- Мужики, - размашисто начал я, - как мне найти Букина?
      - Я Букин, - тут же отозвался опрятный парень интеллигентного вида, со знакомым мне голосом, - а что вы хотели?
      - Хочу с вами поговорить.
      - Да, я вас слушаю, в чем дело?
      - Понимаете, разговор несколько необычный и требующий...
      - Я понял, мужики, я на секунду выскочу.
      - Давай, может, как вчера, подвезет, если что, крикни, мы ему вывернем... - загалдела гоп-компания, и я понял, что вчера в этой же пивной состоялось знакомство Суслика с интересующим меня лицом.
      - Тот мужик когда приходил? - едва мы вышли, без всяких прелюдий начал я жестко и напористо.
      - Какой мужик? - наивно спросил Суслик. - Вы о чем?
      - Ты мне тут пушистыми ресницами не хлопай, не то я тебя так хлопну, что дочка Катя не узнает. Колись, падла, или будем говорить в другом месте. Я тот самый Гончаров, с которым ты, собака, вчера разговаривал по телефону. Нас записали, так что не дергайся, Суслик!
      - Вас понял, но мне и говорить-то нечего. Он пришел сюда перед самым закрытием, купил всем по пиву, взял бутылку водки, а потом спрашивает, мол, у кого из вас есть телефон. Я ему говорю, у меня есть. Ну, а остальное вы знаете.
      - Как его зовут, во что одет, сколько тебе заплатил?
      - Не слишком ли много вопросов вы задаете?
      - Ты стал соучастником преступления и из рядового, безобидного алкаша превратился в преступника, если хочешь, чтобы тебе завтра принесли повестку, то пожалуйста, я препятствовать не буду.
      - Я понял, он дал мне сотню новыми, а потом, когда я согласился с вами говорить, добавил еще две. Назвался он дядей Володей, а одет был в синий пуховик с капюшоном, который не откинул даже в квартире. Больше я ничего не знаю, хоть бейте меня, хоть режьте. Роста он был среднего, а рожа укутана шарфом. Мне придется возвращать эти деньги?
      - Оставь их себе, полудурок, да смотри, больше в такие игры не играй, они могут кончиться тюрягой. И вообще подумай о себе, молодой парень, а до чего себя довел, смотреть противно. О себе не думаешь, так о ребенке хоть подумай, она даже не знает, как тебя зовут... Суслик и Суслик. Уже имя человеческое потерял.
      На меня вдруг накатило педагогическое настроение, если бы кто видел из моих знакомых, умерли б со смеху.
      Если бы не Валькина дурацкая афера, то все бы было чудесно. Ярко светило солнце, склонив голову, понуро стоял Суслик, полностью раскаявшийся в своих грехах. Хотелось жить и бороться с несправедливостью. Ясным морозным днем снежная обочина черного асфальта рассыпалась миллионами алмазов.
      Я шел под сто сорок, а мысли оставались заторможенными. Отчетливо рисовалась только синяя копна пуховика и протянутая рука, закованная в черную замшу перчатки... Все это детали, а вот его абсолютное нежелание говорить заслуживало более пристального внимания. Он отказался подать голос даже через шарф, как это делал раньше. Почему? Ответ однозначен, он не хотел быть узнанным, а значит, я с ним знаком.
      На аэропортовской развилке голосовала одинокая фигура, я остановился и не пожалел. Рядом со мной оказалось юное, румяное существо женского пола. Оставшиеся пятьдесят километров пролетели как одна минута. Я подвез ее до самого подъезда и выклянчил домашний телефон. Старый хрен, а туда же, думал я, подруливая к гостинице.
      Сразу же с порога меня встретил телефонный звонок.
      - Вы мне хоть войти дайте, - гаркнул я в телефонную трубку.
      - Мне кажется, ты уже вошел, - рационально ответил Ефимов, - как успехи? Ты видел кого-нибудь в лицо?
      - Конечно, моего ночного абонента, но он лицо случайное, я в этом уверен на девяносто процентов, а вот главная рыбина, ущучившая деньги, была, словно кокон, завернута с ног до головы. Я не услышал от него ни единого слова, хотя и усиленно провоцировал. Он был на задрипанной светлой ноль первой с госномером таким-то, проверьте, если это вас не затруднит. Но скорее всего, автомобиль наемный. Мне кажется, афериста нужно искать среди моих знакомых.
      - Подумаем. Слушай, я сегодня разговаривал насчет твоей квартиры с одним толковым адвокатом, ты его знаешь, некто Семушкин Владимир Яковлевич, он согласился ознакомиться с твоими квартирными документами и по возможности помочь, ты как?
      - Мужик он богопротивный, как четыре малярийных болота, но бульдожьей хватки у него не отнять. Профессионал высокого класса. И если есть хоть один шанс против десяти, за дело он берется. Но вся беда в том, что дерет он за свой труд три шкуры, а платить мне, сами знаете, нечем.
      - Это не твоя головная боль. Он вообще не возьмет денег.
      - Ха-ха! Не смешите меня, Алексей Николаевич, я сейчас описаюсь. Семушкин не возьмет денег! Да он скорее удавится.
      - Ты хоть обкакайся, а я сказал - не возьмет, значит, не возьмет. Очень он большое уважение к нам заимел. Так ты говоришь, афериста нужно искать среди твоих знакомых...
      Среди знакомых, про себя повторил я, но кто из них способен на такую подлость? Даже представить было трудно. Знакомый и, возможно, музыкант. Но знакомых музыкантов, если не считать Бориса, гитариста драматического театра, у меня нет. Битых полчаса я напрягал свою память, но ничего похожего обнаружить в ней мне не удалось.
      Я довел свои мозги до стадии кипения, все было бесполезно. В конце концов голова понесла явную чушь и заболела. Экий тонкий и капризный орган, поделикатней полового будет. Придется дать ему маленькую поблажку, в объеме ста пятидесяти миллилитров. Мало того, что сам алкоголик, еще и мозги такие же.
      Потихоньку боль под массированным натиском спиртного отступила, и я попробовал последовательно восстановить всю хронологию произошедших событий. Может быть, так мне удастся за что-то зацепиться? Кропотливо, во всех подробностях я реставрировал картины встреч и эпизоды происшествий начиная со злополучного балкона. Все было пусто, пока я не дошел до лесной встречи с Рахимом, а точнее, ее заключительной части, когда недовольная бригада с ним прощалась. Возможно, это случайность, возможно, совпадение, может быть, я тычу пальцем в небо, но проверить этот эпизод просто необходимо.
      Ухов, видимо, спал, хотя и признаваться в этом не хотел. Я подождал, пока он сбросит остатки дремы и начнет соображать здраво. А потом я выкатил ему такой шар, что, кажется, его телефонный аппарат онемел от удивления.
      - Я не понял, Иваныч, повтори, пожалуйста.
      - Повторяю: не хочешь ли ты сходить в гости к Рахиму?
      - Вот теперь понял. Отвечаю: нет!
      - А вот я был бы не против и хочу, чтобы ты составил мне компанию. Ты ведь не откажешь старому товарищу в ничтожной просьбе выпить с ним сто граммов водки в гостях у давнего приятеля? Кстати, откуда ты его знаешь и как давно?
      - Афган, я его два часа на себе пер. Если б знал, каким он станет, лежать бы ему там по сию пору.
      - Отлично, Максимилиан, значит, спаситель приходит к спасенному, чтобы осведомиться о его здоровье. Отличная мысль. Мы ему яблочков купим и петушиного бульончика.
      - Понятно, вы что-то задумали, сейчас буду. Машину брать?
      - Не надо, обойдемся одной.
      Через полчаса, уже в сумерках, мы подъехали к знакомым воротам. Калитку открыл сам хозяин, немного удивленный, немного напуганный, но по-восточному гостеприимный.
      - Ка-а-акие люди, милости просим, очень рад, прошу в дом, спасибо, что пришли, сейчас шашлык-машлык организуем.
      - Шашлык сегодня уже был, а вот от машлыка не откажемся, - проходя в дом, заметил я. - Нехилая у тебя хибара, наверное, теткино наследство? А записано на жену, угадал?
      - Конечно, только записано на сестру, кто теперь бабам верит. Проходите, какую гостиную предпочитаете, восточную или европейскую?
      - Ту, где водку дают! - бескомпромиссно ответил я.
      - Тогда в восточную, там не упадешь. Прошу направо. Фарида! - крикнул он куда-то во чрево дома. - Накрой в мусульманской!
      Сидя по-турецки, прямо на ковре, мы из пиалушек пили водку, заедая ее совсем не национальными копченостями и прочими деликатесными закусками. Рахим попытался предаться воспоминаниям, но Макс этого делать не желал, видимо, готовился к основному разговору, ради чего мы и пришли. Закурив, он начал напористо и решительно:
      - Рахим! Кто тот полудурок с автоматом, который все грозился меня снять? Ну, которому ты обещал сегодня с утра заплатить.
      - А я и заплатил. Нанял бригаду - бабки на бочку, никого не колышет, что я в дальнейшем отказался от их услуг. А кто он такой, уж извини, сказать не могу, и козлить не буду. Может, бабех привезти?
      - Пошел бы ты куда подальше со своими б... Я тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил? Нет, а теперь мне нужна твоя помощь.
      - Сержант, я помню, что ты для меня сделал. Я тебе обязан своей жизнью, и этот долг я не забуду до самой смерти. Проси что хочешь, деньги, женщин, карьеру, Рахим все сделает, но не проси у Рахима того, чего он не может, не проси его стать сукой.
      - Сукой, кобелем, - взорвался всегда спокойный Макс, - деньги, бабы, да пошел бы ты в... Пойдем, Иваныч, скоро в стране конституцию поменяют на воровской закон. Мне, Рахим, от таких, как ты, блевать хочется. Ты не ссучишься, и знаешь почему? Ты уже ссучился. И говорю это тебе я, сержант Ухов.
      Мы встали, собираясь уходить. В моей голове уже зрел план, как половчее ущучить Рахима, повесив на него все мои несчастья, да так, чтобы он по собственной инициативе сдал мне кретина с автоматом. Но я поторопился, он сам остановил нас:
      - Погоди, сержант, не гони гусей, он тебе зачем нужен?
      - У Иваныча бабу уперли, точно так же, как мы твою. Но мы-то - за дело, а его как лоха нахлобучили. Хату увели, да еще баксы за жену вымогают. Есть ветерок, что твой музыкант знает, что к чему. Ты сам про это ничего не слышал?
      - Максим, ты что, дитя малое? Кто чужому про такое рассказывает! А я для них чужой, так, иногда пользуюсь их услугами, за что и плачу. Они вроде наемной бригады от бюро добрых услуг, не только мне делают одолжение. Кто платит, тот и заказывает музыку. Но сегодня их в городе нет, поверь мне. Вам нужен Захаров Толян, это если официально, а вообще-то он отзывается на кликуху Ударник. Когда-то играл в рок-группе, бил в бубен и барабан, в общем, на ударных. Завтра после шести часов вечера вы можете обнаружить его в ресторане "Зорька", он обычно там обитает в ожидании заказа, среди музыкантов трется. Только учти две вещи: он не бывает один и почти всегда вооружен, это первое. А второе касается и тебя, Константин Иваныч: если он узнает, кто его сдал, то жить мне совсем недолго. Поэтому, когда закончите, позвоните мне по телефону, чтобы мне знать, что меня ожидает. Сюда пока не приходите, а вот телефончик твой я запишу.
      Возле гостиницы мы расстались, Макс ушел в темноту проходного двора, а я, зайдя в номер, первым делом набуровил полную ванну горячей воды. Потом с удовольствием разделся, подтащил к ванне стул, на котором установил бутылку водки, стакан и большое яблоко. И только после этого, охая и подвывая, предал грешные телеса омовению. Говорят, в ванне поют только русские или полные идиоты, ну а поскольку я относился и к той и к другой категории, моя песнь полилась широко и привольно, травмируя психику гостиничной обслуги.
      Скучные люди, совершенно не ценят мое хорошее отношение к ним. Уже через пару минут их деревянные кулаки стучали в мою дверь, пришлось заканчивать арию мельника на середине. Обидевшись, я выпил немного водки и намылил голову. Естественно, тут же зазвонил телефон. Неблагодарная публика, с грустью думал я, шлепая мокрыми ногами по скользкому паркету и оставляя на нем праздничные мыльные снежки. Ведь я перестал петь, какого рожна им еще надо? Сейчас пошлю их по всем правилам словесного искусства. Не поскользнуться бы, подумал я, уже сжимая в руке трубку. Об этом надо было позаботиться немного раньше. Резко крутнувшись, пол вылетел из-под моих ног, а сам я, ударившись копчиком об угол стула, пришелся о паркет головой. Говорил я долго и громко, а когда болевой шок немного прошел, я поднял треснувшую трубку, но из нее уже лаяли короткие гудки отбоя. Осторожно положив ее на аппарат, я хотел было вернуться к прерванному занятию, но телефон зазвонил вновь.
      - Господин Гончаров, вы немного успокоились? - участливо спросил знакомый голос Семушкина. - Мне, признаться, надоело слушать ваш великолепный мат, и я решил позвонить немного попозже. Что у вас приключилось, кто вас так достал, что, не спросив, кто звонит, вы сразу набрасываетесь на невинного человека?
      - Извините, никто меня не доставал, просто я поскользнулся и сильно ударился задницей о паркет.
      - Соболезную, хорошо, что не головой. Мы сегодня разговаривали с Алексеем Николаевичем, он мне поведал о ваших бедах и просил по возможности вам помочь. Если, конечно, вам это нужно.
      - Конечно нужно, только платить вам нечем, меня всего обобрали.
      - Какие могут быть разговоры между своими, для вас я с радостью все, что только возможно, сделаю бесплатно, - лукавил старый лис, видимо крепко попавшийся в ефимовский капкан. - Рассказывайте, что случилось.
      Как мог подробно, я нарисовал ему ситуацию. Слушал он внимательно, но, видимо, положение дел ему не понравилось, потому что, крякнув, он спросил без прежнего оптимизма:
      - Ну а какие-нибудь документы у вас остались?
      - Конечно, мои личные при мне.
      - Ладно, нужна живая встреча. Как у вас завтра со временем?
      - До пяти вечера я свободен, как ночная бабочка. А что, дело кислое? Может, вам и браться не стоит, разберусь своими средствами?
      - При помощи мордобития и членовредительства? Боюсь, Константин Иванович, это не тот случай. Ждите меня завтра в номере, нужно написать несколько заявлений, но сначала я должен побывать в этом "Уюте", посмотрю, что к чему, а если меня не допустят до бумаг, что вполне вероятно, то вам придется нанимать меня официально. Но повторяю, вам это ничего не будет стоить. Старый друг лучше двух новых. Не отчаивайтесь, безнадежных дел не бывает, бывают безнадежные адвокаты. Спокойной ночи, не переживайте, ложитесь спокойно спать.
      Мыться больше не хотелось, еще бы, такой кайф сломали, сначала соседи, а потом адвокат чуть было инвалидом не сделал. Кое-как смыв мыло и шампунь, я забрался под одеяло, но, видимо, это чертово воскресенье для меня еще не закончилось. В дверь грубо и назойливо постучали.
      - Кто там?! - не вставая с кровати, заорал я. - Кого черти носят?!
      - Это я, - хихикнул снаружи знакомый голос горничной Светланы. Откройте, я спросить только хотела...
      - Спросишь у своего Рахима-Рахмата. Успокойся, я тебя не заложил, а теперь убирайся к дьяволу и не мешай мне спать.
      - Дядя Костя, а может...
      - Не может, попроси у пьяного ежика, тетя Света. Аудиенция закончена, иди зарабатывай деньги в другие номера.
      Полковник позвонил утром и торжественно объявил, что водитель вчерашней "копейки" задержан вместе с машиной, но ничего путного от него добиться не удалось, потому как вчера тот видел своего клиента впервые. Наняли его с самого утра, часов с девяти, а отпустили вскоре после того, как я передал пакет. Этого я и ожидал.
      В полдень появился Семушкин, два часа мурыжил меня в номере, дотошно выспрашивая подробности, заставил поставить подпись в несметном количестве бумаг, а потом поволок по различным инстанциям, начиная с ЖЭКа. Все эти муки я терпел исключительно благодаря робкой надежде вернуть жилье законным путем.
      В шесть вечера мы с Максом, как настоящие завсегдатаи, входили в полутемный порочный зал ресторана "Зорька". Не знаю, как я, но Макс на ресторанного кутилу походил мало. Модный дорогой костюм сидел на нем отлично, только вот само содержимое чувствовало себя в нем неуютно. В камуфляжном костюме ему было куда как удобнее, вот и надел бы его, сейчас это писк. Осмотревшись вокруг, я понял, что Ударника пока в зале нет.
      Облюбовав столик потемнее, мы забились в самый угол, опасаясь, что Ударник обнаружит нас первым и тогда могут возникнуть некоторые сложности. Пролистав меню, я пришел к заключению, что цены против магазинных несколько завышены, о чем конфиденциально сообщил Максу.
      - Ага, - согласился он охотно, - обнаглели, суки, где это видано, чтобы киевская котлета стоила пятьдесят пять штук? За такие бабки я из этого повара сотню штук настряпаю. А водка? Гляди, Иваныч, сто граммов стоит десять тысяч! Уроды, это же полтинник за пузырь. Почки им отбить надо, чтоб кровью мочились.
      - Не возражаю, а водку надо было брать на улице, сами виноваты. Если сам о себе не позаботишься... Э-э-э, любезный, - остановил я верткого ресторанного работника, - прими заказ, голуба.
      - Секунду, вы вдвоем?
      - А у тебя что, глаза повылазили, разве не видишь?
      - Я в смысле, без подруг? Что будем кушать?
      - Ты - что хочешь, хоть собачьи фекалии, а нам тащи котлеты по-киевски, овощной салат и бутылку водки, да гляди у меня, чтоб быстро. А то я нервный, когда жрать хочу.
      - Не беспокойтесь, только перестаньте хамить, иначе вас отсюда могут запросто вышвырнуть. И у меня будет испорчен вечер, и у вас.
      - Мудро мыслишь, слуга пищевода, выполняй приказ. Макс, что-то половой нынче гордый, амбициозный пошел. К чему бы это?
      - Теперь, Иваныч, его труд считается престижным, вот он и распушил хвост. Его маленько пообщипать бы, да только у него тут крыша, могут холку надрать, а нам дело делать нужно, не до него. Иваныч, а вы уверены, что узнаете этого Ударника, я-то далеко был.
      - Думаю, что его богомерзкая рожа запомнилась мне надолго.
      Котлеты оказались на удивление вкусными, и, если бы не их стоимость, мы бы непременно повторили заказ. Время подходило к семи, а Музыканта все еще не было. К этому часу мы сожрали весь заказ и теперь сидели абсолютными дураками, не зная, что делать дальше. Официант, видя наш пустой столик, начал проявлять некоторые признаки беспокойства. Нам не оставалось иного выхода, кроме как, расплатившись, убраться восвояси. И вот тут-то, на выходе, мы и столкнулись с ним. Ударник с двумя аналогичными идиотами из позавчерашней компании как раз выбирался из только что подъехавшей "девятки". Я едва успел спрятаться за широкую уховскую спину. Шестым чувством и Макс понял, что дичь в капкане. Сделав незнакомый цвет лица, мы спокойно прошли своей дорогой. На всякий случай я вытащил карандашный набросок незабвенной Риммы и пришел к выводу, что только что увиденная харя и мурло на портрете - одно и то же лицо.
      - Ну что, Иваныч, дальше по плану?
      - А потянем троих-то? Да еще шофер. Они ведь вооружены.
      - Мы тоже. Нам обязательно нужен Музыкант или сгодится его водила? Гляди, он все еще ковыряется в тачке. Очень удобно его сейчас срезать, аж руки чешутся, ювелирная бы работа получилась.
      - Заманчиво, но давай действовать наверняка. Вдруг водила ничего не знает или знает, но не все. Это только спугнет их, и второго такого случая уже не будет. Но вот спеленать его не мешает, а то в самый неподходящий момент этот засранец может сделать нам козу.
      - Мне тоже так кажется, покури, Иваныч, я один справлюсь.
      Макс неторопливо подошел к машине и вежливо постучал в стекло, вероятно спрашивая закурить, а когда парень недовольно открыл дверцу, Ухов, коротко и незаметно его вырубив, сам забрался в салон. Что он там творил, я сказать не берусь, но только через три минуты машина завелась и отъехала за угол, а еще через пять оттуда вышел довольный Ухов. Не говоря ни слова, он кивнул на ресторан. Соблюдая дистанцию в десять метров, я последовал за ним. Он попер прямо в зал, а я приостановился в вестибюле так, чтобы было удобно держать зал под контролем. Гоп-компания тоже расположилась в укромной темноте кабины. И кабина эта находилась совсем близко от входа. Возле нее сейчас стоял Макс, что-то оживленно рассказывая, наверное, любимые истории из личной жизни Екатерины Второй и поручика Ржевского. Видимо, они прошли на ура, потому что вскоре он сидел в проходе за их столиком. Еще через десять минут он забрался внутрь кабины и немного погодя подал мне условный знак. Почему-то за столом, включая Макса, сидело трое. Только потом я заметил какой-то куль, утрамбованный под диванчик. Ударник и его дружок сидели по обе стороны младшего лейтенанта Ухова, воспитанные и послушные, как институтки. Наверное, они понимали, что стволы, утопленные в их боках, имеют обыкновение стрелять. Как было договорено, первым делом я обезоружил наших подопечных, не исключая и вырубленного парня.
      - Что вы от нас хотите? - наконец обрел дар речи Ударник.
      - Сущую безделицу: чтобы ты пока заткнулся и всерьез подумал о бренности земной жизни. Вставай и осторожно, без резких движений, спиной подходи ко мне. Учти, моя пушка умеет стрелять через карман. Одно неосторожное движение, как говорит Жванецкий, и тебе уже никогда не быть отцом.
      Обняв его нежно и крепко, как горячо любимого друга, я провальсировал к выходу. Вел он себя разумно, и мне не пришлось за него краснеть. Подойдя к машине, я велел ему грузиться на заднее сиденье.
      - Куда вы хотите меня везти?
      - На концерт Аллы Пугачевой, заткнись и сиди смирно, если твой дружок поднимет волну, мне придется тебя ликвидировать.
      - Тогда надо его предупредить, ему же ничего не сказали! разволновался Толян за свою бесценную особу.
      - Успокойся, без тебя предупредят. Останешься в живых, если будешь себя хорошо вести. Правдиво ответишь на несколько вопросов - и мы тебя живьем свезем в ментовку.
      - Зачем в ментовку?..
      Подбежавший Макс с лету прыгнул за руль и запустил двигатель. Подавленный предстоящим процессом, Ударник молча сносил страдания. Он, кажется, до сих пор не признал во мне позавчерашнюю жертву. Ну и отлично, мне и Рахиму это только на руку.
      - Как там у тебя, Макс, орлы не сильно стучали клювами?
      - Все прошло на высоком идейно-политическом уровне. Мы расстались глубоко удовлетворенные полным взаимопониманием. Видал, Иваныч, я уже под тебя работать начал. Жена говорит, что мне скоро в академию можно поступать.
      - Дерзай, мой сын, учись, пока жив такой умный наставник. Тебе не кажется, что нам пора и в лесок завернуть?
      - Зачем в лесок? Для чего в лесок? - задергался, залепетал наш Музыкант, видно, с нервишками у него был дефицит. - Не хочу в лесочек, отпустите меня, я денег дам, только отпустите. Остановите.
      - Ну куда же ты пойдешь на ночь-то глядя? Машины тут редко ходят, не ровен час еще околеешь, кто тогда будет женщин похищать, по телефонам запугивать? Нет, никак не можно тебя отпускать, богатая твоя клиентура потеряет высококлассного специалиста, нехорошо.
      - Не знаю я никаких женщин, никакой клиентуры. Отпустите меня, вы не имеете права так обращаться со мной.
      - А ты имел право издеваться над людьми? Пока я знаю за тобой только два преступления, но их наверняка больше, гораздо больше.
      - Какие преступления...
      - Это мы сейчас выясним, вытряхивайся, чирей на теле человечества. Макс, в целях профилактики помассируй ему печень.
      - Да ну его на... Иваныч, на него же смотреть противно, не то что прикасаться. Давай сразу завалим, и все дела, - подыгрывал мне Ухов, без особенного напряга, потому что от Ударника действительно тошнило. - Как его лучше, через сук или так удавим?
      - Да вы что, мужики, совсем спятили?! - Глаза Толяна сделались собачьими, еще немного, и он разревется. А ведь совсем недавно, когда я находился на его месте, глаза у него были совершенно другие, бесноватые глаза убийцы, не знающего пощады. Вчерашний герой вдруг сделался инфантильным и плаксивым существом.
      - Да как удавишь, так и удавишь, все хорошо будет.
      - Не надо, мужики, хотели в милицию везти, вот и везите! Только не убивайте, у меня жена больная, мать при смерти.
      - Может быть, и не убьем, если ты нам честно расскажешь, где сейчас находится Валентина Горбунова и кто тебя нанимал для ее похищения. Учти, говорить нужно что? Правильно, Захаров Анатолий, только правду, правду и еще раз правду. Мы слушаем.
      - Кто нанимал, клянусь Богом, не знаю, а баба у Кассира в доме, он один живет, туда мы ее и определили. Подальше от глаз.
      - Кто такой Кассир?
      - Спроси у своего ненормального Макса, он его под стол утрамбовывал, наверное, забил пацана.
      - Туда ему и дорога, - зло вмешался Макс. - Нечего было пушку вытаскивать, ведь я предупреждал по-хорошему. Козлы вонючие, крадете людей, грабите, вымогаете, сколько горя приносите, а для чего? Чтобы потом пропить, просрать эти нажитые чужим трудом бабки. Подлюги. Ты знаешь, сколько пахал Иваныч, чтобы получить эту однокомнатную квартиру, которую вы, наверное, уже пропили, шакалы.
      - Так это вашу квартиру оформил Кассир, извините, не знал... Но мы взяли не все деньги, двадцать пять забрал Шукур, это он подогнал покупателя, а полтинник - от заказчика.
      - Ладно, - прервал я эти воспоминания, - на суде дорасскажешь, а сейчас быстро в машину, покажешь дорогу к дому Кассира. А кто заказал похищение? - уже сидя в машине, возобновил я допрос. - Какие у него координаты?
      - Не знаю, он просто пришел в кабак и нашел меня. По чьей наколке? Не сказал.
      - И ты вот так, без рекомендации взялся за дело? Не суши мне уши. В это не поверит даже лошадь. А вдруг это был мент?
      - Вас я чую за версту, не, то был нормальный пиджак. Его сразу было видно. Мы послушали и вместе решили ему помочь.
      - Расскажи это подробнее.
      - Да что тут особенно рассказывать, он пришел в среду вечером. Мы уже бухалово заказали, сидим, балдеем, а тут этот пиджак подваливает. По уши закутанный в шмотье, даже не разделся, как его только пропустили. Подкатывает к нашему столику и тарахтит, мол, мужики, есть дело, можно клево наварить, только надо завтра к утру найти покупателя на хату. Само собой, чтоб при башлях был, потому что одна тупая бикса сдает однокомнатную хату. Эту овцу надо тормознуть в приемной и предложить сделку напрямую. Половина капусты от продажи будет ваша, если вы после того увезете ее к северным оленям, в смысле, закроете на месяц-другой. А когда она мне понадобится, я ее заберу. Только просил сильно ее не товарить.
      Ну, мы прикинули, вроде подходяще, тем более у нас кент один этой лажей занимается, выдернули его, они пошушукались, ударили по барабану, а наутро я сидел в приемной "Уюта", там как раз шукуровская телка секретуткой пашет. Часов в десять появляется похожая овца, я ее за шкворник. Иди на сюда. Побазарили, все ништяк, вышли на улицу покурить, а тут в аккурат и Шукур с клиентом катит. Туда-сюда, доболтались, покатили к нотариусу, потом еще куда-то раза три заезжали. Короче, обстряпали они документы, все путем. Разбашлялись через кассу. Я говорю этой овце, куда, мол, тебя отвезти, да про мои проценты не забудь. А она веселая такая, говорит, давай к "Яру". Ну, Кассир ее и приголубил по дороге. У него такой специальный баллончик был, убить не убьешь, а вырубает на раз, нам его тот пиджак спецом дал. Бикса отключилась, а я к обочине прижался, это когда мы уже из города выехали. Обшмонали, ништяк! Сто лимонов как с куста.
      - Козлы, - не выдержал я, - вырубали-то зачем? Она бы и так вам отдала.
      - Ну, это, чтоб дорогу к дому Кассира не смогла запомнить, - с обескураживающей логикой ответил подонок.
      Видит Бог, я не хотел, рука сама собой погрузилась в его выпирающий, прыщавый кадык. Он забулькал, закашлял и повалился на сиденье, собираясь как следует отдохнуть, но такого удовольствия доставить ему я не мог.
      - Вставай, дегенерат. А Римка с мамашей в этой афере были с вами связаны, где они сейчас?
      - Я не знаю, но Шукур решил себя обезопасить, привез их сюда, а потом отправил куда-то на Кавказ, до тех пор пока ты не утихнешь. Мы не знали, что, кроме той бабы, кто-то еще имеет право на жилплощадь. Пиджак нас уверил, что все будет путем.
      - Как вы поддерживаете с ним связь? Какой у него телефон?
      - Мы бы сами хотели это знать. Он звонит Кассиру сам, но очень редко. За все время звонил раза три. Ему Кассир уже говорит: когда заберете товар? А он только смеется. Пользуйтесь, говорит, не жалко.
      - А вы что же?..
      - Ну мы и попользовались.
      Началось самое натуральное избиение младенца, даже Макс не выдержал, остановил машину и с трудом вырвал из моих рук полузадушенного Ударника.
      - Потом, Иваныч, потом, он же нам дорогу не сможет показать. Погоди немного, никуда он не уйдет, весь твой будет. Садись-ка за руль, немного успокоишься, нам тут не далеко осталось, километров пять.
      Через десять минут мы уткнулись в забор нужного нам дома. В окнах стояла кромешная тьма, во дворе пса не было.
      - Ну и что ты скажешь на это? - задумчиво спросил Макс, не желая выходить из машины. - Где вы ее держите?
      - В комнате, - озадаченно ответил недоумок. - Но у нее всегда горел свет. Работал видик и телевизор. Ничего не понимаю. Я вместе с Кассиром уехал отсюда в пять часов вечера, все было нормально.
      - Спокойно, может быть, и сейчас все нормально, - упредил Макс мой взрыв. - А ну как твоя Валя напилась и теперь спокойно спит. Пойду посмотрю, ты, Иваныч, придурка этого не трожь, может, еще понадобится.
      Хлопнув дверцей, Макс ушел в черноту вечера, а я затеял с подонком дружескую беседу, предварительно легонько прижав его гортань.
      - Выкладывай бабки, недоносок, если хочешь увидеть утро!
      - Какой разговор, обязательно отдам, только у меня их нет. Осталось лимонов десять, да у Кассира лимонов пять. Но я завтра поищу.
      - Ты найдешь их сейчас, потому что завтра тебя уже прикроют.
      - А где я их найду в восемь вечера? Я и искать не буду, если хотите меня сдать легавым. Какой смысл, один хрен сидеть.
      - Про смысл мы поговорим попозже, а пока не хрюкай и моли Бога, чтобы с Валентиной все было в порядке.
      - А что с ней будет, мы культурно обращались, отшпендиферили только, но она не больно-то ломалась. Больше за бабки переживала, а так - все как в лучших домах Лондона и Парижа...
      Услышав скрип моих клыков, парень понял, что сказал лишнее, и испуганно заткнулся. Так в молчании мы и сидели, ожидая прихода Ухова. Он вернулся мрачный и озадаченный. Закурил сигарету и сообщил:
      - Ничего не понимаю! Какая-то чертовщина.