Мне пришлось дать спринтерский рывок, чтобы по другому коридору добежать до примерочной и встретить Мири там. Увидев ее зареванное лицо, я тут же послала девушку умываться и пресекла участливые распросы остальных.
      Часы пробили восемь и мы, дружной стайкой, под звуки торжественного марша, вошли в зал.
      Зал был украшен гирляндами шариков, свитых в арку. Вокруг сцены стояли вафельные стаканчики в рост человека. Туда вполне можно было засунуть любую девушку. Столики жюри украшали запотевшие хромированные термосы для мороженого.
      Музыканты прекратили играть, слово взял Элиэзер Гарвиц. Он понес обычную бодягу о том, как приятно всех видеть в зале, какая замечательная фирма "Шуман и сыновья", что краше наших девушек нет на свете и прочее, и прочее.
      Наконец, объявил первый конкурс. Девушки, изящно пройдясь по сцене, подходили к маленьким столикам и крутили ручки морожениц. Потом подходили к судьям и перекладывали мороженое в термосы. Жюри оценивало изящество и манеры.
      Я во все глаза смотрела на Мири. Покрасневший носик она спрятала под светлой пудрой. Один раз поскользнулась и чуть не залепила мороженым в глаз пожилому судье, сидящему справа от Шумана.
      Линда крутила ручку мороженницы, как истая голландка - невозмутимо и напористо. Эфиопка Рики наклонила голову влево, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-под крышки. Яэль и Катя переглядывались и хихикали.
      И лишь Шарон была на высоте. Отточенными движениями она крутила ручку, не переставая улыбаться всем в зале, изящно согнувшись, накладывала мороженое в хромированные недра термоса, и возвращалась на сцену, эффектно покачивая бедрами.
      И совершенно естественно, что рыжеволосая красавица получила больше голосов, чем ее соперницы.
      Не только Мири бросала на Шарон гневные взгляды. Другие девушки тоже не радовались успеху фаворитки, хотя и не выражали своих чувств так явно.
      Объявили получасовой перерыв. Мои подопечные бросились в примерочную. Там уже стояли наготове Адольф-парикмахер с визажистом. Следующий этап должен был проходить в купальниках, и поэтому девушки спешно переодевались, не обращая ни на кого внимания.
      - Валерия, у меня в каюте остались духи, я сейчас!
      - Ой, а я станок забыла...
      Девицы разбежались по каютам. Вот трудная работа! Через десять минут им на сцену выходить, а у них еще подмышки не бриты.
      Все это время я сидела как на иголках. Нужно было идти их собирать. Хорошо, что не все ушли. Катя с Ширли подтягивали друг дружке лифчики, Рики расчесывала копну кудряшек, а Яэль вертелась перед зеркалом. Наконец они собрались, и я проводила их до конференц-зала.
      Но три девушки еще не вышли. Мне снова пришлось идти и вытаскивать их из кают.
      Как всегда пришлось спуститься по лестнице, обогнуть небольшой холл и пройти длинный коридор. В конце коридора горничная несла стопку белья на тележку, стоящую поблизости. Мне захотелось попросить ее постучаться в двери кают, чтобы сэкономить время, но я не решилась ее побеспокоить.
      - Шарон, Мири, Линда, на выход! - закричала я на весь коридор.
      Двери на противоположных сторонах раскрылись, и Шарон с Линдой вышли мне навстречу.
      - Мы уже идем.
      Я невольно залюбовалась ими. Обе высокие, статные. Одна рыжая, другая блондинка, они вышагивали на высоких каблуках, а под изящными халатиками были надеты только купальники, отчего их ноги казались непропорционально длинными.
      Они быстро прошли мимо меня, и скрылись на лестнице, а я громко постучала в каюту Мири.
      - Мири, сколько можно тебя искать!
      От моего стука дверь отворилась. Мири ничком лежала на кровати.
      - Ты что, заснула? - я подошла и потрепала ее за плечо.
      От моего движения она развернулась, и моему взгляду предстал страшная картина: шею девушки перерезала страшная коагуляционная полоса, лицо побагровело, а между губ торчал прикушенный кончик языка.
      Сердце мое заныло сразу. Приложив руку к груди, я прислушалась. Нет, все в порядке, готово выпрыгнуть, но еще здесь. Что же делать? Куда и кому сообщить?
      Почему-то мне пришло в голову протереть дверную ручку. Смутно припомнилось, как это всегда проделывал Арчи Гудвин, незаменимый помощник великого сыщика Ниро Вульфа. Я вытащила платок и вышла из каюты.
      За этим занятием меня застал Глинский.
      - Валерия, что это ты делаешь?
      Охнув, я снова схватилась рукой за сердце. А второй - за ручку, которую только что тщательно вытирала. Признаваться сейчас, что за дверью лежит мертвое тело, было как-то не с руки:
      - Вот, испачкала чем-то руки. Теперь оттираю, - сказала я наобум.
      - А почему ты трешь дверь, а не руку?
      - Ой, я такая рассеянная... Прости, мне надо идти. Антракт уже закончился.
      Захлопнув дверь в каюту с мертвой Мири, я бросилась прочь и, по дороге, заворачивая на всем бегу за угол, налетела со всего размаху на стилиста Адольфа. Дама я крупная, к тому же масса оказалась помноженной на ускорение, так что лядащему парикмахеру не поздоровилось. Он упал на ковер, сверху его прижала я, и в таком виде нас увидала давешняя горничная с каталкой.
      - Что с вами? - она бросилась стаскивать меня с парикмахера.
      Тот придушенно матерился. Всем своим видом он напоминал распластавшуюся тощую лягушку.
      Встала я неудачно, вновь зацепившись за Адольфа. Он принялся отряхивать свой белый парикмахерский халат от прилипших катышков коврового покрытия. Решив ему помочь, я отряхнула его сзади, поправила воротник халата и даже заправила в карман торчащий оттуда кусочек черной ажурной тряпочки, не переставая изо всех сил извиняться.
      Адольф махнул рукой и удалился, поддерживаемый горничной, а я поспешила на конкурс.
      В зале все уже собрались. Семь красавиц стояли кучкой, все в разноцветных шелковых халатах с разрезами до бедра, и перешептывались. Музыканты наигрывали блюз, публика явно скучала.
      Хорошо, что Гарвиц был в зале. Не обращая внимания на удивленные взгляды, я подошла к столу жюри, и сказала Элиэзеру:
      - Мне нужно с вами поговорить. Пойдемте.
      Поднялись с места, кажется, все. То ли я произнесла эту фразу излишне громко, то ли голос меня чем-то выдал, но вышли мы из зала в сопровождении всего состава жюри. За нами потянулись журналисты.
      - Валерия, скажите толком, что произошло? - сердито вопросил Гарвиц.
      Не ответив, поскольку мы уже подошли к каюте, где лежала насчастная Мири, я распахнула дверь и сделав приглашающий жест рукой, дала пройти внутрь Элиэзеру. Остальным ход был закрыт.
      Еще пару секунд поборовшись с дверью, не желающей закрываться, я обернулась на раздраженную реплику Гарвица:
      - Что за шутки, Валерия?
      Придерживая задом дверь, чтобы не ворвались журналисты, я попыталась было удивиться равнодушию и выдержке нашего советника по связям с прессой, но тут не поверила своим глазам. Ноги мои задрожали, я шлепнулась на пол, не забывая упираться в дверь.
      Тела на кровати не было.
      - Где оно? - заорала я, тыча пальцем в сторону кровати. - Оно было здесь!
      Наверное, выброс пальца ослабил позицию моего зада, бывшего форпостом обороны. Дверь поддалась, и в комнату протиснулись начальник охраны, вездесущий Костя и фоторепортер газеты "Новости дня". В глазах зарябило от вспышек, и я закрыла их.
      - Валерия, кто оно, что оно? Что с вами происходит? Вы выпили? Первый раз вижу, чтобы на человека так влияла качка! Я же дал вам лекарство!
      - М-мири... Тут она лежала...
      - Что? Она лежала? Ее тоже укачало? Почему вы не обратились к судовому врачу?! Это ваша прямая обязанность!
      Мне уже надоели его крики, я встала, и отряхнула юбку.
      - Почему, почему? Потому! Не нужен ей был никакой врач. Задушили вашу Мири! А я это увидела.
      - Что вы несете?! - заорал он так, едва не бросившись на меня с кулаками.
      Но я твердо стояла на своем. Только что здесь я видела задушенную девушку, она лежала вот тут, несколько минут назад. И вообще, почему не пригласят судовую полицию? Почему тут столько посторонних людей, и в частности журналистов?
      Толпа расступилась, в комнату протиснулись Шуман в сопровождении уже знакомого мне Соломона Барнеа, начальник отдела безопасности фирмы.
      Соломон тут же принялся за дело - выставил всех из каюты, приговаривая: "Господа, давайте разойдемся, надо все проверить, прессе сообщат, пока без комментарий." Причем у него выходило так монотонно и заученно, что я восхитилась профессиональной подготовкой. Наверное, ему не раз приходилось выталкивать народ из комнат с трупами.
      - Так, госпожа Вишневская, рассказывайте, - приказал мне Шуман негромким голосом, когда в комнате воцарилась тишина.
      Мы сели в низенькие кресла, стоящие возле журнального столика. Начальник охраны остался сторожить дверь.
      - Мне нечего рассказывать, - нахмурилась я, - Вошла, увидела задушенную Мири, выскочила, встретила Глинского...
      - Вот тут, пожалуйста, подробнее, - они оба насторожились, как гончая, почуявшая след.
      - Ничего особенного, - ответила я, всем своим видом выражая преданность и стремление раскрыть тайну, - Глинский спросил меня, что я тут делаю, и пошел дальше.
      - И вы не поинтересовались даже, а что здесь делает он? - с ударением на "он" спросил мой временный начальник.
      - А что, ему нельзя ходить по этому коридору? - как истинная еврейка, я ответила вопросом на вопрос.
      Пока они оба соображали, что мне ответить, я перешла в наступление:
      - Прошу вас не допрашивать меня, а поверить моим словам! Мне не было никакого резона убивать Мири, и врать вам тоже нет смысла. Так же как и вы, я заинтересована в том, чтобы мероприятие прошло успешно. Ведь мне по условиям контракта полагается бонус...
      - О, Господи! - Шуман схватился за голову. - Тут такое творится, а она думает о бонусе! Вам не стыдно, уважаемая?
      - А почему мне должно быть стыдно? - я пожала плечами. - Вы мне не верите, так поверьте в то, что мне не выгодно было убивать вашу протеже.
      При этих словах Соломон усмехнулся в сторону, и я поняла, что приобрела в его лице союзника.
      - Надо что-то делать, - он остановил мои разглагольствования резким взмахом руки, - с трупом на борту, да еще пропавшим при невыясненных обстоятельствах, мы не сможем сойти на берег. А Кипр уже рядом!
      - Может, тело выбросили в воду? - предположил Шуман.
      - Где вы тут видите окно?
      Действительно, администрация фабрики мороженого поскупилась на билеты и купила места в каютах, находящихся внутри корабля, без иллюминатора.
      Каюты были красиво отделаны, с потолка струился мягкий свет, а роль окна играла картина с морским пейзажем. Так что никакой клаустрофобии не ощущалось.
      Скорей всего, администрация думала так: девушки будут в каютах только спать, а все время проводить на подиуме и мероприятиях. Зачем же им окна, если на этом можно еще и сэкономить?
      Тогда отсутствие окна превращало ситуацию в классическую загадку убийства и исчезновения трупа из запертой комнаты.
      В дверь настойчиво постучали.
      - Откройте немедленно!
      Шуман посмотрел на Соломона Барнеа, и тот нехотя отпер дверь.
      И опять пришлось нам закрываться от блицев.
      На пороге стоял старший помощник капитана, молодцеватый и подтянутый. Он строго смотрел на нас.
      - Господин Шуман, капитан корабля приглашает вас к себе.
      Помявшись, мой временный начальник вышел из комнаты.
      В образовавшуюся щель тут же залезли журналисты и обступили меня.
      Мне это все надоело. И я решила, что сейчас не до поведения комильфо. Расталкивая их руками, я выскочила, добежала до своей каюты и, царапая ключом замочную скважину, ворвалась внутрь.
      На моей постели лежала задушенная Мири...
      Последнее, что я помню - дверь моей каюты распахивалась в коридор.
      x x x
      Открыв глаза, я увидела знакомое лицо с веснушками.
      - Где я, Шарон?
      Комната была незнакомой. По тому, что преобладал белый цвет и никелированные детали интерьера, я поняла, что нахожусь в лазарете.
      - Все хорошо, Валерия, - она улыбнулась. - Вы в медпункте, а мы с девочками тут дежурим. Линда ушла, теперь моя очередь.
      Голова гудела так, как будто в нее поместили судовую трубу. Попытавшись приподняться, я охнула и болезненно скривилась.
      - Вам плохо? - забеспокоилась Шарон. - Позвать доктора?
      - Нет, нет, все в порядке, - откинулась я на подушки, - ты лучше расскажи, как там, снаружи?
      - А вам опять плохо не станет? - девушка с сомнением посмотрела на меня.
      - Куда уж хуже... Рассказывай.
      - Вы лежали в коридоре. Вас увидали журналисты и побежали спасать. А когда заглянули в каюту, то забыли обо всем на свете. Чуть было вас же не затоптали. Пришлось девочкам оттянуть вас в сторонку, а то эти охотники за жареным совсем взбесились. Потом вмешались матросы и навели порядок.
      Шарон поправила мне подушку и вновь села на стул возле моей постели.
      - Капитан дал приказ поворачивать обратно. Никакого Кипра. С покойником на борту ни одна страна не впустит!
      - Жаль, - пробормотала я, борясь с дурнотой. Голос Шарон доносился как сквозь вату:
      - Тогда все наши девочки бросились к Шуману просить, чтобы он уговорил капитана не поворачивать, а сделать все же стоянку на Кипре. Зря мы, что ли, столько нарядов везем, да и съемки там будут самые выигрышные!
      - Уже известно, кто убил Мири? - не совсем тактично прервала я ее разглагольствования.
      - Нет, что вы! И чтобы убийца не сбежал, капитан принял решение усилить охрану и проверку для всех, кто будет выходить на берег на Кипре.
      - Так что, все-таки будет остановка на Кипре? - удивилась я.
      - Ну, да... Наш благодетель, - тут она забавно шмыгнула носиком, - как бульдозер. Так попер на капитана. "Я, мол, убытки терплю! У меня контракты, реклама, журналисты! Немедленно делайте остановку! Я так сказал!"
      - И он согласился?
      - А куда ж он денется? Ведь корабль зафрахтован Шуманом. Весь.
      - С удовольствием прогуляюсь по твердой земле, - просияла я, - а то от этой качки меня уже тошнит! Я-то думала, что мы никуда заходить не будем...
      Поняв по выражению лица Шарон, что я ляпнула что-то не то, я замолчала. Откуда ей было знать, что распорядок дня и портфолио девушек выкрали из моей каюты в самом начале нашего пути? Немудрено забыть такую важную вещь, как съемки на Кипре.
      - А как же? - удивилась Шарон. - Разве вы не помните, что у нас запланирована экскурсия и видеосъемка на водопадах? Вся пресса будет. Шуман приказал два контейнера с мороженым взять для рекламы на природе.
      Она с сожалением посмотрела на меня. Забыть о таком событии, как предстоящая поездка по райскому острову! Не все же торчать в этих каютах без иллюминаторов.
      Неожиданно в каюту зашел Соломон, наш главный охранник. Шарон, поняв, что она лишняя, вышла и тихонько прикрыла за собой дверь.
      - Рад видеть вас, дорогая, в добром здравии, - церемонно произнес Соломон, присаживаясь на стул, с которого только что встала девушка. Помолчал немного, а потом, как набравшись воздуху, произнес:
      - Валерия, я связывался с управлением, - с каким именно управлением, он не разъяснил. - Там мне сообщили, что вы уже имели опыт расследования преступлений. Вы же работали вместе с Михаэлем Борнштейном, старшим следователем из отдела по расследованию убийств!
      Вот это слава, Валерия! Уже прознали. Интересно, они мне за расследование заплатят, или опять я, по выражению Дениса, бесплатно вляпаюсь по самое не могу?
      - Даже не знаю, чем я могу помочь следствию... - пробормотала я. Ведь я занималась этим неофициально.
      - Это пока мы не вернемся назад. - заторопился Барнеа, опасаясь отказа. - Мой босс не хочет лишнего шума, и поэтому расследование надо провести своими силами, чтобы поменьше народу узнало о реальном состоянии дел.
      - Интересно, как вы собираетесь это скрывать? - удивилась я. - На корабле полно журналистов!
      - Об этом мы уже позаботились. Журналисты прикормлены, писать будут о несчастном случае.
      Я задумалась. Вот он, момент истины. Наконец-то настало время показать, что Валерия Вишневская не просто взбалмошная бабенка, сама навлекающая на свою голову приключения, а опытный сыщик, к которой в трудные минуты обращаются за помощью. И не будут больше меня с сарказмом называть "наша Эркюлия Пуаро", Михаэль Борнштейн не нахмурит свои брови: "Валерия, ну сколько можно мешать полиции заниматься делом...", а мой ненаглядный Денис, наконец-то оторвется от экрана монитора, где он уже несколько недель изучает падающий биржевой индекс НАСДАК, и посмотрит на меня с благоговением.
      Из сладостных мечтаний меня вывел хрипловатый голос Соломона Барнеа:
      - Вы бы не могли сказать мне, Валерия, что это такое? Мы нашли в каюте Мири.
      И он протянул мне полиэтиленовый кулек, на дне которого болталась какая-то металлическая штучка.
      Рассмотрев улику хорошенько, я поняла, что о карьере Шерлока Холмса вкупе с Ниро Вульфом придется позабыть. В мешочке лежала выдранная с мясом пряжка от моих босоножек, которые я дала надеть Линде.
      - М-может быть, эта штучка принадлежит второй девушке, ж-жившей вместе с Мири в комнате? - заикаясь спросила я.
      - Не думаю. Я уже опросил всех девушек. Никто не видел такую деталь у убитой и никто не знает, что это такое... - он повертел кулечек в руке. Похоже на деталь кожаного ремешка. Но попробуй найти этот ремешок! Сумочки, что ли, у всех проверять?
      Соломон задумался, продолжая мять кулек. Я лежала в постели ни жива, ни мертва. Наконец, он поднялся со стула.
      - Выздоравливайте, дорогая. Как только судовой врач вас отпустит, приходите мне помогать. Трудно мне одному справляться.
      Только за начальником охраны закрылась дверь, я вскочила с постели и начала лихорадочно собираться. Только бы не остановили, только бы дали добраться до своей каюты! Ну а потом нужно расспросить Линду.
      Беспорядочно мельтешившие в голове идеи прервало треньканье сотового. Подняв трубку, я услыхала хрипловатый голос Дениса.
      - Лера, что у вас там происходит?
      - О чем ты, милый?
      - Газеты пишут о внезапной смерти конкурсантки. Ты опять во что-то вляпалась?
      - Денис, дорогой, ну почему сразу же вляпалась? Тут произошла неприятность, девушка пропала, потом ее нашли у меня... - тут я прикусила язык, так как говорить о том, что мертвую девушку нашла я, а потом она оказалась у меня в каюте, было как-то не с руки.
      - Что у тебя?! - закричал он так, что я даже отдернула руку с сотовым телефоном от уха. - Я как проклятый работаю, выискиваю инвесторов, слежу за биржевыми сводками, а ты опять за свое! Стоило только выпустить тебя из узды на пару дней, все пошло по новой! Ты обо мне подумала? Ты о ребенке подумала, если до меня тебе нет никакого дела?!
      - Что ты кричишь? Прекрати немедленно! - заорала я в ответ так, что на полочке зазвенели разные флакончики и мензурки с лекарствами. - Ты что мне, муж? Да я и мужу не позволила бы так поднимать на меня голос! Что ты на себя берешь? Ты для меня свой старт-ап готовишь? Мне какое дело до него? У меня своя жизнь и я хочу ее прожить так, как мне нравится! Меня здесь люди уважают, помощи и совета просят, а ты, кроме "вляпалась", других слов не знаешь. Все! Занята я, не звони мне! Вернусь домой, встретимся.
      Я ожесточенно нажала кнопку окончания разговора, схватила в охапку свои вещи и выскочила из лазарета.
      Не помня себя, я добежала до каюты Линды.
      - Линда, можно к тебе?
      - Да, пожалуйста...
      Линда лежала на застеленной койке и рассматривала иллюстрированный журнал для женщин. Рядом на полу стояла пепельница полная окурков.
      - Линда, я давала тебе босоножки, где они?
      Она приподнялась на локте и удивленно посмотрела на меня:
      - Какие босоножки, о чем вы?
      От такой наглости я опешила:
      - Как - какие? Ты же брала мои босоножки!
      - Послушай, ты что-то путаешь - тон Линды стал заботливым, как у няньки, беседующей с бредящим больным. В смысле - с бредящей больной.
      Я открыла было рот, чтобы что-нибудь сказать, но не успела. Дверь отворилась, и в каюту вошла Яэль. Линда вновь улеглась и принялась за журнал, а я так и осталась стоять столбом.
      - Может, я помешала? - робко спросила девушка. - Я только за полотенцем.
      - Нет-нет, я уже ухожу, - пробормотала я и вышла.
      Яэль догнала меня в коридоре.
      - Что с вами, Валерия? - участливо спросила она. - Вы пока еще плохо выглядите. Может быть, полежите?
      И эта туда же!
      - Скажи мне, Яэль, - я схватила девушку за руку, - ты не помнишь, в каких босоножках Линда выходила на подиум? В бежевых?
      - Не помню, - Яэль удивленно посмотрела на меня. - А что?
      - Она не говорила, что на ее босоножках сломался каблук?
      - Нет, я ничего такого не слышала. И она была на высоких каблуках, когда выходила на подиум. Хотя. Постойте... Точно! На ней были босоножки бордового цвета. Я еще подумала, что они не сочетаются с красным лаком на ногтях. Оттенки разные.
      - Спасибо, дорогая! Мне действительно что-то не по себе. Пойду прилягу.
      На пороге своей каюты я простилась с Яэль.
      Есть над чем подумать. Причем фактов у меня было совсем немного.
      Что мы имеем? Убита девушка, которая, во-первых, находилась в интимной связи с хозяином фирмы. Он обещал на ней жениться и бросить жену, но потом раздумал. Значит первый вероятный кандидат на убийство - господин Шуман. Во-вторых, Шуману понравилась другая девушка - Шарон. Мири не могла этого стерпеть и в сердцах крикнула, что убьет Шарон. Значит, осуществляя это намерение, она могла просто напасть на Шарон, а та придушила ее, превысив необходимую самооборону.
      В-третьих, Глинский явно неравнодушен к Шарон. Он мог бы прикончить Мири, чтобы Шарон достались все лавры. Ну, это вообще за уши притянуто. Зачем ему убивать девушку, если Шарон ему ничего не обещала?
      А кто знает? Она такая скрытная, что вполне могла бы вертеть Глинским, а на людях изображать неприступную крепость. Надо будет проверить, были ли они знакомы до круиза.
      Кто у нас дальше? Линда! Вот мерзкая тварь! Если она так отрицает факт того, что взяла у меня босоножки, значит, убийца - она! Она пришла к Мири, они повздорили, стали драться, и при драке пряжка оторвалась! И пришла Линда к ней с заранее обдуманными намерениями, в моих босоножках, чтобы в случае чего свалить всю вину на меня. Поэтому и не признается. Точно! Линда - самый подходящий кандидат на роль убийцы!
      А зачем ей это надо было? Чтобы убрать наиболее подходящую кандидатуру? Так уже весы склонялись в пользу Шарон... Значит, если убийца - Линда, надо опасаться за жизнь Шарон! А если все-таки убила Шарон?...
      Голова шла кругом. Я залпом выпила полный стакан воды и прилегла на свою кровать.
      Да, я еще забыла о том, что у меня пропали документы и кто-то устроил обыск в каюте. Кто это мог сделать? Узнаю кто - выйду на убийцу.
      Глаза слипались от такой непосильной игры ума, и я заснула, даже не раздевшись.
      x x x
      Разбудил меня стук в дверь.
      - Валерия, подъем! Мы стоим у причала. Скоро выход! Одевайся и собирай своих птенчиков, - Все это Глинский выпалил на одном дыхании, ворвавшись ко мне в каюту. И пока я собиралась, он непрерывно тарахтел:
      - Ты не представляешь, какая у причала охрана! Все обязаны надеть визитки, взять с собой паспорта. Охрана с двух сторон. И шмонает по-черному! Ищут непонятно что: то ли бомбы, то ли наркотики!
      Мои девочки уже находились там. Одетые в пестрые сарафанчики и соломенные шляпки, они толпились в предвкушении выхода на волю и весело переговаривались. Но веселость эта была наигранной. Время от времени какая-нибудь из них оборачивалась и испуганно смотрела назад, точно ждала, что вот-вот из глубины коридора выйдет Мири и присоединится к ним.
      - Посторонись, дайте дорогу! - раздались позади нас голоса.
      Все расступились и пропустили нескольких матросов, волочащих, с помощью судового такелажа, два больших морозильных контейнера. Холодильники были украшены рекламой фирмы "Шуман и сыновья", а суетящийся Элиэзер Гарвиц не оставлял никакого сомнения, что в них находится сладкая продукция, которую девушкам и предстоит рекламировать на пленере.
      - Интересно, сколько нам придется слопать этого мороженого, пока они удовлетворятся? - шепнула стоящая возле меня Кэт своей подружке и обе прыснули.
      - А сколько калорий! - Линда закатила глаза.
      - И липнет...
      - И мухи летают.
      Девицы изощрялись как могли, скрывая за шутками свое нетерпение и нервозность. Я стояла в стороне, внимательно слушала и не вмешивалась в разговор. Надеялась, что, может быть, кто-то из них выдаст себя и расскажет больше, чем известно до сих пор.
      Груз подцепили на крюк, контейнеры зависли между небом и землей. Все восторженно заорали. Фотографы снимали и девушек, и подъемный кран, и броское лого фирмы на боках холодильников.
      Пришлось взять инициативу в свои руки.
      - Внимание! Сейчас мы организованно спустимся с корабля и выйдем на берег. Попрошу приготовить загранпаспорта и сумки, чтобы пройти таможенный досмотр.
      Атмосфера тут же изменилась. Все принялись лихорадочно рыться в сумках. Перспектива остаться на корабле, где, может быть, бродит убийца, никого не прельщала.
      Ко мне подошел Соломон Барнеа.
      - Как дела, Валерия? Удалось что-нибудь узнать?
      Мне не хотелось рассказывать ему об этой пакостной Линде, поэтому я натянуто улыбнулась и пробормотала что-то невнятное. Барнеа отошел.
      Внизу уже стояли таможенники, матросы и сам Шуман, собственной персоной. Он наблюдал за процедурой проверки пассажиров.
      - Давай, шевелись! - закричал один из матросов, стоявший в общей очереди отпускников. - А то паримся тут, на волю охота.
      Таможенник даже бровью не повел. Он монотонно копался в сумках у каждого, кто подходил к его столику, задавал по-английски стандартные вопросы и ставил отметку в большом журнале. Было жарко. Всем жутко хотелось пройти досмотр и вырваться на волю. Но не следовало забывать, что среди выходящих с корабля должен был быть и убийца. Об этом знали все, но не всем хотелось об этом думать.
      А вот мне эта мысль не давала покоя. Поэтому, пройдя досмотр, я не подошла к девочкам, находившимся под защитой Соломона Барнеа, а осталась стоять неподалеку от столика таможенника, пристально всматриваясь в лица людей, томящихся в очереди.
      На мне была широкополая шляпа с шарфом. Нос украшали большие солнцезащитные очки, поэтому я надеялась, что никто не поймет, куда именно я смотрю. И я продолжала беззастенчиво пялиться на очередь.
      Люди были большей частью незнакомые. Уже прошли девушки, парикмахер Адольф и визажист, все корреспонденты и фоторепортеры. За корреспондентами пошли матросы, горничные, официанты, в общем, все, кто получил отпуск на этот день. И сколько я не всматривалась в лица, ничего особенного найти не смогла. Никто не прятал взгляд, все оживленно переговаривались, а пройдя досмотр, торопились кто куда. Я узнала официанта, обслуживавшего нас за обедом и тощенькую горничную. Больше никто из знакомых не попался.
      Несолоно хлебавши я отвернулась от почти рассосавшейся очереди и стала смотреть, как в грузовой фургон пихают контейнеры с мороженым. Шуман и Гарвиц стояли рядом и обменивались впечатлениями. Иногда кто-то из них делал рабочим указание, которое выполнялось с нарочитой поспешностью.
      - Валерия, мы ждем тебя! - закричал мне из маленького микроавтобуса Костя Блюм. - Мы едем на водопады!
      Два автобуса - мерседес с Шуманом и Гарвицем и грузовой фургон в арьегарде - двинулись в путь. Мы ехали по удивительной красоте серпантину, круто забиравшему в гору. С одной стороны вдоль дороги росли могучие сосны, с другой, простирался вид на Средиземное море с рваными облаками на горизонте.
      Словно в сказке перед нами вдруг открылось чудесное горное озеро, с заросшими густым орешником берегами. Скалы уходили вверх, а по ним струилась кристально чистая вода, холодная даже на вид. Зрелище было необыкновенным, и мои подопечные как одна завизжали от восхищения, тыкая пальцами в сторону удивительного пейзажа.
      Наш кортеж остановился недалеко от берега. Двое рабочих споро начали вытаскивать контейнеры, девицы высыпали гурьбой и побежали к воде. Адольф и визажист принялись раскладывать свои баночки и ножнички, а из мерседеса степенно вышли Шуман и Гарвиц.
      Вскоре подъехал джип с фотографами. Вихрастый Блюм, выставив наизготовку свое фоторужье, так быстро нащелкал целую пленку видов, что я только диву давалась.
      Ширли и Галья, сняв туфли и закатав легкие брюки полезли в воду, но тут же с криком "Ой, мамочки!" выскочили на берег.
      Ко мне подошла Шарон.
      - Валерия, мы действительно должны сниматься под этими ледяными струями?
      Вздохнув, я пожала плечами.
      - Ради красоты снимков...
      - А если я себе придатки застужу? Этот, что ли меня лечить будет?
      - Трудно сказать, дорогая.
      - Вы можете прочитать, что написано в контракте по поводу болезни из-за этой работы?
      Сделав вид, что мучительно вспоминаю соответствующие параграфы, я наморщила лоб, и произнесла:
      - Контракт у меня в каюте. Когда мы вернемся, я обязательно посмотрю соответствующий раздел.
      - Поздно будет, - уныло констатировала Шарон и отошла.
      Раздался приказ Гарвица:
      - Девушки, быстренько переодеваемся в купальники и заканчиваем макияж! Время не ждет, скоро стемнеет!
      Устроив из небольшой полянки за орешником раздевалку, девушки вытащили полученные ранее купальники, и начали переодеваться.
      Адольф наносил последние штрихи, Глинский со товарищи заправлял особо чувствительную пленку в фотоаппараты, и девушки гурьбой двинулись к озеру, где уже стоял наготове Гарвиц с брикетиками мороженого в растопыренных пальцах.
      - Ой, как холодно! - с визгом бросились девушки в воду. Мокрые купальники облепили их точеные формы. Прозрачные брызги застыли на шоколадной коже Рики и рассыпались искрами в кудрях Яэль.