- Шишик, постой, смотри, что я умею! - Шишак несколько раз перевернулся через голову и стал ходить на руках.
      Воинственному крикуну это понравилось. Он засмеялся. А отец, не зная, что делать дальше, ползал на четвереньках и катал носом камешки.
      - Ну, а теперь ложечку,- сказала Шишка улыбающемуся сыну.
      - Не хочу, не надо! - снова заверещал Шишик, топая ногами. Схватив со стола огромный торт, он швырнул его в мать.
      - Зачем нервировать ребёнка! - рассердился на неё Шишак. - Пускай себе не ест.
      - Пускай не ест, - согласилась Шишка.
      - Вы хитрые, обманете меня, - не сдавался баловень. - Брось чашку на землю! - крикнул он матери.
      - Я поставлю её на стол, - сказала Шишка.
      - Нет, разбей, разбей!.. -затопал ногами Шишик и кричал до тех пор, пока Шишка не разбила чашку.
      Запах вкусной еды немного приободрил Жёлудя. К тому же ему стало ужасно досадно, что вот он тут умирает от голода, а какой-то неслух может безнаказанно швыряться такими вкусными блюдами. Жёлудь не выдержал. Подбежав к Шишику, он схватил его за ноги, стащил со стола и стал изо всех сил трясти:
      - Как ты смеешь?! Как у тебя рука подымается? - И, не находя больше слов, бросил баловника на землю: - Вот тебе за всё!
      Шишак, завидев непрошеного гостя, который тузит его единственного сыночка, налетел на Жёлудя. Тот увернулся от удара и, как учил Воробей, стукнул Шишака в солнечное сплетение. Толстяк шмякнулся на тропинку.
      Пока они дрались, Шишка во всё горло орала:
      - Караул! Караул! Убили!..
      Жёлудь ничего не видел и не слышал. Подскочив к столу, он уплетал что попало. Подбежал стражник и ухватил его за руки, но Жёлудь встряхнулся, уложил напавшего и, схватив кувшин, хотел было запить застрявший в горле кусок. Тогда подскочили сразу несколько стражников и заломили ему руки за спину. Кувшин с соком упал на землю и разбился. Жёлудь пытался схватить ещё что-нибудь, но стражники крепко связали ему руки.
      Очухавшись, Шишак приказал заковать Жёлудя в цепи, а сам, отсчитав пять шагов и убедившись, что Жёлудю не достать его, сел допрашивать. - Ты кто разбойник или вор?
      - Я доктор наиучёнейших наук и корреспондент наитолстейших газет.
      Шишак нахмурился и топнул ногой.
      - Послушай, милый, вокруг живут лишь мои рабы, мои солдаты и мои слуги. А все остальные - беглецы, воры и разбойники. Так ты кто такой: разбойник или вор?
      Жёлудь много раз играл в разбойников и даже мечтал быть атаманом шайки. Но ведь то была игра!..
      Он молчал.
      - Всыпать ему! - приказал Шишак. - Пускай нашему сыну наука будет.
      Несколько слуг бросили Жёлудя на землю, сели ему на голову и ноги и стали сечь розгами.
      - Смотри, и с тобой будет то же самое, если не будешь кушать,- наставляла Шишка своё единственное чадо.
      Жёлудь терпел, стиснув зубы, и не издал ни звука. Впервые в жизни ему довелось испытать такую страшную несправедливость: Шишик не ел, Шишик озорничал, а проклятые слуги били его, Жёлудя, чтобы запугать этого негодника. Он не выдержал и тихо заплакал от обиды.
      Шишак подал слугам знак прекратить порку и сказал:
      - Сегодня моему сыночку Шишику приснилось очень вкусное заморское блюдо, которое называется "ешь-не-хочу". Может быть, ты знаешь, как его приготовить?
      - И знал бы - не сказал! - отрезал Жёлудь. - Вы подлые трусы и негодяи: вдевятером бьёте одного, да ещё закованного в цепи!
      - Добавьте ему и за то, что не знает, и за то, что не хочет сказать, приказал Шишак. Слуги трудились в поте лица.
      - Смотрите, и с вами будет то же, - стращала их Шишка. - Уложили вчера моего сынка голодным, вот ему и приснилось небывалое блюдо.
      Жёлудь молчал и только кусал губы.
      Видя такую картину, Шишик с перепугу сел за стол и согласился съесть пирожное.
      Семья торжественно обедала, а Жёлудь так и остался прикованным к стене, под охраной часовых. За весь обед никто не бросил ему даже крошки. Чтобы не смотреть, как уплетает семейка, он отвернулся к стене и крепко-крепко сжал кулаки.
      - Смотри, дорогая, как ест наш Шишик, даже за ушами трещит. Видно, перед каждым обедом придётся драть этого разбойника! - радовался Шишак.
      - Непременно,- поддержала Шишка, - а не то у нашего сыночка может снова пропасть аппетит!
      От этих слов по спине у Жёлудя забегали мурашки.
      "А Я ВСЕГО ЛИШЬ ПРОСТОЙ ГОРОШЕК"
      Шишак продолжал держать Жёлудя в старом саду прикованным к стене и перед каждым завтраком или обедом приказывал бить его, чтобы вызвать аппетит у своего сыночка. Не отставал от взрослых и Шишик. Он бросал в бедного пленника остатками еды и огрызками, стрелял выуженными из компота косточками, а то и просто плевался, если ничего не было под рукой.
      Не жалели Жёлудя и слуги. При каждом удобном случае они не хуже господ вымещали свою злобу на прикованном пленнике.
      Жёлудь терпел все унижения и обиды, однако ни на минуту не терял надежды бежать. Как только замок засыпал, а стражники начинали дремать, опершись на свои копья, он тут же принимался тереть цепи об острый камень. Только всё было напрасно. Начальник стражи Терновник, увидев это, приказал старые цепи заменить новыми, а своим стражникам-тернучкам велел постоянно напоминать Жёлудю: "Здесь все живут и умирают только по милости господина Шишака".
      Тернучки расхаживали взад и вперёд, закинув на плечи колючие копья, и по нескольку раз в день напоминали Жёлудю, по чьей милости он должен терпеть такие муки. И всё-таки Жёлудь не думал сдаваться. Он стал расшатывать вмурованное в стену кольцо. Однако Терновник заметил и это. Он велел приковать Жёлудя к другому кольцу.
      Однажды, когда Жёлудь строил новые планы побега, кто-то с криком вылетел из окна, несколько раз перевернулся через голову и шмякнулся ему под ноги. Нагнувшись, Жёлудь разглядел в потёмках маленькое круглое живое существо с торчащим вихром жёлтых волос. Незнакомец чуть слышно стонал и звал маму.
      Недолго думая сын Дуба ухватился за лист Вьюна и стряхнул на голову упавшего незнакомца самую крупную каплю росы.
      Когда тот пришёл в себя, Жёлудь спросил:
      - Ты кто такой?
      - Горох Бегунок.
      - Почему же ты прыгаешь из окна, если можно спокойно выйти через дверь?
      - Меня Шишик выкинул.
      - А что ты делаешь в этом гадком замке?
      - Меня схватили тернучки, когда я пахал землю, и пригнали развлекать этого хвастуна и бездельника Шишика.
      - А меня они бьют, чтобы запугать его,- пожаловался Жёлудь.
      - Они со всеми так обращаются. Мне этот негодяй руки-ноги выкручивал, в землю закапывал, в погремушке мною гремел, как будто я какая-то игрушка. Впрочем, хорошие дети и с игрушками так не обращаются. А ты кто такой?
      - Я - Жёлудь, сын Дуба, знаменитый сочинитель и доктор чистописания.
      - А я всего лишь простой Горошек, - тяжело вздохнул его собеседник и опустил голову. - Моего отца в деревне тоже Бегунком зовут.
      - Так, может быть, ты спортсмен? - Нет, разве что беда заставит... Жёлудю понравились искренние ответы Горошка, и он предложил:
      - Если хочешь, я буду звать тебя чемпионом по бегу.
      - Да мне это ни к чему. Ох, какая на тебе шляпа!
      - Видишь ли, шляпа нужна мне для того, чтобы не улетучивались хорошие мысли, - похвастался Жёлудь.
      - Ого! - удивился Горох и снова вздохнул. - Ты, наверное, очень умный и много знаешь.
      - Разумеется, но ещё больше я забыл, - не моргнув глазом, соврал Жёлудь.Правда, сейчас не это важно. Ты, парень, кажется, не в кандалах?
      - Нет, на мне никакие цепи не держатся.
      - Это очень хорошо: значит, ты поможешь мне бежать!
      - Нет! Ни за какие коврижки! Ты знаешь, что такое гнев Шишака? Он нас изрубит на мелкие кусочки и скормит курам.
      - Этот старый репей? Этот колченогий толстяк? Ты бы видел, как он летел вверх тормашками!
      - Вот за это ты и сидишь на цепи.
      - Ну и ладно, я хоть знаю, за что сижу. Не успев подружиться, они уже поссорились и сидели надувшись. Горох не выдержал первым:
      - Легко тебе говорить. А ты знаешь, что этот Шишак - главный страж границы Кривдина государства? Он со своими тернучками может не только убить тебя, но и гонять вдоль границы, пока не отвалятся ноги. Он может нас обоих в муку смолоть, может нами квас заквасить... Многое может. Он страшнее зверя.
      - Тем более мы должны бежать.
      - Я пробовал, да ничего не вышло: с одной стороны - море, с другой - река, с третьей - горы и ни кусочка почвы.
      - А что с четвёртой?
      - Не спрашивай: самое плохое, что только может быть на свете,-лес! Такой густой, что вряд ли нам с тобой удалось бы сквозь него пробраться.
      - Я к лесу привык. А этот лес с какой стороны? - С южной. Только там птиц полным-полно.
      - Всё равно надо бежать.
      - Тогда бежим, - поднялся Горох и тут же -упал на землю.
      На него навалился Жёлудь.
      - Здесь все живут только милостью господина Шишака, - сказал, проходя мимо, стражник.
      - Как ты неосторожен... - прошептал испуганному другу Жёлудь.- А кто меня от цепей освободит? - Ты доктор, ты и думай, - пожал плечами Горох.
      - Я уже придумал. Ты осторожно прокатись в спальню Шишака и выкради у него ключ. Он его держит под подушкой.
      - А Шишак не проснётся? - с опаской спросил Горошек.
      - Не бойся! - ободрил его Жёлудь. - По-моему, даже здесь слышно, как он храпит.
      Жёлудь подсадил приятеля. Тот ухватился за стебель вьюна и пополз вверх. Вскоре Горошек скрылся в тёмном проёме окна. Жёлудь ждал возвращения приятеля и никак не мог дождаться. Напрягая слух, он прислушивался к каждому шороху, к малейшему звуку. Сердце так билось, так колотилось, что разбудило бы стоящего поблизости часового, если бы Жёлудь вовремя не прижал его.
      - Спит без задних ног,- послышался сначала голос Горошка, затем показался его весёлый вихор, а потом уже появился и он сам.
      Жёлудь схватил приятеля в охапку и не хотел отпускать, словно у него в руках была сама свобода.
      - Держи ключ,- вырвался из объятий Горох.
      - Ничего ты не понимаешь, ничего ты не знаешь, - всё ещё не отпускал его Жёлудь. - Я впервые в жизни нашёл друга. Впервые!
      - Ну ладно, ладно.
      Горох быстро отпер кандалы и хотел бросить их у стены, по Жёлудь удержал его и перекинул кандалы через плечо.
      - Зачем они тебе? - удивился Горошек. - Только звенеть будут.
      - Неужели я, имея свободные руки и такого друга, не отплачу этому жестокому Шишаку? Ты ещё меня мало знаешь.
      - Попадёмся, - дрожал Горошек. - Ты и обо мне подумай.
      - Тогда уж лучше снова посади меня на цепь,- сказал Жёлудь.
      - Тебе лучше знать, ты доктор, - уступил приятель.
      Мимо прошёл заспанный стражник и предупредил:
      - Здесь все и умирают только по милости господина Шишака...
      Заговорщики поднялись по перламутровой лестнице и стали тихо пробираться по янтарным коридорам замка. Спальню Шишака долго искать не пришлось: из-за двери доносился мощный храп, от которого дрожал потолок. Тернучки-стражники в коридоре тоненько подхрапывали своему повелителю.
      Друзья прокрались в спальню. На одной кровати кверху брюхом спал Шишак, а на другой - свернувшаяся клубочком Шишка. Жёлудь осторожно подкрался, соединил цепью их ноги и запер на замок. Затем друзья проникли в соседнюю комнату, где спал Шишик. Жёлудь и тут не выдержал, чтобы не выкинуть шутку. Он быстро нашёл свою тетрадь, чернила и перо, окунул палец в чернила и нарисовал маленькому бездельнику красные усы.
      - Бежим! - потянул его Горох.
      Очутившись во дворе, приятели подбежали к источнику газированной воды, бросили в него железный ключ от цепей, а сами пролезли сквозь живую изгородь и пустились бежать в сторону розовеющего неба.
      Едва взошло солнце, стражник заметил, что Жёлудь исчез. Он тут же поднял страшный шум.
      - Сбежал! Сбежал! - кричал он, стуча древком копья по висящей сковородке.
      Услышав крик, Шишак бросился к двери, а Шишка-к окну, и оба тут же растянулись на полу. Спросонок они подумали, что кто-то тащит их за ноги. Тогда Шишак бросился к окну, а Шишка - к двери. И снова оба грохнулись как подкошенные.
      - Караул! - кричала Шишка.
      - Пощадите! - вопил Шишак.
      На крик вбежал в спальню и маленький бездельник Шишик. Увидев его красные усы, родители решили, что это кровь, и бросились к сыну, но тут же оба полетели кубарем и вывихнули себе ноги. Падая, Шишак и Шишка разбили лбы и расквасили носы.
      Так, валяющимися на полу, и нашёл их начальник стражи Терновник.
      - Догнать! - кричал ему посиневший от злобы Шишак.
      - Расковать! - не уступала пожелтевшая от страха жена.
      - Догнать! - приказывал Терновник. А тернучки бросались то в одну, то в другую сторону, пока вконец не сбились с ног.
      - Расковать! - закричала Шишка, которая спустя добрый час одержала всё же верх, вцепившись в волосы Шишаку.
      Все дворовые бросились искать ключ, но так нигде и не нашли его. А ключ всё глубже и глубже погружался в бездонный источник газированной воды.
      ПОХИЩЕНИЕ ЖЁЛУДЯ
      Горох действительно не хвастался, когда говорил Жёлудю, что, если понадобится, он может быстро бегать. Вырвавшись из замка Шишака, он всё время мчался впереди своего друга, не чуя земли под ногами. Жёлудь отставал, но, не желая показаться слабым, доказывал:
      - Тебе хорошо... А у меня тетрадь падает... Чернила проливаются... Перо из-за уха выскакивает...
      А Горох всё удалялся и удалялся. И когда в траве скрылся даже его торчащий вихор, сын Дуба не выдержал и закричал:
      - От-дох-нём!
      - Нельзя, уже светает! - ответил Горошек и припустился ещё пуще.
      Но как ни спешили друзья, небо на востоке всё светлело и светлело. Первые лучи солнца золотили плывущие по небосводу облачка и медленно опускались на землю.
      Вдруг вверху какая-то птица захлопала крыльями и так громко защебетала, что Горох от испуга семь раз перевернулся через голову и покатился в траву. Птиц он боялся смертельно.
      Споткнувшись о него, растянулся и Жёлудь.
      - Делай что хочешь, только не клюй! - обхватив руками голову, вертелся Горох.
      - Я... не... птица... - не в силах отдышаться, проговорил Жёлудь. - Не бойся...
      Солнце, глянув краешком глаза на землю, не выдержало и улыбнулось. В чистом поле, сунув голову под листок, лежал храбрый Горох, не побоявшийся забраться в спальню Шишака, и дрожал от страха перед маленьким, щебечущим в поднебесье Жаворонком. Рядом с Горохом, не дыша, валялся другой смельчак Жёлудь, который не раз похвалялся, что ему ничего не стоит обскакать весь мир на одной ножке.
      - Что ты дрожишь? - спросил он наконец.
      - Тебе хорошо прятаться, ты продолговатый. А я - хоть стой, хоть падай отовсюду виден.
      - Эта птица не опасна, она поёт гимн Солнцу, - успокаивал приятеля Жёлудь.
      - А когда споёт и вздумает поесть?
      - Она же видит, что мы с тобой мирные путники!
      - А если забудет натощак? Слышишь, как она орёт? Пугает.
      - Неправда, она радуется. На птичьем языке её песня означает вот что:
      Чир-вир-вир,
      Весной холодной
      Деток вывела голодных,
      Голобрюхих,
      Голобрюхих,
      На обочину...
      Чир-вир-виру,
      Летом в поле
      Будет корму
      Всем нам вволю
      Только клюй-глотай,
      Только клюй-глотай
      Сколько хочется!..
      - Если и детей ещё созовёт, тогда нам совсем конец, - продолжал трястись Горох.
      - Раз уж ты такой трус, можешь возвращаться к Шишаку. У него в саду молочные реки текут, а он столько дней жаждой меня морил, каплю воды жалея.
      - Не тебя одного, - вздохнул Горошек. - Я самого льва не испугаюсь, а птичку, пускай даже малюсенькую, боюсь до смерти. Что же будет в лесу?
      - Не печалься, я сын леса: мне деревья не страшны! Встаём! - подбадривал Жёлудь друга.
      - Встаём, - еле-еле пошевелил ногами Бегунок. - Мой отец тоже на пруте рос. Деревьев-то и я не боюсь. Гораздо страшнее те, которые сидят на них.
      Хоть Горох и подбадривал себя, однако с каждым шагом всё больше отставал от товарища и поминутно оглядывался. А на опушке, услыхав гомон множества птиц, он побледнел и тихонько попросил:
      - Может, ещё отдохнём?
      - С удовольствием,- ответил Жёлудь,- Сядем, и я тебе расскажу, как однажды самого Ворона одолел. Знаешь, братец, я бы и с Орлом сразился, если б он не боялся меня.
      Горошек хотел одёрнуть товарища, чтобы тот не слишком-то хвастался, но вдруг, откуда ни возьмись, на землю спрыгнул страшный зверь, схватил Жёлудя за шиворот и унёс на дерево.
      - На помощь! - едва успел крикнуть Жёлудь и вместе со зверем исчез в дупле.
      Как ни трусил Горох, как ни тряслись у него поджилки и как ни стучали зубы, однако бежать он не собирался. Надо было выручать друга, попавшего в беду.
      Бегунок спрятался за листом и стал осторожно осматриваться. Страшный длиннохвостый зверь снова высунулся из дупла и куда-то ускакал. Это была Белка, но Горох не знал этого: он ведь никогда не видел белок. Через некоторое время чудовище снова вернулось в дупло, неся что-то в зубах.
      "То, что она такая страшная и большая, - ещё полбеды, но как я доберусь до её дупла?" - размышлял Горошек, подыскивая себе оружие.
      Наконец он схватил острую сосновую иглу и отправился на выручку друга.
      НИ ПОЩУПАТЬ, НИ ПОНЮХАТЬ
      Обойдя несколько раз вокруг огромного дерева, на котором прятался зверь, Бегунок не заметил ничего подозрительного; он только очень устал и присел отдохнуть на какой-то коричневый бугорок. Но до чего же он испугался, почувствовав, что бугорок шевелится и медленно подымает его кверху! Горох мигом соскочил и приготовился к защите, однако никто на него не нападал.
      Мох раздвинулся, и Бегунок увидел, что коричневый холмик превратился в коричневую шляпку. Немного погодя высунулось и стройное туловище владельца этой шляпки.
      - Здравствуй, - осторожно протянул ему руку Бегунок. - Мы с тобой не знакомы...
      - Я - Сморчок. Фи, как здесь холодно! Пока они здоровались, Сморчок вырос уже вровень с Горохом.
      - Как ты поживаешь? - продолжал беседовать с незнакомцем Горох.
      - Чуть жив. Под мхом едва не задохнулся, а здесь, видно, от холода ноги протяну, - жаловался неженка, вырастая выше Гороха. - Ещё и шляпку кто-то набекрень свернул.
      - Моего друга страшный зверь похитил, и то я не хнычу, сражаться собираюсь. Потерпи и ты.
      - Не могу терпеть!
      - Не будь таким хлюпиком. Сделай зарядку, согреешься, и дрожь пройдёт.
      - Боюсь, что вспотею, а потом ветерок подует, и будет насморк. Я ужасно боюсь насморка.
      За то время, что они разговаривали, Сморчок ещё подрос. Это заметил даже Боровик, всех грибов полковник. Он приоткрыл глаза, хмыкнул себе в усы и буркнул:
      - В боровики, видать, метит!
      Разбуженные полковничьим басом, вокруг Сморчка сбились в кучу сыроежки, опята, рыжики, маслята и прочие малые грибки. Оттеснив Гороха в сторону, они взялись за руки и закружились в хороводе с криками:
      - Да здравствует самый боровичный Сморчок!
      - Ура Полуторасморчку!
      - Сморчок сегодня - это Боровик завтра! От таких похвал неженка и вовсе размяк.
      - Мог бы и ещё расти, но... - Полковник закрыл глаза и уснул.
      - Может, может, как не может! - в один голос отозвались малые грибки и бросились тащить Сморчка за уши.
      - Не устою! - отбивался тот.
      - Мы своими плечами поддержим! - не давали ему раскрыть рот рыжики.
      - У меня голова закружится, - бормотал бедняга.
      - Держись зубами за воротник! - советовали сыроежки.
      - Не удержусь! - хныкал тонконожка.
      - Мы тебе поможем! - подбадривали опята. Сморчок рос как на дрожжах. Рыжики, сыроежки, опята, маслята и прочие мелкие грибки уже не могли дотянуться до его ушей, однако они взбирались друг на друга и тащили изо всех сил. Сморчок становился всё больше. Скоро малые грибки не только до ушей, но и до коленок Сморчка не могли достать, однако по-прежнему кричали:
      - Расти, тянись, мы тебе поможем! Горох протолкался сквозь толпу и обратился к Сморчку:
      - Ну и вытянулся ты, братец! Может, и меня теперь подсадишь на ветку дерева?
      - Не подсажу, боюсь напрягаться.
      - Ведь ты уже в сто раз больше меня!
      - Потому и не могу: того и гляди, ножка сломается.
      Гороху было очень обидно, но он не позволял себе злиться: его приятеля каждую минуту мог проглотить страшный зверь. Поэтому Бегунок упрашивал, а Сморчок хныкал, извивался и не хотел отрываться от тёплого мшистого ложа. Однако, даже не двигаясь, этот долговязый неженка рос на глазах: что ни слово - то вершок, ещё слово - два вершка; он раздувался, ширился, всё заслоняя своей тенью. Горох даже присел от удивления: каким великаном может вырасти Сморчок за один день!
      - Послушай, чудак, ты уже в тысячу раз больше меня. Тебе ничего не стоит меня поднять. Тебе достаточно шевельнуть пальцем, и я спасу жизнь другу.
      - Не могу, я сам едва удерживаю свою шляпку. Сил нету.
      - Ты такой большой!
      - Поэтому и большой, что мне все помогают, а я никому.
      - Ах, чтоб тебя подняло и шлёпнуло! - плюнул Горох и побежал искать помощи в другом месте.
      - Мы поможем ему! - кричали вдогонку малые грибки.
      Между двух ёлочек, оседлав нос большущими очками, вязал сети Паук.
      - Слушай, вязальщик, не поможешь ли ты мне в беде? - спросил Бегунок.Только я очень тороплюсь.
      - Если ты не муха - пожалуйста, - ответил горбун.
      - Я - Горох. А в беду попал мой друг Жёлудь. Его схватил такой рыжий пучеглазый зверь.
      - Этот зверь живёт в дупле?
      - В дупле.
      - И карабкается по деревьям?
      - Да.
      - Нет, не помогу.
      - Почему?
      - Потому что я тоже по деревьям карабкаюсь. От этих слов у Горошка даже в глазах потемнело. Он уже не знал, как просить, как умолять этого бездушного отшельника, вяжущего свои коварные сети. По зелёным щекам Горошка скатилось несколько слезинок.
      - Чего ты плачешь? - удивился Паук.
      - Ведь товарищ погибает,- пожаловался Горох.
      - Товарищ - это ещё не ты.
      - Всё равно я должен ему помочь.
      - Если очень хочешь знать, то я тебе скажу: твой товарищ попал в лапы Белки.
      - Может, и Белки, но всё равно его надо спасать.
      - Не обязательно. - Паук покачал головой.- До зимы с ним ничего не случится.
      - Ты самый бессердечный зверь в лесу! - рассердился Горошек. - Как же я могу так долго ждать?
      - А никто тебе и не велит. За это время найдёшь десяток ещё лучших товарищей.
      Эти слова окончательно разъярили Горошка. Он посмотрел на Паука, на сосновую иглу в своих руках и решительно шагнул вперёд. Паук встревожился. Он поправил очки на носу и внимательно осмотрел Бегунка.
      - А ты действительно не муха? - переспросил он Гороха.
      - Вот документы, - еле сдерживаясь, ответил зеленощёкий.
      Паук полистал паспорт Горошка, почитал, что там написано, и вернул:
      - В паспорте сказано, что ты Горох, что ты Бегунок, но нигде не сказано, что ты не муха.
      - Я действительно Горох, и больше никто.
      - А леший тебя знает. Теперь всяких развелось...
      - Как же я тебе докажу, что я не муха?
      - Это уж твоё дело.
      - Если бы я был мухой, то мне не пришлось бы просить у тебя помощи. Я бы сам полетел к дуплу.
      - Верно говоришь. Все съедобные предметы летают, а несъедобные стоят на месте. Если бы ты летал, я знал бы, как с тобой поступить. Но что мне делать, если ты не летаешь? Подойди-ка поближе: пока своими лапами не пощупаю, всё равно не поверю.
      - На, щупай! - Горошек распахнул рубашку на груди.- Только быстрей.
      - А твоего товарища кто пощупает? - невозмутимо спросил Паук.
      - Влезь на дерево и сам пощупай, - не выдержал Горох и, видя, что напрасно теряет время, вонзил в спину Паука сосновую иглу.- Ну, шевелись, а не то я проткну тебя, как лягушку!
      У горбуна от страха очки свалились. Он быстро схватил моток верёвок, закинул за спину и сказал:
      - Теперь я вижу, что ты не муха!
      Горох привёл этого никому не верящего лесного жителя к дереву, на котором жила Белка, и остановился в удивлении. Сморчок качался как пьяный, не в силах выдержать свою огромную шляпу, а малые грибки, сбившись в кучу, поддерживали его со всех сторон. Рты у всех были раскрыты, но сказать они уже ничего не могли - охрипли.
      Вдруг Боровик проснулся от необычной тишины, приоткрыл заплывший глаз и увидел рядом с собой только что выросшую Лисичку. Он улыбнулся крохе и, начальственно подмигнув, спросил:
      - Ишь ты, растёшь? Тянешься, чтоб тебе пусто было!
      Все рыжики, сыроежки, опята и маслята, а также прочие малые грибки бросились к Лисичке, схватили её за уши и, танцуя вокруг, запели:
      Сегодня - лисичка, Завтра - полковик,- Так сказал лично Сам Боровик!
      Оставшись в одиночестве, Сморчок ещё немножко покачался и рухнул. Его шляпа проткнулась и налезла на хлипкий черенок, а от былого величия остался только неприятный запах.
      - Ну и гриб! - махнул рукой Горох. - Всю жизнь дружки за уши тащили, вот он и пал раньше времени, - сказал Паук. - Хоть и не муха, а совсем никчёмная тварь...
      - Наконец-то разговорился! - ткнул Горох Паука сосновой иглой. - А откуда ты знаешь, если не пощупал?
      - Такого по запаху узнать можно, - ответил согнувшийся под ношей горбун.
      Подойдя к дереву, Паук взобрался на вершину, привязал конец верёвки к ветке, а потом, спускаясь, стал быстро наращивать верёвку. Когда он достиг земли, Горох испытал верёвку на прочность и начал взбираться по ней. Паук полез сзади. Сильными своими плечами он поддерживал Гороха снизу.
      ТВЁРДЫЙ ОРЕШЕК
      Жёлудь открыл глаза, протёр их, но ничего не мог разглядеть. Постепенно привыкнув к темноте, он заметил, что лежит в большом дупле, выстланном дубовыми листьями. Всё вокруг так остро напоминало дом, что Жёлудь не выдержал: две скупые горячие слезы скатились по его щекам.
      Вдруг стало ещё темнее. Белка просунула голову в дупло и кого-то бросила. Перевернувшись в воздухе, несчастный шлёпнулся рядом с Жёлудем, но тут же вскочил, отряхнулся и стал размахивать перед собой кулаками.
      - Я ей покажу!.. Левой сбоку, правой снизу, - бормотал незнакомец себе под нос, усердно боксируя.
      Увидев Жёлудя, он остановился, несколько раз топнул ногой, глубоко вздохнул и, вежливо сняв зелёную, изрядно потрёпанную шляпу с резными полями, представился:
      - Орех. То есть четырёхкратный чемпион куста Орех Лесной! Для друзей просто Орех.
      - Да ты ещё совсем зелёный!-удивлённо протянул Жёлудь.
      - Зато калёный! - гордо выпятил грудь Орех.
      - А-а, если ты калёный, тогда другой разговор. - Жёлудь встал, щёлкнул каблуками и протянул руку: - Доктор письменных наук, изобретатель наитолстейшей в мире книги Жёлудь Дубовый. И для врагов и для друзей - только Жёлудь Дубовый.
      Орех приложил руки к груди, трижды обежал вокруг Жёлудя, осмотрел со всех сторон, дёрнул за перо, пощупал чернильницу, берет, щёлкнул по носу и сказал:
      - Могу поспорить, что ты же изобретатель и самой тонкой в мире книги. Хи-хи, верно сказано?
      - Это и без спора ясно, - продолжал пыжиться Жёлудь.
      - Тогда идём на спор, что у Белки нет хвоста!
      - Не выдумывай.
      - Тогда хоть так давай поспорим: ты говори, что снег белый, а я буду говорить, что чёрный. Кто кого переспорит, тот и победит.
      - От этого снег не почернеет. Неинтересно. Лучше давай подумаем, как нам отсюда выбраться.
      Орех сел, сжал голову руками и глубоко задумался. Наконец он вскочил и сказал:
      - Какой дурак станет думать о том, что впереди? Хочешь, я расскажу тебе, как попал сюда? А когда, сбегу - расскажу, как убежал. Ха, толково сказано? Ставлю свою шляпу против твоего берета, что ты напишешь по моему рассказу отличную книгу.
      - Написать-то можно, да кто такую чепуху читать станет? - Жёлудь заметил, что его терпение иссякает.
      - А тебе не всё ли равно? Важно писать. Я так много всего знаю, что не успеваю рассказывать. Хочешь драться?
      Такого хвастуна Жёлудь отродясь не видывал. Ему стало стыдно, что Орех считает его таким же бестолковым невеждой, как он сам.
      - Если у тебя чешутся руки, почеши о стенку, - ответил Жёлудь и отвернулся.
      - Тогда давай бороться.
      - У меня ещё от Белкиных зубов бока болят.
      - Ага! Так стукнемся лбами и посмотрим, кто ко-го сшибет. Хе, здорово я придумал?
      - Если тебе свою голову не жаль, стукнись об стенку, - рассердился сын Дуба.
      Орех разбежался, подскочил и ударился головой в стену. Из глаз у него посыпались искры.
      - Ура, придумал! - обрадовался Жёлудь.
      Стукнись ещё раз, только как можно сильнее. А я попробую раздуть хотя бы одну искру. Мы разведём огонь и прожжём в дереве дыру.
      Орех Лесной снова разбежался, трахнулся лбом о стенку и, упав на колени, стал раздувать прилипшую к подстилке искру.
      - Жёлудь, где ты? - В отверстие дупла просунулся торчащий вихор Горошка. Я пришёл спасать тебя!
      Сколько радости было, когда Паук спустился в дупло и вынес наружу пленников Белки! Только Орех не дал себя нести:
      - Меня, четырежды чемпиона, паучья верёвка не выдержит. В одной мускулатуре сколько весу!
      - Выдержит! Нас троих выдержала, а ты один! - кричали ему с земли друзья по несчастью.
      Орех ни за что не хотел уступить. Он так спорил, что даже лес притих, прислушиваясь к его крику. Несколько раз хлопал оземь своей шляпой, бил кулаками в грудь, призывая Белку в свидетели, ел мох, пока Паук, потеряв терпение, не свернул свою верёвку и не ушёл вязать сети.
      - Теперь и я могу поспорить, что ты свернёшь себе шею,- стал смеяться над упрямцем Жёлудь.
      - А вот и не сверну!
      - Расшибёшься!
      - И не расшибусь!
      Орех оттолкнулся, лихо свистнул и вонзился в мох с такой силой, что ноги в землю ушли. У самого большого в лесу спорщика и упрямца оказались согнуты два ребра, на лбу выскочила ужасная шишка, а ступни ног, когда их вытаскивали из земли, вывернулись задом наперёд. Теперь Орех смотрел в одну сторону, а шёл в другую.