Good as Good - Звездная месть (Книга 1)

И они вошли внутрь. Заставленная пустой посудой, какими-то невзрачными и потрепанными коробками комнатушка и впрямь заслуживала названия конуры. Потолки были высокими, но с них свисал такой слой паутины, что казалось, будто над ней вообще нет никаких перекрытий, что она бесконечна. Окон в комнатушке не было. Зато стояла кровать с шарами-набалдашниками и голой панцирной сеткой. Вот на эту кровать и плюхнулся со всего маху Гуг Хлодрик. Сетка на все лады заскрипела, заскрежетала под ним.
      - Хором я, Ванюша, не нажил, - признался Гуг, без особого сожаления.- Но ты не подумай, что я бедный человек, нет, у нас тут бывает ха-ароший клёв... - Заткнись! - оборвал его Иван. - Я не желаю знать про твои делишки! Докатился, космолетчик! - Ну, давай, давай, я с удовольствием послушаю воскресную проповедь. - Обойдешься! Ивана вдруг прорвало. Он выложил о себе всю правду, рассказал столько, сколько никому не рассказывал, слова вырывались из него будто лава из вулкана. И сдержаться он уже не мог. Гуг сидел с полуоткрытым ртом и вытаращенными красными глазами. Впечатление было такое, словно его только что вытащили из подводных рудников Гадры, его распирало как глубоководную рябину, казалось кровь вот-вот брызнет из пор кожи, а глаза вылезут из орбит. - Первые дни я держался, Гуг, все было нормально! Я говорил себе - у тебя есть воля, разум, держись, космолетчик, иначе цена тебе-грош! И ведь держался, Гуг, держался! А потом навалило... Да так навалило, что хоть в петлю, хоть в окошко! Не поверишь, но это было выше человеческих сил, неделю я не спал вообще, ни единой минуты, ни секунды. Ну ладно, нас обучали не спать сутками, сам помнишь, как было в Школе, но ведь это легко, когда просто не спишь, понятно, просто! А когда мозги набекрень, когда перед глазами одно и то же, Гуг, это совсем другое дело, хоть башкой об стену! У меня был план, я поклялся отомстить этим тварям, добраться до них во что бы то ни стало! Сдохнуть, но добраться! Но не так-то это просто, мнемограммы показывать, сам знаешь, шумиху поднимут, подопытным кроликом сделают, на слово само-собой никто не верит, да и попробуй раскройся, высмеют, сочтут за блаженного. Куда ни сунься, везде труба, Гуг! Но не это главное, это все дело понятное, не привыкать. А вот память жжет, сил нету, хоть под психоскальпель ложись! Вот тогда, Гуг, я и стал понемногу прикладываться, а где немного, там и все остальное... Погулял я здорово, от Марселя до Тегерана, а потом залетел в эту дыру, черт бы ее побрал. Только время зря потерял. А мне бы сейчас набрать надежных ребят, пробить разрешение, хотя бы под видом свободного поиска в Пространстве, ну ты знаешь, да и махнуть туда! Иначе, Гуг, загнусь, не выдержу. Ты можешь меня считать неврастеником, бабой-истеричкой, но это не передать словами, это не под силу человеку! Гуг замахал рукой, разинул рот, еще шире разинул. - Ничего я не считаю,-проговорил он. Но ты забудь про свои замыслы, ни черта не выйдет! И ни один из нормальных парней с тобой не пойдет на это дело, можешь даже не пробовать уговаривать, тебя сочтут помешанным. Ваня, вот и все! Я сам думаю, что у тебя крыша поехала... Ладно, не трепыхайся, я чего думаю, то и думаю, крутить не собираюсь. А чем смогу, помогу! Только ведь нечем. Ежели башли нужны, сотен шесть-семь подкину... но это тебе на полбака. Можно, конечно, и побольше наскрести, на разгон всегда можно наскрести, а как обратно выбираться будешь? Не-е, коли тебя в Космофлоте не поддержат, и рыпаться не стоит! Или к частникам на поклон иди! - А что я им предложу? - спросил Иван. - В том-то и дело, что предложить тебе нечего. Ни один из частников благотворительностью в космических масштабах заниматься не станет, Ваня. Но гляди, старина, пока ты будешь по миру побираться, крохи выпрашивать, тебя точняк засекут, может, ты уже под колпаком. - Все может быть, - понуро согласился Иван. И поглядел на груду бутылок, валяющихся в углу. - В это время из-за двери послышались торопливые тяжелые шаги, сама она почти сразу распахнулась, на пороге застыли две фигуры в зеленоватой форме и касках, блеснули стволы автоматов-парализаторов. - Легки на помине, сучары! - тоскливо пробурчал Гуг Хлодрик, но не пошевельнулся. Иван смотрел на служащих Европола и не мог понять, что их сюда привело. Гуг? Его шайка? Иван не знал, что надо делать, и потому не делал ничего. - Ты сиди на месте, - холодно сказал тот, что стоял слева, указывая стволом на Хлодрика, - а русский пойдет с нами. Иван привстал. - И попрошу соблюдать спокойствие, это в ваших же интересах. - В наших интересах, - с ленцой процедил Гуг, упирая руки в колени, совсем другое, дорогие легаши! - И что же именно? - с ухмылкой поинтересовался стоявший справа. - А то, чтобы гости, навещающие нас, были немного повежливее, понял?! Если не понял, могу разъяснить, сучий потрох! Иван не видел, как ампула вылетела из дула. Но он видел, как она ударила в грудь Гугу Хлодрику и разлетелась на мелкие осколки. И он понял - у Гуга под курткой был надет панцирь. Все дальнейшее произошло мгновенно: Хлодрик вскочил на ноги, будто был не восьмипудовым верзилой, а пушинкой, взметнувшейся под струей воздуха. Европоловцы рухнули на грязный заплеванный пол, уткнулись в него лицами. Гуг выскочил за дверь и через минуту, после непродолжительной возни, вскриков, сопенья и скрежета зубов, втащил в комнатушку еще двоих парней в зеленоватой форменке. Он их держал за воротники. И как те ни упирались, вырваться им не удавалось. - Еще трое валяются там, у входа, - доложил Хлодрик Ивану извиняющимся тоном. - Нехорошо все это, - высказался Иван. Ему совсем не нравилось происходящее. И он никак не мог понять, зачем он европоловцам? Может, он успел натворить чего-нибудь такого, за что надлежит отвечать по местным законам. Все может быть, разве упомнишь! Только ему не хотелось попадать в клетку, какая бы причина на то ни была. - Еще бы! Конечно, нехорошо! - согласился Гуг. - Но мы сейчас сделаем так, что все будет хорошо! Он заорал на вырывающихся парней так, как не орал в свое время на звероноидов Гадры, медленно отжиравших у него левую ногу. Эти гнусные твари тогда именно отжирали его конечность, не отрывали, не отъедали, не отгрызали; они привязали самого Гуга к железному крюку, вбитому в стену пещеры, и не торопясь, со смаком и явным удовольствием, чавкая и обливаясь слюной, жрали ногу у живого и дико орущего Гуга Хлодрика. Иван поспел вовремя. Но тогда Гуг не орал так дико. - Я вас, твари, гниды паршивые, напополам поразрываю, ежели вы через две минуты не вытащите всю эту падаль наверх, чтоб она не воняла в хоромах благородного Гуга - Игунфельда Хлодрика Буйного! Поняли, суки?! В моей старой и дырявой шкуре сидят сорок поколений свирепейших викингов, и я от их имении поручению размажу ваши вонючие мозги по стенам! А ну, брысь!!! Он притопнул ногой. И выпустил парней. Не прошло и минуты, как в конуренке стало тихо и покойно, никто не стоял в ней из непрошенных гостей, никто не лежал на полу. Иван выглянул наружу - лишь валяющаяся у стены каска с зеленоватым отливом да отпечаток кровавой пятерни почти под самым потолком напоминали о случившемся. Он вернулся в комнату. Поглядел на тяжело дышащего Гуга исподлобья, неодобрительно. - И все-таки, дружище, тебя не зря вышвырнули из Космофлота, ты и впрямь Буйный. Зачем тебе лишние неприятности? Может, дело шло о штрафе за погром в кабаке одноглазого Сайруса или еще о каких-нибудь таких мелочах! А ты кулаками махать начинаешь, викинг хренов! Гуг не обиделся, не рассердился. Он снова плюхнулся на скрипящую кровать, откинулся к стене. И сказал: - Не-е, старина, у тебя точно разжижение мозгов! Вспомни-ка, о чем ты тут рассуждал только что, а? - О чём? - не понял Иван. - Балбесина, пока ты думаешь, что за тобой могут установить слежку, тебя уже взяли под колпак, дошло?! - Ты уверен? - Еще бы! - лицо Гуга было совершенно непроницаемо и серьезно. - А за скандал и потасовку в кабаке Сайруса, да и иных местах, о которых ты изволил забыть, я заплатил столько, что ребятам придется изрядно попыхтеть месячишко-другой, прежде чем мы восстановим нажитое... Не думай, что твои пьяные истерики были бесплатным развлечением! Тебе надо мотать отсюда, понял! За океаном сейчас совсем хреново, не скроешься от легавых. А в России, я думаю, тебя не сразу сцапают. Вали домой, Ваня! Никто тебе здесь не поможет. Но одну штуковину я тебе дам, глядишь, пригодится!
      Иван уставился на Гуга иронически, скривил губы.
      - Это какую же? - спросил он с явным сарказмом.- Фомку? Кастет? Отмычку? Чего ты мне можешь дать сейчас, Гуг Хлодрик Буйный, предводитель шайки грабителей и алкашей?! Чего у тебя есть за душой и вне ее - канистра виски? Или, может быть, ржавый парализатор? Мне в нашей всесильной конторе ни черта не смогли предложить, кроме любительской капсулы, понял! А остальное мне и задаром не нужно! Гуг поднял руку. - Не спеши, Ванюша, отказаться всегда успеешь. Я не знаю, как ты доберешься до того проклятого места, до этой окраины Метагалактики, это все твое дело... но ежели ты доберешься до нее, ежели ты решишь потолковать с местной братией, которая угробила твоих родичей, то тебе эта штуковина ох как пригодится... Да и все равно продать ее некому! Бери, Ваня! Пора было собираться, уходить отсюда. Иван знал, что европоловцы вернутся с подкреплением и зададут им жару. Но апатия держала его в своих тисках. Он не мог встать, решиться на что-то. - Вот, гляди! - Гуг долго ковырялся в стене за кроватью, наконец вытащил что-то неопределенное, завернутое в тряпицу. Вид у него был весьма самодовольный. - Мы тут год назад подломили парочку сейфов в одном пришвартовавшемся судне. Дело было мокрое, пятерых охранничков пришлось в воду сунуть с камешками, но, Ваня, они сами виноваты, защебуршились не ко времени, задергались... А суденышко-то оказалось лабораторией засекреченной, усек? Я как допер, так чуть не сверзился от беспокойства, но поздно было - тут или пан, или кичман! Я гpeшным делом, подумал, ридориумом удастся разжиться, Ваня! Это ж раз в жизни! Грамм - и гуляй до могилы со всей оравой, еще и останется столько же! - Раньше ты был другим, - вставил Иван.- Я жалею, что не удержал тебя в Отряде, очень жалею! - Поздно, Ваня,поздно, жизнь не переделаешь! Да и все относительно, старина. Ты меня жалеешь, а я вот сейчас тебя жалею, не дай Бог, Ваня, на твоем месте быть, не дай Бог! Но слушай! Какой там к черту ридориум пустые сейфы за семью бронированными дверями, а в одном-вот это яйцо! Глядика, может, слыхал чего про такие! Он развернул тряпицу, в огромной мясистой ладони оказалось обычное яйцо, чуть больше куриного, но цветом такое же, покрытое какими-то пятнышками, а может, и просто засиженное мухами. Иван понял, что самый обычный дурацкий розыгрыш. - Не-е, ты носа-то, не вороти, дурачина! - Гуг явно занервничал. - Из-за этой штуковины вместе с нашими восемь душ отлетело к небесам, а ты нос воротишь. Ну скажи, вам там самую последнюю технику дают, самые новейшиевсякие-хреновины... - Тебе тоже давали в свое время,- вставил Иван. - Да ладно, я же не спорю! И не горюю, Ваня! Но ты скажи, такие хреновины давали? - Нет! - То-то! - Не тяни, мне пора уходить отсюда. Гуг Хлодрик рассмеялся ему прямо в лицо. - На, Ваня, держи! С этой штукой ты уйдешь от кого угодно, даже от самого дьявола! И помни, какие у тебя друзья, а коли вернешься... - в глазах у Гуга появились грусть, он судя по всему, не верил, что Ивану доведется вернуться. Но он старался, чтобы это неверие не выплескивало наружу. - А коли вернешься, отдашь. Я с тебя за нее строго спрошу, понял?! - Понял! Оставь себе. Иван собирался встать. Но Хлодрик остановил его, усадил напротив. Задышал тяжело, взволнованно, будто должно было произойти нечто необычное. - Гляди! Гуг прижал яйцо острым концом к шее, прямо под сивой бородищей, надавил. Поначалу ничего не изменилось, и Иван поневоле подумал, что старый приятель свихнулся от пьянства, от всего этого дичайшего и непотребного образа жизни, и он хотел толкнуть его рукой в плечо, чтобы очнулся от бреда, пришел в себя... Но рука его застыла в воздухе. То, что Иван увидал, было ни на что не похоже, если только на галлюцинацию. Лицо Гуга, да и его фигура, начали на глазах меняться: щеки втягивались, бледнели, плечи сужались, живот пропадал и одежда начинала обвисать складками несмотря на панцирь, скрываемый под нею, нос из набрякшего и непомерного превращался в тонкий, правильной формы, борода, вся до волоска, исчезла, оставив на своем месте недельную щетину... Иван машинательно провел ладонью по подбородку, щекам - он тоже не брился давненько, щетина торчала наждаком. Но не это озадачивало его. Гуг становился похожим на кого-то очень знакомого, он не просто утрачивал свой обычный облик, он превращался в кого-то. Но в кого?! Ивану показалось, что он сходит с ума! Перед ним сидел его собственный двойник, не надо было зеркала! Только теперь Иван сообразил, что к чему, но поверить, что это происходит на яву, не мог, не верилось! Да и не могло быть такого! - А ты ущипни себя! - проговорил вдруг тот, кто был прежде Гугом Хлодриком. - Ущипни за ляжку! А хочешь, за нос! Глядишь, и проснешься. Иван словно загипнотизированный последовал дурацкому совету. Но щипки не помогали - он чувствовал боль и не просыпался. - Что скажешь? Иван тысячи раз слышал собственный голос в записях. И теперь он готов был спорить на что угодно, что прозвучал именно его голос, это не могло быть ошибкой, в этом во всем была какая-то закономерность. - Гуг, это ты? - спросил он, глуповато улыбаясь. - А кто же еще, конечно, я - Гуг Хлодрик! - ответил сидящий напротив Ивановым голосом.- Ты только чувств не лишись, ладно? А то стал чувствительным больно, как барышня! Ну, Ваня, отвечай, пока я добрый, нужна тебе эта хреновина или нет?! Иван замялся. Он думал о множестве вещей и не мог сразу найти нужного. И все-таки, спросил: - Сколько времени она действует вот так? - Столько, сколько надо тебе! - А обратно? Иван-двойник оторвал яйцо от шеи, сунул его тупым концом в рот, надул щеки и почти сразу же превратился в обрюзгшего и краснорожего Гуга Хлодрика. - Вот как! - заявил Гуг надменно, оттопыривая губу. Но Иван не мог поверить в чудо, случившееся у него на глазах. - Слушай, Хлодрик, а может, это гипнолокатор,- предположил он,- может, ничего на самом деле не меняется, просто нам начинают видеться всякие вещи... Гуг сплюнул род ноги, почесал за ухом... - Все проверено, не будь занудой, Ваня. Держи! Он сунул яйцо в руку Ивану. - Только зря не экспериментируй с ним, не стоит. Штуковина непонятная, может, в ней еще чего есть, откуда нам знать. Вон Лысый, ну ты его должен знать, тот, что тебя брал, доэкспериментировался - щас по ходам бегает, на четырех лапках и с длинным голым хвостом! - Врешь! - Ей-Богу, Ваня! Эта хреновина, видать, настраивается на самый активный, биоактивный, объект в радиусе своего действия. Ну эот дурашлеп позавчера и доигрался - поймал крысу, здесь их полно, сам видал, приставил к горлышку яичко, и поминай как звали-только хвостиком вильнул, Ваня! Где его теперь отлавливать, а? Может, сам возвернется? Хорошо еще, что я подобрал... Так что ты не дури, не надо! Ивану вдруг показалось, что все это продолжение алкогольного бреда, белой горячки. Но рука его сжимала вполне материальное и даже какое-то живое. на ощупь яйцеобразное тело неизвестного происхождения. И от этой реальности деваться было некуда. Он обтер яйцо о штанину, сунул в боковой карман комбинезона. - Но должны же быть какие-то инструкции?- предположил он, поглаживая колючий подбородок. - Ванюша, у тебя нулевой допуск, а ты болтаешь о такой ерунде! Ну где ты видал, чтобы засекреченные штуки хранили вместе с инструкциями, чертежами, техдокументацией. ты наивный человек. Ваня. Если и были какие инструкции, так на другом суденышке за семью замками, а то и вообще у черта на рогах! Давай-ка, собирайся, пора уматывать, теперь я чую недоброе, меня чутье не подводит! Он привстал, подтянул штаны. Подошел к двери, снял с пояса связку огромных ключей-этой связкой можно было проложить череп слону - и долго возился с замками. Потом со скрежетом и лязгом задвинул три гигантских засова, опустил сверху металлический занавес и, видно, для пущей надежности придвинул вплотную к двери непомерный стальной сейф, сработанный еще лет пятьсот назад. После этого выдохнул тяжело, но удовлетворенно: - Порядок! - Ты чего, танковой атаки ждешь? - поинтересовался Иван. - Это мы поглядим, - неопределенно ответил Гуг. - А как же сами выбираться будем? - Не волнуйся, Ваня! - Гуг Хлодрик повел глазами куда-то ввысь, за паутину, - Выберемся. Он прильнул к стене ухом. Лицо приняло настороженное выражение. - Что там? - Идут, сучары! Я все точно рассчитал. Но ты, Ваня, не робей! Гуга-Игунфельда Хлодрика Буйного голыми руками не возьмешь! Гляди! Он подошел к противоположной стене, подогнул колени, напрягся и подскочил метра на три вверх, вцепился обеими руками во что-то невидимое, подтянулся... послышался треск, что-то загремело, заскрипело. И Гуг многопудовым мешком свалился вниз, на пол. Он сидел весь в обрывках паутины и с недоумением разглядывал чугунную старинную решетку, которую держал в руках. На концах этой решетки болтались куски цемента, кирпичей. - Во-о! Оторвалась, падла! - произнес Гуг, будто еще сомневаясь в случившемся. Но тут же отбросил решетку в угол комнатушки. В дверь застучали. Гуг попробовал встать. Лицо его исказилось гримасой боли, он ухватился обеими руками за левую ногу, застонал. Иван сразу понял в чем дело. После того, как звероноиды отожрали Гугу половину голени и всю ступню, ему пришлось ложиться на биорегенерацию в Центре. Но живой протез получился неважным, он то и дело подводил хозяина. Видно, что-то подобное произошло и теперь. Иван подхватил Гуга под мышки, приподнял. - Ничего, я тебя подсажу, выберемся Гуг, лишь бы ход был. - Ход есть, Ваня, но я не полезу, ну его на хрен! Надоело бегать! В дверь принялись колотить прикладами. Потом как-то сразу все стихло. И послышался приглушенный голос: - Именем закона требую открыть дверь! - Ага, щас, разбежался, - прокомментировал требование Гуг. И повернул голову к Ивану: - Там все просто, по лесенке наверх - шесть ярусов, потом по туннелю до упора, и в тридцать восьмую дверцу по левой стороне! Гляди, не сбейся! Ни одна собака тебя не отыщет в этих лабиринтах, будь спокоен! - Мы пойдем вместе! - твердо заявил Иван. Гуг рассмеялся своим прерывистым кашлем-смехом, утер выступившие слезы. - Ванюша, вместе мы сможем пойти только на кичу, понял?! А тебе надо еще кое с кем расквитаться, об этом тоже не забывай! Что касается старого буйного викинга, так за него, Ваня, не переживай, не родился еще на Земле-матушке тот, кто покорителя Гадры за хобот возьмет!
      В дверь опять забарабанили. Голос стал громче.
      - Эй, Гуг Хлодрик, отпирай! Ты арестован! На этот раз ты крепко влип, Буйный! - Щас ты у меня влипнешь, дерьмо вонючее!- отозвался Гуг. - Ты как смеешь так говорить со мной, щенок! Ну, давай, высаживай дверцу, я тебя жду со всен твоей кодлой! Ивана передернуло. - Гуг, зря ты их поливаешь, - сказал он, - у них же такая служба, работа. - Ваня, мы разберемся, мы старинные знакомые. Ты иди. Нет, постой! Я тебя напоследок спросить хочу, а как ко всей этой истории с твоим мщением относится твоя же ненаглядная, сто лет не видал твоего Светика, неужто она тебя благословит на подвиги, что-то не верится мне в это. Ну да все равно, ты ей от меня самый горячий братский поцелуй передавай, ладушки?! У Ивана внутри все перевернулось, сердце трепыхнулось, застучало сильнее, будто в его раскрытую рану плеснули раскаленным маслом. Но он сдержался, он понял, что Хлодрик просто-напросто ни о чем не знал, что он оторвался от мира со своей воровской бандой, что он, видно, не смотрел визора, не читал газет, а потому и злиться на него не стоит. - Ее давно нет, - проговорил совсем тихо. - Где нет? - удивился Гуг. - Нигде нет, старина! Она погибла четыре года назад, там в Пространстве, на выходе из Осевого измерения ее капсулу разнесло в пыль! Так-то, Гуг. Светы давно нет, мне не у кого отпрашиваться. - Извини! - буркнул Хлодрик себе под нос. В дверь перестали стучать; и она вдруг завибри- ровала, задрожала мелко-мелко. Иван поглядел на Гуга, дело принимало нешуточный оборот. - Ты пойдешь со мной! Он обхватил Хлодрика за плечи, оторвал от кровати, подпихнул к стене, вцепился обеими руками в пояс, напрягся и подкинул тело к дыре. В глазах потемнело, колени задрожали. Но на этот раз Гуг не свалился вниз, видно, уцепился за что-то. Сверху послышались совершенно непередаваемые ругательства и отборный старинный мат. Дверь ходуном ходила. Это было заметно даже сквозь железные ставни. Наконец, в ее центре появилось темное пятнышко. Пятнышко все время меняло форму, расширялось, пока его не прорвало и в образовавшуюся дыру не пробилось синее холодное на вид пламя. Европоловцы прожигали дверь плазменным резаком, каким-то образом, а может, и совсем не случайно, им удалось обогнуть массивный стальной сейф, заслонявший ее снизу до половины. Дыра увеличивалась на глазах. Больше рисковать не стоило. И Иван прыгнул вверх, еще не зная толком, что его там ожидает. Пригодилась подготовка, полученная в Школе, пригодилась, несмотря на все, что было с ним в последние дни, несмотря на беспробудную двухнедельную пьянку, на четыре голодные дня в связанном достоянии, на затекшие мышцы. Все-таки он был космолетчиком экстра-класса. И он вновь доказал это! Гуг подхватил его, вцепился мертвой хваткой в кисть, втащил в какую-то темную дыру. И все же Иван успел оглянуться, свесить голову вниз. Он увидал, как в конуренку Гуга Хлодрика ворвались четверо европоловцев с пулеметами в руках, заметались по ней... но стрелять уже было не в кого! - Ну и как я полезу по лестнице? - просипел в ухо невидимый в темноте Гуг. - Вспомни, как ты лазил на Гадре! - отрезал Иван. - Ага, на руках можно проползти вверх сотню метров, а здесь шесть ярусов, обалдуй! Это же больше километра? - На черта было забираться в такую глубь? - Ваня, ты всегда ходил поверху, ты не знаешь, как охотятся за нашим братом, понял?! Не надо учить старого честного разбойника, где ему прятаться от властей, поползли уж лучше! - Вот это дело! - прошептал Иван. Он ощупал рукой карман - на месте ли яйцо. Оно было там, где и полагалось ему быть. Иван вцепился рукой в железную скобу, подтянулся, перехватнлся. Потом спрыгнул вниз. - Ты полезай первым, - сказал он Хлодрику.- В случае чего, я подсоблю. Но пока силы есть, чтоб сам лез! Нечего ныть н надеяться на нянек! - Лады, на ярусах будем отдыхать понемногу! Гуг, сопя, ругаясь, обливаясь потом, полез вверх. помогая себе единственной здоровой ногой. Иван еле успевал за ним. Снизу начали стрелять в лаз. Пули крутились волчками у входа в трубу, визжали, рикошетили, выбивали отчаянную психопатическую дробь, но до беглецов не долетали. - Щя, Ваня, погоди, - просипел вдруг сверху Гуг, - пригнись маленько, старина, прижмись к скобам? Иван начинал привыкать к темноте. Он разглядел, как Хлодрик вытащил что-то из кармана, - покрутил в руке и очень аккуратно, выверенным движением, бросил вниз. - Ловите подарочек, гниды! - сказал он беззлобно. И зашелся в кашле-смехе. Внизу здорово громыхнуло. Взрывная волна докатилась и до Ивана, шибанула в ступни, заставила вздрогнуть. - Зря ты все это делаешь, Гуг! Сам ты дурак порядочный! - разозлился он.. - А ты не заступайся за этих ребятишек, Ваня! Они не ангелы! И не стражи порядка и законности! Ежели бы ты знал, ках они повязаны с евромафией, чего они вытворяют тут, ты бы помалкивал, Ваня! Вот ты меня чистил на чем свет стоит Божий, а ведь я, Ваня, ягненок невинный по сравнению с ними, чего же ты меня обижаешь... - Ладно, потом разберемся. Шуруй давай, не задерживайся, ангел! Через полтора часа еле живые, обессиленные, вымотанные на нет, они вылезли в предповерхностный туннель. Последние триста метров Иван тащил Хлодрикана себе. Тот, конечно, помогал ему изо всех сил, цеплялся за скобы, отпихивался ногой, но помощь была слабоватой. - Все, чтоб им пусто было! - выдохнул Гуг. И они повалились на пол, покрытый толстым слоем ржавчины, пыли и какой-то вонючей драни. Снизу никаких звуков не доносилось, по всей видимости, их решили вылавливать другим способом, перекрывая ходы, а может, про них уже забыли... нет, этого быть не могло, Иван не стал утешать себя простодушной мыслью. Расслабляться не следовало. - Пошли! - сказал он, вставая на колени. - Щя, еще чуток полежим... Или нет, ты сбегай пока на разведку, коли шустрый такой, а я, передохну. Тридцать восьмая дверь по левой стороне! - Да помню! - отрезал Иван. Он быстро нашел нужную дверь. Потянул ручку на себя. Но оказалось, что дверь открывается вовнутрь. Он пихнул ее н оказался в довольно-таки вместительном помещении с низким сводчатым потолком. Посреди помещения стоял длинный стол, заставленный бутылками, стаканами, рюмками, фужерами, тарелками н тарелочками с остатками самой разнообразной снеди... Похоже, здесь совсем недавно отчаянно пировала веселая и многочисленная компания. Пол был также завален объедками, осколками, окурками, тут же стояли и лежали перевернутые стулья, кресла. Но больше всего поразила Ивана огромная облезлая крыса, сидевшая на самом краю стола и пристально следившая своими умными колючими глазками за каждым его движением. Иван махнул рукой на крысу. Но та не испугалась. Тогда он подошел ближе, поднял с пола бутылку из-под виски и швырнул ею в крысу, бутылка не попала в цель, крыса с легкостью увернул.ась. Иван вдруг вспомнил про яйцо, вытащил его. Заметил, что крыса подалась вперед,- задрожала. Он подошел еще ближе, вытянул руку с яйцом. Крыса недоверчиво, но как-то бесшабашно и слепа, будто ее тянуло магнитом, поползла к яйцу, ткнулась в его Тупой конец усатой дрожащей мордой, замерла. Иван сжал яйцо рукой. И произошло то, на что он был уже настроен, чего ждал невольно - крыса пропала, словно ее и не было. На краю стола, свесив толстые крепкие ноги с совершенно обалделой рожей сидел, стриженный здоровяк с бычьей шеей, тот самый. В глазах его стоял такой восторг, будто он только что вопреки всем законам природы и Божественному Промыслу воскрес из мертвых.
      Иван подошел вплотную. Спрятал яйцо в карман, предварительно обтерев его платком. Платок выбросил. А потом коротко и сильно ударил стриженного и челюсть. Тот упал со стола, застыл в нелепой, позе посреди кучи объедков и битого стекла. Иван взял наполовину пустую бутылку шампанского, полил стриженного сверху. Тот продрал глаза, потер ладонью челюсть. - Это я тебе должок вернул, не обижайся! - Чего об такой ерунде говорить, - отозвался снизу стриженный, - это я тебе теперь должен по гроб! В эту минуту в комнату на трех конечностях, пыхтя и сопя, вполз багроволицый непомерно толстый Гуг Хлодрик. - О-о-о, кого я вижу! - заорал он, с порога. - Лысый, падла! Как ты себя чувствуешь, крысеныш поганый?! Стриженный здоровяк подбежал к Гугу, помог ему подняться, усадил в кресло. Чувствовалось, что он уважает "пахана". Иван встрепенулся. - Слушай, а вправду, как ты себя ощущал в этой шкуре, а? - спросил он с заметным интересом. - Нормально, - ответил Лысый, - все путем, даже лучше как-то, вроде бы и шустрее, и сильнее, и нервишки не так шалят. - Да нет, я не о том, - оборвал его Иван, - кем ты себя чувствовал: человеком или крысой? Лысый обиделся, надулся. - Чего ты, издеваться надумал? Скажешь еще крысой! Не, ты, мужик, меня не задевай, я нервный! Дальнейших объяснений Ивану не требовалось. В нем вдруг разыгрался бешенный аппетит. Он присел к столу и набросился на объедки, выбирая нетронутые, посвежее. Запивал только шипучкой, которая давным-давно выдохлась, к спиртному не притрагивался. Гуг поглядывал на жующего Ивана с ехидцей, перемигивался с Лысым - им, наверное, было что вспомнить. Едва он немного насытился, как раздался лязг. Какие-то скрытые верхние люки одновременно распахнулись. И в комнату, будто военный десант с небес, спрыгнули одновременно человек тридцать в одинаковых зеленоватых форменках и касках. Лысого, попытавшегося приподняться над стулом, срезали очередью из пулемета без предупреждения. Он упал с удивленно вытаращенными глазами, наверное, так и не разобравшись перед смертью, что же случилось. Гуг Хлодрик сидел спокойно, не дергался. Но на него тут же набросили мелкоячеистую пластиконовую сеть - набросили в три или четыре слоя, Иван не успел сосчитать. Прямо в дицо ему смотрело черное холодное отверстие ствола пулемета. Высокий усатый человек, с золотой посверкивающей фиксой во рту и темными очками, скрывающими глаза, подошел совсем близко, отвел рукой ствол пулемета. И произнес официальным напыщенным тоном: - Вам предлагается в течение полутора часов покинуть территорию Объединенной Европы. Предупреждаю, неисполнение требования поставит вас вне закона, а тогда... - он развел руками. - Тогда мы вам ничем не сможем помочь! Гуг Хлодрик зашевелися под слоем сетей. - Иван - сказал он мягко, но убежденно.- Я тоже думаю, тебе надо проваливать отсюда, не спорь с ними! Уматывай в Россию, пока цел! - А ты? - спросил Иван. - С ним особые счёты, - ответил за Гуга усатый, - не волнуйтесь, мы никого не обидим. - Это точно, Ваня, они меня не обидят, им на Гадре очень кстати опытные работнички, что делать, Ваня, надо ведь и кому-то выдавать на гора руду с ридориумом, верно? - Не буду спорить, - согласился усатый. - Работники нужны и на Гадре, и на Сельме, и на Гиргее... Скажи спасибо, Хлодрик, что смертная казнь отменена, что тебе еще будет позволено таскать твое жирное брюхо на твоих протезах. Гуг засопел, заерзал. - Мы с тобой, легавая гадина, еще обсудим эти вопросы, - процедил он раздельно и зло, - при первой же встрече тет-а-тет, ты уж не сумлевайся любезный мой! - Ладно, хватит болтать! Не позорься при посторонних! - Это вы для него посторонние, легаш! Усатый повернулся к Ивану. - В вашем распоряжении остается один час и двадцать четыре минуты. Я вам советую долго не раздумывать, до границы лету тридцать одна минута, да пока доберетесь до стоянки... Поспешите! Иван виновато поглядел на Гуга Хлодрика, опутанного словно он дикий зверь, будто он беснующий ся птицекальмар с Гиргеи. Бросать старого друга в таком положении не хотелось. - Или ты хочешь со мною, на рудники? - спросил Гуг. Нет, у Ивана были совсем иные планы. Он не мог распоряжаться собою, как ему вздумается. Он был обязан выполнить свой долг. - Давай, Ваня, возвращайся к себе. И прощай, может, не свидимся боле! - Прощай, Гуг! - еле слышно ответил Иван. Он чувствовал, как яйцо превращатель в кармане давит прямо на печень. Он удивлялся, что его не обыскивают и вообще не трогают. Но он знал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. - Прощай! На выходе он спросил у сопровождавшего его усатого человека в темных очках: - Но вы можете объяснить, почему , вдруг мне нельзя находиться в Объединенной Европе? - Приказ, - безжизненым голосом ответил усатый и сверкнул фиксой.