Мне нечего было возразить...
      Мы въехали на территорию кладбища. Оставив машину на специальной стоянке, прошли по центральной аллее в самый конец. Со вчерашнего дня рядом с могилой Ильи появилось еще шесть.
      - Пришли. Илюша здесь, - сказал Иннокентий.
      Услышав эти слова, Анжелика, нетвердо ступая, подошла к свежему холмику и, упав на него, стала рыдать в голос. Мы с Иннокентием стояли, понимая, что ей нужно дать выплакаться.
      Спустя некоторое время плач прекратился и Анжелика зашептала молитву. Поначалу слов невозможно было разобрать, но потом ее голос окреп, и я, к своему удивлению, поняла, что молитва на латыни. Переведя дыхание, Анжелика перешла на церковнославянский и без всякого затруднения выговаривала слова архаичного языка, половину которых я не понимала.
      - Господи, святой вседержитель, владыка света и владыка тьмы, прими и успокой раба твоего, не дай душе пасть в пропасть бездонную, а введи ее в чертоги златые, трубами херувимов осененные...
      Хотя я не очень знакома с христианскими молитвами, мне стало ясно: Анжелика произносила слова, далеко выходящие за рамки церковного канона. Может в Америке так молятся методисты или баптисты? Не знаю. "Владыка света и владыка тьмы" - это уж прямо говардовщина какая-то. В смысле, толкиеновщина. Ну и христианочка...
      - Валерия, - наклонился ко мне Райс, - что она говорит?
      - Она читает молитву на латыни, - прошептала я ему. - Но, по-моему, очень странную. Если только я правильно поняла.
      - Она что - так хорошо знает язык?
      - Вы же сами говорили, что она училась в Америке... Может быть, и латынь выучила.
      Анжелика тем временем прекратила молиться, наклонилась, порылась у себя за пазухой и достала мешочек из хлопчатобумажной ткани, висевший у нее на шнурке. Она высыпала содержимое кулька на могилу. Там оказались несколько желтых перышек, какие-то соломинки, щепотка песку. Мы смотрели на все эти манипуляции, не зная, как реагировать.
      Прошептав еще пару слов, российская гостья поднялась с колен и, повернувшись к нам, произнесла обычным голосом:
      - Здравствуй, Иннокентий.
      - Здравствуй, - недоверчиво прошептал он, - Лика, дорогая, ты пришла в себя...
      - Да, со мной все в порядке...
      - Ну, слава Богу... - Иннокентий обернулся в поисках, куда бы присесть и не найдя ничего лучше, примостился на новенькое надгробие соседней могилы и закурил.
      Его сестра исподлобья посмотрела на меня:
      - Ты не говорил мне, что развелся с Еленой... Живешь во грехе?
      - Познакомься, это Валерия. Я попросил ее побыть с тобой во время твоего визита в Израиль.
      - Мне никто не нужен...
      - Послушайте, Иннокентий, - я тронула его за рукав, - если ваша сестра во мне не нуждается, зачем нужно навязывать ей мое общество?
      - Мне лучше знать, - резко ответил он. - Лика, ты не знакома со здешними реалиями, можешь заблудиться, вокруг надписи на иврите. Нет, тебе нужен сопровождающий. И Валерия, человек опытный в этом вопросе, всегда подскажет, поможет. Соглашайся.
      - Не называй меня Ликой! - резко ответила она.
      - Почему?
      - Я приняла другое имя. Святыми продиктованное.
      - Что?! - Иннокентий бросил окурок и растоптал его. - Святы... Ты в своем уме?! Где ты нахваталась этих глупостей? В Мичиганском университете?
      Не-Лика молчала и не двигалась. Я проследила за ее взглядом. Она неотрывно смотрела на перышки, высыпанные на могилу. Легкий ветерок успел снести их с холмиками, и они плавно отлетали все дальше и дальше.
      - Простите, - обратилась я к ней, избегая называть ее каким-либо именем, - как я поняла, вы - верующая христианка?
      - Никакая она не христианка, она, слава Богу, еврейка! - выпалил Райс.
      - Подождите, Иннокентий, дайте ответить вашей сестре.
      - Я еврейка и христианка... - наклонила она голову.
      - Но это невозможно. Одно исключает другое!...
      - Ну почему же, доктор? - возразила я, словно бы для того, чтобы поддержать странную гостью. - Разве вы не знаете, что в Израиле существуют христианские миссионеры? Они еще называют себя мессианскими евреями? - я вела себя так, будто мне ежедневно приходится вступать в теологические споры и ничего странно здесь не происходит. - В русскоязычных газетах постоянно печатаются их объявления, за которые редакция не несет никакой ответственности - это указывается особо рядом с подобными текстами.
      - И что же там пишут? - в голосе Иннокентия послышалось раздражение. Накормить страждущих, вылечить больных и подобные штучки, на которые ловятся простаки?!
      - Иннокентий, не богохульствуй! - остановила его сестра.
      - Пойми же ты, - повернулся он к ней, - ты моя младшая сестра, самая любимая, и сейчас я вижу, что с тобой происходит. Ну ладно, Илюша - он всегда был немножечко не от мира сего... Но ты, такая разумная, что же с тобой произошло? Когда эти миссионеры смогли затянуть тебя в свои сети?
      - Иннокентий, не надо, - я пыталась утихомирить его. - Давайте поедем домой, уже темнеет.
      - Они не имеют ко мне никакого отношения, эти твои миссионеры, - ровным голосом ответила Анжелика. - Я - харамитка.
      - Нет, Валерия, я так не могу... - Иннокентий демонстративно схватился за сердце. - Что еще за харамитки такие? Ты что, Анжелика, при храме каком нибудь служишь? Вроде вавилонской блудницы?
      - Тьфу! - сплюнула она и отвернулась.
      - Насколько мне известно, - осторожно начала я, - слово "херем" в иврите обозначает отлучение верховным духовным судом, или, одним словом, анафема. Следовательно, харамиты, - по логике языка, - должны представлять собой отлученных. Либо считающих себя таковыми.
      Сестра Иннокентия впервые с момента нашего разговора посмотрела на меня с подобием интереса.
      - Христос был харамитом! - убежденно сказала она. - И мы по всему миру собираем последователей его учения. К нам идут те, кто хочет познать блаженство соединения с Христом, таким же отлученным, как и они.
      - Марш в машину! - приказал Иннокений. - Я сыт по горло!
      - Позвольте вопрос, - обратилась я к ней. - Скажите, ваш муж тоже был харамитом?
      - Да, разумеется, - ответила Анжелика. - Илья первый понял, что за ними истина. А потом и я сподобилась.
      Машина уже въезжала в Ашкелон. Я попросила остановить возле центральной автобусной станции - Даша просила купить тетрадки.
      - Спасибо, Валерия, - Иннокентий вытащил бумажник. - Сколько я вам должен за потраченное время?
      Приняв гонорар и его заверения в том, что мы еще увидимся, я вышла из машины.
      x x x
      В торговом центре "Гирон" было, как всегда, многолюдно. Люди просто прогуливались, толпились возле киосков, торгующих бижутерией и сотовыми телефонами, приценивались к кувшинчикам и резным статуэткам, выставленным прямо посредине широкого мраморного коридора между магазинчиками. Слева доносился слащаво-мужественный голос Хулио Иглесиаса, весьма почитаемого в наших палестинах. Из магазина "Суперфарм" лился приторный аромат и приятный голос диктора объявлял, на какие товары сегодня скидки. Услышав, что моя любимая помада "Пупа" продается за полцены, я тут же направилась к "Суперфарму". Но, завернув за угол, остановилась.
      За небольшим столиком, заваленным выставленными на продажу самодельными бусами и браслетами из бисера, сидела знакомая мне девица с косичками, украшенными бусинами. Я подошла поближе.
      Девица равнодушно скользнула по мне взглядом и занялась покупательницей, выбиравшей бусы из поддельных кораллов.
      Повертев в руках пузырек с душистым маслом, на котором была надпись "Панданус", я уже решила спросить, сколько он стоит, так как не знала вообще, о чем я буду с ней говорить, но она пришла мне на помощь:
      - Это масло для эротического массажа. Несколько капель достаточно, чтобы всю ночь вызывать желание мужчины. Возьмите, не пожалеете.
      "Вызываю огонь на себя", - подумала я, но вслух спросила:
      - У вас есть какие-нибудь амулеты?
      - Вам для чего? - нимало не удивившись, спросила она, будто бы речь шла о хозяйственных принадлежностях.
      - Понимаете, - понизила я голос, - я хочу приворожить любимого и мне нужен амулет из желтых перьев.
      - Не думаю, что желтые перья помогают в таких случаях, - она с сомненьем покачала головой. - Нужно попробовать что-либо другое...
      - Простите, как вас зовут? - спросила я.
      - Сабрина.
      - Так вот, Сабрина, постарайтесь, пожалуйста. Мне не важно, сколько это будет стоить, главное, чтобы этот амулет был такой, как мне надо: перья, немного песку и в общем, то, что необходимо. Вы же харамитка, как я полагаю, и должны знать...
      Эффект от моих слов был самый неожиданный. Услышав, что я назвала ее харамиткой, Сабрина вскочила, но тут же снова уселась на стул и побледнела.
      - Уходите, уходите отсюда немедленно, - произнесла она свистящим шепотом.
      - Да, но...
      - Потом... Я ничего не знаю.
      - Девушка! - протиснулась к столику необъятных размеров мадам. Сколько стоят эти бусы?
      - Я не торгую, - резко ответила Сабрина и принялась сворачивать свой товар.
      - Но как же? Я хочу купить кораллы!..
      - Я не торгую, - в голосе девушки послышался страх. Она просто подняла углы скатерти и завязала ее концы. Внутри позвякивали бусы и бутылочки с маслами.
      Я отошла в сторону и увидела, как бледная Сабрина озирается по сторонам в поисках кого-то. Потом она исчезла.
      Телефон в моей сумочке зазвонил, как всегда, неожиданно.
      - Алло! Валерия, добрый день, это Иннокентий беспокоит.
      - Здравствуйте, я вас слушаю.
      - Валерия, мы продолжаем сотрудничество или как?
      После встречи с испуганной девушкой мне очень хотелось ответить "или как", но я пересилила себя и наигранно-бодрым голосом ответила:
      - Ну конечно! Чем могу быть полезна?
      - Лику пригласили в полицию для дачи показаний. Ей нужен переводчик. Вы пойдете?
      - Вы знаете, к кому ее пригласили?
      - Сейчас посмотрю... - я услышала шуршание раскрываемой бумажки и Райс ответил, - следователь Борнштейн.
      - Буду, - коротко согласилась я.
      Мы договорились о встрече и он повесил трубку.
      Что ж, судьба снова сводила меня с Михаэлем, старшим следователем ашкелонской полиции. Наверное, я никогда не забуду, как он спас меня от маньяка, грозившего перерезать мне горло. Несмотря на то, что Михаэль практически никогда не улыбался и всегда хмуро встречал меня, если наши дороги пересекались, я всегда испытывала необъяснимую симпатию к этому служаке невысокого роста. Хотя почему необъяснимую? Словом, я без раздумий согласилась пойти к нему с сестрой Иннокентия.
      На следующее утро, припарковав свою "Сузуки" около дома Иннокентия, я ждала Анжелику. Она появилась ровно в десять. На ней уже не было того балахона, в котором мы с доктором Райсом увидели ее пару дней назад, выходящую из зала ожидания. Но темный платок по прежнему покрывал ее волосы.
      Она села в машину, даже не поздоровавшись. Отнеся ее поведение на счет потрясения смертью мужа, я постаралась не возмутиться и двинулась в сторону полиции.
      Пройдя мимо дежурного и показав ему повестку, мы добрались до уже знакомого мне кабинета. Михаэль что-то отбивал на компьютере.
      - Можно? - спросила я.
      - Валерия! - воскликнул он. - Рад вас видеть. У вас ко мне дело?
      - Что-то вроде того...
      - Вы сможете подождать, у меня назначена встреча, а после мы обязательно поговорим. Я надеюсь, ничего из ряда вон выходящего?
      - Ваша встреча с Долгиной? - я подвинулась и пропустила в комнату Анжелику.
      - Да, - кивнул он и тут же до него дошло. - Валерия, вы опять взялись за свое?! Сколько раз вам говорить, чтобы вы не вмешивались не в свое дело!
      - Простите, Михаэль, но я здесь нахожусь по своей работе. Эта дама заказала переводчика, а вы знаете, что у меня существует зарегистрированный бизнес.
      Говоря все это, я села на стул для посетителей и предложила сесть Анжелике. Она без слов опустилась на жесткое сиденье.
      - Ладно, ладно... - примирительно сказал следователь, - просто мне совершенно не хочется в очередной раз вытаскивать вас из всяких переделок.
      - А это уже ваша работа, Михаэль, - улыбнулась я и добавила, - моя полиция меня бережет.
      Но на иврите эта фраза прозвучала совсем не так.
      - Хорошо, - кивнул он и тон голоса стал деловым, - позвольте ваши документы.
      Анжелика протянула ему российский загранпаспорт. Михаэль сверился с фотографией, глянул на въездную визу и вернул его хозяйке.
      - Расскажите, пожалуйста, госпожа Долгина, когда вы последний раз видели вашего супруга.
      - Два месяца назад, - ответила Анжелика, а я принялась за свою привычную работу: голова полностью выключается из процесса, и язык действует в автономном режиме. - Он тогда завершил работу над новой программой и решил съездить к родственникам в Израиль отдохнуть.
      - Уточните, к чьим родственникам?
      - К моему брату, Иннокентию Райсу. У Илюши всегда были с ним прекрасные отношения.
      - Да-да, понимаю... - сказал Михаэль, перебирая бумаги. - Скажите, ваш муж отличался какими-нибудь странностями? Отклонениями в характере?
      - Вы на что намекаете? - повысила она голос. - Илья не был сумасшедшим. Он был гением! А все эти мещанские претензии только смешили его...
      Мне пришлось туго при дословном переводе слова "мещанские", но я кое-как справилась, но видно не настолько хорошо. Следователь попросил объяснить, что Анжелика имеет в виду.
      - Всем в глаза бросались сначала его одежда, волосы, борода. Он не придавал этому никакого значения. Всю свою энергию мой муж тратил на творчество, а не на то, чтобы лучше выглядеть. Ибо, украшая себя, ты совершаешь грех и обманываешь окружающих. Заставляешь их думать о тебе лучше, чем ты есть на самом деле!
      Да уж, теперь понятно, почему Анжелика сама так выглядела. Видно, в их секте с этим строго.
      Борнштейн слушал внимательно, не перебивая собеседницу, следя более, как мне показалось, за ее интонацией, нежели за моим переводом. Когда она замолчала, он спросил:
      - Госпожа Долгина, есть ли у вас подозрения относительно того, кто мог убить вашего супруга?
      - Нет, никаких.
      - У него были завистники? Враги?
      - Мой муж был существом из плоти и крови. Очень одаренный программист, создал уникальную программу по изучению иероглифов. Может быть, были люди, которые ревниво относились к его успеху, но чтобы явно завидовать? Нет, я не припомню...
      - Как долго вы у нас пробудете, госпожа Долгина?
      - Не знаю, около месяца. Хочу поездить по святым местам. Помолиться за мужа.
      Михаэль понимающе кивнул. Он переложил на столе какие-то бумаги и совершенно обыденным голосом, как бы продолжая разговор, спросил:
      - К какой концессии вы принадлежите?
      - Простите, не поняла?
      - Вы христианка, иудейка?
      Анжелика нахмурилась.
      - Я еврейка и признаю Христа...
      Следователь поморщился, видимо не совладав с собой.
      - Понятно... Все, у меня больше нет вопросов. Валерия, - обратился он ко мне, - я благодарю вас за помощь, иначе мне пришлось бы бегать за нашим штатным переводчиком. А он вечно занят.
      - Не стоит, - ответила я и мы с Анжеликой вышли из кабинета.
      x x x
      - Куда вас отвезти? - спросила я ее, когда мы сели в машину.
      - На раскопки, - коротко ответила она и я поняла, что ей хочется увидеть место трагедии.
      До Национального парка мы доехали за десять минут. Заплатив сбор в пятнадцать шекелей, я въехала за шлагбаум и оставила машину на стоянке. Дальше мы пошли пешком.
      Начало марта - это та пора, когда земля цветет, пропитанная зимними дождями. Солнце не печет так, как оно начнет сразу после пасхальных праздников, на зеленом травяном ковре вовсю распускаются ярко-желтые ромашки и красные маки. Хочется плюхнуться в это великолепие и лежать, раскинув руки.
      Мы шли по парку. Миндаль уже отцвел, а мандариновые деревья только начали выбрасывать белые бутоны. Цветущие цитрусовые с неубранными с прошлой зимы золотыми плодами представляли собой феерическое зрелище и категорически опровергали все законы ботаники.
      Мы прошли Ханаанские ворота - самое древнее место раскопок. Именно здесь была найдена фигурка тельца, прообраз именно того, библейского золотого тельца, из-за которого Моисей разбил скрижали. Согласно легенде, Иосиф прекрасный, тот самый еврей, премьер-министр при фараоне, разгадавший сон с семью тучными и с семью тощими коровами, происходил из рода, фетишем и покровителем которого был телец. Гроб с телом Иосифа похоронили в Ниле, и он ушел глубоко в придонный ил. Перед смертью Иосиф приказал евреям, если они уйдут из Египта, забрать и его гроб. И оставил золотую табличку с вырезанным на ней быком.
      Когда Моисей призвал народ свой выйти из Египта, то он бросил табличку в Нил и приказал: "Бык, встань!", и гроб поднялся со дна Нила. Но потом, как, впрочем, это бывает всегда, - история повторилась совершенно не в том виде, в котором была задумана. Уйдя на гору Синай, Моисей оставил свою паству без присмотра и они стали развлекаться. Решили создать себе идола и для этого бросили в огонь и расплавили свои золотые драгоценности. Золотая табличка с быком полетела туда же. И встал бык, он же золотой телец. Чем все это кончилось, известно каждому...
      Мы прошли уже несколько раскопанных стоянок. Везде работали люди. Сезон дождей закончился и можно было приступать к новым открытиям. Около каждой стоянки я осведомлялась, где работает Барбара Уорнер. Мне показывали направление, и мы с Анжеликой продолжали свой путь.
      Стоянку Барбары мы нашли почти на краю парка, у самой кромки воды. Около тридцати человек копали, переносили камни, осторожно просеивали породу в поисках находок. Весь район раскопок был окружен сеткой и мешками с песком. С высоты около восьми метров площадка напоминала коробочку с хаотичным броуновским движением.
      Мы спустились в котлован. Барбару я узнала сразу. Высокая костистая американка с прямыми прядями, небрежно собранными в хвост, в джинсах и очках полумесяцами, сидела на корточках и осторожно смахивала кистью налипшие пылинки с маленького черепка. На вид ей было лет около пятидесяти, но кроме морщинок под глазами ничто не напоминало о ее возрасте. Мы молча остановились около нее. Она не сразу оторвалась от работы.
      Аккуратно завершив свой труд, американка отложила кисть в строну и поднялась.
      - Здравствуйте, - сказала я по-английски. - Вы - Барбара, мы не ошиблись?
      - Да, - ответила она, - вы пришли на экскурсию или хотите нам помочь? Мы рады добровольцам.
      - Ни то, ни другое, - опередила меня Анжелика. - Я пришла к вам по личному делу.
      - Вот как? В таком случае, мы не могли бы поговорить попозже? Сейчас у меня много работы.
      - Нет, - резко ответила Анжелика, - я не могу ждать!
      - И что вы хотели узнать?.. - тон американки стал холоден.
      - Меня зовут Анжелика Долгина. Я - жена Ильи.
      - А-а, Лайдж... Теперь понятно. Бедный, бедный Лайдж. Мы его все любили...
      - Я бы хотела знать, где и кто его нашел.
      - Мы - я, Джошуа, Майк и Меир. Как всегда, мы приехали утром на раскопки в машине Меира, спустились вниз, а он лежал тут, - Барбара показала на каменный саркофаг, наполовину выкопанный из земли. Его длина достигала около двух метров в длину и по всему периметру были выбиты непонятные значки и орнаменты.
      Анжелика подошла к саркофагу и положила ладонь на его теплую поверхность. Ее губы зашептали снова какую-то молитву. Я понимала, что с ней сейчас происходит.
      Пока Анжелика молилась, я, чтобы перемочь паузу, спросила Барбару:
      - А что, саркофаг был пустой, когда вы его выкопали?
      - Да, - кивнула она. - Обычно в таких захоронениях находят мумии или скелеты, а в нем ничего не было. Скорей всего, это было не ритуальное, а символическое захоронение. Наличие тела не предполагалось... Эх, если бы все знать, что здесь происходило!..
      Было непонятно, к чему относилась последняя фраза - ко времени захоронения саркофага или к недавнему страшному происшествию.
      Вокруг нас стали собираться люди. Вскоре все, кто работали на площадке, столпились около саркофага и сочувственно смотрели на закрывшую глаза вдову.
      - Здесь уже была полиция. Они забрали тело и всех нас расспрашивали, сказала Барбара. Она смотрела по сторонам. Ей явно не нравилось, что все прекратили работать и с любопытством рассматривают закутанную в платок Анжелику.
      - Он лежал, завернутый в белую простыню, - сказал один из стоявших поблизости, маленький рыженький парень.
      - Причем так плотно, с головой, что мы сначала не поняли, что это. Меир предложил развернуть, но я вызвал по сотовому полицию.
      - А где были его вещи? - спросила я, вспомнив, что в кабинет к Иннокентию Илья вошел полностью экипированный для походной жизни.
      - Ничего не было, - снова отозвался рыжий. - Мы даже вокруг посмотрели, ничего не было.
      - Он никогда не расставался со своим рюкзаком, - сказала Барбара. - У Лайджа там был весь дом.
      Видя, что народ не желает расходиться, Барбара объявила получасовой перерыв. Все принялись доставать бутерброды и термосы.
      К нам подошел лысый толстяк с бородой и в кедах и обратился к Анжеле по-русски:
      - Пойдем с нами, помянем твоего друга. Хороший был мужик.
      Толстяка я узнала - я видела его с Ильей в день моего знакомства с доктором Райсом. Мы сели на камни, расставленные вкруговую. Большая плоская плита служила столом. К нам подошли еще несколько человек, видимо составляющие русскую часть бригады археологов, и на плите появилась початая бутылка водки, одноразовые стаканчики и немудреная закуска: огурцы, помидоры, брынза и ломти черного хлеба. Один из сидящих споро разлил по стаканчикам водку, каждому досталось немного. Анжелика выпила, я отказалась. Словоохотливый бородач представил нам сидящих. Двое, Костя и Роман, были студенты, подрабатывающие для оплаты учебы, Геннадий, высокий темноволосый молодой человек, попал сюда по направлению с биржи труда. А Петр, мужчина лет сорока, ничем не примечательной внешности, сидящий с книжкой по археологии в руках, был туристом из России, гостящим у родственников. В общем, компания собралась пестрая.
      Когда все выпили, не чокаясь, я спросила бородача, которого звали Ефимом.
      - Скажите, а что Илья нашел примерно два месяца назад?
      - Много чего, - усмехнулся Петр, - вот саркофаг, например...
      - Он знак на нем увидел и жутко обрадовался, - добавил Геннадий.
      - Какой знак? - удивилась я.
      Рабочие загалдели наперебой. Только бородач сидел в стороне и не принимал участия в обсуждении знака. И Анжелика была слишком уж тихой.
      Словно подтверждая мои подозрения, она поднялась со своего камня и подойдя к Ефиму, отвела его в сторону и о чем-то оживленно заговорила. Он отвечал ей, словно оправдываясь, но она продолжала наступать. Со стороны их движения напоминали странный танец, когда партнер делает шаг назад, а партнерша тут же снова сокращает расстояние.
      - Нет, как она ей заявила, - давился со смеху один из студентов, кажется Костя, хотя после поминального стакана это было не вполне тактично, - убери свою ..., пожалуйста. И по-русски, надо признать.
      - Кто? - спросила я.
      Студенты наперебой принялись рассказывать:
      - Назиля, татарка, тоже здесь работает.
      - Да вон она, - показал рукой Рома.
      Оглянувшись, я увидела толстую бабищу, копавшуюся в песке. Весу в ней было не менее ста двадцати килограммов, а такой широкой задницы я в своей жизни не видала.
      - И что она натворила? - спросила я.
      - Когда откопали саркофаг, Барбара чуть с ума не сошла от счастья. Она его чуть не облизывала, всех отгоняла, пользовалась только самыми нежными кисточками. Там внутри сохранилась прекрасная мозаика, а на ней иероглифы. А у Барбары как назло пленка кончилась. И во время обеденного перерыва она поехала домой за какой-то особой сверхчувствительной пленкой для фотоаппарата. Нас всех предупредила, чтобы мы до саркофага не дотрагивались.
      - А вы дотронулись?
      - Не мы, Назиля... Она решила проверить, влезает ли ее тухес в усыпальницу фараонов. И всю мозаику, к чертям собачьим, осыпала.
      - Убить ее мало за такое, - проворчал рядом сидящий Петр.
      - Как она умудрилась туда влезть, ума не приложу! - удивился Геннадий. - Мы ее потом вчетвером из саркофага вытаскивали - застряла.
      - А у Барбары русский от злости прорезался, - снова засмеялся Костя. Назилька потом жаловалась, что та с ней некультурно обошлась. Но Барбара сказала "пожалуйста"...
      - Это произошло до трагического инцидента с Илюшей или после?
      Роман сразу погрустнел.
      - Илюшу нашли в саркофаге на следующее утро, - ответил он.
      Барбара закричала, призывая всех закончить перерыв. Рабочие встали из-за импровизированного стола и пошли к месту, где они оставили свои инструменты. Ко мне подошел Геннадий.
      - Вы, наверное, не помните меня, - сказал он скорее утвердительно, нежели в качестве вопроса, - мы с женой приходили к вам переводить документы, когда только приехали в страну.
      - Может быть, - ответила я, - я, к сожалению, не помню. Ко мне многие приходят...
      - Да, я понимаю, просто...
      - Говорите, Гена, я вас внимательно слушаю.
      - Вы тогда нам так хорошо посоветовали насчет квартиры, и про холодильник, спасибо вам за это.
      - Не за что, просто я стараюсь помогать по мере возможности...
      - Мы разошлись с женой, - вдруг сказал он, словно хотел сбросить тяжкий груз с души.
      - Я сожалею...
      - Она осталась в квартире, а я ушел. Пару раз ночевал у Илюши, а иногда здесь, в спальнике - он дал мне свой...
      - Генка, где же ты? Давай сюда! - закричали с раскопок.
      - Извините, я должен бежать.
      - Геннадий, зайдите ко мне на работу, скажем, завтра, после четырех. Вам удобно?
      - Да, - кивнул он на ходу.
      - Там вы мне все и расскажете. Хорошо?
      - Приду! - крикнул он и побежал к своим.
      Анжелика стояла одна, видимо, дожидаясь, когда я закончу разговаривать.
      - Валерия, смотри, - она протянула мне грязный обрывок бумаги.
      В центре равностороннего треугольника был нарисован глаз. Под основанием треугольника виднелось изображение голубя с распахнутыми крыльями. Всю эту композицию пересекала жирная черная молния с наконечником, смотрящим вниз.
      - Что это? - спросила я. - Масонский знак? Или часть доллара?
      - Ни то, ни другое, - Анжелика отобрала у меня бумажку. - Это наш знак.
      - Чей наш? - я ничего не понимала.
      - Наш, харамитов. А Илюша нашел его на этом саркофаге. Знак был высечен на внутренней стенке, а вокруг него - иероглифы. Скорее всего, они обозначали смысл или приказ.
      - Ну так давай, посмотрим на него живьем...
      - Невозможно, - вздохнула она, - в тот день, когда нашли Илюшу в саркофаге, эти знаки были стесаны. Причем неизвестно, кто это сделал - Илья или тот, кто его убил.
      - Да уж, история... Ты думаешь, что если бы мы знали, о чем говорят эти иероглифы, то мы бы нашли убийцу Ильи?
      - Разумеется, - Анжелика серьезно взглянула на меня. - А из-за чего еще его убивать? Тихий, спокойный человек, мухи не обидит. Если убили, значит он что-то знал. А другие у него это хотели выведать. Вот и все.
      - Тебе не кажется, что нужно обо всем рассказать Борнштейну? - спросила я, кстати вспомнив, чем заканчивались обычно самодеятельные истории, в которых я принимала участие.
      - Интересно, и что ты ему скажешь? - в голосе моей спутницы послышалась издевка. - Покажешь бумажку? Он пошлет тебя и правильно сделает. Ты забыла, как он тебя встретил? В штыки!
      - Ты преувеличиваешь. Откуда у тебя эта картинка?
      - Ефим дал. Потом муж нарисовал еще один рисунок, со всеми иероглифами. А этот черновик Фима просто сунул в карман, когда Илья пошел домой обмозговать открытие.
      - И что ты собираешься с этим делать?
      Анжелика посмотрела на меня с обидой:
      - Какая ты черствая, Валерия! Это же Илюша нарисовал! Эх... - она махнула рукой и пошла к машине.
      Нет, вдова-харамитка мне определенно действует на нервы!
      x x x
      Геннадий постучал в дверь моего кабинета в пять минут пятого.
      - Заходите, присаживайтесь...
      Он нескладно примостился на кончике стула и смутился.
      - Чем я могу быть вам полезна, Геннадий?
      - Вот... - он достал из кармана небольшую плоскую коробочку с экраном.
      - Что это? - удивилась я. - "Тетрис"?
      Пластмассовая игрушка с кнопками и надписями на английском языке была удивительно похожа на "Тетрис", мода на который прошла несколько лет назад.
      - Это компьютер. Илюша носил его на шее, не снимая. И даже ночью, когда ложился спать, всегда клал рядом. Вот поэтому компьютер и оказался у меня.
      Геннадий говорил сбивчиво, видимо боясь, что я заподозрю его в краже, но с другой стороны, было заметно, что он хочет высказать все, что ему известно. Нажав на несколько кнопок и поняв, что это безрезультатно, я положила коробочку на стол.
      - Простите, Гена, вы не путаете? Может быть этот прибор - обычный калькулятор? И потом, он не работает.
      - Нет, что вы, Илюша писал на нем!
      - Но как? Здесь нет клавиатуры.
      - Он писал палочкой на экране и там возникали буквы. Я видел.
      - А почему бы вам не отнести это в полицию? Там бы и разобрались.
      Лицо Геннадия выразило откровенный испуг. Он откинулся на спинку стула и замахал перед собой руками:
      - Не надо полицию! Я не хочу иметь с ними никакого дела. Жена уже подавала на меня жалобу и пригрозила, что выбросит меня из страны. А я русский и приехал с ней, как муж еврейки...
      Ну вот, еще одна жертва иммиграции. Это уже не в первый раз я слышу от своих клиентов, находящихся в процессе развода, что их, как неевреев, могут выкинуть из страны. Причем грозят им именно их еврейские половины. Отвратительно!
      - Успокойтесь, Гена, никто вас не вышлет. А если вы не хотите обращаться в полицию, то оставьте мне компьютер, я сама передам его. Кроме того, я хорошо знакома со следователем, ведущим это дело, - видя, что он немного успокоился, я спросила. - Кстати, что сказать, если спросят, откуда у вас этот предмет?