Орабелла стряхнула насекомых со своего лица.

— Принц никогда не получит земель, даже если очень захочет. Воля у Даффа Макги была железной Он завещал свои земли только кровным родственникам, — так размышляла Орабелла.

— Тетушка Орабелла! У меня есть большой-пребольшой секрет. Я…

— Бога ради! Заткнись и укладывайся спать. Но Буббе не хотелось спать. Его осенила идея.

— Послушай! Послушай меня, тетушка Орабелла! Знаешь, о чем я подумал?.. Сейчас кузина Пичи стала принцессой. Может быть, ей не понадобится тот золотоносный ручей. Сама рассуди: она живет в замке, и у нее самой есть золото. Если бы я жил в замке и имел немного золота принцессы, то мне не нужен был бы ни дом, ни грязный ручей. Знаешь, что я сделаю завтра? Я пойду в замок, постучусь в дверь, а когда кузина Пичи выйдет, я ей честно скажу, что мы хотим жить в ее доме и пользоваться ее ручьем. Я…

— Идиот! — зашипела Орабелла. — У нее богатства здесь и богатства — в Северной Каролине.

— Да?

— Бубба, никто и никогда ни от какого богатства не отказывался, запомни!

Бубба выждал мгновение и сказал:

— Тетушка, если у меня будет золото, то больше я уже ничего не захочу.

— Это потому, что ты — глупый, Бубба. Представь себе человека, который бы не хотел иметь больше того, что он имеет? Ты самый бестолковый человек на всем белом свете! И ты доставил мне столько беспокойства сегодня ночью, что завтра утром ты останешься голодным, Бубба.

Бубба зашмыгал носом, но Орабелла ни капельки pro не пожалела. В мыслях своих она вновь вернулась к смерти Пичи. Убийство будет трудно совершить, так как Пичи, возможно, окружена вооруженными людьми. Но невозможного ничего нет.

Ведь случаются же несчастные случаи. Девчонка может ехать верхом и сломать себе шею. Она может упасть в реку и утонуть, а то ведь ее могут и подстрелить из охотничьего ружья. А почему бы ей не задохнуться под своей собственной подушкой или не съесть отравленной пищи?

Смерть может настигнуть ее в любое время. Орабелла так размечталась, что и сама не заметила, как мечты стали сами по себе куда-то улетучиваться, улетучиваться… и… она заснула.

Пичи внезапно проснулась и сразу не смогла сообразить, где она и что с нею происходит. Мягкий утренний свет проникал сквозь тяжелые, массивные шторы. Белка сидела на подоконнике и что-то теребила своими лапками.

Пичи села в постели. Ее кружевные простыни спадали на пол. Она никак не могла понять, сколько времени и где она находится. Она оглянулась вокруг. Прошло еще некоторое время, прежде чем к ней вернулась память.

Это были ее комнаты, и она была замужем за Сенекой. Она начала вылезать из своей постели. Ее руки и ноги занемели от сна, а их, казалось, покалывали тысячи иголок.

Провал в памяти и занемевшая нога. Да ведь это же два признака «типинозиса»?! Доктор Грили ведь говорил ей, чтобы она наблюдала за собой. Боль теперь прошла через все ее тело. У Пичи ком в горле застрял.

— Я умираю, — прошептала она. — О, Боже, я долго не проживу.

Она разрыдалась так сильно, что начала раскачиваться из стороны в сторону. Прошло много времени, прежде чем она успокоилась. Мысли о вещей птице не давали ей покоя.

— Нет, не дождешься того, что я проведу свои последние дни в слезах, — сказала она своей белке.

Вдруг она увидела желтый бархатный халат и вспомнила, что в нем она должна была вечером идти к Сенеке. Она схватилась руками за голову. О, Боже! Я должна была встретиться с ним в девять часов! Мне не надо было ложиться, я проспала почти всю ночь.

Сенека не заснул всю ночь. Ну, теперь-то уж он ее проучит! Он напомнит ей о ее обязанностях. Он не боится чистилища, как боится чистилища она. Он не боится потому, что он не католик. Конечно же, это большой грех воевать мужу с женой, как и жене с мужем.

Она не будет молиться за его и за свою душу.

— Ну, хорошо, — сказала она себе. — Я сделаю все, чтобы он со мной помирился. И когда он начнет меня вычитывать, я смогу рассказать ему о тех хороших делах, что сделала за день. Вот это мысль, моя плутовка, — обратилась она к белке.

Она подошла к своему столу и посмотрела на перечень того, что надо было сделать, который составил Сенека.

— Шить, — прочитала она своей белке. — Рисовать, одеваться со вкусом, писать письма, музицировать, посещать знатных дворян, давать вечера… наносить визиты.

Она улыбнулась. Наносить визиты. О, боже! Я люблю наносить визиты. Это занятие для леди, и я думаю, оно совсем не трудное. А когда я вернусь помой с визита, Сенека будет гордиться мной, я сделаю все так, как он мне сказал.

Пичи пошла к своему стенному шкафу. Она была восторге от своего плана и перебрала много прекрасных нарядов. Но они все имели огромное количество пуговиц. Поэтому ни одно из них она не могла надеть на себя без помощи Кэтти и Нидии. А служанкам всегда приходится много работать. Нет, она не будет их звать прямо сейчас. Пусть они лучше поспят. Она так и не смогла подобрать себе платье из шкафа, но, заглянув в туалетный столик, увидела там прекрасное, шелковое, цвета шампанского платье. Его украшали кружевные манжеты цвета слоновой кости, а вокруг шеи были жемчугом вышиты причудливые узоры!

— Вот это платье! Нет ни единой чертовой пуговицы! Его спокойно можно натянуть через голову, и оно такое красивое! Сенека жутко обрадуется, увидев меня в таком наряде! Он… Может быть, даже даст мне мою корону!

Придворный конюх по имени Виб провел перед принцессой большого черного жеребца из конюшни принца. Жеребца звали Дамаск. Конюх старался не смотреть на принцессу — уж в очень необычном наряде она была. Можно сказать, что за много лет, проведенных во дворце, он ни разу не видел дамы в таком наряде. Да и ни одна леди не вставала так рано!

— Сделай одолжение, Виб. Покажи, куда мне повесить свою сумку?

Виб молча взял ее сумку и повесил ее на железную петлю. Неожиданно сумка закачалась. Виб отскочил от нее.

— Не бойся, — сказала Пичи. — Это всего лишь моя белка, смотри. Она никогда прежде не каталась на лошадях, поэтому я решила взять ее на прогулку.

Она погладила белку по головке и опять посадила в сумку.

— Ты не поможешь мне, Виб? — спросила Пичи. Виб отшатнулся от нее. Он чуть было не дотронулся до принцессы. А по дворцу уже ходили слухи, что принц еще не дотрагивался до своей принцессы. Виб совсем не хотел, чтобы придворные сплетники увидели, что он дотронулся до принцессы.

— Ваше Высочество, вон впереди, — и показал на камень из белого мрамора.

Пичи повела жеребца к камню. По пути он ухватил ее за кружевные манжеты и откусил половину.

— Стыдись! — сказала Пичи животному и вырвала у него кружево. — Это самое гадкое, что ты только что сейчас сделал.

Конюх побледнел.

— Ваше Высочество. Позвольте мне разобраться с этим дьяволом.

— Поди и намочи тряпку в уксусе, Виб. Не отжимай ее.

Виб поспешил исполнить приказание и вернулся с тряпкой. Пичи нашла длинную палку и намотала на нее тряпку, принесенную Вибом.

— У моего отца был мул, — говорила она Вибу. — Это было самое противнейшее существо на свете. Он был еще похуже Дамаска. Но отец всегда умел этого мула обманывать и заставлять работать. Вот я и хочу посмотреть, можно ли обмануть Дамаска.

Высоко держа палку в руках, она подошла к дикому жеребцу настолько, чтобы он не укусил ее.

Она поднесла палку к его морде, и Дамаск отшатнулся, закашлявшись и задрожав.

Пичи потрясла палкой.

— Ну, думаю, ты меня теперь не укусишь. Я буду хранить эту палку у себя, ты слышишь?

Она повела жеребца к камню и, встав на него, села на коня. Нелегко было взобраться на коня в её наряде, но она смогла. Дамаск начал трясти головой и вставать на дыбы.

Виб взял жеребца под уздцы, стараясь не глядеть на ноги принцессы. Она ехала верхом, сев по-мужски. Ее шелковые юбки задрались вверх и опутывали ноги.

Сев на лошадь, Пичи пожалела, что у нее не было под ее нарядом штанов из оленьей кожи. Она сбросила свои задравшиеся юбки вниз и подоткнула тонкую ткань вокруг ног, чтобы седлом не растереть ноги. У Виба сердце в пятки уходило, так он боялся невзначай коснуться ноги принцессы. Конюх видел, что жеребцу очень не нравилась его беспокойная наездница.

— Я, Ваше Высочество, предупреждал не брать Дамаска. Принц сам должен управляться с этим жеребцом. Позвольте мне оседлать его.

Пичи погладила шелковистую гриву Дамаска.

— Я хочу быстрой езды. А ты сказал мне, что Дамаск самый быстрый жеребец в королевстве.

Теперь уже Виб сожалел, что рассказал принцессе все об этом жеребце. Он даже не подумал, что принцесса решилась прокатиться.

— Принц свернет мне голову, если с Вами что случится. Ваше Высочество. — сказал Виб.

Пичи немного призадумалась, а затем сказала:

— Он тебе ничегошеньки не сделает потому, что ты не оседлал коня для меня. А я сама взяла Дамаска. А теперь ты ответь-ка мне…

Виб утвердительно закивал головой. Пичи одарила его ослепительной улыбкой.

— Скажи-ка, Виб, как мне заставить его скакать? У Виба затряслись колени, и он даже прислонился к камню.

— В-вы не сможете поехать верхом. Ваше Высочество! — ответил Виб.

— Если ты мне не расскажешь, то я все равно поеду и разобьюсь о камни, — сказала Пичи весело.

Виб понял, что уговаривать ее бесполезно. И, единственное, что ему оставалось сделать, так это рассказать, как управлять этим скакуном.

— Ваше Высочество, — сказал конюх. — Вам нужно сдавить его своими пятками, по бокам, но сильно не гоните его. Натяните туго поводья, ноги свесьте так, как это делают леди.

Виб густо покраснел, когда ему пришлось говорить о ногах.

— Сидите ровно, спокойно и Вы… Вы… д… должны…

— Что я должна, Виб? — весело спросила Пичи. Вибу в самый раз было умереть. Он не мог подобрать приличных слов и пыхтел, стараясь объяснить…

— Вы должны ч… чувствовать ритм жеребца. Ваши движения должны совпадать!

— Да? — переспросила Пичи. — А как мне его завернуть?

Дрожащими руками Виб взял у принцессы поводья и показал, как это надо делать.

— Если хотите повернуть налево, то натяните поводья потуже с левой стороны, направо — то с правой стороны. Дамаск будет действовать так, как будете управлять поводьями. Да, все это он будет делать, если Вы будете твердо обращаться с ним. Он немедленно отреагирует, если…

Тут Пичи рассмеялась и добавила:

— Виб, это же не ишак, который не может ничего понять. Мы с Дамаском прекрасно понимаем друг доуга. Нам только с ним надо немного побеседовать.

— Побеседовать? — переспросил Виб.

— Да, нам с Дамаском есть о чем поговорить. После этого мы с ним подружимся. Вот увидишь!

Пичи натянула поводья, и жеребец тронулся с места. Пичи помчалась на луга.

— Что же я скажу принцу, когда он меня спросит, где Вы, Ваше Высочество? — прокричал он ей вслед.

Пичи обернулась.

— Скажи ему, что я поехала навестить своих соседей. Он очень обрадуется, а ты не беспокойся ни о чем.

Не беспокойся! Легко сказать! Виб чувствовал себя не в своей тарелке.

Дамаск быстро рванул с места, а потом перешел в галоп. За ним остался столб пыли. Виб застыл на месте от ужаса.

Последней мыслью перед тем, как упасть в обморок, была мысль о том, что он забыл рассказать принцессе Пичи, как останавливать жеребца.

Пичи неслась на жеребце через луга. Ветер свистел у нее в ушах. В воздухе пахло морем, травой, солнечным теплом и землей. Пичи обхватила жеребца за шею. Она смеялась.

Она помнила, что Виб не советовал ей так обращаться с Дамаском, но все в порядке. Единственное, что она не знала, как остановить жеребца, но это случайно получилось, когда она резко натянула поводья. Жеребец от галопа перешел к легкому галопу, затем к рыси и к прогулочному шагу.

Пичи обняла жеребца за шею и стала ему что-то шептать на ухо. И, как она предсказала, они стали с жеребцом друзьями.

Она решила навестить Августу Шеррингхейм. Воспоминания о худой, несчастной женщине вернули ее вновь к праздничному вечеру. Августа была первой леди, с которой она надеялась подружиться…

Пичи не знала, где располагается имение Шеррингхеймов, но надеялась спросить кого-нибудь по дороге. С вершины холма, где стоял дворец, она видела маленькие деревушки. Спустя некоторое время она подъехала к одной такой деревушке.

То, что она увидела там, не поддавалось никакому сравнению. Жалкие лачуги были пригодны лишь для животных, но только не для людей. Некоторые из них были сделаны из палок и соломы. Она даже не могла себе представить, как в них жили люди! Она разозлилась. Теперь Пичи понимала, почему Тивон ненавидел короля. Было очевидно, что короля не интересовала тяжелая судьба своих подданных.

— А как же Сенека? — подумала она. — Мог же он как-то бороться с их бедностью, а почему ничего не сделал?

— Утро доброе! Есть кто-нибудь здесь? — произнесла Пичи.

Ее крик побеспокоил только тощего петуха, в деревушке не было других признаков жизни. То же самое она увидела и во второй, и в третьей.

Явно обеспокоенная, она направила Дамаска по тропе и обрадовалась, когда увидела там девчонку и мальчишку. Дети пасли большое стадо овец. Она поздоровалась с детьми. Девочка ответила тем же.

— Это она, Гервас! Это — принцесса Пичи! — воскликнула девочка.

Пичи поравнялась с девчушкой и узнала ее. Это была Марли, девочка, которую она встретила реки на следующее утро по прибытии в Авентину.

— Ваше Высочество! — вскрикнула Марли.

— Марли! — произнесла Пичи, натягивая поводья. — Не подходи слишком близко, это опасно слышишь?

Марли отступила в сторону от огромного жеребца.

— Вы что, собираетесь завтракать сегодня в полях с принцем и королем? — спросила девочка. Пичи улыбнулась и посмотрела на доверчивую девочку.

— Не сегодня. Марли, но очень скоро. Кто этот твой друг?

Марли повернулась к мальчишке лет двенадцати и сказала:

— Это мой кузен, Гервас. Пичи кивнула мальчику.

— А кто этот твой пушистый зверек? — спросила Пичи.

— Это маленькая кошечка. Ее зовут Радуга. Я обычно никогда не беру ее с собой, но сегодня она приболела, и я не оставила ее одну, — ответила девочка.

— Дай-ка мне осмотреть ее! — сказала Пичи. Марли подала кошечку. Пичи потребовалось всего несколько секунд, чтобы установить диагноз.

— Она — червивая. Ничего серьезного. Принеси ее во дворец, и я тебе вылечу ее.

— Вы доктор? — спросила девочка.

— Я травник. Я лечу травами. Дома я обычно лечила всех животных.

Девочка испытывала благоговение перед принцессой.

— У моего старшего брата, Минтора, есть большая собака. А у моего друга, Иолы, есть поросенок который плохо ест. У тебя во дворце есть больница для животных? — спросила девочка.

Пичи вспомнила пыльную комнату в верхних этажах.

— Да, одна комната. Приноси свою Радугу, больного пса, поросенка и других больных животных, которым нужна помощь.

— О, спасибо, — ответила девочка. Пичи осмотрела луг и увидела несколько овец, отбившихся от стада.

— Где ваши родители? — спросила у детей принцесса.

— Они выращивают на полях пасхальные цветы, — пояснила Марли. — Мы смотрим за овцами, пока они ухаживают за растениями. Но иногда мы теряем своих овец. Вот я, например, вчера потеряла ягненка. Я искала его везде, но нигде не нашла. Мой отец очень расстроился, узнав об этом. Я подумала, что он расстроился из-за меня, а отец мне сказал, что это была не моя вина.

— Почему не твоя вина. Марли? — спросила принцесса. — Может, он так сказал потому, что маленьким девочкам, таким как ты, тяжело пасти овец?

Марли заулыбалась.

— Вот почему Гервас сегодня со мной. Родители решили объединить наших овец, чтобы мы смотрели с ним за овцами вдвоем. Папа сказал, что два пастуха лучше, чем один. Но все равно отец был очень расстроен, — сказала девочка.

Гервас что-то показал Марли взглядом.

— Какой-то секрет, Гервас? — спросила Пичи.

Он затряс головой и уставился в землю.

Марли ответила:

— Родители запретили говорить, как они ненавидят работу на цветочных полях, а то у них будут неприятности. Им вредна эта работа.

— Неприятности? — переспросила Пичи. — Почему их заставляют так много работать в полях? И почему вредна?

Дети не нашлись сразу, что ответить. Пичи поняла, что все это было странно. — Марли! Я была бы тебе признательна, если бы ты ответила мне, дорогая. У меня умерли мои родители, и я не хочу, чтобы ваши родители жили в тревоге.

Страх Марли стал постепенно проходить, когда она почувствовала дружелюбный тон со стороны принцессы. Она ответила:

— Король получает много денег от торговли пасхальными цветами. Вот почему он приказывает обрабатывать большие поля пасхальных цветов. Кто-то по ту сторону моря покупает большое количество цветов. Но мой папа сказал, пока его Величество богатеет, мы…

— Марли! — прошептал Гервас. Марли тотчас же прекратила свой рассказ. Пичи также решила больше не выспрашивать детей.

— Ладно, мне надоел этот нудный разговор о полях и цветах. Я, впрочем, хотела узнать, где тут живут Шеррингхеймы?

Гервас показал на небольшой холм неподалеку.

— Сразу же за тем холмом. Ваше Величество. Я иногда вожу в тот дом растопку для камина.

Пичи поблагодарила детей и отправилась в указанном направлении. По пути она поравнялась с мужчиной и женщиной. Они шли по тропе.

— Утро доброе вам! — поприветствовала она их и поехала дальше.

Орабелла посмотрела вслед наезднице.

— Вам, — прошептала она, осознавая, что такое приветствие не принято в Авентине.

— Она сказала: «Утро доброе вам», — прокручивала в памяти слова Орабелла. Да и вдобавок, у нее рыже-золотые волосы и на ней бархатный плащ. Она ехала верхом на чудесном жеребце.

— Ох, славный жеребец! — повторил Бубба. — Пожалуйста, тетушка Орабелла, дай мне что-нибудь поесть. Я голоден. Дай хоть что-нибудь…

— Она вернется, — пробормотала Орабелла. Это — единственная дорога к замку.

Она вытащила пистолет из сумки и посмотрела на Буббу. На нем, бедном, лица не было.

— Да, ты выглядишь и впрямь голодным, Бубба, — сказала она ему. — Как бы ты отнесся к груде горячих булочек с медом, да еще бы к жирным сосискам, да еще бы к стакану холодного молока.

Бубба не поверил ушам своим.

— Т… ты знаешь, где бывают такие завтраки, тетушка Орабелла? Или ты побывала на рынке, пока я спал?

Бубба тайком засунул руку в свою сумку и погладил по голове раненую птицу.

— Да, Бубба! Я купила все это тебе на завтрак. Но прежде, чем я тебя накормлю, ты сделаешь для меня одолжение. Идет?

Бубба согласился и запрыгал от радости. Улыбающаяся Орабелла держала в своей мощной руке пистолет.

А Бубба приготовился слушать наставления своей тетушки. В животе у него урчало.

Ламорка — кухарка Шеррингхеймов, и Рула — экономка, стояли около стены, где в кухне висели сковородки и котелки. Их в данный момент отстранили от их работы. А человеком, отстранившим их работы, была сама принцесса Пичи. Ее Королевское Величество сама стояла перед огромной плитой посередине кухни. Как всегда, белка сидела у нее на плече.

Принцесса занималась приготовлением завтрака для лорда и леди Шеррингхеймов, которые еще находились в постели и не знали, что новый член королевской семьи готовил им их утренний завтрак. Рула и Ламорка ничего подобного в своей жизни еще не видали!

Принцесса положила жареную ветчину на большое плоское блюдо.

— Что вы обычно готовите для Августы, Ламорка? — спросила Пичи.

Ламорка переглянулась с Рулой.

— Я… Она… Лорд Шеррингхейм требует, чтобы она… Как бы это выразиться… Он очень беспокоится, чтобы она… — сбиваясь, пыталась объяснить Ламорка.

— На завтрак у леди Шеррингхейм, как правило, бывает чашка чаю и немного фруктов, — объяснила Рула, подталкивая Ламорку плечом. — На обед — прозрачный бульон и вода. На полдник — только чай. А вечером леди Шеррингхейм, как правило, ест много фруктов и немножечко мяса.

Пичи ушам своим не поверила!

— А что же ест старина Вэстон? — спросила принцесса у служанок.

Ламорка озабоченно взглянула на Рулу.

— Его светлость… обжора, мэм. Он уминает много еды, четыре раза в день и еще — обильную закуску перед сном.

Пичи вспомнила тонкие неприятные губы Вэсто-на.

— И это все он съедает?! — воскликнула Пичи. — Теперь мне ясно, почему в ней жизнь чуть теплится а его распирает как бочку.

Оценивая данную ситуацию, Пичи решила, что чета Шеррингхеймов нуждается в совете. Да и сам Сенека ведь сказал ей, что она, как настоящая леди, должна давать дворянству советы. Святой Боже! Ей приходится решать столько проблем уже с сегодняшнего утра!

Она сняла свой фартук и подошла к большому разделочному столу, где стояли блюда с едой, которую она только что приготовила.

— Ну, вот и все, готово, — сказала принцесса. Фаршированные яйца, имбирные пряники с изюминками внутри, — все это я приготовила, да еще надо бутылочку того французского ликера, который называется шампанским, и бутерброды с икрой. Это сделает завтрак еще более изысканным. Думаю, что Сенека оценит мои способности. Принеси мне немного французского ликера и икры, пожалуйста, Ламорка.

Ламорка поспешила выполнить приказание.

— Ваше Высочество, — сказала Рула, разглядывая завтрак. — Это просто прекрасный завтрак. Но… Лорд Шеррингхейм… Он предпочитает бифштекс, жаренный картофель и свежеиспеченный хлеб на завтрак. Он не любит фаршированные яйца.

— Да? — спросила Пичи. — Какая жалость! Послушай, Рула, он и так здоров, как медведь, зачем ему такой сытный завтрак? Я ему лучше отдам тарелку фруктов, что подают Августе.

Не слушая замечания служанки, Пичи быстро положила фрукты в две вазы — одну для Вэстона, а другую — для своей белки. К тому времени, как она закончила, Ламорка принесла шампанское и икру. Рула поспешила к двери.

— Я пойду разбужу их. Им надо одеться, перед тем как спуститься вниз, — сказала служанка.

— Не надо. Пусть отдыхают. Я сама снесу им завтрак наверх.

У Рулы задрожали коленки.

— Но, Ваше Высочество… Лорд и леди Шеррингхеймы… Они… Ну… Они… спят вместе… в одной комнате, мэм, — сказала, запинаясь, Рула и покраснела.

— Хорошо, Рула, — ответила Пичи. Поднимая тяжелый поднос и удерживая его высоко над головой. — Я обслужу их в постели. Еда в постели — это большое удовольствие. А мне приятно это сделать. Сенека будет гордиться тем, какая я заботливая. Старик Вэстон и Августа удивятся!

Сенека проснулся от ярких лучей солнечного света, пробивающихся через золотистые бархатные шторы. Он подошел к окну и раздвинул их. Пичи так и не пришла к нему прошлой ночью. Он долго ждал ее, а потом послал служанку узнать, где она. Вернувшись, служанка сказала, что принцесса уже уснула. Но от этого сообщения желание быть с ней не пропало.

Он пошел спать злой и раздраженный. А теперь невеселые мысли вновь вернулись к нему. Настроение стало хуже после того, как Нидия и Кэтти пришли к нему и сказали, что Пичи нигде не нашли. Служанки, как и было положено им, пришли утром в 7 часов в спальню принцессы для того, чтобы помочь ей одеться. Но принцессы уже не было.

Сенека знал, что Пичи встает рано, но сам факт, что ее уже до семи не было у себя в комнатах, настораживал его. Он решил, что Пичи хочет снова позлить его.

— Ваше Высочество?

Он обернулся и увидел Нидию. На ней лица не было.

— Вы нашли ее? — спросил принц.

— Нет, сэр. Н-но… конюх… Он… пришел к Вам, Ваше Высочество.

— Виб? Зачем?

Нидия не любила много болтать по поводу своей госпожи, но опасаясь за жизнь Пичи, она вынуждена была сказать.

— Он… Он сказал, что разговаривал сегодня рано утром с принцессой. Сенека нахмурился.

— Приведи его!

Виб быстро вошел в комнату.

— Ваше Высочество, принцесса… д… дьявол п-п-по-путал принцессу… — произнес он.

— Виб, опомнись и расскажи мне все, что ты знаешь.

Виб закивал головой.

— Принцесса… Она дала ему понюхать уксуса. Я сам мочил тряпку. Я старался объяснить принцессе, как нужно ездить верхом… Но-но это был самый сложный урок из тех, что я давал в жизни. Я не дотронулся до принцессы, бог тому свидетель. Мадам взобралась на камень, а оттуда — на жеребца. Я хотел оседлать жеребца… но она мне не позволила этого сделать! А она не может ездить верхом.

— Не может ездить верхом?! — воскликнул принц.

— Да, сэр. Я забыл ее научить, как останавливать жеребца. Я… я от страха упал в обморок. А сейчас я поторопился известить Вас…

Сенека чуть сдержался, чтобы не тряхнуть хорошенько этого истеричного человека.

— Куда она отправилась? — гневно спросил принц.

— С визитом…к мадам. Она сказала, что Вы, Ваше Высочество, очень обрадуетесь, если узнаете об этом… Да… и еще… Ее Высочество… Мадам взяла Дамаска, сэр.

— Что? — Сенека заломил руки за голову. — Боже! Пичи не могла ездить верхом, и она была на Дамаске, а Дамаск был дьявольски непослушен! Воображение уже рисовало Сенеке всяческие ужасы. А что, если это чудовище сбросило ее? Может быть, она сейчас где-нибудь лежит на земле холодная, истекающая кровью, напуганная. Да вдобавок, болота кишели гадюками. Боже, а густые леса! Там ведь встречаются не только волки, но и бродяги. А крестьяне? Пичи ведь никогда раньше не отходила далеко от дворца. И что будет, если те работники не признают в ней свою принцессу: ее ослепительная красота соблазнит их, и они воспользуются тем, что она одна.

Мысль о том, что его невеста попадет в руки насильников, заставила его совсем потерять голову. Пичи. Его сердце дрогнуло. Золотисто-рыжие волосы. Светло-зеленые глаза. Кожа цвета магнолии и алые губы — его красавица!

В ушах стояли ее слова: «Я буду твоим другом, Сенека».

Сенека в волнении вышел из своего кабинета. В конце коридора от встретил Тиблока.

— Мне нужно собрать всех слуг, и каждый из них должен быть хорошо вооружен и быть готовым к выезду.

Тиблок хотел было запротестовать, но, взглянув на лицо принца, поторопился исполнить приказание.

Двадцатью минутами спустя Сенека оседлал белого жеребца, которого он хотел подарить Пичи. Он провел вооруженных людей через дворцовые ворота. Каждый из них был готов защитить свою принцессу. Но ни один из них так не переживал, как Сенека.

Он не только защитит свою невесту… Он убьет каждого, кто прикоснется к ней.

Пичи постучала левой рукой в дверь. На голове у нее стоял тяжелый поднос с завтраком, и она чуть придерживала его правой рукой.

— Оставь нас в покое, — раздался сердитый голос из-за двери. Пичи узнала голос неприятного, с тонкими губами Вэстона.

— Это я! Принцесса Пичи! Я принесла вам завтрак! — прокричала она.

Она услышала, как в комнате бешено засуетились.

— Вы уже в порядке? — переспросила она. — Если нет, то накройтесь, а то я не могу дольше удержать этот тяжелый поднос.

С этими словами она открыла дверь и вошла в комнату. Поднос все еще был на ее голове. Вэстон и Августа были в длинных халатах. Они стояли на кровати.

— Ну, я решила подать вам завтрак в постель. Она поставила поднос на стол у большого окна, подошла к окну и раскрыла шторы. Потоки солнечного света залили мрачную комнату.

— Подойдите сюда и съешьте это все, пока оно не остыло. Так готовила моя мама, — сказала она.

Вэстон уставился на ее наряд. От шока у него застучало в висках. Стараясь сохранить самообладание, он взял руку своей жены и прижал к себе.

— Ваше Высочество, — сказал он. — Мы в замешательстве. Скажите, принц знает об этом ви-ддте? — Вэстон говорил спокойным голосом, но его гнев выдавали его маленькие серые глаза.

Пичи не реагировала ни на что. Ее больше всего волновала Августа. Боже, она сейчас выглядела намного хуже, чем тогда, на свадебном обеде. Ее темные волосы сосульками спадали по ее тонким плечам. Она была бледной. И даже ее губы были совершенно бескровными.

Пичи взглянула на Вэстона и ответила:

— Это Сенека сказал мне наносить визиты. А если у Вас с этим проблемы, то решайте с ним.

Августа уткнулась лицом в ворот халата. Губы ее невольно раздвинулись в улыбке.

— Ну, Вэстон? — продолжала напористо Пичи.

Вэстон стоял, переминаясь с ноги на ногу. У него действительно была проблема с вторжением принцессы в его спальню. Как себя повести? Сенека скоро унаследует трон, а Вэстон был не прочь стать советником нового короля.

Он не знал, как выйти из этой непростой ситуации.

С фальшивой улыбкой он повел Августу к столу, остановился и увидел там маленькую серую белку.

Белка ела яблоко из вазы.

— Это моя белка, — сказала Пичи, поглаживая ее по спине. — Она никогда не каталась верхом на лошади, поэтому я взяла ее с собой.

Вэстон усадил Августу перед столиком и поставил перед ней вазу с фруктами.

Пичи убрала ее.

— Это не для нее, Вэстон. Это Ваше, — сказала она и поставила вазу на стол перед ним.

— Но… но она всегда на завтрак ест фрукты. Они нравятся ей. Ваше Высочество! Не так ли. Августа?

Августа покорно кивнула головой. Тогда Вэстон поставил другой стул и церемонно предложил принцессе присоединиться к трапезе.

— Пожалуйста, присоединяйтесь к нам, — сказал Вэстон.

Пичи уселась, то же сделал Вэстон.

— Вот твои фрукты. Августа, — сказал он и вновь пододвинул к ней вазу.

— Я только что сказала, Вэстон, что фрукты не для нее. Это не праздничный обед, поэтому Августа может есть столько, сколько в нее вместится. Сенека сказал мне, что женщины-леди должны подражать мне. Первое, что мне хотелось бы, так это то, чтобы Августа переняла мой аппетит! Да, и еще Сенека говорил мне, что если я прошу что-то сделать, то все должны рассматривать мою просьбу как команду. Вот я и прошу, чтобы Августа ела то, что пожелаю я!

Сам же Вэстон положил себе огромную порцию жареной ветчины, кукурузный пудинг и свежую булку. Он также взял несколько бутербродов с икрой и налил себе бокал шампанского.

— Я не люблю фаршированные яйца, а в целом завтрак кажется вкусным. А шампанское создает атмосферу праздника! — сказал Вэстон, гнев которого смягчился при виде вкусной еды.