- Вы нас убьете? - мрачно интересуется Айкен.
      Маноло, сжав толстые, увенчанные длинными изогнутыми ногтями пальцы, тревожно ждет моего ответа.
      - Нет, - говорю я. - Хотя стоило бы.
      Айкен облегченно вздыхает, поводит не потерявшим силы плечом:
      - Я бы убил... И тебя и тех...
      - Почему? - не могу удержаться я от вопроса.
      Айкен морщит лоб, видно, как от непривычной мозговой деятельности лицо его покрывает румянец напряжения:
      - Врага нужно убивать, а то он убьет тебя...
      - Но это логика преступника.
      Айкен пожимает плечами.
      - Шутит он, - пытается спасти положение Маноло.
      - Я так и понял, - говорю я.
      Пленники затихают. Я тоже молчу, обдумывая услышанное от них.
      Рассказали бы мне раньше подобную историю, не поверил бы. Честное слово... Не могу представить себе этих двоих в нашем обществе. Дойти до такой степени деградации! И это люди...
      Линекер появился внезапно и, даже не сообщив мне, о чем они там с Богомилом секретничали, направился к Маноло.
      - Это правда, что выступивших против вашей власти казнят?
      - Д-да... - запинаясь, отвечает Маноло.
      - Их сбрасывают в Священный колодец, - уточняет Айкен.
      - Это вы придумали?! - гневно выступает из-за спины Джерри Геров.
      - Нет, - отрицательно качает головой Маноло.
      - У них так давным-давно заведено, - подтверждает Айкен.
      Геров морщится, но спрашивает:
      - Казнят в определенное время или как вздумается?
      Маноло гордо выпячивает жирную грудь:
      - Порядок нужен во всем. Казнят с заходом солнца. Это красивое зрелище. Навевающее легкую грусть. После казни я люблю слушать пение. Голоса у девушек нежные, фигурки тоненькие...
      Я смотрю на него, как на ненормального.
      - Хватит! - рычит Линекер.
      Маноло вздрагивает, придвигается к своему приятелю, но Айкен словно не замечает его движения.
      Геров поворачивается ко мне:
      - Юра, надо спасать Тихого Ручья!
      - Кого? - непонимающе переспрашиваю я.
      - Бунтовщика Яарвена, - услужливо поясняет Маноло. - Он уже третий раз поднимает рабов. Такой упорный...
      Теперь я вспоминаю, что слышал это имя там, во дворце.
      - Ясно, - обрываю разглагольствования толстяка. - Что будем делать с пленниками?
      Маноло смолкает на полуслове. Геров, кажется, не задумывался над этим вопросом, потому что, слегка опешив, переводит взгляд с задержанных "Детей Бога" на меня и обратно. Линекер тоже не торопится с высказываниями. Тогда говорю я:
      - Пока вы совещались, выяснилось, что нас при подобных обстоятельствах наверняка лишили бы жизни.
      Геров растерянно теребит бородку:
      - Как это?
      - Просто, - деловито говорит Айкен. - Можно голову отрубить, можно удавить петелькой, а еще можно надвое разорвать... или залить в глотку расплавленный орихалк...
      - Тебе бы залить! - неожиданно вскидывается наш добродушный учитель. Мерзавец!
      Чтобы уберечь нервы Богомила от новых потрясений, которые могут отрицательно сказаться на его дальнейшей профессиональной деятельности, отвожу Герова в сторону. Он послушно уходит, хотя остаться ему хочется.
      Присмиревший Айкен понуро сидит рядом с Маноло. Тот уже сотрясается не только телом, но, кажется, и внутренностями, потому что от него начинает мерзко пахнуть.
      54. БОГОМИЛ ГЕРОВ
      Линекер вгляделся в голубые просторы океана, среди которых показался небольшой островок, поросший пальмами, и повернулся к Юрию:
      - По-моему, вполне подходящее местечко.
      Тот кивнул и повел бот на снижение. Пленник, ранее щеголявший в серебряной маске, первым сообразив, что к чему, многозначительно глянул на толстяка. Тот плаксиво посмотрел на меня:
      - Что вы собираетесь с нами делать?
      Пока я раздумывал, как смягчить ответ, Старадымов спокойно информировал пленников:
      - Высадить на остров.
      - Он же необитаемый! - с дрожью воскликнул толстяк.
      - Вот это и хорошо, - злорадно заметил Джерри. - Хоть никому не сможете напакостить.
      - А чем же мы будем питаться? - возопил развенчанный "Сын Бога", которого, похоже, этот вопрос волновал более всего.
      Джерри рассудительно проговорил:
      - Насколько я понимаю, на острове во множестве растут прекрасные кокосовые орехи, бананы... Вот, видите, есть гигантские черепахи, будете употреблять в пищу черепашьи яйца. Надеюсь, вы не крысы и не сможете причинить непоправимого вреда местной фауне. Просто не в ваших силах размножиться и истребить все яйца этого ценного вида.
      Второй пленник оказался более практичным. Смекнув, что дело решено, он решил поторговаться:
      - Хотя бы продукты какие-нибудь оставьте, горелку, чтоб эти чертовы яйца готовить.
      Линекер хохотнул:
      - Богомил, я в детстве читал занятную книжку, называлась, кажется, "Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил". Как думаешь, в ней есть дельные советы?
      Я специально попросил Юрия, чтобы во время разговоров он включал ретранслятор речи. Этим я надеялся добиться двух результатов: во-первых, нужно было окончательно убедить Живущую У Моря, что мы отнюдь не боги, а во-вторых, хотелось, чтобы она не чувствовала себя одинокой в нашем обществе, что непременно случается, когда спутники говорят на другом языке.
      Девушка, слушавшая с интересом, о чем говорит Линекер, при упоминании о мужике и генералах недоуменно воззрилась на меня. Я попытался, как мог, объяснить:
      - На остров, где никто не жил, случайно попали два господина и один раб. И, как и прежде, раб стал их обслуживать, готовить пищу, от которой ему доставались объедки...
      Толстяк с искренним возмущением прервал меня:
      - Но у нас же нет мужика!
      - Ничего, обойдетесь своими силами, - успокоил его Джерри.
      Живущая У Моря робко коснулась моего плеча:
      - Как же они там будут одни, без людей?
      - Они давно одни, - ответил я.
      Когда бот опустился на горячий песок, Старадымов приказал бывшим владыкам выходить, подал на прощанье горелку:
      - Запаса энергии хватит до конца ваших дней.
      Девушка с жалостью смотрела на все уменьшающиеся фигурки до тех пор, пока островок не исчез из виду. Кажется, она уже окончательно уверовала в то, что с ее возлюбленным ничего страшного произойти не может. Впрочем, это было вполне объяснимо. Слишком много чудесного произошло на ее глазах.
      Старадымов вел бот на предельно возможной скорости, которая позволяла девушке чувствовать себя нормально, если можно считать нормальным, когда человек расширившимися от благоговейного трепета глазами смотрит на мелькающие внизу ленивые океанские волны. Вскоре бот понесся над островом, и девушка с еще большим испугом прижалась лбом к прохладному стеклолитовому колпаку, так как над сушей скорость ощущалась острее.
      - Юрий, толпы уже стекаются к храму, - поторопил я.
      - Вижу.
      - Смотрите, смотрите! - воскликнула Живущая У Моря, первая увидев отделившуюся от угрюмого здания без окон толпу стражников, среди которых гордо шествовал ее возлюбленный: - Яарвен!
      - Вижу, - сосредоточенно отозвался Старадымов.
      - Спасите его! - схватила меня за рукав девушка, видя, что процессия неумолимо приближается к Жертвенному колодцу, диаметр которого был около десяти метров, а глубина, как сообщил Юрий, промерив колодец эхолокатором, - пятьдесят семь.
      - Не волнуйтесь, - с улыбкой обернулся Старадымов и, кажется, вселил в нашу спутницу уверенность. Во всяком случае, мой рукав она отпустила.
      По мере приближения процессии гневный гул толпы все возрастал.
      Кое-где были слышны ликующие крики.
      - Чему они радуются? - хмуро проронил Линекер.
      - Радуются свободные граждане, а рабов сюда не пускают! - с неожиданной смелостью воскликнула Живущая У Моря.
      - Все равно, - буркнул Джерри, который никак не хотел принимать историю такой, какая она есть.
      Бот поплыл над самыми крышами. Девушка беспокойно подалась к Старадымову.
      - Они нас увидят!
      - Это невозможно, - ответил тот. - У нас есть такая штука, которая не позволяет им ничего видеть.
      - Вроде шапки-невидимки, - подсказал я, пытаясь припомнить, было ли нечто подобное в античной литературе.
      Но девушка поняла, разулыбалась. Однако тут же снова встревожилась, видя, что бот начал медленно опускаться в жерло Жертвенного колодца.
      - Не беспокойся, - пояснил я. - Мы поймаем Яарвена внизу. А колодец этот - самая обычная вещь, наподобие пещеры, только вертикальной. Он образовался сам собой.
      - Стены только потом закруглили, - добавил Джерри и поглядел на Старадымова: - Силовую сеть включил?
      Юрий молча кивнул. Внезапно наверху наступила мертвая тишина.
      Мелькнула на фоне кажущегося отсюда белесым неба распластанная фигура.
      Девушка в ужасе спрятала лицо в ладони, но не проронила ни звука.
      55. ДЖЕРАЛЬД ЛИНЕКЕР
      Мы сидели в ставшей нашим домом пещере, освещенной теплым светом, исходящим от бота. Над Атлантидой давно опустилась ночь. Спал Великий город. А нам было не до сна. Что-то подсказывало мне, что наше пребывание на Терре Инкогнита близится к концу. Правда, неясно было, чем все кончится. Я смотрел на сосредоточенное лицо Старадымова, на задумчиво пощипывающего бородку Герова и знал, что их беспокоят те же мысли.
      Яарвен, так и не поверивший в то, что мы не боги, молча сидел у стены, бережно придерживая рукой прижавшуюся к нему Живущую У Моря.
      - Ты ведь чистокровный атлант, Яарвен? - прервал молчание Богомил.
      - Да, Великий, - Яарвен упорно именовал нас этим нелепым титулом.
      - А кто были твои предки?
      - Это долгая история, Великий...
      - Ничего, расскажи, если можешь...
      - Много лет назад Атлантида была разделена на десять частей. Владыками одной из них были мои предки. Это были благословенные времена. Корабли атлантов властвовали над Морем Среди Земель, доплывали до громадного острова, лежащего на Закате за Истинным Морем. Наши армии доходили до Азии и страны Та Кем. Никто не мог противостоять солдатам Великой Атлантиды. Несметные сокровища, тысячи тысяч рабов стекались в Посейдонию. Богато и беззаботно жили атланты. Но боги разгневались на наших предков. На небе появилась хвостатая звезда. Она становилась все больше, все страшней. Люди Атлантиды приносили богам богатые жертвы, но не смогли смягчить их гнев. И наступил тот бедственный день. Земля содрогнулась, как от удара, горы изрыгнули огненные потоки, воды моря вздыбились до небес... Много людей погибло. О многих мы так ничего и не знаем. Где доблестные воины, побеждавшие врагов Атлантиды в далеких землях, где отважные моряки, не знавшие страха? Что сталось с ними? Об этом знают лишь боги. В те горестные дни закатилась звезда славы Атлантиды. Морская вода отказалась поддерживать на плаву корабли атлантов, и с тех пор ни один из сынов моего народа не покидал родины. Рабов не хватало, некому стало обрабатывать плодородные поля и возводить величественные здания. Роды, прежде богатые и могущественные, впали в разорение и нищету... Такая доля выпала и моим предкам...
      - Как ты стал рабом, Яарвен? - спросил Богомил.
      - В первый раз меня продали за долги, - ответил атлант. - Через год родственники сумели собрать нужную сумму, и я снова стал свободным человеком. Но за этот год я кое-что понял. Например, то, что рабы тоже люди. Поэтому, когда один из моих соседей убил раба, я не выдержал.
      - Что же, за убийство ему ничего не было? - вступил в разговор Старадымов.
      - Жрецы Посейдона велели ему принести жертву - новорожденного поросенка. Он принес его в храм, и жрец смазал руки убийцы кровью поросенка.
      - И все?
      - Да. Я слышал, как он смеялся, рассказывая про этот случай друзьям. Я ударил его. Но не рассчитал силу.
      - А что было потом?
      - Родственники убитого требовали казнить меня. Но я принадлежу к очень древнему роду. Тогда меня снова сделали рабом. Через месяц я бежал от хозяина...
      - Скажите, Яарвен, - заговорил Юрий, - если бы рабам удалось ворваться в город, что бы вы сделали?
      Атлант с силой сжал ладони рук.
      - Я бы уничтожил храмы Посейдона, казнил всех его служителей. Почему мы должны поклоняться богу, который ненавидит мой народ?! Он не выпускает корабли атлантов в море! Жрецы говорят: терпите, Посейдону нужны жертвы... Сколько можно приносить жертв! На Олимпе много богов. Поклоняться нужно всем! Этого не хотят жрецы. Когда-то они были хранителями мудрости, могли рассчитывать ход звезд по ночному небу, предсказывать, когда пойдут благословенные дожди... Нынешние жрецы не могут ничего, только говорят: терпите или - нужны жертвы!
      - А что стало бы с жителями Посейдонии? - спросил я.
      - Мы освободили бы рабов. А хозяева... Им и их отпрыскам пришлось бы испытать на себе, что такое рабство, сменить дома, покрытые орихалком, на хижины. Но ведь это справедливо! И потом, должен же кто-то трудиться на полях и в каменоломнях.
      - Ну а Владыки Атлантиды? Какая судьба ждала их?
      Яарвен с недоумением посмотрел на меня:
      - Великий, как может смертный поднять руку на сына Повелителя Моря? Мы отнеслись бы к ним с почетом. И кто знает, может быть, они убедили бы грозного Посейдона милосерднее относиться к атлантам. Тогда другие бессмертные будут получать жертвы не за его счет.
      - Что же вы будете делать теперь? - спросил Юрий.
      - В Атлантиде много рабов. И они пойдут за Яарвеном, особенно теперь, после того как могущественные боги спасли меня от смерти. Великие! Клянусь, что вы займете самые почетные места среди богов Атлантиды!
      - Мы не боги, Яарвен, - устало проговорил Богомил.
      Вместо ответа атлант склонился до земли.
      - Девушка устала, - произнес Старадымов. - Да и на твою долю, Яарвен, сегодня выпало немало испытаний. Вам необходимо отдохнуть.
      - Слушаюсь, Великий, - ответил атлант. - Если позволишь, мы ляжем под деревом снаружи.
      - В пещере всем хватит места. Под деревьями полно змей. Отдыхайте. А нам нужно обсудить свои дела. Мы выключим говорящую машину, чтобы не мешать вам.
      - Слушаюсь, Великий, - покорно повторил атлант.
      56. БОГОМИЛ ГЕРОВ
      Мы понимали, что спасение Яарвена будет для него очень сильным стрессом, ведь он в то мгновение, когда его швырнули в колодец, наверняка распрощался с жизнью. Но это был единственный способ, который позволял спасти вождя повстанцев, практически не вмешиваясь в развитие событий.
      Теперь островитяне были уверены, что Яарвен погиб и все должно было пойти своим чередом. Жрецы явно не очень опечалятся исчезновением двух "богов" и станут управлять страной, как и прежде, возможно даже поручат кому-нибудь в торжественных случаях являться перед народом в золотой и серебряной масках, подобрав для этого кандидатуры соответственного телосложения.
      Правители по-прежнему будут ссылаться на "Богов", добиваясь повиновения сограждан. Рабовладельцы останутся до поры до времени рабовладельцами, рабы - рабами. А дальше, дальше судьбу острова будет решать Всемирный Совет, для которого могут сослужить неплохую службу добытые нами материалы.
      У меня было и еще одно опасение - как бы сердце Яарвена не отказало еще до того, как мы поймаем его в силовую сеть и успеем кое-что растолковать. Но, соглашаясь на проведение этой операции, я вовремя вспомнил слова знаменитого мыслителя древности Сенеки, говорившего, что глупо умирать прежде, чем придет смерть. Вспомнил и успокоился, понимая, что вождь восставших не может быть тем, кто умирает раньше смерти.
      Теперь Яарвен и Живущая У Моря сидели в углу пещеры, прижавшись друг к другу плечами. Похоже, они забыли обо всем на свете. Предусмотрительно отключенный Юрием ретранслятор молчал. Возлюбленные говорили и говорили.
      Их речь лилась плавно и вдохновенно, словно мы слышали волнующий говор природы.
      - Ни дать ни взять - голубки, - сказал Линекер.
      Смысл сказанного был иронический, и, зная склонность Джерри к едким замечаниям, я недовольно взглянул на него, но на лице товарища витала самая добрая и искренняя улыбка. Он был зоологом, поэтому, вероятно, вложил в свои слова отнюдь не переносный смысл.
      - Похоже, здесь нам больше нечего делать, - задумчиво произнес Старадымов, - все, что могли, мы сделали.
      - Куда теперь? - подал голос Линекер.
      - Нужно искать следы загадочного бота, его хозяев.
      - А эти... владыки ничего о них не рассказали? - спросил я.
      Старадымов отрицательно покачал головой.
      - Надо было все же наведаться к ним. Посмотреть, как они там устроились, - продолжал я.
      - Не хватало ради этого энергию расходовать, - саркастически заметил Джерри.
      - Утром слетаем, - отозвался Юрий, - необходимо узнать от них правду.
      - Айкен вряд ли что-нибудь скажет, - поделился сомнениями Джерри, - ты заметил, Юра, как он обнаглел после того, как убедился, что его жизни ничего не грозит?
      - Зато Маноло - трус изрядный, - ответил Старадымов, - ручаюсь, что он ничего скрывать не будет.
      - Правды у него, как у змеи ног, не найдешь, - буркнул Линекер.
      Маноло и Айкен... Днем я даже не удосужился спросить, как зовут бывших владык. Почему же эти имена мне так знакомы? И почему вслед за ними память услужливо подсказывает еще одну фамилию - Веркрюисс? Догадка была столь невероятна, что я растерялся. Потом схватил Старадымова за плечо:
      - Юра! Ты хорошо помнишь рассказ моего деда?
      Старадымов непонимающе посмотрел на меня, пожал плечами:
      - Я не дослушал запись. Только начал. А в чем дело?
      Но я уже лихорадочно вставлял кристалл с записью в фонограф.
      57. РАССКАЗ "ПОСЛЕДНЕГО ОПЕРА"
      ...Вот, Богомил, и пришло мое время писать мемуары...
      Грустное это, конечно, занятие. Если бы кто-нибудь лет эдак тридцать назад попробовал мне сказать, что я сяду перед диктофоном и, глядя на бездушную коробочку, начну раскрывать душу, я просто поднял бы такого чудака на смех. Но этот час наступил, точнее незаметно подкрался...
      То, о чем я тебе хочу рассказать, тяжелым грузом лежит у меня на совести. Официальные материалы расследования еще долго будут храниться в архиве. Такова уж судьба этого несчастливого для меня дела. До сих пор не могу простить себе... Ни преступника не нашел, ни толком не разобрался в том, что произошло. Как говорится, труп налицо, а виновного и след простыл, словно сквозь землю провалился проклятый Веркрюисс.
      Многих моих современников в жар бросает при слове "убийство". За долгие годы работы в Отделе по борьбе с преступностью я с этим жестоким словом свыкся, наверное, произошла обыкновенная профессиональная деформация. Но вот такого, чтобы убийца через день-другой не пришел каяться, я что-то не припомню. Бывало, руководитель нашего отдела по нескольку дней не разрешал задерживать преступников, зная, что рано или поздно они сами явятся с повинной. Давал, так сказать, людям, преступившим закон, самим осознать содеянное. Теперь-то я понимаю, насколько он был прав, давая злоумышленникам возможность самим осознать весь ужас, всю неестественность того, что они натворили.
      Но в убийстве профессора Батгуула шеф сразу учуял что-то такое, что заставило его испросить у Совета санкцию на неограниченные полномочия.
      Однако все принятые нами попытки были тщетны. Нет, одна из версий, выработанных нами еще в самом начале расследования, оказалась верной, но... Впрочем, лучше рассказать обо всем по порядку.
      В то лето, Богомил, мы с твоей бабушкой отдыхали на пляжах Кубы.
      Просто лежали на горячем песке, смотрели друг другу в глаза, а когда до нас доходило, что еще немного, и мы сваримся от палящего солнца, бросались в ворчливо накатывающиеся на берег волны океана.
      Слух у меня был тогда что надо. Я вынырнул далеко от берега, но услышал тоненькое попискивание индивидуального устройства связи. Очевидно, это отразилось на моем лице.
      - Что случилось? - разом оборвав смех, встревожилась Мария.
      Я улыбнулся и сделал вид, будто ничего особенного не произошло, хотя сразу понял - сигнал был вызван чрезвычайными обстоятельствами, так как ничто иное не могло заставить начальство выйти со мной на связь на пятый день моего отпуска. Чтобы успокоить Марию, я нарочито медленно выбрался из воды, ленивой походкой приблизился к сложенным под раскрытым тентом вещам, щелкнул тумблером ИСУ:
      - Начальник группы "Перехват" слушает.
      - Здравствуй, Асен, - голосом шефа ответило устройство связи. - Как отдыхается?
      "Коли шеф начинает издалека, дела совсем плохи", - мгновенно пронеслось в моем мозгу.
      - Жарковато, - отозвался я. - А в целом ничего...
      Шеф не любил длинных предисловий. Вероятно, считал, что руководители групп должны понимать его с полуслова.
      - Асен, с минуту на минуту появится бот. Отвезешь Марию в Гавану или куда она пожелает, а сам вместе с Дэйвом отправляйся на Сейшелы. По дороге он обо всем тебя проинструктирует.
      Я взглянул на небо, так как сообразил, что бот может в любую секунду показаться на горизонте, и замахал рукой Марии, чтобы она поспешила одеться. Потом ответил шефу:
      - Все ясно, Владимир Семенович.
      - Передай привет Марии. Завтра утром жду тебя в моем кабинете в семь ноль-ноль. Всего хорошего.
      - До свидания.
      Богомил, твоя бабушка была редким человеком. Ни тени обиды не появилось на ее лице, когда она узнала, что придется прервать отдых. Наоборот, принялась успокаивать меня, убеждая, будто с удовольствием снова окунется в проблемы своей лаборатории. Впрочем, она действительно любила свою работу, причем так, что я даже иногда ловил себя на том, что начинаю ревновать ее к вычислительным машинам.
      ...Нельзя сказать, чтобы Дэйв был мрачен. Во всяком случае, он изо всех сил старался показать, что это не так. Много шутил, был очень предупредителен с Марией, но меня обмануть не смог. Я слишком хорошо знал своего заместителя. Уже когда он вопреки своей обычной манере не обрушил бот в отчаянном пике на пляж, а аккуратно приземлил его, мне стало ясно, что Дэйв удручен.
      Однако он заговорил о деле лишь после того, как мы распрощались с Марией. Вернее, прощался я, а Дэйв, отвернувшись, делал вид, будто погрузился в задумчивость.
      - Асен, убит профессор Батгуул.
      - Что?! - невольно вырвалось у меня. - Консультант Совета?!
      - Он самый.
      Потрясение было так велико, что я продолжал говорить нелепицу:
      - Это невозможно. Человек, чье имя, чьи открытия вызывают безграничное уважение даже у отшельников... Нет, это какая-то путаница. Может, однофамилец?
      Дэйв укоризненно глянул на меня и промолчал. Этого было достаточно, чтобы мой мозг переключился на профессиональную волну.
      - Дэйв, на Сейшелах, буквально в десятке миль от дома профессора, если мне не изменяет память, небольшая колония отшельников?
      - Память тебе не изменяет, - скупо подтвердил заместитель.
      Да, Богомил, к тому времени, как до тебя дойдет эта запись, наверняка вымрут последние отшельники. В двух словах поясню, кого называли этим именем. Конечно, ты знаешь, что когда-то мир был поделен на тех, кто признавал идеалы, ставшие впоследствии идеалами всего человечества, и тех, кто хотел жить за счет других. Я не большой знаток истории, однако знаю, что ее не обманешь. Случилось то, что и должно было случиться, - победил разум, и наступила эпоха, которую называем Великим Объединением. Однако кое-где еще остались те, кому происходящее было не по вкусу. Вот и пришлось их изолировать, раскидать, так сказать, по разным островкам, чтобы они другим жить не мешали. Так появились отшельники. Каждому такому типу было дозволено взять с собой одного слугу, если, конечно, тот был не против. Представь, нашлись люди, которые жаждали сопровождать своих патронов хоть на край Ойкумены. Среди них оказались бывшие камердинеры, телохранители, секретари, то есть те, кто настолько сросся со своим господином, что жизни без него не чаял. Совет позволил отшельникам иметь минимум роскоши и предоставил их самим себе в надежде, что рано или поздно ни одного из них не останется. Отшельники вели себя тихо, понимая, что, в противном случае, их просто-напросто лишат возможности жить и ничего не делать. Правда, было несколько попыток оставить территорию обитания, но все они окончились безрезультатно. Одна из таких колоний и была на Сейшелах. Там доживали свои дни шестеро отшельников со своими слугами.
      Я посмотрел на Дэйва:
      - Когда произошло убийство?
      - Два часа десять минут назад нам сообщил о случившемся один из учеников профессора.
      - Ты сразу вылетел на место?
      - Да. Вместе с шефом.
      - Кто сейчас ведет розыск?
      - Непосредственно на Сейшелах работают Карл и Алексей. А вообще подключились все группы.
      - Есть какие-нибудь наметки?
      - Наметки? - переспросил Дэйв, помолчал, вздохнул: - Наметок больше, чем достаточно... Пропал бот профессора, из колонии отшельников исчезли некий Маноло и известный тебе Веркрюисс. Оба скрылись вместе со своими слугами. Нет кое-какой аппаратуры.
      - Что говорит служба контроля?
      - Разводят руками. Дескать, если злоумышленники завладели ботом, то им ничего не стоило кружным путем выбраться на материк.
      Я не понимал уныния своего заместителя, поэтому внимательно посмотрел в его глаза:
      - Дэйв, скажи честно, что тебя гнетет?
      - В доме не осталось никаких следов пребывания постороннего человека. Мы использовали все возможности нашей аппаратуры. Создается дурацкое впечатление, что профессор сам себе нанес смертельный удар по голове увесистым молотком.
      - Молотком?
      - Да. Батгуул был большой любитель работ по дереву. Оказывается, всю мебель в доме он сделал своими руками. Убит был, кстати, в своей мастерской.
      - Слушай, Дэйв, к своему стыду, я почти ничего не знаю о том, чем занимался Батгуул. Кажется, работами по теории параллельных пространств.
      - Не только по теории... Ученик, который обнаружил его труп, Рауль Борручага, говорит, что месяц назад профессор показывал ему некоторые блоки машин для перемещения в параллельное пространство.
      Я присвистнул. Дэйв понял причину моего удивления, поспешил пояснить:
      - Она была еще далека от завершения.
      - Но прошел же месяц! - возмутился я, догадавшись наконец о подлинной причине удрученного состояния Дэйва.
      - По рекомендации Совета работа велась в строжайшей тайне.
      - В тайне! - усмехнулся я. - А Борручага знал и даже видел своими глазами!
      - Круг лиц, которые могли знать о машине, Совет не очерчивал, полагаясь на то, что профессор сам решит, кому можно доверять.
      - И это ты назвал кое-какой аппаратурой?!
      - Но ведь машина-то не была готова! - запальчиво воскликнул Дэйв. Даже Борручага не имеет представления, сколько времени понадобится на ее доводку.
      - Ладно, не кипятись, - примирительно произнес я. - Где сейчас Борручага?
      - Ждет нас на Сейшелах, - буркнул Дэйв.
      Бот начал снижаться, но едва мы вошли в густое облако, на пульте замигал сигнал тревоги и раздался голос дежурного по нашему отделу:
      - Геров и Каллаган, другие сотрудники группы "Перехват", внимательно прослушайте сообщение... Четыре минуты назад на охранный пост бывшего ядерного полигона Невада совершено нападение. Преступники завладели оружием. Шесть человек охранного поста доставлены с телесными повреждениями в госпиталь, двое из них в тяжелом состоянии. Руководство отдела предполагает связь с убийством профессора Батгуула.
      Мы с Дэйвом переглянулись и тут же услышали шефа:
      - Асен, вы сейчас где?
      - На подлете к Сейшелам, - торопливо ответил я.
      - Давайте-ка, ребята, в Неваду. Это сейчас важнее.
      Он еще не закончил говорить, как я ощутил, что меня вдавило в кресло.
      Это Дэйв круто рванул бот вверх, и на приборной доске замельтешили цифры набора скорости. Шеф словно почувствовал, что делает с ботом мой заместитель:
      - Дэйв, не гони во всю ивановскую... Успеете... Не забывайте, что теперь у них шесть бластеров.
      - Владимир Семенович, вы считаете, что это именно они?
      Шеф, прежде чем ответить, надолго задумался. Затем послышался горький смешок:
      - Кто - "они"?
      - Сбежавшие отшельники, - пояснил Дэйв.
      - Информацию о них получите в ближайшее время, - не отвечая на вопрос, сказал шеф. - Хотя, думаю, что Веркрюисса Асен не забыл.
      Да уж... Мне немало пришлось повозиться с этим типом. На всю жизнь запомнилось его умное сухощавое лицо, ироничный высокий голос:
      - Итак, уважаемый сыщик, вы со мной не согласны? Прискорбный случай... А согласиться все равно придется! Выше науки нет ничего! Науки в чистом виде, я не имею в виду так называемую общественную мораль, этику и прочую белиберду, за которой нет никаких объективных законов природы. Все это, мой дорогой, выдумки, и перекраиваются они по нескольку раз за столетие... Так что, мешая мне, вы становитесь в ряд отъявленных ретроградов. А признайтесь, не хочется небось выглядеть перед потомками этаким держимордой, а?..
      - Ты надолго задумался? - голос Дэйва прервал мои воспоминания. - Я хотел бы знать, что представляет собой Веркрюисс.
      - Весьма своеобразный тип, - нехотя ответил я. - Когда-то это был довольно крупный ученый, кстати ученик убитого профессора. Лет десять назад по решению Совета Веркрюиссу было запрещено практическое занятие наукой. Он слишком увлекся собственной особой, считал, что его гению доступно все, требовал разрешения работать с человеческим материалом...
      Дэйв покосился на меня, видимо, решил, что ослышался. На его лице было недоумение.
      - Да-да, - подтвердил я. - Именно так он и говорил - "человеческий материал". На этой почве и произошел разрыв между ним и профессором, причем Батгуул заявил, что если Веркрюисс не изменит свои концепции, он вынужден будет обратиться к Совету с просьбой отлучить его от науки. Однако себялюбие настолько поглотило Веркрюисса, что он не только не пересмотрел свои взгляды, а напротив, стал развивать, как он говорил, философские воззрения о праве гения игнорировать все и вся, на этой почве сошелся с отшельниками и после изгнания из науки испросил для себя у Совета их жалкие права, вместо того чтобы вести нормальную жизнь землянина.