Первым моим желанием было дать трубку Суперфину, и пусть он сам разбирается. Но я пересилила себя и ответила:
      - Не волнуйтесь, Элеонора. Когда мы расстались, он был в добром здравии и ужасно хотел спать. Эти торжественные приемы кого угодно доведут до умопомешательства. А с утра он, скорее всего, поехал по делам. Обещаю вам найти Суперфина. Извините, я не могу более говорить, у меня клиенты.
      Положив трубку, я посмотрела Суперфину прямо в глаза. Пауза затянулась.
      - Ходок! - сказал Сергей и захохотал.
      - Эдвард, я уже вру Элеоноре, а что будет дальше? Вы представляете, как ко мне будут относиться мой друг и его мать после вашего отъезда? Вы сделали мою семью прикрытием для своих профессиональных дел. Вам совершенно безразлично, что произойдет, когда вы уедете, - я прекрасно понимала, что поза обличителя мне не идет, но ничего не могла с собой поделать. - Одно дело: встретились, не подошли друг-другу. Ну что ж, не судьба... Но то, что вы сделали, Эдвард, это верх цинизма!
      Суперфин выслушал мою патетическую речь на удивление спокойно и без возражений.
      - Мне бы чаю, - сказал он.
      Пока я, задохнувшись от такого нахальства, покорно готовила чай ему - и себе заодно, да впридачу кофе для Сергея, Эдвард молчал. Отпив немного из большой фаянсовой чашки, он мягко заметил:
      - Хотя ваши слова справедливы, все-таки на сегодняшний момент дело обстоит не так, дорогая Валерия. Все верно: для того, чтобы не возникли подозрения, я использовал переписку по интернету в целях знакомства. Когда я начинал поиски, у меня была только одна цель: найти подходящую кандидатуру, даму моего возраста с юга Израиля. И когда мне попалось письмо Элеоноры, я обрадовался: "Вот она, удача!". Легенда была готова. Я еду знакомиться. Все замечательно! Но, приехав сюда, к вам, и с первого же дня принявшись за поиски, я вдруг обнаружил, что Элеонора привлекает меня, что мне совершенно не хочется отсюда уезжать, и то, что служило поводом и предлогом для приезда сюда, стало главной причиной... - Суперфин сделал небольшой глоток из чашки и продолжил: - Вы вправе мне не поверить, но это все именно так, как я вам рассказываю.
      - Ладно, это вы потом между собой разберетесь, - довольно невежливо остановил его Сергей. - О деле рассказывайте.
      - Да-да, - кивнул Суперфин, - я не забыл. Некоторое время назад ко мне обратились из одного частного благотворительного фонда, чтобы я помог им разобраться им в одном деле. Они ехали к вам делегацией и меня в нее включили. Нужно было проверить на месте, то есть у вас, в Кирьят-Шенкине, на что пошли деньги, отпущенные этим фондом. Деньги, кстати, небольшие, и я справился с заданием за три дня. Зашел в муниципальную библиотеку, покопался в чертежах. В любом городе, в инженерной библиотеке при муниципалитете можно найти чертеж каждого здания этого города. Мне даже помощники не потребовались. Потом я присутствовал на торжественной встрече спонсоров с администрацией города. Тогда, кстати, и сделана эта фотография.
      Эдвард вытащил платок и вытер лоб.
      - После моего положительного доклада решено было увеличить дотации фонда городу. Было выделено сто тысяч долларов, а потом сумма субсидий должна была быть увеличена. Но...
      Тут я перебила Суперфина:
      - Эдвард, скажите, а почему вы написали положительный доклад? Что вам понравилось в Кирьят-Шенкине?
      - Дамы... - сказал Суперфин и улыбнулся.
      Нет, я была права! Он неисправим! Бедная Элеонора... Такого бабника еще поискать. Моя дочь долго старалась, пока нашла!
      - Ну, ты даешь! - засмеялся Белых. Он даже не заметил, как перешел на "ты". - Причем тут бабы?
      - Не бабы, молодой человек, а дамы, - возразил ему Суперфин. - Первые деньги, которые получил муниципалитет, были потрачены, по требованию спонсоров, на женские кружки, обучение женщин языку и поискам работы. Это было выполнено. И я встречался со слушательницами курсов. Что сказать? У них были такие светлые лица! В общем, для таких женщин стоило постараться.
      - А потом? - спросила я.
      - А потом спонсоры перевели сто тысяч долларов, деньги были получены и испарились. А Вольфа убили на следующий день... Вот поэтому я снова здесь.
      - Что же теперь делать?
      - Нам с Эдиком искать деньги, - ответил бестактный Сергей, - а ты отдыхай. Сил набирайся.
      - Ага, и дожидайся, пока тебя снова, если не с яхты сбросят, так по голове чем-нибудь дадут. Убийцу надо искать, вот что! Найдете убийцу, отыщете деньги.
      - Нам платят не за это, - возразил Суперфин. - Увы, мы иностранные подданные. У меня желания объяснятся с вашей полицией еще меньше, чем у коллеги. Он совершенно точно подметил: расследованием убийств частные детективы занимаются только в романах. В жизни мы всего лишь собиратели сплетен. Не более того... - он подумал, потом великодушно добавил: - Хотя рациональное зерно в ваших рассуждениях есть. Разрешите откланяться.
      Мне снова показалось, что он приподнимает шляпу и склоняется в элегантном поклоне.
      Дверь затворилась, и я без сил рухнула в вертящееся кресло.
      Не прошло и двух минут, как в дверь кто-то постучал.
      "Третий брат, - обреченно подумала я. - Сын лейтенанта Шмидта Паниковский Михаил Самуэльевич".
      Я почти угадала. Дверь отворилась, и в комнату тихо вошел Михаэль, но не Паниковский, а Борнштейн.
      - Михаэль, - утомленным голосом спросила я, - как вы относитесь к гусю?
      Но старший следователь ашкелонской полиции не понял моей фразы. Он не знал классику советской литературы.
      - Вы о чем, Валерия?
      - Да так, просто вслух рассуждаю. Простите... Что вас ко мне принесло, Михаэль?
      - Интересуюсь вашим вчерашним приключением, Валерия. Мне уже доложили. Я тут был в центре, дай, думаю, зайду...
      Неуклюжие объяснения Борнштейна позабавили меня, и я принялась рассказывать ему все перипетии вчерашнего дня, начиная с фуршета в доме Тишлеров. Михаэль внимательно слушал, не перебивая, только изредка задавал вопросы. Единственно о чем я ему не рассказала, это о профессии моих недавних посетителей. Не знаю, почему. Может быть, не хотела для них неприятностей...
      В конце своего рассказа я спросила Михаэля о Роне Шазаре.
      - Мы продержали его три дня и выпустили. Ничего. Только глупые статейки, заказанные противниками Вольфа по предвыборной борьбе. А вы кого-нибудь подозреваете?
      - Мне трудно сказать... - задумалась я. - С одной стороны это должен быть высокий человек, выше меня ростом, и сильный. Я же получила удар по голове. Это Коновалов, Тишлер, да и жена его тоже высокая женщина.
      - Но вы сказали, что наклонились над документами, - возразил Борнштейн. - Значит, рост не такая уж и весомая улика...
      - Тогда я не знаю. Может быть, все это вообще только совпадение?
      Михаэль что-то промямлил, из чего следовало, что он так не считал. Посидел еще минут пять и откланялся. Похоже, мой рассказ его разочаровал.
      x x x
      Дашка встретила меня радостным криком:
      - Мамуля, есть!
      - Что есть?
      - Суперфин сделал Элеоноре предложение! Я же говорила!
      - Ты слишком много говорила, - я щелкнула ее по носу. - Но все равно, я ужасно рада!
      - Он был такой смешной, - прыснула Дарья. - Я была у них после уроков. Суперфин вошел с большим букетом цветов, только усы торчали. И в бабочке! Мам, у него была бабочка на шее. Я только тогда увидела, когда он розы Элеоноре отдал. И говорит: ""Дарья..."
      - Интересно, - хмыкнула я, - это он тебе, что ли, предложение собрался делать?
      Пока дочь выпаливала мне все это, я успела водрузить на кухонный стол покупки и открыла дверцу холодильника.
      - Мам, не перебивай! И вот он говорит: "Дарья, благодаря тебе я встретил несравненную женщину, мечту моей жизни! Сегодня у меня волнительный день..."Представляешь, так и сказал: "Волнительный".
      - На себя посмотри, когда ивритские слова в русскую речь суешь.
      - "Я долго думал и, наконец, решился... Элеонора, я не могу без вас жить. Я люблю вас и хочу провести остаток своей жизни с вами в моем скромном доме!" Ты помнишь, он фотографии показывал? Кирпичный дом, три этажа, подземный гараж для "Мерседеса"!
      - Знаешь, Дарья, а не пишет ли наш Суперфин мыльные оперы? Он выражается точь-в-точь в их стиле. Как бы ему намекнуть, что Элеонора не является поклонницей этого жанра?
      - Не знаю, мамуля. Вот бы так Йоська или Вадик пришли и сказали, - она прижала руки к груди и картинно закатила глаза.
      - Пусть твои Вадики сначала на дом заработают. Или, по меньшей мере, на "Мерседес", - остудила я ее восторженный пыл. - Вот тогда и поговорим.
      В дверь позвонили. На пороге стоял Денис. Дашка с криком: "Ты знаешь?" - бросилась к нему. Пришлось выслушать историю предложения руки и сердца по второму разу.
      - И что ты об этом думаешь? - спросил Денис, когда мы уже поели и Дарья ушла в свою комнату.
      В ответ я рассказала ему, как я узнала о профессии Суперфина.
      - Мне кажется, что он отсюда не уедет, пока не найдет пропавшие деньги. Ну, и заодно, кто убил Вольфа.
      - Как он узнает, если полиция в тупике?
      - Давай посоображаем, - предложила я. - Вот я просто чувствую, что Вольфа убил тот, кто был вместе со мной на яхте.
      - Почему? - удивился Денис. Я не рассказывала никому о моем купании в прохладных водах Средиземного моря. Зачем родным лишние треволнения?
      - Не знаю. Считай это женской интуицией. Итак, на яхте были мы с Суперфином, Кристина, Леон Ковалло, Мика и чета Тишлеров. Ну, нас с Эдвардом можно не брать в расчет.
      - Почему же? Ты теплой весенней ночью подобралась к несчастному Вольфу в момент пика его творческой карьеры и... - зарычав, Денис набросился на меня.
      - Уйди, противный, не даешь мысли раскидать.
      - Ты особенно не кидайся ими, и так мало.
      - Ты шовинист! Не признаешь за женщиной право на мозги!
      - Зачем они тебе? В тебе и так все прекрасно. Все, я ушел, - он скорчил смешную гримасу. - В спальню, между прочим. Если тебе нужен собеседник, милости просим.
      Проявить свои дедуктивные способности мне удалось часа через два. Уютно устроившись на полусогнутом локте Дениса, я, глядя в потолок, будто на нем могли быть нарисованы участники драмы, принялась рассуждать:
      - Итак, с кого начнем... С Кристины. Могла она убить Вольфа? Вполне.
      - Ты это о ком? - проснулся Денис.
      - Помнишь ту крашеную блондинку в жемчугах у Вольфа на свадьбе?
      - Нет, не помню. Ты же знаешь, Лерка, я извращенец. Меня привлекают исключительно натуральные брюнетки. На худой конец, рыжие. К крашеным блондинкам у меня идиосинкразия.
      - Я тебе покажу худой конец, - погрозила я ему пальцем. - Вольф поставил Кристину в безвыходное положение. Из-за драгоценной статуэтки она может попасть в тюрьму, потерять доброе имя, вылететь с работы. Так что мотив есть.
      - Жидковат мотивчик-то, - возразил Денис.
      - Ничего себе! - возмутилась я. - Вольф использовал ее, как тряпку! Может, жениться обещал. По крайней мере, она за ним горя не знала. Пока ему не приспичило в политику удариться и добропорядочность свою показать. Страшна месть покинутой женщины!
      - И облапошенной... - в тон мне добавил мой собеседник. - Насколько я понимаю, статуэтка назад не вернулась?
      - Нет, не вернулась. Так что, мы смело можем записать Кристину в убийцы.
      - Мне нравится ход твоих мыслей. Валяй дальше.
      Умственная работа всегда вызывает у меня зверский аппетит. Поэтому, я вылезла из-под одеяла и пошла на кухню. Вернувшись с двумя яблоками, я протянула одно Денису и вновь приступила к расследованию:
      - Теперь Тишлеры... Могли они прикончить свата? Запросто! Тишлер помогал Вольфу деньгами. Предвыборная гонка увенчалась успехом благодаря вливаниям подрядчика. А что Беньямин получил? Дырку от бублика! Видите ли, подряд на "марину" будет вынесен на открытый конкурс, а ты, родственничек, становись в общую очередь. Обидно?
      - Еще как, - грызя яблоко, ответил Денис. - Тебе бы, начальник, книжки писать...
      - Вот! - я была захвачена процессом. - Певец тоже на Вольфа был обижен. Он что, пел даром, что ли? И театр песни ему Вольф обещал? Обещал. Выполнил? Нет. А у парня идефикс сформировался. Он без этого театра жить не может. Вот и укокошил Руби со злости.
      Кто еще остался? Мика Перчиков. Он вообще псих ненормальный. Он у Вольфа деньги на изыскания просил? Просил. Тот дал? Фигу с маслом. А Перчиков мог подумать: "Зачем нам такой мэр? Вот помрет Вольф, другой мэр, может быть, и прислушается!..."
      - Тебя послушать, так выходит, что Вольф был редкостной скотиной, убить которого у всех руки чесались.
      - Пуркуа бы и не па? - собезьянничала я.
      - А тебе Руби ничего не обещал? - Денис догрыз яблоко и бросил черенок на блюдце. - Может, он тебе за уроки иврита не доплатил? Или секретаршей своей не сделал? А?
      - Еще чего! Я с него за уроки вперед брала. И квитанцию выдавала. Чтоб не отвертелся.
      - А Суперфин?
      - Так его вообще тут не было! Во время убийства!
      - Непонятно, - протянул Денис. - Почему ты ограничиваешь список потенциальных преступников? Вот, Искрин, например. Тоже кандидатура... Деньги от спонсоров пришли? Пришли. А куда делись? То-то!
      - Глупости! - возразила я с жаром. - Искрина, во-первых, не было на свадьбе, а во-вторых, он не выбрасывал...
      Тут я прикусила язык.
      - Что ты замолчала?
      - Ничего... Забыла. Давай спать.
      И я повернулась носом к стене.
      x x x
      На следующее утро я позвонила Суперфину и Сереже Белых и попросила их встретиться со мной.
      - Господа, - обратилась я к ним, как только мы уселись под веселым полосатым тентом на набережной, - надо продвигаться. Иначе вы, Эдвард, застрянете тут на неопределенное время. Да и ты, Сережа, не горишь желанием поселиться в Израиле навечно.
      Два детектива переглянулись. Даже, как мне показалось, Суперфин тонко усмехнулся.
      - Валерия, дорогая, мы же сюда не отдыхать приехали... Серж многое успел за эти дни. Да и мне удалось кое-что выяснить.
      - Интересно узнать...
      - Известно ли тебе, что одна брюссельская компания по производству компьютерного оборудования перевела Вольфу крупный вклад на развитие города?
      - Да-да, - поспешила ответить я, и рассказала о телефонном звонке в Бельгию по просьбе Искрина со товарищи.
      - А... - удивился Суперфин. - Значит тебе известно немного больше, чем я думал. Очень хорошо, что ты в курсе.
      - Эдвард, да об этих деньгах каждая собака в городе знает! И когда должны были получить, и почему не получили, и что было бы, если на месте получателя был я... В общем, типичные вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?"
      - Ничего не понимаю! - Эдвард посмотрел на Сергея, словно искал у того поддержки. - А как же тайна сделки, безопасность, в конце-концов?
      - О чем вы? Да если бы этих денег не было вообще, их стоило бы выдумать! А иначе, чем эти партийные бонзы смогут доказать, что они лучше других, таких же бестолочей?
      Молчавший до сих пор Сергей вмешался в разговор.
      - Эдик, и что ты раскопал?
      - За несколько дней до свадьбы новоявленные родственники Вольф и Тишлер обменялись доверенностями, для ведения общих дел. Сто тысяч долларов получены по доверенности Тишлера и их уже в Израиле нет.
      - Значит, хватать надо Беньямина! - воскликнула я. - Пусть ответ держит.
      Оба детектива посмотрели на мня, как на, мягко говоря, ребенка с синдромом Дауна.
      - Лерка, - ну что ты несешь? - Сергей, в отличие от рафинированного Суперфина, в выражениях не стеснялся, - Ну, придешь ты к этому Тишлеру. И что скажешь? Вы, уважаемый столп местного общества, денежки прибрали, а Вольфа на тот свет отправили, чтоб не возражал. Верно?
      - Да, вроде...
      - А он тебе на это что ответит? Что, мол, деньги деньгами, об этом у них с родственником Руби договоренность имеется. А вот насчет убийства - это ты, дорогая, не по адресу. Сколько можно повторять: у нас есть полиция, она ищет преступника, и все вопросы к ней. Усекла?
      - Кстати, даже вашим собственным частным детективам, израильским, запрещено заниматься самостоятельным расследованием тяжких преступлений. К которым, как вы понимаете, относится убийство, - добавил Суперфин.
      Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть, подтверждая правоту слов американо-российского союза, и поделиться с ними своими ночными размышлениями.
      В отличие от Дениса, два детектива отнеслись со всей серьезностью к моим соображениям насчет того, кто убил, кого и когда.
      - Надо разделиться, - сказал Сергей. - И снова поспрошать подозреваемых. Авось кто-нибудь из них и проговорится. Я возьму себе блондинку с певцом. Чувствую, там у них любовь намечается. На яхте это сразу в глаза бросилось. Как голубки сидели и переглядывались, только что не ворковали.
      - А я пойду к Тишлерам, - предложил Суперфин. - Поблагодарю их за прекрасное путешествие.
      - Эдвард, вы серьезно? - удивилась я.
      - Надо же каким-то образом завязать разговор. Чем этот повод хуже других?
      Мне остался самый неперспективный клиент Мика Перчиков. И я потащилась в парк.
      Мику я застала в приподнятом настроении. Он встретил меня, как долгожданную гостью.
      - Мика, что случилось? Вы прямо цветете! Вам дают квартиру?
      - Гораздо лучше, дорогая... Мне выделили деньги на изыскания! Через пару месяцев здесь забьет фонтан минеральной воды. Построят целительные бассейны с геотермальными водами. Вот увидите!
      - Я очень рада за вас, Мика, - сказала я. - А кто он, этот щедрый спонсор?
      Перчиков вдруг нахмурился. Его воодушевления как не бывало.
      - Не скажу, - хмуро заявил он. - Еще сглазите. Раз сказал, что будут деньги, значит, будут. А от кого - это не ваше дело. Любопытная Варвара...
      - Ладно, - я примирилась с такой сменой настроения. - Не говорите, так не надо. Я вот чего пришла...Там, на яхте, когда меня не было...
      - Лучше я вам стихи почитаю, - перебил меня Мика. Его плохое настроение улетучилось как дым, и он снова весь кипел от восторга.
      Зато обо мне нельзя было сказать, что я была в восторге от перчикова предложения. Но, может, во время художественной декламации я смогу выведать у Мики, что же происходило на яхте, пока я барахталась в соленой воде.
      Перчиков полез в палатку и достал оттуда толстую тетрадь в черном коленкоровом переплете. Я тихо вздохнула.
      - Вот это, из последних... называется "Другу Вольфу", - он уселся на траву, скрестил ноги и начал читать.
      Такой мути я в своей жизни не слыхала. Там были свалены в кучу могила, где горит одинокая свеча, верный друг, безвременно усопший. И, конечно же, вода! Потоки воды! Фонтаны, водопады и бассейны с минеральной водой, ждущие только того, чтобы Мика их отрыл. Аквафил какой-то!
      Потихоньку я стала отползать от Перчикова. Он не заметил моих маневров, и все так же продолжал вдохновенно декламировать свою оду, поэму, чтоб глаза мои ее не видали!
      Моя вылазка закончилась впустую. Интересно, как дела у Суперфина с Сергеем?
      А на следующее утро Мику Перчикова убили.
      x x x
      Эту страшную новость мне сообщила Надя. Она ворвалась ко мне в половине восьмого утра, когда я наливала себе первую большую чашку чая.
      - Валерия! Ты знаешь?
      - Надя, что такое? Ты словно на пожар бежишь!
      - Идем со мной, это в парке. Мику убили.
      - Как? - поллитровая чашка чая задрожала у меня в руке, и кипяток выплеснулся прямо на голую коленку. - Ох! Откуда тебе это известно?
      - Помнишь Сусанну? Мы к ней медитировать ходили. Так вот, она на рассвете всегда в парк ходит, праной заряжается. А там энергетика хорошая, Надежда опять принялась за свое. - Она по парку ходила и наткнулась на толпу. Подбежала поближе, а он задушенный лежит... Вот страсти-то! Наверное, маньяк какой-нибудь по парку бродит. Ну, кому Мика мешал? Он же такой безвредный был... - она всхлипнула.
      - Надя, полиция приехала?
      - Сразу же! И скорая. Погрузили тело и увезли. Полицейские потом опрашивали свидетелей, но никто ничего не видел...
      - А Сусанна?
      - И она ничего. Так ты идешь?
      - Нет, Наденька, извини, - отказалась я. - Мне что-то не по себе.
      - Ладно, тогда я пойду. Мне все равно потом на рынок надо.
      Я ни на секунду не сомневалась, что маньяку тут делать нечего. Мику убили из-за денег. Больших денег. Тех, которые он якобы "достал". Наверное, нашел тайник. И до того обрадовался, что начал писать стихи. А хозяин тайника обнаружил, что к деньгам кто-то прикасался и заподозрил Мику. Дальше просто: Мика стал нежеланным свидетелем. Это была моя первая версия.
      Потом мне пришло в голову, что Мику убили из-за того разговора в полуразрушенной сторожке. Там, где я нашла мундштук. Значит, на первый план выходят два подозреваемых: Горелов и Кристина. Именно они выясняли отношения, когда Мика их подслушал. А с Кристиной вчера должен был говорить Суперфин! Что он ей такого наговорил, что она побежала душить Мику? Или все-таки Горелов? Нет, не могу. Голова как чугунный казан для плова. И крутится там что-то, вертится, а наружу вылезти не может.
      Чай я пила, как героиня Чехова "безо всякого на то удовольствия". Поняв, что так больше продолжаться не может, я решила сходить к Сусанне и порасспросить ее. В парке делать было нечего: Мику увезли, вещи, скорее всего, забрали.
      Сусанна была в своем репертуаре. Браслеты на всех конечностях, точка на лбу и душный запах благовоний.
      - Это ты? Проходи. Какими судьбами.
      Прямо с порога я бухнула:
      - Сусанна, Мику убили, следующей должна быть я. Мне страшно!
      - Выпить хочешь? - ничуть не удивилась она.
      - Нет, спасибо. Я пришла к тебе просто так. Ничего не изменишь. У меня существует идиотская привычка вмешиваться в разные чужие неприятности. Меня же потом бьют по голове...
      - Это карма... - понимающе кивнула головой. - Наложение чужой информации.
      - Вот-вот, - подтвердила я, - эта чужая информация так крутится у меня в мозгу, что я, наверное, с ума сойду. Кто убил, кому это надо, и, самое главное, причем тут я?
      - Садись, - решительно сказала она и подтолкнула меня к массивному креслу. - Работать будем. Ауру чистить.
      - Чистить так чистить, - обреченно махнула я рукой. Мне уже было все равно что делать: чистить ауру, превращать инь в янь, управлять плазмой или кармой. Иди знай, что за терминология у этих экстрасенсов.
      - Расслабься, закрой глаза и ни о чем не думай, - сказала Сусанна, включая магнитофон с записью шороха дождя.
      - Легко сказать "ни о чем не думай", - пробурчала я, - мысли-то не спрячешь!
      - У тебя все получится. Ты получишь ответ на свои вопросы. К тебе придет единственно правильная информация.
      Мне стало спокойно и приятно. Ноги-руки налились непривычной тяжестью, а голова стала легкой и пустой. Я видела себя стоящей на высоком берегу, а внизу бушевал прибой. Волны бились о скалы и рассыпались мелкими сверкающими искорками.
      А потом внутри меня зазвучали слова:
      "Я иду меж печальных надгробий,
      И в одном догорает свеча.
      Руби пал жертвой мерзких снадобий,
      Вместе с ним там рука палача."
      Что это за бред я несу? Надо мной склонилось лицо с точкой между бровей.
      - Проснулась? Вот и хорошо! Как ты себя чувствуешь?
      - Прекрасно, Сусанна. Что это было?
      - Убрала с тебя злое поле. Теперь ты защищена, и ничего дурного с тобой не случится. Что тебе снилось?
      - Стихи... Странные такие.
      - Ты их помнишь?
      И я продекламировала:
      - Стоит статуя в лучах заката.... Ой, Сусанна, что-то я не то несу.
      - Сосредоточься. И вспомнишь. Это тебе ответ на твой вопрос к космосу.
      - Спасибо, дорогая, я должна бежать. У меня дела.
      Мы расцеловались, и я выскочила из двери с надписью "Центр работы с паранормальными явлениями".
      Уже сидя в машине, я отчетливо вспомнила ту муть, которая мне снилась и пришла к выводу, что если это ответ из космоса, то уж очень косноязычный.
      На работе не было ничего нового. Звонили Сергей с Суперфином. Они разговаривали: один с Кристиной, другой - с Беньямином Тишлером. Ничего толкового. Кристина вообще ничего не помнила или не хотела вспоминать. А Тишлер торопился, уезжал по делам в эйлатский порт. Обещал приехать через пару дней и поговорить. Остались еще Леон Ковалло с Гореловым, но их решили отложить на завтра. Серега, как всегда, нескладно пошутил, что Мику теперь можно выбросить из списка подозреваемых. Ничего себе метод расследования убийства. Как в шекспировских трагедиях: кто последний живой остался, тот и виноват.
      Но стишок, приснившийся мне во время медитации, не отпускал меня. В голову лезли всякие страшилки, знакомые с детских лет: "И тогда черная рука оторвала пуговицу на пальто и сказала..." Как сладостно было бояться летними сумерками на деревянной лестнице в доме моей бабушки.
      И пользуясь мудрым правилом: "Если хочешь избежать соблазна, поддайся ему", я поехала на городское ашкелонское кладбище.
      Последние посетители, омывая руки у длинного рукомойника, спешили к выходу. Они с удивлением смотрели на меня, бредущую в потемках между могил, но ничего не говорили. Кому охота влезать в чужие дела?
      Могилу Вольфа я нашла не сразу. Она была в новом, еще не заселенном (тьфу, о чем это я?) секторе и выделялась черным гранитом среди светлых памятников из иерусалимского белого камня и серого с прожилками турецкого мрамора. На высокой стелле было высечено: "Руби Вольфу от скорбящих жены и детей", и даты рождения и смерти.
      Обойдя памятник, я наклонилась к отверстию для поминальной свечи. Дело в том, что во всех памятниках в Израиле под изголовьем в мраморе прорезают небольшую выемку и закрывают ее дверкой. Когда приходят родственники, они приносят с собой толстую свечу в железном стаканчике и ставят ее в это отверстие. Такая свеча горит сутки и можно не бояться, что ее задует ветер. Поэтому я ничуть не удивилась фразе "и в одном догорает свеча". Свеча должна быть внутри памятника, а не снаружи.
      В кромешной темноте я нащупала маленькую дверку и открыла ее. Внутри, оказалась какая-то тряпка и больше ничего. Пошарив, как следует, я ничего не обнаружила и, не успев как следует рассмотреть находку, затряслась от страшного уханья, раздавшегося прямо над моей головой. Сова, будь она неладна!
      Не разбирая дороги, я бежала к выходу, перепрыгивая через надгробья. Споткнулась, чуть не подвернула ногу, но крепко держала в руках свою жалкую добычу.
      Только влетев в свою старенькую "Сузуки" и захлопнув дверь, я смогла отдышаться и, наконец, рассмотреть то, что было крепко зажато в руке.
      Это была длинная шелковая перчатка, вся в жирных масляных пятнах. Понюхав перчатку, я поняла, что масло было машинным.
      Почему перчатка? Чья она? И как она попала в отверстие для поминальной свечи? Где я видала совсем недавно такую перчатку?
      И я вспомнила! Клара и Эстер, матери жениха и невесты были на свадьбе точь-в-точь в таких же перчатках! Вот только чья она? Клары или Эстер? Я изо всех сил пыталась представить себе двух дам, и тут перед глазами предстала картинка: Денис целует Кларе руку.
      Вытащив мобильный телефон, я позвонила Денису тоже на сотовый.
      - Привет, это я! Слушай, у меня к тебе вопрос. Только не удивляйся...
      - Лера, дорогая, я с тобой уже давно ничему не удивляюсь. Что такое?
      - Денис, когда мы уходили со свадьбы, ты поцеловал Кларе Тишлер руку. Ты помнишь?
      - Помню, ну и что? Ты решила устроить ей сцену ревности?
      - Перестань! Прошу тебя, сосредоточься и ответь: Клара была в перчатках или без?
      - Ну, конечно, без! Подавать для поцелуя руку в перчатке считается дурным тоном. Ты этого не знала?
      - Знала, знала... - ничего я не знала. Мне редко приходилось подавать руку мужчине, тыльной стороной ладони вверх. А жаль... Ушли в прошлое царственные жесты, реверансы, корсеты и обмороки. - Ладно, спасибо, я отключаюсь.
      Мой второй звонок был к Михаэлю Борнштейну:
      - Михаэль? Добрый вечер! Это Валерия.
      - Слушаю вас.
      - Михаэль, если можно, ответьте мне на один вопрос: какова причина дорожно-транспортного происшествия Додельзона.
      - Повреждение тормозного шланга. Он был порван, и в колодках практически не осталось тормозной жидкости. А почему вы спрашиваете?
      - Я была у Додельзона в больнице. Он считает себя отличным водителем и недоумевает, как его могло занести на повороте... Спасибо, всего хорошего.
      Так, теперь звонок Суперфину. Гостиничного телефона я не знала, поэтому позвонила Элеоноре домой.
      - Элеонора, добрый вечер! Это Валерия. Вы не скажете гостиничный номер Эдварда?
      - Валерия, ты его там не найдешь. Он звонил недавно и сказал, что пошел к Тишлерам. Он договорился встретиться с Кларой.
      - Что? - заорала я и, спохватившись, выключила телефон, оставив Элеонору недоумевающей по поводу моей реакции.
      Суперфина надо было спасать! Он пошел к убийце!
      Мой последний звонок был Сергею:
      - Сережа, ты где?
      - В машине.
      - Где вилла Тишлеров, знаешь? Гони туда! Я скоро тоже там буду!
      - Чего спешим?
      - Эдвард у Клары Тишлер! А она убийца! Его надо спасать!
      - Понял, еду, - коротко ответил Сергей и отключился.
      Как меня в тот вечер не оштрафовали, уму непостижимо! Я неслась, как наскипидаренная, и только молила про себя: "Только бы успеть! Иначе Элеонора мне этого не простит!" Убийством Мики Клара показала, что она загнана в угол, и огрызается, как крыса, убивая каждого, кто хоть что-то подозревает.
      Ведь наивный Мика, найдя перчатку, сопоставил все обстоятельства и вычислил убийцу так же, как и я сейчас. И пошел требовать деньги на святое дело. Рассказал Кларе про перчатку, про масляные пятна на ней. А улику спрятал в надежном месте. Не закапывать же вещественное доказательство под палатку в парке. Но его так распирало от сознания собственной правоты, что он не сдержался и стал писать стихи. Плохие, надо сказать, но свое дело они сделали, навели меня на тайник. А бедный Перчиков... Он думал, что получит деньги на разработку своей идеи, а получил удавку.