Хорошо, что в нашем подъезде мало квартир, не то бы меня заподозрили в чем-то нехорошем.
      Когда я цеплял второе кольцо наручников за турник, Жора стал подавать признаки жизни в виде легкого похрюкиванья, которое в конце концов перешло в бессильный злобный мат. Ну не мог я отказать себе в удовольствии. Хоть вы меня режьте, хоть бейте. Изловчившись, с размаху въехал ему меж ног.
      - Тебя, Жора, теперь на зоне самого топтать будут, за всех девчонок, что ты покалечил, за каждую по сорок раз.
      - Ты что ж с человеком делаешь, изверг, нехристь?
      - Дык ен раньше в ментовке работал, обучили, - обсуждали мое несанкционированное поведение дворовые бабули.
      - Ага, а теперь еще с миллионершей связался, вообще распустился. Михайловна, звони в милицию, убьет ведь человека, при детях убьет.
      Наконец в арке показался милицейский "уазик". Но, к великому сожалению двора, в него запихали не меня, а жертву.
      - Кто это? - спросил незнакомый лейтенант.
      - Тот, кто замочил зубника и нумизмата с любовницей, а возможно, и парнишку с почты.
      - Вам Александр Николаевич велел немедленно явиться.
      - Мне некогда, дорогой, передавай ему привет и вот эти права. Это права человека, который второго августа убил Геннадия Полякова. Пойдем, я отдам тебе кое-какие вещдоки.
      Из бардачка я вытащил скальпель и окурок сигареты.
      - Этим ножом нейрохирург отрезал Полякову руки, а сигарету курила в это время ассистирующая девица, на поиски которой я отправляюсь. Честь имею!
      "Ну и Гончаров! Ну ты даешь! Двоих, считай, сдал. Осталось двое", - думал я, выезжая со двора.
      На обочине отчаянно голосовала стройная блондинка.
      "Если по пути, подвезу, - подумал я, притормаживая. - Господи, да ведь это моя очаровательная Аннушка".
      - Кот, ты? - не меньше меня удивилась старая знакомая. - Вот так встреча, а ты, я гляжу, и "тачку" приобрел?
      - А как ты думала?
      - Подбрось до вокзала, опаздываю.
      - Это можно. Тем более - по пути. Как живешь?
      - Все тебя жду, сокола ясного.
      - Ну, не очень-то и ждешь. Были у вас, видели!
      - А что остается бедной женщине. Костя, там в тупичке туалет, сверни на секундочку. Не могу.
      - Только для вас, мадам, - галантно ответил я, сворачивая в правый тупик и подъезжая к общественному нужнику. - Вам сюда?
      - Конечно, - ответила она, и меня затрясло, как всех чертей, вместе взятых, а в конце резкий удар парализовал меня надолго.
      В себя я пришел, когда, уже связанный, сидел на пассажирском сиденье, а за рулем восседала моя старая добрая знакомая Анна, знойная женщина сорока неполных лет. Нет, Гончаров, болван ты неисправимый, и прав был доктор травматологии, назвав тебя идиотом форменным. Сиди вот теперь и решай сложную задачу: сразу тебя укокошат или сначала перчатки снимут, как Гене Полякову. И будешь ты какое-то время числиться опасным преступником-маньяком. "Вот непруха, а какой чудесный вечер был". Да, вечер вчера действительно удался. Очевидно, судьба напоследок решила сделать мне прекрасный подарок. А эти дятлы из РОВД, машину осматривали... сволочи, лень было под водительское сиденье заглянуть? Ведь коту ясно, если машина оснащена такими сюрпризами, то они находятся под каждым сиденьем. Кому-то ясно, а вот Константину Ивановичу это стало понятно только сейчас. Иначе бы Ефимов еще вчера сплясал мне танец с саблями. Стоп, Котик, думай, умненький. Кнопка-то где-то здесь, с этого сиденья меня вырубила старая шлюха.
      Машина мчалась по хорошей проселочной дороге, никто нас не обгонял, а редкие встречные автомобили равнодушно проносились мимо. Я тихонечко перебирал ступнями. В надежде найти эту чертову кнопку, мой последний шанс. Чуть левее, чуть правее. Где-то должен быть заветный бугорок. Слава Богу, ноги она не связала.
      - Ты не сучи ножками, не сучи, Котик, отключила я систему. Так что успокойся, сиди смирно и наслаждайся жизнью.
      Я молчал, не желая давать лишнего повода этой потаскухе для веселья. Интересно, кто она? Экономист вовановской фирмы или та девка, что увезла Генку Длинного на смерть? Если это она, то находиться рядом с ней уж вовсе неприятно. Пусть уж Анна будет экономистом, решил я и немного успокоился. Всегда приятнее думать о лучшем варианте.
      - Хочу помочиться, - официально заявил я.
      - Писай, Котик, под себя, - посоветовала старая сволочь.
      - Уже было!
      - Что?
      - Похожая ситуация, когда меня вот так же привязанного везли убивать.
      - И ты не вынес из этого никакого урока? Мне искренне тебя жаль. Но думаю, тебе больше уроки не понадобятся.
      "Если она отключила систему электрошока, то я с ней справиться могу, если потихоньку освободить руки", - подумал я и начал осуществлять свой план.
      - Дай сигарету, старая калоша.
      - А повежливей нельзя?
      - Не заслуживаешь
      - Тогда и сигареты ты не заслуживаешь.
      - Хорошо! Маленькая моя, дай своему Котику тютюню.
      - Это другое дело.
      Из сумочки она вытащила пачку сигарет, и мне стало совсем тоскливо, потому что на ней было написано "Салем", одну из этих "салемов" она воткнула мне в рот. Чиркнула зажигалкой и дала прикурить.
      - Когда полтора года назад меня везли вот так же спеленутого, то давали выпить.
      - У меня нету.
      - А у меня есть, потому что я, запасливый и умный сыщик, предвидел, в какую дальнюю дорогу мне придется отправиться. Будь добра, заинька, в багажнике между канистрой и запаской лежат две бутылочки "Столичной". Так ты уж, птичка, предоставь мне одну.
      - Перебьешься, не сорок первый.
      - Это хорошо, что не сорок первый.
      - Почему?
      - Потому, что сорок первого она застрелила.
      - Все веселишься, Гончаров.
      - Ага. Под глазами мешки со смешками. Весело!
      - Ладно, - саданула она по тормозам, - налью я тебе.
      - Конечно, как в доброй старой Франции, приговоренному к казни полагался стакан водки.
      Когда она вышла из машины, я сделал пару резких выпадов, но - увы. Скручен я был основательно, со знанием дела. Пришлось довольствоваться стаканом водки и куском гнусной жевательной резины.
      - А далеко нам еще ехать?
      - Доедем - узнаешь.
      - Золотце, но я действительно хочу в туалет.
      - Давай под себя.
      - Слушай, Анна, перестань дурачиться, у меня сейчас там все лопнет.
      - Это твои проблемы. Писай в водочную бутылку.
      - Дура, там же водка.
      - Вылей.
      - Останови. Я сначала ее выпью, а уж потом...
      - Ты как маленький, будто в санаторий едешь, - досадливо проскрипела тварь, но остановилась,
      - Наливай
      - На, пей уже, и дело с концом.
      - Развяжи руки.
      - Вот на это ты меня не купишь! Достаточно тебя изучила.
      - Но как же я... чем?..
      - Успокойся, я сама расстегну твои штаны. Не привыкать. Так что ни тебе, ни мне стесняться не придется. Господи, где ты такие брюки нашел? Все в извести, грязные.
      - У твоего дядюшки одолжил, доставай, что ли.
      - У какого дядюшки?
      - У твоего Шмуля Исааковича. Сейчас-то его уже повязали.
      - Ты плохо думаешь о его умственных способностях. Он еще пару часов назад покинул негостеприимный город.
      - То-то оставил документы в своем кабинете.
      - А зачем они ему? Другие есть. Скоро ты с ним встретишься, Котик. Не думаю, чтобы эта встреча доставила тебе радость.
      Да, похоже, и тут тебя накололи, великий сыщик Гончаров.
      - Слушай, Анна, расстегивай скорее, а то сейчас...
      Она нагнулась, стараясь поудобнее ухватиться за ширинку, и это был мой шанс, возможно последний. Резко закинув ей за шею правую ногу, левым коленом я ударил в голову. Она ойкнула и на секунду потеряла сознание. Но уже через мгновение начала судорожно выдергивать бестолковую голову из моих ножниц. Прихвачена она была капитально, и тут я не волновался. Другой вопрос мучил меня, что делать дальше? То ли сразу сломать ей шею, то ли подождать до другого раза. Изловчившись, она вцепилась зубами в мою левую ляжку. Я легонько придавил основание ее черепа, и она обмякла. Но от боли укуса у меня потекло. Ну и черт с ней, она того заслуживала. Я даже мстительно улыбнулся, когда она протестующе что-то забубнила, находясь под моей задницей.
      Но что делать мне? Если раньше хоть какой-то транспорт шел навстречу, то теперь проселок вымер совершенно. А ведь не исключен момент, что на горизонте покажется кто-то из их банды, тот же нейрохирург, и вот тогда уж мне никаких шансов оставлено не будет. Думай, Гончаров, ты ведь ужасно умный!
      Руки у меня были связаны позади, через спинку сиденья. И к сиденью же был приторочен торс. На свободе оставались только голова и ноги, но ноги были заняты важным делом, они держали преступницу. Если сломать ей шею, то выбираться мне будет значительно легче, но убивать ее почету-то не хотелось. Отпустить - было равнозначно самоубийству.
      - Ну что будем делать, амазонка хренова?
      - Отпусти, - невнятно и глухо ответила она.
      - Чтобы ты, как и хотела, доставила меня до своего дядюшки-изверга? Нет, не пойдет, Анетта, Жанетта, Бабетта... Жанетта? О-ля-ля. Аннушка, так ты и есть та самая Жанна, гостившая у веселых вдов и так незаметно исчезнувшая, когда заслышала голос старого приятеля? Ну и дурак же твой старый приятель! Чем ты меня связала? - Я немного сдавил ножницы.
      - Колготками!
      - Скотина, своими вонючими коготками ты связала чистые руки Гончарова.
      - Они новые. - Ее руки, точнее, ее правая рука вдруг пришла в движение, и она попробовала поднять мой мужской дух.
      - А вот этого не нужно, - охладил я ее доброе начало и опять придавил череп. - Не лапай, не твое, а лучше протяни свою шаловливую ручонку мне за спину и постарайся развязать узел. Если ты это сделаешь, то тебе будет не так больно.
      Она не пошевелила и пальцем.
      - Пойми, милая, в противном случае мне придется сломать тебе шею, старая шлюха, вот так. - Я резко дернул левой ногой, и она заорала. А когда пришла в себя, потянулась к узлу.
      Ковырялась она вечность, как мог, я помогал ей. В конце концов руки мои были свободны, а остальное было делом техники. Ее же колготками я перевязывал Анну долго и старательно, не забыв про ее длинные ноги.
      - Костя, - ныла она, не очень веря в успех, - отпусти меня, и на этом поставим точку. Ты не увидишь меня, я не увижу тебя.
      - Нет, Аннушка, нет, голубушка. Уж больно отменная стерва из тебя получилась. Говорил тебе, скурвишься, а ты, оказывается, уже.
      - Костя, я тебе дам денег, очень много денег.
      - Вот как, а откуда?
      - У меня есть! Я провела ряд сделок за спиной у Полякова и всю прибыль оставила себе.
      - Каким же образом? - заинтересовался я, запуская двигатель.
      - Я у него работаю экономистом. Всегда нахожусь в курсе событий. Иногда, искусственно отбив у него клиента, проворачивала операцию сама, используя подпись Длинного Гены. А иногда, и чаще всего, работала с наличкой. Это очень удобно.
      - Зачем же было убирать Гену, если он так послушно помогал тебе?
      - Это первое время он был послушен, а потом стал требовать равный процент, что для меня оказалось нерентабельным. Когда я ему об этом сказала, он вообще стал шантажировать меня, предупредив, что сообщит брату.
      - Как же вы могли снимать бабки, чтобы Длинный Вован об этом не знал?
      - У Гены тоже был счет, на него мы и оформляли.
      - Тогда какой смысл было вообще работать с Владимиром?
      - Во-первых, только у него был допуск к дешевым, полулегальным запчастям, а во-вторых, огромная сеть реализации, из которой я и вылавливала мелкую рыбешку, а мне это порядком стало надоедать. Более того, он уже что-то начал подозревать, и мне срочно нужно было заиметь право второй подписи. Она обуславливается нашим уставом.
      - Логично, но исполнено неаккуратно. Зачем вам нужны были посторонние жертвы в лице Крутько и Юшкевича?
      - Во-первых, создать иллюзию, что Гена еще жив.
      - Для чего?
      - Чтобы обеспечить полную нашу непричастность к его убийству. Во-вторых, оттянуть время до окончания незаконной сделки, которую сейчас совершает Вован. Моя подпись там была бы лишней, и, в-третьих, самое главное, дядюшка имел личный зуб на Крутько и Юшкевича. Последний подставил его при сделке с золотом, а первый основательно нагрел на уникальных раритетных монетах. Так что каждый получил то, что он хотел.
      - И та крутьковская потаскушка, и тот почтовый мальчишка? - Не выдержав, я отвесил ей основательную оплеуху.
      Замолчав, она заскучала, но через пару километров заныла с новой силой, видимо на что-то еще надеясь.
      - Ну, сдашь ты меня в свою ментовку, ну, осудят меня, дадут немножко, если вообще дадут. Адвокатов я хороших найму. В общем, считай, отделаюсь легким испугом, а вот с тобой мои ребята разберутся круто. Заруби себе на носу.
      - А почему ты считаешь, что я везу тебя в ментовку?
      - А куда?
      - Я тебя, болезная, везу к Длинному Вовану, и мне кажется, для его судилища адвокат не потребуется. Как ты думаешь?
      Безумным зайцем в ее глазах запрыгал страх.
      - Это невозможно, так не делается в цивилизованном обществе.
      - В цивилизованном обществе по ночам не бьют Гончарова колотушкой по голове, не прячут четвертованные трупы сослуживцев на помойках.
      - Костя, у меня счет в швейцарском банке.
      - Напишешь заявление управляющему, чтобы перевел его на тот свет, будешь чертям за газ платить.
      - За какой газ, что ты мелешь?
      - Для подогрева котла.
      - Дурак, я хотела тебе предложить...
      - Не надо,
      - Я хотела...
      - Я не хочу.
      - Женись на мне. Уедем из этой проклятой страны...
      - ... И заживем мы с тобой, несравненная моя Аннушка, душа в душу.
      - Конечно.
      - Не могу, твой жених тебя уже ждет.
      - Кто?
      - Черт с большими рогами и ухватом.
      - Останови. Мне по нужде надо.
      - Это уже было, не обезьянничай. Двух рыбок на одного червяка не поймаешь. Потерпи, уже подъезжаем.
      Действительно, я выруливал на трассу зоны отдыха, где, как надеялся, еще ждали Ухов с Поляковым,
      Около шести вечера я остановился у резного высокого крыльца ресторанчика и был неприятно удивлен отсутствием уховской "шестерки".
      Проверив надежность узлов фиксации моей пленницы, я поднялся в ресторанчик. Если не считать хозяина Гриши, он был совершенно пуст.
      - Привет, старик, а где гости? - с порога начал я.
      - Сегодня нас никто не заказывал.
      - А как же Владимир Петрович, он должен был ждать меня здесь.
      - С утра он был с каким-то мужиком, но часов в двенадцать за ними приехал Самуил Исаакович, и они уехали.
      - Но почему?
      - Он сказал, что Жанна попала в аварию и положение очень серьезное. А почему у вас штаны мокрые?
      - Бывает. - Я чесал подбородок и думал о том, что глупости людской предела нет.
      - Я дам вам другие брюки?..
      - Давай, - автоматом ответил я, не зная, что делать дальше.
      - Недавно Жора приходил, тоже спрашивал, - подавая мне брюки и рубашку, сообщил трактирщик.
      - Кого? - еще недопонимая, спросил я.
      - Жора спрашивал Владимира Петровича или вас. Спросил, где Жанна, я сказал, что она попала в аварию.
      - Что-о-о? - дошло наконец до меня, и опрометью я выскочил за дверь.
      "Четверка", уже закончив разворот, уходила в сторону трассы. Это был конец. Бессильно взвыв, я сел на ступеньки. Дальнейшее я предвидел.
      - У тебя есть телефон? - вновь входя в зал, спросил я хозяина.
      - Есть, но он почему-то не работает уже часа два.
      - После того как побывал Жора?
      - Да, где-то так.
      - А машина у тебя есть?
      - Да, за банькой.
      - Ключи.
      - Да вы что? Она новая, я не могу, нужна доверенность...
      - Ключи, или я разобью тебе витрину вместе с твоей мордой. Быстро ключи!
      Он молча положил связку. Со стойки я схватил недопитую бутылку коньяку и прямо на ходу ее прикончил.
      - Вы бы хоть штаны свои зассанные переодели, - трусил следом трактирщик.
      - Некогда!
      Конечно же машина не заводилась. Открыв капот, я убедился, что там не хватает одной маленькой детальки, называется она трамблер. Это крах. Недооценил я Жорины мозги и изворотливость. Здорово просчитался.
      Полтора километра словно во сне плелся я до шоссе, где остановил машину. Доехав до дома, я несколько секунд постоял перед дверью, прислушиваясь. Кажется, меня никто не ждал. На условный сигнал Валентина не ответила. Молчал и пес. Поднявшись домой, я первым делом помылся и переоделся. Позвонил Ефимову.
      - Ну что, Алексей Николаевич? Как здоровьице?
      - Гончаров? Ты где? Немедленно ко мне.
      - Некогда мне с вами разговаривать. Как вы могли упустить Жору?
      - Пока мудак лейтенант ходил за лимонадом, он удавил водителя, сломал наручники и смылся.
      - Вы так красочно говорите, будто при этом присутствовали.
      - Тело шофера, сержанта Манина, нашли в лесопосадке недалеко от того места, где был обнаружен почтальон. Машина стояла в полукилометре, а остальное не трудно представить.
      - Где Владимир Поляков? Где нейрохирург, где Ухов?
      - Где обещанная тобой девка?
      - Не нашел, - соврал я. - Александр Николаевич, нужно немедленно задержать "четверку", номер сорок восемь - сорок пять.
      - Тоже лопухнулся, и... Ухова провели за ухо. Сейчас сидит в дежурке и рвет волосы, но я оторву ему не только волосы. Приезжай.
      - Некогда мне. Перезвоню через десять минут. Отбой.
      Одевался я основательно, в камуфляжную куртку сунул газовый "комбат" и "Макаров", разрешения на который я не имел. Туда же поместился фонарик, штык-нож и газовый баллончик. Подумав, я намотал на себя десять метров прочного капронового троса. Кастет и диктофон заложил в карман штанов. Шварценеггер, да и только. Что-то не нравилось мне молчание, царившее за Валиной дверью. Прихватив связку отмычек, я спустился двумя этажами ниже и вновь попытался достучаться, Бесполезно. С замком, который попроще, я возился недолго, отодвинул язычок, и дверь гостеприимно открылась, следов борьбы не было. Был только пятнистый дог Федор, неудобно лежащий в кухне на полу с перерезанным горлом. Слава Богу, самой Валентины не было, а это оставляло надежду, что она еще жива. Записка, которую я нашел приколотой к обратной стороне двери, подтверждала это. Почерком много пишущего человека на ней значилось: "Если хотите оставить свою бабу в живых, не дергайтесь! С уважением, Дядя".
      Опять я набрал номер Ефимова.
      - Ефимов слушает.
      - Алексей Николаевич, новая неприятность, похитили Валентину, ту самую, соседку. Высылайте бригаду.
      - Езжай сюда
      - Некогда мне. Пусть Ухов ждет меня на пляже, он знает на каком. Только никаких хвостов и никакой слежки. Дважды вы мне уже подгадили, давайте на этом остановимся.
      - Если ты... - Он не договорил, потому что мне это надоело и я положил трубку.
      - Давай остановимся! - прогудел низкий утробный голос, и в мой затылок уперся холодный, отвратительный ствол.
      "Господин Гончаров, сколько ошибок можно сделать за день? С твоими мозгами до бесконечности".
      - Руки, подонок! - Ствол уперся сильнее.
      - Какие вопросы, шеф! - Я задрал лапы кверху. - Для вас завсегда пожалуйста и с превеликим нашим удовольствием!
      Голос был незнакомый, по крайней мере, он не принадлежал ни Жоре, ни хирургу, поэтому я не знал, как себя вести. А тип тем временем чистил мои карманы, методично вытаскивая так хорошо уложенный арсенал.
      - Где Валентина? - хрипло спросил он наконец.
      - Это я и сам хотел бы знать.
      - Зачем пса зарезали?
      - Тоже не знаю, но, вероятно, для того, чтобы утащить Валентину.
      - Кто ты есть?
      - Константин Иванович Гончаров.
      - А-а-а, Костя, Костик - это про тебя пела ночами Валька, когда я ее трахал. Приятно познакомиться. Поверни рыло-то.
      Холеный сорокапятилетний мужик смотрел на меня в упор, холодно и испытующе.
      - И что ты здесь делаешь, Константин Иванович Гончаров, ну...
      - Я зашел и увидел то же, что видите вы.
      - Но я зашел в собственный дом. Ах, вероятно, у вас тоже уже появились некоторые права за время моего отсутствия? Ну и как тебе Валентина? Отлично работает бедрами, не правда ли?
      Не согласиться с этим я не мог, поэтому просто промолчал.
      - Но где же сама виновница нашего приятного знакомства?
      - Я же говорю, ее похитили, и я вызвал милицию, а мне нужно идти.
      - Ну зачем же так торопиться?
      - Ее нужно искать, с ней может произойти самое страшное.
      - Не велика потеря. Переживем горюшко, да, братан? Давай-ка выпьем за передачу... другой методике эксплуатации.
      - Давай, только быстрее. Сейчас милиция прибудет.
      - Отлично, мы и им нальем. "У Джона денег хватит, Джон Грей за всех заплатит", - ерничал он, разливая коньяк.
      Милицейская бригада явилась, едва мы успели выпить. Замыкающим шел полковник, его только не недоставало. Собрав свой арсенал, я готовился ужом ускользнуть между дверью и его толстым брюхом.
      - А это кто? - притиснув меня своей тушей к косяку, вопросил Ефимов.
      - Муж похищенной Валентины, только что приехал и хотел продырявить мою голову. Спасибо вам, вовремя подъехали.
      - Мне кажется, мы несколько поторопились.
      - Алексей Николаевич, мне уже нужно быть на месте.
      - Поехали. Ребята, вы сделайте как надо, а хозяина в отдел.
      - Вы что, с ума сошли? Я только что из Финляндии, мне отдохнуть нужно.
      - У нас вам предложат чистые простыни, куриный бульон и обслуживание по самому высочайшему уровню. Едем, Гончаров.
      Когда мы подъехали, уховская "шестерка" уже стояла на пляже как раз на том месте, где позавчера находилась Жорина "Нива". Сексуально-пляжная тусовка шла полным ходом. К нам подскочил дежурный сутенер и предложил обширный ассортимент. Полковник крякнул, готовясь заехать ему по сопатке. Но я вовремя наступил ему на ногу. Кажется, он понял, что драться сегодня не стоит, поэтому ограничился лишь легким дамским матом.
      - Ну и что вы думаете делать?
      - Искать. Большая просьба не мешать нам. Некоторые их повадки мы уже знаем. Как только зацепим след, сразу же сообщим.
      - Ладно. Если что, звоните домой, вот мой телефон. А вот тебе рация, личная, она не хрипит и не хрюкает. Постарайся исправить ошибки.
      - Чьи? - ядовито спросил я на прощанье.
      - Наши, - согласился полковник, запуская мотор. - У меня фляжка со спиртом есть, дать?
      - Не надо, до свидания.
      Ухов сидел в машине, с интересом наблюдая пляжные откровения. Увидев меня, он неловко открыл дверцу и пригласил в салон.
      - Ну и как они тебя обули? - садясь, начал я допрос.
      - Как пацана. В трактир, где мы вас ждали, прибежал какой-то доктор и с порога закричал, что Жанна попала в аварию, находится в тяжелом состоянии и нужно немедленно к ней ехать. Вован сел в машину к доктору, а я поехал следом. Приехали в больницу...
      - В элитную?
      - Нет, в городскую, обычную. Они вылезли из машины и зашли в здание четвертого корпуса хирургии - и все... Прождал я их час, полтора - никого. Спрашиваю в регистратуре, где такие-то, а они отвечают, что в корпус не поднимались, просто прошли под лестницу и вышли черным ходом. Я туда. Спрашиваю больных, тех, которые ходячие: "Таких-то не видели?" Отвечают, что видели, они, говорят, часа полтора тому назад сели в "скорую помощь" и уехали. Я прождал еще пару часов и понял, что меня кинули. Что будем делать, Константин Иванович?
      - А ты не знаешь?
      - Нет.
      - Я тоже пока не знаю. Попробуем начать с нуля. К тебе девки подходили?
      - С десяток, всех на хрен послал. Некоторые меня узнавали, сами шарахались.
      - Вот это плохо. А наших старых приятельниц ты не заметил?
      - Нет, кажется, они ушли в подполье.
      - Ты катером управлять можешь?
      - Смотря каким.
      - Ну хотя бы одним из тех, что сейчас стоят у берега.
      - С этим-то! С полоборота. С ними моя бабушка справится.
      - Уже хорошо. А как тебе эта блондинка, что вертится вокруг?
      - Нормальная шлюха.
      - Я тоже так думаю. Девушка, - окликнул я ее, открыв дверцу.
      - Что вы хотели?
      - Пригласить вас в нашу компанию.
      - С удовольствием, подружка нужна? Или мне одной?
      - Пока заползай одна, там посмотрим.
      Веселенькой бабочкой она впорхнула в салон.
      - Тебя как зовут, дитя природы?
      - Геля. А сколько вы заплатите?
      - А тебе сколько лет?
      - Четырнадцать. Я дорого стою.
      - Сколько же ты стоишь?
      - Если на всю ночь, то сто тысяч. Если меня будете трахать вдвоем, то сто пятьдесят. Устраивает? Если нет, то я пойду.
      - А если не на всю ночь, а на часок-другой?
      - Полтинник с каждого, жратва и выпивка.
      - Геля, вот тебе полтинник, трахать мы тебя не будем, только скажи, кто тут самый главный, кроме Жоры?
      - Да вы менты! Отстаньте, пустите. Нет, не скажу.
      - Макс, заводи, отвезем ее в РОВД и официально зарегистрируем как проститутку. Узнаем, кто ее дерет, и намотаем ему срок за растление малолетних.
      - Не надо, пожалуйста, я скажу.
      - Вот и умница! Говори.
      - Саиджон.
      - А каких девочек пасет этот Саиджон?
      - Ну, разных. Вон Санька лежит свободная...
      - Отлично. Позови-ка нам эту Саньку.
      - А деньги?
      - Бери, ты же заработала.
      Через пять минут пухленькая Санька сидела в кабине.
      - Я готова, мальчики. Вы вдвоем будете? Тариф у меня такой же, как у Гели. Мы на всю ночь?
      - Конечно. Чего мелочиться. Договорись с катером.
      - Катер на всю ночь, это очень дорого.
      - Не дороже денег. Договаривайся.
      - А где еда, выпивка?
      - Сейчас привезем. Договаривайся. Макс, надевай свой камуфляж со всеми атрибутами.
      Через полчаса с двумя пакетами выпивки и закуски мы грузились на борт. Когда все было готово к отплытию, хозяин катера затребовал "лимон". И это было верхом наглости.
      - Чего? - не понял Макс.
      - "Лимон", - повторил наглец. - Пятьсот сейчас и пятьсот потом.
      - Нет проблем, - перебил я и протянул внуку Флинта требуемую сумму, заранее зная, что в конце пути ее придется конфисковать.
      - Ну вот теперь все окей, отдаем концы, - пересчитывая деньги, заурчал довольный шкипер.
      - Далеко путь держите? - стоя на трапе, спросил нас высокий черный парень с усиками.
      - На норд-зюйд-вест-ост, - ответил я, готовясь к пакостям.
      - Нормально. Смотрите с девочкой поаккуратней, чтоб целой вернули, а то...
      - А ты кто такой? - подбираясь поближе, спросил я.
      - Ее защитник. Если что, то...
      - Пастух, что ли? Тогда мы тебе сразу бабки отстегнем. Мы на целую ночь. Сколько?
      - Это можно. Давайте сто "штук".
      - Нет проблем, держи.
      - А вы нормальные мужики, я позавчера подумал, что вы менты, а вы просто...
      Договорить он не успел, выбив из-под его ног трап, я за ремень втащил его на носовую палубу, где резко и тихо вырубил до лучших времен.
      - Вы что сделали? Это же Саиджон. Заводи свою лохань, отбываем.
      - Я не тронусь с места. Вы знаете, кого затащили на палубу?
      - Не знаем и тебе не советуем. Заводи, выдра речная.
      - Ни за что.
      - Макс, объясни человеку, а то он русский язык не понимает.
      - А сейчас поймет. Вы только девчонку в каюту отведите, чтобы не смотрела.
      Пока я цацкался с дрожащей испуганной проституткой, пока я объяснял ей, что мы хорошие дяди и ничего плохого с ней не случится, ровно замолотил дизель и катер нехотя отошел от причала. С носовой палубы я стащил уже приходящего в сознание сутенера вниз и здесь прочно привязал к поручням. В рулевом отсеке перевязанный колбасой речной волк лежал на спине и бездумными стеклянными глазами смотрел вверх.
      - Макс, а ты его не того... Что-то цвет его лица мне не нравится. Хорошо бы нам без трупов обойтись. Ефимов трупы не любит.
      - Не волнуйтесь, Константин Иванович! У меня, как в аптеке, передозировка исключена. Как тот хмырь?
      - Очухался, начал мычать.
      - Куда нам двигаться?
      - Вверх по течению. Поднимись километра на два и где-нибудь приткни катер.
      - Это опасно. Я не знаю берега. Так куда же нам?
      - Пока не знаю. Но сейчас спрошу. Дай-ка свою дубинку.
      Я вернулся вовремя. Блудливая девка развязывала своему сутенеру последний узел. Он шипел злобой и матом.
      - Оставь его, девочка, иди в рулевую рубку.
      - Она никуда не пойдет. Слышишь ты, мент поганый. Ты еще у меня будешь... Козел вонючий.
      - Иди, Саня, сейчас дяди разговаривать будут.
      - Санька, сучка, стой здесь, или тобой займется Жора.
      Девчонка стояла в нерешительности, не зная, что делать. Наконец, выбрав правильное решение, она заревела и смылась в каюту.
      - Ну что, Саиджон, как разговаривать будем? Вежливо или по-мужски?
      - По-мужски ты у меня разговаривать больше не будешь. На берегу я тебя лично оттрахаю. Понял, сука легавая?
      - Значит, будем разговаривать вежливо. - Несильно, но хлестко я оттянул его вдоль хребта.
      Я и не ожидал, что он так заверещит. А визжал он с такой силой, что, казалось, слышит вся "великая река". Пришлось заткнуть его динамик куском поролона. Еще два удара, и он стоял на коленях, умоляюще задрав кверху связанные руки. Я вытащил кляп.
      - Ну вот. Я же знал, что Саиджон умный мальчик и давно хочет сказать дяде Косте пару слов.
      - Чего хочешь?
      - Где сейчас Жора? Где его нора?
      - Не знаю. - Он испуганно вжался в борт.
      - А ты хорошенько подумай. Наверняка ты у него там был.
      - Нет, нет, ничего не знаю, никогда у него не был, честное слово.
      - Рассмешил ты меня, Саиджон. Твоим честным словом только задницы вашим шлюхам подтирать. Вот мое слово посущественней. - Я легонько ткнул его в солнечное сплетение. Покрутившись волчком, он заявил:
      - Это беспредел. Когда вернемся на берег, я буду жаловаться. Вы бандиты.