К подъезду я подъехал впритык, так, чтобы меня не было видно из его окон, которые были ярко освещены. Я неслышно выскользнул из машины и поднялся на второй этаж. Сверху спускалась соседская девчонка, в свое время утомлявшая меня виртуозной игрой на скрипке. Кажется, ее звали Ира.
      - Привет, Иришка, - негромко поздоровался я. - Как поживают Бетховен с Моцартом?
      - Хорошо, - вежливо и удивленно ответила пигалица. - Дядя Костя, а почему вы так странно одеты?
      - Так надо. Иришка, можно я тебя попрошу об одном одолжении?
      - Конечно, дядя Костя. Что я должна сделать?
      - Позвони, пожалуйста, в эту квартиру и дождись, пока откроют, а потом шустренько сматывайся на улицу.
      - Хорошо, дядя Костя. - Послушненькая девочка нажала кнопку звонка, а моя вспотевшая рука мучила рукоять газового пистолета. Едва только открылась дверь, как я, отшвырнув несчастного ребенка, с пистолетом в руке ворвался в дом и истошно заорал:
      - Стреляю! Всем на пол. Рожей вниз, руки на затылок!
      В коридоре стоял вязкий сумрак, не выпуская оружия из рук, я щелкнул выключателем. На полу, прикрыв голову руками, лежала пожилая полная женщина. Перешагнув через нее, я ворвался в комнаты, матерясь и ломая мебель, в любой момент готовясь получить пулю. Но пули мне, видимо, не полагалось, потому что в комнатах вообще никого не было. Уже более спокойно я проверил комнаты второго уровня и возвратился в прихожую. Женщина по-прежнему лежала на полу. Она была здорово напугана, я помог ей встать и проводил в ванную, а сам устроился поудобней напротив входной двери, вполне готовый к торжественной встрече дорогого гостя.
      - Что вам от меня надо? - наконец обретая голос, спросила женщина, не решаясь все-таки выходить из ванной.
      - Извините, но от вас мне не нужно ничего. У меня есть некоторые претензии к вашему сыну, или кем он там вам приходится.
      - Господи, опять он что-то натворил! Говорила ему, не доведет тебя до добра этот мотоцикл.
      - Какой мотоцикл, о чем вы говорите?
      - Месяц назад ему купила...
      - Скажите, - я начал покрываться испариной, - а вашего сына, случайно, не Борей зовут?
      - Какой еще, к черту, Боря, только Бори мне и не хватало.
      - Ясно, а вы давно сюда переехали?
      - Позавчера, как только купили эту квартиру вместе с мебелью. А что это вас интересует? Кто вы вообще такой? - с каждой минутой смелела она.
      - Майор Пронин. Извините, я, кажется, ошибся.
      На цыпочках я выскользнул из квартиры, слетел по лестнице, запрыгнул в машину и, только отъехав пару кварталов, перевел дух.
      Займемся основным вопросом. Недооценил ты, Гончаров, этого скота. А он предвидел все загодя, за несколько дней наперед. Продал квартиру и подался в бега. Нужно немедленно объявить розыск, хотя вряд ли это что-то даст. Наверняка он заранее приготовил себе липовые документы, по качеству не уступающие гознаковским.
      Возле милиции меня поджидал мордастый парень, хозяин угнанных мною "Жигулей". Возвращая ему ключи, я почувствовал, что он здорово на меня обижен.
      Полковник оказался на месте. Не вдаваясь в подробности, я сжато обрисовал ему ситуацию. Он с глубокомысленным видом зашагал по кабинету, действуя мне на нервы. Я уже был на грани срыва, когда он наконец заговорил:
      - В розыск мы, конечно, подадим, это обязательно, но еще надо бы заняться его транспортом. Я свяжусь с ГАИ, а ты пока набросай его портретик, он может пригодиться.
      - А зачем набрасывать, когда в паспортном столе можно получить его фотографию?
      - Хм, умный очень! Собственную бабу уберечь не мог, а еще вякает. Ладно, Костя, а что по нашему делу, по делу Иванова? Или ты им пока не занимался, не до этого?
      - Занимался и добился серьезных результатов, но об этом я доложу вам завтра к обеду.
      - А вдруг тебя завтра, не дай бог, убьют по этому самому делу, что тогда? Ты хоть в полслова намекни.
      - Логично, Алексей Николаевич, запомните это имя: Варвара Михайловна Пузанкова, по моим подсчетам, она должна работать в системе нашего городского здравоохранения.
      - Ну, Костик, это замечательно, это мы ее выцепим зараз.
      - Этого я и боялся. Алексей Николаевич, не делайте официального запроса, мы спугнем ее, и она может уйти от нас навсегда. Я хочу подобраться к ней незаметно. Работает она не в одиночку, это ясно как день. Позвольте мне довести это дело до конца.
      - Как знаешь. Пока я разбираюсь с гаишниками, иди в мою опочивальню, выпей горячего чаю да хорошенько помойся под душем, а то у меня такое впечатление, что от тебя до сих пор разит мертвяками. Потом ложись и хоть часок поспи, я разбужу.
      Душ и горячий чай разморили меня совершенно, не помню, как вырубился. Проснулся оттого, что Ефимов немилосердно тряс меня за плечо:
      - Подъем, Костя, у меня куча новостей!
      - И как всегда, небось гадких. Что слышно от Немова?
      - У него все тихо. Никто не приезжал, никто никого не убивал. Горбунов свой автомобиль продал еще на той неделе, тогда же и выписался. Видать, сволочь он изрядная. Ни в каких Финляндиях не бывал, зато еще до перестройки дважды привлекался к уголовной ответственности за мошенничество и квартирные махинации. Тот еще гусь! Теперь приятное: машина твоя нашлась, была по самый капот урыта в снег. Парни подогнали ее прямо сюда, так что с тебя бутылка. Кроме того, напишешь заявление об угоне, ну а мы ее вроде как найдем. Тебе пустяк, а нам приятно.
      - Не возражаю, даже могу написать благодарность.
      - Ну и отлично. Костя, я вот что еще думаю: не стоит тебе рисоваться в гостинице, не дай бог, он с дури позвонит, это же крах. Тогда мы его уж точно не сыщем и в Африке. Пускай думает, что ты покойничек, нам это только на руку. Поэтому хочу тебе предложить двоякое решение вопроса: либо ты ночуешь здесь, либо у меня дома, второе предпочтительней. Тем более, моя Нинка подалась к сестре в Ташкент.
      - Если я не очень утомителен, то ваше предложение принимается, для меня это большая честь.
      - Перестань юродствовать, одевайся и поехали.
      В квартире Ефимова мы обнаружили роскошный бар и его разведенную дочь, и то и другое мне очень понравилось. Во избежание нежелательных последствий спать меня полковник уложил рядом с собой, на место отсутствующей супруги.
      Он разбудил меня в шесть утра, когда на столе уже брызгала жиром великолепная глазунья, верная спутница и подруга всех одиноких мужиков.
      Почистив зубы при помощи пальца и ободрав щетину полковничьей бритвой, я уселся за стол. Сам начальник милиции обслуживал бомжа Гончарова.
      - Костя, тебе что налить, чаю или кофе?
      - Мне, любезный, пожалте чаю, да покрепче, да погорячее.
      - Обнаглел ты, однако, и за что я в тебя такой влюбленный?
      - В меня все влюблены, кроме меня самого. Алексей Николаевич, вам не кажется, что надо узнать, как дела у Немова?
      - Уже узнал, ничего нового.
      Городская больница начинала функционировать с восьми часов. Уже в семь тридцать я подъехал к парадному входу. Встал таким образом, что мимо меня не могла бы проскользнуть и мышь. Оставалось только ждать и наблюдать, что я и делал, старательно фильтруя снующих мимо прохожих. Занятие это мне надоело через четверть часа. Я с удовольствием вышел на двадцатиградусный мороз, справедливо полагая, что с гражданкой Пузанковой я не знаком, а значит, и таиться мне нечего. Между тем сотрудники больницы начали потихоньку прибывать, все чаще и чаще хлопала входная дверь, скоро она захлопнется и за моей птичкой.
      Эта девочка в беличьей шубке и песцовой шапке сразу привлекла мое внимание, что-то неуловимо знакомое было в ее лице. Увидев меня, она с ужасом вытаращилась, громко ойкнула и на секунду приостановилась, будто напоровшись на невидимую преграду.
      - Что с вами, девушка, вам помочь?
      - Оставьте меня, подите прочь, не прикасайтесь! - вдруг закричала она и стремительно заскочила в вестибюль. Я только покачал головой, но секундное озарение вспышкой высветило ее фотографию в ином обличье и в иной обстановке. Как оглашенный я сорвался с места, матерясь и расталкивая ни в чем не повинных людей, влетел в больничное фойе.
      - Где она? - заорал я, тряся испуганную девчонку прямо через узкое окно регистратуры.
      - Кто она? О чем вы?
      - Где Пузанкова, быстро говори, где она.
      - Она почему-то пробежала под лестницу, в подвал...
      На одном дыхании я пролетел по лестнице и уперся в оцинкованную дверь, на которой висел внушительный замок. Зачем-то подергав его, я понял, что глупею на глазах. Ведь я только что пробежал мимо двери черного хода, вероятно ведущего на улицу.
      Когда я выскочил наружу, беличья шубка уже выходила с больничной территории за ворота. Проклиная курение и алкоголь, я бросился следом. В одном я могу выиграть: если перемахну через забор, то несколько десятков метров будут моими.
      Приземлился я прямо на временную автостоянку и с большим огорчением засвидетельствовал, как моя дичь садится в подъехавшую белую "Волгу". Моя машина находилась на параллельной улице. Через лобовое стекло "десятки" за мной презрительно наблюдал крутой парень, и это был единственный выход. Я рванул сначала дверцу, а потом и хозяина. За шиворот вытащив его в снег, я прыгнул в машину. Пока он матерился и бешено вращал очами, я уже перепрыгивал через бордюр на противоположную полосу.
      С правой стороны вплотную к дороге подходил лес, они могли свернуть только налево в город либо рвануть прямо, на выезд. Вряд ли их гнездо находится в городе, скорее всего, где-нибудь в дачных массивах. Машина, слава богу, уже прошла обкатку, и я с удовольствием насиловал последнее чудо нашего родного завода. Через пару километров мне показалось, что впереди мелькнул знакомый хвост. С удвоенной энергией я продолжил погоню. Когда между нами оставалось не более пяти машин, я вздохнул с облегчением: моя песцовая шапка безмятежно качалась рядом с водителем.
      Миновав последнее кольцо, "Волга" легла на самарскую трассу, до первого поста ГАИ, где меня вполне могли тормознуть, оставалось километров пять. На этом отрезке мне было необходимо их задержать. Если крутой парень шустрый, то он уже вполне мог заявить об угоне.
      Что бы там ни было, эти пять километров мои. Усевшись поудобней, я одну за другой обошел разделяющие нас машины и теперь мчался в фарватере белой "Волги". Посигналив, я начал обгонять и ее, поравнявшись с водителем, предложил ему остановиться. Согласно кивнув, он стал прижиматься к обочине, то же самое сделал и я, но совершенно напрасно. "Волга" неожиданно взревела и рванула наутек.
      Расстояние до поста катастрофически сокращалось, как сокращались мои шансы на успех. Теперь действовать мне приходилось только с позиции наглости. На скорости сто пятьдесят я вновь поравнялся с ними и опять попросил водителя остановиться. Показав мне кулак, он, судя по жестикуляции, грязно выругался. Обойдя на полкорпуса, я начал его подрезать, щедро жертвуя боком чужой машины. "Волга" была частная, и, видимо, не желая ее гробить, хозяин резко вильнул вправо, по уши зарываясь в снег. Дав задний ход, с визгом я подлетел к поверженным врагам. Боже мой, как он матерился, такой громкости позавидовала бы любая рок-группа. В другое время я бы с удовольствием его послушал, но только не здесь, в километре от будки гаишников. Пришлось действовать жестко. Увидев вороненый аргумент, крикун сразу заткнулся.
      - Прости, браток, что доставил тебе несколько неприятных минут, но ты сам виноват, я дважды просил тебя остановиться, но ты предпочел от меня удирать. Нехорошо, я догонял не тебя, а свою жену, взбледнула она у меня маненько, хочу ее чуток воспитать. Варвара Михайловна, будьте так добры, пересядьте в нашу машину.
      - Не-е-ет! - сразу же заверещала стерва. - Вы же мертвый, вас вчера убили...
      - Да что ты говоришь, я и не знал. А кто это меня убил? Скажи мне на ушко, как зовут того дядю?
      - Я не знаю... я не поеду...
      - Прекрати ломать комедию, сука, быстро в машину, если не хочешь, чтобы я выпустил твои вонючие кишки.
      Ухватив наводчицу, я силой затолкал ее в салон, намертво пристегнул ремнем безопасности, а на запястьях защелкнул наручники. Убедившись, что груз упакован и готов к транспортировке, я уселся за руль.
      Весело насвистывая арию Герцога из "Риголетто", я тронулся в обратный путь, весьма довольный своим уловом.
      - Куда вы меня везете? - через несколько минут пропищала девка.
      - Приедем - узнаешь, а если по-хорошему, то поведай мне, где обитает твой шеф и любовник.
      - Я ничего не знаю и разговаривать с вами не намерена.
      - Очень хорошо, помолчим, ведь тебе скоро много, ой сколько много придется говорить. Не завидую я тебе, красавица.
      - Кому это и что я должна говорить? Куда вы меня везете?
      - На кладбище, хочу сначала показать тебе могилы убитых тобою мужиков. Их, наверное, много, но я знаю только четверых.
      - Я никого не убивала, что за чушь вы несете?
      - Верно, ты не убивала, ты просто показывала своей подружке-напарнице подходящую жертву, непременно с обширным инфарктом. А дальше дело тебя не касалось, ты просто получала причитающуюся тебе мзду.
      - Вы ненормальный, остановите машину!
      - Не хочешь, значит, на кладбище? Ладно, не поедем, поедем в другое интересное место, уж там-то тебе обязательно понравится, это я тебе гарантирую.
      - Куда это? - настороженно спросила мразь. - Куда мы едем?
      - А едем мы с тобой в чудесную деревеньку Антоновку, там у моего знакомого живет старенькая бабушка, но к ней мы заходить не будем - и знаешь почему? Потому что мы просто не доедем до деревни одного километра. Мы с тобой остановимся возле одного интересного колодца...
      - Какого колодца? - Она с трудом себя пересилила, и я понял, что попал в точку. Кровь почти совсем отлила от ее лица.
      - Ты не знаешь, о каком колодце я говорю? Не беда, скоро узнаешь.
      Кажется, я ее достал. Откинувшись на спинку, она заревела во весь голос:
      - Не хочу... в колодец... не хочу... останови... Я не виновата... не надо меня в колодец... Пожалуйста, я все скажу!
      - Говори, где логово твоего шефа, жива ли еще Валя, сколько человек в вашей банде? Быстро, сука драная.
      - Нас четверо... Валька жива, а где находится шеф, я не скажу, он меня убьет.
      - Ну и дура, он-то убьет или нет - бабка надвое сказала, а я тебя замочу прямо сейчас. Говори, падаль, где ваше сучье гнездо.
      Я остановился как раз напротив кошмарного сарая, ожидая ее реакции, но, судя по всему, место это было ей незнакомо, значит, о жуткой шахте она знала только понаслышке. Придется показать ей эту прелесть воочию. Только бы не сошла с ума, потом хлопот не оберешься.
      Довольно бесцеремонно я швырнул ее на снег, намереваясь пинками довести ее до сарая, но девка почему-то вставать не хотела. Я нагнулся к ней, чтобы точнее поставить диагноз и вынести свой вердикт.
      Ну не сволочное ли место? Опять в моих глазах вспыхнули яркие звезды, и я улегся рядом со своей подопечной. Правда, на сей раз ненадолго. Уже в следующую минуту на моих руках захлопнули наручники и грубо воткнули мою морду в снег. Неужели опять меня одурачили? Если так, то живым он меня уже не выпустит. Готовьтесь, господин Гончаров, в дальнюю дорогу.
      Стервочка весело щебетала и благодарила своих спасителей, называя меня убийцей и насильником, который обманным путем затащил ее в машину и пытался изнасиловать прямо в дороге. Интересно, отвлеченно подумал я, кто же тогда держал руль? Краем глаза я отважился глянуть на происходящее. Боже мой, я чуть не лопнул от злости, когда увидел милицейскую форму.
      - Козлы! - заорал я фальцетом. - Что вы делаете, немедленно ее повяжите, она же матерая преступница, не отпускайте ее.
      Мне в висок уперся ствол автомата.
      - Вот видите, - усмехнулась Пузанкова, - я ведь вам говорила, что он сумасшедший, теперь вы убедились сами. Ну, чао, мальчики, я пошла!
      - Идиоты! - орал я в бессильной злобе. - Что же вы делаете, задержите ее! Вам же полковник голову за нее оторвет. Немедленно вызывайте дежурного, а ее задержите хотя бы на десять минут, до выяснения. Вы обязаны это сделать по моему устному заявлению!
      Кажется, я докричался до их дубовых голов. Тот, что покрупнее, вежливо взял сучонку под руку, а его напарник связался с дежурным. Через пять минут рация унитазным голосом спросила:
      - Костя, что там у вас, как ты там оказался?
      - Волей токмо Господа Бога, а рядом со мной находится Варвара Михайловна Пузанкова, наводчица и любовница разыскиваемого нами Горбунова.
      - Замечательно, немедленно тащи ее сюда.
      - Ее вам доставит один из ваших парней, а у меня сейчас другие планы, возможно, к обеду я доставлю вам главную рыбину. Алексей Николаевич, разрешите мне взять с собой одного из этих милых сержантов, а то одному лезть в это логово не хочется, а пост здесь уже не нужен.
      - Ты уже знаешь его адрес?
      - В том-то и дело, что нет, но думаю узнать его в ближайшие полчаса, об этом я вам тотчас доложу.
      - Хорошо, дай-ка рацию Митину.
      Кто из них Митин, кто Титин, я, конечно, не знал, но вылез тот, что покрупнее, он почтительно выслушал мудрого начальника, отключился и вопросительно на меня посмотрел.
      - Орлы! - взял я на себя руководство. - Кто из вас хочет поехать со мной?
      - Кого выберешь, тот и поедет, мы с Генкой одинаковые, - ответил большой сержант. - Оба ништяк можем вырубить, оба ништяк пуляем.
      - А что в том колодце, вы знаете?
      - Ага, покойники, двадцать пять рыл. Начальник нам разъяснил.
      - Если быть точным, то их, к счастью, только девять, десятым был я, но сумел выбраться. Дело, парни, не в этом, дело в том, что их туда сбрасывала стоящая перед вами падла. Мне думается, ее жертвы ждут не дождутся встречи с ней. И мы ее устроим. Пока мы будем ловить ее шефа, она проведет несколько приятных часов в обществе загубленных ею людей.
      - Нет! Не надо в колодец. Я умру там, я буду жаловаться, слышите, я буду жаловаться!
      - Вот и отлично, вот ты своим мертвецам и пожалуешься. Мы ее, ребята, просто так кидать не будем, разбиться может, тогда кайфа не будет. Мы ее аккуратненько спустим на веревочке, а завтра достанем.
      - Не надо... Я прошу вас... Умоляю, не делайте этого, я все вам скажу.
      - Говори, сука, быстро говори адрес вашего главного подонка. Ну!
      - Петровка... пятый дом, он же убьет меня.
      - Это уже ваши заботы, ты забыла назвать улицу.
      - Там она одна... Что я наделала...
      - Ты приняла правильное решение. Гена, забирай и вези ее лично Ефимову? Где ваша тачка?
      - У нас ее нет, нас с утра привезли, а вечером должны забрать.
      - Помогите, убивают! - вдруг сорвалась девка прямо под колеса резко тормознувшего грузовика.
      - Вот вам и карета, миледи сама соизволила ее остановить. Пристегни ее к себе наручниками. Девочка экзальтированная, от нее всего ожидать можно, поосторожней. И еще, возле парадного городской больницы стоит моя "девятка" цвета "мокрый асфальт", когда сдашь багаж, пригони машину в Петровку. Ключи в замке зажигания. Счастливо добраться.
      Деревня Петровка действительно имела одну улицу, в конце которой стоял дом номер пять. Оставив машину на въезде, мы отправились на разведку. Не доходя до дома метров сто, остановились, дабы лишний раз не привлекать внимание. Дом как дом, ничего особенного. Собачка во дворе отсутствует, машина тоже. Тишь да гладь.
      - Ну чё, будем брать, что ли? - спросил мой напарник.
      - Подожди, у них в заложниках женщина, моя жена, самое главное, чтобы она осталось жива, кроме того, они могут быть вооружены.
      - А у меня "Калашников", они от одного его вида неделю кровью блевать будут.
      - Иди-ка ты, Митькин, в машину, - заметив бредущего к нам местного аборигена, посоветовал я кровожадному напарнику. - Сиди и тихо жди моих указаний.
      Здорово, мужик! - шагнул я навстречу неуверенно бредущему мужику. Как с утра головка, как торчит морковка?
      - Да морковка-то торчит, а головка-то трешшит, - неожиданно для меня рифмой ответил дед. Воистину богата народными талантами Русская земля.
      - Так в чем же дело? Или сельмаг не фунциклирует, или комков недостаточно?
      Слезливые голубые глазенки испытующе и настороженно вперились в мое лицо.
      - А что, мужик, почем дома здесь? - перевел я разговор в неинтересное для деда русло.
      - По-всякому, недавно Витька, змей, хорошо свою хибару продал.
      - Это какую?
      - Да вона, на конце.
      - А кому продал?
      - Да леший их знает. Днем их не видно, только по ночам выползают. Не люди, а прям ведьмаки какие-то. Так ты это, кх, похмелишь, что ли?
      - Непременно, если ты на время поменяешься со мной одеждой.
      - Да ты чё? У меня ж все старое, в коровьем говне, а у тебя мундир козырный, новенький.
      - Но мне нужен твой.
      - Ну, если дурак, то мне-то что, давай меняться, где переоденемся?
      - Да хоть вон в той машине.
      - Не, я по чужим машинам не лазаю, ишшо увезете куда...
      - Ну да, чтобы отнять твой драный зипун.
      Поколебавшись, дед все-таки решился поменять свой деревенский фрак на меховой камуфляжный костюм, в котором и отправился за водкой.
      Поглубже надвинув на глаза черную драную шапку, я по-хозяйски вошел во двор, пнул попавшееся под ноги ведро и заорал громко и хрипло:
      - Хозяин, твою мать, где хозяин? Суки, приехали и носа не кажут. Эй, хозяин, я кому говорю!
      Взобравшись на крыльцо, я отчаянно заколотил в дверь:
      - Выходи, хозяин, поздоровкаемся, брезгуете нами, я вам щас все сени разворочу, выходи...
      - Нет его. Уходите! - Дверь неожиданно отворилась. На пороге стояла высокая статная брюнетка. Это была она, последняя любовница Иванова, мой телефонный абонент и палач. Сомнений быть не могло.
      - Давай хозяина, я поздоровкаться пришел.
      - Я же вам ясно сказала, его нет. Уходите.
      - А чё это ты на деревне не показываешься? Закрылись, понимаешь, и носа не высовывают, как ведьмаки, давай на пузырь, не то запалим вас к чертовой матери.
      - Держите, только больше чтобы я вас не видела.
      Она доверчиво протянула мне стотысячную купюру, о чем очень пожалела, потому что вместе с деньгами я схватил ее руку. Схватил и резко дернул на себя. На секунду она потеряла сознание, а мне было этого вполне достаточно. Расчетливо, чтобы не расколоть ей череп, я стукнул ее головой об косяк. Обмякнув, она послушно и смиренно сползла к моим ногам. Я продолжил скандал уже в сенях:
      - Хозяин, где ты, выходи, побазарить надо!
      - Да кто там орет? - В открывшуюся дверь выглянул главный мерзавец. Кто ты такой, что тебе надо?
      - Гончаров это, Борис Тихонович, - со всей силы погружая омоновский сапог в его грудную клетку, признался я. - Пришел поздоровкаться, а меня не пускают. Как в колодцы Гончарова бросать, так вы первые, а как встретить его по-человечески - так вас нет.
      От удара он влетел назад в избу, и здесь, нагнувшись, я старательно над ним хлопотал, воткнул кляп и крепенько увязал его в кокон. Еще дважды основательно приложив его по ребрам, я начал допрос:
      - Где Валентина, сволочь? Говори, или я замочу тебя прямо здесь, не отходя от кассы. Говори, падаль, где она?
      - Здесь я, Костик, милый, - мне на шею бросилась моя ненаглядная. - Я знала, что ты меня отсюда вызволишь, милый мой, ты один?
      - Один, - автоматически ответил я, - бежим отсюда поскорее.
      - Нет, Костенька, побегу я одна, а ты останешься здесь, причем навсегда, как говорят, писец Коту. Лежать! Мордой в пол! Если не хочешь, чтобы я продырявила тебя немедленно.
      Прямо мне в лоб она направила какой-то огромный и отвратительный ствол. Быть продырявленным немедленно я не хотел, потому что надеялся на своего ретивого напарника. Наверняка мое долгое отсутствие его насторожит и у него хватит ума прийти мне на помощь. Мне оставалось только одно - как можно дольше протянуть время. Покорно я лег на пол рядом со своим поверженным врагом.
      - Валюша, перестань дурачиться, - прикинулся я сибирским валенком, хотя все понял сразу. - Поехали домой!
      - Гончаров, а ты на самом деле полный болван. Неужели до сих пор не мог догадаться, кто я такая?
      - Можно, но за что меня-то? Что я тебе сделал плохого?
      - Господи, какой кретин. Да ты же сам себе подписал приговор, когда опрометчиво рассказал мне о той девице, что собирала шмотки покойного. Именно поэтому тебя было необходимо убить. Но убить просто так, безо всякой выгоды, не в моих правилах. Перед тем как отправить тебя в лучший мир, я должна была высосать тебя до основания. Вот и пришлось затеять эту игру. Когда-то я тебе рассказывала о своей работе медсестрой. Именно тогда мне пришла в голову замечательная мысль. Я поняла, как, совершенно не подвергая себя риску, можно отправлять на тот свет любвеобильных мужичков. Регистратура была в моем ведении, и, соответственно, все инфарктники - в кармане. Не хватало одного штриха, чтобы жертва на сто процентов была мертва. Я долго ломала над этим голову и не напрасно, взгляни на меня.
      Я послушно поднял глаза на ее красивое и мерзкое лицо... Но что это, Господи, что с ней творится?! Ее скулы вдруг начали стремительно увеличиваться, задираясь вверх. Волосы зашевелились черными змеями. Изо рта вылезли огромные клыки, а между ними вывалился лиловый, кровоточащий язык.
      От такого видика в момент оргазма не то что у инфарктника, у нормального мужика матка опустится.
      - Поздравляю, Валюша, наконец-то я увидел твое настоящее лицо, поделись опытом, как это тебе удается.
      Выплюнув изо рта полуспущенную резиновую гадость, она с нескрываемой гордостью пояснила:
      - В рот и в прическу заранее закладываются специально склеенные резиновые формы. У меня в кармане обычная клизма, от нее к маскам идут тонкие трубки. Когда я вижу, что мой мужичок вот-вот поплывет, я накачиваю воздух и... Ну ладно, пора нам расставаться... Боря, где Галка? Ой, мой маленький, что он с тобой сделал, сейчас я тебе помогу.
      - Он Галку в сенях вырубил, - пожаловался освобожденный мерзавец. Сейчас я ее притащу, а ты кончай с ним, надоело.
      Он ушел и не возвратился. Валентина стала проявлять некоторое беспокойство. Каждую секунду я ожидал своего последнего выстрела. В сенях кто-то громко протопал и затаился.
      - Кто там? - истерично завизжала дрянь. - Убирайтесь вон, иначе я его сейчас пристрелю.
      Мне в затылок уперся ствол, я кожей чувствовал, как дрожит ее палец на спусковом крючке. Со звоном лопнуло оконное стекло. Над моей головой короткой очередью рявкнул автомат. Уже мертвая, Валентина в последний раз подкатилась под мой бок.
      В разбитое окно просунулась голова напарника.
      - Ну вот, я же говорил, что мы нехило пуляем!