Гончаров и кровавая драма

      - Хорошо, что хоть это ты понимаешь. А теперь слушай, слушай внимательно, но если хоть одно слово, сказанное здесь, дойдет до чужих ушей, то ты потеряешь сначала детей, потом жену, а потом и твои кости в гроб упакуют. Заруби это себе на носу и не подумай, что я хочу тебя запугать. Моя, а теперь и наша задача состоит совершенно в другом. Нам с тобой нужно прилично заработать. А сделаем мы это так: в одну из пятниц, какую именно, пока не знаю, в двенадцатом отсеке выйдет из строя холодильный агрегат, и сделаешь это ты сам, своими собственными руками, но так, чтобы запустить его можно было за пять минут. После чего ты доложишь начальству, что предстоит долгий ремонт, но ты и вся бригада согласны вкалывать в субботу и воскресенье. Для пущей убедительности даже дашь гарантию, что утром в понедельник агрегат начнет работать, как швейцарские часы. Тебе пока понятно все то, что я излагаю?
      - Пока понятно, а что дальше?
      - А дальше у нас с тобой должно получиться следующее. К вечеру перед самым уходом начальства я подвожу всякие громоздкие детали, якобы необходимые для ремонта холодильника. Ты с радостным воплем кидаешься в мои объятия и со слезами на глазах обещаешь начальству закончить ремонт даже немного раньше, чем планировалось. Вполне удовлетворенные таким положением дела, главный инженер и прочие технологи благодарят меня за службу, обещают тебе подкинуть премию и, жутко растроганные, убираются со склада к чертовой матери, то есть домой. На территории остаются только сторожа и операторы, всего человек десять. За них не волнуйся, это уже моя забота, их я беру на себя. У тебя же начинается третий, главный и заключительный этап.
      Перетащив совершенно ненужные запчасти в двенадцатый отсек, вы плотно завинчиваете двери, не забыв снаружи повесить табличку: "Ремонтные работы!" Понял? Ну а дальше вы переносите "железки" в самый конец хранилища и, открыв конечную дверь, попадаете в вентиляционный тамбур. Там вы увидите аккуратно сложенные кирпичи, кафельную плитку, мешки с цементом, песок и воду.
      - А зачем они там нужны? - как сейчас помню, удивленно спросил я.
      - Эти стройматериалы приготовлены для вас. И вы должны будете за сорок восемь, максимум за шестьдесят часов поднять кирпичную стену толщиной в полтора кирпича, длиною в десять и высотою в пять метров. И не просто поднять, но еще и облицевать ее кафелем со стороны главного зала.
      - Да на кой черт она там сдалась? Лишние двери, лишние холодильники...
      - Дурак ты, Серега, ей-богу. Неужели ты ничего не понял?
      - Абсолютно. Стена, все эти лишние нагромождения.
      - В той стене не будет никакой двери. Ты просто отсечешь от основного зала сотню квадратных метров вместе с хранящейся там тушенкой. Усек?
      - Да, но ведь это сразу заметят.
      - Нет, ты неисправим. Сколько составляет длина отсека?
      - Не знаю, наверное, метров сто, а может, больше, кто его знает.
      - В том-то и дело, что этого никто не знает, и если мы откусим какие-то десять метров, никто и внимания не обратит.
      - Это верно, но как быть с консервными ящиками, они же пронумерованы.
      - За это не бойся, не один ты такой умный. На нашу сторону перетащите ящики, помеченные серой краской. Да ты не волнуйся, я буду периодически приходить и проверять работу. Ну, чего замолчал? Или не согласен с моим предложением? - спросил он с явной угрозой.
      - Согласен или не согласен, какая теперь разница. Ты же меня заранее предупредил, так что деваться мне некуда. Меня сейчас другое беспокоит: сможем ли мы выложить эту стенку и как ко всему этому отнесется моя бригада? А их четыре человека, ты об этом подумал?
      - Подумал, представь себе, - усмехнулся он, - и могу предложить тебе новых людей взамен тех, кому ты не доверяешь. А если что, то потихонечку увольняй всю бригаду, пока есть время. Но чтобы потом я не слышал ни единого шороха. Думай.
      - Ну, дед Василий за это дело двумя руками схватится, больно до денег падок, Рустам тоже, а вот на остальных я положиться не могу.
      - Вот и увольняй их к чертовой матери, а на их место возьмешь двух каменщиков. Я тебе на неделе их пришлю, а под твоих сомнительных начинай копать прямо завтра.
      - И что мы со всего этого будем иметь? - задал я далеко не праздный вопрос. - Что мне сказать деду Василию и Рустаму?
      - Не волнуйся, не обижу.
      - Все это слова, а мне нужна реальная цифра.
      - Каждый месяц, с учетом инфляции, вы будете получать по три своих зарплаты, а кроме того, я вас всех заберу в свою фирму. Потому что после того, как вы сделаете дело, вам всем нужно будет потихоньку уволиться.
      - Три оклада, однако, негусто.
      - А ты думаешь, что сбывать ворованную тушенку - это легкое и приятное развлечение? Пожалуйста, если хочешь, забери свою долю товаром. Тебе и твоей семье те консервы до конца жизни не сожрать.
      - Ладно, по рукам, - нехотя согласился я, и примерно через месяц дело было сделано, стена возведена, и деньги потекли к нам в карманы сначала жиденьким ручейком, а потом и полноводной рекой.
      Так продолжалось два года, пока однажды все это резко и неожиданно не закончилось. Уж не знаю как, но до Чернореченского дошли сведения, что за тайником, где проходила загрузка консервов, как и за самим пикапом, который их отвозил, ведется наблюдение. В двенадцать ночи я приехал на птицефабрику, нанял трактор и рабочих, и через два часа от тайника и вентиляционной будки не осталось и следа.
      - То есть ты сознательно замуровал в подземелье человека, прекрасно понимая, что он умрет?
      - Да откуда же мне было знать, что он там остался? - огорченно удивился Елизаров. - Сам не понимаю, как такое случилось и почему он не пошел домой?!
      - Врешь ты, подонок, - не выдержал я и хрястнул его по уху. - Ты же держал его на замке. Он оставил предсмертную записку, в которой все рассказал. У тебя скоро будет возможность в этом убедиться.
      - Не будет у него такой возможности, - мрачно возразил полковник. - Мы с ним достаточно ясно договорились. Одно лживое слово, и он идет ко дну. А я всегда стараюсь свое слово держать.
      Повалив снабженца на землю, полковник покатил его в воду.
      - Остановитесь, - захлебываясь, завопил тот. - Спасите, я клянусь вам с этой минуты говорить только правду. Спасите! Умоляю!
      - Костя, вытащи эту мразь, дадим ему еще одну возможность.
      - Но только последнюю. - Ухватив Елизарова за ноги, я с трудом выволок его на берег. - Говори, паскуда, как ты убил моего брательника и вообще, как он у тебя оказался.
      - Ну вы же знаете, что ваш брат последнее время просто-напросто бомжевал. Когда я вытурил двух человек из бригады, то подумал, что связываться с людьми Чернореченского не стоит. В дальнейшем они могут меня шантажировать или заложить. Тогда я и принялся подыскивать людей для бригады. Одним из них и стал ваш брат. Когда мы закончили работу, я поделился своими мыслями с Анатолием Ивановичем. Дело в том, что Петро сильно пил и мог в любой момент разболтать о нашей афере. Чернореченский со мной согласился, и тогда мы предложили вашему брату компромиссный вариант, и он согласился. Он остался жить в вентиляционном тамбуре и каждый день поднимал наверх определенное количество тушенки. В определенные дни недели по ночам я выпускал его на прогулку, и он перетаскивал заранее приготовленные ящики в тайник. После чего я выдавал ему несколько бутылок водки и щедрый набор пищи. Курить, сами понимаете, мы позволить ему не могли, а бабы его уже мало интересовали. Для души мы ему организовали даже телевизор - смотреть, как богатые плачут, и радоваться.
      - Какая трогательная забота. Сволочь, ты говоришь, что он жил в тамбуре, где все-таки потеплее, почему же тогда мы нашли его запертым в клетке?
      - Дело в том, что он начал сходить с ума и несколько раз, поднявшись в вентиляционную будку, орал благим матом, а это было очень опасно. Его могли услышать, и тогда бы всем нам не поздоровилось.
      - Что вы сделали с остальными членами бригады?
      - Дед Василий умер в прошлом году, Рустам уехал в свой Азербайджан, а ставленник Чернореченского Виктор Мельников до сих пор трудится в нашей фирме, руководит первой бригадой плиточников.
      - Ладно, допустим, мы с этим разобрались, поехали дальше. Зачем ты замочил этого самого Чернореченского?
      - А вот тут вы промахнулись, даю вам честное слово, у меня и мысли такой не было. Подумайте сами: ну какой мне резон убивать человека, который меня кормит.
      - Опять ты врешь, - вскипел полковник. - Костя, кидай его к чертям собачьим в озеро, и закончим этот балаган. Он меня утомил.
      - Постойте, друзья, голубчики, я просто физически не мог убить шефа, потому как меня вообще не было в городе. Ту ночь я провел в деревне у матери, и это могут подтвердить мои соседи. Мы топили баню, а потом с мужиками устроили небольшую пьянку, так что во вторник на работу я приехал с небольшим опозданием, но с большого бодуна. Можете проверить - деревня Песчанка, улица Победы, дом 7.
      - Можешь не сомневаться, проверим обязательно. А теперь скажи-ка нам, пес шелудивый, в каких отношениях этот твой Виктор Мельников был с Чернореченским?
      - В самых приятельских.
      - Он часто бывал у него дома?
      - На это ответить я затрудняюсь, потому как сам посещал его всего пару раз на его дни рождения. Вот тогда-то там, наряду с конторскими, был и Мельников.
      - Ладно, проглотим и это. Теперь скажи, идея с консервами принадлежала Чернореченскому или ее кто-то подбросил сверху? Например, кто-нибудь из начальства склада? С кем из их эшелона он был дружен?
      - Затрудняюсь ответить.
      - Но ведь кто-то ему дал знать, что лавочку пора прикрывать.
      - Это так, но я не замечал, чтобы он был на короткой ноге с кем-то из высшего эшелона складского начальства.
      - А из среднего? - раздраженно спросил Ефимов.
      - Из среднего? - задумался Елизаров. - Может быть, инженер по ТБ Андрей Васильевич Климов? Да, с ним он частенько заглядывал в ресторанчики. Я даже думаю... Мне порой казалось, что он у нас в доле.
      - Андрей Васильевич Климов, - задумчиво повторил полковник. - Это уже кое-что. А они, случаем, не дружили домами?
      - Этого я вам сказать не могу, просто не знаю.
      - Тебе что-нибудь говорит имя Будулай?
      - Бодулин Николай? Вы его имеете в виду? Будулай его кличка.
      - Он самый и есть. Кто он такой? Рассказывай о нем все, что знаешь.
      - А что я о нем могу знать? Почти ничего. Ну, работал он у нас в прошлом году в строительной бригаде, а как кончился договор, так он и уехал к себе домой, то ли в Беларусь, то ли на Украину. Вот и все.
      - Нет, не все, - засопел полковник. - После того как истек срок по контракту, он еще долго и тщетно ходил за причитающимися ему деньгами, но, как у вас заведено, остался при своем интересе, а попросту говоря, вы его "обули".
      - Вполне возможно, но это уже меня не касается, это не мое поле деятельности.
      - Все вы там такие, не фирма, а лепешка коровьего дерьма, и вы в ней копошились навозными жуками. Ублюдки, к стене бы таких ставить без суда и следствия! - не на шутку разошелся полковник, и я начал всерьез опасаться за жизнь нашего снабженца.
      - Как узнать адрес, по которому Бодулин проживал в нашем городе? перебивая тестя, спросил я.
      - Для этого вам нужно обратиться в отдел кадров или поспрашивать мужиков из первой бригады. Он работал именно там.
      - На каком объекте сейчас трудится эта бригада?
      - В самом центре, по улице Мира, напротив почтамта, они облицовывают фасад магазина "Клондайк". Бугор, то есть бригадир, у них как раз и есть Виктор Мельников. Насколько мне известно, эту неделю они выходят во вторую смену.
      - Ладно, садись в машину, нам пора ехать.
      - Куда? - напрягся Елизаров, тревожно глядя на нас.
      - А это не твое собачье дело. Куда привезем, там и окажешься.
      - Но как же машина? Она там стоит без присмотра. Ее же растащат...
      - А ты не волнуйся, она теперь тебе долго не понадобится, - от души расхохотался полковник, заметив, как страдальчески вытянулась рожа Елизарова. - Ладно, черт с тобой, поедем и заберем твою тачку, но только при одном условии: ты будешь вести себя тихо и покорно, как грешница на исповеди. Иди к машине!
      - Да как же я пойду, если у меня связаны ноги, а между ног висит пудовый мешок?
      - А ты скачи, как кенгуру, и побыстрее, а то ведь я могу передумать...
      - Нет, нет, я уже иду.
      Комично подскакивая и волоча свой груз, он допрыгал до машины и упал мордой на заднее сиденье. Закинув его ноги, я примостился рядом.
      Удивительно, но машину еще не угнали и даже не обчистили. Быстро заменив скат, я сел за руль и, держа минимальную дистанцию, поехал за тестем, гадая, в какое отделение он решил определить нашего узника. Тесть превзошел самого себя. Он затормозил как раз напротив городского управления милиции. Забрав диктофонную пленку, он велел мне перебраться в "Волгу" и, строго-настрого приказав не спускать с пленника глаз, вальяжной походкой Альманзора вошел в здание.
      - Зачем вы меня сюда привезли? - после долгого молчания заскулил Елизаров. - Ведь я вам все рассказал. Чего же вы еще от меня хотите?
      - Хотим, чтобы ты получил по заслугам. Не топить же тебя в самом деле в озере. Мы живем в цивилизованном обществе, где тебя посадят в цивилизованную камеру, а потом над тобой состоится цивилизованный суд, и ты на долго окажешься в обществе цивилизованных зеков.
      - А ты хоть раз был на зоне, чтобы трещать мне такое?
      - Кончай базар, начальство идет, - оборвал я его скулеж, заметив, как из дверей выходят Вехктин и тесть, а за ними следуют два автоматчика.
      - Здравствуйте, Александр Владимирович, - выходя из машины, приветливо поздоровался я. - Вот привезли вам отличного уголовника.
      - Господи, опять Гончаров, - покачал он головой. - Ну когда же ты наконец перестанешь маячить на наших горизонтах?
      - Вот только сдадим вам товар и сразу же исчезнем, испаримся, как дымка, как хрустальные мечты вашей юности. Нет, вы только посмотрите, какой экземпляр!
      - Хорош, ничего не скажешь, а почему у него между ног мешок с песком? ткнул пальцем полковник. - Ему что, делать больше нечего?
      - Не знаю, наверное, он таким образом выражает свой протест.
      - Хватит болтать, Константин, - оборвал меня тесть. - Ну что, Александр Владимирович? Принимаете его на довольствие?
      - Да уж как тут не принять. Ребята, вытаскивайте его. Ох, Алексей Николаевич, подбросил ты нам работку. И так по горло загружены, а тут еще и это.
      - Обижаешь, Александр Владимирович, он может оказаться ключом к убийству семьи Чернореченских. И тогда вы спасибом не отделаетесь.
      - Это уж как положено, ну ладненько, звони, если что.
      - Непременно, а кассету-то после перезаписи верните.
      - Как договорились. Ну ладно, мужики, доброго вам пути.
      - Что у нас там по плану? - отъехав на приличное расстояние, спросил тесть.
      - По плану у нас много чего, но сейчас шестнадцать часов тридцать минут, а мы с вами с утра ничего не жрали. Я бы наплевал на все планы и поехал домой. Кушать хочется так, что трясутся коленки.
      - Это дельная поправка, и я полностью ее принимаю. Может быть, я вообще сегодня поставлю машину в гараж? Там у меня со вчерашнего дня осталось больше половины.
      - Зато у меня ничего нет, - почему-то обиделся я на тестя.
      - Не волнуйся, у меня для тебя тоже кое-что припасено, - уже подъезжая к гаражам, успокоил он меня. - Тесть тебе попался заботливый, только ты этого не ценишь!
      - Ну и как там идут дела в милиции? - разбивая яйца в раскаленную сковородку, не удержался и поинтересовался я.
      - Ты напрасно иронизируешь, они идут тем же путем, что и мы, только возможностей у них в десять раз больше. Сейчас, например, они собираются ехать за господином Разовским, а в данное время беседуют с Галиной Георгиевной, матерью Андрея Чернореченского. И я далеко не уверен, что первыми к финишу выйдем мы. Между прочим, если бы ты догадался и сначала обжарил несколько кружков колбасы, а потом залил их яйцами, то было бы гораздо вкуснее. Учись, пока я жив.
      - А если бы этим делом занялись вы, то не теоретизировали бы, а преподали практический урок.
      - Ты же видишь, что я занят, - усердно протирая и без того чистые рюмки, парировал он. - Так что там у нас по плану?
      - Если считать версию "консервов" отработанной, то остается "Будулай", "любовница" и Андрей Чернореченский. И еще мы планировали связаться с экспертами, как медицинскими, так и криминалистическими.
      - Отлично, но "консервы" у нас еще не закончены, у них появилось два хвостика - каменщик Виктор Мельников и инженер по технике безопасности Андрей Васильевич Климов. Их адреса я сейчас пробил в милиции. Мельников живет недалеко отсюда, а вот к Климову нужно ехать через весь город. Тебе не кажется, что твои яйца начали гореть?
      - Пардон, - сдернул я с плиты чадящую сковородку. - Если аккуратно убрать сгоревшую половину, то их еще можно съесть.
      - Вот ты их и ешь, а я ограничусь огурцами и колбасой.
      - А я вообще не понимаю, что творится в вашем доме! Это же форменное безобразие! Почему ваша дочь перестала готовить нам еду?!
      - Кроме того, что она моя дочь, она еще по совместительству твоя жена, - огрызнулся полковник. - А кому, как не мужу, лучше знать настроение жены и причины такого ее поведения.
      - У нее ужасно испортился характер. И вообще непонятно, где она болтается.
      - Послушай, Костя, решайте, пожалуйста, ваши личные проблемы без меня. Все-таки я не теща, чтобы испытывать удовольствие, следя за ходом ваших переговоров.
      - Понял и прошу прощения, - с отвращением хрустя черной подгоревшей коркой, извинился я. - Перейдем к делу. С какого боку вы предлагаете грызть наш камень?
      - Я думаю, что в данное время самым целесообразным будет наш визит в первую бригаду плиточников. Там мы можем узнать адрес и место прошлого жительства Будулая и как следует взять за жабры его бугра, товарища Мельникова. Да перестань ты давиться этой гадостью, ешь колбасу с огурцами.
      * * *
      Уже темнело, когда мы на рабочей ефимовской "Ниве" в сопровождении двух охранников подъехали к ювелирному магазинчику "Клондайк". Три мужика не спеша на высоте трех метров аккуратно выкладывали фасад декоративной плиткой. Собственно говоря, выкладывал ее один, а второй лишь подавал раствор и плитку. Третий вообще к этой операции имел отношение косвенное. Он отдыхал. Сидя на крыльце на пластмассовом стульчике, он курил сигарету, пил пиво "Три толстяка" и давал ценные указания. Наш приезд никоим образом не повлиял на его поведение. Он только лениво окинул нас заплывшими, помутневшими глазками и, одним глотком прикончив бутылку, тут же принялся за другую. Скорее всего, это и был легендарный бугор Мельников, особа, приближенная к убиенному Анатолию Чернореченскому.
      - А ты почему не работаешь? - подходя к нему, строго спросил полковник.
      - А что?.. А я... Перекур... - ошарашенный такой бестактностью, по стойке "смирно" вытянулся мужик. - А почему вы спрашиваете? Вы кто такой?
      - Кто я такой, тебе объяснят в морге, а вот ты, наверное, Виктор Мельников?
      - Да, это я, - совершенно сбитый с толку, пролепетал он. - А что случилось?
      - Скоро сам поймешь, быстро в машину!
      - В какую машину? Никуда я не поеду! - взбрыкнул Мельников.
      - Ребята, мне надоел его скулеж, - отвернулся полковник. - Забросьте его в машину, и поехали, время позднее, а нам еще добираться.
      - Сей секунд, Алексей Николаевич, - радостно отозвались охранники и, схватив вконец перепуганного малого под мышки, лихо закинули его на заднее сиденье.
      - Куда вы меня везете? Зачем?
      - К твоему знакомому Пете Волкову, - охотно сообщил тесть. - Умирая, вернее, замерзая, он очень просил положить тебя рядом с ним. Надеялся, что ты его отогреешь.
      - Остановите машину или я буду кричать! - отчаянно завизжал бригадир.
      - Ори хоть до посинения, - спокойно разрешил Ефимов. - Все равно никто не услышит, а начнешь дергаться, так мои орлы тебя разом заклюют.
      - Что я вам худого сделал? Что вы от меня хотите?
      - Нет, ничего худого ты не сделал, просто убил Петра Волкова и за это ответишь по всей строгости закона.
      - Да не убивал я его, клянусь вам. Это сделал Сергей Елизаров.
      - Не убивал, значит, скрыл факт убийства.
      - Но я не мог иначе. Если бы я заявил в милицию, то они бы меня прикончили.
      - Врешь ты все. Ты был и есть равноправный член их шайки, только не понимаю, зачем тебе понадобилось убивать своего главаря и всю его семью.
      - Да вы что?! Что вы такое говорите?! Чтобы я поднял руку на Анатолия Ивановича! Это же полная ерунда. Во-первых, я его уважал, а во-вторых, просто боялся.
      - Тогда расскажи нам, кто его убил?
      - Кабы знал, давно бы все рассказал милиции.
      - А ты знал, но не рассказал. В ночь убийства ты ночевал в доме Чернореченских.
      - Кто вам такое сказал? Это же полная чепуха. В понедельник мы закончили работу в одиннадцать часов вечера. Я развез мужиков по домам и только в первом часу ночи загнал машину в гараж. Там мы со сторожем маленько выпили, так что домой я появился почти в два часа ночи.
      - Кто может это подтвердить?
      - Да никто. Только жена, но вы же ей не поверите. А специальных свидетелей я не нанимал. Просто не знал, что они понадобятся.
      - Ладно, Мельников, попробуем поверить тебе на слово, - сурово промолвил тесть, - но ты нам должен рассказать, где обитал бывший твой рабочий Бодулин Николай; только не говори, что ты его не знаешь или тебе не приходилось у него бывать.
      - Нет, такого я не скажу. Коля приехал к нам из-под Харькова прошлым летом. Он забирал дочку, которая тут у нас отдыхала у своей бабушки, у Колиной тещи. Я с ним познакомился, когда подвозил его к ним в деревню Петровку. Дорога не то чтобы дальняя, но мы успели с ним познакомиться и разговориться.
      Он мне, помню, пожаловался, что там у них, на Украине, дела идут из рук вон плохо и жизнь еще хуже, чем у нас. Работы нет никакой, а цены бешеные. Сам он по профессии строитель. Вот тогда-то я и предложил ему работу в своей бригаде по контракту, и он с радостью согласился. Отправил дочь домой, послал жене телеграмму и вскоре получил от нее свои документы. Оформили мы его безо всякой волокиты, и начиная с июля месяца его зачислили ко мне в бригаду. Работником он был хорошим, и тут я ничего сказать не могу, но вот характер у парня оказался склочный. Все ему не нравилось, все ему было не так. Он постоянно бегал в контору, приставал к начальству, качал права и требовал деньги.
      - Но это было его право. Он требовал заработанное.
      - В контракте, который он подписал, русским языком оговаривалось, что аванс в сумме одной тысячи он может получать ежемесячно, а остальное только по окончании контракта.
      - Но он-то не получал даже этого аванса.
      - Просто в кассе на тот момент не было денег, но тут уж виноваты внешние обстоятельства и наша банковская система. А почему вы говорите, что он ничего не получал? Я точно знаю, что трижды ему заплатили по пятьсот рублей.
      - А сколько за это время получил ты?
      - Давайте не будем переходить на личности и считать деньги в чужом кармане.
      - Очень удобный лозунг для воров и предпринимателей типа твоего усопшего шефа. А ты знал, что у него на Украине осталась большая семья, которая только и рассчитывала на его зарплату? Чего заткнулся, отвечай!
      - Да, что-то такое он болтал, но чем я мог ему помочь?
      - Как это чем? - удивился полковник. - Вы же с Чернореченским были кореша, а вернее сказать, подельники, так неужели ты не мог шепнуть ему на ушко: так, мол, и так, не на шутку мужик бедствует, подкинь-ка ты, брат Толян, ему хоть половину заработанных бабок. Ведь не кто иной, как ты сблатовал его на эту работу.
      - А я и просил за него, вот он и получал по пятьсот рублей.
      - Ну и сука же ты, Мельников, впрочем, как и весь ваш гадючник. Когда у Бодулина закончился контракт?
      - В середине января.
      - Почему он до сих пор не получил расчет? Прошло уже больше трех месяцев.
      - Не знаю, наверное, в кассе нет денег.
      - Когда ты его видел в последний раз?
      - По-моему, с месяц тому назад.
      - Где это произошло?
      - В фирме, он опять приходил и требовал бабки. Над ним там уже смеются.
      - Скоты вы, потому и смеетесь. Где он последнее время жил?
      - Не знаю, пока были деньги, снимал койку здесь, в городе, по улице Маркса, а потом, скорее всего, переехал к своей теще в Петровку.
      - Где там, в Петровке, мы можем найти его тещу?
      - Адрес-то я не знаю, а домик помню. Не домик, а развалюха. Она первая слева от магазина стоит, а во дворе у нее ржавеет разбитый автобусный кузов. Найдете. А теперь отвезите меня туда, где взяли, - заявил вдруг обнаглевший Мельников.
      - Отвезем, Виктор, - улыбнулся полковник, - конечно отвезем. Какие могут быть разговоры. Коля, - обратился он к водителю, - давай-ка в УВД города.
      - Куда? Зачем? - засуетился сзади Мельников. - Зачем в УВД?
      - Затем, что тебя там уже дожидается твой товарищ.
      - Какой товарищ? - тоскливо заныл бугор.
      - Скоро ты сам увидишь, и пусть для тебя это будет приятным сюрпризом.
      Нам повезло: в дежурной части скучали уже знакомые нам автоматчики. С полуслова поняв, в чем суть дела, они без лишней суеты утащили бугра в подвал и свято пообещали тотчас же передать Вехктину кассету с новой записью. Мы же на ночь глядя на той же "Ниве" отправились в Петровку, благо до нее было рукой подать.
      - Если дальше мы будем действовать в том же темпе, то очень быстро заполним им все казематы, - с удовольствием закуривая сигарету, удовлетворенно заметил тесть.
      - Или они просто вышвырнут их на улицу, а в освободившиеся камеры поместят нас.
      Ориентир нам Мельников дал довольно точный, по крайней мере плутать или спрашивать, где живет теща Николая Бодулина, нам не пришлось. Покосившаяся избушка с ржавым автобусом во дворе стояла впритык к магазину, и в ее окнах, к нашей радости, горел свет. Прицыкнув на залаявшего было барбоса, мы с Ефимовым поднялись на крылечко, в то время как парни встали на контроль под окнами. Стучать нам не пришлось, потому как дверь открылась сама по себе и в освещенном квадрате нам явилась сгорбленная болезнями и временем старуха в очках и с палочкой. Ни слова не говоря, она несколько секунд изучающе на нас смотрела, прежде чем вдумчиво и весомо спросить:
      - Из города пожаловали?
      - Так точно, матушка, - невольно улыбнувшись бабкиному аналитическому мышлению, молодцевато ответил тесть. - Как здоровье, матушка?
      - Какое там к черту здоровье, - обиженно скривилась она. - Скорее бы подохнуть. А вы кто такие и зачем ко мне приехали?
      - А мы, бабушка, не к вам приехали. Зять нам ваш нужен, Коля Бодулин. Мы с ним вместе на фирме работали.
      - Пропади она пропадом, ваша фирма, - взволновалась старуха. - Гори она синим пламенем. Сколько горя мы от нее приняли. Обманщики вы подлые, гневно пристукнула она палочкой и хотела закрыть дверь, но этому помешала моя нога.
      - Так мы же, бабушка, с приятной новостью, - заявил я. - Старый начальник умер, а новый хочет теперь со всеми расплатиться.
      - Вон оно что! - заохала старуха. - Подох, значит, кровопийца, ну и слава богу. Чтоб ему вечно гореть в геенне огненной. Бог справедливый, он все видит. Так чего ж вы на пороге-то стоите, заходите в избу. Какая жалость, это же надо такому случиться? Вот ведь незадача-то!
      - О чем вы, бабушка? - входя в низкую прокопченную избу и не вполне понимая алогичный ход старухиной мысли, спросил я.
      - Так ведь совсем чуть-чуть Колька-то не дождался. В воскресенье только уехал, а ведь три с половиной месяца томился и переживал.
      - Так он все это время жил у вас?
      - А где ж ему еще было жить без копейки-то денег? - заплакала бабуся. Совсем измотали парня. Полгода мы с ним на одной картошке сидели. А дома в Крайне семья сидит голодная, четыре рта у него, а Сонечка-то, дочь моя, евойноя жена, совсем копейки получает. А он, бедолага, здесь ночи не спит, извелся парень, одна тень от него осталась.
      - Бабушка, все образумится, успокойтесь и не расстраивайтесь, вкрадчиво и ласково пропел полковник. - А что он вам говорил перед отъездом и как уехал?
      - Как уехал? Набрали мы по соседям деньжишек ему на билет, собрал он свои нехитрые вещички и отбыл. А было-то у него всего ничего. Две рубашки да одни штаны. Упрятал в сумку и подался. Да еще сказал на прощание: мол, Любовь Никитична, я обязательно с вами рассчитаюсь.
      - Но перед отъездом-то он хоть заехал к начальнику? - вкрадчиво подкинул крамольную мыслишку полковник.
      - А как же? - тут же уцепилась за нее бабка. - Он так и сказал: ну, мама, если и на этот раз ничего не получится, то рожу я ему расквашу. Да, видно, не успел, своей смертью подох супостат, а может, и успел. Когда он помер-то?
      - В понедельник ночью, - испытующе глядя на старуху, ответил тесть.
      - Значит, успел, - облегченно вздохнула бабка и гордо вытащила из русской печки котелок картошки. - Присаживайтесь, добрые люди, уж чем богаты...
      Это было уже слишком, кажется, мы нашли убийцу, и есть за его столом казалось мне предосудительным, однако тесть не разделял мою точку зрения. Вытащив самый большой клубень, он с остервенением содрал с него шкуру и, посыпав крупной солью, проглотил в мгновение ока.
      - Вкусна картошечка, Любовь Никитична, - вытирая руки, похвалил он. - А от Николая, случаем, не остались какие-нибудь вещички?
      - А что от него могло остаться? - заохала старуха. - Сам гол как сокол, чему же оставаться-то? Стыдно сказать, дедовы штаны донашивал. Бритвой его брился.
      - Это уже интересно, - разваливая следующую картофелину, заметил полковник. - Надеюсь, эту бритву он не забрал?
      - Нет, не могла я отдать ему дедовскую бритву. Память это мужнина, он ее с германской войны привез. Как же можно ее отдать?
      - Значит, опасная бритва, - вздохнув, констатировал полковник. Дай-ка, матушка, взгляну я на нее, да ты руками-то ее не бери, - остановил старуху полковник, - чай, обрежешься ненароком, позволь я ее сам в пакетик положу. Так оно надежнее будет.