- Смотри, какой деловой. Римма, а где же Жанка?
      - На кухне же, говорю тебе. Жанка, иди скорей, дело будет. Жанка!
      - А ее там нет! - через минуту сообщила удивленная хозяйка.
      - Стерва, смылась по-английски, - резюмировала Катерина, - это у нее бывает. Все боится себя скомпрометировать. Та еще шлюха. Так какие у тебя к нам дела?
      - Девочки, после ограбления у Александра Алексеевича должен остаться реестр коллекции. Меня от имени всего общества нумизматов просили... в общем, мы просим вас, уважаемая Римма, хотя бы на время дать его нам.
      - А где он?
      - Я не знаю, но вам-то это должно быть известно.
      - Да нет его, пустой шкаф, ни одной монеты не оставили. А так бы отдала совсем. На кой он мне.
      - Жаль. Катерина, насколько мне известно ваш муж тоже вел журнал приема больных. Не могли бы вы...
      - Могу, - ядовито улыбнулась женщина черном, - позвонить в милицию, чтобы там поинтересоваться, с каких это пор нумизматы интересуются клиентами зубного техника. Звони, Римма.
      - Не стоит! - зло прервал я не в меру подозрительных вдов. - Я сам оттуда, вот мое удостоверение.
      - Пшел вон. Без тебя тошно. Думали, нормальный мужик, а тут мент. Римма, открой ему дверь.
      Бесславно выдворенный из квартиры, я стоял у подъезда, не зная, что делать дальше.
      Выскочивший вслед за мной мужичонка трясущимися руками подсчитывал наличность. Судя по огорченной мятой его физиономии, денег явно не хватало.
      - Добавить, что ли...
      - А есть?
      - У дяди Кости всегда есть. Сколько?
      - Пять "штук" не хватает.
      - Вот тебе десять, только возьми хорошую. Жду тебя у соседнего подъезда. Ты здесь живешь?
      - Так точно, командир. Я мигом.
      Кажется, я еще не дошел до нужного подъезда, когда ханурик вернулся с товаром, стаканом и десятком палых яблок. Все это он вывалил тут же на скамейке.
      - Открывай, - распорядился я.
      - Сей секунд, дядя Костя, а ты откуда?
      - От верблюда. Похмеляться будем или глазки строить? Не могу, душа горит. Давай, ты первый.
      Мужик выпил и срочно закосел. Чтобы поддержать компанию, то же проделал и я. Дружно хрумкая зелеными яблоками, мы проникались друг к другу симпатией. В знак уважения он протянул мне мятую сигарету, и я с благодарностью закурил, решая, с чего начать разговор. И начал:
      - Тебя как зовут?
      - Виктор Гусенков, инженер-информатор, временно не работающий.
      - А я мент, и тоже не работающий.
      - Время такое, - шевельнув ушами, резюмировал Виктор.
      - Паскудное время, - поддержал я наметившийся диалог.
      - Хреновое, кругом сплошной грабеж и разврат, - согласился он.
      - И убийства! - накалял я тему.
      - Во-во, и в нашем подъезде одного какого-то туза хрякнули, но это ничего, не все коту масленица.
      - Да слышал. Колотушкой по балде, вроде и баба с ним была.
      - Это не его. Его-то Римка-шлюха отдыхала где-то. Тоже небось не одна развлекалась. Но ей-то простительно. Молодая еще, а он...
      - Так, может, это она его и замочила, надоел, старый хрен, она наняла кого-нибудь, и того...
      - Нет, Костя, если бы так было, она б грустная ходила, а Римка гуляет, веселится у всех на виду. Не ее это рук дело. Я слышал...
      - Что ты слышал? - уцепился я.
      - Да так, ничего. Давай еще по единому.
      - Об чем разговор, Виктор? Надо будет, еще возьмем, чего нам терять-то, безработным. Твое здоровьице. Фу... А когда его грохнули?
      - Ночью, часа в два, я как раз с похмела маялся, когда ему позвонили в дверь.
      - А откуда же ты мог слышать?
      - Так я через стенку живу, слышно даже, как он выключателем щелкает, не говоря уж про звонок.
      - Ну и что дальше?
      - Чего дальше, протопал он к двери, чего-то пробубнил, дескать, кого черт принес, а она так сладенько ему, мол, открой, дядя Саша, твоя птичка прилетела.
      - Врешь ты все, Виктор, не было никакой птички. А молотил его один мужик, сначала его, а потом и любовницу. Сходи еще за одной, - я протянул деньги, да сходи в кулинарию, возьми нормальной закуски.
      Мне нужно было побыть одному, чтобы переварить полученную неожиданную информацию. Дело это принимало совершенно иной, непонятный оборот. Из того, что я услышал, вырисовывались две не похожие друг на друга версии. Первая: Крутько был дома один, когда в дверь ему позвонили. Услышав знакомый женский голос, он открывает дверь, после чего получает в лоб. Женщина достает монеты и получает по лбу от своего сообщника. Могло быть так? Вполне. Но могло быть и иначе: звонок в дверь, Крутько лежит в постели с любовницей. Но на знакомый женский голос он все же открывает дверь и опять-таки получает дубиной. Потом таким же образом убийца расправляется с высунувшейся из спальни женщиной. А могло быть и так. Любовница Крутько, заранее договорившись с убийцей, проделывает старый и испытанный ход. Девочка заранее приходит к нумизмату, проводит с ним несколько приятных часов, а потом, слыша условный стук, впускает сообщника. Тот, сделав свое дело, решает, что лишний свидетель ему не нужен. Так и появляется раздетый женский труп. Три варианта. И если бы не моя тупость, один из них можно было бы отбросить хоть сейчас. Но, чтобы ознакомиться с протоколом осмотра и заключениями судмедэкспертизы, оказывается, господин Гончаров, нужен недюжинный ум.
      - Вот, Константин, принес. Пирожки, колбаса, помидоры и шнапс. Все правильно?
      - Неправильно.
      - Почему? - обиделся информатор.
      - Потому что та девка, которая назвалась птичкой, была одна, и она была любовницей твоего соседа. А убийца пришел позже.
      - Вот уж нет. В двенадцать ночи, когда я ходил за пузырем, в дверь Крутько стучалась размалеванная девка, а наутро ее выносили мертвой. Я ее узнал. А в два часа ему звонила другая. После того как он ее впустил, все и началось.
      - Что началось?
      - Ну, стук, удары, падение мебели. Все, что бывает в таких случаях.
      - Чего ж ты в милицию не позвонил?
      - Телефона у меня нет. А утром позвонил. Из автомата.
      - Как они уходили, ты слышал?
      - Да, я под самой дверью стоял. Ушли они часа в три. Тихо прикрыли дверь и на цыпочках спустились вниз.
      - Их было двое?
      - Не меньше, они шептались.
      - Чего ж сразу не сообщил о случившемся?
      - Боялся...
      - Куда они пошли, на чем уехали, как были одеты?
      - Э-э, да ты, кажется, не безработный мент, а функционирующий? Спасибо за компанию, я пошел, и тебе я ничего не говорил. Тем более я действительно ничего не видел. В подъезде свет не горел. А окна моей квартиры выходят на улицу. Могу сказать, что на улице никто не появлялся, значит, они ушли через двор. Вот все, что я знал. И больше ко мне не цепляйся.
      - И на том спасибо. Пузырь дарю тебе. Ты меня не видел, я тебя не слышал!
      Ухов стоял на обочине, презрительно разглядывая тщедушных гаишников с автоматами.
      - Привет, Ухов, - окликнул я его, выбираясь из "тачки", - тебя как зовут, а то Ухов да Ухов?
      - А меня все так зовут, проще, имя-то не выговоришь, Максимилиан.
      - Значит, просто Макс. Ну вот, оделся ты подобающе, вроде как на прогулку.
      Он смущенно посмотрел на свои белые в обтяжку джинсы и трикотажную светлую майку. По-моему, он перестарался. Где в таком наряде можно спрятать пистолет и дубинку?
      - Отлично, Макс, а оружие ты, конечно, оставил дома?
      - Да нет, здесь оно, в машине, я подумал, вдруг понадобится "тачка".
      - Ты хорошо подумал, но где же она?
      - Тут, в кусточках, заныкал.
      - Отлично. Спецоборудование, мигалки, надписи, все в порядке?
      - Да нет, она собственная.
      - Иногда думаешь, что человек беспробудно глуп, а он оказывается Эйнштейном. Это плохо, но когда наоборот, еще хуже.
      - О чем вы, Константин Иванович? У меня сразу сложилось о вас наилучшее мнение.
      - Да вот и я о том же. Но вперед, Ухов, нам предстоят грандиозные бои.
      - С кем?
      - С проститутками.
      - Это мы уважаем.
      Дойдя до уховской "шестерки", я скинул чужой малиновый пиджак, а Макс накинул куртку со всей причитающейся начинкой. Связку ключей бросил под сиденье. "На всякий случай, - пояснил он, - а гаишники предупреждены".
      Потихоньку, стараясь не особо шуметь, мы вышли на Галкину берлогу. Отсюда был отлично виден весь сексодром, но пока что он был пуст, если не считать пяти-шести мужиков, что возились возле трех катеров, и одного возле открытого капота "Нивы". Вот он-то и привлек мое внимание в первую голову: во-первых, огромным ростом и мощным телосложением, а во-вторых, хозяйским видом, с которым он передвигался по территории. Если меня не подводил нюх, это и был садист и сексуальный маньяк Жорик. Жорик, который, возможно, видел, на какой машине уехал Гена Длинный.
      - Макс, ты можешь не заснуть в этой конуре?
      - Какие вопросы, шеф.
      - Отлично. Ты видишь того типа возле "Нивы"?
      - Абсолютно. Неприятный тип.
      - Неприятный и злой. А когда ему ампутировали одну очень нужную конечность, стал вообще свирепым. Так вот, Макс, мне нужно с ним решить пару серьезных вопросов, ты уж посматривай, если что... Но учти, говорят, он вооружен.
      - Я тоже! И тоже бываю сердит.
      - Стреляй только в самой невкусной ситуации, когда другого выхода нет, и только по ногам. Он нужен живой. А если я начну мочиться, немедленно спускайся к нам. Возможно, придется его вязать. Один я с ним не справлюсь.
      - Ясное дело. Ни пуха...
      - Пошел...
      - Взяв левее, я с шумом спускался вниз к пляжной дороге, всем своим видом показывая, что лицо я не опасное и в этих краях случайное. Метрах в десяти выше "Нивы" я выкатился на дорогу. Заинтересованный, Жора отложил ключ, невозмутимо за мной наблюдая.
      - Здорово, земеля! - радостно заорал я, подходя к машине. - Закурить не будет, и пить хочу, умираю.
      - Здорово, земеля, - ответил он, внимательно рассматривая меня пронзительными глазами хищника, - отчего ж не будет, возьми в машине.
      - Да неловко как-то по чужим машинам шариться.
      - А я тебе разрешаю, - он неприятно хихикнул, - хорошим людям я все разрешаю.
      Хоть убей, не хотел я влезать в его авто, слишком свежа была в памяти история, когда меня, вот так же сунувшего нос в незнакомую машину, увезли черт знает куда.
      - Ладно, пойду у ребят спрошу, - кивнул я на катера,
      - Да погоди ты, недотрога интеллигент. На тебе сигареты, на тебе "Фанту". Кури, пей на здоровье. Тебя как зовут-то?
      - Константин, а тебя?
      - Жорой буду. - Он резко нырнул под капот, бзыкая гаечным ключом куда попало.
      - Может, помочь, поддержать что-нибудь?
      - Да нет, все уже готово. - Он захлопнул капот и тоже закурил. - А ты чего, Константин, в наши луга забрел? По случаю или по нужде? Места у нас особые!
      - Какие еще особые? Пляж, он и в Африке пляж.
      - Здесь, дорогуша, дешевый публичный дом под открытым небом. Понял?
      - Ну да, я знаю, потому и пришел. Товарища ищу. В начале месяца сюда пошел и с концами.
      - Что за товарищ?
      - Может, знаете, Гена Длинный? Говорят, уехал на машине.
      - Гену Длинного я знаю. Но давненько его не видел. Давно!
      - А еще говорят, что ваша машина стояла рядом с той, на которой он уехал.
      - И кто же это может говорить?
      - Да люди разные.
      - Хм, люди, они тебе не то скажут. Язык без костей, а длинный и отрубить можно.
      Я невольно заржал, проводя аналогию, а он побелел, с трудом сдерживаясь.
      - Чего ржешь-то? Пришел по делу, а ржешь, как лошадь.
      - Так вы не помните, на какой машине в ту ночь уехал Гена?
      - Ну помню! И что?
      - Вы бы оказали неоценимую услугу мне и его брату, если бы назвали ее номер.
      - Абсурд! Вы помните номер машины своего соседа?
      - Нет, - признался я, шестым чувством понимая, что идет игра, в которой я пока проигрываю.
      - На бежевой "шестерке" он уехал. За рулем был лысый высокий мужик, кажется, Слава. Он иногда здесь бывает. Но редко, примерно раз в месяц. Вот и все, что я могу сказать.
      - Во что был одет Геннадий?
      - Кажется, в белую рубашку, а брюки... Не помню. Надеюсь, моя информация вам поможет. И я попросил бы ее источник оставить в тени. До свидания. Вас подбросить?
      - Нет, искупаюсь, отдохну.
      - Всего наилучшего, не подцепите чего-нибудь.
      Злобно урча, "Нива" пошла в гору. А я, раздевшись, с удовольствием бултыхнулся в воду. Плавать - это удовольствие, дарованное нам Творцом много-много лет назад, когда мы еще были головастиками. А еще большее удовольствие при этом думать о чем-нибудь приятном. Например, о Валентине, о ее добром Федоре. Но о них думать не получалось. В голову лезла мерзкая Жорина рожа. Что за тип? То, что он у меня пойдет под суд за убийство девчонки, это бесспорно, но это позже. Сейчас меня больше всего волновало его сегодняшнее поведение, с моей точки зрения совершенно непонятное. Если он врал, то зачем? Ведь он прекрасно понимал, что я буду еще ходить и ходить по пляжу, выспрашивая каждую девку, пока наконец не доберусь до истины. А если ему обо всем доложила Галина? Если он не врал, испугавшись меня, то что я имею? Ровным счетом ничего, эфемерную бежевую "шестерку" да мифического лысого мужика. Черт ногу сломит. А собственно, какой смысл ему говорить неправду? Ну уж очень он мне не понравился, глазки пронзительные, весь на нерве, хотя не хочет этого показать. Дурак ты, Гончаров, ну почему тебе должны все нравиться? Семушкин тебе не нравится. Нейрохирург не нравится, сексуальный убийца Жора тебе тоже не нравится. Ну все, Гончаров, сливай воду, доразмышлялся!
      - Мужик, ты там водяным еще не стал? - окликнули меня с одного катера. Битый час воду буравишь.
      - Кайфую.
      - Кайфуй, кайфуй, пока не отвалился...
      - Мужики, а где Жорин катер?
      - А черт его знает, он нам не докладывает. Иногда по неделе его нет. У него где-то есть берлога. То ли на островах, то ли на том берегу.
      Растянувшись на песке, я наблюдал, как деловито, по-производственному, словно ткачихи к станкам собираются проститутки. Кто в одиночку, кто парами, на машинах и пешком, постепенно они заполняли пляж, разделяясь то ли на бригады, то ли на звенья. Иные же предпочитали индивидуальный метод.
      Ко мне тащился вчерашний сутенер Курас, личность при свете еще более отвратительная.
      - Че, мужик, отдыхаем?
      - Отдыхаем!
      - Ништяк, кого будешь?
      - Тебя, кислодриста!
      От такой невиданной наглости у него напрочь пропал голос.
      - Аик... ик... ко... длу...
      - Не кодлу, а падлу, тебя, значит, понял? От Жорика я. И заткни свою вонючую пасть, или я это сделаю сам. Пошел, мразь! Курас-п...
      Не поднимаясь, я заехал ему пяткой в пасть, и, судя по его реакции, очень удачно. Согнувшись, он заюлил по песку под сдержанный хохоток своей паствы.
      Я поднялся и спокойно пошел по пляжу, давая понять Максу, что все идет по плану. У знакомой лодки расположились мои вчерашние подруги, Верка и Элла.
      - Пойдем, что ли? - кивнул я Верке.
      - А повежливей нельзя?
      - Повежливей пусть с тобой муж разговаривает. Сколько берешь?
      - Сколько не жалко. Но за то, что ты уделал этого ублюдка, могу и бесплатно. Пойдем. - Она протянула руку, чтобы я помог ей встать.
      Игнорируя светские манеры, я отвернулся, наблюдая закат.
      - Хоть ты и хам, но я с тобой пойду.
      - Куда?
      - Есть у меня местечко, а ты не садист?
      - Нет, идем.
      - Элла, ты, если что, смотри! Я крикну. Пойдем, мой золотой, тут недалеко.
      Ее любовное гнездышко было поплоше Галкиного и состояло из старой двухместной палатки, прикрытой ветками.
      - А ты точно не садист? - спросила она уже у входа.
      - Нет, я вчерашняя лесбиянка-медсестра, Констанция.
      - Господи-и-и! - Она приготовилась сесть на сучковатое бревно. Этой возможности я ей не дал.
      - Успокойся, мне нужно с тобой поговорить.
      - Но ты же мужик?
      - Уже сорок два года, могу это аргументировать.
      - Не надо, так вижу. Зачем же вчерашний маскарад?
      - Так получилось.
      - Трахаться-то будем?
      - В другой раз. Ты вчера мне кое-что рассказала про Жору.
      - Нечего я не говорила, - испуганно затараторила она, - пьяная была. Вот и несла всякую чушь. Забудь.
      - Ну и терпите дальше его издевательства. Я подумал, что ты хочешь отомстить за ту убитую им девочку. Отомстить за все надругательства над вами. Ошибся, извини. - Я сделал вид, что собираюсь уходить.
      - Нет, погоди. Я... я... не знаю... Я боюсь.
      - Успокойся, тебе ничего не нужно делать, кроме как поспрашивать девочек, на какой машине уехал Гена Длинный в ту ночь. Внешность водителя, желательно номер машины и имя владельца. Буду ждать твоих известий до утра по телефону... Только, пожалуйста, не вякай громко на весь пляж. До встречи по телефону.
      - Подожди! Ты... точно уверен, что его упекут надолго?
      - С вашей помощью, да.
      - Подожди здесь, я схожу к одной девчонке, она должна была видеть. Подожди. Там, у меня в палатке, есть водка и кола. Жди.
      Нижним краем солнечный диск коснулся горизонта, готовясь поставить жирную точку на сегодняшнем дне. Я заполз в палатку, выпил стакан водки и подумал, что Гончаров начинает вести жизнь альфонса. Вчера взял у проститутки пятьдесят пять тысяч, сегодня пью их водку, а завтра буду жрать их суп. Веселая перспектива.
      Чуть слышный шорох раздался слева. Я насторожился, крепко сжимая горлышко бутылки.
      - Константин Иванович, как вы?
      - Черт, чего тебя сюда принесло? Знака я не подавал.
      - Не подавали, но вы ушли из прямого зрения, а там сутенеры кучковаться начали. Нюхом чую, не к добру.
      - Ладно, отобьемся. Но вряд ли они предпримут что-то серьезное. Жора еще не приехал?
      - Нет. Я набросал его портретик, вроде похожий.
      - Ну и отлично. Сиди там, где сидишь, только мышкой. Замри, она идет.
      - Ой, Костя, - вползая в палатку, захныкала Верка, - чего-то мне не по себе.
      - Что узнала?
      - В общем, так. Ритка видела, как он садился в белый "жигуль" четвертой модели. Номеров она не знает, а вот за рулем была баба. Она сама его и позвала.
      - Как?
      - Где ты, говорит, так нализался? Поехали, отвезу домой. Он вроде брыкаться стал, а она ему: "Гена, садись, а то будут неприятности". Вот примерно такой разговор получился. Потом он сел и уехал с ней вместе... - Она оглянулась и зашептала: - Чего-то мне не по себе. Наши пастухи шепчутся, за мной было увязались. Я, правда, их прогнала, говорю, у меня клиент, но...
      - Короче, дергаем отсюда, Вера, пока не поздно, и эту Ритку прихватим. Они видели, как ты с ней базарила?
      - Да.
      - Пойдем. Макс, страхуй.
      - Нет вопросов.
      - А это кто? - пуще прежнего затряслась Верка.
      - Свои, идем.
      Шесть сутенеров поджидали возле моей одежды. Гнусные их улыбочки ничего хорошего Гончарову не обещали.
      - Забирай Ритку и поднимайтесь к ГАИ. Там в кустах стоит "шестерка". Ждите там, - успел я шепнуть Верке.
      - А вот и шнырек появился. Ну-ка иди сюда, медсестричка. Пацаны, че вижу. У нее за ночь хрен вырос.
      - А титьки пропали.
      - Отдайте одежду, - как можно спокойней посоветовал я, - ребята, не надо скандала. Все еще впереди.
      - Он, сука, еще угрожает.
      - Толян, тащи его в кусты, там разбираловка будет.
      - А че ты очкуешь, давай при б... устроим.
      - А вдруг замочим?
      - Ну и че? Будут молчать, как овцы.
      - Клиентов полно.
      Я понимал, что идет обычный сеанс запугивания и ничего конкретного они предпринимать не будут, пока не получат на то разрешение свыше, то есть от Жоры. Но Жоры не было, а подонки были трусоваты. Поэтому, действуя спокойно, без резких движений, можно вполне обойтись словесно-матерным поносом.
      - Слушай сюда, хорьки. Завтра я приеду с Жорой, и каждый из вас будет лизать мне жопу. По очереди и в драку.
      - Че, крутой, да?
      - Чего-то Жора нам про тебя не...
      Слева стоящий парень сделал обманный блатной выпад, целясь в глаза... Я-то понимал, что он не ударит, но сработал инстинкт и старые тренировки. Со сломанной рукой парень корчился на песке, оглушая пляж дикими воплями.
      - Да он мент, братва! - завизжал самый истеричный. - Мочи его!
      Они успели ударить меня раза три. А потом появился Макс. Такое я видел только в кино. Он успокоился только тогда, когда все шестеро аккуратными шпалами, поскуливая и повизгивая, лежали на земле.
      - Пойдем, Константин Иванович, время позднее. Зря вы бучу затеяли. Они бы потявкали, да и перестали, а то вон чего получилось. У двоих ножи выбил.
      Мы уходили под вопросительное молчание проституток, не знавших, как себя вести дальше. То ли мы становились их новыми хозяевами, то ли произошла обычная драка.
      Ритка с Верой стояли возле машины и со страхом глядели на Ухова.
      - Что, девчоночки, похолодало? - открывая дверцу, пошутил он. - Садитесь, чай, не июль месяц.
      - Что нам теперь делать, Константин?
      - Либо поменять профиль работы, либо место работы, но в любом случае я вам не советую высовываться из дому хотя бы неделю. Дайте свои телефоны, они мне могут пригодиться, только не врите. Один черт, я вас найду. И не дурите, не вздумайте просить прощения у дяди Жоры. Это будет самая большая ошибка вашей заблудшей молодости.
      Мы развезли их по домам, и на прощанье каждая протянула мне визитную карточку. Вот так-то, брат Гончаров, надо жить. У бывшего капитана МВД визитки нет, а у подзаборной шлюхи есть. Отлично, Константин!
      - Теперь куда? Вам домой?
      - Нет, Макс, давай к Ефимову. Как ты думаешь, он на работе или дома?
      - Черт его знает, на него как нападет. То строго по звонку уматывает, а то и ночует там.
      В одиннадцатом часу вечера, когда жители города готовятся отходить ко сну, доблестный полковник Ефимов все еще контролировал криминогенную обстановку района. Уткнувшись в болото сводок и рапортов, он черпал сведения, анализировал и пил черный кофе без коньяка. Наш приход, видимо, доставил ему удовольствие, потому что он, с явным отвращением отодвинув от себя всю бумажную информацию, грозно обратился к нам:
      - Сукины дети, где вас на хренах носило?
      - По пляжам, Алексей Николаевич, - ответил Ухов.
      - Я не тебя спрашиваю, а вот этого, с больной головой.
      - Действительно по пляжам, а точнее - по проституткам.
      - Ухов, опять драку устроил? На лбу ссадина.
      - Полковник, это моя вина, - покаялся я. - Но иначе было нельзя.
      - Ну и что вы подцепили у своих проституток?
      - По порядку или конкретно?
      - Ты, Ухов, посиди здесь, попей кофе, съешь бутерброд, а мы с твоим "начальником" зайдем в тайную комнату. И нечего лыбиться. Кажется, лейтенанта хотел! Сиди и жри, пока я добрый. Будут звонки, позовешь.
      Вязанкой хвороста в сейф полетели документы, и полковник пропустил меня в святая святых - "опочивальню". Собственно, ничего необычного. Комната отдыха была скромнее кабинета. Мягкий уголок, холодильник, телевизор и ковер, да еще сверху небольшой подвесной шкафчик.
      - Располагайся, где тебе удобнее, и рассказывай по порядку. Если что, буду задавать вопросы.
      - По существу дела могу сообщить следующее: разыскиваемый нами Геннадий Поляков в двадцать четыре часа первого августа вышел из ресторана "Будь как дома" и спустился на пляж к проституткам. По дороге он упал, сильно испачкал пиджак и выронил авторучку "Паркер", которая была подобрана мною девятнадцатого августа.
      - Где она?
      - Отпечатки с нее сняты, они принадлежат только Геннадию Полякову. Ручка возвращена брату.
      - Сукин ты сын, продолжай.
      - Далее Геннадий Поляков вступает в контакт со знакомой проституткой по имени Галя, которая советует ему не подниматься вновь по крутой тропе, а попросить кого-нибудь отвезти его на машине вокруг. Он случайно оставляет у нее свой пиджак, который вы видели, и подходит к нескольким стоящим неподалеку машинам. За рулем одной из них, "ВАЗ-2104", сидит знакомая женщина, она и предлагает Геннадию отвезти его домой. Он садится в машину и с тех пор на пляже не появился больше ни разу. Любопытная деталь. Опрошенный мною свидетель Жора утверждает, что уехал он не на четвертой, а на шестой модели "ВАЗа".
      Далее. Еще до посещения пляжа я побывал у вдовы Крутько. С нею, кстати, находились еще две женщины, одна из них вдова Юшкевича, Катерина. Вдовы чуть ли не плясали от радости от своих горьких потерь. Третья женщина, не желая компрометировать себя, смылась сразу же после моего появления.
      Но самое главное не в этом. После того как меня оттуда выставили, я имел задушевный и доверительный разговор с одним почтенным господином, соседом Крутько. Так вот, он сообщает следующее: в двенадцать часов ночи восьмого августа он отправился за необходимой ему покупкой. И в это время в дверь Крутько стучалась женщина, которую утром он увидел уже мертвой.
      Далее господин этот успешно потребил приобретенный продукт, но его было недостаточно. Потому он и ходил из угла в угол, слушая зов организма и жизнь дома.
      В два часа ночи он услышал, как в дверь соседа Крутько вновь кто-то звонит и женский голос просит: "Открой, дядя Саша, твоя птичка прилетела". Крутько открыл, об остальном вы знаете лучше меня. Улетели птички через час, причем в сторону двора. У меня все!
      - Неплохо. Выпей!
      - У меня вопрос.
      - Задавай, ты это заслужил.
      - Что за девка находилась в постели Крутько в ту ночь? Не могла ли она открыть дверь?
      - Проверяли. Девка его старых знакомых. Лечила зубы у Юшкевича, а тот, видно, по немощности передал ее Крутько. Да и пальчики на замках только самого Александра Крутько. Что ты сам-то про все это думаешь?
      - Да ничего, мозги враскорячку. Если предположить, что грабитель и убийца Геннадий Поляков, то не вижу мотива. Зачем это ему - когда фирма процветает. Деньги есть. Да и убивал бы он по-другому. Пулей или в крайнем случае ножом. А тут же...
      - Согласен, по отзывам, он спокойный, неглупый парень.
      - А почему он отыграл у вас пальчики?
      - Пацаном еще попался на краже автодеталей. Нет, отпечатки его.
      - Может быть, они нанесены искусственно?
      - А что, это мысль. Но зачем подставлять именно его? Не проще ли просто надеть перчатки?.. М-да... Я что думаю. Давай по чуть-чуть.
      - С превеликим удовольствием, господин полковник. Как там страж моей соседки, еще не трахнул ее?
      - Не знаю, недавно звонили, все в порядке.
      - Значит, трахнул.
      - Ну и хрен с ними, главное, чтобы она цела была. Она единственная свидетельница, видевшая убийцу. Я вот что думаю. Ты говорил, что Поляков Геннадий уехал на "четверке". А какого цвета?
      - Кажется, белого.
      - Белого? Это уже интересней. Слушай-ка, проедем в наш гараж, есть там один любопытный экспонат.
      - Какой?
      - Поехали, увидишь.
      - Алексей Николаевич, - уже в дороге вспомнил я, - а как идут дела у следователя Кедрова из прокуратуры?
      - Меня на сей счет не просвещают, а только требуют дополнительные материалы. Ну вот и приехали, выходи. Дежурный, открой пятый бокс да вруби полный свет.
      Со скрежетом поехала железная дверь, и вспыхнул свет, открывая четыре стоящих там автомобиля. К одному из них, белому "жигуленку" четвертой модели, и направился Ефимов.
      - Ты мне сюрприз - я тебе сюрприз, садись!
      Взгромоздившись на водительское сиденье, полковник запустил движок. Я сидел рядом, уже предполагая какую-то пакость. Выехав во двор и загадочно улыбнувшись, он пояснил:
      - Машина эта числилась в угоне с тридцать первого июля. А нашлась неделю назад. Причем нашлась очень интересным образом. Один из наших сотрудников на своем личном авто ехал по трассе, мало заботясь о какой-то угнанной "четверке". Тем более прошло больше трех недель, и по всем законам она должна уже быть разобрана или угнана в Африку.
      Едет себе майор и в ус не дует, держит километров сто, и тут эта самая "четверка" лениво пошла на обгон. Все нормально, все как положено. Но вдруг пассажирка, девчонка, сидящая на твоем месте, затряслась в падучей, да так, что, казалось, машина вот-вот развалится. Примерно таким вот образом.
      Это были последние слова, которые я слышал. Меня затрясло так, будто в задницу мне вставили перфоратор, а к макушке подвели десять тысяч вольт.
      Когда я очнулся, довольный полковник протягивал мне плоскую фляжку с коньяком.
      - Ну, как тебе сюрприз? Выпей.
      - Дурак ты, Ефимов, законченный. Пошел на...
      - Ну извини, Гончаров, не думал, что будет такой глубокий шок. Минут пятнадцать ты отдыхал.
      Обессиленный, я вывалился из машины и лег тут же на асфальт, собираясь с мыслями и силами. Да, на подобную пакость не пошел бы даже я.
      - Ну, майор видит такое дело, прижимает "четверку" к обочине, - как ни в чем не бывало продолжает Ефимов, - вытаскивает испуганного парня из-за руля, а тот и сам ничего понять не может. Девчонка в шоке. Майор в растерянности. Вызывает гаишников. Те их вместе с машиной прямо сюда. Установили - "жигуль" ворованный, запищали от радости. Пацанчика с девчонкой в клетку, потом к ответу. Выясняется следующее, дней за пять до этого бродили они по лесу километрах в трех от мусорной свалки. Смотрят, стоит автомобиль прямо в чаще и без намордника. А вокруг никого. Понаблюдали они за ним день, два, три. Никого вокруг. Ну и решил тут пацанчик, его Валерой зовут, решил он обзавестись собственной машиной, тем более дверь не заперта, ключи в замке торчат. Первый день они по лесу покатались. Все нормально. Поставили на место. А поутру решили заправить дармового коня. Выехали на трассу. Все нормально. Двигатель урчит, колеса крутятся. Девчонка веселится. И тут вдруг началось. Девчонка как скаженная затряслась, парень испугался и на газ. Ну а остальное ты знаешь.
      Я к чему это рассказываю, не пляжная ли это "четверка", что увезла Длинного Гену?
      - Думаю, что она, - хмуро ответил я. - А почему хозяину не вернули?
      - Во-первых, он отдыхает где-то в Турциях, во-вторых, жена говорит, что никаких электрошоков на автомобиле установлено не было, а в-третьих, если машину вели и установили подобную мудистику, значит, предполагалось какое-то преступление. Видимо, так оно и есть. Тем более обычно ставят один электрошок, его вполне хватает, а тут вляпано два, можно и убить.