду готовиться к ужину.

Рейф неторопливо вышел наружу, однако направился он вовсе не в странноприимный дом, а завернул в церковь. Такая целеустремленность показалась Кадфаэлю подозрительной, и он, искренне любопытствуя, пошел следом. Он увидел Рейфа из Ковентри, который в замешательстве стоял подле алтаря, поглядывая на многочисленные часовни, открывшиеся его взору в поперечных нефах и переходах церкви, и без долгих объяснений указал ему на искомую часовню.

— Идите сюда, — позвал он. — Свод тут низкий, но мы с вами одного роста, так что пригибаться не нужно.

Рейф даже не сделал попытки скрыть свои намерения и не протестовал против общества Кадфаэля. Он только пристально посмотрел на него, молча кивнул и последовал за ним. В прохладной, сумрачной часовне он решительно подошел к смертному одру, на котором со свечами в ногах и у изголовья лежало почтительно прикрытое тело Дрого Босье. Рейф отогнул полотно, прикрывавшее лицо покойника.

Коротко взглянув на застывшие черты бледного лица, Рейф вновь прикрыл его, при этом былой спешки в его движениях уже не было. Он даже нашел время для выражения простого человеческого страха при виде смерти.

— А вы его часом не знали? — спросил Кадфаэль.

— Нет, никогда не видел. Упокой, господи, его душу.

Рейф выпрямился над одром и перевел дух. Если и был у него какой-либо интерес к покойнику, то он уже прошел.

— Он барон из Нортгемптоншира, Дрого Босье, — сказал Кадфаэль. — Со дня на день сюда должен приехать его сын.

— Ну и ну… Невеселая его ждет встреча. — Речь Рейфа теперь звучала как бы машинально. — А много ли у вас гостей об эту пору? То есть, моих лет и моего положения. Если найдется партнер, я бы не отказался после ужина сыграть партию-другую в шахматы.

К Дрого Босье Рейф потерял всякий интерес, однако, похоже, был не прочь разузнать о других остановившихся в аббатстве путниках. О путниках его лет и его положения!

— Об этом вам лучше спросить у брата Дэниса, — уклончиво ответил Кадфаэль. — А вообще-то теперь у нас затишье. Больше половины комнат в доме пустует.

Между тем они, бок о бок, подошли к крыльцу странноприимного дома. Косой предвечерний свет стал уже тускнеть, постепенно переходя в серые сумерки.

— Я вот насчет того убитого в лесу, — вымолвил Рейф. — Наверное, ваш шериф уже ищет разбойников, что объявились так близко от города. Может, уже и подозреваемые в этом убийстве есть?

— Есть, — ответил Кадфаэль. — Правда, тут еще многое неясно. В наших краях появился один беглый виллан. — Не подавая вида, что проверяет Рейфа, Кадфаэль добавил: — Молодой парень, лет двадцати…

Нет, не одних лет и положения с Рейфом! И разумеется, тот отнесся к сказанному без всякого интереса. Просто покивал головой.

— Что ж, доброй охоты! — пожелал Рейф таким тоном, словно ему было совершенно безразлично, виновен Гиацинт или нет. Он просто не хотел вникать в это дело.

Рейф поднялся на крыльцо и вошел в дом. Кадфаэль подумал, что за ужином его наверняка будут интересовать все мужчины средних лет. Но кого же он ищет? Как зовут этого человека? Впрочем, Рейф не спрашивал имен, ибо назваться ведь можно как угодно. Как бы то ни было, ищет он вовсе не Дрого Босье из Нортгемптоншира.

Глава восьмая

Утром Хью Берингар вместе с шестью верховыми стражниками выехал в Итон. Еще дюжину своих людей он оставил за рекой у тракта, чтобы те тщательно прочесали поля и леса в полосе между Рокстером и Эйтоном. Беглого убийцу следовало бы искать дальше к западу, однако Ричард наверняка находился где-то рядом, поблизости, если он и впрямь собирался предупредить Гиацинта о грозившей ему опасности. Отряд Хью прямым ходом проследовал по тракту от Форгейта до Рокстера, а оттуда короткой дорогой через лес к скиту Кутреда, куда, видимо, направлялся и Ричард в поисках Гиацинта. Судя по рассказу Эдвина, Ричард лишь на несколько минут опередил Босье и наверняка поехал короткой дорогой. И все-таки до отшельника мальчик так и не добрался.

— Мальчик Ричард? — удивился отшельник. — Вчера вы меня о нем не спрашивали, только о том человеке. Нет, Ричарда здесь не было. Я отлично помню молодого лорда, упаси его господь! Понятия не имею, куда он мог подеваться.

— И вы не видали его? Он уже второй день как исчез.

— Нет, не видал. Дверь у меня не запирается, даже ночью, — сказал Кутред. — Я всегда здесь, если кто приедет. Если бы мальчик оказался в беде, где-нибудь поблизости, он наверняка прибежал бы ко мне. Но я его не видал.

Обе двери скита и впрямь были открыты настежь, так что обстановка жилой комнаты и часовни была видна даже снаружи.

— Если узнаете что-нибудь о мальчике, пошлите известие ко мне или в аббатство, — попросил Хью. — Или сообщите моим людям, которые прочесывают лес.

— Так я и сделаю, — мрачно ответил Кутред, стоя у изгороди своего огорода и провожая взглядом всадников, направившихся в сторону Итона.

Едва заслышав глухой и дробный стук конских копыт по утрамбованной земле двора, Джон Лонгвуд немедленно отъехал верхом от одного из сараев, стоявших чередой вдоль частокола. Его руки и лысина были цвета темного дуба, ибо большую часть времени он проводил под открытым небом, причем в любую погоду, и ни одно дело во владениях Люделов не обходилось без него. С удивлением и любопытством, но никак не с тревогой, он смотрел на подъехавший к воротам отряд Шерифа и двинулся встречать гостей.

— Милорд, что привело вас сюда в такую рань? — Лонгвуд обратил внимание на экипировку отряда. Ни собак, ни соколов, — но мечи у пояса, а у двоих даже луки за спиной. Похоже, это уже совсем другая охота. — У нас тут все в порядке. А что случилось в Шрусбери?

— Мы ищем двух пропавших людей, — коротко сказал Хью. — Только не говорите мне, что не слыхали об убийстве, случившемся два дня назад неподалеку отсюда. А тут еще слуга отшельника исчез, причем есть подозрение, что он из беглых вилланов и у него были основания к убийству. Похоже, он опять сбежал. Но это первый из двоих, кого мы ищем.

— Ну конечно, мы слыхали об убийстве, — с готовностью согласился Лонгвуд. — Но я думаю, что убийца давным-давно унес ноги. С тех пор как он был у нас и взял медовые лепешки, которые леди Дионисия послала Кутреду, о нем ни слуху ни духу. Леди не очень-то жалует его. Я слышал, как она его бранила. Этот парень, конечно, еще тот фрукт! Но я думаю, что мы его больше не увидим. Впрочем, оружия при нем никогда не было, — сказал он и в задумчивости нахмурился. — Как знать, может, это и не он убил своего хозяина. Угроза быть схваченным вполне могла заставить его скрыться как можно быстрее. В незнакомых местах его хозяин вряд ли добрался бы до него. Зачем Гиацинту было убивать? Оставаться здесь куда опаснее.

— Никто его пока не обвиняет, — сказал Хью. — Но и оправдать нельзя, пока его не нашли. В любом случае, он мне нужен. Однако у нас, Джон, есть и еще один пропавший. Это внук вашей леди — Ричард. Примерно в то же время, когда произошло убийство, он уехал из аббатства и до сих пор не вернулся.

— Молодой лорд! — Лонгвуд открыл рот от удивления. — Это случилось два дня назад, а мы узнаем лишь сегодня! Боже правый, она же с ума сойдет! Как это произошло? Кто увел его?

— Никто его не уводил. Он просто оседлал своего пони и уехал сам, по собственному желанию. Но вот что с ним стряслось, никто не знает. А поскольку один из разыскиваемых подозревается в убийстве, я осматриваю каждый дом и каждый сарай, а заодно мои люди ищут и Ричарда. Я знаю, Джон, вы отличный управляющий, но даже вам не дано знать абсолютно точно, что творится в итонских закоулках. Однако именно это я намерен выяснить, и не только в самом Итоне, но и во всей округе. Передайте леди Дионисии, что я хочу поговорить с ней.

Джон Лонгвуд смиренно наклонил голову и удалился. Хью спешился и подошел к ведущему в дом высокому крыльцу, прикидывая в уме, как поведет себя леди Дионисия, когда выйдет к нему из широкой двери дома. Если она и впрямь до сих пор не слыхала об исчезновении мальчика и впервые услышит это сейчас из уст своего управляющего, ему следует ожидать гневного натиска, усугубленного искренним горем и отчаянием. А если это для нее не новость, то у нее было время подготовиться к представлению гневной сцены. Однако Хью полагал, что старая леди так или иначе выдаст себя. Что же касается Джона Лонгвуда, то его честность была вне всяких подозрений. Если старая леди прячет мальчика, то управляющий не имеет к этому никакого отношения. Никогда бы он не стал плясать под ее дудку, ибо он отлично знает, что является управляющим Ричарда, но никак не управляющим леди Дионисии.

Леди решительно вышла на крыльцо, ее юбки развевались, глаза горели огнем.

— Что я слышу, милорд! Это невозможно! Что значит: «Ричард пропал»?

— Однако это так, госпожа, — вымолвил Хью, внимательно следя за выражением ее лица и нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что ему приходится задирать голову. Впрочем, даже не стой старая леди на высоком крыльце, шерифу все равно пришлось бы смотреть на нее снизу вверх, ибо леди Дионисия была выше его ростом. — Его нет с позавчерашнего вечера, когда он покинул монастырскую школу.

— И я узнаю об этом только сегодня! — возмущенно воскликнула старая леди и воздела руки к небу. — Два дня назад! Вот как монахи заботятся о вверенных им детях! И сами же не дают мне позаботиться о ребенке, который есть плоть от плоти моей! Если что-нибудь случится с моим внуком, аббат ответит мне. Вся вина целиком ляжет на него. А вы, милорд? Что предпринимаете вы? Ричарда нет второй день, а вы сообщаете мне это с таким опозданием…

Леди на мгновение смолкла, но лишь для того, чтобы перевести дыхание. Седая, высокая, грозная, она стояла на крыльце и метала очами молнии, ее благородное лицо раскраснелось от гнева. Понимая, что эта пауза едва ли продлится долго, Хью не преминул воспользоваться ею.

— Был ли здесь Ричард? — твердо спросил он, бросая своим вопросом вызов ее явно напускному гневу и отчаянию.

Леди Дионисия перевела дыхание, но так и осталась с открытым ртом.

— Здесь? — выдохнула она. — Нет, сюда он не приходил. Да и стала бы я возмущаться, будь он тут?

— И если бы Ричард приехал домой, вы, разумеется, послали бы известие к аббату, не так ли? — с невинным видом вопросил Хью. — В аббатстве о нем беспокоятся не меньше вашего. Уехал он один, по собственной воле. Где же нам в первую очередь его искать, как не здесь? Но вы утверждаете, что его здесь нет и не было. А как насчет пони Ричарда? Не вернулся ли он часом в свою старую конюшню?

— Нет, пони не возвращался. Мне бы сразу доложили, — ответила леди, гневно раздувая ноздри. — Я бы всех своих людей послала бы на поиски Ричарда.

— Теперь этим займутся мои люди, — сказал Хью. — Однако если вы хотите добавить людей Ричарда, то пожалуйста. Чем больше, тем лучше. Впрочем, мы приехали, похоже, напрасно. Ведь Ричарда здесь нет? — заметил он, изучающе глядя в лицо леди Дионисии.

— Нет! — взорвалась она. — Его здесь нет! И не было! Раз вы говорите, что он уехал по собственной воле, то, возможно, он и не собирался ко мне. Что бы ни случилось с ним по дороге, я во всем обвиняю аббата Радульфуса! Ему нельзя доверять заботу о детях из благородный семей. Вот она, его забота!

— Так я ему и передам, — с готовностью сообщил Хью и подчеркнуто вежливо добавил: — А сейчас мне следует продолжить поиски Ричарда, а заодно и разбойника, который убил в Эйтонском лесу одного из гостей монастыря. И вы, госпожа, можете не беспокоиться о том, что я буду пренебрегать своими служебными обязанностями. А поскольку я полагаю, что у вас нет причин ежедневно производить обыск в маноре вашего внука, то, с вашего позволения, я сделаю это сегодня вместо вас. И таким образом вы подадите хороший пример своим соседям и арендаторам.

Леди Дионисия окинула шерифа долгим ненавидящим взглядом, затем резко повернулась к Джону Лонгвуду, который с безразличным видом стоял по левую руку от нее. При этом движении ее юбки крутанулись, словно хвост разозленной кошки.

— Отворите мои двери этим господам. Все двери! Пусть они удостоверятся в том, что я не скрываю у себя ни убийцу, ни своего собственного внука. Пусть все арендаторы знают, что я велю им подчиниться приказам этих господ, — вымолвила она, всем своим видом показывая, что не склонилась перед волей шерифа. — Проходите, милорд, и ищите, где пожелаете.

Хью поблагодарил леди Дионисию самым почтительным образом. Если она и заметила лукавый блеск в его глазах, то об этом можно было судить лишь по ее беглой усмешке. Старая леди повернулась к шерифу спиной и решительно вошла в дом, предоставив Хью заниматься поисками, от которых, как Хью уже почувствовал, едва ли стоило ожидать каких-либо результатов. Тем не менее, это следовало еще проверить, и если старая леди рассчитывала на то, что одно ее приглашение, выдержанное в столь оскорбительном тоне, заставит людей шерифа отступиться и уехать ни с чем, то она сильно ошибалась. Хью принялся за работу — он заглянул в каждый уголок дома, начиная с прихожей и кончая верхними комнатами, а также обследовал кухни и кладовые, сундуки и бочки в подвале, не забыл и про конюшни, стоявшие вдоль частокола, а также кузницу и погреба. Его люди наведались также на поля и овечьи пастбища, посетили дома всех арендаторов и вассалов, проживающих на земле Ричарда. Однако мальчика так и не нашли.

Ближе к вечеру Кадфаэль выехал на лесникову прочисть. С собою он вез пару костылей, которые смастерил для Эйлмунда брат Симон, — как раз по мерке лесничего, две толстых, прочных палки, рассчитанные на большую нагрузку. Кость, похоже, срасталась правильно, нога была прямой и не стала короче. Эйлмунд не привык лежать без дела и с большим беспокойством относился к тому, что за его лесными угодьями ухаживают другие. Не особенно радовало его и то, что Аннет ходит за ним, как за малым ребенком. Кадфаэль подумал, что нынешняя беспомощность ее отца дает девушке известную свободу в ее девичьих делах, разумеется, вполне невинных, однако неизвестно, что еще скажет Эйлмунд, когда узнает о них.

На подъезде к Рокстеру Кадфаэль встретил возвращавшегося в город шерифа, который целый день провел в седле. Его люди все еще рыскали по полям и лесам, методично прочесывая каждую рощицу, каждый холмик, однако сам Хью направился обратно в замок, дабы выслушать отчеты других своих людей, и, если окажется, что поиски не дали никаких результатов, то подумать о том, как их лучше продолжать дальше.

— Нет, у нее его нет, — крикнул Хью Кадфаэлю, заранее отвечая на вопрос, едва они сблизились на достаточное расстояние, чтобы слышать друг друга. — Судя по всему, она вообще ничего не знала, покуда я не сказал ей. Впрочем, мне известно, как женщины умеют притворяться. Мы переворошили всю солому в ее сараях, тут бы и мышь не проскочила. Да и черного пони нигде нет. Никто ничего не знает, начиная с Джона Лонгвуда и кончая подмастерьями из кузницы. Ричарда в Итоне нет. Мы обшарили каждый дом и каждый сарай. Священник пустил нас к себе, а потом обошел с нами весь манор, а он человек честный.

Кадфаэль угрюмо покивал головой в знак того, что его опасения оправдались.

— Полагаю, этого недостаточно, — сказал он. — Стоило бы перетряхнуть и Рокстер. Разумеется, я не считаю Фулке Эстли злодеем, он для этого слишком толст и осторожен, но все-таки.

— Я как раз из Рокстера, — сказал Хью. — Трое моих людей остались досматривать до конца, но мне уже ясно, что Ричарда там нет. Мы осмотрели все — дом, постройки, окрестный лес… И вот что подозрительно: ни леди Дионисия, ни Фулке Эстли особенно не противились обыску. Быть может, потому что искать там было нечего?

— А как же пони? — спросил Кадфаэль, в задумчивости покусывая губу. — Где-то же он должен быть.

— Если только второй беглец не уехал на нем за пределы графства, — мрачно заметил Хью. — А Ричарда, небось, запер где-нибудь, чтобы не навел на его след.

Друзья долго смотрели друг на друга, обдумывая возможность такого поворота событий, поскольку и этого нельзя было полностью исключить.

— Сам посуди, — продолжил Хью, — Ричард поехал к нему, не сказав никому ни слова. Что если мальчик и впрямь попал в лапы разбойника и убийцы? Лошадка у Ричарда крепкая, выносливая, для мальчика даже великовата, а вот для слуги отшельника в самый раз. К тому же, Ричард единственный свидетель. Может, оно все и не так, но такое бывало…

— Что верно, то верно, — согласился Кадфаэль.

Однако было в голосе монаха нечто такое, что заставило шерифа спросить его:

— Но ты в это не веришь, не так ли? — сказать по правде, Кадфаэль и сам еще терялся в догадках. — Ты о чем-нибудь догадываешься? Я ведь знаю, что твоими догадками пренебрегать нельзя.

— Да нет, Хью. — Кадфаэль отрицательно покачал головой. — Мне известно не больше твоего. В данном случае я никого не защищаю, кроме Ричарда. С этим Гиацинтом я и пары слов не сказал, когда он приходил в монастырь с посланием от Кутреда и когда провожал меня в лес к Эйлмунду. Все что я могу, так это смотреть в оба по дороге в Эйтонский лес. И будь уверен, если я что-либо замечу, ты узнаешь об этом раньше, чем кто-либо другой. К добру ли, к худу ли, но да принесут нам господь и святая Уинифред какие-нибудь новости!

На этом они и простились. Хью поехал в замок, надеясь узнать какие-нибудь новости, накопившиеся за день, а Кадфаэль направился через Рокстер к опушке Эйтонского леса. Ехал он не спеша, ему многое нужно было обдумать. Странное дело, но одно предположение о том, что могло произойти худшее, утвердило монаха в мысли, что этого худшего не случилось, да и не могло случиться! Но самым странным было то, что, отдавая себе отчет в том, что Гиацинта он совсем не знает, в Кадфаэле крепла уверенность в благополучном исходе дела: вот-вот он узнает если не все, то по крайней мере все необходимое.

Эйлмунд уже более или менее поправился, бледность прошла, лесничий был рад гостю, так что Кадфаэль с чистым сердцем мог дать ему костыли. Пять дней лежания в четырех стенах оказались для Эйлмунда нелегким испытанием, однако возможность выходить из дома в огород и осваивать новый способ передвижения явно взбодрила его и подняла ему настроение. Когда он вдоволь поупражнялся с костылями, Аннет усадила его за ужин вместе с Кадфаэлем.

— Теперь я со спокойной душой могу возвращаться, — сказал лесничему Кадфаэль. — Я вижу, у тебя все в порядке. Кость срослась правильно, нога твоя прямая, как копье. Теперь мне не нужно навещать тебя так часто. Кстати, не заходили ли к вам незваные гости? Сегодня Хью Берингар со своими людьми прочесывал окрестные леса. Вы слыхали, наверное, они ищут слугу Кутреда Гиацинта, его подозревают в убийстве своего бывшего хозяина. Да и мальчик Ричард тоже пропал.