1

Солнце уже поднялось над горизонтом, когда мы отправились в путь с миссией правосудия и, как я надеялась, милосердия. Утренний воздух был чист и свеж; небо на востоке сияло золотистым великолепием. Но нам было не до рассветных красот. Меня волновала не грозящая нам опасность, а судьба Джона.

Разумеется, искать его следовало у «Братьев святого Иерусалима». Должно быть, Джон перепугался за нас и за даму своего сердца и помчался в миссию. У меня язык не поворачивался ругать его за это. Я ведь не сказала, где мы встречаемся с Черити.

Прибежав к миссионерам, он обнаружил... что? Какая ужасная картина предстала перед его изумленным взглядом? И пополнил ли убийца свой список еще одним зловещим преступлением? Раз Джон не вернулся, значит, ему помешали... Но что... Убийство или похищение? В любом случае случилось это несколько часов назад. Если Джона уже нет на свете, мы могли лишь отомстить за него. Если же его держат в заточении, мы успеем его спасти.

Перед тем как принять ванну и переодеться, я отправила записку мсье де Моргану. Мне казалось, что Эмерсона обрадует моя предусмотрительность, но он стал мрачнее тучи.

– У де Моргана нет оснований для ареста Каленищеффа, Пибоди. Даже если этот негодяй украл древности, он находится под покровительством баронессы. Чтобы арестовать такого знатного гостя, понадобится прямое распоряжение из Каира.

– Каленищефф наверняка входит в банду Гения Преступлений.

– Согласен. Он выполнял функции наводчика. Если де Морган находил что-то интересное, Каленищефф тут же сообщал главарю. Но мы этого никогда не докажем, Пибоди, мы даже не убедим де Моргана, что его одурачили.

– Похоже, это одно из тех дел, где виновны все вокруг.

– Ты преувеличиваешь, Пибоди. Баронессу просто надули. Де Морган виновен лишь в собственной врожденной глупости. А из трех миссионеров настоящий преступник только один.

– Ты так считаешь? Может, все же двое? Этот вопрос вывел Эмерсона из уныния.

– Кто именно?

– Я ведь не утверждаю, что двое, просто не исключаю такую возможность.

– Значит, ты стоишь на своем? Иезекия?

– Ну... да.

– А Бастет шипела на брата Дэвида, Пибоди...

Увы, от Эмерсона не укрылась эта деталь. Она не вписывалась в мою теорию, и я решила ее проигнорировать.

– Ну и что с того? Просто Бастет была в дурном настроении...

– А почему она была в дурном настроении, Пибоди? Потому что учуяла запах человека, побывавшего в лавке Абделя...

– Когда речь заходит о кошке, твоя фантазия становится такой же необузданной, как у Рамсеса. Не сомневаюсь, что именно на сообразительность Бастет рассчитывал наш несносный ребенок, когда отправился в лавку Абделя. Рамсес надеялся, что кошка выведет его на убийцу. Но если наивность простительна маленькому мальчику, то взрослый человек должен быть разумнее. Если ты полагаешь, будто Бастет выследила убийцу в лабиринте благоухающих каирских переулков, а много дней спустя вспомнила запах убийцы, то мне сказать нечего...

Эмерсон отозвался недовольным бурчанием.

Мысль и в самом деле казалась нелепой, и все же... И все же в ней имелась крупица здравого смысла. Ведь Дэвид в тот день пришел к нам не один, и Бастет могла учуять вовсе не его запах...

2

В этот ранний час деревне полагалось бурлить жизнью, ибо в жарких краях рабочий день начинается с рассветом. Но мы не увидели ни души. Попрятались даже собаки. И лишь у колодца нас окликнул робкий голос. Из каждого окна за нами внимательно наблюдали, из чуть приоткрытых дверей нас жгли любопытные взгляды.

Одна дверь неуверенно отворилась, и на улицу выглянула голова. Это был староста, маленький робкий человечек. Мы выжидающе остановились. Наконец старик собрался с духом и осмелился выйти.

– Мир вам, – продребезжал он.

– И вам тоже, – машинально ответил Эмерсон. – У нас нет времени на обмен любезностями. Что, черт побери, здесь происходит?

– Не знаю, господин, – пролепетал староста. – Вы нас защитите? Ночью мы слышали крики и стрельбу...

– О боже! – вскрикнула я. – Бедный Джон!

– Да он слегка преувеличивает, – сказал Эмерсон по-английски, но лицо его было серьезным. – Стрельба, говорите?

– Один выстрел, – признался староста. – Но один – точно! А утром выяснилось, что исчез священник и все его друзья, и священные чаши тоже пропали. Это были очень древние чаши для причащения, и мы очень ими дорожили. Может, он повез их в Каир, чтобы починить? Почему святой отец никому не сказал, что уезжает?

– Что ж, ты почти прав, дружище. Ваши священные чаши сейчас на пути в Каир.

Я досадливо вздохнула:

– Мне следовало это предвидеть! Честно говоря, Эмерсон, я не заметила в церкви никаких чаш.

Маленький староста робко переводил взгляд с меня на Эмерсона. Эмерсон похлопал его по спине.

– Не падай духом, друг мой. Ступай домой и жди. Скоро вы все поймете.

Мы продолжили путь в гробовой тишине.

– У меня дурные предчувствия, Эмерсон.

– Я догадываюсь, Пибоди.

– Если Джон погиб, никогда себе этого не прощу.

– Это я решил взять его в Египет, Пибоди.

Эмерсон больше ничего не сказал, но страдальческое выражение на лице лучше, всяких слов говорило о муках моего ненаглядного.

– Нет, дорогой. Я же с тобой согласилась, значит, виновата не меньше.

– Не стоит хоронить Джона раньше времени.

Маленькое аккуратное здание молельного дома выглядело мирно, но во дворике миссии висела все та же зловещая тишина.

– Эмерсон, давай поторопимся. Я больше не выдержу неизвестности.

– Подожди. – Эмерсон втащил меня в укромную тень между пальмами. – Что бы нас здесь ни ждало, одно я точно могу сказать – от буйного сумасшедшего нам никуда не деться. По крайней мере в этом наши теории сходятся?

Я кивнула.

– Поэтому действовать надо крайне осмотрительно. Ни к чему провоцировать безумца.

– Ты, как всегда, прав, Эмерсон. Но я не могу больше ждать.

– И не надо... – Эмерсон перешел на шепот. – Господи, вот он... Беззаботный, словно и не убил двух человек. На первый взгляд поразительно нормальный, но так с безумцами бывает сплошь и рядом.

Он говорил о Дэвиде. Молодой человек не выглядел сумасшедшим, но и беззаботным тоже не казался. Он стоял у самой двери, нервно оглядываясь по сторонам. Поозиравшись с минуту, Дэвид нерешительно двинулся вперед. Эмерсон подождал, когда он окажется в центре дворика, и с яростным воплем выпрыгнул из укрытия.

Я и глазом не успела моргнуть, как Эмерсон с победным видом уже восседал на груди распростертой на земле жертвы.

– Я держу его! – крикнул мой муж. – Можешь не бояться, Пибоди. Что ты сделал с Джоном, мерзавец?

– Вряд ли он сможет ответить, Эмерсон, пока ты на нем сидишь.

Эмерсон чуть приподнялся.

Дэвид судорожно втянул воздух и изумленно выдохнул:

– Профессор? Это вы?

– А кто же еще, черт побери?

– Я боялся, что пришел кто-то из приспешников этого злодея отца Гиргиса. Слава Богу, что вы здесь, профессор. Я как раз собирался отправиться к вам и попросить о помощи.

– Ха! – скептически хмыкнул Эмерсон. – Так что ты сделал с Джоном?

– С братом Джоном? Ничего. А разве он исчез?

Ни один актер не смог бы убедительнее изобразить замешательство, но если Эмерсон уперся, то пиши пропало. Переубедить его невозможно.

– Разумеется, он исчез! Он здесь, ты похитил его, если не хуже... Говори, негодяй, что за стрельбу вы тут устроили?

И он затряс Дэвида с яростью, с какой мастиф терзает крысу.

– Господи, Эмерсон! Либо прекрати сыпать вопросами, либо позволь ему ответить!

Эмерсон неохотно выпустил ворот молодого человека. Голова Дэвида с гулким стуком упала в песок, глаза закатились.

– О чем вы спрашивали?.. Я не очень понял... Выстрелы... Ах да, брату Иезекии пришлось открыть огонь... Кто-то забрался в дом. Разумеется, брат Иезекия стрелял в воздух. Он хотел только напугать вора...

– Брат Иезекия... – Эмерсон потер подбородок и посмотрел на меня. – Гм... А где, собственно, брат Иезекия? Обычно он вертится в самой гуще событии.

– Брат Иезекия молится у себя в кабинете. Он просит Всемогущего защитить нас от врагов.

– Ты была права, Амелия, – вздохнул Эмерсон, внимательно изучив лицо Дэвида. – Признаю свое поражение. Этот беспомощный слабак – не убийца.

Он встал и помог молодому человеку подняться.

– Мистер Кэбот, ваш наставник – опасный маньяк. Ради него самого, а также ради всех остальных Иезекию Джонса следует поместить в сумасшедший дом. Следуйте за мной.

Стоило Эмерсону отпустить Дэвида, как тот кинулся наутек. Дверь молельного дома с шумом захлопнулась. В одном из окон мелькнуло бледное лицо.

– Брось его, Эмерсон, – с отвращением сказала я. – Не только ты ошибался в отношении этого человека, но и я тоже. Он бы только мешал. А нам нужно выкурить убийцу из его логова. Будем надеяться, что мы не опоздали.

Не мешкая, мы направились к дому, где обитали миссионеры. В неприветливой гостиной ничего не изменилось, разве что со стола исчезла греческая Библия.

– Как ты думаешь, где кабинет этого типа? – спросил Эмерсон, разглядывая две двери в дальнем конце комнаты.

– Есть только один способ выяснить.

Я осторожно повернула ручку правой двери. За ней находилась комнатушка, которая, очевидно, принадлежала Черити. На торчащих из стены крючках висели шляпка и платье из знакомого темного материала. В комнате больше ничего не было, если не считать койки, больше похожей на обычную доску. Единственное тощее одеяльце валялось на полу, словно его сбросили впопыхах.

Я тихо притворила дверь и кивнула на соседнюю.

– Сюда.

Хотя переговаривались мы шепотом, нас давно уже должны были услышать. Но в доме царила гнетущая тишина. Может, здесь никого нет? Или обитатели этой тихой комнаты мертвы?

Я достала пистолет.

– Держись сзади, Эмерсон.

– И не подумаю, Пибоди. Подожди... – Он тихо постучался.

К моему изумлению, на стук тут же отозвались:

– Брат Дэвид, я же проси-ил оставить меня в покое. Я беседую со своим Отцом.

Эмерсон выразительно закатил глаза.

– Это не брат Дэвид. Это профессор Эмерсон.

– Профессор? – Последовала пауза. – Входите.

Эмерсон открыл дверь.

Хотя я и была готова к самому страшному, но все равно замерла в дверях, потрясенная увиденным. Джон сидел на краешке кровати, лоб его закрывала окровавленная повязка, во взгляде застыли недоумение и страх. Слава богу, жив!

Черити, казалось, находилась в трансе. Бледное лицо девушки было отрешенным, она даже не посмотрела в нашу сторону, съежившись в своем уголке. За столом расположился Иезекия, перед ним лежала раскрытая книга, в руке он сжимал пистолет. И пистолет был направлен на Джона.

– Входите, брат и сестра, – спокойно сказал Иезекия. – Вы как раз вовремя. Я борюсь с демонами, которые вселились в этого несчастного юношу. Свиньи в деревне не нашлось, так что я не могу заставить бесов перебраться из тела брата Джона в новое пристанище. Поэтому единственный способ избавиться от этих порождений сатаны – убить их, но сначала брат Джон должен вознести хвалу Спасителю. Мне не хотелось бы, чтобы его душа горела в аду.

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Эмерсон столь же невозмутимо. – А почему бы вам не использовать вместо свиньи козла... или собаку? Отличное жилище для бесов.

Иезекия покачал головой:

– Боюсь, ничего не выйдет. Видите ли, профессор, бесы вселились и в вас. Я должен расправиться с ними, прежде чем вы покинете этот дом, иначе они собьют вас с пути истинного.

– Мистер Джонс...

– Не подобает так обращаться ко мне, сын мой. Зовите меня моим истинным именем. Ибо я Помазанник Божий, который пришел, чтобы спасти этот мир греха.

– Вот черт! – невольно прошептала я.

Эмерсон недовольно зыркнул на меня, а Иезекия оживился:

– О-о... И наша возлюбленная сестра Амелия тоже во власти бесов. Я вижу, как они пляшут в ней... Подойди, сестра, возблагодари своего Господа и Спасителя, и я избавлю тебя от исчадий ада.

От изумления я начисто забыла о своем пистолете. Как давно безумие завладело рассудком этого бедняги? До сих пор Иезекии удавалось выглядеть совершенно нормальным.

Эмерсон осторожно шагнул в комнату.

– Хватит! – приказал Иезекия. – Теперь ты, сестра. Подойди ко мне.

Я никак не могла сообразить, что же предпринять. Комната была совсем крошечной, так что безумец почти наверняка кого-нибудь ранит, если нажмет на спусковой крючок. А он нажмет, непременно нажмет...

За окном что-то мелькнуло. Неужели подмога?

Увы. Всего лишь брат Дэвид. В глазах плещется ужас, губы трясутся. Хорош помощничек...

Эмерсон тоже увидел Дэвида.

– Ой! – вскрикнул он так громко, что я едва не подпрыгнула. – Смотрите, что там?

Иезекия скосил глаза, и Эмерсон взвился в воздух.

Грохнул выстрел, и с потолка посыпалась штукатурка. Дэвид за окном взвизгнул и исчез. Джон вскочил на ноги и тут же вновь осел на кровать: у бедняги подкосились колени. Черити призрачной тенью сползла со стула.

Эмерсон выбил пистолет из руки Иезекии и стиснул миссионера в медвежьих объятиях. Из гостиной донеслись шаги. Я оглянулась.

– Черт подери! – выпалил мсье де Морган. – Чем вы здесь занимаетесь?

За спиной француза скромно стоял наш вездесущий отпрыск.

3

– И все-таки причина заключалась в коптском манускрипте! – объявил Рамсес несколько часов спустя.

Иезекию поместили под стражу, а его жертвам оказали помощь. Мы вернулись домой, и Джон, все еще трясясь как осиновый лист, слабым голосом сказал, что приготовит чай. Я не стала возражать: суета по хозяйству – самое лучшее лекарство в таких случаях.

– Quel manuscrit coptique?[19]– вопросил мсье де Морган. – Я ничего не понимаю, ни-че-го! Сумасшествие какое-то. Какие-то преступные гении, манускрипты, буйнопомешанные миссионеры...

Пришлось рассказать ему про наш папирус.

– Я с самого начала знала, что причина в этом обрывке, но никак не могла понять почему. Дело в том...

Меня перебил Эмерсон:

– Дело в том, что здесь орудовали две преступные шайки. Одна банда занималась грабежом пирамид, мерзавцы нашли тайник с царскими драгоценностями и продолжали поиски. Их главарь изображал коптского священника. Очень удобно – все на виду...

Я поспешила перехватить инициативу:

– Но среди грабителей начались раздоры, думаю, у подобных личностей такое случается сплошь и рядом. Хамид, мелкая рыбешка, был недоволен своей долей и решил пуститься в самостоятельное плавание. Он уговорил Абделя, которому доводился сыном, найти для него покупателей. И среди предметов, которые он предлагал...