Сумерки сгущались. Скоро вместо медвежат стали видны лишь темные пятна, и только медведица еще была хорошо различима на фоне желтого овса. Она все так же неторопливо кормилась, изредка привставая на задних лапах, чтобы оглядеть поле и прислушаться.
      И тут Андрюшка громко кашлянул. Валерка от неожиданности подскочил. В тот же миг на поле мелькнула расплывчатая черная тень, прошелестел овес, будто пронесся набежавший ветер, и все исчезло.
      - Неужели потерпеть не мог со своим кашлем?! - дрожащим от досады шепотом сказал Валерка.
      - А я нарочно! - признался Андрюшка, причем сказал это подчеркнуто громко, будто хотел, чтобы голос его был слышен дальше.
      - Медвежонки и поесть не успели. Только кормиться начали, а ты...
      - Ладно, давай слезать. Да лабаз-то снять надо.
      Они долго развязывали затянувшиеся узлы бечевки, потом скинули доску и палку, что была под ногами, и спустились на землю.
      - И не жалко тебе, что медвежонки голодные остались? - ворчал Валерка. - Покормились бы и сами ушли, а ты испугал...
      - Потому и испугал, что жалко. Теперь медведица эти елки надолго запомнит.
      - Ну и что?
      - А то! Или ты забыл, что завтра охотники приедут? Вдруг они сделают лабаз на этих елках! А медведица-то уже ученая, сдуру в этом месте в поле не выйдет. - Андрюшка умолк на минуту и задумчиво продолжал: - А медвежонки такие маленькие... Без матери они пропадут, точно говорю! Вон в какой строгости она их держит. И здоровущая, от кого хошь защитит.
      Настроение Андрюшки мгновенно передалось Валерке: ведь в самом деле, охотники приедут не смотреть медведей, а охотиться, у них будут ружья. Выйдет медведица со своими медвежатами в поле, как сегодня, и всё...
      - Зря отец охотникам письмо послал, - вздохнул Валерка.
      Андрюшка молчал. На душе его было тревожно и как-то неловко за взрослых людей, которые приедут на это поле, чтобы подстеречь и убить медведицу.
      9
      Вечером в четверг к дому бригадира подкатил голубой "Москвич".
      - Кажется, охотники приехали! - встрепенулась Клавдия Михайловна.
      Валентин Игнатьевич, только что возвратившийся с работы и еще не успевший разуться, глянул в окно.
      - Похоже!.. - сказал он и направился к двери встречать гостей.
      - Зря ты их вызвал!.. - неожиданно бросил Валерка вслед отцу.
      Валентин Игнатьевич круто обернулся:
      - То есть как - зря? Ты думаешь своей головой, что говоришь?
      - Думаю. Медведицу убьют, а как медвежата? Они такие маленькие... Все погибнут!
      Лариска глянула округлившимися глазами на брата, потом на отца и эхом повторила:
      - Пап, а как медвежата? Они правда умрут?
      - Вам медвежат жалко, а меня, если я этот овес скормлю медведям, в тюрьму посадят!
      - Никто не посадит, - возразил Валерка. - А овес мы с Андрюшкой могли бы покараулить...
      - Замолчи! - обрезала сына Клавдия Михайловна. - Медвежата такие же звери. И вообще - марш в спальню! Нечего встревать не в свое дело! - И мужу: - Выйди к ним, - она кивнула на окно, - видишь, ждут!..
      Возле машины стояли трое: один - высокий бородач, с виду еще молодой, в костюме защитного цвета, вторым был приземистый толстяк в меховой куртке нараспашку и третьим - тощий желтолицый человек в комбинезоне, какие носят механизаторы.
      - Чего в окно выпялились? - одернула детей Клавдия Михайловна. Сказано - идите в спальню!
      - Уйдем, не расстраивайся, - проворчал Валерка и с демонстративной неспешностью направился в другую половину избы.
      Лариска, надувшись, побрела за братом.
      Через минуту изба наполнилась стуком сапог и голосами приезжих. Точнее, говорил один бородач. Сначала он пространно извинялся за причиняемое хозяевам беспокойство, затем церемонно представлял Клавдии Михайловне своих друзей и, наконец, восторженно говорил о сельском комфорте: тут вам, пожалуйста, и газовая плита, и холодильник, и телевизор, и телефон - чем не цивилизация?!
      Охотники долго умывались, потом развязывали свои рюкзаки, готовились к ужину.
      - Ты что, уже спать? - шепотом спросила Лариска, увидев, что брат начал раздеваться.
      - А чего делать?.. И ты ложись.
      - Мне еще неохота...
      - Пока неохота, а ляжешь - и уснешь.
      Валерка, конечно, спать не собирался. Но его кровать стояла возле заборки, разделяющей избу на две половины, и, чтобы лучше слышать, что будут говорить охотники, он решил лечь. Пока об охоте не было сказано ни слова, но Валерка понимал, что разговор такой непременно будет.
      Лариска в нерешительности постояла посреди комнаты, вздохнула и тоже пошла к своей кровати.
      Охотники сели ужинать. Словоохотливый бородач расспрашивал Валентина Игнатьевича о делах в бригаде, интересовался урожаем, заработками колхозников, а потом как-то неожиданно переключился на главную тему.
      - Ну что же, друзья! Наверно, пора нам потолковать и о том, ради чего, собственно, мы сюда приехали, - сказал он. - Прежде всего мы весьма благодарны вам, Валентин Игнатьевич, за ваше сообщение. Охота на медведя открывается только с первого октября, но ваше письмецо я кое-где предъявил, заручился поддержкой, и лицензию удалось получить. Вот, пожалуйста, убедитесь сами в наших, так сказать, законных полномочиях!
      - Чего смотреть? Верю, - сказал Валентин Игнатьевич. - Но я об одном попрошу: чтобы никаких петель. А то прошлой осенью приезжали к нам охотники из района и вместо медведя поймали в петлю племенную телку.
      Раздался дружный смех.
      - Вот это охотнички! - воскликнул бородач. - А насчет нас можете быть абсолютно спокойны. Мы охотники, так сказать, культурные, кроме спортивного интереса, нас в охоте ничто не интересует. А петли - какой же это спорт?
      - Дело даже не в этом, - раздался тихий, но очень внятный голос. Петли запрещены правилами охоты.
      Валерка приподнял голову: интересно, кто это говорит, толстяк или тот, желтолицый?
      - Вот именно! - подхватил бородач. - Петли - орудие браконьеров, а не охотников. А ты, Владислав Михайлович, сколько косолапых на ружье взял? Десятка два?
      - Ну что вы, зачем преувеличивать? - раздалось в ответ.
      - Скромничает. А между прочим, по части медвежьей охоты - профессор. И ружье у него достойное: современнейший пятизарядный охотничий карабин с оптикой!..
      Валерка и дышать перестал, боясь пропустить хоть одно слово.
      - В сумерках или лунной ночью, - продолжал бородач, - он на двести метров попадает в консервную банку. Снайпер! И пуля - пятнадцать граммов. Это, я вам скажу...
      - Игорь Макарович, - вновь раздался тот же тихий и внятный голос, хватит об этом... Вы же сами предложили: пора говорить о деле.
      - Всё. Я молчу, - покорно согласился бородач.
      "Понятно! - отметил про себя Валерка. - Бородач, этот Игорь Макарович, только с виду главный. А настоящий главный охотник - другой... Но кто? Неужели толстяк? А может, тот, тощий, в комбинезоне?.."
      Между тем за стеной разговор продолжался. Негромкий, ровный голос спрашивал, далеко ли от деревни овсяное поле, какой там овес - высокий или низкий, каков лес, близко ли он подступает к полю и есть ли еще неподалеку овсяные поля. На все эти вопросы Валентин Игнатьевич отвечал немногословно, но обстоятельно.
      Валерке так хотелось узнать, кто же из охотников главный, у которого "карабин с оптикой", что не стерпел, поднялся с кровати и направился в кухню.
      - Ты куда? - шепотом спросила Лариска.
      - Пить захотелось. А ты спи.
      Дверь между кухней и гостиной всегда бывала открыта, и достаточно было Валерке бросить беглый взгляд в комнату, где ужинали охотники, как все стало ясно. Главным охотником оказался желтолицый, в комбинезоне.
      Черпнув ковшом воды из ведра, Валерка попил и, никем не замеченный, тихонько вернулся в спальню.
      - Местные охотники на этом поле не беспокоили медведя? - продолжал выспрашивать желтолицый.
      - У нас таких охотников нет, - ответил Валентин Игнатьевич. - Был один, но он уже лет десять не охотится, плетет корзины.
      - Это хорошо. А за грибами, за ягодами через это поле никто не ходит?
      - Нет. Сейчас разгар уборки. Людям не до того.
      Наступила пауза. Валерка лежал затаив дыхание: скажет отец, что они с Андрюшкой караулили медведя, или не скажет? Отец не сказал.
      - Ну что ж, обстановка, кажется, вполне подходящая, - подвел итог главный охотник. - Сделаем так: утром, по росе, я схожу на поле, посмотрю, что за зверь там кормится, где у него лазы, места для лабазов подыщу. Потом до обеда устроим лабазы, отдохнем часика четыре и вечерком - на первую охоту. Идет?
      - Абсолютно!.. - окликнулся бородач. - Коротко и ясно. Сразу чувствуется, что Владислав Михайлович - человек дела.
      На разные голоса храпели спящие на полу охотники, а Валерке не спалось. Он вспоминал, как безбоязненно вышла в поле медведица, как резвились в овсе медвежата, и ему представлялось невероятным, что уже завтра эта медведица может быть убита, а безобидные большеголовые медвежата окажутся сиротами. То ли во сне, то ли в воображении он видел, как они, насмерть перепуганные, сидят в лесу под елкой и дрожат от холода, голода и страха...
      10
      Приезд городских охотников не особенно встревожил Андрюшку.
      - Ничего у них не получится, - уверенно сказал он, выслушав сообщение Валерки. - Во всяком случае, надо сделать, чтобы не получилось.
      - Но ты знаешь, какое у одного ружье?! - воскликнул Валерка. - Не ружье, а снайперская винтовка! - И рассказал про карабин.
      - Это, конечно, хуже!.. - Андрюшка нахмурился. - Только я думаю, кого-то из них медведица все равно на лабазе учует - она же осторожно ходит!
      - Осторожно, а к нам-то вышла!
      - Вышла. Но мы ее спугнули, и теперь она еще осторожнее станет. Андрюшка помолчал, наморщив широкий лоб, потом убежденно сказал: - Она вообще не выйдет в поле. Мы ее туда не пустим.
      - Как - не пустим?
      - Табак по краю поля будем сыпать. Помнишь, дедко Макар говорил: где табак насыпан, там медведь двое суток не пройдет.
      - Помню. Только где мы табак возьмем? Отец у меня не курит...
      - В магазине. Я уж сколько раз дедке Макару махорку покупал. Восьмушка всего шесть копеек. Взять на рубль, так надолго хватит.
      Магазин сельпо был в двух километрах от Овинцева, и ребята решили сразу идти за табаком, чтобы потом, после обеда, когда охотники будут отдыхать, сходить на Стрелиху. Едва они вышли из дома Перьевых, как в проулке носом к носу столкнулись с Борькой Сизовым. Было похоже, что Борька стоял здесь, у забора, поджидая их. Как всегда взъерошенный, чумазый и неряшливо одетый, он посторонился, уступая дорогу, и уже сзади крикнул:
      - Эй, Гвоздик, а чо это у вашего дома машина стоит?
      - По лотерее выиграл! - ответил Валерка.
      - Ври больше!.. Я и сам знаю. Охотники приехали, медведя ловить будут.
      Валерка, неприятно пораженный, что Борьке уже все известно, пригрозил:
      - Если будешь везде совать свой нос, по шее накостыляю! Понял?
      Борька счел за благо отойти подальше.
      - Смотри, как бы самому не накостыляли!
      - И охота тебе каждый раз с ним заедаться!.. - недовольно заметил Андрюшка.
      - А чего лезет не в свое дело!
      - Но ему ведь тоже интересно. Подумаешь, спросил!..
      - Что я, перед ним отчитываться должен?
      - Не отчитываться, а просто ответить. По-человечески.
      Валерка уловил по голосу, что Андрюшка начал раздражаться. Это случалось чрезвычайно редко, и он примирительно сказал:
      - Нечего спрашивать, если уже все знает.
      Немногим больше часа ходили ребята в магазин, но за это время в бригаде охотников произошло что-то странное. Из рассказа Лариски, сбивчивого и путаного, Валерка и Андрюшка поняли только одно: главный охотник, который ходил на разведку, от охоты почему-то отказался и ушел на автобусную остановку, чтобы уехать в город, а на Стрелиху делать лабазы ушли бородач и толстяк.
      - А вы бы слышали, как они тут спорили!.. - взволнованно говорила Лариска. - Я даже испугалась, думала, подерутся...
      - Но ты можешь толком сказать, кто с кем спорил и о чем был спор? горячился Валерка, пытаясь понять, что же все-таки произошло между охотниками.
      - Спорили который с бородой и еще толстый с тем, длинным, который на Стрелиху утром ходил, - объясняла Лариска. - Который с бородой просил длинного, чтобы тот оставил... ну, как это... ружье-то...
      - Карабин? - подсказал Андрюшка.
      - Ага! - кивнула Лариска. - Стал просить, а тот говорит: не оставлю! Спорили, спорили, и длинный ушел на большую дорогу, на автобус. А с бородой и толстый - на Стрелиху.
      - По-моему, ты что-то напутала! - с досадой произнес Валерка. - Не слушала толком, а говоришь...
      - Ничего я не напутала! - вспыхнула Лариска. - А надо всё знать, так нечего было из дому уходить, вот!.. А теперь я пошла гулять!.. - Хлопнув дверью, Лариска выбежала на улицу.
      Валерка и Андрюшка были в недоумении: если тот, с карабином, опытный охотник, бивал медведей, то почему отказался от охоты? Ведь он был на Стрелихе и сам видел, что медведи в овес ходят.
      - Договоримся так, - предложил Андрюшка. - Я уйду домой - мне кой-чего там поделать надо, - а ты, когда эти двое придут со Стрелихи, попробуй что-нибудь узнать. Потом прибежишь ко мне, и мы сходим на поле.
      Весь день Валерка просидел дома, но охотники так и не появились; видимо, чтобы не ходить лишний раз взад-вперед, они взяли обед с собой и отдыхали тоже на Стрелихе, благо день был теплый.
      Они возвратились с охоты уже в десять вечера. Лариска спала, Валерка тоже лежал в постели, но слышал, как отец спросил:
      - Ну, как ваши успехи?
      - Безрезультатно, - ответил бородач.
      - Не видели и не слышали?
      - Ничего не видели и ничего не слышали.
      Голос бородача показался Валерке каким-то усталым и безнадежно грустным.
      - А где же ваш третий товарищ? - спросил Валентин Игнатьевич.
      - А!.. - бородач вздохнул. - Он еще утром домой уехал. Что-то приболел. Язвенник он...
      Больше об охоте разговоров не было.
      Валерка уже засыпал, когда сквозь дрёму вдруг услышал:
      - ...не думал я, что он таким окажется...
      Сна как не бывало. Валерка открыл глаза, затаил дыхание. В избе было темно и тихо, и в этой ночной тиши приглушенно звучал голос бородача. Валерка осторожно повернул голову, чтобы слышать в оба уха.
      - В сущности, и нарушения-то никакого! Если бы медведиц вообще было запрещено отстреливать - другой разговор. А тут... Кто бы доказал, что у нее были медвежата нынешнего года? Охотников нет, а бригадиру наша охота до лампочки!
      "Как бы не так!.." - с обидой за отца подумал Валерка.
      - Ну, уехал - и черт с ним! - сиплым полушепотом отозвался толстяк. - Так хоть бы карабин вам оставил! "Не положено!.." Мало ли что не положено, а все делают, иначе и охоту бросай. Если бы он приехал сюда один, ему было бы наплевать, кто ходит в овес, одинокая медведица или с медвежатами. Точно говорю! Отстрелял бы - и концы в воду. А перед нами чистеньким себя хочет показать, законник!..
      Валерку бросило в жар. Он все понял: на медведицу с медвежатами охотиться запрещено! Тот, с карабином, - настоящий охотник. И не заболел он вовсе! Разобрался в следах, понял, что на Стрелихе ходит медведица с медвежатами, и от незаконной охоты отказался. Вот и уехал. А эти - эти браконьеры! Может, и разрешение на охоту у них липовое? Ведь охота-то на медведей еще закрыта, сами говорили!..
      - Конечно, с карабином шансов было бы больше, - вздохнул бородач, что и говорить!.. Но, может, посчастливится? Место хорошее, спокойное.
      "Нет уж, дудки!.. - мысленно возразил Валерка. - Теперь-то у вас ничегошеньки не получится!.." Он решил завтра же рассказать все услышанное отцу и с мыслью - лишь бы не проспать! - погрузился в глубокий сон.
      11
      Когда Валерка поднялся, часы показывали без четверти восемь. Охотники еще спали, но ни отца, ни матери дома, конечно, уже не было: они ушли на работу. Не умываясь и не завтракая, Валерка побежал к Андрюшке.
      - А по-моему, никому ничего не надо говорить, - выслушав Валерку, сказал Андрюшка. - Мы их сами за нос поводим. Пока табак будем сыпать, а там увидим.
      Валерка не возражал.
      Чтобы отвести от себя всякие подозрения, они отправились на Стрелиху кружным путем. День был пасмурный, безветренный. Начинающие желтеть березы стояли недвижимо, роняя на землю еще редкие, позолоченные ранней осенью листья. Листья падали медленно, долго кружились в воздухе и неслышно ложились на примятую недавними дождями траву. С осин, рдеющих красными вершинами, тоже падали листья, и много их, багряных, лежало на земле. Ребята легко бежали по этому расцвеченному ковру лесной подстилки, глубоко вдыхая чистый воздух, пропитанный запахами можжевельника, папоротников и грибов.
      - Главное - не оставлять на поле своих следов, - говорил Андрюшка. Чтобы ничего не было заметно. А табак - его в овсе ни в жизнь не разглядеть!
      - А по-моему, сыпать надо не по краю поля, - сказал Валерка, - а по опушке, в кустах. Надежнее!
      К полю подошли осторожно.
      - Гляди! - Валерка вытянул руку и прыснул от смеха. - Во нагородили!..
      На березах, на тех самых, на которых ребята устраивали лабаз, было сделано целое сооружение: к стволам деревьев прибиты поперечные палки настоящая лестница, а над этой лестницей, тоже на перекладинах, широкий настил из свежерубленых кольев.
      - Да, вот это лабаз! - покачал головой Андрюшка. - За версту видно.
      Второго лабаза не оказалось, и ребята поняли, что охотники тоже сидят вдвоем. Но зачем, имея ружья, сидеть вместе на одном лабазе, это им было непонятно.
      Валерка и Андрюшка осторожно шли опушкой леса и щепотками рассыпали табак. Для верности, конечно, неплохо бы и завтра потрусить махорки, но если даже это не удастся, все равно выход в поле для медведицы закрыт. А уж послезавтра эту нехитрую операцию надо будет повторить.
      Ребята уже кончали свое дело, осталось пройти опушкой каких-то десять - пятнадцать метров, когда что-то заставило Андрюшку обернуться. То ли ему послышался сзади шорох, то ли сработало шестое чувство ощущение скрытно следящего взгляда, но он оглянулся и увидел мелькнувшую за деревьями синюю вельветовую куртку.
      - Борька! - выдохнул он.
      Они бежали что было мочи. Борька по-заячьи петлял по лесу, стремясь уйти от погони, и, хотя слыл неплохим бегуном, оторваться от преследователей не смог. Более легкий на ногу Валерка настиг его, ловко подставил подножку, и Борька кубарем полетел на землю. Вскочить он не успел: Валерка оседлал его, завернул правую руку за спину.
      - Удрать хотел?! - шипел он, тяжело дыша. - Ноги коротки!
      Борька молчал, затравленно глядя на приближающегося Андрюшку. На вопросительный взгляд Валерки Андрюшка коротко ответил:
      - Отпусти. Никуда не денется.
      - А вы бейте! - с тоскливым отчаянием вдруг выкрикнул Борька. Поймали - бейте. Двоим-то одного!.. И в лесу. Никто не узнает!
      - Заткнись!.. - Валерка ткнул кулаком в Борькину шею, поднялся, отряхнул брюки.
      - Идем, - хмуро бросил ему Андрюшка.
      И они пошли прочь, двое, плечо к плечу, оба встревоженные случившимся.
      - Уходите?! - вызывающе крикнул вслед им Борька. - Я ведь все видел. Я всем расскажу! У вас табак в карманах!.. - Голос его вдруг сорвался.
      Валерка и Андрюшка переглянулись.
      - Видел!.. Теперь всем про табак разболтает, - испуганно прошептал Валерка. - Чего делать-то?
      Андрюшка тронул его за рукав, тихо сказал:
      - Постой тут.
      Он вернулся к Борьке, который лежал ничком, уткнувшись лицом в траву, склонился над ним, потряс за плечо.
      - Чего надо?! - Борька вскинул мокрое лицо и ненавидяще уставился на Андрюшку. - Отваливай! Вам и руки-то о мою рожу марать неохота!
      - Ты что взбесился? - отпрянул Андрюшка. - Лежачего не бьют!
      - Так бей стоячего! - Борька вскочил и хрястнул себя кулаком в грудь. - Бей! Меня всем бить можно.
      - Заладил - бей, бей... Плевать мы на тебя хотели, понял? - взвился Валерка.
      - Тогда плюйте! Прямо в рожу. Я все стерплю! Знаете, что заступиться за меня некому.
      - Ду-рак! - Валерка выразительно покрутил пальцем возле своего виска. - Чокнулся, что ли?..
      Андрюшка же вдруг подумал, что Борьке и в самом деле слишком часто достается от старших и что за него действительно некому заступиться. Неуживчивый характером, он никого не располагал к себе, ни с кем не умел ладить. А ведь он такой же человек, и конечно же, ему тяжело, что он всегда и везде один, никем не замечаемый и всеми пренебрегаемый. Сочувствие и жалость к Борьке с неожиданной силой охватили его.
      - Послушай, - тихо сказал Андрюшка, - с тобой можно говорить по-человечески?
      - Чего со мной говорить? Что с дураком связываться?
      - Перестань кричать! Ты знаешь, что мы делали на Стрелихе?
      - Не слепой. Видел!
      - Ну, видел. А понял, что к чему?
      - Не ваше дело!
      - Ну если так... - Андрюшка вздохнул. - А мы-то хотели тебя... в свою компанию, чтобы вместе, втроем...
      Мысль эта только что пришла ему в голову, и Валерка в недоумении глянул на Андрюшку: дескать, ты что мелешь?! Борька шмыгнул носом и недоверчиво протянул:
      - Ну да, возьмете... Знаю я вас!
      Но по глазам было видно: озадачен.
      - Конечно, - продолжал Андрюшка, - в компании, сам понимаешь, свои тайны, и надо уметь держать язык за зубами...
      Валерка стоял столбом и не верил своим ушам.
      - Да что с ним говорить! - воскликнул он. - Это же первый ябедник в школе и трепло!
      - Ябедник? Трепло?! Со мной, значит, можно по-всякому, а я должен молчать? Когда Санька Маркуша меня в грязь лицом на дороге тыкал, вы заступились за меня? А разве я виноват был, что он по моим следам шел и поскользнулся?
      - Ладно, не прибедняйся, - насупился Андрюшка: случай этот он помнил и понимал, что Борька прав. - Сам задираешь всех! - И обернулся к Валерке: - Ну как, берем его?
      По тому, как был задан вопрос, и по выражению лица Валерка понял, что Андрюшка не шутит. Но разве он забыл, что и в школе и в деревне Борька - первейший Валеркин враг?!
      - Чего молчишь? Подойдите друг к другу и миритесь. Хватит цапаться!
      Борька сделал неуверенный шаг в сторону Валерки, но тот отступил.
      - Ни за что!.. - сказал он и презрительно глянул на Андрюшку: Предатель. Ты его приглашаешь - ты и мирись и водись с ним!..
      Андрюшка стоял насупившись и исподлобья смотрел на удаляющегося Валерку. Борька не мог знать, о чем он думает в эту минуту, и на всякий случай попятился, отступая в глубь леса.
      - Что, тоже удрать хочешь? - Андрюшка горько усмехнулся. - Не бойся, не трону. - Он помолчал. - А хочешь, завтра... на рыбалку вместе махнем?
      - Ну да... Возьмете меня, как же!..
      - Валерка не захочет - пусть не идет, а мы с тобой пойдем. В обед. Раньше я не смогу.
      - Честно? - В глазах Борьки недоверие и плохо скрытая радость.
      - Говорю же!.. И еще вот что: о табаке никому ни слова. Понял?
      Борька поспешно кивнул.
      12
      Он пришел на речку еще в полдень: боялся, что Андрюшка обманет и уплывет на рыбалку с Валеркой. Но лодка Перьевых стояла на берегу. Борька положил удилище - оно было неуклюжее, длинное и кривое - в лодку и принялся бесцельно бродить по берегу. Ему все еще не верилось, что наконец-то хоть в этот день он будет не один.
      Борька не мог бы сказать, когда и как получилось, что он лишился товарищей. Скорей всего, их у него никогда и не было.
      Он не умел мечтать о чем-то далеком, но предложение Андрюшки открывало перед ним что-то туманно-манящее. И вот теперь, медленно шагая по скрипучему песку, Борька представлял, какой необыкновенно удачной будет эта рыбалка. Будет? А если Андрюшка все-таки обманул? Почему так долго его нет?.. Да, но лодка-то здесь!
      Однако закравшаяся тревога уже лишила Борьку спокойствия: а если лодка просто для отводу глаз оставлена, а Андрюшка и Валерка ушли пешком куда-нибудь на мельничный омут?.. Борька перестал ходить и впился глазами в лодку. Серая, омытая дождями и выгоревшая на солнце лодка Перьевых была наполовину затащена на песок и стояла, чуть накренившись на левый борт. Что-то подозрительное показалось Борьке в этом наклоне. Он сорвался с места и побежал к Перьевым.
      "Ну, если обманули, если ушли без меня, - думал Борька, - я... я эту лодку ночью... топором!.."
      С тревожно бьющимся сердцем он взбежал на высокое крыльцо дома Перьевых, пнул дверь, влетел в сени и, будто за ним кто-то гнался, заскочил в избу. Андрюшка и его пятилетний брат Вовка сидели за столом, а бабка Феня, толстая большая старуха, подавала обед.
      - Ты чего? - удивился Андрюшка.
      - Так... Понимаешь, - Борька перевел дух, - я думал, вы без меня...
      - Ты же был на берегу, видел, что лодка на месте.
      - Я думал, может, пешком... В общем, я там буду, у лодки. - И Борька выбежал на улицу.
      Андрюшка понимал, что после вчерашней размолвки ждать Валерку нечего, просто нужно самому идти к нему и постараться уладить все мирно, по-доброму.
      - Ты обожди еще немного, пока я за Валеркой сбегаю, - сказал он Борьке и отправился к Гвоздевым.
      Городские охотники - один молодой, чернобородый, другой пожилой, лысый и толстый - сидели на крылечке и разговаривали вполголоса.
      "Охоту планируют", - подумал Андрюшка и прошел в избу.
      Валерка и Лариска сидели на диване и смотрели телевизор.
      - Нашел занятие - телевизор глядеть! - воскликнул Андрюшка. - Пошли на рыбалку!
      - Что-то... неохота. - Валерка притворно потянулся, будто ему хотелось спать. - Ты уж лучше Борьку позови.
      - Борька давно на берегу. Пошли давай!
      - Сказано - не пойду! - решительно отказался Валерка. - Он мне прозвища будет давать, всякие небылицы сочинять, а я с ним - на рыбалку?
      - И правильно! И не ходи, - вмешалась Лариска. - Он меня все время Сосиской дразнит, а Машу Лутьеву - Макакой.
      - Подумаешь - прозвища! Меня тоже Могилой обзывает, так что, я враждовать с ним должен? Глупо. А сочинять он ничего не будет, раз уж с нами, вместе...
      - Конечно, он теперь паинька!.. - Валерка язвительно усмехнулся.
      - Значит, не пойдешь?
      - Нет. И не приставай.
      - Ну как хочешь!.. - И Андрюшка вышел из избы.
      Размолвка с Валеркой очень огорчила его, но отступать он не хотел и не мог: Борька тоже человек, и свое слово перед ним надо держать. И Андрюшка знал, что не только поплывет с Борькой на обещанную рыбалку, но и на Стрелиху с ним сходит, чтобы опять насыпать махорки по окрайку леса.
      В то же время он отчетливо сознавал, что все это отнюдь не будет способствовать их примирению.
      Борька встретил Андрюшку настороженно.
      - А Валерка? Или дома нету?
      - Неохота ему на рыбалку.
      - Я так и знал!.. - разом потускневший, Борька подошел к лодке и взял свое корявое удилище.
      - Ты чего? Мы ведь и без него обойдемся. Или тебе тоже... неохота?
      - Ты - без Валерки? - Борька недоверчиво сузил светлые глаза.
      - Хватит!
      Они столкнули лодку на воду, Андрюшка уселся за весла, Борька - на корму.
      Борька не сомневался, что Андрюшка отправился на эту рыбалку безо всякого интереса. И, конечно, удить они будут совсем недолго. Половят с полчасика и вернутся, и уж больше никогда Андрюшка не пригласит его, Борьку, в свою компанию.
      - Куда поплывем-то? Может, на Комарихином омуте попробуем?
      Комарихин омут рядышком, за первым поворотом Возьмы, место для рыбалки третьесортное - кроме ельцов да мелких сороженок, там и рыбы-то нет. Но Борька назвал его, желая дать Андрюшке повод скорее покончить с этой рыбалкой. Поудят на Комарихином омуте, вытащат по десятку сорожек величиной с палец, и Андрюшка, которому эта вылазка без Валерки наверняка в тягость, скажет: "Одна мелюзга!.. Поплыли обратно". Все просто, и все как будто так и надо. Но Андрюшка ответил:
      - Удить потом будем. Сначала к Ведьмину камню сплаваем.
      У Борьки глаза округлились: до Ведьмина камня рекой километров пять, а хорошие места для рыбалки есть куда ближе!
      - Туда-то зачем? - спросил он.
      - На Стрелиху надо.
      Опять Стрелиха!.. Предчувствуя подвох, Борька спросил:
      - Если на Стрелиху, зачем на лодке? По дороге ближе.
      - По дороге нельзя: мимо Гвоздевых идти надо, а там охотники.
      - Ну и чего такого?
      - На Стрелихе ходит в овес медведица с медвежатами. Мы с Валеркой их видели. Хорошие такие медвежонки, маленькие, меньше собаки, только толще. Эту медведицу охотники могут убить. И вот, чтобы вечером она не вышла в поле, нам надо насыпать в кустах табаку.
      Борька сидел раскрыв рот.
      - Только об этом, - продолжал Андрюшка, - никто не должен знать. Ни одна живая душа! Понял?
      - Да я знаешь как умею молчать?! - воскликнул Борька, глубоко пораженный откровенностью Андрюшки. - Если взаправду, режь по живому слова не скажу!.. Не веришь?
      Андрюшка верил. И пока плыли до Ведьмина камня, он рассказывал, как ходил с Валеркой на Стрелиху караулить медведей и как много интересного удалось увидеть и услышать в те удивительные вечера.
      Борька слушал затаив дыхание. Может быть, потому, что с ним еще никто так доверительно не разговаривал - ему вообще никогда и ничего не рассказывали, - или потому, что рассказываемое Андрюшкой было совершенно не похоже на случайные приключения деревенских мальчишек, но Борька чувствовал в душе необыкновенное волнение. Он зримо представлял степенную, строгую медведицу с ее резвыми забавными медвежатами, и намерение охотников добыть зверя казалось ему чудовищно жестоким. Зато действия Андрюшки и Валерки его восхитили: выследить медведей, а потом в кромешной темноте идти по полю, где только что бродили звери, - на такое отважится далеко не всякий. Да и сыпать табак тоже нужна смелость: несдобровать, если об этом узнают охотники! И у Борьки сладко и как-то тревожно замирало сердце при одной мысли, что теперь он тоже приобщается к этому рискованному, тайному, но справедливому и полезному делу.