Владимир Иванович ПИСТОЛЕНКО
      Памятное лето Сережки Зотова
      Повесть
      Повесть о том, как богомольцы завладели душой мальчика, потерявшего родителей, и как товарищи вели борьбу за его освобождение.
      ________________________________________________________________
      ОГЛАВЛЕНИЕ:
      Будем знакомы
      Запретное место
      Одни
      Как быть дальше?
      Нежданная гостья
      Манефа Семеновна
      Встреча с хрипатым
      "Господи, спаси папу!"
      Опять Таня
      "Ты обещан..."
      Новый классный
      Ничего определенного
      На Самарке
      "Помогите, ребята!"
      Решение Манефы Семеновны
      Встреча у калитки
      "Балалайка, заиграй-ка..."
      На рассвете
      Ранний гость
      Начало положено
      Вызов
      Без вины виноватый
      Клятва
      "Молния"
      Дожди начинаются
      "Здравствуй, дружочек!"
      Еще клятва
      Поиски
      "Мы - ваши шефы"
      "И я с вами"
      Первая удача
      Фронтовая вахта
      Испытание
      Развязка
      ________________________________________________________________
      ПОСВЯЩАЮ ВНУЧКЕ ТАНЕ
      А в т о р
      БУДЕМ ЗНАКОМЫ
      Сквозь открытое окно солнечный луч проник в комнату, забрался на небольшую деревянную кровать и пополз по лицу Сергея. Дойдя до носа, он на мгновение задержался и затем, словно вдруг решившись, начал озорно щекотать нос спавшего мальчика. А Сергею снилось, будто он играет с Шариком. Шарик встал на задние лапы и шершавым языком старательно облизывает другу лицо. Сергей пытается оттолкнуть рыжего, увернуться, ему щекотно, он смеется и чихает...
      Мальчик сел на постели, поджав под себя ноги, оглянулся - Шарика нет. Куда спрятался?
      Спрыгнув на пол, Сергей осмотрел все углы комнаты. Собаки нигде не было.
      Дверь из сеней открылась, и, согнувшись, чтобы лбом не стукнуться о косяк, в комнату вошел широкоплечий, громадного роста человек. Это был отец Сергея - Николай Михайлович Зотов. Голубая майка плотно обтягивала его могучую грудь. Серые брюки старательно отутюжены. Чисто выбритое лицо улыбалось. Голубые глаза под черными, немного лохматыми бровями блестели весело.
      - Встал?
      - Ага...
      - Ты что, сын, вроде какой-то задумчивый?
      - Шарика ищу. Был, а нет.
      - Так он же во дворе. И все время со мной. Я там ворота взялся чинить...
      Отец распахнул дверь и, чуть подавшись вперед, крикнул густым, могучим басом:
      - Ша-рик!
      Сергей даже опомниться не успел, как, прошмыгнув между ног Николая Михайловича, в комнату влетел, словно небольшой огненный шар, рыжий пес. Он был так доволен приглашением, что слегка повизгивал от восторга и, не зная, как выразить свою беспредельную радость, бешено носился по комнате. А Николай Михайлович и Сергей молча смотрели на него и довольно усмехались.
      - Так где был Шарик?
      Сергей смущенно пожал плечами.
      - Ты его, должно быть, во сне видел.
      - Правильно, - обрадовался Сергей. - Конечно, во сне!
      А Шарик в это время подпрыгнул, перевернулся в воздухе и плюхнулся у ног Сергея, подняв кверху все четыре лапы. Он, видимо, устал и, широко раскрыв рот, часто-часто дышал. Он даже зажмурил глаза, будто ни на кого и ни на что не обращает внимания. Но едва Сергей шевельнул рукой, чтобы погладить его, как рыжий комок снова взвился и еще быстрее закружил по комнате. Сергей за ним. Беготня закончилась тем, что Шарик остановился, поднялся на задние лапы и, довольный, помахивая коротким хвостом, заковылял к своему хозяину. Когда же Сергей подбежал к нему и, прижавшись, начал гладить, Шарик проделал все то, что несколько минут назад Сергей видел во сне.
      - Не давай лизать себя! - прикрикнул отец.
      - Не лижись, - строго сказал Сергей и слегка отстранился от пса.
      Тот догадался, что им недовольны, и с беспокойством взглянул сначала на младшего, потом на старшего хозяина.
      - Да ты не бойся, дурень, - добродушно пробубнил Николай Михайлович, - ты же хороший пес. И мы с Сережкой тебя очень любим. Только не надо лизать его. Вот и всё.
      Шарик напряженно слушал, будто хотел понять и запомнить каждое слово, а когда старший хозяин наклонился и потрепал его по спине, изловчился и, желая доказать, как хорошо все усвоил, ловко лизнул ему губы.
      Сергей ликовал. Николай Михайлович тоже посмеивался и добродушно отчитывал опять развеселившегося пса.
      У Зотовых Шарик жил недавно, с минувшей зимы. И достался он им случайно.
      Дело было в декабре. Однажды в выходной, вечером, отец и сын пошли немного прогуляться. На дворе уже стемнело. Мела небольшая поземка, и под ногами похрустывал свежий снежок. В такую погоду только и гулять.
      Дорогой им послышалось, будто где-то неподалеку скулит собака.
      - Это она плачет? - поинтересовался Сергей.
      - Видно, хозяина, зовет, - предположил отец.
      Гуляли долго. Дошли почти до станции. О собаке забыли. Но на обратном пути снова услышали ее. Теперь она уже не скулила, а протяжно и тоскливо выла.
      - Пап, слышишь, опять хозяина зовет.
      - Да вот... зовет... - как-то неопределенно сказал отец.
      Остановились, прислушались. Вой доносился откуда-то со стороны реки.
      - Может, пойдем узнаем? - предложил отец.
      - Пойдем, - охотно согласился Сергей.
      Они свернули в переулок и двинулись на собачий вой. На пустыре неподалеку от реки нашли собаку. Она была привязана к телеграфному столбу и стояла на небольшом пятачке, видимо ею же утоптанном, среди свежего сугроба.
      Увидев людей, собака перестала выть.
      - Кто же это привел тебя сюда на погибель? - с сочувствием сказал Николай Михайлович. - Да еще привязал... - недовольно добавил он. - Ты бы, глупая, перекусила веревку, и все. Или, может, кусать нечем, зубы от старости повыпали?
      - Пап, давай отвяжем, - попросил Сергей.
      - Ну что ж, можно попытаться, - согласился отец и стал осторожно по сыпучему снегу подбираться к собаке.
      Сначала казалось, что собака покорно следит за приближающимся человеком, но, когда он очутился совсем рядом, она оскалилась и зарычала. Правда, тихо и беззлобно, скорее, не для угрозы, а ради порядка.
      - Успокойся, глупая, - ласково заговорил Николай Михайлович, - мы же тебе ничего плохого не сделаем. Наоборот, хотим выручить. Тебя здесь и волк может сожрать, да и замерзнуть не мудрено. Ночью, похоже, метель разгуляется...
      Он подобрался к самому столбу, снял варежки и стал отвязывать веревку. Оказалось, что это не веревка, а провод. Потому-то собака и не могла перекусить его.
      Распутав узел, отец отпустил один конец, а другой потянул к себе. Провод не был привязан, а только продет в кольцо ошейника и свободно выдернулся оттуда. Очутившись на воле, собака бросилась бежать прочь.
      - Видел, как припустила? - добродушно рассмеялся отец. - Каждое живое существо, брат, свободу любит.
      Они немного постояли, пока освобожденная пленница не скрылась в переулке.
      - Пап, а зачем ее тут привязали? - поинтересовался Сергей.
      - Вот и я об этом думаю. - Николай Михайлович помолчал, затем сердито добавил: - Взять бы того, кто привязал, да самого к столбу на часок. Чтоб знал, как издеваться над животным.
      - Пап, она домой побежала? - не унимался Сергей.
      - Куда же еще? Только там ее, пожалуй, не очень-то ждут.
      - Почему? - недоумевал Сергей.
      - Уж если привязали здесь, то, значит, не очень нужна. Гляди возьмут да снова сюда приволокут, и тогда бедняге ночью конец. Ну ладно, хватит разглагольствовать, двинулись. А то мама небось заждалась ужинать.
      Отец взял Сергея за руку, и они торопливо зашагали домой. Ненароком оглянувшись, мальчик остановился словно вкопанный и потянул отца за рукав.
      - Пап, гляди!.. Гляди...
      Приотстав всего лишь на несколько шагов, слегка прихрамывая, следом за ними шла собака. Хотя на дворе уже были сумерки, Сергей сразу же узнал ее.
      - Это она, да, пап, да? - обрадовался Сергей.
      - Верно, наша знакомая, - подтвердил Николай Михайлович.
      Остановились. Собака тоже встала. Николай Михайлович негромко присвистнул. Она подошла чуть поближе.
      - Да ты, оказывается, хромаешь.
      - Пап, давай возьмем ее к нам, - стал упрашивать Сергей.
      - Как бы мама не заругалась. Ну, да будь что будет. Двинулись, пес, мы тебя не обидим.
      Собака пошла за ними, пошла все так же нерешительно, останавливаясь на каждом шагу.
      Гостью почти втолкнули в комнату. Поджав хвост и боязливо озираясь, она села у самого порога. Ее била частая и сильная дрожь.
      Увидев незнакомку, мать всплеснула руками:
      - Откуда чудо такое?
      - Да вот, понимаешь, наша с Сережкой находка.
      И отец подробно рассказал о собаке. Мать не стала их ругать, а только спросила, не больная ли она или вообще, может, какая-нибудь ненормальная. Не зря же хозяева решили избавиться. Видно, за ней все-таки что-нибудь плохое водится.
      - А я думаю, тут причина в старости, - возразил отец. - Есть такие скверные люди, держат животину, пока она помоложе, а чуть состарилась - со двора долой. Разве не бывает так?
      Мать ничего не ответила, только вздохнула и вышла на кухню. Вскоре она вернулась с чашкой в руках.
      - Ну-ка, похлебай тепленького, а то все еще дрожишь.
      Отец хитровато подмигнул Сергею: мол, все в порядке...
      Собака с жадностью накинулась на еду, то и дело пугливо посматривая на новых хозяев. Вылакав все и чисто вылизав чашку, она вдруг осмелела и, прыгая на трех ногах, выбралась на середину комнаты. Здесь, на свету, гостью можно было хорошо рассмотреть со всех сторон.
      Собака оказалась невысокой, приземистой, ярко-рыжей масти. Шерсть на ней лежала гладко и даже блестела. Уши небольшие, очень подвижные. Они то становились торчком, то вяло обвисали. Под темным пятачком носа два редких пучка черных длинных щетинок. Усы. Грудь широкая. Передние лапы-коротышки вверху далеко поставлены одна от другой, а внизу почти касаются друг друга, причем ступня каждой вывернута наружу. Хвост прямой, короткий, словно его кто-то обрубил.
      - Ну и уродина! - всплеснув руками, добродушно рассмеялась мать. Нечего сказать, раздобыли красавца!
      - Ты напрасно так, Надя, - запротестовал отец. - Это - порода! Чистокровная такса!
      - Тоже мне породу нашел! Да у нее ноги - будто кто-то нарочно повыкручивал, - поддразнила мать.
      - Вот, вот. Значит, заметила? В том-то и дело, что все признаки налицо. Такса!
      Сергей был бесконечно счастлив, ведь только подумать: он мечтал о самом обыкновенном щенке, а тут вдруг в их доме появилась такая редкостная собака! Такса! Само слово-то какое интересное.
      - Давайте назовем собачку Шариком, - предложил он.
      - А ему даже подходит такая кличка. Смотрите, он вроде и не ходит, а катится по полу, - сказала мать.
      - Шарик, Шарик, Шарик, - ласково заговорил Сергей и, подойдя к собаке, начал гладить ее.
      - Укусит! - с беспокойством предупредила мать.
      Но пес не кусал. Сначала он немного насторожился, но поняв, что его ласкают, опустил уши, миролюбиво закрыл глаза и чуть подал вперед голову, навстречу Сережкиной ладони.
      Оказалось, что Шарик совсем еще молодой пес, и к тому же с веселым характером.
      Сергей и Шарик стали неразлучными друзьями.
      Но однажды чуть было не случилась беда и этой дружбе не пришел конец.
      Спустя месяц после того, как у Зотовых появился Шарик, Сергей с отцом пошли в магазин. За ними увязался никогда не отстававший от Сергея пес.
      Они закупили все, что наказывала мать, и неторопливо двинулись в обратный путь. Чтобы попасть на свою улицу, им нужно было пересечь площадь, которая называлась Деевской, в честь первого здешнего коммуниста товарища Деева, убитого во время гражданской войны белоказаками. Дорога пролегала посредине площади и разрезала ее на две равные части. На одной рос молодой сад, года три назад посаженный комсомольцами вокруг памятника товарищу Дееву, на другой, за кирпичной оградой, словно вросшей в землю, среди могучих раскидистых дубов ютилась старинная, давно уже пустующая деревянная церковь. Неподалеку от ворот с наружной стороны ограды стоял небольшой каменный домишко, по виду такой же древний, как и церковь.
      Едва наши спутники миновали этот дом, как на его крылечке появился седобородый старик в поношенном овчинном тулупе, лисьей шапке-ушанке и серых валенках с галошами.
      - Эй, погодите! - закричал он хрипловатым голосом.
      Но ни Сергей, ни Николай Михайлович не слышали и, не оборачиваясь, продолжали свой путь. Тогда старик вложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. Теперь его заметили. Он стал махать руками и заспешил по дороге.
      - Это кто, пап?
      - Не знаю, - всматриваясь в незнакомца, ответил отец.
      А старик уже подходил к ним.
      Присевший у ног Сергея Шарик вдруг заволновался. Затем взвизгнул, бросился к старику и запрыгал вокруг него.
      - Узнал, Рыжик, - просипел тот. - Эх ты, бродяга. Я уж думал, что тебя и на свете нет. - И, обращаясь к Николаю Михайловичу, сказал: - Это моя собака. Вы где ее взяли?
      - А там, где вы ее привязали, можно сказать, на смерть обрекли, ответил Николай Михайлович.
      - Каюсь, - загнусавил старик, - было такое. Я, понимаешь, пошел к одним людям в гости да и заночевал там. И Рыжик со мною. На ночь его в сарайчике закрыли. Там у них и куры живут. Утром кинулись - три курицы загрызены. Ну и переполох, конечно. Стали судить да рядить. Кто мог? Конечно, он. Больше некому. Я и взъярился. Ну, разве это собака, если от нее урон? Кому она такая нужна? Вгорячах стал учить его, а он мне в ногу вцепился. Я, значит, взял веревку и того... Отвел.
      - Не веревку, - поправил Николай Михайлович, - а провод.
      - Чтоб не перегрыз. Только все оказалось напрасно. На другое утро прибежала та женщина, где я гостил, и сообщила: опять у нее обнаружились задушенные куры. Стали присматриваться - лаз нашли. Оказывается, хорь повадился. А Рыжик совсем тут ни при чем. Поняли? Я кинулся искать его, да где там - никаких следов.
      Пока старик рассказывал, Шарик отошел от него и лег у ног Сергея.
      - Так что, граждане, собачку я убедительно прошу вернуть. По принадлежности. Рыжик! Рыжик!
      Шарик завозился на месте, но к старику не пошел.
      - Лучше не зовите, собаку я не отдам, - решительно заявил Николай Михайлович. - А если по правде сказать, то за такую варварскую жестокость надо бы вам совсем запретить держать животных. А еще старый человек. Разве можно так издеваться над живым существом?.. И как только совесть позволила!
      - Да я уж и сам... Понимаю, малость погорячился. - Зная, что неправ, старик, видимо, не хотел заводить ссору и решил закончить дело мирным путем. - А песика-то я все-таки заберу. Есть советские законы насчет собственности. И тут уж никуда не денешься.
      - Да он сам к вам не хочет идти.
      - Собака - она тварь бессловесная, какой с нее спрос. Пойдет, только бы позвал. А пес мне вот как нужен. Я при этом саде имени товарища Деева сторожем состою. Сами понимаете, разный народ есть. Словом, что ни говори, с собачкой веселее.
      - Давайте так решим, - прервал его Николай Михайлович, - за вами пойдет - берите, останется с нами - наша.
      Старик заколебался.
      - Или боитесь? - поддразнил Николай Михайлович. - Собака, конечно, тварь бессловесная, это вы верно сказали, но она тоже кое-что понимает. Ну как, согласны?
      - Давайте, - согласился старик, задетый за живое. - Только чтоб ничем не подманивать. Разойдемся каждый в свою сторону и будем звать. Вот так.
      - А веревку вы спрячьте, - предупредил Николай Михайлович, заметив выскользнувший из рукава тулупа старика конец веревки. - Пошли, Сережа.
      Шарик, не задумываясь, двинулся за ними. Но в это время старик стал звать его:
      - Рыжик! Рыжик! Иди сюда, Рыжик! На, на!
      Пес метнулся было к старику, но тут его окликнул Сережкин отец. Собака в растерянности остановилась, с беспокойством поглядывая то в одну, то в другую сторону.
      - Ну-ка, Сережка, беги и зови его.
      Сергей сорвался с места и припустил по укатанной санями дороге. Он бежал, скользя и спотыкаясь, и кричал во весь голос:
      - Шарик! Шарик!
      Шарик взвизгнул и, не обращая больше внимания на зов старика, пустился за Сергеем.
      - Ну? Вам все понятно? - насмешливо спросил Николай Михайлович. - Или еще будем спорить?
      Старик что-то недовольно пробурчал и, зло сплюнув, направился к каменному домику у церковной ограды.
      Вот и вся история о том, как Шарик попал к Зотовым.
      О старике Сергей скоро забыл. И кто мог думать, что с этим хрипатым стариком ему еще придется встречаться и что в жизни Сергея он сыграет большую недобрую роль.
      ЗАПРЕТНОЕ МЕСТО
      - Надюша, хватит возиться, пошли скорее на Самарку, освежимся перед завтраком! - крикнул отец, приоткрыв дверь в кухню.
      Мать Сергея легкой и быстрой походкой вошла в комнату. Она была в сером халатике, на спине ее, извиваясь в такт шагу, красовалась огромная русая коса.
      - Я только платье другое накину, - сказала она, пробегая мимо, и скрылась в закутке за печкой.
      Почти в то же мгновение она появилась вновь, но уже в легком ситцевом платье с белыми чашечками ландыша по голубому полю. Сергею очень нравилось это платье, в нем мать выглядела красивой-красивой и совсем молодой, ну как девчонка. Подбежав к зеркалу, она торопливо стала укладывать в виде короны свою длинную пушистую косу.
      - Денек нынче, должно, будет жаркий, утро еще, а смотри, как припекает, - заметил отец. - Я сегодня в полдень, пожалуй, у обрыва искупаюсь. Там-то вода всегда холодная.
      При этих словах мать круто повернулась и сурово взглянула на мужа.
      - Что это ты, Николай, придумываешь? - сказала она, укоризненно покачав головой. - Прямо как маленький. При мальчишке говоришь такие вещи. Может, хочешь, чтобы и он полез в омут?
      - Как, Сережка, будем сегодня купаться у обрыва? - смеясь, спросил отец.
      - Будем, - со всей готовностью ответил мальчик.
      - Вот, пожалуйста, дошутился! - всплеснула руками мать. - Ты у меня смотри не вздумай ходить к обрыву, - строго обратилась она к Сергею. - Ни в коем случае. Омут - он затягивает, и сам не заметишь, как загремишь вниз. А там сом живет. Слышал про сома?
      - Слышал, - охотно ответил Сергей.
      - То-то, что слышал. Сом - он только и ждет, чтобы кого-нибудь схватить, чтоб кем-нибудь полакомиться. А зубы у него знаешь какие? Видел у отца гвозди? Купил ворота чинить.
      - А как же, видел. Длинные такие.
      - Вот они самые. Только зубы у сома поострее будут. Как иголки. Вонзятся - и конец.
      Отец молчал, но Сергей по выражению лица видел, что он не очень-то верит страшному рассказу.
      - Пап, а ты боишься его?
      - Сома-то? - Отец немного помедлил с ответом. - Видишь ли, Сережка, в чем дело... Никакого сома там нету.
      - Николай! - со слезами в голосе закричала мать. - Ну что же ты делаешь?!
      - Не надо, Наденька, запугивать парня. Пускай растет настоящим человеком и обо всем знает правду. Чище и лучше правды ничего на земле нету.
      Мать промолчала, сурово сдвинула брови и отвернулась. Значит, сильно рассердилась. Сергей знал это очень хорошо. Знал также и то, что будет дальше...
      Вот отец подошел к ней и погладил по плечу, словно маленькую. А она и вправду рядом с ним, огромным, широкоплечим, казалась еще меньше, чем была на самом деле.
      - Надюша, ну чего обиделась? - с ласковой укоризной сказал отец. - И что мне делать с вами, малышами? Чуть что - губы надули. Беда, да и только.
      Он, как медведище, сгреб ее правой рукой, смеясь, приподнял и прижал к груди.
      - Николай, пусти! Да пусти же! - слабо вырываясь и болтая ногами, все еще обиженным тоном говорила мать, но уже было видно, что она больше не сердится.
      К реке было ближе идти через огород, ну, прямо рукой подать, но мать повела в обход.
      - Пройдемся немножко по улице, - сказала она, направляясь к воротам.
      - Можно, - согласился отец. По глазам жены он видел, что ей не хотелось проходить с Сергеем мимо злополучного обрыва.
      Неподалеку на улице мальчишки гоняли футбольный мяч. Тут были почти все ребята постарше Сергея. Многих он не знал, с другими встречался на улице или во время купания на речке, а с одним из них, Володей, не так еще давно играл и даже дружил.
      Володя был чуть поменьше Сергея, жил напротив через дорогу, родители его были колхозники. Фамилия у Володи - Селедцов, но мальчишки звали Селедкой, на что он не обижался. У Селедцовых играть было негде, и Володя целыми днями пропадал у Зотовых. Словом, они дружили. Затем поссорились. А произошло это так.
      На огороде у Зотовых начали зацветать первые пионы. Сережкина мать не срезала еще ни одного цветка, но однажды во время вечерней поливки обнаружила на кустах обломанные стебли - значит, цветы были кем-то сорваны. Спросила Сергея - он не рвал и ничего не знал об этом. Мать забеспокоилась: выходит, на грядках хозяйничал кто-то посторонний? Неприятно... А ведь незваные гости могут наведаться еще и еще. Дело, конечно, не в том, что жаль сорванных цветков, - как бы налетчики не попортили кустов! За сорванные цветы тоже, конечно, обидно, ты стараешься, выращиваешь, а кто-то по-воровски забирается в огород и безобразничает. Надо будет почаще на огород наведываться.
      - А я буду караулить, - вызвался Сергей. - Мы вместе с Шариком. А Володька придет, играть на огороде станем.
      - Играть играйте, а чтоб какие-то особые караулы устраивать - не надо. Нехорошо это.
      Сергей согласился. Играть так играть. Он решил под старой ветлой построить шалаш, такой, как однажды строили с отцом на рыбалке. Сергей принес сухой травы, притащил со двора несколько палок - и шалаш готов. Володя все не приходил, и Сергей начал скучать. Ему хотелось, чтобы мальчишки еще налетели на огород. При нем. Вот тогда бы они с Шариком их припугнули!.. Но день прошел, а любители чужих цветов не появлялись. К вечеру Сергей совсем заскучал.
      На другой день до обеда Сергей играл на старом месте, и опять все было спокойно. Его даже взяло сомнение: а что, если никто и не срывал пионов? Может, маме показалось? Он вышел из убежища, осмотрел знакомые кусты и снова увидел сломанные стебли... Нет, не показалось. Интересно, почему Володьки нет? И вчера не приходил, и сегодня тоже. Надо будет после обеда сбегать к Селедцовым.
      Вдруг мирно похрапывавший Шарик приподнял голову и стал прислушиваться. Уши встали торчком, глаза беспокойно заметались из стороны в сторону. Затем пес сорвался с места и с громким лаем бросился в дальний угол огорода, к запасным воротам, выходившим на пустырь у берега реки.
      Сергей припустил за ним. Он увидел на огороде четырех мальчишек, удиравших от Шарика, что-то закричал им, но мальчишки даже не оглянулись и выскользнули в полуоткрытые ворота. Трое из них были побольше и постарше, их Сергей не знал и никогда раньше не видел, а самого маленького узнал по красной тюбетейке. Такая была только у Селедцова.
      Прибежав домой, Сергей торопливо рассказал матери о происшествии, но ни словом не обмолвился о Володе - а вдруг это не он? Лучше у самого спросить...
      Селедцов не появлялся еще два дня. И когда на третий все же пришел, Сергей рассказал о случае с пионами, о набеге четырех мальчишек и спросил: вправду ли был с ними Володя?
      Сначала Володя растерялся и начал отнекиваться, потом вдруг густо покраснел и, прыгая с ноги на ногу, тронулся домой. Сергей не ожидал такого оборота и, сам не зная зачем, припустил за ним; а Володя подумал, что Сергей гонится, чтобы толкнуть или ударить, схватил ком земли и запустил в преследователя. Сергей опешил от неожиданности, затем ответил ему тем же, да еще назвал вором... Само сорвалось с языка нехорошее слово.
      Потом оказалось, что такие тюбетейки, как у Володи, недавно продавались в сельпо, их носили и другие мальчишки. Также стало известно и то, что у Володи болел живот и он несколько последних дней совсем не выходил из дому.
      Сергей рассказал все отцу. Николай Михайлович сокрушенно покачал головой и посоветовал ему пойти извиниться перед Володей. Сергей охотно пошел, но извиняться ему не пришлось.
      У Володи был брат Сашка, уже школьник. Узнав, из-за чего поссорились приятели, он обиделся за братишку и не велел водиться с Сергеем. Он даже пообещал при удобном случае поймать и отлупить Сергея, чтоб зря не обзывал честных людей. Но подходящего момента все не было. И вдруг Сашка увидел идущего к их воротам Сергея. Недолго думая Сашка пульнул в него комом земли и закричал:
      - Эй ты, не ходи к нам больше, жадина!
      Сергей остановился в нерешительном раздумье. А когда рядом упал и второй ком, он отбежал подальше и нараспев зачастил:
      - Сашка - селедка, Володька - селедка! Сашка - селедка, Володька селедка!
      Так они пока и не помирились.
      У Сашки был футбольный мяч, правда, уже не новый, с заплатами, но зато настоящий, и когда Сашка появлялся с мячом на улице, его сразу же окружали мальчишки, любители поиграть в футбол.
      Сашка считал себя капитаном команды - кого хотел, того и принимал в игру, и никто из ребят никогда не возражал ему. Володе и Сергею тоже нередко перепадало погонять мяч.
      При виде футболистов Сергею и сейчас захотелось броситься к ним и хотя бы только один разок пнуть мяч.
      - Я побегу, - попросился он у отца. - Может, ударю.
      - Ну что ж, беги и догоняй нас.
      А Сергею только этого и нужно. Он совсем забыл о своей ссоре с братьями Селедцовыми и во всю прыть помчался к футболистам.
      Игра была в разгаре. Десятка полтора мальчишек, рьяно отнимая друг у друга мяч, пытались забить его в ворота, а вратарь - это был Сашка старался изо всех сил не пропустить его. Сергей подбежал к игрокам в тот момент, когда Сашка ловко поймал посланный кем-то мяч и сильным ударом вернул его на поле. Мяч полетел прямо к Сергею, и Сергей бросился, чтобы ударить, но тут перед ним появился Володя.
      - А ну, не бей! - крикнул он. - Не твой футбол.
      Сергей остановился.
      Он немного постоял в сторонке и, когда отец с матерью подошли ближе, вернулся к ним.
      - Что, не принимают? - спросил отец.
      - А я и не хочу, - хмуро ответил Сергей.
      - Вот и неправда, - возразил Николай Михайлович. - В футбол играть ты любишь, уж я-то знаю.
      - Любит, любит, - подтвердила мать. - Когда Володя ходил к нам, они резиновый мячик всё по двору гоняли.
      - Послушай, Сережка, это, между прочим, плохо, что тебя не принимают и ты все один. Человеку невозможно без людей. Одного, брат, и куры заклюют. Так что ты давай заводи товарищей. С Володей надо помириться. Обязательно!
      - Мы с Шариком играем, - стараясь сдержать навернувшиеся слезы обиды, ответил Сергей.
      - Шарик - собака. Человека не заменит.
      Заметив, что мальчику и без того горько, Николай Михайлович переменил разговор:
      - Ну, а мамке помогаешь? На огороде или еще что?
      - Дел у него хватает, - пришла на выручку мать.
      Она любовно пригладила вздыбившийся на макушке сына вихор.
      - Он и пол в избе подметает, и цыплят караулит, чтоб коршун не похватал. Да мало ли что. На работу падкий.
      - Вот за это, сын, молодец. Работа человеку радость приносит, похвалил отец и своей огромной ручищей ласково пригреб его к себе.
      Мать глянула на них и не смогла скрыть довольной улыбки.
      - Ты чего смеешься? - спросил отец.
      - Больно похожи один на другого. Оба чернявые да голубоглазые. А лоб у каждого - ладонью не закроешь.
      - Тут уж без обману, зотовская порода, - рассмеялся отец. Потом, вдруг вспомнив, сказал: - Да, мы ведь насчет сома не договорились. Дело в том, Сережка, что в омуте у обрыва никакого страшного сома нет. Водится рыба, как и в других местах на Самарке. Ну, возможно, встречается немного и покрупнее, потому что ей в глубине жить привольнее. А насчет сома сказка. Сказки, правда, бывают разные: есть интересные и полезные, а есть так себе, пустышки, скажем, чтоб запугать человека. Вот и про сома тоже. Выдумка.
      - Значит, у обрыва можно купаться? - спросил Сергей.
      - В том-то и дело, что нельзя, - возразил отец. - Только не из-за сома или другого какого там чудища. У обрыва большая глубина - это раз, а во-вторых, где-то снизу бьют сильные и холодные родники. Вода в омуте всегда такая студеная, что тело судорога схватывает. Ну, а если судорога скует руки или ноги - плохо дело. Трудно плыть. К тому же - водоворот. Чуть растерялся или из сил выбился - закружит тебя, и поминай как звали. Словом, опасное место. Потому-то и не велят там купаться. Понял?
      - Понял, - серьезно ответил Сергей, внимательно слушавший рассказ отца.
      - Так что мама права, у обрыва нужно вести себя очень осторожно. Близко к краю не подходить, может берег обрушиться. И тогда загремишь вниз. Прямо до самого дна.
      - Вообще туда ходить незачем, - поспешно добавила мать. - Разве мало было несчастных случаев, когда люди тонули...
      - Были такие случаи, - согласился отец. - Из-за этого и место считается запретным.
      - А тебя не закружит?
      - Да вот купался сколько раз, ничего. Главное, я плаваю хорошо, да и сила во мне есть. А слабосильному или кто плавает кое-как и рисковать нечего.
      - Вот это верно, - согласилась мать. - Я, например, туда ни за какие коврижки не полезу.
      По земляным ступенькам они спустились на песчаную отмель. На реке шумели веселые голоса, слышался чей-то громкий смех, ребячий визг. Тут был уже не один десяток купальщиков.
      Первым вбежал в реку Сергей и почти тут же остановился - вода показалась настолько холодной, что у него даже перехватило дыхание.
      - Скорей ныряй, в воде теплее станет! - с берега крикнул отец.
      Сопровождаемый тучей брызг, он промчался мимо, затем вытянул руки вперед и ушел в воду.
      Сергей тоже нырнул. И раз, и другой. И поплыл. Плавал он еще не очень ладно, но на воде уже держался. Отец похвалил:
      - Из тебя хороший пловец получится. Учти и запомни - воды не надо бояться. Лежи себе в воде и равномерно руками-ногами барахтай. Только без спешки и суетни. Спокойствие и выдержка - это, брат, главное.