" Ему ответили руганью еще более отборной - водители зарывавшихся пешеходов не уважали. Из затора Сергей выскочил не сразу. У желтой стены Бяши не было, он увидал его на переходе, лежащим прямо посреди улицы, рядом стояла белая "скорая помощь", и ходил человек в еще более белом халате. Сергей застыл, облился холодным потом - силы его покинули. Да и все, не нужна теперь его помощь, там и без него обойдутся. Везунчик! Этой "скорой" не дождешься, если специально вызывать, хоть ты тресни! Вот ведь везунчик, так угадать! Сергей готов был рассмеяться, нервы не выдерживали внезапной, взрывной нагрузки. Толпа зевак становилась все больше, сбегались издалека, от самого гастронома, и от той же доски почета, и от кинотеатра. Бяшу совсем заслонили, заслонили машину. И наверное, не на вызов катила, подумалось Сергею, а то еще, бабушка надвое сказала, остановилась бы, нет?! Он стал потихоньку пробираться к Бяше. Но не успел - машина отъехала. Было шумно. Народ галдел, не унимался. "Во как сшибло! - возмущалась бабуся в пальто и панаме на голове. - Гоняют, лихачи! Управы нету!" С ней спорил мужчина в вельветовом коричневом костюме, даже не спорил, а так, свысока давал понять: "Его у доски, свои же пырнули, я видел..." Видел, гад! Сергей готов был убить вельветового. Все видели, все! Но никто даже руки не подал, не поддержал! Он шел к Доске, вперившись в серый затоптанный асфальт. На нем масленисто поблескивали черные крупные пятна, от самой доски до перехода, будто ктото пролил не меньше полведра краски. Но это была не краска. Сергей заглянул за Доску, там, конечно, было пусто. Да и глупо надеяться, что те самые ребятки остались бы посмотреть на дальнейшие события, их и след давно простыл. Сергей корил себя, что не разглядел их внимательнее - ничего приметного, за что зацепиться!
      Ушли, сволочи!
      Как давно это было! Будто совсем в другой жизни, не его жизни, а чьей-то чужой, нелепой и бессмысленной.
      ...За полтора часа бутылка опустела, А вместе с этим заметно погрустнел и Бяша. Сергей понимал его настроение, сам был почти таким же, заводным, - и не из-за болезненной страсти, а из какой-то непонятной алчности: лучше за раз все, чем сорок раз по разу! Был заводным, когда-то, теперь, видно, выдохся. Оно и к лучшему.
      Смотреть на Бяшу было неприятно, и жалость подкатывала будто жжет его изнутри огонь, да не в брюхе тот жар, а в голове. Разговора не получалось. Хорошо еще что выручала гитара. Правда, пел Бяша не так, как прежде, порастерял и голос, и слух, а может, просто спьяну его вело не туда - выходило гнусаво и жалобно, дерганно как-то, с прихлебом слезливым. И до того громко, что Сергей боялся - прибегут соседи, влетит ему.
      - Ты умерь малость рык свой, - говорил он Славке, - уши заложило.
      Тот кивал, не переставая терзать гитару черными пальцами, стихал ненадолго. А потом снова распалялся, да еще пуще прежнего. Пел не для Сергея, тот сразу это понял, пел для себя, выматывая свои же нервы, играя больше на них, чем на прочных металлических струнах, тем что! И Сергею жаль его было, и сочувствовал, и тосковал вместе... а что он мог поделать!
      - Ты не сердись, - сказал Бяша устало в перерыве, - я от тишины оглох уже, все вполшепота, все втихаря - как удавка на глотке... А тут дорвался! - Он покачал из стороны в сторону пустую бутылку, сморщился и тут же щепотью сгреб лицо, сжал его с силой, сдавил так, что совсем побелели косые шрамчики на руке, пробормотал что-то невнятное.
      В стену резко постучали. Сергей указал глазами - видал, мол? Бяша махнул рукой.
      - Вот и четвертной скушали, будто и не было, - сказал вяло.
      И тут Сергей вспомнил - у него в шкафу за книгами полбутылки коньяка стоит, точно! Полгода не трогал, забыл совсем. Он дернулся со стула, качнул стол. На долю секунды мелькнула мысль - не стоит, зачем подливать масла в огонь, да тем более, что сам не пьет, только глазами хлопает. Нет, друг есть друг, хочешь не хочешь - отдай! Он сделал жест ладонью, дескать, погоди. И через полминуты вернулся с пыльным бутылем. И откуда только там, за стеклом в закрытом шкафу пыль бралась? Сергей на ходу вытер ее рукой.
      - Не будет перебора? - спросил тихо.
      Бяша вырос на стуле - то почти касался стала своими широченными костлявыми плечами, а тут вдруг вознесся, распрямился, вскинул гитару:
      - Опа, она, какой я недотепа... - оборвался, сказал встревоженно: - Слушай, Серега, а может, прибережем пока, а? А я бы сбегал, достал бы полненькую? А эту напотом, давай?!
      Сергей сел, покачал головой.
      - Поздно, да и незачем, тебе хватит! - сказал без нажима, но так, что Бяша сразу все понял и вскинул над гитарой обе руки ладонями к Сергею - сдаюсь, дескать. Налил он только себе. И вновь рванул струны, аж стекла затрепетали.
      - И чего у вас там гитар не было, что ли? - спросил в сторону Сергей.
      - Было, все было... Да погоди малость, дай душу отвести!
      На вид Бяша был вполне трезв. А глаза, так те наоборот даже прояснились вроде, слетела со зрачков мутная накипь. Но Сергей знал приятеля, чувствовал - тот не изменился. А если и было немного, так не к лучшему - слабеет Славик, ох как ослаб! А ведь на вид будто из мореного дерева выточен, кремень мужик - черный, исхлестанный непогодами и судьбой, через все прошел - и огни, и воды... вот правда, труб медных не было. Но слаб! Сергей нутром чувствовал.
      - Ты бы, что ли, девочек пригласил! Есть на примете? спросил Бяша, оборвавшись на середине. - Скуплю сидим!
      - Нету, Славик, нету, я за последнее время и друзей-то почти всех растерял, все в одиночку, вот так. А ты, девочек, говоришь! - Сергей улыбался чуть иронично, но говорил правду.
      - Хошь выскочу, приведу парочку? - предложил Бяша, допивая остатки. - Раз плюнуть, точно!
      - Да иди ты!
      Бяша посмурнел, облокотился на гитару, даже подбородок положил на ее крутой красноватый бок.
      - Ну, как знаешь, будем бобылями торчать. - Он уставился в темное, непроглядное окно. - А у меня с бабами все не получается как-то, только приглядишь, познакомишься и... фьють, упорхнула! Стервы все попадаются, шалашевки поганые, я б их! - Он пристукнул кулаком по гитаре - та вздрогнула, загудела обиженно. Потом повернулся к Сергею. - Не-е, ты не думай, ежели подхватить какую подругу на часок - у меня без проблем, сами чуют, где медом намазано. А вот... - он снова треснул по инструменту.
      - Оставь гитару, - сказал Сергей, - она-то чего, виновата?
      Ему не надо было объяснять, какие проблемы были у Славки с прекрасным полом. Познакомиться тот мог с любой, самой интересной и неприступной, познакомиться запросто, и даже понравиться, и встречаться даже... но только до определенного предела: когда Бяша чувствовал, что есть контакт и птичка в руках, он снимал с себя все зажимы. Первым делом, конечно, нарезался как следует. И второго уже не было, достаточного было одного. Стоило любой из избранниц увидать ухажера в таком состоянии - и она бежала как от огня, радуясь на бегу, что не сгорела. Сергей еще давным-давно советовал Славику: "Ну выдержи ты с одной, ну пару месяцев, месяц, до загса... а там наладится все, сам себя не узнаешь!" Бяша соглашался, но не выдерживал - две недели были для него пределом.
      - А тут с одной лимитчицей познакомился, во, - Бяша показал на гитару, даже поставил ее стоймя, чтобы Сергей лучше себе представить мог его знакомую, - во, такая! Тока в два раза больше. Ну полный порядочек, все как по сливочному! И такая тварь оказалась, ты знаешь, как она меня отделала, знаешь?!
      Сергей смотрел на Славика. Он не знал, "как его отделали", он видел другое - где тот прежний разбитной, щеголеватый парень, смазливый и крепкий, где тот завидный для большей части девчонок жених? Ведь как они глазели на него, вполлица глазели, спотыкались даже! Обтерся, постарел, вылинял... ведь и не узнал его, с трудом вгляделся, когда встретились, а так бы мимо прошел - Славик, Славик, бедолага ты несчастный, полжизни отмахал, а жизнью не жил, все вокруг да около отирался.
      - Да она меня своими кулачищами будто бревно тесала - с одной стороны, с другой... приглядится - вроде, недоработка, недотесала справа, и хрясть! Потом слева, хряп! А потом и прямо в лобешник. Серый, не поверишь - я с копыт долой! У-у, стервозина!
      - Дотесала?
      - Чего?
      - Тебя дотесала? - повторил Сергей.
      Бяша не обиделся.
      - Поздно меня дотесывать, если только напрочь - в щепу, тогда пусть! - по дергающейся щеке покатилась к губам маленькая, пьяная слезинка. Он нервно смахнул ее. Уставился на пустую бутылку.
      - Завязывать тебе надо с этим, - как в трубу сказал Сергей, - лучше меня знаешь, все наладится: и на воле отдохнешь, отоспишься, и лимитчицы твои сами на шею вешаться будут... да и коренную найдешь, тебя бабы любят. - Помолчал, добавил: - Трезвого.
      Бяша не ответил. Минут двадцать они сидели, уставившись каждый в свой угол, молчали. Потом Бяша снова принялся мучить гитару. И опять соседи ответили на это долгим стуком в стену.
      Сергей поморщился, стиснул рукой гриф.
      - Расскажи-ка лучше, как у тебя обошлось тогда?
      - Когда это? - Бяша наморщил лоб, как дед столетний.
      - У "Факела", помнишь? Кто удружил, знаешь их?
      - А откуда...
      - Сам видел, не успел только, - заверил его Сергей.
      Бяша опустил голову, большим пальцем принялся скрябать подбородок. И снова было взялся за гитару. Но Сергей крепче сжал руку на грифе.
      - Ворошить хочешь? А зачем? - уныло проговорил Бяша, выдохнул - поднеси спичку, факелом полыхнет, зажмурился. - Они в зоне, Серый, срок мотают, ба-альшой срок! По другой статье, по другому делу, не думай, я не стукарь и для обидчиков, Серега. Им и так хватит, во! - он резанул себя ладонью по горлу. - Так что, забыто, заметано, разошлись пути-дороженьки. Чего ты вспомнил?!
      - Боишься? - спросил Сергей в упор.
      - Кого? - снова будто бы не понял Бяша.
      Сергей промолчал, не отводя взгляда.
      - Я себя, Серега, не боюсь. Понимаешь, се-бя! - глаза у Бяши сузились и опять помутнели. - А ты про эту шестерню спрашиваешь. - Он неожиданно сильно закашлялся, побагровел, задыхаться начал, так, что Сергей испугался за него, вскочил и принялся стучать по хребту. Но Бяша отодвинул его, посадил, надавив на плечо. С трудом справляясь с непослушным дыханием, сипя, сказал: - Не верь, когда на других валят. Серый! Человек сам себе волк!
      В стену снова принялись наколачивать. Сергей вскочил и ударил пару раз в ответ - ну чего стучат, ведь у них же тихо. Когда он вернулся к столу, на Бяшу смотреть было страшно: бледный, обвисший, он мелко дрожал, обливаясь потом. Руки дергались, цеплялись за скатерть, комкали ее.
      - Ты что? - почти выкрикнул Сергей. Ему показалось, что Бяша умирает, что он упадет сейчас, застынет, прямо здесь, на полу кухни, у него дома.
      - Ничего, Серега, ничего, - еле слышно проговорил тот. Сейчас пройдет, погоди.
      Голос был чужой, тусклый. Руки уже не удерживали конец скатерти, срывались с нее. Сергей разволновался не на шутку. Быстро налил стакан воды из-под крана, сам поднес к Бяшиным губам, влил. Вода потекла по подбородку, намочила брюки на коленях, но что-то попало и внутрь. Бяша откинулся назад, запрокинул голову, помотал ей, потом свесил на грудь.
      - Щас, щас... - он снова начинал сильно, мертвенно бледнеть, шептал еле слышно, - Серый, что есть - давай...
      - Что? Что давай? - засуетился Сергей, теряя самообладание, намериваясь уже броситься к телефону - вызывать скорую.
      - Выпить, выпить... - пролепетал Бяша.
      - Да нету, сам знаешь!
      - Что хочешь, одеколон, лосьон любой... ну сам... Сергей завертелся на месте - у него ничего не было, он только терял зря время. А ведь с Бяшей было всерьез плохо. Он не придуривался. Сергей точно видел.
      - Ничего у меня... Погоди, "биокрин" годится? Для волос, он на спирту?!
      - Давай, - Бяша попробовал поднять голову. Зрачки у него куда-то закатывались, дергались, словно пытаясь возвратиться на место, но снова уходили вверх и в сторону. - Давай...
      Сергей долго возился с дверцей шкафа, как назло ключ застрял в другой дверце, а эта не поддавалась, незапертая, но очень плотно подогнанная. Наконец отворил. Достал пузырек. Чуть не упал на скользнувшем под ногой ковре, на ходу срывая колпачок. Бяша сидел все в той же позе. Он был совсем зеленый, в тон крашенной кухонной стенке.
      - Все, порядок, держись! - Сергей сунул пузырек прямо к губам, наклонил резко.
      Бяша дернул головой, чуть не упал. Его трясло все сильнее, даже спина билась о деревянную спинку стула.
      - Не так, погоди, в стакан - и водой.
      Сергей понял свою оплошность - эх, ты, салага, хренов, все учить надо! Он быстро развел жидкость, подал Бяше. Тот взял в руку, но ее приходилось придерживать. Сам выпить Бяша никак не мог. Сергей крепко прижал его голову к себе, чуть запрокинул, вместе они поднесли стакан ко рту. Булькнуло пару раз глухо...
      Сергей отошел, немного постоял, потом сел на свое место. Теперь ничего, теперь все будет в порядке. Он видел как краски возвращаются на Бяшино лицо, как оживают глаза, как он сам подтягивается на стуле, пытается сесть выше, расправить плечи. Через минуту от стал почти прежним, только подрагивала почему-то выставленная из-под стола нога, да руки все еще продолжали мелко дрожать.
      Сергей взглянул на пузырек - он был достаточно большой, больше стакана. И там еще оставалось две трети зеленоватой приторной на запах жидкости.
      - Вот так, Серый, - сказал Бяша, улыбаясь краями губ. Эта улыбка ему давалась с трудом. - Вот так бывает. Ты только не пугайся.
      - Еще чего! - выдохнул Сергей. - Дурак ты, лечиться надо, что же ты с собой делаешь, Славик.
      Бяша не ответил, потянулся к гитаре. Стал медленно и осторожно перебирать неподатливые пока для его пальцев струны.
      - Север, воля, надежда, страна без границ... - начал он песню, и пальцы, сжимавшие гриф разжались. - Не могу.
      Сергей встрепенулся.
      - Дальше, как там дальше? - спросил он. Бяша отмахнулся.
      - Потом. Давай-ка лучше пузырек докончим! - он приготовил себе мутной, белесой бурды из жидкости, оставив треть флакончика. Аккуратненько собрал маслянистые капли, плавающие на поверхности, кончиком бумажной салфетки. Понюхал с отвращением. - Будешь?
      Сергея аж передернуло.
      - И тебе не советую, - сказал он и отвернулся, уже жалея, что достал этот пузырек. Надо было вызывать врача, лучше бы было.
      - Ну и зря - коктейль "зашибись"! - проговорил Бяша и медленно отпил полстакана. Потом долго корчил рожи, тер глаза. - Пробирает, зараза.
      Теперь Сергей видел, что он здорово пьян. И не только от жидкости на спирту, но от всего предыдущего, ведь в сумме набиралось немало. Надо бы остановить Славку, но как?!
      Тот взял в руку огурец, принялся жевать его с явным отвращением, утирая без конца едкую слюну, скапливающуюся по краям губ. Потом, не дожевав до конца, проглотил оставшиеся полстакана и снова принялся за огурец. Съел один, второй, половину третьего... Скривился.
      - Вот пойло! Знаешь, Серый, дерябнешь вот, что одеколону, что другой такой дряни - и все вверх ногами: жуешь вроде бы огурец, а на вкус вата, пакость какая-то! Я читал где-то, дружок давал журнальчик, что на языке штуковины какие-то...
      - Рецепторы, - вставил Сергей.
      - Во-во, так они после одеколона с ума сходят, все перевирают... Потому и кажется так. Странно.
      - Да не лезь ты в науку, - раздраженно буркнул Сергей, умнее не станешь. Рецепторы, видишь ли! Скажи, вкус отбивает, и все понятно!
      Бяша обиделся, погрустнел.
      - Куда уж нам, не кончали институтов для благородных девиц, не из графьев, это вы у нас наука, вам почет да уважение... - его развозило все больше. Он вдруг взялся за гитару, начал орать что-то неразборчиво пьяное на мотив "цыганочки", притопывать ногой.
      Сергей подождал пока набесится вволю, потом предложил:
      - Давай спать, что ли? Останешься у меня, я на диване постелю, пора уже.
      Бяша смотрел вытаращенными, непонимающими глазами, глуповато ухмылялся и кивал беспрестанно.
      - Щя, Серый, щя! Добить надо остатки, сей секунд! Он снова намешал бурды, не отрываясь, выхлебал всю. Сел на стул, раскинув ноги, прижав руки к груди. На лице его застыло выражение крайнего изумления, и от того оно стало похоже на лицо старого, выжившего из ума маразматика. Сергей не мог смотреть на подобное - будь кто другой, плюнул бы, отвернулся. Но когда с другом так, нет хуже. Он сидел, положив локти на стол, барабанил пальцами.
      - Не-е, нормалек, - доложился Бяша, - зря отказывался, это еще что! Хоть научу гуталин пить, ну хошь? Или бээф, клей такой, знаешь, - язык у него заплетался, речь звучала невнятно.
      - Не хочу! - отрезал Сергей. - Пошли укладываться.
      - Сей минут! - сказал Бяша и уткнулся лицом в стол. Тарелки он перед этим резко отодвинул, и они чуть не полетели на пол - Сергей успел подхватить.
      Он отнес всю посуду в раковину, мыть не стал. Потом склонился над Бяшей - спит? Нет, тот не спал. Он тихо и беззвучно рыдал в скатерть. Сергей провел рукой по его спине. Отошел.
      - За что... - невнятно донеслось от стола, - за что все это мне! - кулак чуть не проломил столешницу, подпрыгнула и завалилась на бок ваза с тремя красными веточками, которые Сергей подобрал на улице еще осенью, полилась вода, прямо под локоть Бяше, - он не чувствовал, его сотрясали глухие, прорвавшиеся-таки наружу рыдания. - Я из другого теста, что ли?! Я не понимаю, да?! За что так?! У-у-у, всю жизнь угробили, Серега-а!
      Сергей молчал, да и что он мог сказать. Он думал о другом - что стоило сегодня пройти мимо, не заметить, не узнать. Как было бы спокойно и хорошо, так ведь нет, сам, дурак, напросился!
      - Ты думаешь, я пьян, Серый! Нет! - продолжал подвывать от стола Бяша. Конечно же, он был пьян в стельку - поднимись на ноги, и они б его опрокинули на пол. Это было еще далеко не худшим проявлением его пьяной дури, Сергей знал, но это было уже близким к пределу, к вспышке буйства, следовавшей обычно за такими вот самотерзаниями. Нет, этого не будет, нет, Сергей не верил, что у него дома, после стольких лет разлуки Бяша не сможет сдержать себя, не верил! Он поглаживал его по спине, успокаивал.
      - Да плюнь ты на все - голова на месте, руки-ноги - чего еще! Погоди вот, мы тебя пристроим куда-нибудь, оклемаешься... - приговаривал он, - и все путем будет.
      - Не-ет, я не пьян! - гнул свое Бяша, не отрывая лица от скатерти, комкая ее огромными ручищами. - Все исковеркали, всю душу вымотали, гады-ы...
      - Говорил же: нечего на других пенять, человек сам себе... - обращался к разуму Сергей. Но до Бяши его слова не доходили.
      - Все сволочи! - выкрикнул вдруг тот истерично, с надрывом, хрипато. - Все!
      Он вскочил, ударился плечом о стену, упал, опрокинув головой стул. Дернулся, пытаясь встать, но лишь стянул на себя скатерть.
      "Вон, Славик, чудо-парень, вежливый, аккуратный, всегда поможет..." - прозвучали неожиданно в ушах старые, почти забытые слова матери. Почему?! Сергей бросился поднимать друга. Но тот резко отпихнул его от себя, встал сначала на колени, а потом и в полный рост. Сергей видел, что Бяша уже готов, что он даже не понимает, где он находится и что с ним, кто рядом - взгляд был безумен и свиреп. Начинается! Он попытался обхватить его за плечи, но Бяша снова выставил свои мосластые лапы, оттолкнул.
      - У-у, гады!!!
      Гитара со звоном и хряском обрушилась на плиту, сбила конфорки и разлетелась на куски - сухой острой щепой Сергея сильно ударило в щеку, заскрипели на последнем пределе и оборвались струны. Сергей поневоле сжал кулак, собираясь этим единственно возможным средством успокоить Бяшу. Но тот уже и сам успокоился. Он так же неожиданно рухнул на стул не сел, а развалился полулежа, спиной на сиденье, дергая согнутыми в коленях, расслабленными ногами... и скис. Только всхлипывал судорожно.
      - Все?! - спросил Сергей, вовсе не надеясь на ответ.
      Но Бяша ответил, может, машинально, а может, и в просветлении:
      - Все, порядок!
      Он никак не мог устроиться на стуле. И Сергей, придерживая под руки, помог. Чувствовал - ничего неожиданного больше не будет, угомонился. Но на душе было не просто неспокойно, а невыносимо тяжко и муторно.
      В стену стучали со всей силы. Он хотел сходить к соседям и объясниться, но взвинченные нервы не дали этого сделать пускай там хоть с ума сходят, ну их к черту!
      Бяша тихо сопел, часто приоткрывая левый глаз, поглядывая на яркую лампочку.
      - Вот и встретились... - проговорил каким-то не своим усталым и почти трезвым голосом и свесил голову на грудь.
      В дверь позвонили, уверенно и настойчиво, три раза подряд. Кто бы это? Сергей поплелся в прихожую, ругая все на свете, а особенно поздних, ночных гостей.
      - Разрешите?
      На пороге стоял милиционер в черном овчинном полушубке, теребил в руках перчатки с белыми отворотами. От холода лицо у него было свекольно красным, и на нем белыми перышками выделялись брови и узенькие подбритые усики. На вид ему было не больше двадцати трех - двадцати пяти лет.
      Сергей опешил, отступил вглубь прихожей, споткнувшись о край коврика. Вот так оборот!
      - Конечно, заходите, пожалуйста.
      Милиционер старательно обстучал о половик сапоги, вытер подошвы. Только после этого сделал шаг вперед.
      - Чем обязан? - учтиво поинтересовался Сергей.
      Милиционер, немного смущаясь, огляделся, сдвинул шапку на затылок.
      - Гуляем? - спросил вкрадчиво.
      Только сейчас до Сергея дошло.
      - Соседка нажаловалась, наверное? - спросил он и тут же заверил. - У меня все в порядке, все тихо, товарищ сержант.
      - Было б тихо, меня не прислали б, - ответил тот, засмущавшись еще больше, прихлопывая перчатками по рукаву и продолжая вертеть головой. - Вы позволите?
      Надо же, какой вежливый, подумалось Сергею. И зачем открыл только! Не надо было к двери вообще подходить - мало ли, спит он или дома нету! Теперь от этих запоздалых сожалений было мало толку.
      - Пожалуйста, - он распахнул дверь в темную комнату, щелкнул выключателем,
      Милиционер комнату проигнорировал, направился на кухню неторопливо и озираясь по сторонам, задевая стены, будто неловкий стеснительный гость.
      - Здорово, начальник! - встретил его Бяша.
      Он стоял у стола, придерживаясь рукой за край, покачивался. Глаза у него были мутными, осоловелыми, но вовсе не безумными.
      Милиционер нимало не удивился.
      - Гуляем, - сказал он опять, но уже утвердительно.
      - Отгуляли, - поправил его Бяша.
      - Ваши документы, пожалуйста.
      И как они так ловко определяют, как видят - кто есть кто, кто их клиент, а кто нет? Сергей надеялся на чудо. И знал не будет сегодня никаких чудес.
      - Почему в Москве? - спросил милиционер. Стеснительность и неловкость слетели с него, будто и не было. Лицо постепенно превращалось из свекольного в нормальное, даже немного бледное.
      Бяша отвечать не стал. Сел к столу, уперся в него локтями, принялся опять тискать черными пальцами лицо.
      - Придется пройти со мной! - милиционер говорил Бяше, но смотрел почему-то на Сергея.
      - Товарищ сержант, да пусть у меня поспит, утром уедет, я сам провожу, все будет нормально, не беспокойтесь! - заторопился Сергей.
      - Все будет нормально, - повторил на свой лад сержант, нельзя, непорядок.
      - Не переживай, Серега, - подал голос Бяша, вставая.
      - Товарищ сержант, с ним было только что совсем плохо, хотел уже врача вызывать, скорую, еле отошел - пусть отлежится, ну зачем, мало ли что, а тут ему будет хорошо, и вообще... - продолжал суетиться Сергей. Он чувствовал себя страшно виноватым перед Бяшей и не знал как исправить деяо, нервничал, не находил слов, - ему было совсем плохо...
      - Ничего, у нас ему будет хорошо, - заверил сержант без тени сомнения, но и без нажима. - Одевайтесь.
      Сергей видел, что Бяша старается держаться непринужденно, даже нагловато, будто все ему нипочем. Но он видел и другое - давалось это Бяше с трудом, с большим напряжением, голос у него подрагивал, срывался. Он почти протрезвел, хотя и покачивался, на лице застыла деланная, жалкая улыбочка.
      - Ты меня прости, Серега, ты не держи на меня... - Бяша смотрел как-то виновато и печально, - так получилось, прости.
      - Все путем, все путем, - ошалело повторял Сергей чужую, не свойственную ему фразу и тоже улыбался - губы подрагивали.
      - Извините, - сказал милиционер на прощание. - И кстати, сходили бы, перед соседкой извинились, а то нехорошо как-то.
      Сергей закивал. Но у него свое болело, не до соседки.
      - Я с вами, - он схватил с вешалки куртку, - можно ведь?
      - Нет-нет, - сказал милиционер строго, давая понять, что дискуссии будут сейчас неуместными, - мы уж сами. Всего доброго.
      Они вышли. С лестничной клетки донеслось:
      - Не отчаивайся, Серега, встретимся еще! - голос был совсем осипшим, надтреснутым. Потом послышался легкий присвист и неразборчиво: - Опа, опа, жаренные раки, приходите в гости к нам, мы живем в бараке...
      Дальше Сергей не расслышал. Он осторожно притворил дверь. Прошел на кухню, сел на стул и уронил голову на согнутые в локтях руки. Долго сидел так и думал. И мысли, вроде, уплывали, не могли связаться, и вспомнилось что-то давнее-давнее, полузабытое, сумбурное, нелепое, ще молодой звонкий голос будто на заевшей пластинке повторял с вызовом самому будущему:
      "Приходите в гости к нам, приходите..."