Великая судьба России - Мальчики с бантиками

Огурцов точно по уставу назвал себя, потом спросил:

– Скажите, что означает эта надпись: «С.Л.О.Н.»?

Щедровский обернулся к фасаду мрачного здания.

– Ах эта, – засмеялся он. – Она расшифровывается очень просто: «Соловецкий лагерь особого назначения». Здесь, товарищи, когда вас еще на свете не было, размещалась знаменитая тюрьма. В ней сидели бандиты-убийцы, взломщики-рецидивисты и мастера по ограблению банков. Их давно уже здесь нет, тюрьма в Савватьеве ликвидирована еще в двадцать восьмом году…

Как раз в этом двадцать восьмом году Савка появился на свет.

Щедровский велел старшинам разводить юнг ко сну.

Внутри бывшей тюрьмы – длинные коридоры, большие камеры. Лампочки едва светятся в пыли.

Старшины кричат:

– Прессуйся, молодняк! Запихивайся для ночлега.

– Да тут уже ступить некуда, – попискивали малыши.

– Ничего, утрясетесь. Или в лесу ночевать лучше?

Стены полуметровой толщины. Глазки, проделанные для надзора за бандитами, начинались в коридорах кружочками с монету, зато и камерах они расширялись в громадные кратеры в полметра радиусом, чтобы глаз надзирателя охватывал все пространство камеры. Кто-то из числа неунывающих уже бегал по коридору, вставлял губы в эти дырки, кричал радостно:

– Тю-тю, тю-тю! Вот мы и дома… зовите в гости маму!

Было холодно.

Синяков растолкал юнг послабее, широко разлегся на полу, положив мешок под голову. Мешок был тощий, подушки заменить не мог, и потому Витька голову свою положил на живот одного малыша, который не сопротивлялся.

– Ну, влипли! – посулил Витька всем. – Наобещали нам бочку арестантов, так и вышло. Всех за арестантскую решетку забодали… У-у черт бы побрал, до чего курить хочется…

Раздался тонкий вскрик. В углу юнги стали ругаться.

– Эй, чего там авралите? Спать надо… ша!

Кто-то чиркнул спичкой, и в потемках камеры она высветила на стене выскобленные гвоздем слова: «Здесь страдал по мокрому делу знаменитый от Риги до Сахалина московский налетчик Ванька Вырви Глаз. Боже, помоги убежать!» Спичка погасла.

* * *

...

«Здравствуй, дорогая бабушка!

Мечта моей жизни исполнилась – я стал моряком, а мама умерла на вокзале, так и не повидав папы, а сам папа ушел на фронт. Сейчас я пишу тебе перед построением и потому спешу. Вот мой номер полевой почты… А нахожусь я в таком чудесном месте, какое известно всем русским людям, только называть его не имею права. Ты поймешь, где я нахожусь, если я скажу, что тут или молились, или сидели за всякие делишки. Здесь очень красиво. Кормят нас хорошо, но мне все равно не хватает на воздухе. Один врач сказал, что при строгом военном режиме я поправляюсь после блокады скорее, чем на карточку иждивенца. Бабушка, я тебя очень люблю…»

Писание письма прервал сигнал на построение. Щедровский отобрал серебряную дудку у вахтенного юнги.

– Это тебе не свистулька! – заявил сердито. – А ты не дворник, который высунулся из подворотни и зовет милицию… Старшины, – наказал он, – впредь юнг ставить на дежурства, отработав с ними морские сигналы на дудке.

Утром пошел короткий, но крупный дождь. В мокрой листве зябко вздрогнул на дереве репродуктор, и Москва передала на Соловки последнюю сводку событий. Юнги молча слушали об ожесточенных боях и степи близ Котельникова, в районе Армавира на Кавказе; военно-морские силы союзников совместно с авиацией начали наступление в районе Соломоновых островов; в Индии большие волнения, англичане арестовали Ганди и Неру. Сталинград в сводке еще не упоминался…

Щедровский начал разговор неожиданно:

– Товарищи, кто из вас любит возить тачку?

Юнги подумали, что комиссар шутит, а Витька Синяков присел, чтобы его не заметили, и пропел залихватски:

Грязной тачкой
Руки пачкать?
Ха-ха!
Это дело перекурим как-нибудь!

– Перекурить не удастся, – сказал комиссар. – А эту песенку я на первый раз вам прощаю. Итак, деловой вопрос: кто согласен работать на тачках? Кто хочет копать землю? Или быть лесорубом?

Вот уж не ожидали юнги, что флот предложит им такие профессии. Строй не шелохнулся. Щедровский был явно огорчен.

– Товарищи, – заговорил он, – что-то я не совсем понимаю ваши настроения. Школа юнг сама собой не построится. Вас ведь никто за шиворот на флот не тянул. Вы пришли сами, по доброй воле, и это накладывает на всех юнг особые обязанности…

Перед строем появился мужик с плоской бородкой, держа за поясом остро отточенный топор. Это был местный прораб-трудяга, и нежелание юнг с радостью схватиться за тачку он расценил как злостное хулиганство. Прораб вмешался в речь комиссара.

– Да что вы этой шпане байки рассказываете, товарищ начальник? Они же сюда озоровать приехали. Сплошное жулье – по глазам видно. Пороть бы их всех по понедельникам, чтобы во вторник еще добавить…

Юнги грянули хохотом, а Щедровский посуровел.

– Если вам кажется, что флот станет кормить и одевать тунеядцев, то вы здорово ошиблись. Не такое сейчас время, чтобы с вами тут цацкались… Старшины, начинайте!

Старшины были новые: видать, они уже давненько прозябали в скуке Савватьева, ожидая прибытия юнг, и теперь рады были проявить служебное рвение. Нет, они не деликатничали:

– Вы в землекопы – отходи в сторону. Вторая группа, пойдете на валку леса. Третья – кру-хом! На дергание мха и сортировку пакли. Четвертая… Отставить! Что за вид у вас?

Открылась истина: Школы юнг как таковой вообще не существует. Имеется лишь вот эта бывшая тюрьма, приютившая юнг за своими решетками. В лесу домик санчасти. Бывшая гостиница для богомольцев, где разместилось начальство. И все. Школы же и жилья – н е т… Флот оборачивался другой стороной – не парадным шествием кораблей в кильватере, не шелестом вымпелов над головой. Флот предлагал лопату и тачку как пропуск в морской мир!

Савка попал в группу юнг, созданную для набивки матрасов водорослями. Подчинялись они старшине Росомахе – щеголю и скептику лет тридцати. Он завел юнг подальше в лес и там прочитал нудную лекцию о том, что за восемь лет службы он и не таких обламывал. После чего показал на Огурцова:

– Ты не кровь с молоком, вот и будь за старшего…

В просвете могучих сосен открылось море. Это была Сосновая губа, в устье которой виднелись домики рыболовецкого колхоза. Вдоль берега, обнимая старинные камни, обвешивая стволы прибрежных деревьев, квасились завалы морской капусты. Юнги пихали в матрасы водоросли посуше.

– Во спать-то лафа будет! Мягче сена.

– И пахнет… А чем пахнет?

– Йодом. Из такой капусты йод выжигают.

– А японцы едят ее. Может, и мне попробовать?

Кое-кто попробовал. Пожевав, выплевывали:

– Даром давай – не надо! Сосиски лучше…

Савка так и не понял, в чем заключались его обязанности старшего. Вместе со всеми он усердно тащил на загривке тяжелый матрасище, на котором предстояло спать кому-то другому. Однажды, когда он скинул ношу, чтобы передохнуть, возле него сбросил матрас еще один юнга.

Кажется, это был тот самый, что вчера спрашивал комиссара, не пора ли ему в отпуск.

– Давай тикать отсюда, – вполне серьезно предложил он Савке. – Все интересное нам уже показали, а дальше ничего веселого не ожидается. Видишь, вкалываем…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.