- Я.., ищу.., молодую девушку.., с рыжими волосами.., очень красивую. Она.., любит.., розы.., абрикосового цвета. Она.., живет.., на улице...
      - А! - неожиданно поняла продавщица. - Мадмуазель Хофер! Дом номер 14.
      ***
      Здание представляло собой трехэтажный старинный отель, немного отреставрированный и переделанный под квартиры. Консьержки внизу не было.
      Старый Медведь поднялся по широкой лестнице с такими блестящими ступеньками, словно их покрыли маслом. Слева, на площадке второго этажа, он разобрал на двери имя, написанное на визитной карточке, плотно вставленной в маленькую рамочку: Ингрид Хофер.
      Он позвонил, подождал, улыбнулся.
      "Ну, конечно же, никого. Это было бы слишком просто".
      Ну что ж, он вернется. Теперь это был вопрос нескольких часов, может, даже минут.
      "Раньше я воспользовался бы отмычкой... Хорошее было время".
      Он уже решил спуститься, но на первой же ступеньке остановился. Здание казалось пустынным. А если все же попробовать? Почему бы и нет? Его отмычка всегда была при нем. Он медленно просунул ее в отверстие.
      "Если есть предохранитель, то я зря стараюсь".
      Но дверь не была закрыта на предохранитель. Руссо обследовал прихожую, прошел в салон-студию.
      "Современно, но без излишеств. Со вкусом... Черт, абрикосовые розы".
      На одной из стен висели полки с книгами. Руссо пробежал глазами названия: Джеймс Джойс, Кафка, Кестлер, Томас Манн...
      "Очень образованная для барменши".
      Внезапно он вздрогнул. На одной из полок стопкой лежало с десяток журналов, которые он хорошо знал.
      "Досье"... Ты близок, старик, очень близок".
      Он пролистал журналов шесть. Все экземпляры начинались передовой статьей, подписанной В.Г. Руссо посмеялся, переводя заголовки: "Наркомания среди шведской молодежи", "Скандал в цюрихской полиции", "Жозет Бауэр сбрасывает маску".
      Внезапно его взгляд упал на маленькую статуэтку, скрытую наполовину двумя лежащими плашмя словарями. Он не мог ошибиться. Эта глиняная фигурка, изображающая женщину с голой грудью, слишком сильно напоминала одну из тех, которые он видел у Фишера.
      Руссо покачал головой. Последнее звено. Правильно догадался. Ингрид... Фишер... Критские древности... Цепочка была восстановлена.
      Потеряв всякую осторожность и не заботясь о том, чтобы не шуметь, он прошел в соседнюю комнату, открыл платяной шкаф и сразу наткнулся на желтую рубашку и зеленую юбку. Ингрид даже не позаботилась о том, чтобы избавиться от этой компрометирующей одежды.
      Внезапно он резко обернулся. Кто-то вошел в квартиру. Повинуясь рефлексу, он подумал о том, чтобы спрятаться в шкаф, но сразу же решил, что это глупо. Он зашел слишком далеко. Больше нельзя хитрить, скрываться. Он встретится с этой девицей лицом к лицу, захватит ее врасплох, воспользуется ее изумлением.
      Руссо не мог сдержать удовлетворенного ворчания. Набрав воздуха и немного расправив плечи, он прошел в студию и остановился на пороге как вкопанный. Перед ним стоял Фишер.
      На мгновение он растерялся. Фишер тоже. Но на этот раз Старый Медведь быстрее пришел в себя. Пока Фишер выбирал стиль поведения, что заняло у него несколько минут, Старый Медведь атаковал первым:
      - Здравствуйте, месье Фишер. Хотя...в этот час я мог бы, пожалуй, сказать добрый вечер. Вы так придерживаетесь условностей... Даже слишком.
      - Не могу сказать того же о вас, месье Руссо. Преодолев растерянность, Фишер снова обрел свое высокомерие. Его тон был резким, полным сухой иронии.
      - Вот уж действительно, некоторые методы стали для вас настолько привычными, что вы давно не видите в них ничего шокирующего. За один день не переделаешь характера, месье комиссар. Вы видите? Я все еще невольно обращаюсь к вам по старому званию.
      Руссо почувствовал, что краснеет. Но больше от гнева, чем от стыда. Нет! На этот раз Фишер не возьмет над ним верх!
      - Я знаю. Я остался полицейским, но меня это не беспокоит. Что касается вас, вы остались мужчиной, но меня это тоже не беспокоит. По закону у вас есть право вышвырнуть меня на улицу, но вы этого не сделаете. Значит, я на правильном пути и могу воспользоваться своим преимуществом. А теперь, не оставить ли нам все формальности и не перейти к делу?
      - Я вас слушаю. - Фишер непринужденным жестом показал на кресла. - Хоть я и не у себя дома, могу ли я предложить вам сесть?
      - Нет. Я предпочитаю, чтобы мы высказали все друг другу стоя. Фишер улыбнулся.
      - Хорошо. Но каким бы ни был исход нашего разговора, вы будете разочарованы, месье Руссо. Я не убивал Урсулу Моос и Ингрид Хофер не моя любовница. Извините, что так прямолинейно говорю об этом, но я ненавижу, обсуждать вопрос, исходя из ложных посылок.
      Старый Медведь показал на статуэтку на полке библиотеки.
      - А это?
      - Прекрасное произведение, - прошептал, приближаясь, Фишер. - Даже так, увидев ее на расстоянии в первый раз, я не сомневаюсь, что это подлинник. Ингрид была удивительной помощницей.
      Руссо вздрогнул.
      - Была? Фишер вздохнул:
      - Она собирается уезжать. Ингрид сказала мне, что хочет покинуть Цюрих и обосноваться за границей. Мне будет ее недоставать. Что станет со мной без нее?
      - Значит, вы не отрицаете, что вы и она?..
      - У вас совершенно нет никакого чувства реальности, - насмешливо подмигнув, возразил Фишер. - Да, я говорю о ней как о любовнице и осознаю, что это может быть воспринято двусмысленно. Но откройте же глаза! Взгляните на это! Это!
      Он взял статуэтку и стал гладить кончиками пальцев, глядя на нее как ребенок, которому подарили игрушку, на которую тот и не надеялся.
      - Она никогда не хотела рассказать, как к ней попадают эти сокровища. В конце концов, мне на это наплевать. Я платил и был счастлив. Теперь все кончено. Она говорила о каком-то греке, но так и не назвала его имени. Я только надеюсь, что когда-нибудь, когда ей понадобятся деньги, она вернется.
      Руссо облокотился на спинку кресла. Его инстинкт подсказывал, что Фишер не хитрит. Этот человек испытывал настоящую боль. Но как тогда все это понимать? Неужели он, Старый Медведь, снова пошел по неверному пути? А если Фишер, захваченный своей страстью?.. Нет-нет, он мог убить ради статуэток, но Урсула Моос и Марсель Гарнье в таком случае здесь ни причем. Это ровным счетом ничего не означало.
      - Единственное, в чем я могу признаться, это в том, что испытываю желание удрать сейчас же с этой статуэткой. Украсть ее! И если я не смогу сдержаться... Но Ингрид меня знает. Она совершенно спокойно может назначить мне здесь свидание в свое отсутствие, доверить ключи от квартиры. Она знает, что я буду ждать ее, что подчинюсь ее требованиям. Она держит меня в руках. Вы знаете, как я помчался в Винтертур по простому телефонному звонку!
      Старый Медведь изумился.
      - Это мадмуазель Хофер вас туда направила?
      - Нет-нет, - спокойно ответил Фишер. - Мне назначил встречу мужчина. И я поехал туда, потому что за критскими древностями я помчусь на край света.
      Старый Медведь был обескуражен. Как бы то ни было, но он чувствовал, что подчиняется этому человеку. Он попробовал схитрить в последний раз. Он больше ни во что не верил, но это был единственный способ не потерять лица.
      - А если все это показное, месье Фишер? Некоторые факты продолжают настораживать: например, эти экземпляры "Досье" в библиотеке.., очень серьезное доказательство, что между Ингрид и Моосом существовала связь...
      Фишер поджал губы. Руссо заметил, что он напрягся.
      - Месье комиссар, прекратим это. Вы воспользовались моей слабостью, которую я позволил вам обнаружить, потеряв осторожность. Этого больше не будет. Я больше ничего не скажу вам, так как вы не представляете никакой официальной власти в этом городе. Я буду объясняться с полицией Цюриха, если вы проинформируете ее о результатах вашего обыска в квартире мадмуазель Хофер. Но на вашем месте я бы этого не делал. Ваше присутствие в квартире совершенно незаконно, и вы ответите за вторжение в чужое жилье. Поэтому я вам советую.., скажем, по-дружески.., как можно скорее покинуть это место и забыть о том, что вы здесь видели. Руссо искал, что возразить, но ничего не находил. Он простился с Фишером кивком головы. Фишер даже не счел нужным сделать вид, что раздражен. Он слегка поклонился, очень вежливо, показывая, что аудиенция, которую соизволили предоставить просителю, окончена.
      Старый Медведь очутился на улице, внезапно показавшейся ему враждебной. Эти здания без ставен, слишком чистые тротуары, вывески на немецком, - все словно твердило ему:
      - Ты же видишь, что ты здесь чужой! "Что ты делаешь здесь? Возвращайся-ка домой.
      "Фишер признался, - размышлял Старый Медведь, - что она держит его в руках. А если она воспользовалась им? Но как?"
      Он брел по берегу озера, стараясь больше ни о чем не думать, отключиться, переждать, как он делал это раньше, расследуя кажущиеся неразрешимыми дела. Когда слишком долго думаешь над какой-нибудь проблемой, то, в конце концов, теряешь способность рассуждать и, словно под гипнозом, впадаешь в своего рода оцепенение. Как прозаик или поэт, ищущий вдохновения. Но сколько ни насилуй самого себя, вдохновение не придет. Оно появится в тот момент, когда его совсем не ждешь, как забытый сон, который снова всплывает в памяти, когда о нем больше не вспоминаешь.
      Старый Медведь посмотрел на часы и заметил, что прошло уже около получаса, с тех пор как он покинул квартиру Ингрид.
      "А если вернуться? Если бы мне удалось услышать их разговор?"
      Но эта надежда сразу же угасла. Он пожал плечами, обозвав себя вполголоса дураком. Какая-то дама, услышав, что он разговаривает сам с собой, обернулась и взглянула на него.
      "Они ведь будут говорить по-немецки, многое же я узнаю..."
      Однако он снова вернулся на Флораштрассе и, только очутившись возле дома, на некоторое мгновение заколебался. Его охватило желание сыграть в орла или решку. Он уже вынул монетку из бумажника.
      "Нет, все-таки нет!"
      Он бросился к лестнице, не желая ни о чем больше думать. Что будет, то будет. Он поднялся слишком быстро, запыхался, но даже не передохнув, позвонил в дверь.
      Ингрид открыла, и у него наступил шок при виде такой красоты, которую он не мог себе даже вообразить. То ли ее рыжая шевелюра, то ли блеск глаз, то ли черты лица, или, скорее, - все вместе придавали ей вид неземного, но чертовски реального существа. Она относилась к тем женщинам, которых, увидев один раз, больше не забывают. На них не оборачиваются, перед ними останавливаются, забывая обо всем на свете. Такой мужчина, как Моос, послушное орудие в ее руках.
      - Комиссар Руссо? Входите. Не стойте на площадке.
      На ней было строгое платье, которое только подчеркивало совершенные очертания. Руссо прошел в студию и сразу же заметил пустое место на библиотечной полке.
      - Я так и думала, что вы вернетесь, когда Фишер уйдет. Мне вдруг показалось, что он вас напугал. Я помню, как вначале испытывала перед ним какой-то страх. Он словно замораживает людей. Что будете пить? Портвейн, виски, джин-тоник? Но садитесь же, в конце концов!
      - Кто вы? - спросил Старый Медведь, ошеломленный таким приемом. Она принесла поднос и стаканы.
      - Скажем.., авантюристка. Но не такая, как вы себе представляете. Она села напротив него. Казалось, она действительно хотела, чтобы он чувствовал себя раскованно.
      - Все люди не могут играть секретных агентов, однако эта та роль, которая мне подошла бы. Я люблю риск. А вы?
      - Теперь нет, - честно ответил он.
      - Не правда. Ваше расследование продвинулось намного дальше официального. Мы с вами одного поля ягоды: любопытные, вечно неудовлетворенные. И поскольку действуем как дилетанты, то всегда достигаем цели. Будем честными оба. Вы подозреваете, что я преступница, о, это не я пришла к такому выводу. Фишер рассказывал мне о вас.
      - А если бы вы рассказали о нем? - попросил он.
      - Все, что хотите. Вы и представить себе не можете, какое наслаждение я испытываю теперь, когда он знает, что зависит от меня. Я очень часто нарочно заставляла его ждать, чтобы насладиться его нетерпением. Этот человек Готов на все, чтобы получить то, что хочет.
      - Вы хотите сказать: готов убить?
      - Не знаю, - произнесла Ингрид, нахмурив брови. - Я думаю, что если бы разбила эту статуэтку у него на глазах, он бы задушил меня.
      - Почему вы употребляете это слово? Вы намекаете на смерть Урсулы Моос?
      - А разве вы пришли сюда не за тем, чтобы поговорить о ней?
      - Может, мы перестанем играть в кто кого перехитрит? Вы сами сказали: будем честными.
      - Правильно. Я расскажу вам об Урсуле, хотя я не была знакома с ней лично. Но ее муж столько рассказывал о ней...
      - Когда?
      - Вы прекрасно знаете когда. Кстати, примите мои поздравления: вы быстро напали на мой след.
      - Значит, это вы были с ним вчера вечером?
      - Зачем вы задаете вопросы, ответы на которые знаете заранее? Да, я действительно была с ним. Но вы с трудом поверите, что эта встреча была чистой случайностью.
      - Случайности иногда бывают.
      - По правде говоря, я немного воспользовалась ситуацией. Не думайте, что я из тех женщин, которых клеют на улице. Я просто прогуливалась, совершенно бесцельно. Когда Моос стал приставать ко мне, я чуть не расхохоталась ему в лицо.
      - Однако не расхохотались?
      Ингрид предложила ему сигарету. Руссо отказался. Она закурила, поиграла маленькой зажигалкой, выпустила несколько колечек дыма в потолок.
      - Нет. Он сразу назвал свое имя. Я знала об отношениях Урсулы и Фишера. Мне захотелось узнать побольше. Кроме того, он сказал: "Я не хочу больше оставаться один, пойдемте со мной. Я ничего не буду от вас требовать, мы просто поговорим".
      - И вы поговорили?
      - Говорил в основном он.
      - Об Урсуле?
      - Почти только о ней. Он говорил, что она умерла из-за него, упрекал себя в несущественных вещах...Его не интересовало, слушаю ли я.
      - Вы отвели его в машину?
      - В том состоянии, в котором он был, это было предпочтительнее. Впрочем, я его не сопровождала. Я открыла окна в машине. Свежий воздух, вероятно, разбудил его. Он посмотрел на меня с изумлением и спросил, который час. Я ответила: "Какое это имеет значение?" Он сказал: "Я пьян, убирайся". И я оставила его...
      - Где это было?
      - На Баденерштрассе. Я вернулась домой трамваем.
      - Почему вы ему сказали, что вас зовут Ирэн?
      - Я вообще ничего не говорила. Мне кажется, это он так назвал меня. Если ему это нравилось...
      - Случайность, - проворчал Старый Медведь как бы про себя.
      - Да, случайность. Такая же случайность положила начало моему успеху. Однажды вечером в баре, где я работала, один мужчина, которому не было чем расплатиться, оставил мне в залог маленькую статуэтку. На следующий день я откупила ее за бесценок и перепродала очень дорого. Это навело меня на мысль продолжить.
      Она поднялась, все так же улыбаясь. Руссо последовал ее примеру. Он был почти в хорошем настроении.
      "Под впечатлением ее обаяния", - подумал он.
      - Вот видите, месье комиссар, все очень просто, может быть, даже слишком просто. Мы рассуждаем, просчитываем, ищем логическую связь... Разве я не права?
      Глава 9
      Начинало темнеть.. Руссо чувствовал себя совершенно обессиленным. Все, хватит Он откажется. Вот только выкурит последнюю сигарету, а затем...
      Он сел на скамейку на берегу озера. Гуляющие проходили мимо, не обращая на него внимания. Подошла какая-то собака, обнюхала его и пошла дальше. Ее поводок тянулся по земле. Видимо, она удрала из дома.
      Вдруг неожиданно появилась какая-то дама, увидела собаку, побежала за ней, схватила за поводок. Руссо наблюдал за ней. В нескольких шагах от него оступился маленький ребенок, неловко стараясь опереться на коляску, покатившуюся вниз по аллее. Он упал, ушибся, заплакал. Ему было не больше двух лет. Мать подбежала к нему, чтобы поднять. Это была дама с собачкой. Она, казалось, совсем растерялась в ситуации, с которой не могла совладать. Заниматься одновременно ребенком и собакой...
      Старый Медведь раздавил каблуком сигарету.
      "Ребенок, собака. Она бросает ребенка, чтобы заняться собакой, затем наоборот. В обоих случаях у нее ничего не получается. Но она упрямо выгуливает обоих одновременно. А я вбил себе в голову связать два убийства: Урсулы и Марсель.
      Вот в чем загвоздка!
      Два дела не имеют ничего общего между собой.
      Пока Штраус, я или пресса будем искать какую-то связь между жертвами, то никогда не выберемся из тупика. Слишком много логики - вот в чем ошибка! Не следует больше рассуждать или же нужно рассуждать по-другому. Все дело началось со смерти Урсулы. А если Урсула умерла случайно? Если ее убийца намеревался убить Марсель, и только Марсель?"
      Старый Медведь встал и пошел. Ему нужно было подвигаться, чтобы привести в порядок свои мысли, перестать горячиться. Какой-то слабый голос нашептывал ему: "Иди, но не слишком быстро. Думай трезво. Не беги по наклонной плоскости. Потихоньку..."
      Убийца избирает своей жертвой Марсель Гарнье, честолюбивую журналистку, жаждущую успеха, готовую развязать скандал несмотря на явную опасность. Что может взбудоражить ее больше, чем кажущееся необъяснимым преступление, которое может скомпрометировать часть высшего общества? Это тайный, враждебный мир, который нужно постигать постепенно. Марсель умрет, став жертвой своего любопытства, и ее смерть будет считаться естественным продолжением первого дела. Это к Урсуле Моос и к тем, кого она собиралась скомпрометировать, это к ее осмеянному мужу сведутся все поиски, официальные и неофициальные версии.
      Но в таком случае кто же был заинтересован в убийстве Урсулы Моос? Кто мог воспользоваться ею как приманкой для полиции, чтобы утаить настоящую жертву?
      Думай, Старый Медведь, думай, как вчера, как час назад, только наоборот. Где и перед кем Урсула и Марсель заключили сделку, приговорившую их? Сделку, которая, связав одну с другой, давала их убийце единственный шанс запутать все карты? Где, если не в "Досье" и перед несколькими свидетелями? Перед Циглером и... Винсентом, и только перед ними.
      - Но в таком случае это же превращается в детскую загадку! - громко сказал Старый Медведь.
      "Циглер? Конечно же нет! Это краснобай, совершенно безвольный, неспособный реализовать такой план. Слишком сложный, слишком коварный для него.
      Напротив, Винсент... Винсент Гарнье - безвестный парламентский журналист в самом начале своей карьеры. Он выдвинулся только благодаря своему браку и особенно после смерти тестя. Конец прозябанию, он стал директором "Досье"! Он мог бы дать волю своим амбициям, но...
      Это НО - это Марсель, ее деньги и особенно ее личность. Она навязывает свои взгляды, свое мнение. Без нее Винсент - нуль. Если она его бросит, он снова превратится в никчемного хроникера, который не будет иметь никакого веса. Если он хочет быть независимым, то должен избавиться от нее. Но простой развод оставит его без средств к существованию. И поэтому...
      Тише-тише, Старый Медведь, кто сказал тебе, что Винсент ненавидит свою жену до такой степени, что?..
      Ну ладно, а Ингрид? Почему все эти "Досье" находятся у нее?
      И тут его неожиданно озарило.
      "А передовые статьи, подписанные В.Г., которые систематически собирала Ингрид?! В.Г. - Винсент Гарнье... Почему Ингрид сохраняла в этой стопке только номера журналов со статьями Винсента? Как произошла эта "случайная" встреча с Андреа Моосом? Если удастся доказать, что Винсент и Ингрид знакомы, все станет на место... Моос, напившийся до бесчувствия... Его машина, привезенная Ингрид к месту преступления... Ложное свидание в Винтертуре, подстроенное Винсентом, знающим о мании Фишера благодаря Ингрид. Да, связь этих двух объяснила бы все. - Из-за такой девушки, как Ингрид, Винсент пошел на все...
      Ты же сам ее видел! Восхищался ею, да еще как! Удивительная во всех отношениях девушка. Она поражает как молния. Сколько лет Винсенту? Подумай лучше о возрасте его жены. Марсель выглядит на тридцать пять. Ну-ка, постарайся вспомнить... Когда она начала работать? Годы идут. Предположим, ей сорок один, сорок два... Ты не далек от истины. Продолжай рассуждать, как это делал бы Винсент. Еще немного времени - и Марсель... Да! Марсель превратится в стареющую женщину. Да к тому же характер, деньги и, может быть, ревность... Все сходится. Стоп.
      Тебе нужно пересечь площадь на зеленый свет. Не торопись. Не стоит попадать под машину. Прекрати также думать о Винсенте. Ты ищешь того, кому преступление выгодно, но ты слишком увлекаешься. Все не так просто.
      ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ ВИНСЕНТА НЕ БЫЛО В ЦЮРИХЕ. И твоя прекрасная теория лопается, так как она не допускает наличия сообщника. Ингрид? Но в Марсель стреляла не женщина. Ты сам видел силуэт мужчины, если только это не был наемный убийца... Штраус говорил тебе: Цюрих не Чикаго".
      Старый Медведь остановил такси.
      - На вокзал.
      Во время поездки он пытался отвлечься, наблюдая за прохожими, глядя на тротуар, освещенные витрины магазинов, закрытые лавки.
      Вокзальная площадь.
      "Не спеши. Через несколько минут ты узнаешь, правильна твоя гипотеза или нет. Расслабься. Покури. Посмотри расписание.
      Поезд из Парижа прибывает в двадцать три четырнадцать. Вспомни! За несколько минут до покушения на Марсель на вокзал прибыл поезд. Ты еще позавидовал, сравнивая спокойную толпу с суматошными пассажирами на Лионском вокзале. Винсент мог как раз в это время приехать в Цюрих, убить Марсель, сесть в машину, доехать до аэропорта и попросить Ингрид бросить машину у дома Мооса... Марсель, завлеченная в ловушку телефонным звонком Ингрид, представившейся мадам Фишер...А утром Винсент появляется при свидетелях в Париже. Место и время не имеют значения. Главное - узнать, располагал ли Винсент необходимым временем в Цюрихе, чтобы спокойно совершить убийство..."
      Старый Медведь направился в справочное бюро центрального вокзала, чтобы узнать расписание поездов, отбывающих в Париж.
      - Нет, месье, у нас нет прямого поезда до завтрашнего утра.
      - Но если мне нужно быть ранним утром в Париже?
      - В таком случае я не вижу ничего, кроме самолета. Вы позволите?
      Служащая стала смотреть справочник. Старый Медведь ждал с бьющимся сердцем.
      - Должна вас огорчить, месье, но самолета в Париж раньше завтрашнего утра нет.
      Он поблагодарил, вышел, зажег сигарету, тяжело ступая, прошелся по холлу вокзала.
      "Ты спешишь, старик, увлекаешься. Я тебе это уже говорил".
      Он остановился перед цветастой афишей, словно жестоко насмехающейся над ним: "ПУТЕШЕСТВУЙТЕ ПОЕЗДАМИ. ЭТО БЫСТРО И УДОБНО". Он усмехнулся. Вот что значит реклама. На бумаге вам обещают целые горы, но стоит соприкоснуться с действительностью...
      Какой-то мужчина толкнул его, мимоходом извинился и заговорил с низенькой толстушкой, вероятно, женой, которая поджидала в двух шагах.
      - Мы ошиблись вокзалом. Его поезд прибывает в Цюрих-Энге.
      - Что?! Ехать через весь город?
      - А что прикажешь делать? Руссо чуть не выронил сигарету. Он бегом вернулся к справочному бюро.
      - Это снова я, мадмуазель. Вы только что сказали, что ночью нет ни одного прямого на Париж. А из Цюрих-Энге?
      - Да, но вы спрашивали про прямой поезд, - недовольно ответила девушка. Такого нет. Есть экспресс проездом из Вены, который останавливается в Цюрих-Энге и отходит в двадцать три часа тридцать восемь минут. Вы должны сделать пересадку в Бале. Нужно быть точным, задавая вопрос.
      "Вот что такое швейцарские немцы: пунктуальные и мелочные, - раздраженно подумал Старый Медведь. - Только и знают, что поучать".
      Он решил не обращать внимания на замечание.
      - Но тогда я приеду в Париж рано утром? Девушка показала ему справочник, пальцем провела по колонке цифр.
      - Смотрите, Баль - ноль часов пятьдесят восемь минут. Поезд отправляется в Париж в час тридцать девять и прибывает в восемь тридцать утра.
      - Спасибо, мадмуазель, - обрадовавшись, сказал он и добавил, чтобы сделать ей приятное:
      - Извините, что я не правильно выразился.
      С математической стороны он все рассчитал правильно. В его голове возникли титры на американский манер: "Смерть на четвертой скорости", "Пятнадцать минут для убийства". Эти названия ассоциировались с несколькими фильмами с захватывающим сюжетом, но не таким не правдоподобным, как этот...
      Машина Мооса, припаркованная в противоположном направлении... Это значит, что не нужно делать разворот и можно выиграть несколько минут, когда каждая секунда на учете. Еще одно хорошее название для триллера и еще одно очко в пользу его гипотезы, которая сейчас казалась особенно привлекательной. Винсент - убийца. Расчетливый, пунктуальный, ни в чем не полагающийся на случай, все просчитавший и все предусмотревший. В теории - да. Оставалась последняя, решающая проверка: можно ли доехать с центрального вокзала до Цюрих-Энге за пятнадцать минут?
      Старый Медведь поспешил к стоянке такси.
      - В Цюрих-Энге, как можно скорее.
      - В этот час.., со всеми светофорами... Он все прохронометрирует. Банхофштрассе. Никогда еще улица не казалась ему такой длинной. Парадеплац. Пробка. Иностранный водитель ошибся направлением и блокировал все движение. Местные коллеги уступают ему дорогу, но он не знал, как этим воспользоваться. Блейшервег... Очередь, которая почти не движется... Восемнадцать минут. Руссо почувствовал на своем лбу холодный пот.
      - Ладно, не будем продолжать, возвратимся на центральный вокзал.
      - Я не имею права здесь разворачиваться. Такси свернуло на одну улицу, затем на другую.
      - Скажите, - спросил Старый Медведь, - а около одиннадцати, в четверть двенадцатого здесь не такое движение?
      - Да, почти пустынно.
      - А можно ли доехать с одного вокзала на другой за пятнадцать минут?
      - Как нечего делать. В такое время здесь пробки, но ночью намного спокойнее.
      Старый Медведь поудобнее устроился на заднем сидении.
      - С расчетами покончено, можете отвезти меня на Флораштрассе и на этот раз располагайте всем своим временем.
      Он полуприкрыл глаза. Теперь, решив техническую проблему, он мог серьезнее заняться Ингрид.
      - Опять вы?
      Несмотря на то, что она пыталась казаться беспечной, он заметил легкое подрагивание губ, выдававшее ее тревогу. Он также заметил, что она сменила свое легкое платье на более теплый костюм: верный признак того, что она собиралась выходить сегодня вечером.
      - Вы больше не ожидали меня увидеть?
      - Я ожидала, что вы позовете инспектора Штрауса в свою поддержку.
      - Эта мысль приходила мне в голову, но из-за честолюбия я решил отказаться. Если бы я привел с собой Штрауса, то вы стали бы говорить по-немецки, и я оказался бы как в кино, глядя фильм с субтитрами. Ингрид не могла полностью скрыть своей нервозности. Ее акцент стал более выраженным, а тон немного ожесточеннее.
      - Я просила бы вас быть покороче. Уже поздно, а я собираюсь уходить.
      - Мы можем уйти вместе. В нужный момент я отойду.
      - Что вы называете нужным моментом?
      - Тот, когда вы встретитесь с мужчиной, который вас ждет.
      - Разве я сказала, что у меня свидание с мужчиной?
      - Нет. Вы этого не говорили.
      Он нарочно повернулся к ней спиной, прошел в салон-студию, выбрал кресло и сел с вызывающей медлительностью.
      - Если хотите, то можете выставить меня за дверь. У меня нет никаких официальных полномочий, и я не собираюсь подвергать вас допросу. Впрочем, я думаю, что буду говорить один. Это со мной случается иногда в моем возрасте. Я рассказываю себе разные истории. Конечно, никто не обязан их слушать, но все же, когда их выслушивают, это доставляет мне удовольствие.
      - Если ваша история не слишком длинная...
      - Боюсь, что наоборот. Вам будет удобнее, если вы сядете. Так я смогу лучше видеть вас, следить за вашей реакцией и оценивать свой стиль. Ведь я не профессиональный рассказчик.
      - Вы упрямы, - сказала Ингрид, усаживаясь напротив него. - И все-таки я на вас не сержусь. Пытаюсь поставить себя на ваше место. С одной стороны, я сказала вам много и недостаточно много, с другой стороны, вы не верите в случайности.
      - Существует много вещей, в которые я отказываюсь верить, - вздохнул Старый Медведь. - Например, в полную испорченность некоторых преступников, а точнее, их сообщников. Впрочем, именно это и покажет моя история. Я могу начать?
      - Прошу вас об этом.
      - Это история одной пары, которую все разделяет: возраст, деньги, личностные качества. Но особенно неприятно то, что недоволен только один мужчина, так как все принадлежит женщине. Если блестящий мужчина с деньгами, начинающий стареть, женится на молодой, ничем не примечательной особе без гроша, то это считается нормальным и не ведет ни к каким последствиям. Противоположный случай немного шокирует. Для молодого честолюбца невыносимо думать, что он всем обязан своей жене, сумевшей лучше него утвердиться в жизни.
      - Вы не могли бы назвать имена? Старый Медведь улыбнулся:
      - Нет. Это сделало бы мою историю слишком тривиальной. Положительное качество рассказа - его уникальный характер. Каждый может войти в образ персонажа. Например, эта пара может принадлежать к какой угодно среде: среде деловых людей, врачей, артистов и.., журналистов.
      Ингрид не шелохнулась, но ее взгляд стал еще более жестким.
      - Конечно, для того чтобы завязалась интрига, нужен третий персонаж. Я не буду искать кого-то сверхобычного, я выберу злого ангела, наделенного в глазах любовника всеми качествами: молодостью, красотой, совершенством. И вот уже готова развиться драма, так как речь идет о драме: о слишком долго сдерживаемой страсти, которая может вылиться теперь только в преступление. Я употребляю высокопарные слова, но так как мы говорим в общем...
      - И кто кого убивает в вашей истории? - прервала его Ингрид, пытаясь говорить веселым тоном.
      - Муж убивает жену с помощью злого ангела, который таким образом становится сообщником убийцы. Но то, чего не знает женщина, о которой идет речь в моем рассказе, это то, что ее любовник уже совершил одно убийство. Это не просто убийца, движимый страстью, а убийца циничный, холодный, рассудительный. Вы дадите мне еще минутку? Хорошо! Итак, в моей истории происходит не одно преступление, а два. Первое убийство необходимо преступнику для того, чтобы обезопасить себя. Вы спросили имена? Пожалуйста. Первая жертва - это Урсула Моос, вторая - Марсель Гарнье. Я намеренно сохраняю хронологический порядок, как и убийца.