ПРОЛОГ

22 апреля 1889 года почти сто тысяч мужчин и женщин собрались вдоль границы Территории1 Оклахомы. Кто-то прибыл сюда верхом, кто-то пешком. У кого-то за спиной высился громоздкий фургон, а кто-то держал перед собой ручную тележку. Толпа терпеливо дожидалась сигнала, чтобы перешагнуть границу. Наконец, по команде армейских офицеров, ровно в полдень прозвучал артиллерийский залп. Скрип колес и топот копыт огласили просторы прерии, и со всех сторон доносился стук молотков, вбивающих в девственную землю заявочные столбы.

Спустя всего лишь несколько часов почти два миллиона акров земли, еще утром принадлежавшей индейцам, обрели новых хозяев. К вечеру того же дня невзрачные поселки Гатри, Инид и Оклахома-Сити превратились в города с пятитысячным населением. Так началось массовое заселение Оклахомы.

К этому времени во всей Америке не оставалось другого пригодного для жизни района, не заселенного белыми. До сих пор сюда, в прерию между реками Симаррон, Канейдиан и Арканзас, сгоняли только индейцев. Эти разноязыкие и часто враждующие народы оказывались рядом по одной причине — они продали свою землю, на которой жили веками, федеральному правительству, которое позаботилось о том, чтобы индейцы были надежно защищены от болезней и грехов белого человека. К концу восьмидесятых годов это же самое «федеральное правительство» решило, что индейцы используют свою новую территорию слишком неразумно. Индейцы не строили железных дорог и не разрабатывали рудники и карьеры, они не отправляли стада бычков на бойни в соседние штаты. А в это самое время в городах и поселках накопилось множество людей, рвущихся на новые земли. И такие земли нашлись, когда индейцам было предписано не покидать границ своих достаточно просторных резерваций, а все остальные земельные угодья были отданы под заселение.

Однако, продвигаясь в глубь Территории, недавние жители восточных штатов с удивлением обнаруживали, что на этих пастбищах уже пасутся не дикие бизоны, а стада вполне домашнего скота. Встречались им и ухоженные фермы, и пшеничные поля, огороженные колючей проволокой, а среди пологих холмов кое-где можно было увидеть и ажурную вышку ветряка. Оказалось, что на этих засушливых и небезопасных землях уже давно поселились какие-то смельчаки, которые основали здесь свое жилье и хозяйство, не дожидаясь ничьих разрешений. И они не были рады появлению новых соседей…

Глава 1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОКЛАХОМУ

Крис оставался в седле до последнего. Винн держался рядом с ним и был готов подхватить его, когда он потеряет сознание, но Крис оставался в седле.

Их преследователи не приближались и не отставали, неотступно двигаясь вслед за ними, — шесть неясных силуэтов, почти невидимых в дымке под самой линией горизонта. Тем незачем было тратить силы и торопиться. Их радовали капли крови, которые они все чаще встречали в следах. Преследователи прекрасно понимали, что скоро беглецы упрутся в горы, здесь-то все и закончится. Пока убегающие будут взбираться по склону, они пришпорят коней, приблизятся на расстояние выстрела и сумеют навязать перестрелку. А в ней шансы были неравными. Вдвоем против шестерых? У Винна осталась дюжина патронов, у Криса не больше. Бой не будет слишком долгим.

Винн надеялся только на то, что на склонах гор им удастся сразу укрыться в лесу. Но чем ближе становились горы, тем слабее теплилась в нем надежда. Он видел глинистые голубые откосы и белые языки осыпей. В бинокль удалось разглядеть на буром склоне извилистую тропу среди редких пятен чахлого кустарника. И только за голым и острым гребнем первого, ближнего к ним отрога призывно зеленели кроны леса, покрывавшего далекие склоны.

«Значит, нам надо будет побыстрее перевалить через этот отрог, только и всего, — решил Винн. — Будем двигаться как можно быстрее, не отвлекаясь на ответные выстрелы. И будем надеяться, что наши преследователи не слишком искусные стрелки. Если б эти парни умели стрелять, они не дали бы нам уйти».

Винн и Крис наткнулись на шайку, когда двигались по сухому руслу реки.

Как всегда, за секунду перед бедой все обстояло наилучшим образом. Позади была долгая и нелегкая дорога из Мексики, впереди ждала встреча с приятелем Криса, Лысым Маком, который стал в этих краях большим человеком. Крис, добродушно посмеиваясь, рассказывал о том, какие дела проворачивали они с Маком, когда состояли в шайке знаменитого налетчика Энди Крофорда. В те далекие годы они зарабатывали на жизнь, помогая богачам избавиться от груза лишних денег. Богач тем и отличается от бедняка, что не станет биться насмерть, защищая каждый доллар. Второе отличие заключается в том, что богачи слишком злопамятны. И за каждый утраченный доллар они были готовы заплатить еще два, лишь бы содрать шкуру с Крофорда и его команды.

Поэтому Крису и не хотелось появляться в тех местах, где прошла его веселая молодость, в цветущих и бурлящих городах с каменными многоэтажными отелями, банками и игорными домами. Он давно покончил со своим прошлым, но это не станешь доказывать каждому встречному помощнику шерифа. Он не знал, что стало с его прежними компаньонами, и не хотел этого знать. Они с Винном никогда бы не узнали о судьбе Лысого Мака, если б не услышали разговор двух случайных попутчиков, когда пересекали Рио-Гранде. Правда, теперь Лысого Мака называли иначе — теперь он звался «шериф Маккарти». Слухи о его методах борьбы с преступниками докатились до самой границы. Шериф Маккарти, грозный и неустрашимый, охранял шахту где-то на стыке Колорадо, Канзаса и Оклахомы, и авторитет его был настолько велик, что шахтерскому поселку присвоили название, которое выбрал сам Лысый Мак. И разве мог Крис не навестить место, которое отныне называлось Крофорд-Сити?

Винн чувствовал, что Крис рад за своего приятеля и даже, возможно, немного завидует ему. Рано или поздно у каждого наступает время, когда хочется остановиться, когда новые края уже не манят с прежней силой, когда надоедает просыпаться каждый день в другом месте. «Встать на якорь», «пустить корни» — эти выражения уже не казались им смешными. И попутный ветер уже не подталкивал их в спину, а, наоборот, приносил с собой запах оставленного крова и словно звал вернуться… «Может быть, шериф Маккарти возьмет нас к себе в помощники? — посмеивался Крис. — В Оклахоме меня никто не знает». «В Оклахоме как раз и собираются люди, которые надеются, что о них тут никто не знает», — говорил Винн.

Он и сам давно уже искал место, где можно было бы не опасаться встречи с кем-то из старых знакомых. Винн старался держаться подальше от зданий, над которыми развевался государственный флаг: там обычно обретались его бывшие однополчане. Лейтенант кавалерии Винсент Крокет ходил под этим флагом в атаку на восставшие индейские деревни Южной Дакоты. Нельзя сказать, чтобы это занятие ему очень нравилось, но он считал, что должен исполнить свой долг. Однажды вечером его назначили командиром расстрельного взвода, чтобы наутро казнить пленных: слишком хлопотно было таскать их за собой. У Винна было всего лишь два часа на размышление, и, поразмыслив, он решил, что государство нанимало его как солдата, а не как палача. Нарушение условий контракта ведет к его расторжению. Ночью Винн выпустил пленных индейцев и бежал из расположения полка, прихватив с собой изрядный груз оружия. Мятежные шайены2 приняли его к себе, и он провел среди них, наверно, самую удивительную часть своей жизни. Впрочем, бегство одного дезертира не могло ослабить армию, и «Черные Бизоны»3 в конце концов подавили восстание шайенов. Винн не участвовал в боях, и даже в последний бой индейцы не взяли его с собой. С тех пор он и бродил по Западу, держась на безопасном расстоянии от армейских форпостов.

«Нет, я в помощники шерифа не пойду. Слишком заметная должность. Давай лучше доберемся до большого города. Бостон или Нью-Йорк. Там можно спрятаться в толпе, — говорил Винн. — А в дикой пустыне и укрыться негде, и заняться нечем». — «Дикая пустыня? Ты будешь удивлен, когда мы переберемся через горы. Там ты увидишь настоящую прерию, с травами в человеческий рост, со стадами бизонов, с целыми морями цветов». — «Ты там бывал?» — «Нет, но я знаю Мака. Он всегда мечтал поселиться в настоящей прерии».

Так, беспечно переговариваясь, они неспешно скакали по сухому руслу. Путь их лежал в стороне от наезженных дорог, потому что Винн и Крис предпочитали движение по прямой линии. Арабская кобыла Криса и мерин Винна, которого он звал Бронко, были привычны к бездорожью. Для опытных и осторожных путников нет ничего сложного в том, чтобы быстро пересечь индейские земли, особенно если повезет.

Похоже, что им не повезло.

Когда ветер донес до них запахи поднятой пыли, дыма и паленой шерсти, оба решили, что где-то впереди — ранчо, где клеймят молодых бычков. Двигаясь между высокими берегами по дну пересохшей реки, они не могли видеть его, но при этом и сами оставались вне поля зрения обитателей ранчо, и это их вполне устраивало.

Они обогнули выступающий обрыв — и встали. Встреча оказалась неожиданной не только для них.

Русло привело их к широкому, округлому каньону с отвесными стенами. Здесь, в этой долине, скрытой от постороннего взгляда, и в самом деле клеймили скот. Небольшое разношерстное стадо сгрудилось в дальнем конце каньона — там виднелись шоколадные спины и белые массивные головы герефордов, а между ними чернели безрогие, остромордые ангусы. Трое всадников теснили стадо к стенам каньона, удерживая бычков на месте. Один черный бычок-ангус лежал на песке. На голове его сидел ковбой, другой натягивал лассо, обвившее задние ноги бычка, а еще двое замерли над выпуклым черным боком, разглаживая шерсть. От низкого костерка стелился дым. Голый по пояс человек в кожаном фартуке подержал над прозрачным пламенем длинный штырь с решеткой на конце и стремительно шагнул к лежащему бычку. Клеймо медленно опустилось на черную шерсть, бычок дернулся, и ковбои вскочили, ослабив лассо.

По тому, как тщательно прикладывалось раскаленное железо к дергающейся коже, было ясно, что идет не просто клеймение, а подмена клейма. Так обычно поступают с ворованным скотом.

Скотокрады были слишком увлечены своим занятием и поэтому не сразу заметили посторонних наблюдателей. Но заметив их, тут же схватились за оружие.

Тот, что был ближе, выстрелил одновременно с Крисом — но тут же выронил ружье, схватившись за руку. Винн послал пару пуль по остальным и развернул коня. Пока они выбирались из русла и помчались по траве, сзади было тихо, и Винн успел подумать, что на этом все и кончится. Но оказался неправ: скоро за спиной прогремел выстрел, и, оглянувшись, он увидел, что все шестеро скачут за ними.

— Кажется, мы им понравились, — прокричал Винн.

— А они мне не очень, — ответил Крис. — Рубашка была почти новая.

Винн только теперь заметил, что его спутник держится левой рукой за бок.

— Тебя зацепило?

— Немного.

Криса следовало перевязать, но не было времени останавливаться. Шестеро скотокрадов явно не желали отставать. По всей видимости, они очень дорожили своим потайным загоном для ворованного скота. И теперь им оставалось либо устраивать себе новый тайник, либо уничтожить тех, кто прознал про старый. Похоже, второй путь показался им более простым.

Кони хорошо отдохнули ночью и сейчас показывали почти все, на что были способны. Белая арабка Криса, казалось, летела над седой травой, а мерин Винна держался чуть сзади. Винн с беспокойством замечал, что синяя рубашка Криса на спине изрядно потемнела. Черное пятно шириной с ладонь расползалось над поясом.

Заметив, что погоня немного отстала, они тоже сбавили ход. Винн кинул Крису свой вязаный шарф, и тот на ходу обмотал его вокруг пояса, перетянув рану.

— Отлично! — сказал он бодро.

Винн не нашелся, что ответить, потому что шарф моментально пропитался кровью.

— Ничего, — сказал Крис, — в горы они за нами не полезут.

— Может быть, нам просто по пути, — предположил Винн. — Может, им тоже хочется в Крофорд-Сити.

— Тогда пусть поищут другую дорогу, а мы в обход не пойдем… — Крис не договорил, выругавшись от боли. — Вот уж не думал, что сквозная рана может доставить столько неудобств.

— Возьми мою скатку, — Винн протянул другу свернутое одеяло и помог уложить его поверх скатки Криса, между спиной и задней лукой седла, чтобы тому было удобнее опираться. — Так лучше?

— Лучше не бывает.

Винн оглянулся и увидел, что кони преследователей перешли на рысь и их силуэты стали яснее. Отрыв сократился, но ненадолго: лошади Винна и Криса тут же сорвались с места, да так, что ветер засвистел в ушах.

Горы незаметно вырастали перед ними. Погоня длилась уже второй час. Под копытами то гулко гудела, то скрипела каменистая сухая земля, на которой росли только редкие кактусы. Винн продолжал прикладываться к биноклю, высматривая на склоне иной путь, кроме видневшейся отсюда тропы. Наконец, ему пришло в голову, что необязательно делать то, чего ждет от тебя противник. К чему карабкаться в горы, когда их можно объехать? И он повернул налево. Мог бы и направо, ему было все равно. Главное — не терять скорости, не позволять им сократить отрыв. В конце концов, они тоже не железные, и их кони тоже могут устать.

Кобыла Криса послушно повернула за мерином, и они поскакали вдоль отрога, не поднимаясь на него. Крис ничего не сказал. Он продолжал прямо сидеть в седле, с полузакрытыми глазами. Темные, обветренные губы выделялись на посеревшем лице.

— Хочешь пить? — скрывая беспокойство, спросил Винн.

— Не знаю, можно ли, — ответил Крис. — Будет обидно, если вода вытечет из этой чертовой дырки. Ты пей, не смотри на меня. Почему мы свернули?

— Поищем другой путь.

— Ну, давай поищем… — он снова закрыл глаза. — Рубашка прилипла к спине. Что, там так много крови?

— Да нет, не очень.

— Пока я не забыл… Все мои деньги лежат в банке братьев Гольдбергов в Нью-Йорке. Если я не смогу их забрать сам, сделай это за меня.

— Брось, старик.

— Погоди… В моей сумке зашиты их расписки… Ты все понял?

— Не беспокойся. Если у тебя будут провалы в памяти, я тебе напомню.

— Спасибо… — проговорил Крис, не открывая глаз.

Скоро их лица окатил порыв свежего ветра. Винн присмотрелся, привстав на стременах, и увидел впереди, в отвесной серой стене отрога темный провал. Это могла быть расщелина, но там мог оказаться и проход. И если ветер дует оттуда, значит, проход этот достаточно длинный… «Вот куда мы свернем», — решил Винн и поторопил своего Бронко.

Еще один рывок, и под копытами завизжала галька. Они свернули в темное ущелье с высокими отвесными стенами. Подковы скрежетали по валунам, вымостившим дно пересохшей реки. Винн натянул поводья, и Бронко остановился.

Впереди, в десятке шагов, стоял безоружный человек в белой крестьянской одежде и соломенной шляпе. Его босые ступни казались черными от въевшейся пыли. Тут же отдыхала коренастая буланая лошадка без седла, ее круглые желтоватые бока блестели от пота, а черный хвост был обвит кожаным шнуром почти по всей длине так, что только на конце виднелась кисть волос. Под ногами у лошади лежали два туго набитых мешка, связанных между собой.

Человек легко перевалил мешки через черный хребет лошадки, похлопал ее по шее и повернулся.

Это была девушка, смуглая и сероглазая. Она отвела пепельно-русую прядь со лба, спрятав ее под шляпу. Ее взгляд остановился на Крисе. Беззвучно ступая по валунам, она приблизилась к его кобыле и уверенно перехватила свисающую уздечку. Другой рукой она дотянулась до окровавленного шарфа, обмотанного вокруг пояса Криса, поглядела на свои покрасневшие кончики пальцев и сокрушенно покачала головой. Затем, так же не говоря ни слова, развернулась и за уздечку повела кобылу за собой.

Крис, казалось, не замечал этого. Он так и не раскрыл глаз, и губы его были плотно сжаты.

Странное дело — Винн тоже не произнес ни слова. Молчаливая незнакомка вела за собой кобылу Криса, Винн ехал за ними, а буланая лошадка поплелась за его мерином.

Ущелье понемногу расширялось, его стены словно раздвигались в стороны с каждым поворотом, в них виднелись глубокие жерла пещер и промоины, в которых поблескивали ручейки. Далеко впереди Винн увидел в просвете между скалами зеленый лесистый склон, но проводница свернула в сторону, и они снова оказались в каменном коридоре. На этот раз путь становился все теснее и теснее, и, если бы сверху сорвался камень, от него было бы трудно увернуться. Винн слышал, как за спиной шуршат, задевая за скальные стены, мешки, навьюченные на буланую лошадку. «Вот хорошее место, чтобы остановить погоню», — подумал он, оглядываясь.

— Крис, — сказал он. — Ты выбирайся, а я их задержу. Слышишь меня, старик?

Но Крис не ответил ни словом, ни жестом, и Винн понял, что тот потерял сознание. Точнее сказать, сознания в нем оставалось ровно настолько, чтобы не свалиться с седла.

«Значит, мне придется все решать самому, — подумал Винн. — Остаться здесь, чтобы встретить наших преследователей? Вдвоем мы бы их перебили. Одному не под силу. Я смогу их удерживать в этой теснине ровно столько времени, на сколько удастся растянуть дюжину патронов. А что дальше? Да и могу ли я оставить Криса на попечение незнакомки?»

Выбора не было. Винн ехал, оглядываясь и вслушиваясь в каждый звук, отражавшийся от голых и бесконечно высоких стенок ущелья.

Под копытами иногда поблескивали лужицы, а на валунах нарядно зеленели пятна мха. Вдруг впереди послышался шипящий глухой удар, за ним еще один, и еще, и в воздухе появилась изморось. Если закрыть глаза, можно было подумать, что стоишь на берегу озера, и перед тобой бьются волны. Что за чертовщина?

Мужчины свернули за острый край скалы, и их глазам предстала каменистая долина, шагов сто в поперечнике. Она тянулась между отвесными скалами не больше, чем на милю, и заканчивалась узкой горловиной ущелья. Пространство было испещрено сверкающими лужицами, над которыми стоял слоистый, неподвижный туман. Внезапно прямо из земли вырвалась струя воды. Фонтан, окутанный паром, поднимался выше человеческого роста, а затем с плеском обрушился на гальку, и от каменных стен отразился звук набежавшей волны.

Босоногая проводница остановилась. Она еле слышно почмокала губами, и буланая лошадка неторопливо обошла мерина и ступила передними ногами на мокрую гальку. Животное низко опустило голову, обнюхивая камни, после чего осторожно двинулось вперед. Проводница похлопала лошадь по крупу, пропуская перед собой, и шагнула следом. Белая кобыла Криса вела себя на редкость смирно и послушно следовала за проводницей, раненому даже не приходилось натягивать уздечку. Бронко, не дожидаясь команды, тоже спустился на мокрую гальку. Казалось, лошади знают дорогу, о которой люди и не догадываются. Буланая двигалась причудливыми зигзагами, то далеко обходя безобидные лужицы, то напрямую пересекая широкие разливы, и лошади скрупулезно повторяли все ее маневры, ступая след в след. Белые штаны проводницы потемнели от воды. На лице оседала липкая роса.

Объезжая очередную лужицу, укрытую густым туманом, Винн заметил, что она бурлит. Ему приходилось слышать о кипящих источниках, но он никогда не думал, что рядом с ними человек чувствует себя так неуютно. До него дошло, что сейчас они пробираются над гигантским котлом с кипятком. Один неверный шаг — и ты сварился. Винн забыл о преследователях, о ране Криса и обо всем на свете, и думал только о том, как бы выбраться из этой кастрюли и остаться сырым.

Но буланая не подвела, и вскоре Винн с облегчением вытер со лба надоевшую росу, смешанную с холодным потом.

Дно ущелья круто поднималось кверху, и Винн спешился, помогая Бронко. Крис оставался в седле. Он так и не раскрывал глаз, словно спал на ходу, но пальцы его крепко сжимали рог седла.

Еще один поворот, и Винн остановился, тяжело переводя дыхание. Прямо под ним раскрылся зеленый травянистый склон, спускающийся к просторной долине. Слева и справа высились толстые кедры, и густой, темный лес поднимался выше по склону. Теперь Винн понял, что ущелье рассекало гору, и, двигаясь по нему, они прошли ее насквозь.

— Спасибо, — сказал Винн проводнице. — Вы нас очень выручили, мэм.

Та покачала головой, будто не понимала его слов, и сняла шляпу, поправляя узел русых густых волос. Потом осторожно вытянула поводья из пальцев Криса так, что тот не шевельнулся.

— Крис, — позвал Винн громко. — Эй, старик, ты проспишь все на свете.

Вместо ответа Крис качнулся вперед и навалился грудью на шею кобылы.

Вдвоем они осторожно стянули его с лошади и уложили на траву. Все седло оказалось залито кровью, и рубашка, и джинсы Криса были липкими и блестящими.

Проводница выхватила из-под рубахи короткий нож и разрезала окровавленный шарф. Крис лежал на боку, и, когда незнакомка распорола его рубашку, стало видно, где вошла пуля и где она вышла. Одна дырка чернела спереди под ребром, вторая оказалась выше, под лопаткой, и ее было невозможно разглядеть под сгустками крови. Женщина, стоя на коленях, одним движением стянула с себя белый нашейный платок. Свернула его пополам и накрыла оголенный бок Криса. С треском разорвав рубашку раненого, скатала ее в трубку, разгладила и обернула вокруг пояса, затянув узел. А потом вскочила на ноги и опрометью пустилась вниз по склону.

— Куда же вы, мэм? — крикнул Винн вдогонку, но женщина даже не оглянулась, спускаясь зигзагом по крутому косогору.

Буланая лошадка спокойно пощипывала траву у себя под ногами, и Винн понял, что хозяйка скоро вернется.

Крис лежал неподвижно. Винн еще никогда не видел его в таком состоянии, хотя им и случалось лечить друг друга от огнестрельных ранений, ушибов и похмелья. И метод всегда был один и тот же — повязка, холод и покой.

— Полежи пока, старик, — сказал Винн другу и расстегнул его оружейный пояс. — Сейчас придет доктор, принесет лекарство. А я позабочусь о твоем покое. Тебе удобно так?

Крис не отвечал, и это был плохой знак. Винн знал, что сейчас раненого нельзя оставлять одного. Следовало сидеть рядом, касаться его и разговаривать, чтобы не дать ему соскользнуть в ту яму, откуда затем трудно будет выбраться… Винн вспомнил всех погибших друзей и попросил их не звать к себе Криса. Он даже осмелился призвать Духа Медведя, чтобы тот посидел рядом с раненым, отгоняя Духа Ворона, который наверняка уже кружил где-то поблизости.

— Все в порядке, — вдруг произнес Крис, не открывая глаз. — Привяжи лошадей, Энди…

Энди? Пусть так, только держись, старик… Винн отвел лошадей ниже по склону и привязал их за разросшимся кустом. Прямо напротив выхода из ущелья лежала пара валунов, и он устроился между ними, положив под рукой оба винчестера, свой и Криса. Если преследователи и появятся в этом тесном проходе, он сможет их встретить.

Но из ущелья не доносилось никаких тревожных звуков. Зато ниже по склону послышались голоса, и Винну пришлось оглянуться. Незнакомка возвращалась в сопровождении трех женщин в длинных черных платьях и туго повязанных на головах белых платках. Вслед за ними поднимался коренастый, широкоплечий мужчина в такой же белой крестьянской одежде, как и проводница, но в сапогах и в черной шляпе. Переговариваясь на непонятном языке, женщины окружили Криса и переложили его на расстеленное одеяло, а потом подняли с травы и понесли вниз. Мужчина поднялся к Винну и сказал, махнув рукой в сторону ущелья:

— Оттуда никто не выйдет. Там никто не ходит.

— За нами увязалась банда. Угонщики скота. Они могут найти нас по следам.

— Следы? В кипящем каньоне не остается следов. И до сих пор его еще никому не удавалось пройти без проводника.

— Надеюсь, не удастся и сегодня, — сказал Винн, поднявшись из-за валунов.

— Меня зовут Питер, — мужчина широко улыбнулся — Наш дом внизу. Это мои сестры. Они позаботятся о твоем друге.

— А меня зовут Винсент Крокет. Спасибо, Питер. Мы ваши должники.

Тот пожал плечами:

— Я ничего для вас не сделал. Скажи спасибо Энни. Это она вас нашла.

Он был таким же смуглым и светлоглазым, как и его сестра, но оказался отнюдь не молчаливым.

— Хорошая лошадь, — сказал Питер, отвязывая кобылу Криса. — Дорогая лошадь. Маленькая голова, сильные ноги, тонкие копыта. Наверно, быстро бегает, очень быстро.

— Быстро.

— Твой друг, наверно, умрет, — сказал Питер. — Ты возьмешь его лошадь с собой? Я мог бы купить ее.

— Мой друг не умрет, — сказал Винн.

— Все умирают, — сказал Питер. — И ты умрешь, и я.

— Тогда зачем тебе его лошадь?

Питер жизнерадостно рассмеялся.

— Ты прав, — сказал он. — Ты очень-очень прав, Винсент Крокет.

Они спускались по травянистому склону, и вскоре внизу, за невысокой рощицей молодых деревьев, показалось несколько бревенчатых домов, стоящих вразброс. Едва заметная дорога уходила от них к реке и терялась за деревьями. Дальше на склонах холмов виднелись широкие прозрачно-зеленые прямоугольники полей и чересполосица огородов.

— Это твоя ферма? — спросил Винн.

— Это тоже моя ферма. Есть еще другая, большая. Там лошади, коровы, мулы. Там мельница. А здесь живет мой отец, и Энни с ним. Ему ничего не нужно. Только вода и хлеб. Сегодня мы пришли к нему в гости. Я, сестры, их дети. Это хорошо для твоего друга. Мы поможем ему. Все будет хорошо. Если он не умрет.

— Откуда вы? — спросил Винн, потому что никогда прежде не слышал такого говора, плавного и чуть замедленного, как у южанина, но с твердыми и четкими окончаниями, как у жителя Севера. Он с легкостью различал немцев и итальянцев, безошибочно узнавал французов, но всегда путал шведов и поляков. Одно можно было сказать точно — этот Питер явно не был китайцем или мексиканцем.

— Мы? Мы с Юга. Саванна, Джорджия. А ты откуда едешь?

— Мы были в Мексике, — сказал Винн.

— Мексика? Это очень далеко.

— А теперь пробираемся в Крофорд-Сити.

— Крофорд? Это не очень далеко, — сказал Питер. — Не так далеко, как Мексика. Но если ехать вдвоем, то даже до Крофорда можно не добраться. У нас тут вдвоем не ездят. Мы вас проводим. Если твой друг поправится.

— Не надо нас провожать. У нас нет ничего ценного, никто нас не ограбит.

— Ничего ценного? — Питер оглядел его. — Шляпа хорошая. Оружие. Сапоги совсем как новые. Лошадь с седлом — это целое состояние. Здесь не грабят, Винсент Крокет. Здесь убивают. И оставляют лежать голый труп. Через два дня от тела остается только несколько костей. А ты говоришь «ничего ценного».

— Да, — только и мог сказать Винн. — Весело вы тут живете.

— Чем занимаешься? Ковбой? Стрелок? Проводник?

— Я был солдатом. Могу заниматься чем угодно.

— За рекой поселок, — сказал Питер. — Там угольный карьер. Хорошая работа, хорошие деньги. Если любишь копать землю, иди туда. Им нужно много людей.

— Нет, — сказал Винн. — Спасибо. Я не люблю копать землю.

— Я тоже. Я люблю лошадей, — сказал Питер. — Я люблю быстро ездить. На лошади твоего друга можно очень-очень быстро ездить. Такие лошади не любят седло. Ей нужна легкая коляска. Ей нужен овес, а не колючки. Ее нужно каждый день чистить. Я знаю, это дорогая лошадь. Это лошадь для богатого человека.

— Ты богатый?

— Не знаю. Наверно, нет. Но твой друг тоже не похож на богатого человека.

— Ну, после выстрела в упор и богатые, и бедные выглядят примерно одинаково, — заметил Винн.

— Ты опять прав, Винсент Крокет, — Питер снова рассмеялся.

Пока мужчины дошли до фермы, Питер еще несколько раз заводил разговор о кобыле Криса. Винн старался отвечать уклончиво и дипломатично. По правде говоря, Крис и сам был бы не прочь передать ее в хорошие руки. Арабка досталась ему по наследству от погибшего друга. Она была быстра и неутомима, привыкла есть жесткую траву, умела ощипывать ветки кустарника, хотя не отказывалась и от овса в хорошей конюшне. Это была отличная лошадь, но ее светло-серая, почти белая масть не годилась для жизни в прерии, где любое светлое пятно видно издалека. «Как только Крис поправится, — решил Винн, — надо будет напомнить этому болтуну о его страсти к быстрой езде, да и поменять кобылу на пару добрых меринов».

Давно уже Винсент Крокет не встречал такого словоохотливого собеседника. В том кругу, где ему приходилось вращаться последнее время, не принято было много говорить, особенно с незнакомцами. Командуя своими кавалеристами, он легко обходился уставными выражениями, а живя среди индейцев, чаще использовал жесты, чем слова. Только с Крисом им иногда удавалось поговорить о чем-то, кроме еды, оружия, женщин и лошадей.

«Этот Питер мог бы составить отличную пару любому светскому словоблуду из той породы, которая бережно культивировалась в аристократических салонах моей Луизианы, — размышлял Винн. — Если же его помыть, причесать да переодеть, он станет желаннейшим гостем на любом воскресном балу. Интересно, откуда в нем это? Передалось по наследству от папочки, выходца из южных плантаторов? Или ему тут не с кем было поговорить, пока не появились мы с Крисом?»

Навстречу бежали трое мальчишек. На них были такие же белые домотканые штаны и рубахи, как на Питере и его молчаливой сестре.

— А вот и племянники, — сказал Питер, — Ленни, Бенни и Дэнни. Сейчас начнут драться из-за этой белой лошади, кому за ней ухаживать. Дикари. Что с них взять, если отец — индеец…

Мальчишки были похожи как три капли воды, но это были разноцветные капли. Один — белобрысый, другой с черными прямыми волосами, а третий — рыжий и кудрявый. Все трое были смуглые, скуластые и светлоглазые. После короткой перебранки ребятишки перехватили лошадей и повели их в конюшню. Питер едва успел скинуть с буланой лошадки два навьюченных мешка.

— Осторожнее! — раздался женский возглас, и Энни, подбежав к ним, присела и бережно взялась за обвязанные горловины мешков.

— Разрешите вам помочь, — Винн наклонился к ней, но тут же выпрямился, обожженный гневным взглядом.

Питер коротко рассмеялся, глядя вслед сестре, которая волокла мешки по траве.

— Можно подумать, у нее там банкноты Федерального казначейства, — озадаченно сказал Винн.

— У нее там пейот.

— Что? Кактус?

— Да. Только она может собирать пейот, — важно заявил Питер.