Левка не отводил глаз от причудливого танца стайки летучих рыбок, привлеченных слабым немигающим светом, исходящим от тарелки. Как самолеты на авиационном параде, они, чуть пошевеливая длинными, похожими на крылья плавниками, то выстраивались в прямую линию, то образовывали круг, то расходились звеньями: две впереди, третья, словно прикрывая их, чуть сзади.
      Пашку больше интересовал океан. Подперев подбородок руками, он, не мигая, смотрел на его темную безграничную гладь.
      - Ух ты! - охнул он и затеребил Левку. - Видел!
      - Что? - Левка никак не мог оторваться от заинтересовавшего его зрелища.
      - Ну, вода вспыхнула... Вон, опять! Смотри, смотри!
      - М-м... планктон...
      - Все-то ты знаешь... - разочарованно буркнул Пашка.
      Прозаический Левкин ответ отвлек его от раздумий, и тут же в Русакове проснулась обычная жажда деятельности.
      - Ну, чего стоим? - забеспокоился Пашка. - Все же готово! Ныряем! Чего ждете?
      - Нет, ты заметил, Тихон, - задумчиво начал Левка, - опять море. На полюс летели - ныряли. В саванну собирались - на море попали. Сегодня снова...
      - Да-а... - подыграл Тихон, - что-то у нашего пилота компас сбился.
      - Ладно вам, - неожиданно смутился Павел. - На глобус вон посмотрите. Земли-то кот наплакал. Море одно... Поехали, ну!
      - Ладно, - Тихон уселся поудобнее, - поехали, так поехали... Хорошо хоть не в полушубках и без рукавиц, как в прошлый раз.
      2
      Власть над расстоянием, подаренная им тарелкой, поначалу опьянила ребят. Возможность увидеть восход Солнца с вершин Гималайских гор, почувствовать на лице прикосновение влажной ладони пассата, услышать таинственный голос джунглей заставляла их вновь и вновь лихорадочно поворачивать глобус. На клавише прокола пространства, как озабоченно шутил Левка, вот-вот должны были появиться вмятины. Казалось, что конца не будет этому калейдоскопу зрелищ. Горы сменялись тундрой, коралловые рифы полюсами, пустыни - океанами... Школьный библиотекарь не узнавала друзей. Каждое утро она заставала смертельно уставшую троицу у стеллажей с книгами. Разговоры велись по-военному коротко: "В Детской энциклопедии смотрел?" "В Большой должно быть!" "Хейердал там был"... "Гржимек описывал такую!"
      Однажды Левка, примчавшись к Тихону, застал его зубрящим английский язык.
      - Вовремя ты... - вместо приветствия сказал Тихон. - Переведи: "Как пройти на озеро Лох-Несс?"
      Развалившийся на диване Пашка усердно читал красочный том "Человек и океан".
      - Да-а... - покачал головой ошарашенный Лев. - Увидела бы мама...
      Но уже через несколько дней ребята пришли к неожиданному выводу. Земля, казавшаяся невероятно огромной из окна грачевской школы, на самом деле оказалась маленькой и к тому же чертовски населенной. Прерии, где когда-то скакал жуткий всадник без головы, были распаханы. Героям Жюля Верна, отправься они сегодня в путешествие, пришлось бы переезжать из города в город, заполняя при этом кучу официальных бумаг. Там, где совсем недавно экипаж знаменитого "Кон-Тики" видел лишь бесконечные волны, проходили военные учения. В кратеры вулканов спускались ученые, по морям один за другим шли корабли, в небе летели самолеты... Терра инкогнита больше не существовала. Появляться же в людных местах ребята по вполне понятным причинам не рисковали. Однажды Левка, пытаясь посадить тарелку на безлюдный - по карте - берег Ледовитого океана, едва не налетел на буровую вышку.
      - Ну, кто бы мог подумать!.. - оправдывался он.
      Тогда и решили летать только в заведомо безлюдные места, за исключением особых случаев - вдруг кому-нибудь понадобится помощь. Кроме того, Лев предложил все "результаты исследований" регулярно посылать ученым. Тихон и Пашка согласились с ним без особого энтузиазма. Пашка сильно сомневался в своих способностях внести вклад в научные изыскания, да и вообще он был сторонником конкретных действий. Тихона же все чаще и чаще одолевал все тот же вопрос "Зачем?", который он не то услышал, не то почувствовал ночью под Грачевкой. Почему ты поступил так, а не иначе? Что последует за твоим поступком? Прав ли ты?
      3
      Тарелка медленно погружалась. Желтый сноп света от мотоциклетной фары, которую держал Тихон, упирался в такую черную, такую непроглядную темноту, что по спинам ребят время от времени пробегал озноб.
      Пашка задержал тарелку там, где пологое дно океана крутым обрывом проваливалось в бездну. Странные, покрытые коростами ила и водорослей обломки привлекали внимание ребят.
      - Самолет! - первым догадался Тихон.
      - Точно, - согласился Павел. - Не дотянули до берега. И давно, похоже, лежит. Наверное, с войны...
      Внезапно из зарослей чуть колышущихся водорослей, оттуда, где когда-то была кабина пилотов, вытянулось похожее на капроновый чулок тело. Какая-то осатанелая, лютая злоба была в полыхнувших глазах, в ощеренной змеиной пасти. Тихон успел заметить, что вместо ноздрей у омерзительной твари были какие-то трубчатые выросты.
      Выкрикнув что-то нечленораздельное, Пашка сбил фару и аккумулятор, повалил Левку и ударился головой в купол. Тарелка ухнула вниз.
      - Ну и тварь... - только и смог выдавить Тихон.
      - Мурена это... - тихо сказал Левка. - Зубы у нее, говорят, ядовитые. То ли от природы, то ли просто трупный яд...
      - Нап-пугала, зараза, - все еще не пришедший в себя Пашка перебрался к пульту. - Фотоаппарат приготовь, - набросился он на Левку. Исследователь!
      Левка послушно открыл футляр отцовского "3енита".
      - Темно, - объявил он, озабоченно глядя на экспонометр.
      - Так описывай, - посоветовал Тихон, скручивавший оборванные Пашкой провода. - Даррелл, вон, любое животное описать может.
      - Так то Даррелл, - пробормотал Левка.
      Следующие минуты принесли Льву новое огорчение: он не сумел узнать крупную туполобую рыбу с сине-золотистыми плавниками.
      - Так и запиши: "Встретил рыбу, которую в нашем магазине не продавали", - ехидно посоветовал Пашка. - Ученые будут страшно довольны.
      На Левкино счастье вскоре к куполу тарелки присосалась каракатица. Оценивающе глядя на ребят похожими на человеческие глазами, она опускалась вместе с тарелкой, не реагируя на Левкину суету с фотоаппаратом. Воспрянувший духом Лев начал было делиться своими познаниями в биологии головоногих, но Пашка его не слушал.
      - И чего прицепилась, - бормотал он, поглядывая на непрошеную пассажирку и стараясь развернуть тарелку так, чтобы струя воды смыла каракатицу. - Глазищи противные...
      - В дно не врежься, - прервал излияния Павла Тихон.
      Пашка уменьшил скорость, и вовремя: через несколько минут снизу взметнулось облако мути, и тарелка плотно села на грунт. Когда же вода вновь посветлела, каракатицы, к Пашкиной радости, уже не было.
      Луч света выхватил из тьмы рыбу, похожую на камбалу. Лежа на дне, она следила за тарелкой флюоресцирующими глазами. Что-то в странной технике ей не понравилось, и, волнообразно помахивая плавниками, рыба скользнула в темноту.
      - Интересно, зачем ей глаза на таких глубинах, - удивился Павел. Ведь тьма же кругом. Как она называется, ты, конечно, тоже не знаешь? злорадно осведомился он у Левки.
      Тот удрученно молчал.
      - Да, брат, - продолжал измываться над ним Пашка, страшно довольный тем, что вечный отличник Вольский сел в лужу. - Оказывается, для научных исследований неполное среднее образование... того... не подходит!
      - Погодите-ка, - заговорил Тихон, прижимая фару к самому куполу. Черт, не вижу. Пашка, давай ближе...
      Из темноты внезапно возник блестевший сталью цилиндр. За ним в полумраке виднелся еще один. Черные латинские буквы змеились в струях сдвинутой тарелкой воды.
      - Батюшки, - простодушно удивился Левка. - Это еще откуда? Ну-ка, что там написано? Подрули... "Опасно!" на трех языках... Радио... Ого! Сматываемся отсюда! Быстро! Это же надо! - возмущался он, пока Пашка уводил тарелку от опасного места. - И тут помойка! Радиоактивные отходы! Ишь куда догадались... Ну, кому вот в голову такое могло прийти?
      Тихон пожал плечами. Пашка тяжело вздохнул. Он давно простил океану и мурену, и всех каракатиц, но чувствовал, что океан никогда не простит людей за один-единственный такой вот цилиндр.
      ...Всю обратную дорогу Пашка ехидно уточнял у Вольского, какова научная ценность их экспедиции. Лев лениво отругивался. Сосредоточенно обдумывающий что-то Тихон молчал.
      4
      Поздно вечером Волков заглянул в лабораторию.
      - Я к Савельеву. Опять вызывает. Дежурка внизу? - поинтересовался он. Получив утвердительный ответ, осмотрел сотрудников:
      - Хватит на сегодня, расходитесь. Кто дежурит?
      - Я, Константин Тимофеевич, - с готовностью отозвался Игорь.
      - Повнимательнее. Если что... Держи в курсе.
      Волков ушел, в лаборатории еще долго стояла тишина, нарушаемая лишь шарканьем ног Игоря, слонявшегося по проходу между столами. Сцепив руки за спиной и ссутулясь, а оттого потеряв свой вечно вызывающий вид, аспирант бродил по истертым плахам купеческого пола, стараясь наступать на вылезшие от времени сучки. За окном давно уже стемнело, но никто не расходился.
      - Устал шеф, - нарушил молчание Сеня.
      - Да... - поддержал его Кирилл, сидящий верхом на потенциометре. Вымотался. Даже когда Агафона запускали, и то лучше выглядел.
      - Да... комедия была, - выпрямил грудь Игорь. - Помните, приоритетный список диктовал по селектору: теория относительности, римское право! подражая хрипловатому голосу Волкова, сказал он.
      Ребята засмеялись, заговорили, вспоминая.
      - Гракович, помнишь, на вторые сутки, с чаем?.. "Какой чай?"говоришь...
      - Не так было, - улыбнулся Гракович. - Я записываю, а он диктует: "Палеонтология - распространенный учебник, любой. Геотектоника - что угодно, только побыстрее. И еще чай". Спрашиваю: "Что по чаю: выращивание или потребление?" А он покашлял и говорит: "Да нет, Володя... Завари там стаканчик купецкого..."
      - Да... тогда хоть понятно было, что к чему, - понизил голос Сеня. А сейчас чего? Чего вот он кренделя пишет?
      Все замолчали. Агафон и в самом деле писал "кренделя". При неизменном и совершенно стабильном положении шнура под вакуумным колпаком напряженность полей развертки выписывала невиданные кривые. Части этих кривых, снятые на кальки, грудами лежали на столах Граковича и Кирилла. Ими были забиты папки. Копии были отданы в институт Математики. У Граковича было подозрение, что эти кривые содержат в себе информацию биологического порядка, и он вновь и вновь загонял шифрованные ленты в память институтской ЭВМ, получая ответы в основном нелестные, самым мягким из которых был: "Ваша уверенность необоснованна". Кириллу, имевшему версию технического характера, везло больше. У него даже была тоненькая папочка с заключениями о стопроцентном совпадении отдельных участков диаграмм с графиками разгона твердого тела в воздухе и в воде. Вопрос о разгадке тайны Агафона был вопросом времени, а не принципа.
      Сеня, мучимый вечными комплексами неполноценности, страдал. Ему казалось, что это по его вине группа не может получить окончательного результата. Вновь и вновь настраивая приборы, он содрогался, если видел, что какой-нибудь из них не выдает паспортных характеристик. Словно коршун на добычу, Сеня бросался на виновника и выжимал из прибора то, к чему не возносился даже разработчик в самых смелых мечтах. Последнее время его стала смущать едва заметная зубчатая линия на краю графиков. Никому она не мешала. Никто до сих пор не обратил на нее внимания. А если и обратил, то отнес к числу возможных погрешностей измерения. Но Сеня видел ее с самого начала, боролся с ней всеми силами и ничего не мог сделать. Чем точнее он настраивал приборы, тем яснее проступал неведомый ритм. В последние дни стало очевидным, что пренебрегать нельзя ни одной мелочью. И Сеня решился дать бой. Он долго бродил по подвалам, заваленным рухлядью и списанным оборудованием, и наконец нашел то, что ему было нужно, - архивного вида потенциометр, который, однако, позволял реализовать одну идею...
      - Куда ты этого мастодонта волокешь? - возмущался Игорь, - Мало тебе того, что ты уже нагородил?
      Лаборатория и в самом деле за последние дни стала похожа на склад оборудования. Все столы, шкафы и проходы были заставлены жужжащей, стучащей и мигающей аппаратурой.
      В открытые окна лаборатории заглянула луна.
      В полном молчании стали собираться по домам.
      - Идите... - ответил Сеня на немой вопрос Граковича. - Я еще посижу, попаяю.
      5
      - Угробили день, - сказал Левка. - Может, Пашка что-нибудь нашел?
      Вместо ответа Тихон зло поддел ногой гриб-дождевик, и тот лопнул желтой табачной пылью.
      Целый день они "прочесывали" лес, спускались в овраги, обшарили Таранькину Гарь, добрались даже до рыбопитомника, до которого было километров десять. Там друзей угостили ухой. Умело направляемый Левкой разговор зашел о том, как должны были бы выглядеть обитатели созвездия Волопаса и что стали бы они делать, забрось их судьба на Землю. К единому выводу так и не пришли. Очевидным было лишь одно: ни работники питомника, ни многочисленные грибники слыхом не слыхивали ни о пришельцах с иных планет, ни о тарелке. Более сведущим оказался лишь дед Кондрат, встреченный ребятами у дальнего лога. Промышлявший травками и корешками дед знал лес как "свои пять", а отдельные участки даже лучше. С полчаса ошарашенные ребята бродили за сухоньким стариком, слушая рассказы о неведомых обитателях здешних лесов. Картина, нарисованная дедом Кондратом, была прямо-таки феерической: выходило, что обитатели всех ближайших созвездий, включая сюда, безусловно, и Волопаса, и Тау Кита, кишмя кишели в грачевском лесу. Дед избегал современной терминологии и именовал гуманоидов не иначе, как "лешими", "домовыми" и "кыкыморами", но разве суть была в названиях! Имели место в дедовой памяти и странные летательные аппараты, как маленькие - на одного инопланетянина, так и большие - корабли-матки. Те могли висеть над полянами и, повинуясь акустическим сигналам пришельцев, открывали люки, выпускали лестницы, разворачивались вокруг своей оси! Спотыкаясь, ребята брели за дедом Кондратом, потом сели на нагретом солнцем косогоре, а старик принялся вязать пучочки своих волшебных трав, которыми врачевал всех желающих. На вопрос о том, не происходили ли контакты жителей Грачевки с пришельцами, Кондрат согласно закивал головой:
      - Сказывают про такой случай. Были у стариков одних внучка да внучок, малы оба...
      А дальше пошел невероятно захватывающий рассказ о том, как совершенно случайно удалось предотвратить похищение детей инопланетянами. С середины рассказа Левку охватило странное впечатление, что он где-то уже слышал эту историю.
      - Дедушка... Это не про сестричку Аленушку и братца Иванушку?
      - А кто ж знает, как их звали? Может, и так, а может, и по-другому.
      Расстроенный Левка встал, отряхнулся:
      - Эх, дедушка Кондрат... Мы дело спрашиваем, а вы...
      - А я ж что? - удивился старик. - Нешто ж не дело? Мне внучок полно книжек оставил. О фантастике. Там и не про такое пишут.
      Домой ребята шли уставшие и разочарованные, по инерции продолжая смотреть под ноги, в надежде увидеть круг выжженной травы, следы космических аппаратов, ведьмин волос, на худой конец... Вдобавок Тихон угодил в заросли крапивы, жгучей и злой, и едва выбрался, пробивая себе дорогу ногами. Тихону вообще не везло в этот день. Утром, пытаясь обнаружить следы инопланетян с верхушки сосны, он сорвался и ободрал ногу. Перебираясь днем через ручей, поскользнулся и сел в воду. Беда, конечно, не велика, но моральные издержки... Теперь вот еще крапива. Она была выше Тихона ростом и так и норовила прижаться к нему сухими подвесками цветов-сережек. Когда же он выбрался наконец на чистое место, всезнающий Левка пояснил, что крапива эта двудомная и для их леса - большая редкость.
      Тихон с минуту молча смотрел на друга, а когда подыскал достаточное количество подходящих слов, выразил свое отношение к инопланетянам, крапиве, образованным друзьям и самой затее поиска. Причем двудомными почему-то были инопланетяне, а редкой их с Левкой глупость: искать следы почти через две недели после появления тарелки.
      - Все накататься не могли, - заключил он, остывая, - как туристы: шмыг туда, шмыг сюда. На БАМе так просто стыдно было: люди работают, машины шумят, взрывы грохочут, а мы... как жулики, из-за угла подсматриваем.
      Тихон выбрался на тропинку и решительно зашагал к Грачевке. Сбиваясь с шага, за ним пристроился Левка.
      - Мир хоть повидали...
      - По телевизору смотри! - отрубил Тихон. - В мире киноживотных.
      - Ну, а плохо разве, что ребятишек этих с крыши сняли.
      Тихон остановился так неожиданно, что Левка с разбега ткнулся ему в спину.
      - Случайность это! Понимаешь, случайность. Начнись пожар раньше, пролетай мы в стороне, не заметь Пашка дыма... И все, сгорели бы ребятишки. Помощь людям постоянно нужна, разная помощь. Только нас специально никто не приглашает. А так, много ли сделаешь...
      - Я вот что еще понять не могу, - вздохнул Левка, - зачем те две клавиши? Нажимай их, не нажимай - никакого толку. Или что происходит в веществе, когда оно в экран попадает? Нужно бы специально исследовать.
      - Думаешь, сумеем? - хмыкнул Тихон. - Фотографии и то не получились.
      - При чем здесь это? - смутился Левка. - Для подводных съемок аппаратура специальная нужна. И пленка...
      Друзья прошли мимо фермы, свернули в проулок.
      - Пашка предлагал... - снова заговорил Левка.
      - Вон он, твой Пашка, - перебил его Тихон. - Только что ему в бочке понадобилось?
      И он, махнув рукой, вприпрыжку пустился под гору. Левка подождал, пока осядет пыль, поднятая другом, и побежал следом.
      Из бочки с дождевой водой торчали лишь Пашкина голова да руки с книжкой. Подкравшиеся из-за угла Тихон и Левка выскочили со страшным воплем, прежде чем Павел успел опомниться, руки Тихона легли ему на плечи.
      - Так-то ты деревню прочесываешь? Что у него за книга. Лев? Учебник? Пашенька, что с тобой? Вроде по географии у тебя переэкзаменовки нет? На солнце перегрелся?
      Тихон приналег на плечи Пашки, и над водой остались только светящиеся от удовольствия глаза любителя географии.
      - А что это у него с волосами? - удивился Левка.
      Действительно, на голове у Павла было нечто вроде нимба. Волосы стояли дыбом и были они к тому же белесыми от покрывавшего их налета.
      - Та-ак, давай-ка рассказывай, - отступил Тихон. Вдвоем с Левкой они уселись на груду бревен, сваленных у сарая, - похоже, успел куда-то слетать?
      Пашка выбрался из бочки и, клацая зубами, пристроился рядом с друзьями.
      - В д-дерев-вне ничего я н-не н-нашел.
      - И п-потому полез в б-бочку к г-головасти-кам... - продолжил за него издевательски Тихон. - Был уговор, в одиночку не летать? А? Чего молчишь?
      Левка потрогал дымчатую шевелюру Пашки, лизнул палец.
      - Соль...
      - Точно! - согласился Пашка. - Одна соль... Берег из соли, ветки из соли... А щиплет-ет! И нырнуть нельзя. Я туда, меня оттуда... кверху переворачивает.
      Павел с испугом посмотрел на сбитые пальцы и спрятал их под мышки.
      - Еще польза, говорит...
      - Кто говорит, кто переворачивает? - недоумевал Левка.
      - Да диктор, понимаешь, диктор по телевизору говорит, что полезные для здоровья озера. А вас нету и нету; ну, я думаю, слетаю, искупнусь.
      - Любитель ощущений. Турист, - показал на Пашку Тихон и откинулся на спину, стал смотреть в небо. - Поплавал в Кара-Богазе... Или не там?
      Павел виновато смотрел на Тихона.
      - Везучий ты парень, Пашка, - подхватил Лев. - Не знаешь, где побывал, куда не хотел, туда попал. Хорошо, не туда, где пираньи водятся...
      - Это которые быков обгладывают? - пересохшим ртом прошептал Пашка,
      - Или мурены, или акулы...
      - Ну, на худой конец, котики, - усмехнулся Тихон.
      Это был удар ниже пояса. Пашка обиженно засопел.
      Дело было в том, что не далее как вчера, на Командорских островах Тихон по просьбе Левки приземлил тарелку неподалеку от лежбища морских котиков. Павел самоуверенно забрел чуть не в середину стада. А когда самец, защищая свое семейство, рявкнул и бросился на Русакова, друзьям показалось, что Пашка некоторое время даже буксовал, прежде чем набрать скорость. И уж бежал он, как чемпион мира. Во всяком случае с гораздо большим энтузиазмом.
      - Ну ладно, - заговорил Левка, стремясь положить конец раздору, поехали в Африку.
      - Мы же там уже пять раз были, - вскинулся Пашка, - лучше в пампасы.
      - Там эпидемия, - насупился Левка, - в газетах было. Может, помочь, чем сумеем. Вставайте.
      - Погоди, - Тихон сел. - Мне одна мысль покоя не дает.
      - Какая еще мысль?
      Пашка почуял недоброе.
      - Давайте зарулим к дядьке...
      В голосе Тихона не было решимости. Он почти советовался.
      - Ну вот и все, - обреченно выдохнул Пашка. - Всегда ты так... Только привалило счастье, ему уже надо к дядьке! Я-то думал... Полетали!
      Он хотел сплюнуть, но воздержался. Безнадежно махнул рукой.
      Тихон молчал, глядя куда-то поверх крыши. Наконец он перевел взгляд на друзей.
      - Надо. Сами же понимаете, черт-те что тарелка эта.
      У Пашки негодование было так сильно, что поначалу он не нашел слов, стиснул зубы да покачал головой из стороны в сторону.
      - Ну, правда же, черте-те что?
      Тихон примирительно заглянул в лицо Пашке.
      - Черт-те что... А так... А так ничего не будет!
      Павел был готов заплакать,
      - Ну это же надо! Ну что тебе не живется? Давай уж сразу в стол находок. Так, мол, и так! Нашли в лесу летающую тарелку, не вернете ли хозяевам? В общем, так: я - против! Эта тарелка ничья. А раз мы ее нашли, она наша! Так, Левка?
      Левка неопределенно повел плечами. С одной стороны, путешествовать просто так, без определенной цели, не так уж и интересно. Но и расстаться с тарелкой...
      А Тихон был непреклонен. К дядьке - это не значит в стол находок. Надо же, чтобы кто-нибудь знал, что за штука появилась в грачевском лесу.
      - Узнают, узнают... - скорбно подтвердил Павел. - Завтра в газетах наши портреты напечатают. "Честный поступок школьников" напишут.
      Он скрипнул зубами.
      - Поведешь? - Тихон показал на тарелку.
      Пашка отрицательно мотнул головой.
      - Тогда пусти!
      6
      Сосновск появился внезапно и весь сразу. Зеленое пламя реклам, синие огни электросварки, оранжевые светляки автомобильных огней. Все это искрилось в мокрых зеркалах улиц.
      - Осторожнее, - проворчал Пашка, когда Тихон заложил головокружительный вираж над центром города. - У них тут трубы на каждом шагу.
      Тихон сделал круг над домом, где жил Константин Тимофеевич. Ничего подходящего, чтобы спрятать тарелку, вокруг не было.
      Решение пришло само собой.
      Никто не заметил странный летательный аппарат, сначала зависший над крышей небольшого дома, а затем пристроившийся сбоку от чердачного окна. Да, признаться, и время было позднее. Отставной полковник Никаноров, выгуливавший собаку породы "сенбернар", услышал, правда, стук, доносившийся с крыши, но ему не хотелось подниматься со скамейки и отходить в сторону от дома, чтобы увидеть, что там могло стрястись наверху. Никаноров, позевывая, перебирал звенья цепочки, будто четки, и думал о пиломатериале для дачи.
      Тихон, с трудом открывший рассохшуюся раму, забрался на чердак и шел в полной темноте, вытянув перед собой руки. Где-то урчали голуби. На чердаке было несметное количество жердин и перекладин. Тихон, несмотря на вытянутые перед собой руки, умудрился дважды приложиться лбом.
      Обнаружив люк, ведущий в подъезд, он с трудом отвалил обитую железом крышку и, как был весь в паутине и саже, громыхая железной лесенкой, опустился на площадку верхнего этажа.
      На широкой, старинной постройки лестничной площадке горел свет. Дверь квартиры, расположенной напротив дядькиной, была открыта. На пороге стояла женщина с тряпкой в руках. Она только что вымыла квартиру и, продолжая уборку, вышла на лестничную площадку. С мокрой тряпки стекала вода.
      Тихон, на секунду замешкавшись, вежливо кивнул женщине и испытал ничем не оправданное желание позвонить не в ту квартиру. Взяв себя в руки, нажал на кнопку звонка у двери № 16. В квартире холодно и пусто тренькнуло и никто не отозвался.
      Оглянувшись на женщину и ободряюще ей улыбнувшись, Тихон позвонил еще раз. И вновь безрезультатно. Медленно направился на чердак. Дойдя до железной лестницы, вежливо кивнул головой женщине, которая за все это время не шелохнулась.
      - Их нету, - неожиданно нарушила молчание женщина. - На службе они задерживаются.
      - Ничего, - сказал Тихон. - Зайдем еще как-нибудь.
      Поднявшись на чердак, он аккуратно опустил крышку люка и направился к еле заметному чердачному окну. Тарелка висела рядом с окошком. Тихон перевалился прямо из чердака под купол.
      - Ну, что дядька?
      - Нет его дома.
      Пашка с облегчением вздохнул. Тарелка пошла вертикально вверх и не была замечена никем. Только отставной полковник Никаноров отметил что-то вроде светящегося столба над крышей их дома, о чем и рассказал своей жене за чаем.
      7
      Константин Тимофеевич долго искал в карманах ключ. Тот, как и следовало ожидать, оказался в последнем. Щелкнул замок его двери, и одновременно лязгнули запоры в квартире напротив.
      - А к вам сегодня племянник опускался, - без лишних слов поведала женщина в цветастом халате.
      - Что сделал, простите?..
      - С чердака опускался. А потом на чердак же ушел.
      В голосе женщины слышалось торжество, будто это она, а не племянник Константина Тимофеевича столь экстравагантным образом нанесла визит.
      - А потом, там, над крышей, свет стоял столбом!
      На этот раз в голосе женщины слышались вызывающие нотки.
      - Да, это интересно, - согласился Волков и прикрыл за собой дверь.
      Не зажигая света, он прошел в комнату, разделся, пытаясь сообразить, что же могло понадобиться Тихону на чердаке их дома, а главное, почему он не зашел на работу, не позвонил, не оставил записки?
      Хотелось пить. Волков прошлепал на кухню. Минеральной в холодильнике не оказалось. Нацедив теплой водопроводной, он залпом выпил, все еще пытаясь сообразить, что к чему. Но события последних дней измотали Волкова. Голова отказывалась соображать. Так ничего и не решив, он оставил все вопросы до встречи с племянником. "Надо съездить в Грачевку", - думал он, ворочаясь на диване. В изголовье мешала забытая книга, но убрать ее Волков не успел. Уснул.
      Шальной порыв ветра надул пузырем занавеску, смахнул с письменного стола бумаги, веером разлетевшиеся по комнате, еще немного побуянил и затих.
      Первые капли дождя дробно ударили по железному карнизу за окном. Их стук становился все чаще и чаще, пока, наконец, не слился в ровный монотонный шум.
      - Странный какой у нас сосед... - говорила между тем женщина в квартире напротив своему мужу. - И где только работает? Все по ночам, да по ночам... И на машине.
      - В ящике! - сурово отвечал спросонья муж, - отставкой полковник Никаноров. - Не нашего ума дело!
      Такие слова означали, что соседа Диоген Васильевич уважал. Успокоенная Елизавета Феофановна прижалась к теплой спине мужа и очень скоро уснула.
      Нет дыма без огня
      1
      Левка перевернулся на спину и запрокинул голову. Волна качнула его и с шелестом накатилась на песок. Левке чудилось, что в мире остались только небо, океан и он сам, недвижно лежащий на грани двух стихий. Небо было таким синим и огромным, что казалось, начни он падать в эту безграничную синеву, и конца не будет падению. Океан вновь поднял и опустил невесомое Левкино тело, и сердце у него сжалось от сладкого ужаса. Ему показалось, что он уже начал падать. Взболтнув ногами, он перевернулся на живот. Набежавшая волна мягко подтолкнула Левку к острову. Едва шевеля ногами, он ждал следующую. Эта заметно приподняла худенького Левку на своей покатой спине и, перенеся осторожно, опустила в прибрежную теплую воду.
      Почувствовав под ногами дно, Лев направился к берегу. Океан догнал его, шлепнул по спине и сбил с ног.
      Сухой песок жег подошвы, хотя солнце еще только поднималось к зениту. Подобрав рубашку и брюки, Левка направился к скале, где в тени дремали Тихон и Пашка.
      - Чей это остров, как вы думаете? - поинтересовался Лев.
      - А какая разница? - сонно пробормотал Пашка, не открывая глаз. - Раз тут нет никого, значит, остров ничейный.
      Он разжал кулак и горячая струйка песка потекла на его впалый живот.
      - Ничейных островов не бывает, - возразил Левка. - Не то время. А чего, кстати, вы разлеглись?
      Он слегка пнул Тихона. Тот даже не пошевелился. Лицо его было прикрыто рубахой и нельзя было понять, спит ли бравый командир Летающей Тарелки или обдумывает планы великих путешествий.
      - Я тебе дарю этот остров, - благодушествовал Пашка, засыпая себя песком.
      - Ну, вот видишь, и хозяин у острова теперь есть, - вступил в разговор Тихон. - И раз уж Пашка назвал остров "Верблюд", ты теперь граф Верблюд-Вольский. Идите, ваше высочество, не мешайте порядочным школьникам загорать.
      - Ну, вы! - засмеялся Левка. - Порядочные школьники... Мне интересно знать, зачем вы сюда прилетели? Спать или опыты проводить? Был план проверить, как молекулы вещества, опущенного в экран, себя ведут? Зря, что ли, мамину цепочку изуродовали? По плану - сначала пассивный металл увеличим, потом активный.
      - Ты воду с айсберга пил? - приоткрыв глаза, спросил Пашка. - Вот это и есть опыт. Лежи и переваривай. Если не помрешь, значит, молекулы нормальные.
      - Это не опыт, это - коллективная дурость, - возразил Левка.
      Он смотрел на ледяную глыбу, лежащую посреди острова. От глыбы даже на расстоянии тянуло холодом полюса. Левка уже придумал, как пробудить в сонных товарищах энтузиазм, но все-таки попытался в последний раз убедить друзей по-хорошему:
      - Так встанете вы или нет?
      - Есть же надоедливые люди, - сказал Пашка и, не открывая глаз, бросил в Левку горсть песка.