Проголодавшиеся аристократы с большим g удовольствием принялись за трапезу, наблюдая город в непривычных для себя ракурсах видеодатчиков системы слежения. Некрасивые и неприятно возбужденные люди, больше по хожие на обезьян, примитивный симпл, перемежающийся отборной бранью, темные каньоны улиц, резкий свет фонарей — все это казалось нереальным по сравнению с журчанием фонта нов, тихой музыкой, цветами, белым мрамором стен, роскошью и великолепием парадного зала генеральской резиденции.
      Лазарев глядел, как по карте на экране медленно ползет пурпурное зловещее облако, заполняя кварталы низших сословий.
      — Боже мой, боже мой... Резкая смена энергетических режимов, эйфория, повышение эмоционального тона до уровня неконтролируемой агрессии... Бунт.
      Служебный переговорник взрывался рапортами, которые следовали один за одним.
      — Толпа на пересечении Седьмой и Тринадцатой улиц!
      — Толпа на площади Космонавтов!
      — Толпа на Звездном бульваре. У них палки и камни. Они разбивают витрины, грабят, насилуют, убивают!
      — На улицы выведен весь личный состав, задействованы бронемобили. Они бросаются прямо под броневики, переворачивают, стреляют в полицейских из захваченного оружия. Парализаторы и лазеры не помогают! Батарея психического воздействия не справляется! Мы не можем сдерживать их! Вооруженная толпа направляется к Центральному Куполу и кварталам высших сословий! Помогите!
      На экранах наблюдения остервенелые люди крушили все на своем пути, сносили штатные заграждения и наспех сооруженные баррикады, тонули в клейкой пене, падали от разрядов лазеров и парализаторов, чихали и плакали от газа, но все равно упрямо лезли вперед, захватывая улицу за улицей и дом за домом. Заревели сирены. Только тогда до каждого дошло, что это не фильм, не постановка со спецэффектами; Разговоры замерли, куски оленины на золотых вилках легли нетронутыми обратно на саксонский фарфор тарелок. Повисла гнетущая тишина. На экранах появился дежурный штаба Планетной Охраны:
      — Господа! На поверхности сложилась ситуация крайней тяжести! Нам не хватает пилотов с индексом психической устойчивости больше 08 единиц. Просим всех, кто умеет пилотировать армейские крейсеры, собраться у Главного центра управления полетами для тестирования. Речь идет о жизни и смерти близких вам людей!
      Многие из гостей, наспех попрощавшись, покинули своих соблазнительно наряженных женщин, чтобы занять места в машинах Белого десанта и Планетной Охраны. Сквозь прозрачный металлополевой композит было видно, как штурмовики и транспортники сотнями ринулись к планете спасать свои дома, родных, детей.
      Вскоре вооруженные гравилеты вступили в бой, и на поверхности стали вспыхивать искорки взрывов полного распада, явственно видимые даже с расстояния в 40 мегаметров. Началась бойня.
      Небытие было гулким и легким. Без мыслей, без боли, без напряжения. Без страданий. Сознание возвращалось медленно. Сначала возникли голоса.
      — Ты его пришил, — негодующе сказал кто-то.
      — Ну откуда я знал, что он такой хлипкий. Я же стрелял из парализатора.
      — Знал, не знал... Говорил тебе, не целься человеку в левый бок, если хочешь, чтобы жив остался. Наверху будут очень недовольны.
      — А что я, он нас всех мог укокошить, падла «драконья».
      Эндфилд услышал звук удара.
      — Ну, сволочь, живи, живи, гад, — с отчаянием крикнул спецназовец.
      Еще несколько ударов. На этот раз он точно определил, что бьют ногами нечто лежащее на полу.
      «Это, наверное, меня», — вяло подумал Капитан.
      — Скорее врача. И перестань колотить, ты совсем его забьешь, — окрик, по всей видимости, принадлежал командиру.
      Туман перед глазами разошелся, и Джек увидел себя лежащим на полу. Точка зрительного восприятия находилась под потолком салона. Картинка слегка покачивалась, словно Капитан смотрел с привязанного воздушного шарика, колыхаемого потоками сквозняков.
      Его тело почти не пострадало. Разряд парализатора прожег дыру немного ниже левого погона и разорвал кожу в месте входа электрического импульса.
      Человек в белом халате грубо сдергивал с него китель, отчего голова, которую Эндфилд раньше считал своей, моталась на бессильной шее и колотилась о металлический пол. Лицо было разбито в кровь и слегка обожжено из-за близкого взрыва. «Неужели это я. Просто кусок мяса, который можно пинать ногами?» пронеслось в сознании Капитана.
      Бригада врачей суетилась, расставляя приборы.
      Джек с интересом смотрел, как инъектор прижимается к за пястью. Его восприятие расширилось, и он услышал другие голоса.
      — Мы потеряли его.
      Эндфилд понял, что это говорят друг с другом операторы биолокационной установки.
      — Спокойнее, мы видим объект на
      «Они меня потеряли, это хорошо»,
      — Спокойнее, мы видим объект на визуальном сканере.
      Капитан ощущал странное спокойствие. Чистые мелодии Космоса наполняли сознание, приглашали в мир, где нет горя, нет жестоких Управителей Жизни с их верными псами эсбэш-никами, размывая волю и желание, обещая невыразимое блаженство нирваны.
      Одновременно с этим Джек ощущал горечь потери, утраты живого, яркого, красочного, динамичного мира, понимал, что это всего лишь отсрочка, наполненная десятками и сотнями лет сожаления о задуманном и несовершенном.
      Все это сочеталось с пьянящей радостью от свободы, пониманием, что злобные Управители не смогли сделать с ним ничего. И ничего не сделают.
      Эндфилд балансировал на тонкой грани, отделяющей его от грубого, грязного и жесткого мира людей. Нет, дела здесь не закончены.
      Он решил, что должен сразиться до конца, не потому даже, что это ему нужно, просто неправильно будет, если эти несовершенные людишки будут торжествовать, думая, что одолели его благодаря численному превосходству, организации и смешной животной страстности в достижении цели.
      Джек дал желанию вернуться охватить всю свою сущность, почувствовал, как его поволокло в грязную глубину.
      Кто-то из солдат поднял прибор невидимости, который Эндфилд использовал для маскировки при нападении на конвой.
      — Что это? — спросил десантник у лейтенанта.
      — Дай сюда и осторожнее, вдруг это бомба, — «ангел» стал аккуратно поворачивать аппарат, разглядывая грубо склепанный металлический кожух.
      «Два, — отметил Джек, — Нужно еще что-то». Его восприятие скользнуло за пределы транспорта — военной модификации «Альбатроса», на котором везли его тело. Корабль возвращался в город, неспешно летя над индустриальными окраинами.
      «Башня Контроля! Башня Контроля, замаскированная под промышленный объект. Прямо по курсу. Это три, — подумал Капитан. — Есть решение».
      Мертвая рука легла на рукоять меча. Капитан осторожно тронул сознание командира десантников...
      Сознание офицера неохотно расступилось, принимая мысленный приказ Джека.
      Лейтенант неожиданно для себя нажал кнопку на боку прибора. Внезапно все исчезло: стены, люди, его собственное тело. Коробка с грохотом упала на пол. «Ангел» со страхом ощупывал свои руки, проводил руками по туловищу, хватал себя за ноги. Приступ панического страха у командира подразделения быстро прошел, но рядом, такие же невидимые, его солдаты вопили от ужаса, раздавались лязг снаряжения и грохот падения тел.
      Офицер осторожно наклонился, крича, что нет повода для паники, что все сейчас закончится, стал нашаривать металлическую коробку. Внезапно боль пронзила тело, и «ангел» упал, рассеченный надвое полевой катаной.
      Избитая и обожженная плоть ужасно болела, но Джек рубил пустоту, ориентируясь по вспышкам эмоций, до тех пор, пока не понял, что уничтожил весь экипаж.
      Эндфилд рухнул на пол, задыхаясь от слабости, но сознание осталось спокойным. Отстраненно Джек наблюдал, как приближается Башня, чувствовал посылки импульсов биолокаторов «Победы-6», слышал переговоры операторов. Он четко знал, что должен сделать.
      Капитан снял блокировку систем наведения, и мощнейший разряд ударил в гладкое основание Башни, выворачивая ее с корнем и повреждая подземные накопители. Нечеловечески мощный вздох концентрированной энергии пронесся над бесплодными песками Победы, направляясь в сторону центра Баалграда. Джек лежал в чужой крови, чувствуя, как затягиваются ожоги на лице, срастаются сломанные ребра и тело наливается новой силой жизни, заботливо собранной СБ на свою погибель.
      Внезапно мир стал терять яркость и сквозь туман стали проступать очертания подземного зала, где он впервые лицом к лицу встретился с Управителями Жизни. Капитан увидел рогатые рожи, рванулся обратно в чистые просторы Космоса, но его крепко держала чужая могущественная воля, торжествуя от своей силы и безнаказности. Эндфилд рухнул на холодный зеркальный пол, увидев свое отвратительно старое лицо в мелкой сетке морщин и шрамов. Ужас наполнил его, парализуя способность к сопротивлению. Рогатые существа неторопливо приближались, уверенные в исходе борьбы, наслаждаясь его беспомощностью, разминая когтистые лапы, покачивая головами на толстых бычьих шеях, пробуя крепость позвонков, щелкая острыми волчьими зубами.
      «Допрыгался... Этого не может быть. Это неправильно! — мелькнуло у него в сознании. — Надо что-то предпринять».
      Издевательский хохот и рычание были ему ответом.
      Предельный, смертный ужас охватил Джека.
      — Боже, боже милосердный, — обратился к давно забытому создателю Капитан своим немощным старческим голосом. — Боже, помоги... Помоги уничтожить врагов, хотя бы ради тех, кто жил и умер, не узнав радости жизни, не получив положенного по праву, кого они выращивали как скот для еды. Я отказываюсь. Отказываюсь от всего, что привязывает меня к самозваным хозяевам, отказываюсь от всего, что делает меня жертвой, отказываюсь от человеческой сущности. Только дай мне победить, боже.
      Но в глубоком темном подвале, где безраздельно господствовала холодная чужая воля, жалкие мольбы Эндфилда, обращенные к Творцу, звучали глупо и фальшиво. Капитан почувствовал это. Что Всевышнему до того, что еще одна человеческая особь будет подмята под себя силой, которая правила родом безволосых обезьян тысячи лет. Джек мог рассчитывать только на себя, и отступать Эндфилду больше было некуда.
      Тренированный разум Электронной Отмычки погасил приступ паники. Осталась лишь печаль от осознания того, что все так быстро кончилось. В сознании усилилось желание защитить себя, отстоять свое понимание жизни, свою свободу, свое право выбора. Заслонив другие мысли, стало расти понимание того простого факта, что он никому ничего не должен. Не должен жить по навязанным другими правилам, видеть непреодолимые преграды там, где их нет, лишь потому, что другие захотели, чтобы он так считал. Капитан вдруг понял, ясно осознал тот простой факт, что единственная ценность для него — не моральные обязательства, не честь, не долг, а всего лишь его собственная воля, а в мире Живых Богов он слаб лишь потому, что этого хотят те, кто приближается к нему, чтобы разорвать, утверждая свою власть и способность создавать правила игры для других. Странное спокойствие вдруг овладело Эндфилдом.
      Джек ощутил, что проваливается в самого себя. На мгновение перед ним мелькнули пространства, заполненные дремлющей силой, скрытой глубоко внутри его сущности, и он страстно захотел, чтобы хотя бы малая часть стала доступна его сознанию. Мир перед глазами запрыгал и покрылся рябью...
      Джек, преодолевая слабость, поднялся, чувствуя, что с ним происходит странная, пугающая трансформация. Внезапно он почувствовал, что его тело стало плотным, тяжелым и сильным, а в руке со звоном развернулся длинный меч.
      Эндфилд поднял его острием кверху, бросая вызов Управителям, приблизил к лицу. В полированной поверхности несокрушимого металла отразился воин в блестящих как ртуть доспехах. Джек посмотрел на свое лицо в зеркале меча и не поверил своим глазам. Его плоть блестела металлом. Капитан прикоснулся к щеке и понял, что не ошибся... Металл перчатки скользил по коже, не в силах продавить или поцарапать.
      Это не удивило и не испугало Эндфилда. Краем сознания Капитан отметил, что в нем больше нет терпимости к чужой правде, философского признания того факта, что для жизни одинаково важны все дороги. Теперь для него есть одна правота — собственная, и только один путь ее добиться — остриём отточенного меча.
      «Пусть, — подумал Джек. — Если для победы нужно стать таким, то я согласен».
      В рожах Управителей Жизни стал появляться страх, но бежать было некуда, ведь они сами вызвали его на бой. Тела из плоти и крови против живого металла. Рога, зубы и когти против меча и доспехов. Управители Жизни гибли. Джек рубил их, и они умирали, не прося пощады. Рогатые твари бросались на него со всех сторон, пытаясь повалить, но скоростное восприятие делало эти попытки бесполезными изначально. Меч поражал как молния. Очень скоро все было кончено. Эндфилд снова оказался в кабине транспортника и круто изменил направление полета.
      В зале возникла закутанная в белое покрывало женщина. Она наклонялась к трупам, гладила по их бычьим головам, закрывала невидящие глаза, плакала и разговаривала с ними... И лишь над одним телом ее лицо пронзила злобная, торжествующая гримаса. Женщина плюнула на искромсанную рогатую тушу.
      «Я все же добилась своего, пастушонок, — сказала она. — Не знаю только, надолго ли», — произнесла женщина, отворачиваясь, словно спрашивая об этом мертвых.
      Транспортники спешили, вывозя из ада, в который превратился Баалград, чиновников, богатых предпринимателей, членов их семей. Штурмовики ничего не могли сделать — огонь поставленных на «оптимальную» мощность и скорострельность пушек пробивал в городских кварталах просеки в сотни метров, до основания снося здания, поэтому так они стреляли лишь туда, где были только повстанцы, а во всех прочих случаях лишь имитировали атаки, паля безо всякой пользы — точечные удары на малой мощности Планетная Охрана и Белый десант наносить не умели. А в этот день все смешалось — бойцы спецназа, патриции, бунтовщики. Группы солдат и хорошо вооруженных гражданских из высших классов удерживали отдельные здания до прихода транспортников. Зачастую одно здание было похоже на слоеный пирог с начинкой из озверелых жителей нижнего города и еще меньше похожих на разумных существ военных. Сырая немодулированная энергия, впитываясь в тела, вызывала у людей с низким индексом психической устойчивости острый психоз. Они дрались и отталкивали друг друга, топтали детей и женщин, повисали на плоскостях. Перегруженные гравилеты не могли включить защитные поля, машины становились легкой мишенью для бластеров бунтовщиков.
      Вывозили и всякую шушеру третьего и четвертого классов, которую неудобно было бросить — отставных военных, регистраторов, столоначальников, торговых агентов и менеджеров. Разумеется, брали их семьи.
      Всем этим людям — старикам с высокими визгливыми голосами, старушкам божьим одуванчикам, расползшимся дурам-женам, плохо воспитанным детям во главе со своими испуганными беспомощными кормильцами не нашлось места в гостиницах «Пилигрим», после того как они выплеснулись на посадочные палубы орбитальных крепостей. Очень скоро залы и коридоры станции заполнились беженцами, которые без умолку говорили, кричали, останавливали проходящих офицеров, грозили связями, подавали жалобы и заявления о нанесенном ущербе или сидели молча, бессмысленно перебирая немногие спасенные вещи. Дети возились и шумели, плакали, мешались под ногами.
      Дешевые гостиницы были забиты, конфигураторы забегаловок раскалились от непомерной нагрузки. Воздух коридоров был тяжел от сигаретного дыма, дыхания, испарений, растерянности и страха, излучаемого людьми.
      Центральный энерготранслятор был поврежден. Вскоре накопители в сети Башен Контроля переполнились, и установки тихо умерли, выведенные из строя избытком биоэнергии.
      Безумие охватило всю планету. Города, поселки — все горело, взрывалось, стреляло. Повстанцы дрались с упорством обреченных, дорого продавая свои жизни, но их сил было явно недостаточно против объединенной мощи воинских частей шести орбитальных крепостей и размещенных в окрестностях планетной системы сил быстрого реагирования. Со всего Обитаемого Пространства были вызваны лайнеры для вывоза спасенных. Емкость орбитальных станций была высока, но они не могли вместить миллиарды людей.
      Управительница Жизни вернулась в недоступную для всех резиденцию. Она так и не сняла свадебного наряда. Играла тихая музыка, шумели фонтаны, шуршали платья дам. Кое-где звенели бокалы, но печать растерянности лежала на лицах, смех и шутки были вымученными. Все внимание было приковано к экранам, которые выплескивали в этот оазис спокойствия, благополучия и порядка страдание, смерть, кровь.
      Юрий вскочил со своего места и скорым шагом подошел к ней. Ника с усталой улыбкой протянула ему руки, и генерал с готовностью сжал девушку в объятьях. Княжна потерлась об его щеку своей и замерла, выпуская из себя усталость и раздражение.
      — Там так много боли. Счастливчик.
      — Не нужно было ходить туда.
      — Никто не поверит, что все это началось из-за одного человека. Никто не поверит, что растяпы из Планетной Охраны уничтожили половину населения Победы лишь потому, что не умели пользоваться доверенным им оружием, оказавшимся слишком мощным для них. Вызови «драконов», Счастливчик. Черные никогда не пользовались любовью людей. Они охотно поверят, что Патруль сделал это в припадке безумной жестокости. А потом мы уничтожим их. Тридцать шесть полков «Гарпий» и двадцать семь ГОПРов способны уговорить сотню экипажей «драконов».
      — Это мудрое решение... — Лазарев смотрел внимательно на лицо своей невесты. — Откуда мне их вызвать? С 511-й Базы? ?
      Ника благодарно улыбнулась и кивнула головой.
      — Даже мертвый Джек Эндфилд испортил нам праздник, — произнесла она в раздумье, пока генерал отдавал нужные распоряжения. — Наверное, он слишком любил меня, раз пошел на это.
      — Ерунда, — нарочитободро возразил Юрий. — Ты же сама говорила, что эти людишки для тебя ничего не значат. Мы будем веселиться.
      — Пир во время чумы, — девушка с досадой отстранилась от него. — Ты не думаешь, что теперь он всегда будет стоять между нами? И эта боль и кровь в день, который должен был стать самым счастливым днем нашей жизни... — девушка мягко, но решительно освободилась от его рук.
      — Ну что ты. Сейчас я развеселю тебя. Музыку громче! — крикнул генерал. — Мы начинаем.
      Ответом ему был крик ужаса. Лазарев протолкался через плотное кольцо гостей, где на полулежал один из офицеров связи — белобрысый молодой человек непримечательной внешности. На лице капитана «ангелов» быстро набухала кровью узкая полоска. Вскоре она превратилась в рубленую рану, края которой стали пугающе быстро расходиться. Кровь хлынула из расползающегося на глазах тела, заливая мраморный пол. По кучкам гостей, собравшихся в разных углах зала, стало понятно, что еще несколько человек умерли загадочной и странной смертью. Ника стояла молча, глядя в пространство. Со стороны она казалась неживой, статуей, которая еще минуту назад была сильной и чувственной девушкой. Наконец она пришла в себя, подошла к генералу, взяла его за руку и вывела из толпы. Лицо, Живой Богини было искажено от ужаса.
      — Счастливчик, милый, спаси меня... — бессвязно повторяла она.
      — Что случилось, любимая?
      — Джек живой. Не знаю как, но Капитан уцелел и даже уничтожил команду Управителей Жизни, когда те попытались остановить его. Теперь он идет за мной! — почти выкрикнула она.
      — Что нам делать? — со страхом спросил Юрий. Испуг передался и ему.
      — ГОПРы... — рука девушки легла на грудь Лазарева, на то место, где под кителем и рубашкой висел на цепочке ключ стрельбы. — Прикажи немедленно уничтожить пространство до орбиты станции вместе с планетой. Пожалуйста, милый, пожалуйста. Иначе он прикончит всех нас.
      — Я не могу... — генерал ошалело посмотрел на нее. — Никто не выполнит такой приказ. Другие носители ключей, да что они, операторы дежурной смены расстреляют даже меня, если я прикажу уничтожить миллиарды человек, прикажу убить своих товарищей, которые сейчас гам.
      — Тогда ты сам сядешь за пульт! — закричала Управительница. — Тряпка, размазня! Прикончи их! Твои телохранители тренированы на бездумное выполнение приказов. Мой жезл заменит три ключа, еще один мы возьмем у начальника смены, один у тебя... Пусть они уберут расчет хотя бы одного аннигилятора. Ты ведь умеешь стрелять этой штукой?! — Страх и надежда звенели в голосе Ники.
      — Нет, это невозможно. Я не могу спасать свою шкуру такой ценой, печально, но твердо ответил Юрий, качая головой.
      — К черту тебя! Спаси хотя бы меня. Если его не уничтожить сейчас, он найдет меня даже на краю Вселенной, чтобы отомстить! Убей, убей, убей... зашептала она, почти вплотную приблизив свое лицо к лицу генерала. — Ты не знаешь... Ты не знаешь, как это страшно умереть окончательной смертью в луче Пожирателя душ после двенадцати тысяч лет непрерывного существования. Умереть, когда вечность впереди.
      — Я солдат. Я давал присягу защищать людей, а не губить их.
      — Дерьмо! Дерьмо и ты, и твоя присяга! Дерьмо все эти люди! Ты не пожалеешь, что послушал меня. Ты получишь мою любовь, мое тело, мою душу. Я сделаю тебя счастливым, я дам тебе вечное блаженство. Целый мир моей любви в обмен на жалкую сухую планету и кучку людишек, — Ника отстранилась, глядя ему в глаза. — Если хочешь, я буду твоей рабыней, твоей собачкой, я буду вытирать тебе ноги своими волосами, только спаси меня! — ее голос поднялся до визга.
      На них уже оборачивались. Лазарев схватил княгиню за руку и повел к выходу.
      — Недоносок! Импотент! Слизняк! Иди к черту со своим долгом и честью. Ведь это я тебя придумала. Неужели в этом зале нет настоящего мужчины, который способен сделать все ради женщины! — продолжала кричать девушка, когда генерал волок ее к выходу. — Взорвите эту планету! Разнесите ее ГОПРом! Иначе мы все погибнем!
      Лазарев затащил Управительницу за колонну и влепил пару затрещин, от которых Ника осела на пол и затряслась в рыданиях. Внезапно она перестала плакать и посмотрела на Юрия мокрыми глазами, в которых, однако, не было того жалкого выражения, какое обычно бывает после слез.
      — Ты такой же, как он, даже еще .хуже...
      Раздался зуммер, и по служебному переговорнику генералу сказали нечто такое, отчего он схватился за сердце.
      — Блокировать люки! Не впускать транспорты!.. Изолировать отсеки!.. Гарнизону — полная боевая готовность!.. Подготовить личный крейсер!.. Не надо пилота, идиот, я сам поведу корабль!
      — Это бесполезно, — устало проговорила Ника. — Начался нуль-циклон.
      — Эндфилд изготовил в конфигураторе скафандр и джаггернаут Пожиратель душ, — сказал он Громовой. — Но здесь найдется, чем его встретить...
      — Дурак, — сказала она безо всякой интонации, поудобнее устраиваясь в ближайшем кресле. — Мы все покойники.
      В тоскливом ожидании проходила минута за минутой. Внезапно еле ощутимая вибрация наполнила зал. Потом к ней добавились колебания немного другой частоты, а потом еще, отличающиеся от первых двух. В моменты интерференционных сложений вибрация была особенно ощутима. Офицеры недоумевающе переглядывались, дежурные запустили программу полного тестирования станции. Компьютер обшаривал блок за блоком, но не было никаких неисправностей.
      — Юра! — Ника подняла на него встревоженные глаза. — Ты знаешь, на что это похоже?
      — Нет. Хотя постой. Великий боже! Генераторы ГОПРов на прогреве, Лазарев недоуменно сжал в руке ключ стрельбы, один из пяти ключей, без которых аннигиляционные установки не могли быть запущены, выхватил переговорник. Дежурный! Отключить ГОПРы от питания!.. Что значит команда не проходит! Немедленно отправить группу техников и три штурмовые группы... Как?! Каком! Взорвите силовой кабель у основания консолей установок. Тупица! Командиру группы прикрытия! Сбейте ГОПРы! Да, не ослышался. Генераторы объемного поля распада захвачены группой диверсантов! Сейчас они разнесут все в радиусе пяти парсек! Сожгите! Огонь по ГОПРам орудиями главного калибра!
      Пространство вокруг станции внезапно очистилось от толчеи кораблей. Яркая звезда за окном обиженно мигнула и погасла. Орбитальная крепость «Победа-4» превратилась в электрон-позитронный газ вместе с полком «Гарпий», ГОПР-установками, пушками полного распада, транспортниками, военными и 750 тысячами беженцев с планеты. «Победа-6» била сразу тремя аннигиляторами, превращая в ничто корабли, орбитальные станции, базы на поверхности планет.и в пространстве, конфигураторы знаменитых верфей Победы. Ника заливалась истерическим смехом, повторяя: «Идиот, Лазарев, какой же ты идиот».
      Юрий сам возглавил штурмовую группу, безуспешно пытавшуюся проникнуть в защищенные по высшему классу установки. А орбитальная крепость продолжала стрелять, уничтожая самый мощный в Обитаемом Пространстве после Алой укрепленный район, в котором была сосредоточена пятая часть всех сил Союза Планет.
      К вибрации аннигиляторов добавилась непрерывная барабанная дробь ударов от ракет, запускаемых через собственные нуль-пространственные установки крейсерами пятого поколения «Гарпия». Это не было стрельбой вслепую. Целью были орбитальные крепости планет Обитаемого Пространства, базы Планетной Охраны. Огненная смерть покатилась по системам планет на сотни тысяч парсек, находя тщательно спрятанные военные объекты.
      Эндфилд прекрасно слышал разговор Лазарева и Ники, зафиксировал переданную через квик команду. На 511-й Базе уже заканчивали погрузку штурмовиков в транспортники. Еще несколько минут, и одно из самых боеспособных подразделений Черного Патруля, сохранившее после боев у Черного Сфероида почти всех «драконов»-мастеров, войдет в систему Победы, чтобы стать жертвой самой крупномасштабной провокации Службы и Управителей Жизни.
      Нетрудно предугадать, что будет дальше. Сломав хребет «берсеркам». Черный Патруль стал не нужен и подлежал уничтожению не столько как опасная, сколько как вызывающая всеобщее озлобление и ненависть сила.
      Решение пришло почти сразу, и было оно простым, очевидным и одновременно чудовищно жестоким. Своим расширенным до предела сознанием Джек тронул тонкую сеть пространственно-временных связей, и на десятки парсек вокруг Победы забушевал нуль-циклон. Эндфилд не знал, сколько он продлится, поэтому торопился, направив транспортник к разрушенному центру города...
      Капитан влез в пролом в стене, переступил через растерзанное тело охранника и вошел в темный конфигураторный зал. На полу дотлевали остатки портьер и мебели, дымился прожженный во многих местах ковер. Поврежденная система пожаротушения вяло распыляла реденький дождик, который не гасил огня совсем, но и не давал ему разгореться. Через дыры в стенах, пробитые при штурме выстрелами М-излучателей, в зал затекал жидкий свет умирающего дня, показывая отвратительную картину человеческого скотства и жестокости: насаженные на штыри отрезанные головы без глаз, носов и ушей, развешанные по стенам руки, ноги и половые органы, обезображенные трупы со вспоротыми животами, чьи кишки были растянуты через весь зал. Джек старался обходить разбросанный по полу ужас, но окровавленные куски мяса были разбросаны так густо, что ноги то и дело ступали на что-то мягкое, хлюпающее. Сверхчувственное восприятие подсказывало ему, что один из конфигураторов высшего класса остался цел после погрома и готов к работе. Эндфилду не нужно было мыслерекордера, чтобы загрузить в центральный процессор конфигуратора данные, мозг Капитана прекрасно справился и без него. Несколько минут, и Джек получил заказанное.
      Скинув замызганную парадку, не спеша оделся в «драконий» комбинезон со всеми регалиями и знаками отличия, влез в скафандр, придирчиво проверяя каждый узел и сочленение, подвесил на кронштейны джаггернаут. Прицепил катану, забросил за спину тяжелый излучатель и рюкзак с эмиттером и боекомплектом. Подвигался, пробуя экипировку, зашагал к выходу. На улице Эндфилд активировал блоки невидимости и взлетел, включив двигатели скафандра, направляясь к орбитальной крепости «Победа-6», пылинка против громады суперлинкора, один против всех в страшной и опасной игре с высочайшими ставками.
      Поле нехотя расступилось, и вот уже он на поверхности станции в районе вспомогательного люка No 436/023. Предельно осторожно выключив охранные датчики и оружейные системы, открыл металлополевые створки ворот, запитав сервоприводы от батарей скафандра. В ангаре Джек заблокировал двери и расположился на полу, максимально сосредотачиваясь. Восприятие скользнуло в глубины компьютерной сети станции, обходя ловушки и малоэффективные против него сенситивную защиту и программы контроля и блокировки. Ему приходилось работать на уровне субатомных элементарных ячеек-триггеров электронного мозга, пропуская через себя громадные массивы информации — медленно, тяжело, словно разламывая ломом, горный массив или протирая ладонью дыру в стальной плите, но мало-помалу он подчинил компьютеры станции, поставленные в режим активной защиты, своей воле.
      Хирургически точные разряды излучателей уничтожили расчеты трех ГОПРов «Победы-6».
      Выстрелы пробили интерфейсные блоки, изолировав процессоры аннигиляционных установок от остальной станции.
      Вспомогательный процессор включился в режим эмуляции нормальной работы электроники, управляющей ГОПРами.
      Заработали аварийные реакторы.
      Малый ремонтный робот плазменным резаком рассек кабель, соединяющий установки с общей энергосистемой.
      Стрельбовые генераторы встали на прогрев.
      Блок наводки получил массив данных.
      Гиперрадарные станции зафиксировали первые цели сквозь помехи циклона.
      Катушки конвертеров замкнулись накоротко, и установки выпустили в пространственно-временной континуум сгустки аннигилирующих смертоносных вибраций.
      Пилоты «Вепрей» были сожжены системами безопасности в тоннеле, ведущем к стоянкам их звездолетов, когда попытались занять места по боевому распорядку.
      Тысяча двести крейсеров запустили реакторы, повинуясь приказу Джека.
      В камеры нуль-пространственных установок вошли первые ракеты.
      В возмущениях пространственно-временного континуума образовалась зона спокойствия, открыв дорогу в нуль-пространстве коротким тупоносым цилиндрам из полевой брони, под завязку набитым сверхплотным металлическим водородом, идеальным детонирующим материалом для М-распада.