- Послушай, добрый человек, - обратился Жёлудь к Клеверу, - ты здешний и наверняка знаешь, что это за корчмари, которые подрались из-за нас, чтобы получить обещанную Хорём награду?
      - Какие они корчмари - завистники!-ответил Клевер и грустно покачал головой. - Из-за них здесь никому жизни нет. Путники обходят эти места, птицы стороной облетают, сюда даже дикие звери не забредают; одна только дорога никуда не может свернуть от них: как проложили её здесь солдаты, так и будет петлять, бедняга, пока не зарастёт травой.
      - Расскажи нам про завистников, ночь длинная, - попросил Клевера Горох и высунул голову из-под куртки.
      - С давних пор по обе стороны этой дороги, которая ведёт в Перцовую землю, стояли две корчмы. Одна называлась "Не пройди", а другая - "Не минуй". В одной хозяйничал Мышиный Горошек, а в другой - Вьюнок. Они вечно соперничали и завидовали друг другу.
      Их деды завидовали, даже если у соседа вскочит шишка на лбу, и, нарочно разбив себе голову, выпрашивали милостыню у дороги. Дети их выросли ещё большими завистниками, а внуки и вовсе помешались. Они до того завидуют друг другу, что уже ночами не спят.
      Шёл однажды по дороге весёлый путник и задумал подшутить над завистниками. Заглянул к Мышиному Горошку и говорит:
      - На сокровищах живёшь, а так бедствуешь. Деньги из твоей земли сами наружу прут! - и показал ему золотой. - Видно, здесь клад зарыт.
      Не успел путник проститься, как Мышиный Горошек со всей семьёй бросился копать в огороде. Чем дальше, тем глубже.
      Ходит Вьюнок вокруг соседнего забора и никак не может понять, что это Мышиный Горошек в земле ищет. На обратном пути шутник и ему ту же самую байку рассказал за доброе угощение. Вьюнок побледнел от зависти и тут же зарылся в землю, точно крот.
      Оба по три раза как можно глубже перекопали свои огороды, каждый комок земли руками раскрошили. Только всё напрасно.
      - Не нашёл, сосед? - спросил Вьюнок у Мышиного Горошка.
      - Я и не ищу ничего, просто огород копаю, - ответил сосед-завистник.
      "Обманывает, иначе не стал бы рыться в земле, как крот",- подумал Вьюнок и, побагровев от зависти, ещё трижды перекопал огород.
      - Много ли монет накопал, сосед? - спросил Мышиный Горошек у Вьюнка.
      - А я и не копаю вовсе, просто огород разравниваю, - соврал тот
      "Наверное, всё сокровище в его огороде зарыто", - подумал сосед и позеленел от зависти.
      Соседи по нескольку раз друг у друга огороды по ночам перекопали. Но и после этого остались ни с чем.
      - А может быть, Вьюнок сокровище под домом спрятал? - спросил однажды у жены Мышиный Горошек.- Почему он там землю не роет?
      - Ведь все прячут богатства под домом! -словно сообщая величайшую тайну, шепнул Вьюнок жене.
      И начали оба по ночам друг у друга фундамент подкапывать. Рыли, копали, пока обе корчмы не рухнули. А соседи как бросятся в драку: дескать, отдавай сокровища, которые из-под моего дома вырыл! Конечно же, ничего не добились и дракой. Тогда стали друг на друга доносы строчить. Наврали, наболтали, что один столько-то и столько-то золотых нашёл, а другой ещё больше, что у одного денег куры не клюют, а другой тротуары золотом мостит...
      Великой Мы, как всегда, требовались деньги. Она прислала отряд солдат с приказом во что бы то ни стало отыскать эти сокровища. Все развалины по пять раз с места на место перетаскивали, но так ничего и не нашли. Тогда начальник велел хорошенько выпороть обоих завистников, чтобы впредь не врали. Однако они друг другу до того завидовали, что, когда секли Мышиного Горошка, он не выдержал и крикнул:
      - Почему Вьюнку пятьдесят всыпали, а мне только сорок? Чем он лучше?
      Солдаты добавили ему ещё десяток.
      - А почему обоим поровну? - выходил из себя Вьюнок.- Ведь он гораздо меньше ростом! Нечего ему со мной равняться.
      Солдаты добавили и этому десяток горячих. А соседи, оба еле живы, всё просят ещё добавить, только бы побольше другого получить. Возможно, солдаты засекли бы их насмерть, однако бедняги так ослабли, что уже и просить не могли.
      Но как только немного оправились, снова принялись за своё: всю землю вокруг перекопать хотят. Вот только под тем огромным камнем ещё не копали. Потому теперь и роют норы, спешат-каждый хочет первым сокровище заполучить.
      - Я таких завистников отродясь не видал! - удивился Горох. - Ну бывает, что кто-то кому-то завидует, но чтобы так...
      - Завидовать вообще не следует, - сказала Фа-солька.
      - Правильно, нечего завидовать завистникам,- усмехнулся Клевер.
      Рано утром друзья простились с любезным рассказчиком, поблагодарили за ночлег и двинулись в путь. Однако когда они снова проезжали мимо развалин, их почему-то никто не встретил, не стал приглашать в гости. Непривычно тихо было и возле камня.
      - Может быть, они действительно что-нибудь нашли? - засомневался Горох. Ведь это был последний клочок неперекопанной земли!
      - И тебе сокровища захотелось? - засмеялась Фасолька.
      Жёлудь немного поколебался и сказал:
      - Взгляни, чтобы не жалеть потом. Огромный камень изрядно осел. Из-под него торчали какие-то лопаты.
      - Неужели их придавило? Всех? - Вихор Горошка встал дыбом. - Подумать только, какой ужасный камень: ни поднять, ни сдвинуть!
      - Не камень, а зависть их придавила, - сказал Жёлудь и погнал кузнечика дальше.
      Всю дорогу Жёлудь поддразнивал товарища: как это он, прошедший огонь и воду, попался на сказочку о сокровищах.
      - Перестань, - просил Горох.
      - Угадай, чем лечат от зависти, тогда перестану, - не унимался приятель.
      Горошек морщил лоб, думал и всё никак не мог угадать, подскакивая на спине коня, как заправский кавалерист. Ему казалось, что от зависти хороши все средства, однако Жёлудь требовал назвать самое главное.
      - Сдаюсь, - не выдержал Горох.
      - От зависти прекрасно излечивает настоящая дружба,- угадала за него Фасолька.
      - Это самое лучшее лекарство! - согласился Жёлудь и перестал дразнить товарища.
      ПОДВИГ ГОРОШКА
      С величайшей осторожностью ехали друзья через Перцовую землю и владения Каштана-разбойника. Днём отдыхали, а ночью гнали кузнечиков вдвое быстрей. Звёзды указывали им путь. Но как-то ночью небо затянуло тучами, и звёзд не стало.
      - Дальше ехать нельзя, - решил Жёлудь. - Лучше дождёмся утра.
      Сели, разложили костёр и стали греться.
      - Хоть бы одним глазком посмотреть на эту страшную Перцовую землю!-сказал Жёлудь.- И чем она так страшна?
      - Не знаю. И у нас в деревне, чуть что, сразу говорят: зададим перцу, вслух размышлял Горох.
      - Ничего хорошего там нет, - объяснила им Фасолька. - Все скрючились, прогоркли от злобы, сморщились, словно перцу наелись. Страшное дело: три часа бранятся, прежде чем скажут приличное слово!
      - Откуда ты знаешь? - не поверил Жёлудь.
      - Через их землю нас гнали в столицу Кривдина государства, - ответила Фасолька.- И я не понимаю, что за интерес смотреть, как эти перцы злятся, ссорятся и ябедничают друг на друга?
      - Всё равно мне нужно знать. - Жёлудь вытащил тетрадку. - Рассказывай.
      - Однажды стража остановила нас возле сложенного из веток шалаша. В нём жила семья Горького Перца: он сам, жена Горюха и сын Горчиш. Только мы остановились, как вышел старик и выругался:
      "Чёрт возьми!"
      За ним вылезла из шалаша старуха и тоже шамкает беззубым ртом:
      "Чёрт побери!"
      А их сынок, от горшка два вершка, и тот, наглядевшись на родителей, бормочет:
      "Чёрт подери!"
      От этих слов запахло чем-то неприятным, гадким. А часовые всё время подзуживали ругателей и хохотали. Однако я не могла смеяться: мне было жаль их.
      Услыхав смех стражи, старуха как глянет - сразу скисло молоко в моей чашке. Старик как зыркнет - сразу красная свёкла белой стала. А маленький Горчиш тоже не отстаёт: как посмотрит из-под насупленных бровей - сразу у одного часового пальцы инеем покрылись, до того холодно стало.
      "Кто это учил вас так смотреть?"- спрашиваю я.
      "Разве это взгляд? Мой дед как посмотрит, бывало, как глянет, тысяча дьяволов, так у всех вокруг сразу носы напрочь отмерзали, - стал бахвалиться малыш Горчиш. -- А уж если разинет рот, чтоб ему пусто было, так за версту воняло".
      - Когда собирается много перцев, - продолжала Фасолька, - становится нечем дышать, как будто в воздухе огонь. Поэтому они вечно живут врозь, и чужеземцы так легко покорили их. Теперь там правит какой-то заморский злодей по прозванию Тютюн.
      - Когда я разозлюсь и выругаюсь "чёрт возьми", у меня вовсе не пахнет изо рта, - сказал Горошек, но на всякий случай понюхал воздух.
      - Ну и как? - спросил его Жёлудь.
      - Попахивает,- признался Бегунок.
      - Вот и молчи, не мешай рассказывать! - осадил приятеля Жёлудь и снова заскрипел пером.
      - А уж какие они ябедники, какие кляузники! - продолжала Фасолька.- Нигде таких не найдёшь. Одних доносов тысячу пудов тащили они за нами в столицу Кривдина государства. А от сплетен у наших стражников пухли головы и шлемы лопались. Словом, никчёмные создания. К ним даже стражу не требовалось приставлять - они сами друг друга сторожили. Если кто-нибудь захочет бежать из неволи, другие за ноги держат, пока стража не подойдёт.
      - Мне кажется, что не стоит и знакомиться с такими злюками, - сдался Жёлудь.-Пойдем-ка, Горошек, поищем дров, до утра ещё далеко.
      Когда они вернулись с двумя охапками дров, то не нашли у костра ни Фасольку, ни коней, ни записей Жёлудя.
      - Нас ограбили! - испугался Горошек.
      - Вижу! - рассердился Жёлудь.
      - И Фасольку похитили, - застонал приятель.
      - На небо не улетела, пойдём по следу и найдём - нечего плакать! - одёрнул Жёлудь Бегунка.
      Как только рассвело, друзья пустились в погоню. Следы свернули в густой лес и привели к огромной пещере у подножия горы. В пещере пылал костёр и кто-то громко хохотал. Подкравшись поближе, следопыты увидели странное существо в колючем, как ежовая шкура, плаще, накинутом на плечи, и в нахлобученной на бритую макушку такой же колючей шапке. Заткнув за пояс пару пистолетов, оно что-то говорило Фасольке и, держась за живот, хохотало во всю глотку. От этого смеха даже камни с грохотом катились под гору.
      - Ты говоришь, что эти хлюпики освободят тебя? Го-го-го! Да я их обоих одним пальцем левой руки с горы скину. Хочешь, я тебе расскажу, что делают сейчас эти два молокососа? Один бежит маме жаловаться, да так, что пятки сверкают, а другой догоняет его, ого-го-го!
      - Если ты и впрямь такой силач, так зачем же связал бедную путницу?
      - Я бы развязал тебя, только дай честное слово, что не будешь царапаться.
      Фасолька ничего не ответила.
      - Я рассчитывал на большую добычу, а что мне эти жалкие клячи и тетрадки на растопку?! Путешественники! И кастрюли-то хорошей не завели, чтобы кашу варить.
      - Мы бежим из неволи, - ответила Фасолька,
      - Таким нищим не стоило и бежать оттуда.
      - Лучше уж быть нищим, чем вором. Тетрадки у путников украл.
      - Ну-ну, я вижу, тебе жить надоело!
      - Жаль, что у нас нет ружей, - прошептал Горох.- Ведь это Каштан-разбойник!
      Вдруг разбойник замолчал на полуслове, прислушался, схватился за пистолеты и загремел, сотрясая горы:
      - Эй, кто мешает мне отдыхать! Ну-ка вылазьте, а не то сейчас свинцом затылки запаяю!
      Жёлудь не испугался угрозы. С ним были два верных друга, а Каштан - один.
      - Отпусти нашу подругу и верни мои записи, - сказал он смело.
      - О несчастный писака! Вот хорошо, что ты сам ко мне приплёлся. Я уж было собрался искать тебя. Садись на камень да пиши своим родственникам письмо: пусть они за тебя шлют выкуп! - И он приставил оба пистолета к груди Жёлудя.
      Однако Жёлудю было не до письма. Обернувшись, он увидел, что Горошка нет, и подумал, что тот не решился подойти к разбойнику и спрятался где-то за камнями.
      - А где же твой дружок, этот кругляш вихрастый? - словно угадал его мысли Каштан.
      - Убежал, - коротко ответил Жёлудь.
      - О-го-го! А что я говорил? Ну, довольно: садись и пиши! А твоя подружка пусть возьмёт лучинку и посветит.
      - Не буду писать!
      - Тогда я тебя скину в пропасть.
      - Делай что хочешь, а писать я всё равно не буду.
      - Напишешь как миленький.- Каштан схватил его и поставил на край пропасти, а сам, прищурив один глаз, навёл пистолет.- Ну?
      - Ты герой, когда перед тобою безоружный. Посмотрел бы я, что бы ты запел, будь у меня в руках хотя бы дубина. Трус! Негодяй! Жадюга!
      - Все вы со страху так орёте, ого-го-го! - захохотал Каштан,- Последний раз спрашиваю: будешь писать?
      - Горох! - крикнул Жёлудь не своим голосом и кинулся на Каштана, но... было поздно.
      Спрятавшись за скалой, Горошек следил за каждым движением разбойника. А когда Каштан хотел нажать курок пистолета, он прыгнул прямо ему на шею и увлёк за собой в пропасть. Падая, он крикнул:
      - За вас, друзья!
      "...а ...а!.." - повторили горы и скалы, а затем стало тихо-тихо, как в воскресное утро.
      Жёлудь развязал Фасольке руки и сел рядом, но долго ещё не мог выговорить ни слова. Всё произошло так быстро и неожиданно, что друзья не могли опомниться. Они молча спустились в ущелье, пробитое горной речкой, разыскали останки Гороха и похоронили, сложив из камней высокое надгробье. Немного подумав, Жёлудь нетвёрдой рукой вывел надпись:
      Прошедший тысячи дорог,
      Ты шапку скинь свою.
      Здесь кончил путь
      Герой Горох:
      Он в честном пал бою!
      Им так не хотелось уходить с этого места, ноги будто приросли к земле...
      Пока они стояли в скорбном молчании, над скалами показался Ворон, который прилетел их искать. Сделав несколько кругов, он спустился, почистил клюв о камень и хотел было отругать Жёлудя, но передумал. Чем могли помочь теперь даже самые умные речи?
      И сын Дуба вернулся домой.
      Вечером, когда Лягушка стала снова звать свою Куотре, когда Голубь, присев, начал хвалить посев, а Скворец затянул песню в честь гостя, Жёлудю стало необычайно грустно: надо сделать что-то очень благородное, хорошее. Для всех, для всех! Чтобы жить на опушке леса было славно и весело.