Н. В. Пигулевская была неутомимым искателем новых источников, и ее выводы и труды неразрывно связаны с огромной и кропотливой работой над рукописями и анализом их ценности как исторических источников.
      Раскрытию рукописных сокровищ, хранящихся в собраниях Ленинграда, посвящен ряд статей и публикаций Н. В. Пигулевской. Ей принадлежат описание сирийских светских рукописей (1945 г.), описание и характеристика сирийского сборника агиологических памятников и легенд (1957 г.). Венцом работы Н. В. в этой области является "Каталог сирийских рукописей Ленинграда", который включает характеристику сирийских рукописей, хранящихся в фондах Государственной Публичной библиотеки имени М. E. Салтыкова-Щедрина и Института востоковедения АН СССР, и представляет в ряде случаев ценные, глубокие исследования сирийских памятников, далеко выходящие за пределы простого описания.
      Заслугой Н. В. Пигулевской является то, что она ввела в научный обиход ряд сирийских агиографических сочинений и жизнеописаний, доказав правомерность их исследования в качестве исторических источников, скептическое отношение в оценке которых проскальзывает иногда в высказываниях ученых и в настоящее время. Агиографы и биографии наряду с легендарным, сказочным элементом содержат исторический материал и детали бытового характера, говорящие историку подчас гораздо больше, чем сухой перечень голых фактов. В таких сочинениях можно отыскать сведения, неизвестные по другим источникам, например подробное описание "железных ворот", сохранившееся только в сирийской легенде об Александре Македонском. В ней нашли отражение реальные сведения о строительстве крепостных сооружений, возводившихся в горных ущельях Кавказа для защиты от вторжения с севера гуннских племен. Анализу сирийской "Александрии" посвящены статьи Н. В. Пигулевской "Сирийская легенда об Александре Македонском" (1958 г.) и ""Железные ворота" Александра Македонского" (1960 г.). Материал сиро-персидских мартириев, в частности мученичеств епископа Ктесифона Симеона бар Саббаэ, каругбеда Поси и других, использован в монографии Н. В. Пигулевской "Города Ирана в раннем средневековье".
      К жанру агиографии относится также история мар Ябалахи и раббан Саумы, совершивших удивительное путешествие из Пекина в Багдад. Описание их путешествия, составленное неизвестным автором, ранее редко привлекалось в качестве исторического источника, а между тем, как показала работа Н. В. Пигулевской, оно содержит богатый материал о событиях и жизни на Ближнем Востоке, в Средней Азии и Китае в конце XIII-начале XIV в. Н. В. высоко оценила этот памятник как занимательное литературное сочинение, как превосходный образец сирийского классического языка и как обширный свод разнообразных сведений по истории, географии и экономике названных областей.
      С первого взгляда кажется, что монография "История мар Ябалахи III и раббан Саумы" (1958 г.) отклоняется от основной, последовательно проводимой темы работ Н. В. Пигулевской. Действительно, в ней даны перевод и исследование литературного памятника XIV в., важного источника по истории государства ильханов. Однако и эта книга связана глубоким внутренним единством с основным направлением исследований Н. В. Пигулевской - изучением экономических и культурных связей Востока и Запада.
      История двух уйгуров-несториан, отправившихся из Пекина на поклонение святыням в Иерусалим, в паломничество, затянувшееся на всю жизнь, описание их деятельности на Ближнем Востоке и даже в Европе - один из ярчайших примеров контактов между Востоком и Западом. Уйгурское происхождение и знание монгольского языка оказались столь ценными для деятельности несториан, заинтересованных в покровительстве монгольских ханов, что возвысили этих монахов до высочайших чинов в несторианской церковной иерархии, перевесив и незнание сирийского языка, и недостаток клерикального образования. Мар Ябалаха III стал католикосом несториан, а раббан Саума - его ближайшим помощником. Христианство раббан Саумы сделало его удобным и надежным послом ильхана Аргуна в Европу, к римскому папе Гонорию IV и христианским европейским правителям: французскому королю Филиппу IV Красивому, Карлу II и английскому королю Эдуарду I (которого раббан Саума, впрочем, встретил во Франции).
      Перевод Н. В. Пигулевской сделал доступным русскому читателю этот интереснейший памятник, который можно сравнить с описанием путешествия Марко Поло.
      Придавая большое значение сирийской историографии, Н. В. предполагала посвятить ей специальное исследование. В ее работах послевоенных лет заметное место занимала и проблема истории Руси по данным сирийских и византийских источников. В сборнике памяти академика Б. Д. Грекова ею была опубликована статья "Имя "Рус" в сирийском источнике VI в.". В настоящем сборнике помещаются лекция Н. В. "Византия и славяне" и исследование "Сирийская хроника VI в. о славянских племенах".
      Нина Викторовна уделяла внимание и сирийской повествовательной литературе. Она редактировала переводы на русский язык и была автором предисловий к сборникам, составленным из произведений сирийской беллетристики.31
      Она много писала о совершенстве и гибкости сирийского языка, успешно выполнявшего роль языка торговли и дипломатии на всем Ближнем Востоке, пригодного для передачи отвлеченных философских понятий и точной медицинской терминологии, способного выразить любые эмоции живой разговорной речи.
      Она показала влияние сирийского алфавита на письмо народов, населявших Среднюю Азию и Дальний Восток.
      Если провести ретроспективный обзор многочисленных сирологических исследований Н. В. Пигулевской, можно выделить два основных направления в ее работе: описание сирийских рукописей и изучение культуры сирийцев. Оба направления постоянно разрабатывались и развивались Н. В. Пигулевской на протяжении всей жизни, получив логическое завершение в двух больших итоговых работах - "Каталог сирийских рукописей Ленинграда" (1960 г.) и "Культура сирийцев в средние века".
      Последние годы жизни Н. В. Пигулевской были посвящены работе над монографией "Культура сирийцев в средние века". Автор стремилась всесторонне изучить духовную культуру сирийцев - народа, сыгравшего видную роль в культурной жизни Ближнего Востока. На протяжении многих веков они были посредниками между Востоком и Западом, между парфянским и сасанидским Ираном и Римской и Византийской империями, между Византией и Арабским халифатом, между Ближним и Дальним Востоком. Сирийцы познакомили арабов с наследием античной науки - с трудами Платона и Аристотеля, Галена и Гиппократа. И лишь в арабско-еврейской передаче и переработке узнала о них через несколько веков средневековая Европа, а в эпоху Возрождения Европа познакомилась уже с оригиналами многих из этих сочинений. Сирийцы принесли к границам Китая и Индии христианскую идеологию, а на Ближний Восток - манихейские идеи, игравшие важнейшую роль в социальной борьбе раннего средневековья. И во всех этих областях сирийцы были не просто передаточным звеном, но и творческим элементом, вносили свой значительный вклад в разработку и изменение идей и учений. Это определяет значение сирийской культуры для изучения истории всего человечества.
      В работе, к сожалению не завершенной, Н. В. Пигулевская рассматривает культуру не как механическое соединение или параллельное развитие литературы и историографии, религии и науки, а как совокупность знаний и представлений, идеологии и морали, как систему знаний о мире и норм поведения. Поэтому Н. В. не ограничивается изучением научных достижений и выдающихся литературных произведений, перечислением вершин культуры, а уделяет не меньшее внимание уровню культуры народа, что включает и степень распространения грамотности, и объем знаний культурного человека, т. е. вопросы, весьма трудно поддающиеся определению, когда речь идет об обществах древности и средних веков. Н. В. Пигулевская сохранила и развила все важнейшие особенности марксистского исторического подхода при изучении столь сложной и многогранной области, как духовная культура народа.
      Нина Викторовна начинает исследование культуры сирийцев с изучения школы, т. е. с системы передачи знаний, организации обучения, определения его ступеней и границ, круга изучаемых наук и объема знаний. Эти данные позволяют с наибольшей полнотой представить себе уровень культуры и степень ее распространенности.
      Начав с низшей школы, с обучения элементарной грамотности, Н. В. Пигулевская особое внимание уделила Нисибийской академии - средневековому университету, сохранившему нам наиболее ранний университетский устав "Правила Нисибийской академии". Этот устав рисует яркую картину жизни академии: нравы студентов и преподавателей, характер обучения и перечень изучавшихся наук; в нем упоминаются даже первые студенческие волнения и борьба за реформу высшего образования.
      Хотя образование на всех ступенях, от низшего до высшего, носит клерикальный характер и находится в руках церкви, оно показывает неразрывность духовных и светских наук, необходимых как для сохранения церковной традиции, так и для общих социальных и производственных интересов сирийцев. Грамотность служила прежде всего интересам культа, но была необходима и для работы мастерской, и для ведения торговых дел. Те же производственные потребности вызывали развитие и распространение сложных технических знаний: алхимических, географических и агрономических, астрономических и математических, не говоря уже о медицинских.
      Неразрывная связь духовных и светских наук в системе образования определяет то значение, которое приобретают экзегеза и богословские споры ветвей христианства, несторианства и монофизитства: зачастую они являются той "надводной частью айсберга" культуры, которая позволяет определить движения всего массива и даже составить представление о "подводных течениях", вызывающих это движение.
      Н. В. Пигулевская подробно исследует также достижения сирийской науки в области медицины и философии, географии и космогонии, алхимии и земледелия, деятельность Бар Дайсана и Сергия Решайнского, Хунайна ибн Исхака и Михаила Сирийца. Особенно большое внимание Н. В. уделила переводческой деятельности сирийцев, которая связывала античную науку со средневековой арабской, индийскую и иранскую с византийской и т. п., играя активную роль в передаче знаний и идей между множеством народов, от Армении до Эфиопии и от Египта до Китая.
      Н. В. Пигулевская увязывает эту культурную деятельность с экономической, с первостепенной ролью сирийцев в международной торговле, поэтому в работе тщательно прослеживаются данные о торговле сирийцев и их расселении вдоль торговых путей, по "великому шелковому пути" через Иран, Среднюю Азию и Синьцзян до Китая, а также по "дороге ароматов" и пряностей через Красное море и Аравийский полуостров в Эфиопию и Йемен и далее в Индию. К сожалению, остался ненаписанным раздел, который должен был показать деятельность сирийцев в средневековой Западной Европе. Но и без этого раздела работа наглядно показывает интенсивность экономических и культурных связей уже в раннем средневековье и первые шаги процесса слияния отдельных очагов человеческой цивилизации в единую мировую экономическую и культурную систему.
      Научная деятельность Н. В. Пигулевской с начала 50-х годов была неразрывно связана с Ленинградским отделением Института востоковедения АН СССР. Здесь под ее руководством была подготовлена и создана группа молодых специалистов, работающих над проблемами истории и филологии стран Ближнего Востока в древности и в средневековье. Начало деятельности группы совпадает с организацией Ленинградского отделения ИВ АН СССР в 1955 г.; в 1958 г. официально она была выделена как Кабинет Ближнего Востока.
      Кабинет Ближнего Востока выступил прежде всего как база комплексного изучения стран Ближнего Востока. В нем прошли подготовку многочисленные специалисты в различных отраслях востоковедения, в том числе и только зарождавшихся в Советском Союзе. В Кабинете Ближнего Востока впервые в нашей стране было поставлено изучение сабеистики и кумранских документов. Здесь были подготовлены специалисты, изучающие связи Сирии и Закавказья, начато изучение связей сирийской и древнерусской литературы, ведется изучение арабо-еврейских рукописей и т. д. Под руководством Н. В. Пигулевской было подготовлено 4 доктора наук и более 10 кандидатов. Ее ученики работают не только в научных учреждениях Ленинграда, но и в республиках Закавказья (в Баку - доктор исторических наук Р. А. Гусейнов, в Ереване - доктор филологических наук Г. Мелконян и кандидат филологических наук Л. А. Тер-Петросян, и др.).
      Кабинет Ближнего Востока под руководством Н. В. Пигулевской в короткий срок превратился в один из центров советской семитологии; на XXV Международном конгрессе востоковедов в Москве он был представлен четырьмя докладами (Н. В. Пигулевская, К. Б. Старкова, Г. М. Глускина, А. Г. Лундин).
      Деятельность Н. В. Пигулевской не исчерпывалась ее работой по руководству Кабинетом Ближнего Востока или рамками Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, где она руководила и исторической секцией. Она занимала также пост уполномоченного по Ленинграду по Отделению истории.
      Нина Викторовна придавала большое значение и уделяла много сил и времени своей работе на посту вице-президента Российского палестинского общества и ответственного редактора "Палестинского сборника", продолжавшейся почти 20 лет. Практически Н. В. Пигулевская руководила всей научной деятельностью Палестинского общества, которое под ее эгидой объединяло деятельность исследователей Ближнего Востока. На заседаниях Российского палестинского общества впервые в Советском Союзе обсуждались находки рукописей Мертвого моря и проблемы сабеистики. Особо отметим заседание, посвященное столетию со дня рождения крупнейшего русского семитолога академика П. К. Коковцова, состоявшееся 1 марта 1962 г.32
      "Палестинский сборник" за неполные 20 лет превратился в один из авторитетнейших советских востоковедных журналов, завоевавший широкое международное признание. Н. В. Пигулевская подготовила и отредактировала 24 выпуска сборника. Систематически издаваемые сборники внесли огромный вклад в развитие советской науки. Здесь нашли поддержку такие новые для советского востоковедения направления, как угаритоведение, кумранистика, сабеистика. Н. В. постоянно привлекала к участию в журнале начинающих специалистов. Не будет преувеличением сказать, что каждый из выпусков "Палестинского сборника" открывал для советской науки новые имена.
      Начавшаяся с 1960 г. публикация монографий (наряду со сборниками) еще больше увеличила научное значение этого издания. В нем увидели свет такие выдающиеся работы, как "Каталог сирийских рукописей Ленинграда" Н. В. Пигулевской (1960, вып. 6), "Словарь диалекта бухарских арабов" И. Н. Винникова (1962, вып. 10), "Частная собственность в представлении египтян Старого царства" Ю. Я. Перепелкина (1966, вып. 16).
      В послевоенный период, особенно в 50- 60-е годы, велика была роль Н. В. Пигулевской и в развитии советского византиноведения. Она была одним из инициаторов совместных изданий и многих начинаний ленинградских византинистов, изучения памятников и рукописей ленинградских хранилищ, подготовки коллективного труда по истории византийской культуры. При ее содействии и нередко по ее инициативе создавались те значительные византиноведческие исследования, которые публиковались на страницах "Византийского временника" и "Палестинского сборника", в котором актуальные научные проблемы истории "Христианского Востока" получили впервые глубоко научное и последовательно марксистское освещение.
      Не только уже упоминавшиеся исследования Н. В. приобрели заслуженную международную известность и наиболее крупные из них были переведены за рубежом. Большим авторитетом пользовались ее обзоры и рецензии на наиболее фундаментальные работы зарубежных исследователей, в которых Н. В. Пигулевская выделяла то, что имело действительно важное значение для развития и обогащения нашей науки. Примером может служить рецензия Н. В. на фундаментальное исследование Ж. Чаленко, которая привлекла внимание нашей науки к материалам и выводам этой работы.33
      Н. В. Пигулевская была не только одним из активнейших участников и организаторов всесоюзных византиноведческих сессий. С 1958 г. и до последних дней она возглавляла и координировала деятельность Ленинградской византийской группы - большого и разнородного по направлениям своей работы и проблематике коллектива. Она активно привлекала к работе научную молодежь. По инициативе Н. В. группа в 1970 г. подготовила выпуск "Палестинского сборника" "Византия и Восток", где вводились в научный оборот новые данные, новые материалы по истории и культуре Византии из ленинградских фондов и хранилищ.
      Широкими и многогранными были научные связи Н. В. Пигулевской со многими ведущими научными учреждениями и хранилищами - Рукописным отделом ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина и Отделом рукописей и редкой книги БАН СССР, где по ее инициативе велась работа по изучению и публикации рукописного наследия; Ленинградским государственным университетом, где Н. В. читала курсы по истории и культуре Ближнего Востока и Византии, сириологии. Путь многих из учеников Н. В. Пигулевской пролегал от студенческой скамьи до совместной работы с Н. В. в академических учреждениях и рукописных хранилищах. Опираясь на их поддержку и научное участие, Н. В. с 1967 г. разработала и выдвинула программу комплексного изучения всех связей Запада и Востока, к исследованию которых она планировала широко привлечь ученых из союзных республик. Соответствующие планы были предложены ею Отделению исторических наук АН СССР. Программа этих исследований частично содержится в публикуемом в настоящем сборнике проспекте "Шелковая дорога".
      Высокий международный авторитет Н. В., широта ее научных интересов и неистощимая энергия позволили ей сыграть видную роль в расширении научных связей и укреплении международного авторитета и престижа советского востоковедения и византиноведения. Она была в числе тех, кто разрушал стену предубеждения, сложившегося в западной византинистике против советского византиноведения, и шаг за шагом вынуждал признать его достижения и высокий авторитет во многих областях исторической науки. Н. В. Пигулевская, являясь членом Национального комитета историков Советского Союза, вела большую организационную работу по укреплению международных связей нашей науки. Многие из ее работ были опубликованы в международных журналах, а ряд ее монографий появился за рубежом отдельными изданиями. Участница Мюнхенского и Оксфордского международных византиноведческих конгрессов, Н. В. Пигулевская была одной из тех, кто заложил основы активной международной деятельности советской византиноведческой науки, сыграл немалую роль в укреплении творческого содружества ученых социалистических стран. Она выступала с докладами и лекциями в Риме, Праге, Париже, оппонировала по работам зарубежных коллег.
      Нина Викторовна была организатором и руководителем секции византиноведения и смежных дисциплин на XXV Международном конгрессе востоковедов. Ее работа и доклады в Восточном институте в Риме, в Коллеж де Франс и Сорбонне высоко поднимали престиж советской исторической науки. Н. В. Пигулевская была членом Французского азиатского общества, была награждена персональной памятной медалью College de France.
      Нина Викторовна Пигулевская ушла из жизни 17 февраля 1970 г., когда ее новые творческие планы уже начинали складываться в четкую программу всестороннего изучения связей Запада и Востока. Исследования Н. В. раскрывают общую картину и закономерности исторического и культурного развития Ближнего Востока, Византии в эпоху перехода от античности к средневековью, раннесредневековой истории всего Ближнего Востока, общего и специфического в его развитии. В этом непреходящая ценность работ Н. В. Пигулевской.
      Плодотворная научная и организационная деятельность Н. В. Пигулевской неоднократно высоко оценивалась Академией наук СССР и отмечалась правительственными наградами.
      Основные интересы H. В. Пигулевской на протяжении всей жизни сосредоточивались в сфере сирологии. И в эту область она внесла наибольший вклад, в корне изменив сам характер науки. Ее труды превратили сирологию из вспомогательной области христианского богословия, какой она и до сих пор остается в трудах некоторых западных ученых, в отрасль истории Ближнего Востока. Н. В. Пигулевская показала особую важность сирийских источников для изучения Византии и Ирана, Аравии и Закавказья, Средней Азии и Индии, для решения общеисторических проблем социальной истории и истории культуры. Ее труды продемонстрировали значение сирийских источников для изучения древнерусской и древнеармянской литературы, истории Азербайджана и Казахстана и положили начало углубленным исследованиям в этих областях.
      Научное наследие Н. В. Пигулевской останется предметом глубокого изучения, незаменимым справочником и кладезем новых идей.
      СПИСОК ПЕЧАТНЫХ РАБОТ
      ЧЛЕНА-КОРРЕСПОНДЕНТА АН СССР
      Н. В. ПИГУЛЕВСКОЙ
      1925
      1. Восток и евреи в книге Исайи. - Восток, 1925, V, с. 132-139.
      1926
      2. О выставках в научных библиотеках. - Библиотечное обозрение, 1926, No 2, с. 121-129.
      3. О сирийской рукописи "Церковной истории" Евсевия Кесарийского в Российской Публичной библиотеке. - Восточный сборник Государственной Публичной библиотеки, 1926, No 1, с. 115-122, табл. I-III.
      1927
      4. Das Ende der Strassburger Sahdona-Handschrift. - Oriens christianus, Ser. III, 1927, Bd. I, S. 293-309.
      1928
      5. Жизнь Сахдоны. (Из истории несторианства VII века). - Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР, 1928, III, с. 91-108.
      1929
      6. Le Martyre de Saint Cyriaque de Jerusalem. - Revue de lOrient chretien, 1929, VI (26), p. 305-356.
      1934
      7. Fragments syro-palestiniens des psaumes CXXIII- CXXIV. - Revue biblique, 1934, t. 43, N 4, p. 519-527, pl. XXX bis.
      1936
      8. Сирийская алхимическая литература средневековья. - Архив истории науки и техники, 1936, вып. 9, с. 329-342.
      9. Рец. Thompson. The Bire and Romance of Alchemy. London, 1932. - Архив истории науки и техники, 1936, вып. 9, с. 382-383.
      1937
      10. К вопросу о податной реформе Хосроя Анушервана. - Вестник древней истории, 1937, No 1, с. 143-154.
      11. Арабы VI в. по сирийским источникам. (Вторая сессия Ассоциации арабистов. Тезисы). Л., 1937, с. 21-22.
      12. Филиграни сирийских рукописей. - В кн.: Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1937, с. 419- 434.
      13. Les manuscrits syriaques bibliques de Leningrad. - Revue biblique, 1937, t. 47, No 1-2, p. 83-92, 214-226.
      1938
      14. К истории социальных и экономических отношений в Месопотамии VI в. Вестник древней истории, 1938, No 3 (4), с. 149-161.
      15. Fragments syriaques et syro-turcs de Hara-Hoto et de Tourfan. - Revue de lOrient chretien, 1938, X, p. 3- 46.
      1939
      16. Месопотамия на рубеже V и VI вв. н. э. (Сирийская хроника Иешу Стилита как исторический источник). - Основные положения диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Л., 1939, с. 1-6.
      17. Анонимная сирийская хроника о времени Сасанидов. (Сирийские источники по истории Ирана и Византии). - Записки Института востоковедения АН СССР, 1939, VII, с. 55-78.
      18. Сирийский источник VI в. о народах Кавказа. - Вестник древней истории, 1939, No 1, с. 107-115.
      1940
      19. Сирийский и сиро-тюркский фрагменты из Хара-Хото и Турфана. Советское востоковедение, 1940, 1, с. 212-234, табл. I-III.
      20. Месопотамия на рубеже V и VI вв. - Труды Института востоковедения АН СССР, 1940, XXXI, с. 1- 176.
      1941
      21. Оборона городов Месопотамии в VI в. - Ученые записки ЛГУ, 1941, No 86, серия исторических наук, вып. 12, с. 46-80.
      22. Арабы VI в. по сирийским источникам. - Труды второй сессии ассоциации арабистов. Труды Института востоковедения АН СССР, 1941, XXXVI, с. 49-70.
      23. Авары и славяне в сирийской историографии. - Советское востоковедение, 1941, II, с. 27-36.
      24. Сирийские источники по истории народов СССР. (Автореферат). Историк-марксист, 1941, No 4, с. 92-96.
      25. Сирийские источники по истории народов СССР. - Труды Института востоковедения АН СССР, 1941, ХLI, с. 1-172.
      26. Угасающий Вавилон. - Ученые записки ЛГУ, 1941, No 78, серия исторических наук, вып. 9, с. 42-48.
      27. Сирийская культура средних веков и ее историческое значение. Советская наука, 1941, No 2, с. 28-38.
      1942
      28. Павел Константинович Коковцов. Некролог. - Вестник Академии наук СССР, Казань, 1942, No 4, с. 103- 107.
      29. Сирийские фрагменты из Хара-Хото. - Журнал "Моко", т. 9, ч. 9, Сёва 17 г. (1942). (Пер. на яп. яз. Фудзиеда Акира статьи "Сирийский и сиро-тюркский фрагменты из Хара-Хото и Турфана" из "Советского востоковедения" (1940, No 1)).
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.