Али снова проснулась до рассвета, хотя на этот раз никакие щупальца за нос ее не щекотали.
      – Ты спишь? – спросила она Трика.
      – Не сплю, – ответил темненок, – я слушаю. Отчеты-отчеты-отчеты. По всему городу одно и то же. Напуганы. Все напуганы. Если люди сейчас хотят взглянуть на нее хоть одним глазком, что же будет, когда она потребует трон? Это хотят знать и рэка, и бедняки. Некоторые спрашивают, если герцог попал в Каноданг, то кто будет следующим? Если падет Топабоу, кто займет его место? Это спрашивают знать и солдаты. Если король умрет, кто будет править? Об этом спрашивает знать. С севера летят и летят стормвинги. Флейм вернулся домой из Каноданга. Все темнята в комнате Али должны потренироваться, прежде чем пойдут на серьезное дело, – с грустью произнес Трик. – Они спрашивают, когда их направят на настоящую работу? Скучно сидеть дома весь день.
      – Сегодня вечером, – прошептала Али, – большинство из вас сегодня вечером отправятся во дворец и останутся там.
      – Все, кроме меня, – сказал Трик.
      Али поморщилась. Она знала, каково это – быть запертой там, откуда невозможно выйти и заняться чем-нибудь интересным.
      – Трик, если ты сможешь научить кого-нибудь делать свою работу для меня, то можешь остаться во дворце, – прошептала она. – Ты заслужил право немного повеселиться.
      – Нет-нет! – пискнул Трик. – Я пошутил!
      Али засмеялась.
      – Где ты выучился шутить? – спросила она.
      – С тобой веселее всего, – ответил Трик. Он легонько сжался вокруг шеи Али, вроде как обнял.
      Али потерлась щекой о темненка.
      – Ты бы понравился Навату, – прошептала она и вдруг почувствовала, как соскучилась по своему человеку-ворону.
      – Тогда я когда-нибудь познакомлюсь с ним, – ответил Трик.
      Али встала, подошла к окну, распахнула ставни и выглянула наружу. «Будет прекрасный видна затмение, если погода продержится», – подумала она, глядя, как стая стормвингов преследует одинокого ворона в безоблачном небе. Ворон спускался все ниже и ниже, пока не начал задевать деревья. И тут почти сотня воронов вылетела из листвы и погналась за стормвингами.
      Вороны напомнили Али об обязанностях. Откинув голову назад, она издала хриплое карканье. Трое воронов, лениво наблюдавших за стормвингами, которые неслись в сторону дворца, подлетели к окну Али и взгромоздились на подоконник. Али попросила их собрать перья стормвингов. Один из воронов попытался клюнуть Трика. Темненок изогнулся и превратился в кобру. Он раздул капюшон и нацелился на ворона. Тот вскрикнул и свалился с подоконника.
      – Я проучил его, – гордо сказал Трик и снова обернулся ожерельем вокруг шеи Али. Двое других воронов от души потешались над своим сконфуженным приятелем.
      После завтрака Дов, Али и охранники отправились к мастеру по шахматным столикам, продавцу товаров с Ямани. По дороге Дов остановилась поговорить со служителем маленького храма, построенного в честь Киприотской богини войны и текущей лавы, Гунапи Солнечный Восход. Али, дожидаясь, когда Дов и жрец, собирающий деньги на ступенях храма, закончат разговор об урожае риса, оглядывалась по сторонам. Люди начали вышивать на одежде изображение разорванных оков. Прохожие с такими узорами встречались в магазинах и на улицах. Если люди знали, что означает такая вышивка, то восстание в Раджмуате имеет гораздо больше сторонников, чем думала Али.
      Когда они вернулись домой, Али почувствовала в воздухе какое-то напряжение, словно гудение порванной струны. И непонятно было, как от этого чувства избавиться. Помимо всего прочего, она не должна была знать о деталях побега из Каноданга, хотя, благодаря темненку Шнурку, знала все, кроме, разве что размера ноги Норму. Теперь она знала, что заговор рэка весьма разветвлен и имеет множество участников и сторонников в Раджмуате, особенно в городских тюрьмах, включая Каноданг. «И они скрывали это от меня, – подумала Али. – Обидно!»
      Али завидовала агентам из своей команды. Они постоянно подвергали себя смертельной опасности, но шутили, передавая ей информацию, полученную за день. У них-то развлечений в избытке, по крайней мере, так считает Трик.
      «Так, прекрати немедленно, – сказала себе Али. – Тебе самой сегодня вечером предстоит прекрасное развлечение». Конечно, такого веселого зрелища, как горящие стены, ей не увидеть, но нельзя же от жизни требовать всего.
      К началу вечера леди Балитанг были готовы выезжать. Вечерние мероприятия включали банкет перед праздником затмения с регентами и несколькими дюжинами избранных приближенных. Приглашение на праздник, как и на обед, были не более чем жестом снисхождения к Балитангам, и все прекрасно это осознавали.
      – Мне кажется, она старается быть доброй к нам, – сказала Сарэй Дов, в последний раз перечитывая пригласительное письмо, – чтобы люди увидели, какая она щедрая.
      – Да тебе-то какая разница? – спросила Дов и выхватила письмо из рук сестры. – Туда придут все твои щенки, и они, как обычно, будут бегать за тобой: Ферди, Дрюс, Займид…
      – Ну, Займид за мной не бегает, – ответила Сарэй, – а Ферди слишком богат, чтобы бегать за кем бы то ни было. Может, немного и волочится, но уж не бегает, это точно.
      Для поездки во дворец были приготовлены ящики с одеждой: для обеда и последующего праздника. Али, Пембери и Булэй тщательнейшим образом проверили каждый стежок, чтобы быть уверенными: сегодня вечером их госпожи будут одеты абсолютно безупречно. Укладывая ящик Дов, Али ухитрилась подсунуть туда же свой мешок с одеждой. Это был новый костюм от Окобу, благодаря которому каждый, кто увидит Али, сразу же об этом забудет. Вряд ли она будет так неуклюжа, что ее заметят, но рисковать не имеет смысла. Под плащом-забывалкой прятался мешочек, полный радостных темнят. Они чуть ли не вопили от восторга, когда Али завязывала на мешочке узел, и хором заверяли ее, что не задохнутся, потому что вообще не дышат.
      Как только ящики были уложены, горничные заняли свои места. Пембери и горничная леди Нуритин, Дорилиза, ехали в повозке. Булэй шла рядом с Сарэй, Али – с Дов. Дов злилась, что ей придется вести пустые разговоры во время обеда и праздника. Всю дорогу она читала. Если она и замечала, что люди на улицах и в окнах домов провожали их процессию взглядами, то вида не подавала. По кивку герцогини стражники подтянулись поближе к дамам.
      Для обеда леди переоделись в Гардеробном павильоне. Герцогиня была одета в темно-малиновое платье и широкую шелковую черную накидку. Драгоценности ее были скромны. Сарэй блистала в бледно-янтарном шелке под кремовой накидкой. Драгоценностей тоже было немного. Дов выбрала для этого вечера темно-янтарное платье и черную газовую накидку. Все трое надели широкие шелковые вуали, прикрепленные к аккуратно уложенным прическам бриллиантовыми булавками. Когда леди шли к стене Риттевонов, Али раздулась от гордости за них. Остальные дамы на их фоне выглядели расфуфыренными донельзя.
      Дамы вошли во внутренний двор и увидели высокую башню – Серый дворец. У входа в зал красовались бесчисленные трофеи, отобранные завоевателями у порабощенных рэка и выставленные в витринах. Там были медные статуи, позеленевшие от времени, яркие шелковые накидки и гобелены, статуэтки, вырезанные из камня, драгоценности, отполированные до зеркального блеска. Все это кричало об одном: по законам Архипелага рэка всегда будут завоеванным народом, а не равным.
      Королевские слуги разделяли гостей, провожая мужчин в один салон, а дам – в другой. Горничные наводили на дам последний лоск. Али подтянула полу здесь, одернула рукав там, и незаметно посадила темненка на носок туфли Дов. Темненок должен был спрыгнуть в обеденном зале и остаться там.
      Дамы, закончив последние приготовления, ушли, а горничные остались ждать, не понадобится ли хозяевам их помощь. Позже слуги смогут отдохнуть в Гардеробном павильоне. А пока они ужинали и болтали друг с другом. Али кивнула Булэй и открыла ящик Дов. Она осторожно вытащила плащ-забывалку и мешок с темнятами и засунула эти вещи в тряпичную сумку с предметами первой необходимости, такие сумки были у каждой горничной. Когда Али достала все, что ей требовалось, она тихонько вышла поискать место, где можно было бы уединиться.
      Али зашла в одну из комнат для слуг и закрыла дверь на засов. Не медля ни секунды, она сбросила одежду. На ней остались только ожерелье-Трик и набедренная повязка. Она вытащила костюм из сумки и чуть не ослепла от сияния заклинаний Окобу. Али надела платье, натянула перчатки и туфли, положила мешок с темнятами в карман и затянула повязки на капюшоне так, что остались видны только глаза.
      Али сложила саронг и пояс в сумку и закрыла ее. Прислушалась, чтобы убедиться: в коридоре никого, и вышла из комнаты. Она вернулась в салон, большинство слуг еще сидели за столом, накладывая еду себе на тарелки.
      Благодаря заговорщикам рэка из числа дворцовых слуг Али знала карту Серого дворца наизусть. Своим магическим Зрением она видела и успешно избегала заклинания тревоги. Комнаты и залы кишели заклинаниями наблюдения, но они безобидно проскальзывали мимо Али, не воспринимая ее. Двигаясь бесшумно, Али посадила двух темнят на маленький трон во внутреннем дворце. Они заверещали от восторга и принялись изучать свое новое жилище.
      Потом Али вышла на внешнюю террасу и увидела стену из грубого камня. Подошла к ней и полезла наверх. Это было довольно просто. Строители Серого дворца так торопились, когда строили эту неприступную твердыню, что не полировали камней. Их задачей было выстроить стену, способную выдерживать обстрел тяжелой артиллерии. Трещины между камнями были отличными ступенями для умелого скалолаза. В который раз Али мысленно поблагодарила своих информаторов из дворца. Здешние господа помыслить не могли о том, что их слуги и рабы станут лазать по этим стенам, шпионить или воровать.
      Двигаясь как можно быстрее и незаметнее, Али выпустила пару темнят в комнаты Имаджан и Рубиньяна. Еще двоих она заслала в комнату для личных аудиенций регентов, где они обсуждали щекотливые вопросы со своими фаворитами, одного – в личную столовую регентов, и остальных – в кабинеты служащих и Рубиньяна и в комнату с картами. Один темненок отправился в кабинет, где работал личный агент Рубиньяна Севмир. Четверо темнят сами нашли кухни и личные спальни семьи. Даже в спальню короля Али поместила одного темненка, просто так, чтобы было. Вряд ли кому-нибудь придет в голову обсуждать королевскую политику с Дайневоном, но регенты вполне могут сказать что-нибудь лишнее охраннику короля в минуту раздражения.
      Довольная собой, Али переоделась в обычное платье и вернулась к остальным горничным. Похудевший мешок с темнятами находился при ней, и она оставила двоих в комнате, где слуги ждали своих хозяев.
      Обед наконец закончился. Господа вышли в Гардеробный павильон, чтобы сменить обеденные одежды на те, которые, на их взгляд, подходили для созерцания затмения. Горничные хлопотали вокруг своих хозяек, укладывая прически и поправляя одежду.
      Сарэй, казалось, не обращала внимания на битву за ее расположение. Она улыбалась всем подряд и болтала со своими подружками. Али незаметно выпустила на пол трех темнят.
      – Слушай, это нечестно, – наконец возмутилась одна молодая дама, – вокруг тебя толкутся, по крайней мере, пятеро мужчин! Ты должна поделиться!
      Сарэй усмехнулась.
      – Да забирай хоть всех. Они, должно быть, думают, что мы не умнее овец. Единственный, кто, по-моему, подозревает, что у меня есть мозги в голове, это Картакец.
      – Не означает ли это, что Ферди не в числе соперников? – спросила одна из подруг Сарэй, разглядывая в зеркале губы. – Я возьму его, если ты намекнешь ему, что не интересуешься им.
      Сарэй улыбнулась ей.
      – И его мамашу, стормвингшу, тоже возьмешь?
      Изалена передернулась при мысли о возможности житья под одной крышей с леди Дженорой Томанг.
      – Ну, не бывает в жизни полного счастья. Кроме того, я не собираюсь его держать, просто попользуюсь месяц-другой, – она мечтательно вздохнула. – У него такие потрясающие мускулы!
      Лакей в ливрее Обемэков появился в дверях и поманил одну из обемэковских горничных. У него был вид человека, принесшего очень важные новости. Все женщины в комнате умолкли и уставились на двери. У Али в животе что-то неприятно сжалось. Неужели провал? Нападение на тюрьму разоблачили еще до начала операции?
      Лакей ушел. Горничная обернулась и увидела, что все глаза устремлены на нее.
      – О боже, – прошептала она. Затем выпрямилась. – Рэка из владений Велихиру на острове Имахин подняли восстание. Они сожгли дом надсмотрщика и дом самих Велихиру. Правитель острова прислал к регентам с просьбу о подмоге.
      «А, это, – подумала Али с презрением. – Мы знали об этом еще вчера вечером».
      Большинство женщин в павильоне осенили себя звездообразным знаком против зла. Все рабыни, в жилах которых текла кровь рэка, отошли к задней стенке павильона; горничные рэка и полурэка отступили на шаг и с тревогой смотрели на своих хозяек. Вдруг все в павильоне пришло в движение, знатные женщины задвигались и заговорили. Движения их были неуверенные, голоса тихие. Они испугались. Некоторые посматривали в сторону рэка. Остальные смотрели в сторону входной двери.
      Виннамин поблагодарила Пембери и поднялась с места. Она обвела взглядом комнату и улыбнулась.
      – Возможно, это просто слухи, – она взглянула на Нуритин, и та кивнула. – Пойду, спрошу у их высочеств.
      И она выскользнула из комнаты так стремительно, что никто не успел и слова сказать.
      – Да что за муха укусила этих рэка? – спросила какая-то дама. Ее голос вибрировал от страха и возмущения. – Это уже второй бунт за месяц. Они, видимо, забыли, чем обязаны нам.
      Все, в ком текла кровь рэка, не сговариваясь, опустили головы и уставились в блестящий паркет, делая вид, что ничего не расслышали. Али покачала головой. «Люди всегда верят в то, во что хотят верить, а не в то, что происходит на самом деле, – подумала она с отвращением. – Люди боятся смотреть правде в глаза».
      – Это, наверное, дикие рэка, – произнесла женщина лет шестидесяти, одна из подруг Нуритин, – или рабы какой-нибудь большой рисовой фермы. Эта болезнь вспыхивает оттого, что некоторые не присматривают за собственными землями. Народ, который возделывает твою землю, не может чувствовать к тебе привязанность, если тебя никогда там не бывает.
      – Простите меня, леди Анкорет, – вежливо начала Сарэй, обращаясь к подруге Нуритин, – но бывают жестокие хозяева и не менее жестокие надсмотрщики. Бунт возникает от осознания того, что другие люди пользуются твоим трудом и кормятся с земли, где похоронены твои предки. Вы когда-нибудь видели, как живут рэка на больших рисовых плантациях или в шахтах? Я не понимаю, как мы можем обращаться со своим народом подобным образом.
      – Сарэй Балитанг! – воскликнула Нуритин. – Сию же секунду извинись и изволь вежливо разговаривать со старшими!
      Сарэй поднялась.
      – Простите меня, если я вас обидела, тетя, леди Анкорет, – с гордостью произнесла она и вздернула подбородок, – но я не могу не думать и о людях, которые надрываются в полях и шахтах, – и она вышла из комнаты походкой королевы. Али услышала уважительное хмыканье, хотя непонятно было, кто его издал.
      Дов поморщилась.
      – Дурочка, – прошипела она, – на нее надо намордник надевать.
      Али взглянула на Дов.
      – Не смотри на меня так, – сказала Дов, – я собираюсь выйти замуж за барона Энгана и создать свою личную обсерваторию. Пусть кто-нибудь другой надевает на Сарэй намордник.
      Али не сдержалась и прыснула в ладони.
      – Нуда, пока он не помрет от счастья, что все-таки женился на вас.
      Али услышала шорох шелков и парчи. Горничные и рабыни, умеющие различать подобные звуки, застыли в глубоком поклоне. Знатные дамы и юные леди встали и присели в реверансах перед принцессой-регентшей. Об руку с принцессой шла Виннамин. Имаджан вызывала страх и восхищение. Ее волосы были заплетены в косу и уложены вокруг головы наподобие короны. Большие синие глаза со слегка подкрашенными веками светились внутренним светом на бледном напряженном лице. Губы, накрашенные красной помадой, были плотно сжаты. Руки сжимались и разжимались в складках льдисто-голубого шелкового платья и накидки из белого шелка.
      – Я вижу, новости расходятся быстро, – сказала она голосом, словно прорезающим воздух. – Уверяю вас, леди, на Имахине ничего особенного не происходит. Не надо придавать этому больше значения, чем ситуация того заслуживает. Сегодня вечером Великая Богиня благословила нас необычным зрелищем: она закроет свое лицо. И не станем портить этот день домыслами о таких малозначительных происшествиях, как волнение небольшой толпы. Идемте. Обзорный павильон ждет нас. Барон Энган, личный астроном его величества, подготовил новую подзорную трубу, которая, по моему мнению, великолепна. Леди Нуритин, леди Анкорет, окажите мне честь, позвольте взять вас под руки.
      С двумя старыми дамами принцесса вышла из павильона. Остальные последовали за ней. Сарэй оказалась в окружении нескольких молодых леди, а Дов шла рядом с мачехой. Али выпрямилась, остальные служанки тоже.
      «Что бы там ни говорили о принцессе-регентше, манеры у нее вполне королевские, – подумала Али. – Как только я избавлюсь от Топабоу, может быть, даже до того, как я от него избавлюсь, надо будет придумать, как вбить клин между регентами».
      Большая часть слуг уселась ожидать окончания вечера. Слуги-мужчины перешли из мужской части Гардеробного павильона в женскую, чтобы пофлиртовать или посплетничать. Некоторые достали карты и кости. Горничные вытащили вышивание или кружевное вязание. Остальные пошли прогуляться по дворцовым садам. Дневной зной начал спадать. Али тоже вышла из дворца. Она неторопливо прогулялась по Золотой дороге и зашла в сад на юго-западе от дворца. Там она медленно прошла вдоль дорожки, прислушиваясь к разговорам гуляющих гостей, которые рассуждали о новостях с Имахина, о восстании на Тонгканге и о здоровье маленького короля. Дойдя до поворота, ведущего к пруду, Али остановилась. Перед ней стоял Тайбур Сибигат с таким видом, что стало ясно – он ждал именно ее. На молодом лице расплылась широкая улыбка. Одну руку он держал в кармане штанов.
      – Знаешь, я так и думал, что ты где-то здесь, – приветствовал он Али своим обычным торопливым говорком. – Великолепный вечер для затмения, не правда ли? Как продвигается дело с контактом глазами? Ты уже завербовала кого-нибудь в Сером дворце?
      Али в ужасе распахнула глаза, хоть в глубине души была польщена.
      – Господин мой…
      – О, я тебя умоляю, – перебил он, – избавь меня, пожалуйста. Давай договоримся, что ты сказала: «Я не знаю, о чем ты говоришь», и проведем этот вечер в свое удовольствие, поболтаем. Мне весь день пришлось общаться с толпой идиотов и теперь у меня болит голова. А они не отпускают Его Величество спать, хотя прекрасно знают, что он будет капризничать.
      Тайбур вынул руку из кармана и раскрыл кулак. В нем сидел темненок, прозванный Кроха, потому что он был вполовину меньше своих сородичей. Его Али запустила сегодня в спальню короля.
      Она отскочила назад.
      – А вот это самое загадочное за сегодня, – сказал Тайбур. – Стоит на секунду оставить короля одного в спальне, как он начинает скакать по кровати вместе с этим малюткой. Он очень мил, кем бы ни был. Он даже поздоровался со мной. Дайневон сказал, что поймал его, когда он катался по стенам. Я спросил это существо, что оно такое, и оно ответило…
      – Темненок, – перебил Тайбура Кроха и повернул голову так, чтобы видеть его из-за каплеобразного плеча.
      – Да, именно так он и сказал. Тогда я спросил, как его зовут, он сказал…
      – Кроха, – ответил темненок. – Дайневону понравился Кроха. Крохе понравился Дайневон.
      Али захотелось подойти к ближайшему дереву и удариться об него головой. Если с темнятами правильно обращаться, они могут быть сокрушительно дружелюбны. Кроха младше остальных, поэтому Али и поместила его в королевскую спальню. Она и предполагала, что Крохе удастся узнать что-нибудь важное, но темненок так расстроился, когда Али забрала большинство его друзей, что она просто не могла оставить его дома. «Вот что случается с излишне сентиментальными дурами», – подумала она.
      – Оно же разговаривает! – проговорила Али, продолжая изображать застенчивую горничную. – Оно же не настоящее.
      Тайбур не обратил на это внимания.
      – И тогда я спросил Кроху, что же он такое делал в спальне короля. Сначала он ответил… – и кивнул Крохе, что тот может закончить.
      – Ничего, – заявил темненок.
      – И тогда я спросил еще раз, и он сказал…
      – Играл.
      – И я спросил его, зачем, и он сказал…
      – Секрет.
      – Секрет, – согласился Тайбур с улыбкой. – Знаешь, я год за годом постоянно сталкиваюсь с любителями сунуть нос в дворцовые дела. И новички ничем не отличаются от прежних. Те же приемы, те же инструменты, они подкупают людей, находящихся на одних и тех же должностях, используют те же коды. Теперь появляешься ты, Али Хоумвуд. Ты не то, чего я ожидаю. И тут же я нахожу еще одну штуковину, которую никак не ожидал встретить в своей жизни. И я уверен, то, что вы оба появились в Сером дворце в одно и то же время не случайно. Полагаю, ты распихала повсюду этих маленьких созданий…
      – Темнят! – вставил Кроха.
      – Этих темнят, в надежде, что они будут собирать для тебя информацию, – сказал Тайбур и сжал кулак, чтобы спрятать Кроху, потому что мимо прошли несколько знатных гостей. Али осознала масштаб проблемы и внутренне содрогнулась. Если он желает ей зла, то она уйдет отсюда в кандалах. Когда гости прошли, она пересекла тропинку и подошла к Тайбуру близко-близко. Он продолжил свою речь, будто и не умолкал:
      – Мне безразлично, рассадила ли ты этих темнят от подвалов до крыши или нет. Если ты запустила хоть одного в мой кабинет, приготовься к разочарованию. Я ничего важного там не обсуждаю. Подслушивай дворцовые сплетни сколько хочешь, и, если начнется мигрень, я куплю тебе лекарство. Это то же, что слушать шипение змеиного клубка. Но это, – он погладил Кроху пальцем по голове, – нет. Дайневон – всего лишь маленький мальчик, которому необходимы тишина и уважение. И он мой подопечный. Пожалуйста, не ходи больше в его спальню… Хотя, честное слово, хотел бы я знать, как тебе это удалось, – и он бросил ей темненка.
      Али знала, что спор ни к чему не приведет. Она без слов поймала Кроху, не сводя глаз с Тайбура.
      – Ой, оно теплое, – с удивлением сказала она, как будто раньше не встречалась ни с чем подобным. Она поднесла Кроху к лицу.
      – Ну-ка, малыш, признавайся, что ты делал в спальне короля? – таким голосом, словно она разговаривала с маленьким ребенком, спросила Али.
      Кроха посмотрел на нее. То есть положение его головы указывало на то, что он смотрит на нее. Он помнил эту часть инструктажа: вести себя так, будто никогда раньше не видел Али.
      – Секрет, – сказал он.
      Али посмотрела на Тайбура, продолжая изображать обычную горничную.
      – Разве его величество не может оставить его у себя? Он с виду такой безобидный, – и она застенчиво улыбнулась.
      Тайбур поморщился.
      – Не может. Потому что я изо всех сил стараюсь содержать его комнаты, как жилье обычного ребенка. И еще, я думаю, любой человек имеет право поплакать в одиночестве.
      Али погладила Кроху по спине и поразмышляла о поведении Тайбура. Всю жизнь Али имела дело с агентами своего отца и шпионами из других стран и точно знала, что шпионы бывают непостоянными и эксцентричными. Некоторые из них, впрочем, знали жизнь. Она не питала иллюзий. Если бы он был на месте Топабоу, то должен был бы охранять порядок в королевстве, и Али уже сидела бы в трюме тюремного корабля на пути к какому-нибудь омерзительному будущему. Но Тайбур не собирался посылать человека на смерть, если только этот человек не нанес вреда королю. Если бы он заподозрил, что Али желает зла Дайневону, то она давно бы оказалась в какой-нибудь глубокой реке, полной прожорливых рыб.
      Детский яростный вопль «Нет!» прорезал летний воздух. Тайбур покачал головой.
      – Если они опять заставили его есть анону, то я клянусь, я закую регентов в кандалы и посажу в подвал. Его потом всегда тошнит.
      Он повернулся и заспешил прочь. Али села на скамью между двумя рядами живой изгороди и задумалась.
      «Пункт первый, – сказала она себе, пока Кроха лез вверх по плечу к Трику за утешением. – У Дайневона очень преданный охранник. Преданный, умный и внимательный. С прекрасной интуицией. Пункт второй. Что рэка сделают с Тайбуром после того, как поднимут восстание? Он не позволит им убить короля, он будет защищать его до последнего. Пункт третий. Насколько широко Тайбур раскинул свои сети? Знает ли он о Каноданге и Номру?»
      Впрочем, на последний вопрос ответить легко. Он выглядел слишком спокойным для человека, знающего планы рэка. Возможно, он держал большинство своих людей во дворце, где они могут не спускать глаз с Дайневона и всех, кто приближается к нему.
      Али закусила губу. Ей необходимо было придумать, как вывезти Тайбура из страны, чтобы сохранить ему жизнь, если такое вообще возможно.
      Даже повстанцам нравился этот великан. Улазим и Фесгао как-то говорили, что новый капитан Королевского дозора относился к рэка точно так же, как и к луаринам. Труднее всего будет увести его от подопечного.
      А вот и еще одна трудность: сам подопечный. Али всегда гнала от себя мысль, что Дайневона и Эльсрена могут просто убить за то, что в их жилах течет кровь Риттевонов. Теперь уже нельзя было отмахнуться от этой мысли, если она не хотела, чтобы убили еще и преданного охранника Дайневона. Она не хочет увидеть на своих руках кровь детей.
      «Что, если мы позволим ему забрать Дайневона, – размышляла Али. – Улазим и остальные могут отказаться оставить мальчика в живых, но если Дайневон и Эльсрен поклянутся на крови, что никогда не попытаются вернуть корону и острова, то, возможно, это сработает».
      Какие наивные мечты! Часть ее разума знала всю глубину наивности, та часть, что выросла на жестоких занятиях по истории и королевской политике. Но Али отказывалась прислушиваться к шепоту этой части.