Он головой нырнул в дыру, скатился по узкому грязному желобу вниз и оказался в довольно-таки просторном помещении, напоминавшем старинный зал в заброшенном пыльном замке.

И вновь прежде, чем он успел оглядеться, в голове прозвучало: «Тут нельзя задерживаться!»

Иван вздрогнул. Программа?!

Вдалеке, у черного провала в стене мелькнула крошечная горбатая тень, взметнулась вверх клюка, зло сверкнули колючие черные глаза из-под капюшона. Это был карлик-крысеныш, призрачный гном. Иван в сердцах выругался про себя. Совсем плохой! Его надо было отправлять не в поиск, а в психушку! Наваждения, тени, призраки, бои с призраками… он стиснул вовсе не призрачный меч, тряхнул головой. Карлик звал его, манил за собой… И он уже не был таким ускользающим, нереальным как в том мире-тамбуре, здесь он имел более четкие материальные очертания. Значит, он и впрямь есть? Эх, была, не была!

Иван пошел к провалу.

И никакой это был не провал, это был разрушенный, обвалившийся от старости и ветхости свод, за которым начинался внешний мир под черным переливающимся небом. Мир был какой-то странный, будто все в нем застыло – ни дуновения ветерка, ни шороха, ни писка, ни живой былиночки. Но что сразу бросалось в глаза – так это исполинский матово поблескивающий шар, закрывающий от глаз половину внешнего мира. Иван быстро спустился по обвалившейся кривой лестнице вниз. И увидал, что шар вовсе не стоит на земле, что он висит на высоте не более метра, не касаясь поверхности. Сам по себе такой «шар» висеть не мог.

Вне всякого сомнения эта махина была делом рук разумных существ. И она совсем не вязалась с обстановкой: с полуразрушенным средневековым замком, с торчащими вдалеке слева убогими руинами, и вообще со всем этим флером таинственности и загадочности. Шар был предельно прост, его поверхность украшали два десятка сферических выпуклостей… и все, больше ничего на его поверхности не было.

Сколько он может весить? – прикинул Иван. Ему стало не по себе, когда он представил, как этот шарик вдруг упадет и покатится, как содрогнутся от этого падения недра планеты, как прорежут ее кору ломанные кривые трещины… Но шар не собирался падать, он или был невесом, или его удерживали в воздухе мощные антигравитаторы.

Иван пошел к шару, прикидывая в уме, что же это такое – энергетическая установка, стоящая на приколе орбитальная станция, звездолет или… Он вдруг явственно ощутил, что сейчас ему мог бы помочь Кристалл, тот самый магический Кристалл. Иван даже похлопал машинально по карманам-клапанам. Кристалла не было. В этой кутерьме и бестолковщине последних дней он сам не заметил, как лишился его – где? когда? Может, он остался в скафандре за преградой? Или в утробе? А может, в лесу, в болоте?

Из-за спины доносился шорох, чье-то сопение, пыхтение и шарканье торопливых мелких суетных шажков.

Иван выбрал момент и резко обернулся назад.

В семи метрах от него стоял давешний гном-карлик и смотрел в упор на. Ивана. Но смотрел он лишь первый миг. Заметив, что он обнаружен, карлик сразу отвер1гулся, сгорбился, дернулся было бежать, но передумал, и замер. Был он жалок и гнусен.

Иван отвернулся от карлика и ускорил шаг. Громада шара росла на глазах. Такое сооружение трудно было представить на планете, Иван видал махины и поболее, но видал только в Космосе, там где не разрывают, не сворачивают в спираль и не гнут самые прочные металлы силы планетарного или звездного притяжения. Здесь же шар-исполин выглядел просто сказочно. Зачем Иван шел к Шару, он и сам не знал. Ки дверцы, ни люка, ни проема, ни даже контура, похожего на них не было видно на матовой поверхности. Лишь еле заметно, в иной цветовой гамме светились сферические выступы и веяло чем-то живым теплым. Кристалл, тут нужен Кристалл!

Иван ничего не понимал. К тому же у него стало что-то плохо с головой, накатила какая-то непонятная аппатия, безразличие, потянуло в сон, захотелось присесть прямо тут, на пожухлой неземной травке да и соснуть пару часиков. Это было ни на что не похоже. Это было тягостно. Неужто шар обладает таким воздействием? – подумал Иван, спотыкаясь, теряя ориентацию. – Чудеса!

Гипноз! При последнем слове он вздрогнул, сжался от напряжения – точно, гипнодавление! Его психику подавляют! Он чуть не поддался! Эх, ты звездопроходчик экстра-класса, десантник, гиперсепс! Иван собирал волю в кулак. Он уже был почти уверен в догадке…

На этот раз он обернулся еще более резко и неожиданно. И в упор встретился с излучающими тяжесть и зло выпученными черными глазами. Морщинистый карлик висел в воздухе на уровне его лица всего в трех метрах, и просторный черный балахон на нем раздувался, трепетал, бился словно под порывами урагана. Но было тихо, не ощущалось ни малейшего ветерка. На этот раз карлик не отвел взгляда. Напротив, он выкатил свои базедовые глазища до предела, и из них заструилась черная энергия подавления. Иван даже отпрянул, он был не готов к такому обороту дела. Он чувствовал, что поддается гипнотическому воздействию карлика, что теряет свое «я». От сильнейшего головокружения и слабости он еле стоял на ногах. Он не мог сосредоточиться, мысли рассеивались, он уже почти ничего не понимал. Карлик буквально прожигал его немигающими глазищами, просверливал насквозь, вытаскивал наружу душу, сканнировал, считывал все заложенное в мозгу, в сознании. Это было невыносимо. Иван рухнул в пыль и жухлую редкую траву, упал вниз лицом, ударился и даже не почувствовал боли. Он был раздавлен, превращен в амебу, слизняка, он не мог шевельнуть рукой по собственному желанию. Но он ощущал, как в него, в его душу. Бессмертную Душу, вселяется что-то страшное, чужеродное, непостижимо злобное, заполняя ее, подчиняя, выедая изнутри. Это было невыносимо, это было ужасно, но он не мог сопротивляться, он лежал в пыли раздавленный психически и телесно.

Ему не помогли ни десять долгих лет напряженных занятий гиперсенсорикой, ни постижение восточных школ самоуправления телом и духом, он был поражен, побежден и брошен ниц… Но в ту минуту, когда злая чужая воля уже почти полностью парализовала его разум и готовилась управлять им, когда Иван уже не видел ничего внешнего, кроме страшных выпученных глаз и когда сознание окончательно покинуло его, произошло чудо: где-то во внепространственных глубинах его «сверхъЯ», в сияющей пучине его сверхсознания, заключенного в срединном ядре высшей сферы уже ускользающей из тела Души, вспыхнула ослепительно светлая, кристалльно чистая искра, переросла в сверкающее Высшим, Неземным огнем зерно Изначального Света, зажженного Творцом, и изгнала из охваченного тьмою сознания, подсознания и рассудка, сопротивляющуюся, упирающуюся Черную силу – это было сравнимо с Очищающим Внутренним Духовным Взрывом Искупления. И именно в это мгновение Иван осознал себя, обрел свое прежнее и привычное «я», вместе с тем обретая понимание, что его ведет по жизни, по изнурительно-высокому Пути не совсем ему понятная Высшая Сила, что она не даст ему погибнуть раньше времени, что он не умрет, пока не исполнит Высшего Долга, непонятного, но сущего… И ему вернулась частично утраченная память, он увидел вдруг себя, стоящим под высокими сводами неописуемо красивого и торжественного, пронизанного Духом Храма. И трижды прозвучали вдруг возвышенные и проникновенные в их звучании слова: «Иди! И да будь благословен!» Сначала они прогремели по всей Вселенной. Потом прокатились под сводами величавого храма. И наконец они прозвучали в его голове. «Иди! И да будь благословен!» Нет, он не умрет! Иван приподнял голову и снизу вверх поглядел на страшного всемогущего карлика. Тот буравил его черным испьхтующе-гнетущим взглядом свысока и балахон на карлике трепало сатанински сильным вихрем, блики далеких сверкающих молний отражались на изможденном, морщинистом лице, отвисала тяжелая сырая нижняя губа, открывая желтые острые редкие зубы. Карлик весь трясся от неимоверного напряжения. Костлявая лапка, сжимавшая черную выгнутую клюку, побелела, из-под капюшона катил градинами пот. Нет, это был вовсе не призрак! Иван смотрел на колдуна в упор, не отрывая глаз. И вставал. Сначала он уперся в землю руками. Руки дрожали, не хотели слушаться его, но сила постепенно вливалась в них. Голова прочищалась. Иван встал на одно колено, потом на другое. Теперь он сверлил противника взглядом пронзительно чистых серых, вселенски глубоких глаз. И он видел, как карлик бледнеет, как все больше у него отвисает нижняя губа; как все ниже и ниже опускается он. Ивана шатало, кренило, в глазах плыли желтые и зеленые круги. Но он уже почти пришел в себя. Он концентрировал волю, собирал ее мощь в кулак, чтобы полностью подавить злой натиск колдовских чар. Когда он встал в полный рост, карлик был уже в семи метрах от него, на земле, он загораживался от глаз Ивана рукавом бачахона и трясся, словно лист на ветру, складки его черного одеяния безвольно свисали вниз. Иван чувствовал, что теряет силы. Но победу надо было закрепить, у0н мысленно приказал карлику вернуться в развалины, не выходить из них. Он мог бы его убить, превратить в безвольную тряпку и просто раздавить сапогом, он чувствовал в себе силы для этого. Но почему-то не стал убивать карлика, его остановило нечто большее, чем просто сила.

– Сгинь, нечисть! – проговорил он тихо, провожая глазами тень поверженного противника, ползущую к развалинам. – Сгинь!

Руки дрожали. В горле все пересохло. Иван машинально достал капсулку с водой, проглотил. Полегчало, сердце забилось ровнее. Что же это за напасть, думал он, когда же кончится эта чертовщина, он прилетел сюда не для того, чтобы… А для чего он прилетел? Иван не знал.

Но теперь он четко помнил, ему надо вернуться на Землю совсем не для того, чтобы рассчитаться с чрезмерно «серьезными» людьми, пославшими его «туда, не знаю куда, принести то, не знаю что!» Нет! У него иное Предназначение. Счеты он может свести, но попутно. А главное – у него есть долг, большой долг перед людьми. Он еще не мог припомнить, что именно он должен, но знал – это не шутки, не игра воспаленного воображения.

И еще он знал, что память обязательно вернется. Обязательно! Он вдруг снова увидел во тьме два серебристо светлых силуэта, корчащихся на поручнях старого звездного корабля, и увидел себя, беззащитного, голого, ничего не понимающего, посреди черноты Вселенной… Видение сразу пропало. Иван повернулся к Шару.

Исполин висел стоэтажной сферической глыбиной. И из нижней выпуклости-сферы источалось на землю бледное голубое сияние, высвечивая на неровной поверхности, усеянной палой листвой и каменьями, овальный дрожащий круг. Такого света Иван не видывал – казалось, фотоны замедлили свой бег и осыпались на землю неспешными игривыми снежинками. Это была сказочная и вместе с тем тихая, приглушенная феерия.

Иван знал, что ему надо делать. Он быстро пошел к освещенному месту. Но когда оставалось сделать всего пять или шесть шагов, свет померк. Иван до боли закусил губу. И все же он встал точно туда, где только что плыл по земле волшебный феерический овал. Он стоял долго – минуту, а может, и две. Эти минуты длились тягостно, бесконечно, веками они протянулись в нем. И свет снова вспыхнул. Но Иван его не увидел. Его уже не было в овале. Сияние освещало неживую осеннюю землю чужой планеты, и падали, падали фотоны-снежинки.

Он стоял посреди огромного зала. Никаких переходов, перебросов, передвижек не было – он очутился тут сразу, как только зажглось то-сияние. Можно было подумать, что его ждали, готовились к его появлению здесь…

Но никто не встречал Ивана. Зал был пуст и тих.

Он побрел по направлению к ближайшей светлосерой стене. И когда подошел к пей почти вплотную, на серой поверхности высветилось отверстие – ровно по нему, в его рост. Тогда он отошел, отступил на два шага и переместился на двадцать метров вдоль стены. Встал. И снова прямо напротив него высветилось отверстие. Не дверь, не люк, не щель, а именно отверстие в стене. Иван не стал экспериментировать дальше. Он скользнул в отверстие и, прежде чем оно затянулось, обернулся, взглянул в зал – и там было темно, с его уходом из зала свет погас. Все ясно. Иван двинулся вперед по тускло освещенному простенькому коридорчику с серым полом, серыми стенами и серым сферическим потолком. Метров через двести он неожиданно ощутил, что стены расступаются, потолок пропадает в вышине, тает, а пол под ногами и вовсе исчезает. Он уже не шел, а почти плыл по воздуху, и что-то яркое желтое горело впереди и немного вверху. Еще через сто метров стены и вовсе пропали. Он висел посреди открытого, пространства, в котором не было ни верха, ни низа, ни сторон – все было бело, прозрачно, пусто…

лишь горел вдали желтый ослепительный шар, совсем не похожий на земное солнце, но не менее яркий. И все-таки это не было только висением. Иван чувствовал, как он продолжает продвигаться вперед, медленно лететь куда-то. Ощущение парения было сказочным. Иван никогда не был еще в таком прекрасном расположении духа, он ничего не боялся, он точно знал: здесь никто и ничто не причинят ему вреда. И еще он почему-то знал, что пробудет здесь совсем недолго. Здесь нельзя быть долго, ибо здесь можно раствориться в этом великолепном чудесном воздухе и остаться навсегда. Откуда приходило понимание непонятных вещей? А кто знает! Иван понимал – ответа не жди! Он грелся в лучах теплого и доброго желтого светила, приходил в себя после жуткой схватки с колдуном-карликом. Ему было хорошо. Невольно опять перед глазами вставала Земля, трава, рощица и тихое прохладное озерцо. Иван столь образно представил себе все это, что в груди защемило, навернулась слеза.

Но он тут же смахнул ее и схватился за лучемет – откуда-то из немыслимой прозрачно-призрачной дали на него стремительно надвигалась голубая точка. Что это? Нападение? Очередной враг?! Нет. Иван разглядел – это не точка, это шарик, голубой шарик в легкой белой пелене…

Это планета, да, приближающаяся планета! Впервые он видел приближающуюся планету не в бездонном черном мраке, а в кристальной чистоте, белизне. Фантастика!

Сказка! Чародейство! Иван зажмурил глаза. А когда открыл их, он ясно видел – это Земля, это Земной шар, таким он виден с геостационарной орбиты, нет, уже ближе, ближе… Земля вытесняла белизну, она занимала половину всего видимого пространства, две трети… Иван четко различал материки, океаны, острова – вот проплыла Африка, напоминающая изъеденный оспой профиль негра, вот гигантская Евразия, Австралия-остров, перетянутая в талии Америка. Все, уже и очертаний не видно, огромные синие пространства, Океан! Казалось, что не планета приближается, а сам Иван стремительно и неостановимо падает на нее, еще совсем немного, несколько минут полета-падения, и конец! смерть!!! Нет, Иван знал, конца не будет, и смерти не будет, все это иллюзия, все это видение, расширенная телескопическая голограмма… Он уже различал очертания человеческих поселений. Но не узнавал их. Он, по роду своей работы владевший всеми знаниями Земли, прекрасно ориентировавшийся в ее географии, топографии и топонимике, не мог остановить глаза на чем-то знакомом, привычном. Все было иное!

Движение замедлялось. И падение замедлялось. Вот он уже висел на одной высоте, не более пятидесяти километров над поверхностью. И плыл, медленно плыл над Европой с запада на восток: каменистая Испания, зеленые горы, но где города – где Мадрид? Какие-то поблескивающие сети были наброшены на поверхность живой цветущей Земли – это с высоты – «сети», понимал, Иван, а там, внизу? Пороги, каналы или что?! Он не мог разобраться, он тер глаза и все надеялся увидеть знакомое, но нет… Франция… Его снова подняло вверх, выше, значительно выше. И снова он терялся в догадках: куда все подевалось?! Вот Париж, это точно Париж?! Но почему знакомые силуэты лишь в самом центре – дома, Эйфелева башня, площади… а дальше снова нити сетей, разбегающиеся нити, пронизывающие буйствующую словно вырвавшуюся из-под контроля и вновь завоевавшую мир дикую природу: зелень, всюду зелень… У Ивана мелькнула в голове смутная мыслишка: может, была война, пока он тут блуждает и плутает. Земля, ее цивилизация уничтожены, а трава, деревья, леса, вся зелень – они же разрастаются невероятно при малых дозах облучений, вот они и заполонили, «заселили» Землю… Нет! Не может быть!

Это могло быть лет двести назад, даже сто пятьдесят, но не сейчас.

Временами внизу возникали какие-то строения, дороги, площадки… Но казались они до того нежилыми, необитаемыми, что на них было страшно смотреть. Что же произошло? Что случилось с Землей?! У Ивана темнело в глазах, сердце выбивало дикий ритм. Вот Германия, вот ее мелкие ухоженные городишки, пряничные городки, извивистые дорожки… но где люди, где машины, где, черт возьми гравилеты, аэробусы, где все это?! Наваждение! Галлюцинация! Чего они добиваются, показывая ему эти картины, чего?! Иван смотрел вниз и не знал, верить своим глазам или нет. Россия! Великая Россия! И снова пустынные городки, буйная зелень, серебристые нити… и Киевская София, и проспекты, и крутые спуски,

зеленые горы, крохотная фигурка Святого Владимира с Крестом Господним, и ни одной машины, ни одного гравилета. Пустынная Земля! Пустынная Россия! Обезлюдивший зеленый мир-музей! У Ивана потекта слезы из глаз. Что с ней?! Что с Землей?! Куда все подевались?!

Его несло дальше, а может, это сама планета вращалась под ним. Скоро Москва, Москва! Еще издали Иван увидал золотое сияние. В груди защемило. Он не видел ничего: ни улиц, старых и добрых, ни извива голубой ослепительно чистой Москва-реки, ни Кремля, хранимого двуглавыми венценосными орлами на Его башнях, ни Красной Великой площади, ни зеленых старинных крыш… он видел только это золотое сияние, неземной блеск огненно-солнечных Святых Куполов. Как и века назад над Россией стояла его Величайшая Святыня – Несокрушимый Храм Христа Спасителя – Путеводный Вселенский Маяк Всевышнего Духа. И этот Золотой Свет, это Сияние Истины освещали всю Великую Россию, всю Землю, весь созданный Творцом Мир. Остальное было делом мирским, обыденным… У Ивана отлегло от сердца. Он ясно понял, пока горят Золотым Сиянием эти Святые Купола, с Великой Россией ничего не случится, и жизнь на Земле будет, и Добро на ней будет, и Совесть, и Справедливость… Он снова увидел себя, стоящим под этими Куполами, под сводами Храма. Услышал:

«Иди! И да будь благословен!» А Москва уже уплывала. И набегали зеленые долы, голубели озера… и он стал снижаться над тем озером, в ту траву, и он упал в нее, упал лицом вниз, задохнулся от ее терпкого духа, ткнулся лбом в сырую землю, не удержался, поцеловал ее, припал к ней губами… и уснул.

Проснулся он в высоте. Земля уплывала от него, посверкивая серебристыми нитями, радуя глаз зеленью, переходящей в синеву. Вот она уже превратилась в шар, шарик, стала обращаться в голубую призрачную точку…

Но сверкнуло вдруг золотом, крохотной животворной золотинкой Святых Куполов. И Иван отчетливо осознал, что он видел это, именно это, что он когда-то, и не так давно, уже прощался с Землею, но наяву, в доподлинной жизни, и провожали его золотым сиянием Купола Храма, давали ему Знак. И он верил! Верил… Во что?! Память опять ускользала. Земля, где ты? В ослепительно белом просторе ничего кроме желтого теплого светила не было.

И вновь Ивана несло куда-то, влекло. Вновь ему было сказочно хорошо. И вновь будто из глубин пустоты стали сходиться к нему серые стены, серый пол, серый сферический потолок – они приближались, обретали ясные зримые контуры, пока не соединились и не превратились в длинный светлый коридор, по которому Иван вовсе не летел, а шел, преодолевая тяжесть собственного тела, шел, не спеша, медленно, шел, пока не очутился перед отверстием в стене и не вошел в темный зал, тот самый, из которого он когда-то вышел. Стоило ему ступить на пол, в зале стало светло. Он знал, что сейчас надо идти в центр, туда, где стоял. И он пошел. Отверстие за спиной затянулось.

Иван замер. Он ждал появления сияния. И фотоны-снежинки закружились вокруг него. И не было никаких ощущений.

И он уже стоял под сумрачным переливающимся небом возле развалин замка. И никакого висящего шара не видел. Только развалины, только земля в жухлой траве и жухлой листве, только черный тяжелый свод небес…

Иван уселся на пыльную землю. Обхватил голову руками. Что же это было? Он ничего не понимал. Машина перемещений? Нет, не машина! Мнемограф? Непохоже.

Зал грез и видений? Бред! Все бред! Откуда на этой чертовой планете все эти земные вещи, откуда?! Здесь что-то другое. Но он видел Землю, не макет, не грезу, не голограмму, а Землю – живую, настоящую! Почему он вышел из шара? Ладо было облазить в нем все, разобраться, понять! Нет! Это сейчас легко так говорить. А в шаре он был гостем. Его впустили и выпустили. Никто бы не дал ему нигде лазить… Ему показали то, чего он хотел. И все! Не более! Обратного пути нет.

Сидеть сиднем было мало толку. И Иван побрел в замок. Ему хотелось покоя. Надо переждать до утра… Если оно здесь бывает, и в путь! Теперь надежда только на свои ноги и руки, на свою голову.

В спину веяло холодом, поднялся ветер, он гнал по земле палую листву, протяжно пел в руинах. Иван взобрался по крутой каменной лестнице наверх, по дороге вспугнув трех существ с перепончатыми крыльями, похожих на земных летучих мышей, но более противных, гадких. Под сводами замка было тихо. Что за замок? Откуда он тут? И на каком вообще уровне развития находятся аборигены? Может, с ними и говорить-то не о чем, может, надо обождать с десяток веков? Замки, мечи, секиры, балахоны… но ведь и оптические волокна! голограммы! Д-статоры! Свихнуться можно!

По длинным переходам Иван пробрался в верхнее помещение замка, выше была только башенка с совершенно разрушенными изнутри ступенями. Иван даже не стал пытаться залезть на самый верх. Он выглянул в окнобойницу – ветер растрепал его длинные волосы, разворошил бороду. Темнота, руины, мерцающее небо и гонимая ветром листва – ничего больше в этом мире не было.

Иван отошел от бойницы. И его внимание привлекла груда какого-то старья у стены. Сама по себе груда эта была неинтересна – хлам, тряпичный пыльный хлам.

Но она шевелилась. Крысы! – подумал поперву Иван. Что еще могло быть под кучей дранья хоть и в ином мире! Иван облазил половину Вселенной, и он прекрасно знал, что крысы есть везде – пусть свои, местные, чем-то отличные или даже совсем не похожие на земных, но есть! А с крысами связываться – последнее дело!

И все-таки он достал из-за широченного кожаного пояса меч и пару раз ткнул им в кучу. Резкий приглушенный плач остановил его. Это еще что? Ребенок?! Нет!

Иван отбросил в сторону полог тяжеленного проеденного насквозь занавеса – то ли портьеры, то ли бывшего балдахина – потом еще что-то свалявшееся и сырое, пыль встала столбом в комнатушке. Сапогом сдвинул в сторону кучу мелкого мусора. Нечто юркое, вертлявое шмыгнуло из-под ног, затаилось в углу, притихло на миг, и вдруг разразилось жалобными рыданиями, писклявыми и противными.

Иван вскинул меч. Еще миг – и он бы обрушил железо на голову своего давешнего противника. Омерзительный карлик-крысеныш, ставший еще меньше и гаже, трясся в углу, пискляво рыдал, боялся поднять глаза на Ивана. По тельцу этого существа пробегали судороги, словно его трепало в агонии. Балахон был темен и сыр.

Карлик загораживался своей корявой клюкой и причитал, бессвязно, гугняво.

Иван опустил меч, негоже его пакостить о всякую нечисть. Ему не было жалко карлика, хотя он видел, тот на последнем издыхании – вот-вот и совсем загнется.

– Кто ты? – спросил Иван вслух.

И ту же повторил свой вопрос мысленно, в привычной для многих обитателей Вселенной кодовой форме.

Он вспомнил, что его обеспечили на «базе» всем, абсолютно всем, но почему-то забыли про переговорник. А может, и не забыли?!

– Я умираю-ю-ю… – еле слышно донеслось из угла на самом что ни на есть русском языке, но с таким страшным захлебывающимся акцентом и неимоверной картавостью, что Иван поначалу не понял ничего.

– Я-а-а умир-р-ра-аю-ю… – протянул карлик вновь столь жалостливо, что Иван утратил последние сомнения, уверовал: вот сейчас умрет! и тогда он останется совсем один на безлюдной планете, посреди этих руин, и не будет даже ниточки, за которую можно зацепиться.

Только потом он вдруг удивился – откуда этот крысеныш…

– Не трогай меня, отойди от меня! – заверещал неожиданно карлик, чего-то испугавшись до смерти, не доверяя Ивану. – Уйди-и!

Иван невольно отпрянул – не от страха, и не от неожиданности, а от накатившей брезгливости. И одновременно пришла мысль, что этот гаденыш все-таки успел сканировать его мозг, считать если не все, то многое, узнать язык и обучиться ему. Может, так, а может, и не так. Иван выжидал.

– Я тебе ничего плохого не сделал, – гнусавил карлик, – я наоборот хотел тебе помочь! Чего ты меня преследуешь?! Уходи-и-и! Нет, не уходи! Я умираю! Я вот прямо сейчас умру-у-у!!!

И это морщинистое ничтожество забилось в такой нешуточной истерике, что Ивану стало плохо, он отвернулся. Отвернулся, но успел заметить, как из-под капюшона на него, точнее, на его спину испытующе зыркнул совершенно спокойный и наглый выкаченный черный глаз – сверкнуло черным огоньком, и пропало! Рука сама по себе потянулась к рукояти меча.

Иван прыгнул в угол настолько неожиданно, что карлик не успел даже вздрогнуть. Острие меча вонзилось в грязный дубовый на вид пол рядом с корявой птичьей лапой, торчавшей из-под балахона.

– Убью! – пообещал Иван, холодно глядя на гаденыша. Он знал, что подобная нагло-трусливая нечисть признает только одно – силу.

В его голосе, взгляде и мыслях было столько решимости, что карлик клубком бросился в ноги, распластался и запричитал пуще прежнего. Он уже не собирался помирать.

– Все расскажу! Все! Только не губи! – частил он, захлебываясь и шмыгая носом. – Я тебе пригожусь!

Все равно ты без меня пропадешь здесь, сгинешь ни за что-о-о…

– Кто ты? – повторил Иван свой первый вопрос.

– Я давно тут…

– Кто ты!!! – без интонаций прорычал Иван, удивившись собственному голосу.

– Я здесь был всегда! – заверещал карлик. – Я сам не знаю, кто я! Я всегда бродил по этим лабиринтам, подземельям, я ходил по утробе… и дальше, я везде был!

– Ладно, – согласился Иван, – тогда скажи хотя бы, как тебя зовут и как называют эту планету?

Карлик немного оправился от испуга, забился в угол и шмыгал длинным вислым носом ежесекундно. Смотрел он в пол.

– Что тебе в имени моем? И о какой планете ты говоришь?

Иван молча выдернул меч из пола, положил обе руки на рукоять, замер в ожидании.

– Меня зовут Авварон, – быстро проговорил съежившийся карлик, – Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного… Ну, говорит тебе это о чем-нибудь?

– Нет, не говорит, – сознался Иван. – Отвечай на второй вопрос!

– Здесь нет и никогда не было никаких планет! Это не вселенная! Не пространство!

– Верно, – согласился Иван, – это не Вселенная, это лишь очень маленькая ее часть, планета, замкнутый мирок…

– Ошибаешься! – проговорил карлик с ехидцей, маслянно посверкивая глазами-сливами. – Я знаком с космографией, можешь мне не объяснять про мирки… Здесь нет планет. Это не пространство, где болтаются всякие ваши планеты. Это Пристанище Навей, оно вне вселенных!

– Пристанище, так пристанище, – Иван решил уклониться от длительных и бесполезных дискуссий и подойти с другой стороны. – Здесь ведь есть люди, земляне? – спросил он полуутвердительно. Но голос его все же дрогнул. – Отвечай?

– Это мир, в котором есть все, – философски ответил карлик Авварон. И уже совсем в наглую уставился на Ивана выпученными глазищами.

– Ты понимаешь, о чем я говорю. Не крути!

– У нас разные представления о землянах, – неожиданно выдал карлик, – если ты имеешь ввиду смертных, подобных тебе, то они были в Пристанище… не – знаю, есть ли они сейчас, прошло много времени, а они такие, ха-ха, недолговечные. – В глазах Авварона заиграло множество чувств, одно из главных было надменностью, осознанием собственного превосходства.

Но Иван не обращал на такие мелочи внимание. Все переворачивалось с ног на голову. Он был абсолютно уверен, что в этом заброшенном мирке на краю Вселенной не только не слыхали о… нет, не может быть!

– Что ты знаешь о Земле?

– Все! – ответил Авварон.

И по тому, что прозвучало в этом коротком слове, Иван понял – этот колдун, этот крысеныш, эта пресмыкающаяся нечисть действительно знает о Земле все. Значит, дело не только в сканировании его мозга. Но в чем же еще?!

– А в том, – проговорил вдруг карлик-колдун, – что Пристанище Навей это часть Земли, запомни это и уясни. А вся ваша Вселенная лишь частица Пристанища или, выражаясь понятнее для тебя, ваша Вселенная пыльный закоулок нашего Мира!

Ну-ну, подумал про себя Иван, то, что ты мысли читаешь, милый друг, мы уже знаем, а про «пыльный закоулок» и Землю разберемся. Вся информация о землянах, которые по заверению пославших его сюда томились на колдовской планете, была наглухо заблокирована в его мозгу, беспокоиться, что карлик считает ее не стоило, а остальное скрывать… а что, собственно, Ивану скрывать-то было?

– Разберемся! – сказал он уже вслух. – А ты мне поможешь.

Карлик скептически ухмыльнулся. И после небольшой паузы просопел еле слышно:

– Мне нужны твои ускорители и стимуляторы.

– Зачем? – спросил Иван.

– Я тебя не спрашиваю, зачем ты рыщешь в чужом доме.

– Хорошо.

Иван вытащил из клапана стимулятор и бросил шарик карлику Авварону. Тот поймал его на лету, поймал нижней слюнявой губой и тут же проглотил. С минуту он лежал с закрытыми глазами. А потом встал. Он теперь казался повыше ростом, чем был при первой встрече, когда Иван принял его за призрака…

– А я и был там призраком, ха-ха; – сказал он почти без шмыганья, прихрюкивания и акцента, – в лесу я призрак, в утробе и подземелье полупризрак, здесь – сам видишь. А есть места, где я… – Авварон не договорил, спрятал глаза в тени капюшона.