Под песнь железа.
      Камень к камню.
      Тот выступ - в эту
      Ямку. Как мы
      Верны завету!
      Камень на камень.
      К груди лодыга
      Примыкает.
      Гряди, Владыка!
      - Владыка! - кричали они. - Владыка!
      И он явился на зов. Великолепные доспехи сверкали на нем. Тонкой работы кольчуга, украшенная сверкающими драгоценными камнями, отливала серебром. На щите и шлеме были вырезаны рунические знаки власти. Рогатый шлем украшал знак, на который только он имел право: глипт Фрегорина, Владыки Зарактрора. В руке он держал огромный боевой топор.
      Свет, исходивший от него, был сильнее, чем камень или железо. Он шел от кольца на его правой руке. Золотое кольцо с аметистом излучало сияние, смертоносное для теней.
      Свет горел. Он проникал в темную сущность, заставляя ее таять, как снег на солнце. Только этот снег был не белым, каким он бывает на вершинах гор, а черным как сажа, как вещество из потустороннего мира, подобное черноте, подстерегающей за звездами.
      И тень кричала.
      Это не была боль, которую тень уже когда-то испытывала.
      Ей были знакомы боль и разрушение. Но этот свет истреблял саму основу ее существования.
      Там, куда он был направлен, находилась сущность тени. Она не могла выдержать его сияния. Когда тень бледнела, тогда прекращалось существо Сагот, которое могло быть и в единстве, и во множестве.
      Сагот убегал. Напрягая остатки сознания, искал он спасение в бегстве. Он хотел найти место, где был бы, в безопасности, место, где кончаются все пути.
      В глубине.
      Гномы возликовали. Они спрыгивали с выступа и преследовали отступающую тень. Ими владело желание показать врагу, кто здесь подлинный хозяин.
      - Остановитесь! - прогремел голос Фрегорина.
      Но гномы его уже не слышали.
      Тень отступила в места, прежде недоступные гномам. Вскоре преследователи заблудились. И тогда путь им преградили бледные, призрачные фигуры.
      - Назад! - закричал один из гномов своим товарищам.
      Однако они его не послушались. Пролилась кровь. Жизненный сок этих бледных созданий был таким же красным, как кровь, которая течет в венах гномов, людей и эльфов.
      Гномы почувствовали, что они сильнее. Однако бледных было слишком много, и там, где падал один, сразу же на его место вставали двое.
      - Назад! - послышался теперь уже голос Фрегорина.
      Гномы вняли Владыке. Продолжая сражаться, они шаг за шагом стали отходить. Противник наступал, вооруженный уже не только когтями, зубами, камнями и палками, но и захваченным у гномов оружием. И теперь уже ряды гномов таяли, как прежде тени под магическим светом.
      А потом появились они, огромные и безмолвные, бесшумно выступив из мрака. У них не было ни глаз, ни лиц. У них не было даже оружия, но они в нем и не нуждались. Их оружием была сила духа. Она поразила гномов, превратив их костный мозг в лед, а кровь - в воду.
      - Вот как начиналась, - тихо сказал Гврги, - война гномов и карликов. Из-за какого-то недоразумения. А все потому, что два мира, которые извечно должны были быть разделены, встретились. Но кто знает, может быть, это и к лучшему?
      - И как все это закончилось? - испуганно спросила Итуриэлъ.
      - Пойдем, я тебе покажу, - прошептал Гврги.
      Он снова повел ее, держа за руку, через тенистые галереи и туннели. То здесь, то там слышались крики и лязг оружия. Девушка понимала, что все, что она видит и слышит сейчас, в действительности тянулось десятки, если не сотни лет.
      С каждым шагом они не продвигались вперед, а прокладывали себе путь назад во времени.
      Наконец они вошли в Зал предков, длинное сводчатое помещение, скорее походившее на галерею, чем на зал. Справа и слева в высеченных нишах стояли каменные саркофаги. Пораженная Итуриэль проходила мимо них. Даже Гврги, который всегда казался таким непоколебимым и спокойным, выглядел очень удивленным. Все они, а их были сотни, если не тысячи, оказались закрыты. Подобно безмолвным окаменевшим стражам, стояли они здесь, никак не украшенные. Лишь на крышках были высечены имена покоившихся там.
      - И все они мертвы? - прошептала Итуриэль.
      - Все до единого, - тихо пояснил Гврги.
      В конце зала стоял Фрегорин. В руках он с трудом удерживал тело какого-то гнома, который, казалось, был невероятно тяжел.
      С неимоверными усилиями Владыка положил умершего в гроб, стоявший в последней нише. Затем послышался скрежет закрывающейся крышки.
      Одно мгновение Фрегорин стоял погруженный в раздумье или в безмолвную молитву. Внезапно раздались громкие удары.
      - Карлики, - ответил Гврги на вопросительный взгляд Итуриэль. - Они ломают дверь.
      Фрегорин повернулся. Круглый вход в зал закрывала каменная плита. Владыка гномов ухватился за нее и отодвинул в сторону. Он вошел в раскрывшееся отверстие, при этом не побеспокоившись о том, чтобы задвинуть за собой тяжелую каменную плиту.
      Итуриэль и Гврги последовали за ним. Когда они покидали Зал предков, девушка обернулась.
      Саркофаг в последней нише был открыт. За ним, прислоненная к стене, стояла крышка, на которой виднелся уже знакомый знак, глипт Владыки Зарактрора.
      - Но... я видела, что саркофаг был закрыт. Фрегорин... - удивилась Итуриэль.
      - Маленькое отличие с существенными последствиями, - с ухмылкой сказал Гврги. - Князь Теней не мог об этом догадаться, так как в это время война между гномами и карликами была короче, кровопролитней и закончилась иначе. В том времени, из которого мы пришли, в живых не остался никто.
      - Как же так? - удивилась Итуриэль.
      - Тени раньше или позже освободились бы. Но это длилось бы гораздо дольше, до тех пор, пока гномы не нашли бы дорогу в другое царство. И так умирали бы они один за другим, а господин Фрегорин от отчаяния превратился бы в камень, - объяснил Гврги.
      - Кто же тогда положил бы его в саркофаг?
      Гврги посмотрел на девушку своими светлыми глазами:
      - Вы не помните, что сказал Владыка Подземного Мира? Вероятно, это был он сам, но только не хотел в этом сознаться. А может быть, это были карлики, так как они никогда не испытывали ненависти к нему. В конце концов, они и разыскивали Владыку.
      Внезапный скрежет заставил его посторониться. Огромные створки двери, которая вела в Сводчатый зал, начали медленно закрываться.
      - Быстро! Ведь если Владыка Фрегорин закроет их, мы не сможем войти! воскликнул Гврги.
      Они успели проскользнуть прежде, чем дверь с глухим стуком закрылась.
      Фрегорин стоял у входа в зал. От кольца на его руке шел свет, и его сверкающий луч запечатал дверь. Какой-то миг портал как будто был объят пламенем. Затем свет стал блекнуть и, наконец, исчез совсем.
      Медленно Фрегорин обернулся. У него был вид старого уставшего человека, для которого бремя жизни стало чересчур тяжелым, чтобы нести его дальше. Он с трудом снял кольцо с пальца. Из сумки, висевшей на поясе, он достал конверт. Фрегорин положил туда кольцо. Затем он подошел к краю круглого бассейна, находящегося в центре зала. Конверт порхнул вниз. Одно мгновение он лежал на поверхности сверкающей черной воды, так что можно было увидеть изображенный на нем глипт Владыки гномов. Потом конверт исчез, не оставив на воде даже кругов.
      Тем временем Фрегорин, ступая медленными тяжелыми шагами, поднялся на площадку по другую сторону бассейна. Там стояли два трона. Он помедлил секунду, затем сел на трон, стоящий справа, и положил руки на каменные подлокотники.
      Превращение оказалось ужасным и удивительным одновременно. Все началось с ног. Сначала кожа черных сапог приобрела матово-серый оттенок. Потом ткань на коленях потеряла эластичность. Кольца на кольчуге потускнели. Руки, лежащие на каменных подлокотниках, застыли. Затем кожа лица стала восковой, а блеск в глазах исчез.
      - Камень к камню,- сказал Гврги.- Это должно быть понятно тем, кого сотворил Владыка Подземного Мира. Когда пришло время, они снова стали такими, какими были изначально.
      Вокруг царила тишина. Казалось, даже бесконечно медленное движение большого купола над их головами, измерявшее своим вращением ход времени, на мгновение прервалось.
      В тишине послышался голос Итуриэль:
      - Когда-то он был велик. Мы должны отдать ему дань уважения.
      Она опустила голову. И пока девушка, пришедшая из начала времен, размышляла о конце всех вещей, из глубин горы донесся какой-то шум.
      Это были барабаны. Барабанная дробь раздавалась где-то в глубине.
      - Мы больше не можем здесь оставаться. Мы должны возвращаться из мира сна в мир живых, - объявил Гврги.
      Итуриэль подняла глаза. Ее взгляд упал на черный пруд, блестевший в центре зала.
      - По этой дороге? - догадалась она.
      Он кивнул, насколько позволила это сделать короткая шея.
      Девушка подошла к краю бассейна.
      - А что это за послание, которое Владыка Фрегорин бросил сюда вместе со своим кольцом? - спросила она.
      - Он был осужден своим братом Ардхамагрегорином. Осознавая вину, Фрегорин просит его прийти сюда, чтобы охранять Врата.
      - И он придет?
      - Это другая история, - ответил Гврги. - А мы должны посмотреть, что происходит с нашей, не правда ли?
      - Пойдем! - согласилась девушка.
      Она улыбнулась и взяла его за руку. В последний раз ее взгляд пробежал по залу, по запечатанной двери, по окаменевшему гному на троне. Наконец Итуриэль отважно шагнула в чернильную темноту.
      Он прошел сквозь безвременный мир.
      Туман опустился на скалистые утесы, и можно было разглядеть лишь голые камни земли. Среди скал подстерегали бесконечно глубокие пропасти. Небо над головой имело сероватый оттенок, как и весь окружающий мир, ибо там, где нет времени, нет и солнца.
      В туманной дымке показался некто коренастый в коричневом плаще и грубых сапогах. В руке он держал палку.
      Единственное яркое, что можно было увидеть во всем этом обесцвеченном мире, - его рыжие морковно-красного оттенка волосы.
      - Альдо! - захотел крикнуть видевший все это.
      Но крикнуть было невозможно, ибо здесь не существовало звуков.
      Еще он увидел серое животное, стоявшее возле ущелья. Это был осел. Он выглядел оголодавшим и изнуренным. Его взгляд был одновременно недовольным и потерянным.
      А поодаль он заметил большой окутанный туманом каменный мост, повисший над бездной.
      - Там дорога!
      - Ким! - Фабиан тряс его. - Ким, проснись!
      Ким в испуге вскочил. Было раннее утро. Солнце еще не появилось из-за вершин. Было холодно. На скудном кустарнике и травах, растущих на горных отрогах, лежала роса.
      Вокруг разместились группами люди. Женщины и дети лежали под повозками, свернувшись калачиком. Что касается мужчин, то одни несли караул, а другие лежали у огня. Больги сидели отдельной маленькой группой в стороне.
      Они были счастливы уже потому, что их никто не преследует. Но исчезновение колонны никого не обеспокоило. Казалось, внимание князя Теней направлено на что-то другое.
      - Так ты нашел дорогу? - поинтересовался Фабиан.
      - Что? - удивился Ким.
      - Ты разговаривал во сне и воскликнул: "Там дорога!"
      - О!
      Киму показалось нелепым, что Фабиан говорит сейчас о его сне, где он видел Альдо и осла. Ким обратил взор в сторону юга, к горам, залитым лучами утреннего солнца.
      - Я уверен, что там есть дорога, - размышлял он вслух. - Во всяком случае, была, когда мы шли здесь в прошлый раз. Неужели ты забыл?
      Фабиан наморщил лоб. Каждый раз, когда Ким напоминал ему о прошлом, которое лежало где-то в возможном будущем, у него мутилось в голове.
      - Теперь, когда ты говоришь об этом, я начинаю припоминать, - сказал он.
      - Я предполагаю, что дорога первоначально шла дальше, - продолжал Ким с воодушевлением. - Это древняя дорога гномов, ведущая в Зарактрор. И если мы последуем через предгорье на юг, то выйдем на нее.
      - Надеюсь, ты прав, - произнес Фабиан.
      Постепенно лагерь просыпался. Быстро был приготовлен завтрак из запасов конвоя.
      - Это получше, чем пойло, которое дают работающим в крепости, проворчал Фабиан, нарезая колбасу.
      При этом он заметил, что у него все еще кинжал, который ему дал фольк.
      - С благодарностью возвращаю,- сказал Фабиан. - А себе я тут что-нибудь раздобуду.
      Взяв кинжал, Ким усмехнулся:
      - Он мне теперь дорог как бывший кухонный нож императора, а не как оружие.
      - Люди полуголодные. Я бы хотел, чтобы по крайней мере у нас был котел для приготовления похлебки. Мне вспоминается суп, который готовила Марина,мечтательно вздохнул Фабиан.
      - Мне тоже, - грустно отозвался Ким. - Но сейчас не до воспоминаний. Мы должны отправляться.
      Обоз был готов. Ким и Фабиан пошли впереди. За ними последовало несколько мужчин, вооруженных копьями и щитами. Следом шли женщины и дети, а завершал шествие вооруженный арьергард. Повозка ехала в середине. Больги держались чуть в стороне, ибо к ним бывшие пленники относились все еще настороженно.
      Солнце было уже высоко над горами, когда зоркие глаза Кима разглядели на середине холма светлую ленту, которая обвивала его.
      - Вот! - воскликнул он. - Это похоже на дорогу.
      Фабиан высказал сомнение:
      - Скорее всего это какая-то горная тропа.
      Взгляд Кима проследовал по направлению дороги к вершинам, которые все еще дымились в красноватом отблеске солнца. На глаза навернулись слезы, и он отвернулся.
      - Что случилось? - забеспокоился Фабиан.
      - Там какой-то свет, - объяснил Ким. - Наверху, на горе. Он меня ослепил. А ты не заметил?
      Прищурив глаза, Фабиан посмотрел в сторону далекой горной цепи.
      - Ничего не вижу, - сказал он. - Наверное, ты слишком долго смотрел на снег.
      - Нет! - возразил фольк, поднявшись. - Я не ошибся. Это был свет, и мы должны идти туда.
      РАЗБОЙНИКИ СО СКАЛ
      - Как медленно! - пробурчал Альдо себе под нос. - Я даже не вижу леса из-за этих деревьев.
      - Что ты сказал? - спросил, наклонившись, тот, кто шел рядом с фольком. При этом его маленькие глазки засверкали. - Это шутка?
      С того момента, когда искра юмора проблеснула в больге, он стал воспринимать окружающий мир преимущественно с комичной стороны.
      - Я хотел лишь сказать, что мне уже порядком надоел лес, - уточнил Альдо.
      Горбац обдумал эти слова, но, по-видимому, не нашел в них смысла.
      - Ты не любишь лес? - спросил он удивленно.
      - Люблю, но только тогда, когда его не так много,- вздохнул Альдо.
      - А-а-а... - протянул понимающе больг.
      Сейчас они двигались по той же дороге, по которой шли в Аллатурион. Однако она была совсем не такой, какой запечатлелась в памяти. Конечно, эти воспоминания находились за многие столетия вперед, в будущем - в том будущем, возникновению которого они пытались воспрепятствовать.
      Вдоль дороги то здесь, то там виднелись поля, обрабатываемые крестьянами, от взглядов которых Гилфалас оберегал друзей своей магией.
      У Альдо было такое чувство, будто за каждым деревом и кустом их поджидает враг. Даже мелькание белки среди ветвей или шуршание лесной мыши в траве заставляли его вздрагивать. Казалось, с Бурином происходит то же самое. Хотя он и привык к вечным сумеркам, живя в пещерных залах под горой, все же изменчивый мерцающий свет, с трудом проникавший через лесной покров, тревожил его. Гилфалас скользил от тени к тени, как всегда ступая с легкостью и грациозностью. Но создавалось впечатление, что он перебегает от одного прикрытия к другому. Даже больг недовольно оглядывался по сторонам, как будто ощущал на себе чьи-то взгляды. Только их проводника Талмонда ничто не беспокоило. Этот лес был его владением. Здесь он был хозяином.
      Альдо обрадовался, когда во второй половине дня они наконец достигли просеки, где могли сделать привал. Неподалеку журчал ручеек, водой которого путники утолили жажду. Хлеб стал черствым, фрукты из Потаенной долины давно потеряли свежесть, но все равно это было лучше чем ничего.
      - Грибы, - сказал Альдо, - мы могли бы набрать грибов! Около ручья их должно быть много. Затем их надо тонко нарезать и с луком... и маслом... поджарить на сковороде.
      Он вздохнул.
      - Очень смешно! - ухмыльнулся Горбац.
      Растянувшись на земле, Альдо взглянул на него.
      - Я мог бы взять твой шлем и в нем их приготовить, - предложил он.
      Улыбка сразу же исчезла с лица Горбаца.
      - Не очень смешно! - заметил он.
      Гилфалас, прислонившись к молодому деревцу, смотрел на Талмонда. Рыцарь выковыривал из зубов остатки пищи.
      - Господин Талмонд, сколько времени нам еще идти? - спросил вежливо Гилфалас.
      Тот скривил в ответ лицо. Это была не улыбка, нет, улыбался только его рот, но не глаза.
      - Да, пожалуй, мы уже пришли, - сказал он.
      Затем он сунул два пальца в рот и свистнул. Внезапно, словно из ниоткуда, появились люди. Их одежда представляла собой весьма живописные лохмотья. На некоторых даже были доспехи: у одного - шлем, у другого кольчуга или поножи. В руках они держали короткие луки. Тетива была натянута, а стрелы направлены на путников.
      - Боюсь, на этом наши пути расходятся, - продолжал Талмонд. - Я не создан для роли героя, которую для меня назначил ваш юный друг. - При этих словах он показал на Альдо. - Но прежде я вас прошу, чтобы вы избавились от вашего оружия и денег. Мне и моим людям они пригодятся. Я надеюсь, вы это воспримете спокойно.
      Лицо Бурина стало таким же красным, как и его борода. Он ухватился за свой топор.
      Альдо больше не понимал, что происходит вокруг. Талмонд Могучий... Ладно, он никакой не герой, а легенды врут. Но чтобы спаситель Среднеземья оказался просто-напросто разбойником с большой дороги?!
      - Вы не можете... - пролепетал он.
      - Слушайтесь приказа, - сказал рыцарь. - И прежде чем вы, господин Бурин, или ты, больг, что-то задумаете предпринять, советую вам хорошенько подумать. В вас могут быть пущены двадцать стрел.
      - Двенадцать! - поправил Гилфалас. Он спокойно сидел, прислонившись спиной к дереву, как будто его это не касалось. - Я сосчитал. Их всего лишь двенадцать. Кстати, господин Талмонд, вы ведь, наверное, не знаете, что за каждым из ваших стрелков следят по меньшей мере два воина-эльфа.
      - Как? Где? - Талмонд осмотрелся по сторонам. - Я никого не вижу.
      - А вы верите лишь тому, что видите? - отозвался Гилфалас.
      Ему даже не пришлось свистеть. В следующее мгновение они были повсюду, фигуры, одетые в зеленые одежды, с мечами, копьями и луками. Из полумрака леса выступили воины. Просека наполнилась серебристым, переливающимся хохотом.
      Талмонд стоял, словно не понимая, что происходит. Затем он со вздохом опустил плечи.
      - Это предприятие оказалось неудачным, - грустно признался он. - И что же теперь будет со мной и с моими людьми?
      При этом он кивнул в сторону разбойников, которые уже опустили оружие. На их лицах можно было увидеть страх и уныние.
      Гилфалас поднялся одним плавным движением.
      - Веди нас в свой лагерь, а там посмотрим, - сказал он.
      Один из эльфов, еще совсем молодой, со светлыми волосами, подошел к Гилфаласу и спросил что-то на языке элоаи. Тот в ответ покачал головой.
      - Что он сказал? - полюбопытствовал Бурин.
      - Надо ли брать с собой оружие, - пояснил Гилфалас. - Но, по-моему, в этом нет необходимости.
      Дорога к лагерю лесных разбойников оказалась такой узкой, что нужно было идти гуськом. Эльфы перемешались среди людей отряда Талмонда, но некоторые из них все-таки пробегали по краю, под деревьями. Густой лес не был для них препятствием.
      Альдо посмотрел на белокурого эльфа, который, по всей видимости, был их предводителем.
      - Откуда мне знаком этот парень? - тихо прошептал он Горбацу, идущему за ним.
      - Гальдор, - проворчал больг.
      Эльф обернулся. Он произнес что-то на своем языке, но, заметив, что его не поняли, перешел на Всеобщий:
      - Откуда вам известно мое имя?
      Альдо вздрогнул. Да, Горбац прав, это эльф, с которым они познакомились в Потаенной долине. Только сейчас он был еще совсем молод. Гальдор тем временем нахмурил лоб.
      - О! - воскликнул Альдо. - Мы слышали о вас, не правда ли, Горбац?
      - Легенду, - прогремел тот.
      Талмонд, идущий впереди Гальдора, тоже остановился.
      - Да! - усмехнулся он. - Они знают слишком много легенд. Я вам советую не верить ни одному их слову.
      Гальдор посмотрел на него, как человек, который разглядывает вредное насекомое. Ему даже не пришлось ничего говорить. Талмонд втянул голову в плечи, повернулся и пошел дальше.
      Было трудно определить расстояние, которое они преодолели. Солнце уже начало садиться, когда дорога стала подниматься в гору, а лес - редеть. Они приближались к южному отрогу Серповых гор. Впереди сквозь кроны деревьев просвечивали отвесные скалы. Где-то здесь, неподалеку, должно находиться ущелье, через которое они попали из Потаенной долины в Аллатурион.
      Альдо присматривался, но не видел ничего, что было бы ему знакомо. Снова у него появилось чувство, которое его уже когда-то посещало: он, фольк, которому нет еще и двадцати лет, оторван от дома на многие мили и тысячи лет. Ему никогда не было так одиноко.
      - Мы скоро должны быть там, - пробурчал Горбац, идущий позади него.
      Прочитал ли больг его мысли или у него было такое же состояние? Иногда Альдо думал, что единственное существо во всем мире, способное его понять, - это примитивный больг, о котором бы никто никогда не сказал, что он способен на сопереживание.
      Внезапное жужжание стрелы, ударившейся о камень и отскочившей от него, напугало фолька.
      - Ни шагу дальше! - послышался голос сверху, из-за выступа.
      Он казался слишком молодым. Но эльфы уже начали выстраиваться в цепь.
      - Пропусти нас! - закричал Талмонд. - Они превосходят нас в силе. Сопротивление бесполезно.
      - Мы друзья! - поспешил заверить Гилфалас. - Мы не хотим вам сделать ничего плохого.
      Вскоре из-за скалы показалась фигура с арбалетом в руке. Тот, кто оттуда вышел, оказался таким же оборванцем, как и люди из отряда Талмонда. Это был совсем молодой парень, худой и взъерошенный. При взгляде на него сразу становилось ясно, почему именно его поставили сюда, на стражу. Его левая рука заканчивалась на локте, а дальше шел кожаный манжет с железным крюком.
      Стражник был недоволен.
      - Что это за люди? - спросил он.
      - Эльфы, - бросил Талмонд. - Эльфы, гном и.... Да почем я знаю? Друзья, одним словом.
      - Хорошенькие друзья! - ухмыльнулся стражник.
      Он опустил арбалет. Тут же справа и слева от него вынырнули из пустоты два эльфа. Парень посмотрел на них с удивлением, затем вздохнул так, как будто был даже рад, что все так получилось.
      Лагерь располагался в котловине, которая прижималась к серым скалам, а с боков поросла лесом. С юга и с востока доступ затрудняли обрывистые стены. На севере, из-за скалистого рельефа, сюда невозможно было пройти. С запада виднелся единственный проход между скал, но он был настолько узким, что несколько человек могли бы легко его оборонять от целого войска.
      Бурин начал притоптывать ногами от радости, что нескончаемые леса остались позади.
      - Твердый камень, как я его люблю, - объяснил он и, оглядевшись, добавил: - Дайте мне полдюжины гномов и немного времени, и я из этого места сделаю крепость, о которую стотысячная армия разобьет головы.
      Однако при ближайшем рассмотрении можно было убедиться, что защищать здесь особенно и нечего. Там стояло полдюжины хижин, сооруженных из бревен, ветвей и камней. В самом центре находилось место для костра, над которым висел большой котел. Дыма видно не было. Между хижин слонялись оборванные фигуры, в глазах которых читался голод.
      Какая-то женщина подошла к Талмонду.
      - Ты достал что-нибудь в Турионе? - спросила она. - Муку и соль?
      А другая, в одежде из небеленой шерсти, добавила:
      - И льна, чтобы можно было сшить одежду!
      Талмонд отрицательно покачал головой:
      - Меня выгнали из города. И пообещали за мою поимку вознаграждение. Я не могу идти туда.
      - Тогда должен идти кто-то другой. Нам надо что-то есть и во что-то одеваться, иначе не пережить зиму, - произнесла третья.
      - Денег больше нет - ни золота, ни серебра, лишь пара медных монет. Всему виной они.
      Сказав это, Талмонд указал головой на Алъдо и его спутников.
      Какой же он мерзавец, подумал Альдо, который все меньше и меньше уважал главаря разбойников. Оставил все деньги в публичном доме, а теперь обвиняет нас!
      Альдо только открыл рот, чтобы высказать все это, но его опередил Гилфалас:
      - Мы принесли с собой еду и вещи, которые вам пригодятся.
      Женщины уставились на него. В их глазах читалось полное непонимание.
      - Разве это не так? - спросил Гилфалас, повернувшись к Гальдору.
      - Как скажет мой господин, - подтвердил тот.
      Тут показались эльфы. На плечах они несли шесты, на которых висели гирлянды из фруктов и дичи: зайцы, косули, фазаны. Некоторые держали большие кувшины и мешки с мукой. Шествие замыкали эльфы с рулонами льняного полотна, сотканного так плотно, что никакой ветер не мог бы его продуть. Были тут и плащи из непромокаемого сукна, шапки и колпаки, ремни и сапоги. Словом, все, что было необходимо для жизни.
      Пока мужчины Талмонда стояли и смотрели, женщины проворно утащили принесенное эльфами и разожгли огонь. Тут же начались старательное ощипывание и разделка. Между двумя хижинами, стоящими на краю скалы, возвышалась полуразвалившаяся большая каменная печь. Ловкие и крепкие руки Бурина быстро привели ее в порядок. Вскоре аромат свежевыпеченного хлеба наполнил долину.
      Между тем эльфы сделали следующее: из тонких стволов они в одно мгновение соорудили остов. Затем покрыли его шелком, отливающим разными цветами. Так был сооружен павильон, который, казалось, парит между небом и землей.
      Столы и скамейки были поставлены в круг. Вскоре были зажжены факелы, ибо наступал вечер. Принесли еду и вино, которым наполнили деревянные кружки. После того как все утолили голод, зазвучала первая песня:
      Здесь, под светом неба чужого,
      Вспоминая родной простор,
      Так не хочется - о тяжелом...
      И поем. И трещит костер.
      Говорить о родине милой
      Мы не будем, о ней споем.
      Нынче звезды над ней затмила,
      Злая тень драконьим крылом.
      Турионских лесов хозяин,
      Меч из древних легенд возьми.
      На тебя лишь мы уповаем,
      Мы, а вместе с нами весь мир!
      Только Талмонд сидел молча. Взгляд его был мрачен.
      Из темноты появилась еще одна группа эльфов. Оружие брякнуло, ударившись о землю. В свете факела засверкали мечи и топоры, луки и щиты великолепные произведения искусства. Изготовлены они были в мастерских эльфов, но предназначены для грубых человеческих рук.
      Талмонд вытер жир с бороды, громко рыгнул, после чего взял в руки топор. Он взвесил его в руке и воткнул для пробы лезвие в землю.
      - Зачем это? - спросил он громко, чтобы затем самому ответить на свой вопрос: - Вы хотите склонить меня к вашему безумному плану: участвовать в штурме Черной крепости. Но меня и моих людей нельзя купить. Придется забрать вам все это обратно. И посмотрим, как вы справитесь с этим сами.
      Он окинул взглядом сидящих в кругу. Послышался сердитый шепот. По-видимому, люди Талмонда не были с ним согласны. Однако рыцарь продолжил:
      - Я считаю, что это сущее сумасшествие. Нас всего дюжина. Даже если эльфов было бы вдвое или втрое больше, даже если бы их было пятьдесят, что можем сделать мы против армии больгов? Их сотни. Это хорошо обученные солдаты, готовые умереть. Мы должны держаться от них подальше, если нам дорога жизнь.
      Шепот вокруг не умолкал. Наконец одна женщина не могла себя больше сдерживать.
      - Да разве это жизнь? - Ее голос прозвучал резко. - Только грязь и голод.
      - А что будет дальше? - спросил один из мужчин.
      - Даже то малое, что мы имеем, ты проматываешь в городе, - добавил кто-то третий под защитой темноты.
      - Я считаю, что лучше славно умереть, чем так жить, - продолжал свою мысль первый.
      - И мы можем вместе с эльфами стать легендой, - добавил молодой однорукий парень.
      - Легенды, ха! - фыркнул Талмонд. - Говорю я вам, жизнь - это единственное, что ценно. Я совершенно обычный человек и не рожден героем. А если вы очень хотите погибнуть - ну что ж, погибайте!
      - Но без вас ничего не получится, Талмонд Турионский, - сказал Альдо и сам удивился, откуда у него взялось мужество вмешаться. - От вас одного зависит будущее, будущее всего Среднеземья.
      - Мне плевать на будущее! - проворчал Талмонд.
      События дня - неудавшаяся засада, открытое неповиновение его людей делали Талмонда все более неуверенным. Не хватало лишь последней капли, чтобы переполнить чашу терпения.
      - Ладно, - произнес спокойно Талмонд, - делайте что хотите. А я возвращаюсь обратно в Турион.
      - Где назначена цена за твою голову, - послышался голос из темноты.
      - Где ценят такого мужчину, как я, - упорствовал рыцарь.
      - К проституткам. Пока хватит денег, - продолжал голос.
      - Где я никого из вас не буду видеть, - упрямо закончил Талмонд.
      - Так говорит мужчина, который думает только о том, что видит, сказал голос из мрака.
      Талмонд оглянулся.
      - Кто это, черт возьми! - выругался он.- Покажись, ты, ублюдок! Где ты прячешься, трус?! Или я должен встать и вытащить тебя за волосы?
      - Для этого нет необходимости, - произнес голос уже отчетливее и ближе.
      Все посмотрели как завороженные туда, откуда он раздавался.
      - Я здесь.
      Он вышел из темноты, весь окруженный светом. Сияние исходило от него самого, и оно было настолько яркое, что осветило все в непроглядной тьме. Шелковая ткань павильона колыхалась от дуновения солнечного ветра, шедшего потоками от него. Он был высокого роста, в белой сверкающей одежде, которая, как казалось, омывала его, длинные золотистые волосы падали на плечи. Но все это меркло перед его ликом. Казалось, тот, кто предстал перед сидящими, юн и стар одновременно. В глазах его прочитывалась мудрость, и виден был свет звезд из того времени, когда мир был еще совсем молод. Однако во взгляде была заметна и глубокая печаль из-за страданий, на которые обрекают себя дети этого мира.