- Не знаю прямо, - старик пугливо озираясь подошел к нему вплотную и открыл спичечный коробок. На ватной перинке мучаясь желтел распятый Христос.
      Проведя с братом необходимую воспитательную работу, под вечер Иван собрался назад в поселок.
      Слушай, недоросль, а где деньги которые тебе собрали мужики. Надо вернуть. Я ведь на твою беду живым остался.
      Игорь засуетился, засмущался, но все таки вытащил из корзины с грязным бельем чайную жестянную коробку и протянул её брату.
      - Да тут же ни черта нет, куда дел?
      - Не знаю - Прогулял подонок! Ты знаешь, сколько за них старателю горбатится надо? Без выходных, по двенадцать часов в сутки. Знаешь, тварь, знаешь?
      - Нет, прости.
      - Пять месяцев, а ты их спустил за два, мразь! Это тебе чтоб помнил.
      Влепив ему пощечину, Иван хлопнул дверью.
      До поселка он добрался только к одиннадцати часам. Решив, что деньги лучше отдавать утром, опустошенный он постучался в дверь дома ставшего ему родным. Слава богу ещё не спали, горел свет.
      - А мы-то думали сбежал наш жених, - приветствовал его дед пропуская в тепло. Уж одиннадцать, а его все нет.
      Радостные лучики родных глаз Иван заметил сразу. Больно резануло под ложечкой. Сейчас он должен будет её огорчить, сказать, что поездка на Юг отменяется по причине свинства брата. Но как сказать? Не мог он этого сделать хоть убей. Молча стоял собираясь с мыслями, пока вдруг в кармане не нащупал две заветные коробочки.
      - Это тебе, Маша.
      - Что это?
      - Погляди, узнаешь, не знаю только подойдет ли.
      - Ой, сумасшедший, дядя Володя, посмотри что этот ненормальный мне купил, она безуспешно пыталась надеть кольцо, оно оказалось слишком мало.
      - Ничего, - успокоил дед, - завтра мы с Маней в город рванем, там и разобьем его у ювелира.
      - Зачем вам в город-то?
      - Дел много, В ЗАГС в Фотографию, будем Маньке ксиву справлять. А то куда же ей печать о замужестве ставить? На задницу что ли.
      Вернулись они под вечер. Мария возбужденная и испуганная, а старик весел и деловит. Потирая руки он потребовал сто граммов.
      - Канцелярских крыс обещались окоротить и в ближайшие десять-пятнадцать дней мы объявим Машу гражданкой Союза Советских Социалистических Республик. Ну давай на стол, Ванятка, что ты там сварганил?
      - Пельмени.
      - Отлично, подавай стряпуха, садись, Манька, привыкай чтоб тебя обслуживали. Блеск, - заглатывая первый пельмень оценил майор, - налей ка нам Маня с мороза по сто. В шкафчике стоит.
      - А мороза-то и нет, - наливая заметила она.
      - Ну тогда с холода значит. Какая разница. За вас! Майор поднял рюмку, посмотрел через неё на свет и аккуратно выпил. Потом потянулся за вилкой, посмотрел молодым в глаза, сказал серьезно и тихо.
      - Будьте счастливы! Медленно склоняясь к тарелке он лег на неё щекой.
      - Дед, что с тобой, - вскочил Иван.
      А Мария, уже все осознавшая, приподняла голову старика и не услышав жизни взорвавшегося сердца ответила.
      - Он мертв. Нет, не успел майор поставить Марию на ноги. По уже проторенной товарищами тропе ушел убитый войной и инфарктом. Хоронили его через три дня, ждали родственников.
      А после похорон Марии уже вроде и нечего было делать в этом доме, который обстоятельно начали делить многочисленные дальние родственники. Но не назад же возвращаться. Уступив натиску Ивана она переехала к нему в город.
      Там и зажили они, относительно спокойно в суете и хлопотах по оформлению документов. Не недею, а месяц понадобился на всевозможные запросы и выверки, прежде чем Мария была официально объявлена полноправной гражданкой Великой державы. Скрупулезные чиновники умудрились напортачить и здесь. В выданом свидетельстве Мария почему-то значилась под именем Галина.
      Тайно обвенчались, а потом и расписались тихо. Мария все ещё боялась людей. Свадьбу сыграли дома. Из гостей были только свидетели, брат и незабвенная мамаша.
      К Первому мая гипс сняли, а в начале лета Иван уехал в артель, на нетрудную пока работу посудомойщика.
      На загаженном пляже городского озера Игорь пытался заставить работать свои мозги согласно мыслям Ома, Ньютона и прочих малознакомых товарищей. Мысли работать отказывались, они глупыми куропатками перелетали на стройные ножки рядом лежащей соседки.
      - Кого мы видим! Пацаны, держите меня! Вот так встреча! - Наигранный голос Юры вывел Игоря из полусонного состояния грез и желаний.
      Компания не только не распалась, но и окрепла, изменилась качественно. Исчезли две дылды портнихи, уступив место двум молоденьким, хорошеньким немкам. Кроме того пополнилась двумя мускулистыми, хорошо развитыми пареньками. Руководил ими, как и прежде Славик.
      - А, Игорек! - Радостно приветствовал он устраиваясь рядом со всей своей компанией, - как дела, корешок? Что ты такое занятное почитываешь? Физика? Тебе что делать больше нечего?
      К экзаменам готовлюсь.
      - Ну, ради встречи можно было бы и встрепенуться! Нюф, несисюда а-ля фуршет!Слышал совсем тебя твой братан заездил - Да нет. . . так, ничего. . . в тайгу он умотал. . . На работу.
      - А, Нинон, накрывай! Нюф, сообрази ка нам навес, печет что-то, Ты познакомься с ребятишечками. Это Фрида и Ольга, а зто, - он указал на парня, - Гром, личность безвредная. Ну ребятки, поехали! Глубоко на дно сумки полетела Физика, а вместо неё на песочке появился отличный закусон под водочку, коньячок и мочегонное, как Славик обзывал шампанское. Забытое, а теперь моментально воскресшее чувство приподнятой легкости и вседозволенности вновь овладело Игорем. Стало легко и весело, а голубые и черные глаза немок обещали абсолютно все. Дурачась в воде Игорь убедился, что девочки очень даже ничего, особенно Фрида. С виду худенькая, а на ощупь такая мягонькая, вкусная. И смех-то какой, негромкий, вроде бы стеснительный и в то же время очень откровенный.
      День пролетел незаметно, и так же незаметно Игорь нагрузился. Славкино приглашение ехать на хату, принял с готовностью. Нюф нанял грузовичок и вот уже вся компания оказалась в старом деревянном домике на окраине города. Пили, танцевали, опять пили и вновь как тогда всех трезвее оказался Славик. Из угла комнаты, как паша развалясь на сундуке, он поощрительно глядел нарезвящихся. Прислуживала ему маленькая, шустрая старушка. Она бесшумно сновала туда-сюда, ласково похлопывая полуголых девок и парней. Приговаривала льстиво и умильно.
      - Погуляйте, погуляйте, соколики, кровушка-то родничком бьет, доброе дело. там в подклети я кроватки постлала, потешьтесь, соколики, покуда млодые-то. Нюфушка, помоги, милый бутылочки собрать, да сальце настрогать надобно, кончилось гляжу, колбаски тоже.
      Фрида делала все что обещала. Теперь-то Игорь понимал, вот где настоящая жизнь, а не там, в ивановской чертовой тайге, убивающей морозами и рабским трудом. Пусть верблюды горбатятся, а ему с Иваном не по пути.
      - Игореша, канай сюда, - позвал Юрка в самый неподходящий момент, потому что ольгино тело прижалось к нему жарко и тесно, похотливо рисуя на нем свой рельеф.
      - Чего вам? - Подходя к сундуку недовольно спросил он.
      - Присаживайся Игорек. - показав на скамейку у ног предложил Славик, дело к тебе есть.
      - Какое ещё дело?
      - А ты присаживайся, я не люблю снизу вверх смотреть, голова кружиться.
      - Ну, что? - Игорь нехотя сел.
      - Ты как сам, нормалек?
      - Нормалек. - Согласился парень.
      - Ну и зашибись!Я рад за тебя. Завтра работьенка есть, поможешь?
      - Ачто надо делать?
      - Да фигня, ничего особенного. На улице постоишь, если что, свистнешь.
      - На атасе что ли, - сразу понял Игорь. - Не, кореша, не катит. Я пас. Я в такие игры не играю, делайте сами.
      - Нет так и не надо, насильно мил не будешь. Ты мне, корешок, когда должок отдашь? Нехорошо получается.
      - Какой должок?
      - Карточный, корешок, карточный.
      - А, десять рублй-то - Нет Игореша, уже не десять, сколько там, Юра, прикинь.
      - Ну, если по свойски, по десять процентов за день, то прогрессивно, процент на процент за два месяца получается две тысячи сто восемнадцать рублей. По дружески можно немного сбросить и тогда Игорек тебе должен просто две тысячи тугриков.
      - Ну вы даете, - пьяно заржал Игорь. - Шутники, юмористы, во загнули, две тысячи, пять зарплат министра, я таких денег и близко не видел.
      - Когда отдашь, сука? - Спросил Славик уже серьезно и зло.
      - Да ты чо? Поржали и хорош.
      - А я не ржу и тебе не советую. Говорю я серьезно. - Четко выбил Славик гранит слов.
      - Да вы что, с ума все посходили, старатель в пересчете на деньги получает триста, а у меня они откуда?
      - Я знаю что у тебя таких денег нет и не будет, - Славик заговорил мягко, по отечески, - знаю, что и твоему придурку брату столько незаработать. Только ты мне скажи, зачем ты моих девочек драл, зачем пил мой коньяк? Ты видел чтобы его продавали в магазине? А знаешь сколько стоит бутылка шампанского у барыг, сколько у них стоит коляска колбасы? Не строй из себя придурка, ты все прекрасно знал. Мне не нужны были эти деньги. Мы то думали ты свой парень, а ты гнилым оказался. На атасе постоять не хочешь, товарищам помочь. Не хочешь не надо, убирайся вон. Долг принесешь завтра к десяти часам.
      - Да нет же их у меня, хоть убейте.
      - Найди или помоги нам.
      - Нет - Ну и гнида же ты, долг отдать не можешь, товарищам помочь не хочешь. Да ты знаешь, что белые офицеры из-за карточного долга стрелялись? Нет, мы тебя стрелять не быдем, мы с тобой по другому обойдемся, заговорил он вдруг слащаво-мерзким голосом, - Мы вот что сделаем. Девочки, минуточку внимания! Тишина полная. Девочки, вы бы хотели иметь новую подружку, молоденькую, она ещё экзамены не сдала. Антоновна, давай старая чистую простынку. Целочка у нас появилась, надо чтоб все путем было. Сейчас её Гром ломать будут. Ты как Гром, будешь?
      - Хы, в шесть секунд, подержите только его.
      - Нет! - Отчаянно заорал Игорь все понимая, - не надо. . . Я отдам. . . У меня, я, У меня есть деньги.
      - Фуфло гонишь, откуда?
      - Есть, много есть, правда.
      - Что-о? - Славик насторожился, жестом отпуская стоящего наготове Грома, а остальным расслабиться, - Так что ты там трекаешь, не врубаюсь.
      - Есть деньги. Завтра не обещаю, но через пару дней отдам, там много.
      Игорь говорил серьезно и Славик это понимал. Он вдруг рассмеялся актером, хорошо сыгравшим свою роль и беззаботно спросил.
      - Данк чтоли брать решил, отчаянный ты парень.
      - Нет.
      - А откуда - Да так. 7 - Не темни, корешок. Пошутил я. Ты что поверил, дурачек. Чтобы Славик на такое пошел? Ны ты даешь земеля. Обижаешь! Гром, а он поверил, дурачек. Давай клешню. Короче, кто Игорька зацепит будет иметь дело лично со мной, ясно? Антоновна, где там у нас заморский коньячишко завалился, тащи вальсом. Кент у меня козырный появился.
      Золотым зубом грызанув пробку Славик плюхнул в рюмки зеленоватую жидкость.
      - Давай Игорек за мужскую дружбу. А где ты тити-мити хочешь взять? Может заливаешь, арапа заправляешь?
      - Да нет. . . У Машки.
      - Чего? У Медведицы? Откуда у нее.
      - Не знаю, понимаешьпозавчера пошла она в ванную мыться, а я к ним в комнату. Я ещё раьше слышал как она какими-то бутылками гремела. Заскочу, думаю на секундочку, хряпну стакашок и назад, не заметит. Хватаю начатую, темную такую, а она хрен там, неподъемная. Открываю пробку, понюхал, ничем не пахнет. Наклонил, а там золото. Ну, песок.
      Славик весь напрягся, схватывая каждое слово. Потом ухмыльнулся.
      - Это же не твое.
      - Она даст, если попрошу и все объясню.
      - Раскатал губенки!Делаем так. Девочки по домам. Нинка останься. Все ко мне. Гром, Нюф, Юрка, пойдем покурим. Игорь с Нинкой сидите здесь. Быстро.
      Вернулся он один через десять минут, веселый и возбужденный.
      - А где все? - Недоуменно спросил Игорь.
      Славик молча налил три рюмки и внимательно поглядел на часы показавшие полночь.
      - За успех!
      Она резко вскочила разбуженная резким звонком. Испуганно подбежала к двери и давясь страхом, онемевшими губами спросила.
      - Кто там?
      - Да я это, не бойтесь, дружок Игоря. В парке его пьяного нашел. Спал он там. едва дотащил, Грязный весь. Открывайте! - Сейчас я, - залепетала она трясущимися руками распутывая дверную цепочку, - сейчас я, подождите немного, открываю.
      Двое проскользнули стремительно и бесшумно. Кляцнули замком и выключателем, обливая её полуголую морем свете и бесстыдного любопытства.
      Когда-то и её мать стояла так же в полном отупении парализованная страхом, бессильная перед людьми решившимися на плохое.
      - Ты, она не врубается, - прогнусавил один.
      Безвольной и податливой куклой, второй протащил её в комнату и швырнул надиван. Приставив к горлу финку спросил.
      - Где рыжье, сука, отвечай, а то попишу! Она только мотала головой, уже не стараясь что-либо понять. Рубашка задралась, но этого она не замечалала.
      - Ты, Юрок, - прогнусавил опть голос, - а курво-то клевая, давай её дернем! - Да пошел бы ты. . - Ответил парень с финкой, и чуть ткнув её острием, рявкнул, - где золото, шлюха? ! Теперь она что-то поняла и кивнула в сторону спольни.
      Бросив гнусавому финку и резкое"смотри за ней"-парень скрылся в спальне. От туда слышался мат, стук створок и шорох перетряхиваемых вещей.
      Больно заломив руки, гнусавый повалил её на спину. Долго мял, кусал и слюнявил её губы, пока наконец не удоволетворил свою дебильную похоть.
      А потом шлепнул дверной замок, ставя точку на жутком наваждении.
      Нет-нет, ничего не было, не было, это просто кошмарный сон, - кусала она губы с недоверчивым ужасом глядя на порванную рубашку и беспорядок опрокинутых вещей, - Нет, нет, это просто бред, горячка, - уговаривала она себя, хотя уже остро понимала, что все произошедшее реальность. Как в унитаз вылив нечистоты её опоганили, также просто и естественно.
      Беззвучный вопль разодрал рот. Голос оставилее, вместо него из желудка потоком хлынуло омерзение к своему телу, что соприкасалось с гнилью слюнявого гундоса. На ходу сдирая лохмотья рубашки она кинулсь в ванну. Почти срывая кожу грубой мочалкой и ледяной водой, в иступлении она терла и терла ставшее ей гадким тело.
      Потом тщательно вытерлась, одела чистое белье, свитер и самую лучшую юбку. Опасаясь поражения электротоком выключила абажюр, аккуратно его сняла и проверив надежность арматуры межэтажногоперекрытия надежно закрепила на нем брючный ремень. В комнате Игоря нашла ручку и на тетрадном листе старательно и спокойно написала: "Ваня, после случившегося я не могу жить. Никто не виноват. Просто такова участь всей нашей семьи, кем-то проклятой. А за что? Маша.
      Она ещё что-то хотела дописать, но передумала. Положив записку на видное место она придавила её обручальным кольцом. Потом поставила стул под ременной петлей и легко на него забралась. Проверила удобна ли петля, выходило, что удобна. на всякий случай она связала себе руки и баллансируя на стуле через ноги завела их за спину. Отчаянно вытянувшись продела голову в петлю и помогая подбородком слегка её натянула. Потом резко, далеко оттолкнула стул и беспомощная уже забилась в кольце ременных объятий.
      - Да никуда она не заявит, без понта, не дрейфь, Игорек, - успокаивал Славик ревущего пацана, - что она пальцем сделанная, за хранение рыжья знаешь сколько ей накинут? Грамм-год. А у нее, ты говоришь килограмма на три потянет. Это ей. . . - Славик засмеялся довольный своей шуточкой, - Это ей впаяют три тысячи лет. Хе-хе, нормально, вот она их наколет, откинет копыта лет через тридцать, А срок так и зависнет. Платить то по нему некому. Ладно тебе сопли тянуть, Антоновна, тащи ещё пузырек.
      - Меня, меня же Ванька убьет, - хныкал пацан - Игорь, сам ты нормальный мужик, свой, да я за тебя кому хошь глотку порву, а вот братишка твой, не обижайся, паскуда гнилая. Любого подставит. А словам цену надо знать, а он фуфло натуральное. Давай ка, Игорек, ещё по шестнадцать капель, наливай. Стой. а вот и наши соколики-добытчики прилетели.
      Много в клювике зернушек принесли?
      Мрачный Гром молчапоставил на стол тяжелую бутылку с золотом и зло глянув на Нюфа, белого от страха, коротко бросил.
      - Он её силком дернул.
      - Что-о? Что ты сказал? - Славик поднимался медленно сжимая пружину поджарого тела, накапливая энергию зла и как выстрелил, выбросил правую руку, капканом захватив кадык Нюфа.
      - Пидар ты македонский, шалава дешевая, она же нас заложит, ублюдок. А вы куда смотрели, падлы, Гром я тебя спрашиваю.
      - Я не заходил туда, как договаривалиь.
      - А ты?
      - Так я. . . я же рыжье искал, а его оставил с ней, для присмотра.
      - Куски говна, она же заложит нас, она ненормальная. Короче, я тут не причем, усекли? Знать вас не знаю. Заложите, там по другому поговорим. Рыжье забираю я. А теперь исчезли. Где Игорь, куда делся Игорь, суки!
      Иван шел по берегу ручья уже больше часа. Шел автоматически, бездумно. Тряпкой по ветру полоскалась мысль.
      - Они там, они там, Потому что больше им быть негде. Но даже если их там и нет, все равно он их найдет, достанет из под земли. Пусить не сегодня, не завтра, пусть через год, через десять. Все едино. Вот так и будет он идти и идти пока не встретит подонков.
      До пасеки оставалось недалеко, но он выходил со стороны поляны, а этого делать было нельзя, они могли заметить его раньше времени. Поэтому , чтобы неожиданно зайти с тыла он свернул огибая пасеку километровым таежным крюком. Наконец сквозь деревья показалась крыша. Иван опустился на четвереньки и бережно сжимая ружье, осторожно пополз поострым опавшим сучкам и веткам. Когда весь двор оказался ему открыт он затаился наблюдая и прислушиваясь.
      Дед в черной сетке-наморднике хлопотал над ульями. Что-то вытаскивал, осматривал и недовольно вставлял назад. Но он был один. Наверное их здесь нет Тогда нужно ехать в Омск к Юркиной тетке.
      - Дед, насыпь ещё медовухи, - неожиданно громко заорали из избушки.
      - Хорош, ужо нахрюкались, лешаки.
      - Мало, давай еще, хрен одноногий.
      - Сам в погреб лезь, гундос недоделанный, да не навернись там.
      Заметно пошатываяь Нюф побрел к навесу над деревянным колодцем погреба и матерясь начал в него спускаться.
      Стараясь не шуметь, Иван переломил ружье и вогнал два патрона картечи.
      На ходу отпивая из жбана, Нюф вошел в избу.
      Иван уже не таясь двинулся за ним. Заметивший его дед поковылял навстречу - Ты это куды навострился?
      - В гости, давно меня тут ждут.
      - А в гости тебя, мил чиловек, никто не кликал. Иди кось восвояси.
      Старик попытался загородить собою вход, но Иван равнодушно и бесцветно предупредил.
      - Уйди, дед, а то и тебя убью.
      Это дед понял сразу и резво отпрыгнул в сторону. Держа ружье наизготове, Иван пинком открыл дверь. В сумраке избы охнули криком. Два лица белые страхом заметались по углам. Он вошел привыкая к сураку дома.
      - Да стойте вы, - успокоил он тускло и невыразительно вровень глаза поднимая стволы. Лица замерли замороженные страхом.
      - Кто? - Обыденно спросил Иван держа мушку промеж них.
      Юрка кивнул на протрезвевшего Нюфа.
      - Тогда ты отойди подальше, а то картечь. . .
      Нюф стоял и облизывался. Судорога тянула челюсть вниз и от этого черная дыра рта расползлась, а он все равно облизывался.
      Ухнуло и матовая маска лица стала черной. Брызнуло кровью и мозгами, швырнуло на стену, чавкнуло остатками затылка по бренам. Смерть.
      Тоненько, зайем запищал Юрка.
      - Ну и что ты на это скажешь? - Утомленная своим долгим рассказом, спросило Солнышко.
      - Скажу, что мой папаня был веселым человеком, А мне-то все было невдомек, в кого я таким идиотом уродился. Теперь понятно, от трахнутого осиной лесоруба, к тому же убийцы.
      - Не смей так говорить об отце, ты не стоишь его мизинца, это был по настоящему отважный и благородный человек. Он после того убийства сам явился в милицию и все рассказал, за что и получил семь лет.
      - Это уже полный кретинизм, он вполне мог пришить того деда и второго придурка. Таким образом он бы спрятал все концы в воду, а тем более в глухой Сибирской тайге это не сложно. Но что с ним стало потом?
      - Что стало. . . Отсидел пять лет, а летом пятьдесят третьего был амнистирован. Помнишь такой фильм "Холодное лето пятьдесят третьего", вот и его отпустили и тогда ему оставалось жить всего семь лет, ровно столько сколько просил прокурор. В пятьдесят четвертом он сотворил тебя.
      - Ты так образно обо всем рассказывала, как будто сама была очевидцем. А когда он успел познакомиться с моей матушкой?
      - В пятьдесят седьмом, когда переехал сюда.
      - Что? Солнышко, я что-то без ста пятидесяти тебя не понимаю, плесни ка, он что был моим отчимом, тогда на хрен ты вообще все это рассказывала? Какие - то сибирские байки, кровавые пасеки, деревья убийцы, лесные ведьмы. . .
      - Костя соберись с духом, сейчас я тебе скажу такое о чем мечтала сказать сорок лет. Лесная ведьма это я, и я же твоя настоящая мать. Если выражаться точно, я физически родила тебя. Но у твоей мачехи не могло быть детей и Иван упросил меня оставить ребенка у него. Сказал, ты Манька себе другого родишь. Его я любила больше чем тебя, потому и согласилась. Но бог покарал, детей у меня больше не было и я её возненавидела. Неужели ты ничего не понял из моего рассказа? Нас с твоей мачехой считали подругами, Но кто бы знал, что доведись нам оказаться в одной банке, наутро там бы обнаружили два скелета. Мне нет никакого смысла тебя обманывать, тем более в той тетраде, отцовской рукой записано все. Выпей, а то сейчас рехнешся. У меня и документы кой какие сохранились.
      - Но почему ты не говорила этого раньше? И, если верить твоему рассказу, та Маша отдала богу душу за семь лет до моего рождения.
      - Нет, Я сказала что я выбила из под ног стул, но не сказала о том что секундой позже влетел его негодяй-братец. На мою беду, он уже постоянно носил с собой финку. Через пять секунд я уже лежала на полу. Шею я себе не сломала, потому не была такой коровой как сейчас. Имей ввиду, Игорь жив и по сей день, его адрес я тебе дам, навестишь как-нибудь дядюшку, ни дна ему не покрышки. А раньше я тебе этого сказать не могла, потому что дала Ивану слово молчать об этом до смерти. И слово сдержала. Молчала закусив губу. А теперь сердцем чую, пора, а то могу не успеть.
      - Солнышко, я так сразу не могу переварить твою информацию, мне потребуется время, дай мне несколько дней и. . . и если ты не против, позволь мне ознакомиться с твоими документами.
      - Мент, ты и есть мент, конечно я тебе их отдам, причем насовсем. Согласись, твоя собственная биография, как и вся судьба нашей семьи не менее детективна чем те дела что ты распутываешь. Хочу добавить, до конца своих дней, Ваня, продолжал искать этого Славика, потому что считал его главным виновником всех наших бед и несчастий. Кое-какое досье он на него собрал, его я тоже передам тебе. Может быть ваши пути когда-нибудь пересекуться.
      Но пора спать, уже час ночи и наш дорогой Толик допился до чертиков, помоги его уложить. Тебе с Тонькой я пока постелила в разных комнатах, кстати это его дочь от первого брака. Ты извини, но мы с ним без вас, вас решили поженить.
      - Солнышко, это отличная мысль, если ненадолго, то я согласен.
      - Засранец, ты неисправим, но с ней такой вариант не пройдет, прежде всего ты оскорбишь Толика и меня. А уходя на тот свет я бы этого нехотела.
      - Не рано ли ты собралась?
      - Древние говорили, думай о смерти. . . вот и мои кризы не дают мне забываться. Если по ходу дела у тебя возникнут вопросы, поторопись их задать.
      - Уже возник, как ты очутилась в тайге, да ещё с семьей, сибирской деревней от тебя и не пахнет.
      - Это долгая история, отложим её на другой раз.
      В девять утра я уже был дома. Ожидая Крылова неторопливо просматривал отзаписи. Кроме них было несколько страниц исписанных рукой моего дяди и коекакие заметки Маши, или мамы, не знаю как теперь сказать. И ещё в черном фотоконверте Солнышко передала мне кучу официальных бумажек, трогать, которые я сейас не стал.
      Господин Крылов явился в десять. Отбылой уверенности не осталось и следа. Передо мной стоял поломанный, чем-то прибитый серый человек. Примерно я предрологал, что произошло, но предпочел выслушать это из его уст.
      - Садись, Юрий Михайлович, вид у тебя не самый лучший, специально для тебя есть немного коньяка, выпьешь?
      Он послушно кивнул и вытащил брошенные мною вчера доллары. Мне в его состоянии такое не пришло бы в голову. Финансист есть финансист. Кажется даже на смертном одре он будет щелкать костяшками счет. Сглотнув рюмочку он доложил, что вчера вечером, явившись домой он был неприятно удивлен торчащим из потогоящика письмом.
      - Простите, - сразу перебил я его, - неужели вы живете в обычной квартире?
      - Нет, конечо, но на металличиских воротах у меня прикреплен почтовый ящик. именно там и лежало это паскудное письмо, взгляните сами.
      Он передал мне обычный, типовой конверт без марки, надорванный с торца, он был открыт. На стандартом листе писчей бумаги был аккуратно наклеен текст, вырезанный из какого-то периодического издания. Слова и буквы на нем были тщательно подогнаны и выверенны. Трудился вымогатель не щадя живота своего. "Уважаемый господин Крылов, если вы намерены получить назад известную вам документацию, то настоятельно рекомендую, во первых приготовить деньги в сумме двухсот тысяч рублей в новом эквиваленте, во вторых, это письмо немедленно уничтожте, о нем, кроме меня и вас не должен знать никто. В противном случае ситуация для ваших близких может сложиться самым печальным образом. О дальнейших действиях сообщу особо. Ваш доброжелатель" - Господи, да что они все взбесились, - выматерился я вспомнив собственную недавнюю недавнюю историю, - ни ума ни фантазии.
      - Что делать-то будем? - Вяло поинтересовался директор.
      - Самое лучшее в вашем положении, как можно быстрее, вместе с семьей, отсюда дергать, если возможно, то прямо сейчас.
      - Но как же работа? А потом, он возможно отдаст мне мои проекты. может лучше заплатить?
      - Конечно, и ждать другой, аналогичной бумаги, только с требованием более крупной суммы. Ты что, Крылов ненормальный. Первый раз слышишь как это делается. Почерк и приемы у них одинаковы. Высосут всю кровь, а потом, в лучшем случае, выкинут как использованный презерватив. Запомни, никакой документации ты таким путем не добьешься. Немедленно убирайся из города. У тебя есть закрытый фургон?
      - Есть "сапожок", а что?
      - Сядешь туда с семьей и уедешь в другой город, а я тем временем постараюсь его вычеслить, кое - какие подозрения у меня уже есть, пока ты здесь, ответь на несколько вопросов, только конкретно.
      - Да, конечно, если вы считаете, что так будет лучше.
      - Так считает практика. Кому из твоих сотрудников за пятьдесят?
      - Никому. У нас старше сорока пяти никого нет. Один был, да сплыл.
      - Кто-то уволился? Кто он?
      - Если убийство можно Считать увольнением, - то Гальский.
      - Мне нужен человек по имени Санек.
      - Есть у меня пара Саньков, только их так никто не зовет. Александр Алексеевич и Александр Николаевич.
      - Неважно, сколько им лет?
      - Обоим лет по тридцать.
      - У кого из них вставные, золотые зубы?
      - Ни у кого нет. Сейчас вообще редко таких встретишь, предпочитают вставлять белые. Единственный кто носил во рту это украшение был, опять таки Владимир Михайлович Гальский.
      - Вот как, - меня словно прошила молния, - Это интересно. Вы даже не представляете насколько это интересно. Жаль, что его не звали Саньком, но думаю доберемся и до Санька. Кажется я что-то начинаю понимать. Скажите мне адрес вашей мастерской и коттеджа Гальского. А лучше на время вашего отсутствия доверьте мне свой служебный автомобиль вместе с водителем.
      - Но кто же повезет нас?
      - После того что вы мне сейчас сообщили, я думаю, что лучше всего вам нанять посторонний фургон для перевозки мебели.
      - Не вижу связи.
      - У меня она тоже пока просматривается смутно, но береженного бережет бог. Где сейчас ваша семья?
      - Дома, где ей ещё быть. Жена вообще не работает, а дочка приболела.
      - Отлично, сейчас вы ей позвоните и скажите, чтоб собиралась в десятидневное путешествие, куда там? . .
      - В Ульяновск, к родителям.
      - Хорошо, только к родителям вы не поедете, а остановитесь у своих друзей, у вас там есть знакомые?
      - Конечно, но почему. . .
      - Надо, Федя, Гальский знал, что у вас там живут родители.
      - Да, но причем тут он, Насколько я понимаю он труп.
      - Если и труп, то опасный. Короче, звоните и пусть она никому дверь не открывает. Вы останетесь здесь, а я сам подъеду за ними на каком_нибудь экзотическом автомобиле и представлюсь Гончаровым. С ними вместе заедем за вами. Звоните, я предлогаю наилучший вариант.
      - А вы можете гарантировать. . .
      - Я могу вам гарантировать только размножение кроликов в Австралии, все остальное божья воля, но опираясь на мой умишко хилый, думаю вам лучше поступить так, какя вам говорю. А теперь давайте действовать, вы своим присутствием связываете мне руки, которые работают на вас.
      Через полчаса я подъезжал к шикарному особняку, где коротал свой досуг господин Крылов. Надо отдать должное сообразительности его жены. Она поняла все сразу и без вопросов затащила ревущего ребенка в некомфортабельную будку техпомощи. Совсем обнаглели эти Новые нерусские. Когдато для нас большим счастьем было прокатиться в кузове грузовика. О, времена, о, нравы! Крылов уже ждал, он с чувством пожал мне руку и чуть было не прослезился.
      - Я верю тебе Гончаров. Не подведи! - По моему ты даже на краю могилы будешь искать поддержку. Звони мне три раза на день, только не требуй векселей. Я буду на тебя работать. Стой, чуть было не забыл. О твоем местонахождении не должен знать никто. Ты понимаешь о ком я говорю?
      - Нет.
      - Ну и тупой же ты Крылов. Я имею ввиду твою сестру Зинаиду.
      - Да ты что, с ума спятил?
      - Еще не знаю, но думаю узел завязался крепкий и твоя задача не накинуть его себе на шею. Привет и обязательно звони, но только мне.