Сколько удивительного тепла, красоты, любви к древнерусскому зодчеству, к природе сумел передать в этих работах художник! Вот одна из них: ранняя весна, деревья еще голые, гамма красок в темных тонах подчеркивает, что природа еще не проснулась, видны только черные силуэты стволов, веток и голая земля. Облачное, немного суровое небо. Яркое солнце ждет своего заката - и на этом фоне во всей своей красе является собор со своими яркими куполами и золотыми крестами. Перед ним церковь с златоглавыми куполами. Слева устремляется ввысь небольшая колокольня. Дальше - еще одна церквушка с темно-синим куполом. Все это создает образ древнерусского зодчества в единении с природой, с человеком - творцом этого древнего памятника. Во всей этой серии чувствуются лаконизм и монументальность изображения. Графические работы несколько скупее по цвету. Здесь только три цвета: охра, розовый и черный.
      На всех выставках серия картин "Рязань на яру" вызывала у зрителей всплеск эмоций, оставляла яркое впечатление от увиденного. Три больших картины сейчас находятся в Тульском областном музее, а часть графических работ - в музеях России.
      После серии картин "Рязань на яру" он пишет портрет жены. Минуло два года, как умерла Ольга Константиновна, но ее образ всегда оставался в его памяти. Да и не могло быть иначе - ведь она была не только женой, но и сподвижником по творчеству. Он вспоминал ее неугомонную, творческую натуру, пылкую молодость, учебу во ВХУТЕМАСе и, конечно же, 20-е годы. Эти годы действительно оставили глубокий след в их творчестве, заставили по-новому мыслить, дерзать. Нахлынувшие воспоминания помогли ему создать интересный, необычный портрет жены. Он пересмотрел свои старые зарисовки, наброски с натуры и начал писать. Писал он не традиционно, в духе того времени. Весь портрет в светло-коричневой гамме. Ольга Константиновна, в костюме 20-х годов, у мольберта с кистью в одной руке и с палитрой в другой на фоне ее абстрактных работ. Взгляд мыслящий, одухотворенный. Композиция портрета позволяет увидеть то время, когда свобода мыслей и свобода творчества не подавлялись. Портрет написан в начале 70-х годов, когда в искусстве было только реалистическое направление и всякое инакомыслие запрещалось. Художники, видевшие этот портрет, были просто удивлены такой раскованностью. Действительно, портрет жены как бы олицетворял веху ренессанса в России.
      Во время работы над портретом жены он задумывает еще ряд монументальных картин. Создавалось такое впечатление, что он торопился жить, спешил наверстать упущенное. Он создает картины "Ночной патруль. Двенадцать", навеянную А. Блоком, и "За счастье народа. 1904 год". Только в монументальных картинах, считал художник, можно передать события того времени. Здесь сказалось его пространственное мышление как художника-оформителя. Картина "Ночной патруль. Двенадцать", предельно лаконичная и эмоциональная, написана буквально на одном дыхании. Она состоит из восьми монументальных живописных полотен. В то время это было новаторское решение. Каждая часть - фрагмент целого сюжета. Разрезы между полотнами неожиданно создают как бы отдельные ритмы революции. На страже нового порядка идут "державным шагом" красногвардейцы. В первой части реет красный флаг - символ революция. В частях со второй по седьмую изображены красногвардейцы, матросы. солдаты. Их двенадцать. Они вышли на защиту новей жизни. За ними сквозь пургу светятся окна города и фонари. В последней части на красном фоне лозунг - "Вся власть Советам!". Луч прожектора, изображенный на картине,- на страже завоеваний революционного города. Благодаря цветовой гамме только синего цвета художник сумел передать напряжение того времени, динамику идущих людей, разруху, холод. Изображенная вьюга символизировала вихрь революции. Художник как бы пропустил через свои полотна поэзию А. Блока:
      Шаг держи революционный!
      Близок враг неугомонный!
      Вперед, вперед, вперед,
      Рабочий народ!
      . . . . . . . . . . . . . .
      И идут без имени святого
      Все двенадцать - вдаль.
      Ко всему готовы,
      Ничего не жаль.
      Их винтовочки стальные
      На незримого врага...
      Картина оставляет яркое впечатление. К сожалению, сейчас она находится в мастерской его дочери, так как крупные размеры не позволили ряду музеев ее приобрести. Но, вероятно, всему свое время, и эта монументальная картина со временем займет достойное место в музее.
      Следующая картина - "За счастье народа. 1904 год (По этапу в кандалах)". Она состоит из семи частей. Сюжет навеян не только историческими фактами, но и сильным впечатлениями пережитого, потрясшими детскую душу и вызвавшими чувство сострадания. Быть может, это сострадание и пробудило в мальчике страсть к рисованию, возможность по-своему реагировать на события, к которым потом он часто возвращался в своей памяти. И теперь, наконец, в своей картине он мог выразить то состояние души, которое так тревожило его с ранних лет. Снова перед его глазами возникали закованные в кандалы революционеры, как бы слышался перезвон их кандалов. Естественно, детских впечатлений было недостаточно для написания такой картины. Он стал кропотливо изучать историю узников, их костюмы и только потом приступил к работе. Писал он эту картину уже почти 70 лет спустя.
      На картине - арестанты, измученные, но уверенные в своем правом деле. Зажженные факелы в ночи отражают ярко-красный свет. Казалось, что горят все четыре фигуры: рабочий, студент, интеллигент и старик, все в кандалах и цепях. Это узники, революционеры. Рядом с ними идут конвоиры с винтовками. Идут ночью по этапу при свете факелов. Этот свет падает и усиливает черные тени. На картине разные оттенки цветов, от черного до ярко-красного, придают накал трагизму. Черные тени как бы колеблются от факелов. Все это создает состояние напряженности, а свет от факелов вызывает из ночи то один образ узника, то другой. На втором плане картины идут рядами другие узники революционеры. Картина эта, как вечный огонь "неизвестным революционерам". Сейчас она находится в музее города Чебоксары.
      По этому поводу Николай Степанович рассказывал свои впечатления, глубоко запавшие ему в душу еще с детства. Он вспоминал, как люди в то время сопереживали, старались передать заключенным еду или просто хлеб. Они не спали, потому что узников перегоняли только ночью, и в этом выражалась в какой-то степени их солидарность, их поддержка.
      С трепетом и вдохновенно работал Николай Степанович над этими двумя огромными картинами. Писать их было трудно. Помещение было небольшое всего лишь одна комната, которая превратилась в мастерскую. Мольбертов больших тогда просто не было, пришлось натягивать холст на двухметровые подрамники и ставить так, чтобы можно было писать. Большую помощь оказывала дочь Елена Николаевна.
      Когда он закончил работы, то пригласил художников, чтобы показать им. Они буквально были шокированы увиденным. Возглавлявший тогда секцию Союза художников Шошенский выразил свое отношение особенно эмоционально - он был поражен неистовым трудом Николая Степановича в такие годы, да еще со столь серьезным заболеванием, и восхищен его мастерством и талантом. Уходя, он сказал: "Завидую вам белой завистью. Вам есть что сказать людям!"
      Действительно, Трошин работал неистово. Он опять спешил, будто торопился как можно больше сказать будущим поколениям. Картину о ВХУТЕМАСе он так и назвал: "ВХУТЕМАС. 1919год. Мастерская И. И. Машкова". Писал ее увлеченно и даже страстно. Ведь это было начало его пути как живописца, годы его юности - те самые незабываемые годы, когда шла жестокая борьба между старым и новым искусством. И теперь, наконец, он мог в этой картине передать ту гамму своих чувств и переживаний, которую он пронес через всю жизнь.
      Из воспоминаний Николая Степановича: "Все пронизано холодом, весь колорит холодный и пронзительный... Картину написал на одной прусской синей краске, которую, кстати, очень не любил за ее холод, никогда не употреблял и здесь взял, чтобы правдивее выразить наше состояние. Мы все - черно-синие силуэты. И только холсты светятся, сияют. Сияют на них яркие краски, которыми пишут юные художники. И пишут все по-разному: один, в буденовке и длинной шинели, контуженный с перевязанной головой, пишет большими пятнами, как Матисс; другая, девушка, стриженная по моде того времени, пишет в духе Машкова; третья, в красной комсомольской косынке, пишет цветными точками, пуантилистически; четвертый сурово, по-кубистически обрубает. Натурщица одна, а все видят ее по-разному. Тогда можно было свободно работать, не возбранялось. Все посинело, все цепенеет от холода, только дух молодых художников горит ярким цветом. На картине Машкова нет, но дух его присутствует, начиная с живописи и кончая печуркой".
      Вот так трогательно, проникновенно и интересно описывает свою картину Николай Степанович. В ней действительно ощутимо передается дух свободомыслия, страсть к искусству творческой молодежи, которая побеждает трудности времени. На картине нет и самого художника, но он также незримо присутствует.
      Николай Степанович обладал удивительным красноречием и даром восторгаться людьми, через свои картины передавать положительные эмоции зрителям. По духу он был далек от стяжательства, меркантильности. Только любовь к людям, к прекрасному, созидание во имя красоты определяло его личность. Особую любовь, которую пронес через всю жизнь, он испытывал к Л. Н. Толстому. Философия Толстого глубоко запала ему в душу. Он любил читать его произведения. Еще в молодые годы, когда делал рекламный плакат для Собрания сочинений Толстого, он глубоко проникся образом этого гениального русского человека. Философские работы Толстого оставили глубокий след его душе и, быть может, повлияли на его нравственность. Л. Н. Толстой был его кумиром. Мысль написать его портрет волновала Николая Степановича уже давно. Прежде чем приступить к работе над портретом, он долго и внимательно всматривался в редкие фотографии Толстого, подаренные ему В. Г. Чертковым, затем просмотрел натюрморт с татарником и раскрытой книгой Л. Н. Толстого "Хаджи-Мурат" и только потом стал писать. Мазок за мазком на полотне вставал образ великого мыслителя наедине с природой. Необозримые поля как бы сливались с небом. Одинокая лошадка, вдали деревянные домики. А на переднем плане во весь рост фигура Л. Толстого - символ могущества и силы. И в то же время это обыкновенный человек с длинной седой бородой, в подпоясанной кушаком рубахе, с букетом полевых цветов. Он как будто шагает навстречу жизни - в вечность. Изображенный в левом углу помятый куст татарника напоминает о герое знаменитого произведения. Как и Хаджи-Мурат, не сломленный борьбой, татарник, помятый переехавшей его телегой, снова тянется к жизни.
      Скованный болезнью, но одержимый творчеством, Николай Степанович теперь почти все время проводил за мольбертом. Большие живописные работы чередовались с натюрмортами, которые в последние годы стали его основной творческой нишей. И снова возникал мир юности, и снова вспоминал он удивительные натюрморты Машкова.
      Вот одна из композиций в воспоминаниях Николая Степановича: "На высоком сером кубе сидит молодая женщина, в большой черной шляпе, в ярко-фиолетовом корсаже и широкой белой газовой юбке. Все ярко и контрастно, необыкновенно звучно и красиво".
      Он рассказывал, что Машков писал свои работы во всю силу. Если он писал яблоки - они непременно были по размерам больше натуральных, и все у него было большое, яркое, сильное. В жанре натюрмортов Николай Степанович, как и в юности, непрерывно экспериментировал. В работах "Красные маки" и "Красный сервиз" он испытал силу и напряжение красного цвета, использовав это потом в картине "За счастье народа. 1904 год". В более ранних натюрмортах 60-х годов он использовал элементы авангардизма первых послереволюционных лет. Это "Ноготки на красном", "Фиолетовые флоксы на желтом фоне", "Цветы на ткани", "Натюрморт на красной скатерти" и многие другие. Здесь особенно чувствуется декоративное начало и нетрадиционность решения, яркость цвета. В натюрмортах 70-х годов уже более реалистическая манера исполнения, но элементы авангардизма присутствуют и здесь. В натюрморте "Лупиносы на черном" чувствуется изысканное сочетание цветов. Преобладают розовый, фиолетовый и сиреневый цвета. На черном сюзане - ваза с лупиносами, рядом небольшой кувшин с двумя розами. Все это создает поэтический образ. Цветы, написанные маслом на полотне, как бы осязаемы, они становятся частицей живой природы.
      В 1972 году состоялась выставка натюрмортов Трошина в Доме ученых Дубны, где живут и работают ученые-физики. Выставка имела большой успех. Атмосфера красоты, праздничности создавала мажорное настроение. Зрители, в том числе и иностранцы, уходили с выставки, получив заряд положительных эмоций. Свои восторженные отзывы они оставляли на самых разных языках. В свою очередь это вдохновляло Николая Степановича, придавало ему новые силы, и он снова принимался за работу. Он написал свой неповторимый натюрморт, необычный по композиции и колоритный по содержанию, и назвал его "1920 год. Натюрморт-воспоминание". В нем буквально передана атмосфера творческих будней, в которой работали студенты. На картине изображены тюбики с красками, которые делались вручную. Здесь же мраморная доска с курантом для растирания красок. Над столом - маска Венеры Милосской с наклееными полосками для изучения формы лица. И снова, как и в те далекие времена, для большей правдивости пришлось делать тюбики вручную. Пока он работал, мысленно все время переносился в свою молодость, и это заряжало его энергией.
      В последние года он писал свои картины в основном на даче. Все большими были трудности в передвижении - сказывались болезнь и почтенный возраст (ему было тогда за 80.) Мастерская на даче оставалась для него как бы окном в мир природы. Она была далеко не роскошна, но широкие окна во всю длинную стену наполняли мастерскую светом. Стены деревянного сруба, в углу - огромная печь, которая подтапливалась в сырое, холодное время. На широких подоконниках стояли вазочки с кистями, около них лежали тюбики с красками. В другом углу мастерской стоял старинный красный сундук, на который Николай Степанович любил ставить разные предметы народного творчества, получая интересные композиции. Здесь же, недалеко от сундука, стояли мольберт, несколько табуреток и стульев. Окна, выходящие в сад, в разные периоды года времени позволяли видеть живописную цветовую гамму, а все вместе - интерьер, цветы, солнце - создавало необыкновенный творческий настрой. Здесь хотелось жить и творить.
      День Николая Степановича начинался рано, особенно в майские и июньские дни, когда ночи были короткими. Начинался он с зарядки, которая продолжалась довольно долго. Николай Степанович никогда не торопился, не суетился, работал по определенному плану и в определенном ритме. "Светской" жизни как таковой и раньше у него не было, а сейчас и подавно - вся жизнь была отдана творчеству. Но его по-прежнему интересовала политическая и культурная жизнь страны, и он регулярно читал газеты. Его любимыми писателями были С. Есенин, Л. Толстой, Ф. Достоевский. Окном во внешний мир стало телевидение.
      Часто на дачу приезжал Дмитрий Акимович Коновалов, краевед из Рязани города юности. Николай Степанович рассказывал ему о своих картинах трепетно, с творческим запалом. Это была живая история. Он поделился с Дмитрием Акимовичем своей мечтой о выставке в Рязани, которая состоялась позднее. Его рассказы, яркая образная речь просто потрясли Коновалова. Потом он с любовью писал о Николае Степановиче статьи в "Приокской газете".
      Николай Степанович был очень скромным и добрым человеком. Он обладал прекрасной памятью и был очень любознательным. Его дочь Елена Николаевна оказывала ему практическую помощь во всех его делах, выполняла все его поручения. Он часто советовался с ней при работе над той или иной картиной. К этому времени она достигла определенного положения как художник. Ее любимым жанром стал натюрморт, и, конечно же, как она сама говорит, в этом жанре она являлась последовательницей отца. Николай Степанович любил писать с нее портреты, написал их несколько. Написал и свой автопортрет с дочерью. Картина выполнена в ярких, контрастных тонах. Необычна ее композиция. Сам автор сидит, в одной руке у него палитра, в другой - кисть. Рядом с ним дочь. В картине чувствуется их духовная близость. Несмотря на свой возраст, у художника по-прежнему пытливый взгляд. Дымковские игрушки, одну из которых держит в руках дочь, а другая стоит на столе, говорят о любви к народному творчеству. Во всем чувствуется элемент декоративности.
      Николай Степанович по-прежнему работал в своей мастерской на даче. Особенно он любил свою дачу летом, когда через большие окна можно было видеть яблоневый сад с ярко-красными плодами - они будто купались в солнечных бликах. Вечером пробивались синие сумерки, и эта необыкновеннная красота создавала лирическое настроение, которое вдохновляло его на новые сюжеты. Он написал несколько картин из своего окна. Одна из них, "Окно в мастерской", интересна своим композиционный решением. В распахнутое окно словно врывается лето, мастерская превращается в большой цветущий сад, все живет и дышит, во всем ощущение радости и красоты. О присутствии художника свидетельствуют кисти, вазы с цветами, прочие предметы.
      Другая картина более грустная. В ней отражено время, когда весь сад почти вымерз и перед окном остались только черные силуэты от деревьев и веток. Они напоминают какие-то причудливые формы. Это грустное состояние природы художник отобразил на полотне.
      Еще одна картина - "Дождь. Осенний мотив". Все в темно-синих тонах. Осень. Дует ветер, идет дождь. Во мраке просматривается только рыжая трава.
      Здесь же он написал картину "Письмо с фронта", которая навеяна воспоминаниями о военных годах. Она выполнена в черно-синих тонах. На картине окно, заклеенное полосками бумаги крест накрест, тарелка радиотрансляции. Маленький фитилек от коптилки освещает стол, кружку, кувшин и белый треугольник письмо. Очки, брошенные тут же. Гнетущая обстановка. Все это создает тревожнее состояние и напоминает о войне. Чувствуется присутствие человека, но его нет - только предметы, которые живут и говорят со зрителями.
      Тематические картины перекликаются с натюрмортами, но их сюжеты уже совершенно другие. Основная тема - народное творчество. Теперь, когда ему трудно было передвигаться и он не мог ощущать красоту живой природы, ее пейзажи, архитектуру, приходилось довольствоваться воображением, и предметы народного творчества как бы соединяли его с душой народа, а главное, его увлекала их декоративность и яркость. Натюрморты он писал сериями: "Золотая хохлома", "Гжель", "Народные игрушки". Сила цвета, декоративность, ощущение цветового праздника, слияние с традициями народного творчества - вот главный лейтмотив его натюрмортов 80-х годов.
      В 1984 году осуществилась его заветная мечта - персональная выставка в его любимой Рязани. Правда, состоялась она с большим опозданием, поэтому он уже не смог быть на открытии по состоянию здоровья. А так хотелось воочию убедиться, насколько его понимают, насколько он смог передать через свои картины любовь к прекрасному, радость бытия. Выставка экспонировалась в нескольких залах рязанского музея. Здесь была и графика 20-х - 30-х годов, и серии натюрмортов разных периодов творчества, и, конечно же, любимая серия полотен "Рязань на яру". Поздравления, восторженные отзывы о выставке теперь он мог только услышать со слов дочери Елены Николаевны или прочитать в книге отзывов.
      Вот одна из записей: "Вы великолепно прожили жизнь. Это в полной мере подтверждают ваши работы, которые излучают тепло, торжество жизни, мудрость". Другая запись: "Картины в большинстве своем поразительны, невозможно описать словами чувство, которое они вызывают. Огромное вам спасибо!" И это была не лесть, а сущая правда. Писали искусствоведы и художники, любители искусства, взрослые и школьники.. Успех выставки был настолько очевиден, что Николаю Степановичу предложили сделать передвижную выставку по городам России, и он согласился. Выставки приобрели для него совершенно новую окраску, он жил ими, они давали ему эмоциональный заряд. Выставка прошла в 15 городах России: Новороссийск, Белгород, Ростов-на-Дону, Калуга... И везде, где бы она ни была, выставка вызывала единодушный восторг. Восхищались его неуемным характером, талантом, мастерством. Такая реакция людей имела положительный резонанс и придавала новые силы. Эта передвижная выставка длилась почти три года.
      В Москве к его 90-летнему юбилею Союз художников устроил ретроспективную персональную выставку. На вернисаже он не был, но не выдержал и потом все-таки приехал посмотреть. Экспозицией выставки, в которой приняла участие и его дочь, он был вполне удовлетворен. На московскую публику выставка оказала сильное впечатление. На ней были представлены все его работы начиная с детских книжек, старых плакатов и рисунков 20-х годов и кончая картинами самых последних лет. Она отражала весь творческий путь художника из небытия в мир прекрасного, а значит и в вечность. Картины буквально будоражили людей. Они создавали впечатление большого оркестра, в котором звучали все цвета красок. Это был праздник, который художник открывал в повседневной жизни,- праздник цвета. О выставке, о творческом пути художника вещало радио Москвы. В том же 1987 году на его родине в Туле состоялась еще одна его выставка.
      Переполненный чувством радости от выставок художник продолжал творить. По-прежнему писал натюрморты, тематические картины. Мысль написать картину, основу которой будет составлять храм Василия Блаженного, давно уже не покидала его. Еще будучи юношей, он впервые увидел собор (жил он тогда у настоятеля храма) и был потрясен его красотой. И теперь, на склоне лет, он хотел осуществить свою мечту - написать его.
      Друзья Николая Степановича привезли его к храму. Он написал несколько эскизов, а друзья сделали ряд фотоснимков. Затем дома он написал еще несколько эскизов. Николай Степанович по-прежнему был увлечен многоцветием. Решение картины было найдено: сделать ее декоративно, написать главки храма как орнамент. Сейчас картина находится в музее города Чебоксары.
      Николай Степанович продолжал работать и в свои 92 года создал еще две картины со сложными сюжетами. Одну картину он писал по воспоминаниям. Он так ее и назвал - "Автопортрет- воспоминание". В ней вновь ощущается творческая атмосфера 20-х годов, поиски новых направлений, творческое горение автора. На картине привлекают внимание его оптимистический взгляд, широко открытые ясные глаза, устремленные в будущее. Рядом с ним большой холст, на нем фигура мужика с рыжей бородой,- того самого мужика, который зажигал и будоражил студентов мастерской. Его колоритная фигура не давала покоя молодым художникам, они с удовольствием писали его портреты. На картине он в тулупе (в то время царил холод). Его глаза проницательны. Это молодой поэт из народа.
      Писать эту картину было уже физически тяжело, но так хотелось воплотить свои замыслы! Превозмогая боль и возрастную усталость, Николай Степанович все-таки ее закончил ее. Быть может, это был подвиг. Помещение было маленькое, мольбертов больших не было. Чтобы написать эту картину, он садился на стол, а его дочь Елена Николаевна наклоняла к нему двухметровый холст. Таким образом изо дня в день в течение длительного времени он и писал.
      Другая картина, последняя,- "Князь Игорь. Затмение солнца" по "Слову о полку Игореве". Его всегда интересовала история русского государства, его судьба. И сейчас его глубоко заинтересовала эта героико-эпическая поэма XII века. Она возбуждала в нем глубокий интерес к истории своего народа. Картина выполнена в темных тонах. На ней изображены ополченцы с копьями. Солнечное затмение как бы прикрывает дружину, наступающую на врага. Впереди князь Игорь - под хоругвями с изображением лика Христа.
      И вступил князь Игорь во злат стремень,
      И дружины двинулись за князем.
      Солнце путь их тьмою заступало,
      Ночь пришла - та взвыла, застонала
      И грозою птиц поразбудила.
      Писал он, как в молодости,- с вдохновением, с любовью.
      Несмотря на почтенный возраст, интерес художников, искусствоведов не нему не уменьшался - он уже стал "живой историей". О нем писали в журнале "Советский Союз" (бывший "СССР на стройке"). В этом же журнале он выступил и сам с большой статьей "60 лет журналу "СССР на стройке". Это уже была статья человека-легенды. В том же году статья о нем вышла в журнале "Мегаполис".
      28 июня 1990 года Николая Степановича не стало. Да, физически его уже нет, но его дух, талант, воплощенный в картинах, продолжает жить. Его картины до сих пор пользуются успехом, их приобретает как у нас, в России, так и за рубежом. Частные лица и галереи Англии, Франции, музеи и галереи нашей страны... В 1993 году в столичном выставочном зале, что на Смоленской, состоялась выставка его работ в жанре натюрморта. Эта небольшая выставка обратила на себя внимание своей неповторимостью, изысканностью колорита.
      Его жизнь не закончилась, потому что его творчество живо. Оно как ничто другое останется на многие годы и будет нести людям частицу красоты из мира прекрасного.
      ПОСЛЕСЛОВИЕ
      Сложен и интересен путь Н. С. Трошина - художника, человека, ровесника XX века. В его творчестве как в зеркале отразился определенный пласт истории искусства нашей страны. Вероятно, ни в одной цивилизованной стране мира судьба творческого человека XX века не находилась в такой прямой зависимости от государства, как в нашей. И только присущая Николаю Степановичу вера в светлое завтра, его внутренняя свобода, раскрепощенность, неуемная творческая сила, мастерство и талант помогли создать неповторимый мир, где темы трагических реалий перекликаются с праздниками цвета и красоты, которые он пронес через всю свою творческую жизнь.
      Хочется надеяться, что его художественное наследие будет учить ценить прекрасное еще не одно поколение людей.