– Ну ты и хамка! – бросил Вадик, будто ударил.
      Инга молчала, как молчит тень. А безлунной ночью тени не отбрасывал даже Вадик. Маша быстро взглянула на сестру: ничего как будто не случилось, ни один камень не упал с темного неба, никого не смыло набежавшей волной. Янка покопалась в рюкзачке, что всегда был при ней, извлекла тонкую сигаретку из изящной пачки и невозмутимо закурила.
      Вадик с Ингой удалились через несколько минут. Шопинг, однако. Тапочки для рафтинга – дело ответственное.
 
      – Что же мне делать?..
      Вид у Янки был растерянный и поникший, хоть и не призналась бы она в этом даже самой себе. Лифт пришел на ее этаж.
      «Боже мой, как она на меня похожа!» – думала Маша. Центральный нападающий, суперцентрфорвард, обходит полузащитника и бьет без промаха в свои ворота. Помнится, и ее упрекали в прямолинейности. «Ты вся из острых углов».
      Хотелось обнять ее, защитить... от самой себя. Чувство было непонятное и щемящее, похожее на нежность. «Как это все странно», – думалось среди холодного черного мрамора «Нептуна», здесь, на краю земли, где...
      «Яна Ядренова – гипербола меня».
      – Что же мне делать? Они не станут со мной завтра разговаривать! Я даже не знаю... Я не знаю. Как Вадик будет?.. А Инга... Никогда такого не было.
      – А ты давно с ними знакома?
      – Давно. Мы уже полгода работаем вместе.
      – ???
      – Как мне завтра?.. Как все будет?
      – Не переживай! Будь собой, пусть все будет как обычно. Как будто ничего и не произошло. Все так и будет.
      Так и будет.
      Пенный след за сумасшедшим катером было видно далеко с берега. Лодка резко рванула от причала, сделала большую букву «зю» и зависла на месте в беспорядочном колебании. Вадик «парковался» у Яниной кепки, которая подчинилась законам инерции в причудливой траектории движения лодки.
      Белобокое моторное чудо и красная кепка Яны, которая пока еще дрейфовала в синей воде, являли собой цвета российского флага у иноземных берегов. И это было символичное, но не совсем гламурное сочетание. Поэтому Янину кепку нужно было спасать! Конечно, если бы «насиженное» место вздумалось покинуть Машиной панаме, то ее, панаму то есть, никто ловить не стал бы – так она всем надоела, эта дурацкая панама! «Давай купим тебе кепку», – ненавязчиво «капала» Яна. «Давай, – соглашалась Маша, – мне идут кепки», но, как только сообразила, откуда ветер дует, к этой идее охладела, еще больше полюбив свою панаму.
      Яне, как девушке самостоятельной, не внове было полагаться на себя, и она отчаянно тянула руки к синему морю из белого корыта. «Если бы здесь был Сеня, – подумалось Маше, – золотая рыбка уже вернула бы убор законной владелице».
      Так или иначе, кепку подняли на борт и погнали дальше. Пристегните ремни! Машка вцепилась в поручни, и соленые брызги, сверкая и дразня, весело летели прямо в лицо на каждом крутом вираже.
      У Маши давно сложилась собственная теория относительно манеры вождения и корреляции ее с особенностями, как бы это сказать... В общем, как водит – так и любит. Теория, правда, не была доказана. За недостатком эмпирических данных. Но право на существование имела.
      Вадик разметал всех, кто мог бы претендовать на главную дорогу к Эгейскому морю.
      Когда окажетесь на границе двух морей, обязательно сделайте несколько кадров на память!
      Только что был соленый душ и потоки теплого морского воздуха в лицо, и совсем не жарко под палящим солнцем, и полный штиль... Ах, зачем я не турчанка? А, впрочем, кто их там видел?..
      Яна изготовилась снимать, Вадим и Инга позировали на носу катерка. Инга подняла на лоб темные очки, чтобы открыть глаза, Вадик приблизил свое лицо, чтобы можно было запечатлеть, как он целует молодую жену, в глазах его была нежность, Инга томно опустила ресницы, изогнула изящную фигурку, и голова ее стала чуть запрокидываться в очень естественном движении в ожидании поцелуя на границе двух морей – Средиземного и Эгейского, очки скользнули назад и, тоже в очень естественном движении, в полном соответствии с законами физики, без всхлипа и всплеска канули в воду.
      – Это же Версаче! – ахнула Инга.
      Машка непроизвольно подняла руку к лицу, словно желая убедиться в присутствии Яниных очков на своем носу.
      У кусочка формованного пластика «от Версаче» способности дрейфовать, увы, не было.
      – Двадцать метров. Сто пятьдесят долларов, – зафиксировал Вадик.
      Потом он громко кричал на глупую Ингу, и глупые рыбы на дне тут же ощутили ценность приобретения, ведь известно, коли в одном месте что-нибудь убудет, в другом непременно прибавится.
      Конечно, у Инги были в отеле еще очки. За двести евро. От Шанель. Но ведь сто пятьдесят долларов! Двадцать метров! Дороговато для таможенного сбора на границе двух морей.
      Час пролетел незаметно. Когда причалили, два турка помогли им сойти с катерка. Один, юный и сладкий, как мармеладка, все на Янку смотрел и ей одной улыбался. Ухо у него было раненое, но аккуратнейшим образом заклеено пластырем. А она и не видела ничего: глаза покраснели без очков от соленой морской воды. Удивительно, Машке ни капли в глаза не попало.
 
      За ужином Вадик рассказывал, как классно поторговался сегодня с турками на лодочной станции. «Конфиденциальная» информация о Яне обошлась заинтересованной стороне в тридцать миллионов.
      – Это какая такая информация?! – делано возмутилась Яна. – Что ты им сказал?
      – Каждое слово – на вес золота, – заключил Вадик. – Сказал только, как тебя зовут и что ты – не замужем.
      – А я их не интересовала? – спросила Маша.
      – Ты – нет, – сухо ответил Вадик.
      – Представляешь, когда будешь старенькая, будешь правнукам рассказывать, что одна лишь только информация о тебе стоила тридцать миллионов! – сказала Инга.
      – Я буду та еще старушка! – Янку уже увлекла отдаленная перспектива. – Я буду жить на Пиккадилли. И вообще, я буду модная такая... У меня будет тросточка, инкрустированная драгоценными камнями, и я... этой, вот, тросточкой... Бам-м-с!..
      – Да! Не говори никому, что это были турецкие лиры! – веселился Вадик. – Склероз!..

Рафтинг. Яна The Best

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.