Ким внезапно осознал, что он, собственно, никогда не спускался с такой высоты. Фольки охотнее остаются ближе к земле, и хотя подростком он порой и забирался на вишни и яблони в соседских садах, однако у него тотчас закружилась голова, едва он посмотрел вниз. Сверху кладка казалась коварно гладкой и лишенной всяких швов.
      Однако, по-видимому, он был обречен заниматься скалолазанием. Сначала в ночи - вверх по стене Академии черной магии. Теперь по крепостной стене вниз. Но выхода не было. Итак, он тоже скользнул в отверстие и начал спуск.
      Сверху Ким услышал шаги. Его правая рука, все еще слишком опухшая, не попала в щель, которую искала. Повиснув лишь на пальцах левой, он чувствовал, как силы его покидают. Он заскользил. И рухнул вниз.
      Сильные, всегда готовые прийти на помощь руки поймали его.
      - Я здесь, Ким, - произнес Фабиан. - Я держу тебя.
      Ким открыл глаза, зажмуренные от ужаса. Фабиан бережно усадил его на пол.
      - Хорошо, что ты такой маленький и легкий, - высказался он.
      Ким не позволил себе передышки.
      - Спасибо, - только и сказал он. - Нам нужно уходить!
      Здесь было больше возможностей найти укрытие: стоящие вокруг бочки, доски, носилки с грубо обтесанными камнями. Но вместе с тем именно здесь и шло строительство. Люди, похожие на арестантов, сопровождаемые конвоирами, таскали камни, доставляя их другим работающим на лесах. Раздавались команды на резком языке больгов и удары кнутов. Одежда людей была такой же серой, как их волосы и лица, покрытые каменной пылью. Все были так измождены, что, казалось, они едва ли в состоянии поднимать тяжелые камни. Самое ужасное было то, что среди них были женщины, которые также таскали камни, и даже подростки, счищавшие с помощью колотушек с каменных кубов строительный раствор.
      Фабиан огляделся. Поблизости не было ни одного надсмотрщика.
      - Давай,- произнес он,- к ним. Там мы меньше всего будем бросаться в глаза. И может быть, узнаем, что же здесь происходит.
      Рабочие, услышав шум и заметив их приближение, подняли глаза, однако быстро их опустили, как будто не желая иметь с этим ничего общего.
      Когда Ким и Фабиан оказались рядом, они были уже почти так же засыпаны серой пылью, как и рабочие.
      - Давай я помогу, - предложил Фабиан старому изнуренному человеку, который шатался под тяжестью камня.
      - Тсс! Не разговаривать! - буркнул тот, но помощь принял.
      Фабиан встал в цепочку мужчин, передававших камень за камнем женщинам, которые укладывали их на телегу. В телегу были впряжены два осла, терпеливо ожидавшие, пока повозка наполнится.
      Ким невольно присмотрелся к ним, точно опасаясь обнаружить Алексиса; но это были два совсем обычных животных, серых во всеобщей здешней серости и таких худых, что можно было пересчитать их ребра.
      Ким присоединился к подросткам, работавшим рядом. Это были жалкие создания в рваных рубахах, сквозь дыры которых просвечивали истощенные тела. К своему ужасу, Ким убедился, что среди подростков были и девочки. Ким взял у одной из них долото и молоток. Она улыбнулась ему с благодарностью, но в улыбке было столько изнеможения, что ему захотелось плакать.
      Скоро он убедился, что это было не лучшей идеей. Хотя его правая рука была уже не столь плоха, но все равно ему стоило немалых усилий удержать молоток. У камней были острые края, и скоро из множества мелких ранок на его руке стала сочиться кровь. Однако о том, чтобы сделать перерыв в работе, не приходилось и думать. Когда один из рабочих увидел это, то молча подошел к фольку и занял его место, кивком послав Кима к другой группе, собиравшей в корзины щебень. Ким таскал груз до тех пор, пока у него не начали подгибаться колени. Теперь ему воздавалось за то, что он всегда охотнее сидел за книгами, вместо того чтобы сделать что-либо для укрепления тела.
      Время тянулось бесконечно, до тех пор, пока солнце не поднялось высоко в небе и не прозвучал удар гонга. Все прекратили работу. Из ворот появились два человека с котлом.
      Они были мощного телосложения, сильнее и крепче убогих строителей, однако столь пустые глаза и тупые выражения лиц Ким до этого наблюдал лишь у больгов. Рабочие выстроились в длинную очередь, они двигались не толкаясь и не напирая, ибо были слишком усталыми для этого. Ким смешался с толпой. Только когда его очередь почти подошла, он сообразил, что у всех на поясах висят некие подобия мисок и ложек. При мысли о еде у него закружилась голова. Но без посуды он все равно останется голодным.
      - Вот, - сказал кто-то стоящий рядом и вложил ему в руку миску с ложкой. Он оглянулся.
      Это была та худенькая девочка, которой он помог.
      - Спасибо, - тихо произнес он.
      Посуда была не слишком чистой, но сейчас Ким был так голоден, что это его не смутило.
      Один из распределявших пищу шлепнул ему в миску черпак варева, и Ким пошел дальше. Еда, подумал он. Как в старые добрые времена. Он набрал ложку, попробовал... И тут же выплюнул.
      - Невкусно? - Девочка опять была рядом и усмехалась.
      Ким взглянул на не поддающуюся описанию "кашу". Сверху плавала пара глазков жира, а в том, что скрывалось под поверхностью, он не хотел уже разбираться.
      - На, - сказал он, - возьми.
      Девочка не заставила себя уговаривать. Она торопливо схватила миску и быстро проглотила еду.
      - Как тебя зовут? - спросил Ким.
      - Яди, - ответила она.
      - Давно ты здесь?
      Она подняла четыре пальца.
      - Четыре дня, недели, месяца?
      - Года, - ответила она.
      Четыре года рабского труда! Девочка должна была прочесть ужас в глазах Кима. Она указала на одного из стоящих рядом - это был старик, которому Фабиан помогал поднимать груз и который теперь, прислонясь к стене, медленно ел.
      - Он - три раза по семь лет. - Она переняла что-то от манеры разговаривать у больгов или, может быть, и не умела иначе. - С тех пор как пришли темные, - добавила она.
      С тех пор как прийти темные. У Кима по вискам заструился пот.
      - Темные давно здесь? - спросил он. - Три раза по семь лет?
      Девочка кивнула:
      - Они пришли и с тех пор строят крепость.
      Ким откинул рукой назад мокрые от пота волосы.
      Внезапно безразличное выражение в глазах девочки сменилось испугом. Она указала пальцем на Кима:
      - Элоаи.
      Остальные тоже взглянули на него и отвернулись. В их глазах сначала был испуг, потом - страх, смешанный с ненавистью.
      - Шпион, - сказал один.
      Другой подтвердил:
      - Один из них.
      Женщина вместе с подростком, очевидно ее сыном, стояли прислонившись к глыбе. Женщина заявила:
      - Посмотрите только на его уши! - Ее голос был пронзителен.
      Ким понял. Когда он откинул рукой волосы, он открыл свои острые, как у эльфа, уши.
      Фабиан, сделав несколько широких шагов, приблизился к ним.
      - Он не элоаи, - сказал Фабиан, стараясь сохранить спокойствие в голосе. Опыт дипломата, даже если он и существовал только в воспоминаниях о жизни в другом времени, теперь пригодился. - Он - представитель Маленького народа. И он за вас. Так же как и я.
      Шаркая ногами, к ним приблизился старик с серой бородой. Его голос был хриплым, но в глазах горела упрямая воля.
      - Ты кто такой? - спросил он. - И чего тебе нужно тут? Ты ведь нездешний.
      Крутая складка появилась между бровей Фабиана.
      - Это моя страна, - ответил он резко. В это мгновение в нем было что-то, заставившее всех посмотреть на него так, как будто он действительно послан сюда для их спасения высшей силой. Кольцо на его пальце сверкнуло в солнечном свете.
      Но этот миг быстро прошел.
      - Я выведу вас отсюда, - продолжил уже без прежней уверенности Фабиан. - Должна же быть дорога отсюда.
      Старик горько рассмеялся, смех его перешел в кашель.
      - Отсюда выходят только мертвые. - Его взгляд изменился, в нем появилось недоверие. - Да ты, наверное, бунтовщик. Стража! - прокряхтел он. - Стража! Шагронк!
      Кнут прошелся по плечу Фабиана и оставил красный след на лице старика.
      - Скаш!
      К ним незаметно приблизился надсмотрщик-больг.
      - Нет, Фабиан! - закричал Ким.
      Но Фабиан уже обернулся, и, прежде чем надсмотрщик успел занести кнут для нового удара, принц схватил больга за руку.
      - Фабиан! - умолял Ким друга. - Они выместят зло на рабах, если ты что-нибудь ему сделаешь.
      Фабиан сверлил взглядом больга, и тот первым отвел взгляд. Фабиан отпустил его. Недовольно ворча, больг хлестнул бичом, никого, однако, не задев, и удалился.
      Фабиан осмотрелся.
      - Нам тоже, - сказал он, - пора отсюда убираться.
      Они нырнули в тень строительных лесов. Никто из рабочих ничего не сказал, даже старик, который звал стражу. Только девочка Яди, та, которой Ким помог и которая поделилась с ним посудой, повернула голову в их сторону. На одно мгновение на ее лице показалась улыбка.
      - Что-то во мне говорит - это мой народ, - сказал Фабиан. - Я не могу бросить его на произвол судьбы.
      - Боюсь, все обстоит не так просто, - осторожно заметил Ким.
      - Что ты имеешь в виду? - Фабиан сурово посмотрел на него.
      - Оглянись! - Ким сделал движение рукой, охватывая все, что они видели: возводимые стены, строительные леса, рабочих и надсмотрщиков с кнутами, все - припудренное серой каменной пылью. - Разве это не Высокие Стены Мрака, над которыми трудились многие поколения больгов и рабов-людей? Взгляни на надсмотрщика: получеловек-полубольг, их только начали выводить. Меньше чем одно поколение назад, как сказала мне девочка, пришли темные сюда. Империи еще нет, Фабиан. Колдовство князя Теней из библиотеки перенесло нас не только на триста миль на север, но и...
      - ...На тысячу лет назад, - завершил Фабиан.
      Отряд больгов под предводительством темного эльфа прошел мимо, и Фабиан с Кимом прижались к стене. Видимо, их все еще ищут. Но среди строительного мусора, в общем беспорядке легко было спрятаться. Неподалеку стояла дощатая будка, где хранился инвентарь. В ней друзья нашли убежище понадежней. Когда отряд прошел мимо, они выглянули из своего укрытия.
      - А зачем он это сделал? - продолжал Фабиан.- Он достиг того, чего хотел. Империи нет, Дом Алексисов потерял свое значение. Черная крепость строится.
      Ким почесал голову, потом спину. Вездесущая пыль покрыла его с головы до ног. Его рука нащупала вещевой мешок, который он таскал на спине, совсем забыв о нем.
      - Книга! - воскликнул он.
      - Не так громко! - попросил Фабиан.
      - Книга, которую я притащил из Эльдерланда. Может быть, она что-то нам разъяснит?
      - Ну не станешь же ты здесь читать!
      Но Ким отыскал что-то еще, что ему мешало. Это оказался лист, захваченный им в библиотеке. Он вытащил его и расправил. Лист был испачкан, текст едва читался, к тому же половина страницы была оторвана. Он вздернул брови, пытаясь разобрать уцелевший текст.
      - Это напечатано, а не написано, - произнес он. И тут сообразил, для чего служили приспособления, которые он видел в помещении с бумагами, развешанными, как белье для просушки. - Типографская печать! - воскликнул он. - Ее придумали, когда мы учились в университете! Но я только слышал о ней, но никогда не видел. По слухам, факультет теологии был против, на тех же основаниях, что и всегда. Хм. Это выглядит как объявление.
      AUT VIV - - - - - MORT - -
      PRAEMIU - - - - AURE
      Todt о - - - Lebend -
      -lohnun-XXX Gold - - -
      Под текстом была гравюра, изображавшая бородатого мужчину с черной повязкой, закрывавшей левый глаз, и с безумным выражением лица.
      - Здесь назначено за кого-то вознаграждение, - перевел Ким. - Тридцать золотых. Живым или мертвым. Имя...
      Имя было едва различимо.
      - Т...л...м...д...
      - Талмонд, - сказал Фабиан.- Я уверен, его зовут Талмонд.
      Ким внимательно посмотрел на него.
      - Твой предок?
      Фабиан снова прислонился к опоре лесов. Его лицо было серым, как камень. Он тяжело дышал.
      - Они хотят положить мне конец, понимаешь? Как в первой рукописи, помнишь? Descendit sineprogenio [Умер без наследника (лат.)]. Тогда получится, что я никогда и не жил. Но зачем?
      - Кольцо - это ключ, - сказал Ким. - Покуда существуют носители колец, князь Тьмы пребывает в опасности. Несмотря на все препятствия, мы снова собрались. Он хочет разрушить наше единство.
      - А что с седьмым кольцом?
      - Я не знаю, - произнес Ким. - Я совершенно не знаю, что мы можем предпринять против врага, который распоряжается временем.
      Фабиан посмотрел в щель будки. Солнце затянулось дымкой, и в туманном воздухе все казалось нереальным: ад, состоящий из бессмысленной работы и боли, такой, каким он мог представиться больному уму. В гнетущей тишине, громыхая по мостовой, проехала телега. Несмазанные ступицы колес визжали. Телегу сопровождали два существа в черно-серых рясах. Трудно было сказать, люди это или больги. Один из них тянул ее, другой подталкивал сзади. На телеге лежали два продолговатых предмета, кое-как прикрытые кусками брезента. Одна накидка была коротка, из-под нее торчали голубоватые голые ноги.
      - Они увозят мертвых, - сказал Фабиан.
      Они с Кимом переглянулись. Они подумали об одном и том же. Только мертвые выбираются отсюда. Так сказал старик.
      Не говоря ни слова, они поднялись и последовали за повозкой. Они шли все время согнувшись, под лесами.
      Повозка катилась вниз, к внешней стене крепости. Она остановилась перед низким казематом, граничащим со стеной. Тот, что шел впереди, достал ключ и открыл дверь. Затем они втолкнули тележку в зияющий проем.
      Ким и Фабиан крадучись проследовали за ними.
      Они ожидали увидеть некое подобие часовни, но тут не было даже ни одной скамейки, не говоря уж об алтаре. Только стены из грубо отесанного камня, маленькое окошко с решеткой, через которое проникал серый дневной свет, и круглая, обложенная камнями дыра в полу.
      Стражники стягивали мертвеца с телеги, чтобы столкнуть его в отверстие. Один из них обернулся. Он заметил, что на миг стало темнее, когда Ким и Фабиан входили в помещение. Отреагировал он на долю секунды позднее, когда Фабиан был уже рядом и таранил его плечом.
      Человек-больг качнулся. Его лицо выражало ужас. Мертвец, которого он все еще держал в руках, был слишком тяжел и потянул его за собой. Раздался крик. Он становился все тише и внезапно оборвался. Фабиан, балансируя руками, сумел все-таки удержаться. Второй сторож стоял с другой стороны ямы, уставившись на Фабиана и Кима.
      - Ну, - поманил Фабиан, - возьми меня!
      У сторожа не было меча, но на поясе у него висел кнут, который он теперь вытащил. Фабиан и человек-больг закружили вокруг отверстия шахты. Сторож размахивал кнутом. Но для такого оружия необходимо пространство без этого бич ударялся о потолок и бессильно падал вниз. Фабиан подался вперед и схватил его. Теперь оба тащили кнут в разные стороны, пытаясь стянуть противника в пропасть.
      В это мгновение Ким прыгнул из темноты под ноги больгу. Может, это и не было геройством, но маленькому фольку потребовалось немалое мужество для такого поступка.
      Фабиан толкнул больга и отпустил кнут. Все было кончено.
      - Жаль, - сказал Фабиан, - я надеялся использовать кнут как канат, чтобы спуститься в шахту. Но, вероятно, его длины все равно бы не хватило.
      - Канат... - повторил Ким. Потом его глаза посветлели. - У нас есть канат!
      Он отступил от края ямы и развязал свой вещевой мешок. В нем он нащупал - рядом с еще не прочитанной книгой - моток тонкой веревки, который ему положили в Потаенной долине.
      - Думаешь, этого хватит?
      - Эльфийская веревка! - Фабиан был поражен. - Она невероятно прочная. Но нам нужно что-то, чтобы она не разрезала нам ладони.
      Он вытащил из голенища кинжал Кима и разрезал брезент, которым была покрыта телега, на полоски. Ким тем временем забил клином входную дверь. Они обернули ладони кусками ткани. Потом закрепили конец веревки на оконной решетке и бросили моток в отверстие.
      Ким не решался даже думать о том, что может ждать их на дне шахты. Одна только мысль о спуске в эту мрачную глубину заставила его дрожать. Зияющая бездна была больше чем ворота в неизвестность. Это был спуск в само царство смерти. Ким сглотнул. Затем взялся за веревку, проверяя ее прочность.
      - Я спущусь первым, - сказал он. - Если кто-нибудь будет нас преследовать, ты справишься с этим лучше меня.
      Колодец шахты был выложен из камней, плотно пригнанных друг к другу и не дающих ногам найти опору. Перехватывая руки, Ким начал спускаться. Смотреть вниз он не решался: его страшило то, что он может там увидеть. Он полностью сосредоточился на том, чтобы сохранить хватку и не сорваться.
      Неожиданно его ноги нашли опору. Колодец делал здесь поворот. Хотя он и дальше вел в глубину, но уже не отвесно, как прежде. Теперь Ким мог и опираться на ноги.
      Сверху раздался глухой треск, многократно отразившийся от стен шахты.
      Они ломают дверь!
      - Я спускаюсь! - закричал сверху Фабиан. - Давай быстрее!
      Веревка стала резко раскачиваться. Ким старался спускаться как только мог быстро. Несмотря на тряпки, которыми были обмотаны его ладони, веревка горела в пальцах.
      Сверху донеслись треск ломающегося дерева и глухие голоса.
      Внезапно натяжение веревки ослабло. Кто-то ее перерезал. Руками и ногами Ким пытался затормозить, но напрасно. Через мгновение он вылетел наружу, как камень, посланный катапультой. Над ним - небо. Под ним - земля. Больше ничего.
      Стражи, дрожа, стояли перед троном князя Тьмы. Справа и слева - темные эльфы в черных хитиновых панцирях. Рядом, в позе обвинителя, - Азантуль.
      Один из больгов-людей выступил вперед. В руках он держал обрывок бумаги.
      - Вот, господин!
      Азантуль взял грязный клочок двумя пальцами, с отвращением, и стал рассматривать его, как безобразное насекомое.
      Он сумел разобрать лишь некоторые строки:
      ...рыцарь из Турина...
      ...против Высокого суда...
      Его взгляд омрачился. Стоящие перед ним полулюди украдкой смотрели на него со страхом. Азантуль делал вид, что не замечает этого.
      - Кто это был? - прошипел он.
      - Мужчина и ребенок, - объяснил один из стражей. - Мальчик с острыми ушами. Они ушли дорогой мертвых. Так сказали рабы.
      Князь Тьмы нагнулся вперед на своем троне. Свет упал на его лицо, лишенное возраста, - на фоне черной одежды и кольчуги оно казалось еще бледнее.
      - Вон! - фыркнул Азантуль.
      Стражи повернули назад, не смея глянуть ни на него, ни на того, кто сидел на троне. Темные эльфы, справа и слева от трона, последовали за ними как тени. Больше не было сказано ни слова.
      Дверь за ними закрылась и приглушила крики умирающих.
      Азантуль все еще держал в руках клочок бумаги. Он скомкал его в кулаке.
      - Они последовали за вами, отец, - произнес он на старинном языке темных эльфов, - через Врата. Но как это могло произойти?
      - Молчи! - Азратот поднял руку. Кольцо на его пальце сверкнуло в сумерках. - Есть вещи и поважней этой: пространство, время и власть, которая ожидает за звездами. Иди и отыщи человека с мечом, отыщи его и убей. Время не терпит...
      Он умолк. В его голосе слышалось изнеможение, как будто он еще не пришел в себя после путешествия через время.
      Глаза Азантуля вспыхнули. Гибким движением он подхватил связку бумаг, лежавшую рядом с троном.
      - Слушаю и повинуюсь.
      Он повернулся, чтобы идти, но не к дверям, а к нише, терявшейся в ажурной каменной резьбе. Человеческий взгляд скорее всего не заметил бы этого проема: высокое, с остроконечной аркой отверстие, такое узкое, что необходимо было повернуться боком, чтобы проскользнуть в него.
      Оно вело на лестницу, которая поднималась вверх по стене, узкую, с узкими ступенями, сделанную не для ног простых смертных. На ее верхней площадке была железная дверь. Замочной скважины в двери не было. Темный эльф произнес заклинание, и дверь отворилась. Помещение, расположенное в верхнем этаже башни, было круглое, полностью обитое железом. Посредине его находился круглый же бассейн, из которого исходил красный жар, как от горящего угольного пласта. В этом жаре что-то шевелилось.
      - Всадник ветра, - прошептал Азантуль, - певец бури, исчадие огня. Проснись.
      Существо задвигалось. Щелкали когти, царапалась чешуя, с металлическим звоном разворачивались крылья. Поднялась голова: узкая, коварно блестящая, поднялась с точностью механизма, но одновременно с грацией, присущей только живому существу. Дракон вытянул длинную гибкую шею и громко прокричал единственное слово, которое было ему известно:
      - Арзах!
      - Хорошо! - похвалил его темный эльф. - Но воевать еще рано. Сегодня нам предстоит небольшое путешествие. Вставай!
      Дракон медленно поднялся. И теперь стало видно, что он еще молод. Годы, возможно, столетия потребуются, чтобы сделать из него то, к чему он предназначен: рок, которому ничто и никто не может противостоять, который отбросит законы этого мира. Однако и сейчас, в незавершенном состоянии, это создание было смертельно опасным. Азантуль оседлал его.
      - Наверх!
      Крыша над ними раскрылась, как некий чудовищный цветок. Два тяжелых металлических крыла, скрипя, разошлись в стороны, и за ними показалось небо. Дракон напряг мощные мускулы и взметнулся к затуманенным звездам. Над цитаделью бушевал ветер. Он рвал одежду всадника, путался в крыльях дракона.
      Дракон взмахнул крыльями, набирая высоту.
      - Туда!
      Как мощно выпущенная стрела, дракон пронесся над зубцами стены. Внизу, под ними, в страхе склонялись рабы-больги и рабы-люди, и даже в глазах темных эльфов был страх, когда над ними проносилась гибельная тень. Потом под ними промелькнула последняя, внешняя, стена и стало видно отверстие, из которого крепость извергала своих мертвецов. Острые глаза темного эльфа осматривали каменное дно. Увидев то, что искал, Азантуль засмеялся.
      КОРОЛЬ КАРЛИКОВ
      Здесь не было ничего, кроме темноты и молчания. Но молчание не было полным. Где-то в глубинах капала вода, прокладывая себе дорогу сквозь скалы, чтобы все стоки слились в один подземный ручей, который затем превратится в реку. Камень скрежетал и стонал под натиском воды и, когда давление становилось невыносимым, давал потоку свободу.
      Поток устремлялся в пустое пространство, в провалы, раскрывающиеся перед ним, водоворотом низвергался он ниже и ниже в бездну, где соединялись огонь и вода, воздух и земля, и из первоматерии вырастала новая жизнь, над которой даже Божественная Чета не имеет власти.
      Нечто поднялось из самой бездны. Оно прислушалось. Ответ пришел откуда-то сверху - стук, подобный пульсации огромного сердца или ритмичному бою барабанов.
      - Вы тоже слышите? - спросил Альдо, широко раскрыв глаза.
      Было все еще темно, однако от каменных стен исходило матовое слабое свечение, которого хватало для того, чтобы разглядеть руку, поднесенную близко к глазам. В этих неопределенных сумерках он увидел перед собой склоненную фигуру Бурина. Гном прислушивался к происходящему в глубине.
      - Я слышу, - наконец ответил он, как будто пребывая в трансе, - рост и распад камня, из которого состоит мир.
      Альдо даже не подозревал, что гном, чья раса отличается прежде всего практицизмом, способен изъясняться столь поэтически.
      - Это звучит красиво, - высказался он, - но...
      - ...Но нам нужно идти. - К ним приблизилась тень Гилфаласа. Его миндалевидные глаза мерцали в темноте. - Мы не можем здесь оставаться.
      Его слова прозвучали так, будто он боялся темноты.
      - Вы должны нас вести, Владыка Бурин, - добавила Итуриэль. - Лучше всего будет, если мы возьмемся за руки и...
      - Это Зарактрор, принцесса, - прогремел Бурин, вновь обретший уверенность в себе. - Здесь должен быть свет.
      Он стал ощупывать стены. Бурин, казалось, что-то искал. Но что?
      Перед ними возвышалось некое подобие портала: пилястры справа и слева, которые соединялись в вышине в арку. Перед ней в боковой стене была плоская ниша. Бурин вошел туда, послышался щелчок, словно раскрылся замок. Потом вспыхнул свет.
      Он струился узкими лучами вдоль потолка. Свечение было холодным и голубоватым. Оно не было ярким, однако его хватало для того, чтобы различить дорогу.
      - И не называйте меня Владыкой, - продолжал Бурин. - Здесь, в глубине, этот титул принадлежит только одному.
      Они отправились дальше. Впереди шагал Бурин, сопровождаемый Альдо, Гилфалас и Итуриэль держались рядом. Горбац замыкал шествие.
      Здесь, вблизи подземной реки, грунт, в котором были прорыты туннели и штольни, не был однородным. Слои твердых пород перемежались слоями песка и жирного мергеля. И там туннели были укреплены подпорками и обшиты досками, пятна плесени на которых проступали в зеленоватом свете, как смутные, призрачные цветы.
      Но с каждым шагом внутрь горы порода становилась тверже, а туннели делались уже. Появились первые признаки запущенности: в углах лежали груды щебня и мусор, а на потолке пауки плели свои сети.
      Некоторые лампы не горели; некое маленькое четвероногое существо прошмыгнуло через туннель, но так быстро исчезло, что невозможно было определить, кто это был.
      Это не выглядит цветущим садом, подумал Альдо, но не стал произносить это вслух. Лицо Бурина с каждым шагом становилось все мрачнее.
      До сих пор они еще не увидели ни одного строителя подземного города. Не доносилось ни единого звука, кроме глухого стука в глубине, более угадываемого, чем слышимого.
      Очередной туннель закончился прямоугольным залом. Бурин разыскал выключатель, вспыхнули некоторые из светильников, встроенных в ветхий фриз. В стенах зияли ниши. Низкие каменные скамьи стояли по периметру зала. Но никто на них не сидел.
      Комната стражи, подумал Альдо. Но где же сами стражники?
      Горбац, шедший последним, кряхтя выпрямился. Альдо вообще не заметил, что туннель стал столь низким.
      - Эти туннели созданы не для больгов, - отважился он пошутить.
      - Да уж, - прорычал Бурин. Юмор, похоже, покинул его.
      Горбаца, впрочем, это не заботило. Он опустился на гранитную скамью и втянул плечи.
      - Шлем, - сказал он и повторил еще раз совершенно отчетливо: - Мне нужен шлем.
      Он провел ладонью по лбу. Ладонь оказалась в крови.
      - Откуда ему тут взяться? - заявил Гилфалас. - Если только наш друг Бурин не найдет потайной сундук с доспехами.
      Горбац пошарил под скамьей, на которой сидел. И что-то оттуда вытащил.
      - Шлем! - сказал он торжествующе и водрузил его себе на голову.
      Действительно, это был шлем из тисненой кожи, укрепленный стальными обручами и украшенный горным хрусталем. Очевидно, это был шлем гномов. Для широкого черепа Горбаца он был маловат, но, когда больг застегнул ремни под подбородком, шлем сел как влитой.
      Бурин словно остолбенел. Наконец дар речи вернулся к нему.
      - Откуда... откуда у тебя это? - заикаясь, спросил он.
      Горбац молча ткнул пальцем под скамью.
      Между скамьей и стеной лежало еще что-то. Можно было подумать, что это просто куча тряпья и веник. Однако куча эта имела слишком упорядоченные формы. Это был скелет, на котором еще сохранились клочки одежды.
      - Гном? - спросил громко Альдо.
      - Нет, - произнес Бурин, - не гном.
      Горбац порылся среди костей и достал какой-то продолговатый предмет.
      - Молот, - сказал он и взмахнул им, испытывая оружие. - Хорошо. Затем, увидев, что Бурин пристально смотрит на него, он наморщил лоб:
      - Разве это не молот гномов?
      - Молот-то гномий. Снаряжение и оружие происходит из кузниц гномов. Но взгляни...
      И Горбац увидел странно исковерканные кости, высокий лоб с отверстием между надбровными дугами, как будто там располагался третий глаз, несоразмерно длинные руки и намного более короткие ноги с уродливыми ступнями.
      - Мы называем их карликами,- продолжал Бурин. - Они - рок рода гномов. И наше собственное творение,- добавил он.
      - Карлик, - произнес Горбац озадаченно. - Об этом я должен...
      - ...Поразмыслить, - завершил Альдо.
      Гилфалас высказал то, что подумали все:
      - Значит, здесь происходил бой между гномами и карликами. И гномы, очевидно, победили.
      - Не очевидно, - проворчал Горбац.
      Все изумленно посмотрели на него.
      - У карликов оружие гномов, - констатировал он. - Так что победили скорее карлики. Но не здесь, а где-то раньше. А если гномы победители - то где они?
      Если бы взгляд Бурина мог метать молнии, тогда Горбац был бы сожжен заживо. Однако во взгляде Бурина был не только гнев - оттого, что больг выказал сомнение в превосходстве гномьей расы, - но и потрясение тем, что Горбац способен к логическому мышлению.
      - Он не совсем неправ,- подтвердил слова больга Гилфалас. - Здесь, вероятно, произошла только небольшая стычка, и это - павший одной стороны. Кто знает, что стало с другими?
      - Это нам не поможет, - проворчал Бурин.
      - И куда нам теперь идти? - переменил тему Альдо.
      Из сторожевого зала имелось два выхода. Первый, справа, был высоким и узким и вел наверх; другой, слева, - широкий и под стать росту гнома. Он спускался в беспросветную глубину.
      - Куда нам, Бурин? - спросил Гилфалас.
      Бурин указал на гладкую каменную стену перед ними:
      - Туда.
      - Я за правый туннель, - высказал свое мнение Гилфалас. - Он, по крайней мере, ведет к свету.
      - А я - за левый, - пророкотал Бурин. - Если мы хотим понять, что здесь произошло, нам нужно внутрь горы, ответ - там.
      Горбац пожал плечами.
      - Этот слишком узок для больга, - кивнул он направо, - а этот слишком низкий. Мне все равно.
      - Я тоже не знаю, - сказал Альдо. - Охотнее всего я отправился бы опять наверх, но, может быть, господин Бурин прав.
      Все обернулись к Итуриэль, которая молча стояла позади всех. Ее ответ был ясен - она уже давно решила.
      - Мы отправимся налево, - произнесла она. - Там, в глубине, что-то зовет меня.
      Кап-кап-кап.
      Капает вода.
      Вода - это пища.
      Это оно знало. Оно знало немного, не намного больше, чем животное, состоящее из нюха и вкуса, осязания и слуха. Ведь увидеть в этой всепоглощающей темноте невозможно.