Несколько повозок уже было нагружено провизией. Рядом с ними стояли стреноженные коровы и клетки с птицей. Герцог позаботился о будущем заранее, сказала Чинаол Верону, начальнику домашней стражи, луарину. В долине, где располагался Танаир, жизнь тяжела, урожаи скудны. Герцог закупил много припасов впрок, чтобы его семейство не обременило местное население. Один из торговых караванов острова уже был нанят, чтобы привезти дополнительные припасы в Танаир, по окончании летних поездок. Семья герцога не только не создаст дополнительных трудностей местным жителям, которые веками возделывали танаирскую землю, но и будет способствовать плодородию этих земель.
      – Что же это за Танаир? – спросила Али повариху, запихивая в телегу ящик с кухонными принадлежностями. – Я слышала, что это долина, но есть ли там какой-нибудь город или река…
      – Замок Танаир – это башня со служебными пристройками, – ответила Чинаол со смехом, – два двора – внутренний и внешний. Снаружи – деревня. В долине есть еще две деревни: Инти и Похон. В танаирском народе есть толика луаринской крови. В жителях Инти – тоже. Инти находится на дороге, ведущей к Западному океану. В похонцах луаринской крови нет ни капли. Так вышло, что луарины, или полулуарины входили в Похон, но ни один не вернулся. Так что с некоторых пор луарины обходят эту деревню.
      – Очаровательно, – пробормотала Али. Чинаол вздрогнула и сверкнула на нее глазами.
      – Похонцы – благочестивый народ. Они отрезаны от внешнего мира и до сих пор не осознали, что луарины пришли в эту страну, останутся в ней и будут размножаться. Впрочем, когда им посчастливится увидеть наших леди, они переме… А, проклятье, эти недоумки сейчас пораздавят весь мой перец! И швыряют, и швыряют, смотрите-ка, люди добрые! Эй, вы! – заорала она на двух грузчиков, которые забрасывали корзины в повозку. – Это же вам не дрова!
      «Интересно, – подумала Али, продолжая нагружать кухонную телегу. – У Чинаол чуть не вырвались какие-то важные слова. Почему жители Похона перестанут ненавидеть луаринов, когда увидят «леди»? Каким образом Сарэй и Дов способны заставить кого-то изменить свои взгляды? И почему этого хочет Чинаол? Как будто читаешь книгу, в которой не хватает каждой второй страницы. Надо бы узнать побольше про рэка и их дела».
      На следующее утро хозяева, слуги, стражники, воины, рабы и животные вышли из Димари, служившей границей гор Турнше. Этот горный хребет закрывал Танаир с востока. В первый день они ехали через поросшие буйной растительностью населенные земли. Они принадлежали луаринам и возделывались руками рэка. Люди работали на самом солнцепеке, и мужчины, и женщины. Они были одеты только в саронги на завязках, лишь немного защищавшие кожу от грязи. Это была одна из самых плодородных местностей острова. Куда бы Али ни взглянула, она видела рисовые поля. Кое-где сквозь зеленую дымку виднелись растения. Потом они проезжали кокосовые и бамбуковые плантации. Али не спускала глаз с Эльсрена и Петранны, беспокоясь о том, чтобы они не вывалились из крытой повозки, обитой войлоком, в которой им предстоит провести почти все путешествие. Да уж, не позавидуешь тем рэка и полурэка, что работали на полях. Когда надсмотрщики приближались к кому-нибудь из них с поднятой плетью, Али отворачивалась. Если бы не Балитанги, она вполне могла разделить судьбу этих рабов, изо дня в день работающих в грязи по колено и получающих удары плетью.
      Почти весь мир существует на рабском труде. Торталл этого не поощряет, там с этим строже, чем в Таза-не, Галле и Тире, но некоторые все равно ухитряются держать рабов. Они проезжали огромные рабовладельческие фермы Марена. Но никто не обращал на происходящее никакого внимания. Али не привыкла к таким зрелищам. Ей казалось, что здешние рабы напоминают каторжников, которые трудились на дорогах Торталла, или в каменоломнях, или в шахтах. По крайней мере, те люди совершили преступления, прежде чем их приговорили к тяжелым работам.
      Когда повозки Балитангов проезжали мимо ферм, рэка, не боясь надсмотрщиков, выпрямлялись и провожали их взглядами. Темнокожие, более светлые полукровки, прикрывали глаза от солнца рукой и молча наблюдали, как мимо проходит караван. Свободные рэка, на шее у которых не было рабского ошейника, одетые в яркие разноцветные саронги и легкие платья, выходили на обочину и молча стояли вдоль дороги, глядя на проезжающих. Они не двигались с места, пока повозки, окруженные двадцатью воинами под командой Верона, не проезжали с грохотом мимо. За караваном наблюдали из окон деревенских домов, с деревьев, с крыш, с мостов и со скал на реках. И никто не произносил ни слова. Каждый возвращался к прерванному делу, как только скрывался из виду последний стражник.
      Али ужасно хотелось расспросить их, но это было невозможно. Она неотлучно находилась в повозке с Эльсреном, Петранной, личной горничной герцогини Пембери и целительницей Рихани. Такая несвобода ее ужасно расстраивала. Дедушка Майлс всегда говорил, что слишком много информации не бывает. Али всем сердцем была согласна с дедом. Она не сможет спокойно уснуть, пока не узнает, что у рэка на уме.
      Они провели ночь в деревне, в избах, и как только забрезжил рассвет, снова отправились в путь. На следующий день – то же. На третий день дорога углубилась в плотные джунгли. Казалось, тебя с головой завернули в толстое, теплое и влажное одеяло. Неба не было видно за тесно переплетенными ветвями деревьев. Рано утром от земли поднимались испарения. Солнце начинало греть, и почва отдавала влагу. Здесь рэка выходили к дороге по тропинкам, ведущим в их деревни. Чем дальше они углублялись в джунгли, тем реже попадались рэка в саронгах или рубашках. Многие довольствовались всего лишь набедренной повязкой; у таких при себе были сельскохозяйственные инструменты, или топоры с пилами, или оружие для охоты.
      Стражники придвинулись ближе к повозкам, но Али не замечала враждебности в лицах рэка. Ни один из зрителей не двигался, пока они проезжали мимо. Что же влечет их к дороге и почему они проявляют такой интерес к Дов и Сарэй? – в тысячный раз гадала Али, пока, наконец, не приказала себе выбросить эти вопросы из головы. Если даже рэка из окружения герцога и знали, они не скажут. Но как это узнать? Она использовала каждую свободную минуту, чтобы проскользнуть мимо рэка в те моменты, когда они не обращали на нее внимание, пыталась подслушать их разговоры. Она выяснила, что многие напутаны поведением местных рэка, точно так же, как сама Али. И никто не высказывал вслух предположений о том, что так влекло рэка к Балитангам.
      Когда солнце оказалось точно в зените, процессия остановилась перекусить. На обед у них были хлеб, финики и липкие рисовые клецки с мясной начинкой, запеченные в банановых листьях. Али думала, что Эльсрен и Петранна начнут капризничать во время поездки, но они отнесли эту странную еду и жизнь в повозке в разряд веселых приключений. Эльсрен обещал, что пока Али будет рассказывать новые истории, он и его сестра будут вести себя хорошо.
      – Вы просто молодцы, – сказала Али, вытирая личико Петранны после обеда.
      – Нам просто весело, – ответила четырехлетка и бойко посмотрела на Али, – а тебе что, не весело?
      Али засмеялась.
      – Вообще-то, да. Мне весело. И интересно. Я никогда раньше не была в джунглях.
      – Мы уже сто раз были в джунглях! – объявила Петранна, пока Али оттирала Эльсрена, задрав ему голову наверх. – Тут тысячи и тысячи островов, и на каждом джунгли!
      – И ты, конечно, была на всех? – дразнила ее Али.
      Сама она сказала Петранне только половину правды. Джунгли, с мириадами цветов, причудливыми деревьями, лианами, разноцветными птицами потрясали ее, даже несмотря на влажность, от которой было трудно дышать. Али могла бы любоваться на эту красоту целый день, хотя знала, какие опасности может таить в себе такой густой лес. Джунгли ограничивали ей обзор. Слишком много возможностей для дикарей или преступников затаиться и напасть на мирный караван. Али знала, как бесшумно умеют передвигаться рэка, они ничем не обнаруживали своего присутствия, пока Балитанги не заворачивали за поворот, и тогда их становилось видно. Али волновалась. За каким-нибудь очередным поворотом рэка могут оказаться не такими мирными и молчаливыми.
      После обеда рэка исчезли. Али поняла, что ей это нравится еще меньше, чем бесчисленные молчаливые наблюдатели. Их караван прошел несколько открытых мест, где дорожки и тропинки ответвлялись от основной дороги, но ни одного рэка нигде не было видно. Насколько Али знала, рэка, живущие в джунглях, очень непредсказуемы.
      Караван прошел около десяти миль, как вдруг одна из передних лошадей наступила копытом на камешек и захромала. Мекуэн приказал остановиться. Али подумала, что это разрешение выйти и оглядеться. Она сладко потянулась и заковыляла вдоль ряда повозок и животных. Все ее тело сводила судорога. Эльсрен, Петранну, Пембери и Рихани сморил сон. Подошли Дов с Сарэй, которые тоже решили присоединиться к спящим. Повозка превратилась в большую кровать, наполненную до предела.
      Когда судорога перестала сводить спину, Али внимательно огляделась по сторонам. И задумалась. Что-то было неправильно. И не только из-за отсутствия зрителей рэка. Что же? Али наклонилась к земле, как будто завязывала шнурок сандалии, и одновременно прислушалась к окружающему миру.
      Когда ты в чем-то не уверена на охоте или во вражеской стране, говорила мама, используй уши. Али так и поступила. Шорох листвы: это легкий ветерок. Движение в деревьях: ага, ветерок-то не настолько сильный. Движение воды: это справа от дороги журчит ручеек. Звук шагов: это пара стражников наклонились над ручьем, утоляют жажду.
      Криков животных не слышно. Где вопли обезьян-ревунов и болтовня попугаев? Где шуршание мышей и землероек? Джунгли должны быть полны звуков от всякой дикой живности. Волосы на голове встали дыбом. Происходит что-то совсем неправильное. Рэка, которые исчезли из поля зрения, знали об этом, и она теперь знает тоже.
      Али посмотрела в голову, потом в хвост их каравана. Ей не хотелось бросаться с криками прямо к герцогу и герцогине. Они, конечно, выслушают ее, но при этом будет привлечено внимание других слуг и рабов. А ее с колыбели приучали действовать так, чтобы не привлекать к себе внимание. Али надо было найти кого-то, кто вместо нее рассказал бы о подозрительной тишине.
      В хвосте каравана, где шли стреноженные коровы, вполголоса разговаривали пятеро воинов, один чистокровный рэка, остальные полукровки. В каждой линии их тел явственно проступало напряжение. Они-то ей и помогут. Али пошла прямо к ним.
      – Я знаю, я здесь недавно, – начала она. Пятеро мужчин обернулись и посмотрели на нее. Али застенчиво улыбнулась. – Я… это… просто… знаете… я из деревни, и папаша научил меня кое-чему.
      Один из воинов, по имени Фесгао, второй командир после Верона, чистокровный рэка, приподнял брови. Черные глаза были полны спокойствия, во всем его облике ощущалась уверенность. Али подумала, что ему лет сорок или около того.
      – Ас чего ты взяла, что нам интересна наука твоего папаши? – спросил он.
      – Потому что папа учил меня тому, что вы только что сами заметили, – сказала она. Али предположила это наугад, исходя из того, как встревоженно мужчины смотрели на деревья. – Или вы, может, думаете, что у птичек и мышек в это время тихий час? Дома мы как только слышали тишину в лесу, сразу хватались за оружие.
      – Ты что, знаешь лес? – спросил Фесгао.
      – Я знаю те леса, что у меня дома, – сказала она, – я их знаю так же хорошо, как папа.
      Не говоря больше ни слова, Фесгао схватил Али за руку и потащил к первой повозке. Мекуэн и Верон лениво переговаривались, глядя, как слуга распрягает кобылу с камешком в копыте. Старший конюх Локидж стоял и ждал, держа под уздцы свежую лошадь. Его маленькое, морщинистое, несколько обезьянье лицо подергивалось от беспокойства за захромавшую кобылу. Другие слуги подшучивали над ним, говоря, что он носится с лошадьми Балитангов, как с собственными детьми.
      – Фесгао, ты что это? – резко спросил Верон. – А это что за мелочь?
      – Деревенская девчонка, которая слышит то же, что и мы, – сказал рэка и выпустил руку Али.
      – И что же она слышит? – спросил Мекуэн, останавливая карие глаза на Али.
      Она присела в неловком реверансе.
      – Ничего, ваша светлость, – ответила она, глядя в землю. Она старательно изображала деревенскую девчонку, ради Фесгао, – просто если у нас дома звери замолкали, взрослые считали, что где-то затаились разбойники.
      – Разрешите нам пройти немного вперед, на разведку, – сказал Фесгао Верону, – мы тут все из деревень, как она. На улице города я пошел бы за вами куда скажете, вы сами знаете. Здесь… – фраза повисла в воздухе, когда он встретил взгляд Верона.
      Тот поскреб голову и вздохнул.
      – Простите меня, что говорю это, ваша светлость, но он прав. Я не рэка-бегун по джунглям. А Фесгао на этом собаку съел.
      Мекуэн посмотрел на Али. На этот раз она встретила его взгляд не по-рабски, а открыто, молчаливо напоминая ему о боге, чей голос поверг его и герцогиню на колени. Через мгновение Мекуэн уже смотрел на Фесгао.
      – Что скажешь?
      – Можно мы проведем разведку? – спросил Фесгао.
      – Иди, – приказал Мекуэн.
      Фесгао лишь легонько кивнул своим товарищам, и они тут же беззвучно растворились в кустах, растущих вдоль дороги. Судя по всему, они были хорошими разведчиками.
      Вскоре Фесгао с товарищами вынырнул из кустов и направился к противоположной стороне дороги. Вдруг Фесгао остановился и посмотрел на Али.
      – Хочешь пойти с нами и посмотреть сама? – спросил он с ироничным огоньком в глазах.
      Али потрясла головой.
      – Я деревенская девушка, а не воин, – ответила она.
      Фесгао едва заметно улыбнулся. Перепрыгнул через ручей и пропал из виду, а вместе с ним и другие солдаты.
      Мекуэн внимательно огляделся по сторонам.
      – Верон, скажи людям, чтобы сели верхом и держали луки наготове. Улазим, – сказал он с улыбкой, – можно тебя на одно слово?
      Лакей, болтавший с Чинаол, подошел к герцогу.
      – Ваша светлость?
      Мекуэн заговорил тихим голосом.
      – Тихо, тихо, достань луки и стрелы. Раздай всем слугам, кто умеет держать оружие в руках, – он оглянулся на свою жену, сидящую в повозке. – Сарэй и Дов тоже. У нас, возможно, непредвиденные помехи, но скажи всем, чтобы вели себя так, будто все в порядке.
      Виннамин вздохнула, Улазим поклонился. Он сел на лошадь и поехал вдоль каравана. Со стороны казалось, будто человек прогуливается, но он успел переговорить со всеми свободными слугами.
      – Теперь мне нелегко будет вновь отучать девочек от оружия, – мягко сказала Виннамин мужу.
      – Однако здесь их умение держать оружие может нам пригодиться, – ответил Мекуэн. – Винна, мы не в Раджмуате. Мы теперь живем не охотами, балами и концертами. Та жизнь закончилась, моя милая.
      Али тихонечко начала отходить назад, низко склонив голову и притворяясь невидимкой. Ей показалось, что о ней забыли.
      – Али, – вдруг сказал герцог.
      Она остановилась и снова изобразила неуклюжий реверанс.
      – Тебя бог предупредил? – тихо спросил Мекуэн. – Это наемники короля Орона?
      Он и его жена напряженно смотрели на нее.
      – Ваша светлость, для таких мелочей мне не нужен бог, – ответила Али так тихо, чтобы услышали только они. – Честное слово, я бы не стала беспокоить его без самой крайней необходимости. Боги… – Али осторожно подобрала слово. – Боги, они все усложняют.
      – Лучше бы они все упрощали, – со вздохом заметила Виннамин.
      – Очень было бы интересно посмотреть, – хихикнула Али.
      Герцогиня подняла одну бровь.
      – Я не люблю интересных вещей, – сказала она весело, хотя тон ее и выражал легкий упрек. – Они имеют обыкновение больно жалить.
      Вдруг Али пришла в голову забавная мысль.
      – Ваша светлость, а что если устроить шум, чтобы сбить с толку разбойников, – сказала она. – Чтобы они поняли, что мы все еще здесь.
      Она кивнула в сторону лошадей. Локидж почти закончил запрягать свежую лошадь в повозку.
      Виннамин подошла к пожилому рабу и прошептала ему что-то на ухо. Локидж кивнул и пошел вдоль каравана с хромой лошадью. Через минуту Али увидела, как двое слуг начали возиться у одной из повозок с продовольствием, громко ругаясь. Локидж остановился около Улазима, сказал ему что-то, и тот побежал к герцогу и герцогине с обеспокоенным лицом.
      – Ваши светлости, – проговорил он, слегка задыхаясь. Верон подъехал ближе, посмотреть, что происходит. – Простите меня, но там человек говорит, что с одной телегой поломка.
      – Что, неужели колесо отлетело? – воскликнула герцогиня с видом оскорбленного благородства. – Мы не можем оставаться здесь! Мы так к темноте не доедем до жилья, а я не могу спать на открытом воздухе!
      Через несколько минут весь караван гудел и суетился, словно потревоженный улей. Слуги меняли колесо, остальные бегали смотреть, что случилось. Воины Верона потихоньку приготовили оружие, сели верхом и окружили повозки. Улазим и несколько других слуг ушли вдоль каравана. Когда они прошли мимо, Али заметила блеск стали под одеждой.
      Она двинулась было к своей повозке, где ехали дети, но Виннамин остановила ее.
      – Погоди, Али. Пембери так устала – она никогда не спит в дороге. Помоги мне распутать шелк.
      Али вернулась в первую повозку. У Виннамин на коленях и вправду лежал перепутанный шелк для вышивания. У ее ног также лежал взведенный арбалет, спрятанный от посторонних глаз в юбках. Али изумленно посмотрела на Виннамин, затем взяла охапку ниток.
      – Я хочу, чтобы девочки удачно вышли замуж за достойных их ровесников, чего они никогда не смогут сделать, если будут вести себя как дикие рэка из джунглей, – вполголоса сказала Винна Али, – но я не говорила, что женщины должны быть беззащитны.
      – Да, ваша светлость, – пробормотала Али, запутывая нитки еще больше.
      Герцогиня улыбнулась.
      – Конечно. Ты же родом из страны воинственных женщин, таких как королева Тайет и Келадри из Минделана, – заметила она, раскладывая изумрудную нить на сиденье рядом с собой. – Без сомнения, ты чувствуешь себя раздетой, если не держишь в руке оружия.
      Али нахмурилась на узел из ниток в руках.
      – Ваша светлость, вы слышали только о воюющих женщинах, потому что от них шума больше всего, – сказала она герцогине. – Большинство женщин Торталла не прикоснутся к мечу, даже если вы будете их уговаривать. У нас женщины разные, знаете. Ну, как и везде.
      – А к какому типу женщин принадлежишь ты, Али, если стала избранницей бога? – спросила она шепотом.
      Али вздрогнула.
      – Я – сбитый с толку тип.
      Герцогиня засмеялась.
      Фесгао и его люди выскользнули из зарослей и сразу направились к головной повозке. Мекуэн и Верон подошли к герцогине и Али. Фесгао поднял палку и начертил на дорожной грязи карту.
      – Их четырнадцать, они сидят по обе стороны дороги у самого моста, – сообщил он, – этот ручей вливается в небольшую речку. Это примерно в миле отсюда.
      Остальные четверо кивали в знак согласия. Мекуэн задал вопрос, который мучил Али.
      – Это солдаты или обычные местные?
      – Голодранцы, ваша светлость, – ответил один разведчик, – и пара женщин с ними. Оружие у них либо старое, либо лопаты, грабли какие-то. Это не королевские наемники, а отщепенцы-рэка из джунглей.
      Али буквально физически почувствовала волну облегчения, исходящую от герцога и герцогини.
      – Если мы сейчас двинемся вперед, то сможем легко отбить их, – сказал герцог. – Или можем еще вернуться в город и выслать местных солдат, чтобы они расчистили путь.
      – Они сразу смоются отсюда, как только поймут, что мы их раскрыли, ваша светлость, – мрачно сказал Верон, – и собаки-рэка затаятся до следующей жертвы, нападут на нее с подветренной стороны.
      – Простите мне мою дерзость, ваша светлость, но что если вы пошлете своих людей, и те нападут на разбойников сзади? – осмелилась вступить в разговор Али.
      – Мы вполне можем ударить сзади, – сказал Фесгао. Если он и оскорбился на замечание Верона о «собаках-рэка», то виду не подал. – А вы ударите с дороги. Они окажутся между двух огней.
      Верон взглянул на Али и покачал головой.
      – Устами младенца глаголет истина, – сказал он, – если мы рискнем вступить в бой, могут быть жертвы, но зато будем уверены, что этот сброд не побеспокоит наши подводы с продовольствием в будущем.
      – Отдайте людям приказ, – сказал Мекуэн. – Сколько надо подождать, прежде чем трогаться?
      Фесгао, остальные разведчики и еще двое лакеев Улазима, умеющие стрелять, исчезли в джунглях. Виннамин медленно сосчитала до ста, пока приказ передавался дальше по повозкам. Колесо встало на место; Али было велено возвращаться к детям и следить, чтобы они вели себя тихо. Никто не предложил выдать ей оружие. Во всех рабовладельческих хозяйствах рабам было запрещено иметь при себе оружие.
      Али уложила Петранну и Эльсрена на пол повозки и сказала, что это новая игра: кто дольше пролежит, несмотря на звуки, доносящиеся снаружи. Она затянула какую-то историю, чтобы дети лежали спокойно. Нож, украденный еще в Раджмуате, оттягивал корсаж платья. Дов и Сарэй с луками в руках прикрывали обе стороны повозки. Холст был отодвинут ровно настолько, чтобы видеть цель.
      Казалось, ухабистая дорога никогда не закончится. Эльсрен и Петранна уже начали ныть, что Али им надоела, как вдруг повозка резко остановилась. Послышались вопли и треск ветвей, будто кто-то ломился сквозь кустарник. Две стрелы одна за другой пронзили холст повозки. Али крепко прижала Эльсрена и Петранну к основанию лежака, где стрелы не достигли бы их. Пембери и Рихани свернулись у противоположного лежака. Горничная тихонько скулила, а целительница шептала молитвы. Сарэй, нахмурив красивое лицо, пускала стрелы одну за другой. Дов смотрела сквозь свою щель. Ее маленькие руки дрожали на тетиве. Кто-то снаружи вскрикнул; несколько голосов одновременно взревело. Али слышала металлический звон ударов и треск ломаемых кустов.
      Шум на мгновение прекратился. Затем Верон и Мекуэн что-то приказали. Наконец Улазим откинул холщовый полог.
      – Все чисто, – сказал он. – Рихани, ты нужна. Леди, ваш отец желает, чтобы вы подошли к нему. Али тоже.
      – Я присмотрю за детьми, – благодарно сказала Пембери. Она обняла Эльсрена и Петранну дрожащими руками. Оба ребенка начали отчаянно извиваться, громко требуя пустить их посмотреть на поле боя, но горничная держала их крепко.
      Али проследовала за Сарэй и Дов к первой повозке, которая стояла как раз при въезде на мост. Несколько убитых лежало на траве с одной стороны дороги. Некоторые из слуг и воинов получили легкие ранения, но никто из людей Балитангов не погиб, насколько Али могла разглядеть. Фесгао, Верон и несколько воинов заставили шестерых бандитов встать на колени. Им связали руки за спиной и держали под прицелом арбалетов, чтобы предупредить побег.
      В висках у Али внезапно застучало. Она даже не предполагала, что кого-то из разбойников поймают живьем. Самым верным решением было убить как можно больше и позволить сбежать оставшимся в живых. Что теперь скажет герцог? Он был чувствительным человеком. Он должен понимать, что нельзя дать пленным спокойно разойтись по домам. Они лишь продолжат грабить проезжающих или же найдут подкрепление и вернуться, чтобы снова напасть на Балитангов.
      Али крепко сжала руки за спиной, чтобы никто не увидел, что они дрожат. Балитанги не могут вернуться обратно в деревню с пленниками на буксире. Им не удастся добраться до форта с солдатами, откуда сегодня выехали, до темноты. Люди герцога постоянно будут подвергаться нападениям. При той черепашьей скорости, с которой они сейчас движутся, им потребуется целых два дня, чтобы добраться до следующего королевского форта. Местные семейства получат кучу времени, чтобы отбить своих. Если Балитанги возьмут с собой пленных в Танаир, прибавится шесть лишних ртов, которых ко всему прочему надо охранять. Герцог не мог позволить себе тратить ни еду, ни воинов. Если он возьмет пленных в рабство, доверять им будет невозможно, особенно если новые рабы каким-то образом смогут сообщить о своем местонахождении семьям.
      «Так что есть только одно решение», – подумала Али, когда герцог и герцогиня смотрели на нее, ожидая, может быть, что ее бог надоумит сказать что-нибудь умное. Не могла же она сказать им, что бог заключил с ней пари, а не изложил подробное руководство к действиям. Также она не осмеливалась сказать им, что сделали бы ее отец, мать или дед. Они должны были казнить шестерых нищих людей.
      – Давайте прибьем этих свиней-рэка, – сказал сержант Верон, разглядывая ржавый меч одного из разбойников. Его глаза были цвета серого льда. – Пусть их родня потом дважды подумает, прежде чем нападать на луаринов.
      Герцогиня Виннамин посмотрела на мужа и кивнула. Лицо ее ничего при этом не выражало.
      – Дорогой, это единственное решение. Мекуэн в сомнении покачал головой.
      – Нет! – воскликнула Сарэй. – Мы не можем совершить убийство! А это именно убийство!
      – Это спасение, – вежливо отозвался Улазим. Сейчас он имел право голоса как начальник над лакеями и рабами мужского пола.
      – Простите нас! – вдруг завопил один из бандитов, изможденный на вид мужчина лет сорока. – Мы бы никогда не причинили вреда ле…
      – Молчать, – приказал Фесгао, сверкнув темными глазами.
      – Мы принесли обет, на алтаре, что возьмем только еду, ведь у вас так много всего, – залепетал второй.
      – Другие убежали, но все знают, что мы в плену! – добавил третий.
      – Господин забрал у нас все в счет дани, все! – объяснил первый. – Наши дети плачут от голода, и нам нечего дать им. Поэтому мы принесли обет перед тремя деревнями. Наши люди сами убили бы нас, если бы мы причинила вред ле…
      Фесгао выступил вперед и ударил говорившего. Тот чуть не упал.
      – А ну заткнись, придурок, – прошипел он.
      Али с преувеличенным вниманием рассматривала ноготь. Здесь происходило нечто, выходящее за рамки обычного обращения с преступниками. Фесгао дважды прервал людей, чтобы они не произнесли вслух одного какого-то слова, начинающегося на «ле». Леди, конечно, подумала она. Он не дает им произнести слова «леди» перед знатными луаринами. И эти леди не просто важны в глазах местных рэка. Фесгао тоже думает, что леди важны. Али приписала этот вопрос к быстро растущему списку вопросов в своей голове.
      – Их семьи придут, чтобы освободить их, разве что не будут точно знать, что их мужчины мертвы. Они будут нас бояться и станут держаться на расстоянии, если мы это сделаем, – неохотно сказал герцог.
      – Возьмите их в рабство, – предложила Дов. Все обернулись и посмотрели на нее. – А потом продайте на ближайшем военном посту.
      Али присвистнула про себя. Это решение не пришло ей в голову. Она смотрела на маленькую темнокожую двенадцатилетнюю девочку с растущим уважением.
      – Мы не можем взять их в рабство, – возразила Сарэй, – посмотри на них. Они нищие, полуголодные. На что же похожа их деревня, если они сами так выглядят? Папа, мы сделаем их жизнь еще хуже, а не лучше. Они нужны своим семьям, чтобы охотиться, рыбачить…
      – И грабить, и убивать? – перебила ее Виннамин.
      – Почему мы вообще это обсуждаем? – сурово спросил Верон. – Эти собаки напали на членов королевской семьи. По закону они должны умереть. Если бы у нас было время, мы должны были бы прочесать джунгли, выловить остальных и выжечь их гнездо. На самом деле, мы должны будем сообщить о них в ближайшем королевском форте. К беззаконию нельзя относиться с милосердием!
      Взрослые продолжали спорить. Али показалось, что герцог уже готов отдать Верону и его людям приказ казнить пленных, когда снова вмешалась Сарэй.
      – Дай им шанс, папа, – попросила она. – Смерть и рабство или свобода и верная служба нашей семье. Если они поступят к нам на службу, у нас будет на шесть воинов больше…
      – Которые зарежут нас сонных, прошу прощения у вашей светлости, – перебил ее Верон. – Ваше предложение говорит о доброте вашего сердца, но оно ставит нашу жизнь под угрозу.
      – Заставьте их поклясться именем Митроса, – не сдавалась Сарэй, – или какого-нибудь бога рэка.
      – Люди и раньше преступали клятвы богам, – напомнила Виннамин.
      – Заставьте их поклясться на крови, – тихо предложила Дов, – если они согласятся. Никто еще не нарушал клятву, данную на крови. Мы сможет им доверять, если они поклянутся так, а если нет… – девушка вздрогнула.
      Те, кто нарушал кровную клятву, умирал оттого, что его собственная кровь закипала у него в жилах. Не было известной магии, способной предотвратить это. Боги постановили, что так и будет – и так и повелось. Такое обещание никто не осмеливался нарушить. Али перебегала взглядом с Сарэй на Дов и обратно. В ее сердце зародилось особенное чувство. Она не понимала, какое. Уважение к обеим девушкам, конечно, у всех было безусловное, но здесь произошло что-то еще. В их поведении было что-то мощное, властное, необыкновенное. Али отбросила на время свои мысли и посмотрела на Мекуэна, ожидая его решения. Герцогиня и Улазим кивнули. Когда герцог посмотрел на Али, та кивнула, стараясь не покраснеть под изумленным взглядом Верона. Он, должно быть, недоумевает, с чего она тут вообще присутствует, а тем более уж почему хозяин интересуется ее мнением.
      Никто и вздохнуть не успел, как человек, заговоривший первым, бросился в ноги Сарэй. Он неловко потянулся, чтобы прикоснуться лбом к ее туфлям.
      – Вы столь же милосердны, как и прекрасны, – прошептал он.
      Али даже язык прикусила. Ведь это же Дов на самом деле нашла способ сохранить шестерым пленникам жизнь. Она посмотрела на Дов и встретилась с ней глазами.
      – Она красивее, – шепнула ей девушка одними губами и прошла мимо Али в повозку, – все сначала достается ей.
      Клятвы были даны, бандитов развязали. Караван двинулся снова, приобретя шесть новых людей и кусок пергамента с кровавыми отпечатками больших пальцев каждого бандита.
      На закате они остановились на ночлег у самой дороги и продолжили путь с восходом. Только к вечеру караван добрался до королевской крепости у входа в Келлаурское ущелье. Только здесь появились местные рэка и вновь стали наблюдать за проезжавшими.