Коридор был узким и длинным. По обе его стороны тянулись двери. Затем коридор резко сворачивал, превращаясь в крытый мост, висящий над переулком.
      Никто не рискнул бросить взгляд через круглые стекла окон, так как любая тень могла быть замечена каждым, кто случайно или преднамеренно поднял бы голову. Дом, куда они попали, был меньше, чем сам бордель. Должно быть, здесь располагались своего рода хозяйственные службы. В этот ранний час людей здесь еще не было. Деревянная лестница вела вниз. Альдо уже достиг нижней площадки и считал себя в безопасности, как вдруг громкие удары сотрясли тяжелую дубовую дверь дома.
      - Открывайте! - прогремел кто-то снаружи. - Сейчас же открывайте!
      - Есть еще какой-нибудь выход? - спросил Бурин, повернувшись к Илоне.
      Та в ужасе остановилась, покачав головой:
      - Нет... Хотя... Следуйте за мной!
      Сказав это, она открыла другую дверь. Вниз вели каменные ступени.
      - В подвал? - Альдо удивился. - Какая может быть дорога на свободу из подвала?
      Однако он последовал вниз за Гилфаласом.
      - Я хорошо помню этот подвал! - пробурчал позади чей-то голос,
      На лице Альдо можно было прочесть удивление. Бурин, спускавшийся за ним, словно извиняясь, поднял плечи.
      - Я здесь производил розыски, - объяснил Бурин.- Это было в течение двух дней. Гном никогда не забывает место, где он однажды был.
      - Но где же здесь дорога для бегства? - спросил Альдо, остановившись на последней ступеньке.
      Бурин сморщил лицо, точно хотел сказать: "Откуда я знаю?"
      - Подождите минуточку, господа, - раздался из темноты голос Илоны.
      Показался слабый, мерцающий свет свечи. Альдо удивленно оглядывался по сторонам. Это был просторный подвал: глиняные кувшины с вином стояли по одну сторону, а плетеные корзины с овощами - по другую. Здесь можно было увидеть бочонки с кислой капустой, а еще колбасы и окорока, висевшие под потолком. Альдо и сам раньше был в этом подвале, где они обнаружили гнома. Но если он не ошибался, тогда здесь находились совершенно иные вещи.
      - В последний раз, когда я тут был, везде лежали книги! - воскликнул Бурин.
      Талмонд не мог сдержаться.
      - Что болтает этот гном? - проворчал он. - Какие книги? Здесь никогда не было никаких книг.
      Сверху раздался шум. Городская стража была уже здесь.
      - Нет времени, нет времени, - поторопила их Илона. - Помогите мне отставить эту бочку...
      Гилфалас откликнулся первый. Несмотря на хрупкое сложение, он был на редкость силен. Он отодвинул большую бочку, стоявшую в углу. Беглецы, ожидавшие увидеть потайную дверь, разочарованно переглянулись.
      - Люк!
      Крышка в полу была так покрыта грязью, что в полумраке ее невозможно было заметить, если специально не искать. Единственное, что бросалось в глаза, было торчавшее из пола металлическое позеленевшее от времени кольцо. Бурин ухватился за него и с силой дернул. Лязг и скрип ржавых петель был заглушен шумом и грохотом, доносившимся сверху.
      - Кто-нибудь подумал о том, чтобы закрыть дверь, ведущую в подвал? спросил Альдо.
      - Не беспокойся! - отозвался Горбац.
      Больг, несмотря на стремительное бегство, все предусмотрел.
      - А что это? - спросил Альдо, с любопытством вытянув вперед шею.
      Поток гнилого воздуха хлынул из глубины, а внизу, на дне шахты, что-то заблестело.
      - Это городская канализация,- объяснила Илона. - Туннель ведет к реке. Конечно, если господа слишком изнежены, тогда они могут идти к стражникам.
      Бурин нахмурил лоб:
      - Нет, спасибо. Но залезет ли туда наш толстый друг, вот в чем я сомневаюсь.
      - Я не толстый, - возразил было Талмонд, но тут же сообразил, что имели в виду не его.
      Горбац уже снимал свою ношу. Он положил боевой топор, который взял с собой из крепости гномов.
      - Подержи-ка! - обратился он к Альдо, у которого под тяжестью топора тотчас согнулись колени.
      Сказав это, он полез в люк ногами вперед. Нижняя часть тела прошла без проблем. Упираясь в стены руками и коленями, он погружался все глубже. Дальше отверстие становилось уже.
      - Застрял! - выкрикнул он. - Кто-то должен надавить сверху.
      - Я маленький, но тяжелый, - сказал Бурин и прыгнул.
      Раздался стук, когда гном приземлился на голову Горбаца. Затем он нащупал ногами плечи больга. Ухватившись руками за края отверстия, гном с силой надавил на больга, и тот полетел вниз, как продавленная в бутылку пробка. За ним последовал Бурин.
      Гилфалас был следующим. Он зажал нос и скользнул вниз.
      Альдо некоторое время колебался.
      - Прыгай! - крикнул снизу Бурин. - Мы тебя подхватим.
      Талмонд и Илона стояли рядом.
      - Иди со мной, - сказал он. - В лесу нам будет неплохо.
      Она засмеялась:
      - И оставить здесь все? Теплую постель и еду каждый день? Нет уж, иди сам, но потом возвращайся, хорошо?
      - А когда они придут, что будет с тобой?
      - Кто узнал тебя, жеребца, тому уже не страшны какие-то там людишки или больги.
      Талмонд хотел ее поцеловать, но в это время увидел стоящего и чего-то ожидающего Альдо.
      - Ну что ты мешкаешь? Прыгай! - приказал Талмонд.
      Альдо сначала сбросил вниз имущество Горбаца, а затем прыгнул сам. Прежде чем успел что-либо ощутить, его подхватили сильные руки. Кругом булькала вода. Альдо стоял по колено в вонючей жиже, пахнущей гнилью. Свод облицованного камнем канала был достаточно высок, так что Альдо и гном могли стоять здесь выпрямившись. А вот Горбацу и Гилфаласу пришлось согнуться. Где-то вдалеке брезжил свет. Там должна была быть река.
      Что-то маленькое и мохнатое с шумом пронеслось мимо Альдо. Он глухо вскрикнул от неожиданности.
      - Всего лишь крыса, - проворчал Горбац.
      Всего лишь крыса? Неужели это не повод для беспокойства? Вероятно, здесь тысячи крыс, которые могут наброситься и своими острыми, как иголки, зубами разорвать их - да так, что от них ничего не останется: ни кожи, ни мяса, лишь обглоданные кости. Альдо так красочно все это представил, что больше ни разу не вскрикнул.
      - Где Талмонд? - удивился Бурин. - Чего он ждет?
      В этот момент раздался грохот. Это Талмонд прыгнул в канализационный колодец. С громким плеском он приземлился.
      - Бш! - фыркнул Гилфалас, вытирая с глаз навозную жижу.
      Люк закрылся за ними.
      - Чего мы ждем? - спросил Талмонд. - Вперед!
      Он начал прокладывать дорогу через нечистоты, как будто это было для него обычным делом. Прочие последовали за ним.
      Сто шагов туннеля остались в воспоминаниях Альдо как самое отвратительное, что он когда-либо испытывал в своей жизни. Ни тюрьма Черного легиона, ни переход через болота не шли ни в какое сравнение с этим коротким отрезком во влажной неопределенной темноте, наполненной хлюпаньем и чавканьем нечистот. У Альдо было чувство, что все его поры забиты липкой грязью, что сам он стал частью нечистот, которые его окружают.
      Но вскоре юноша вышел из туннеля. Яркий свет ослепил его, и поток свежего чистого воздуха проник в легкие. Спутники оказались немного ниже того места, где на рассвете отрезвляли негодующего Талмонда. Кусты и деревья, растущие возле отмели, укрывали от бдительных взглядов. Гилфалас лег на песок. Лицо его было бледнее, чем обычно, грудь поднималась и опускалась. Бурин расположился рядом с ним. А Талмонд уже отмывал свои сапоги, стоя в пенистой воде реки.
      Горбац был последним, кто выбрался из туннеля.
      - Как паршиво! - пробурчал он.
      Альдо не выразил бы это лучше и точнее. Он двумя руками зачерпнул воду, чтобы вымыть лицо, благоразумно встав при этом выше впадения в реку клоаки. Долго-долго Альдо счищал и смывал с себя грязь, но все равно у него осталось ощущение, что вонь навсегда впиталась в его тело и одежду.
      Талмонд Турионский сидел на берегу в нерешительности, как будто размышляя, что же делать с вновь обретенной свободой.
      - И что же дальше? - спросил Альдо.
      Мужчина с черной повязкой на правом глазу пожал плечами.
      - Здесь в лесах прячутся люди, - сказал он наконец. - Несколько бывших помещиков и беглых наемников. Вы, как мне кажется, люди, которые умеют позаботиться о себе. Но если хотите, то можете к нам присоединиться.
      Это было сказано так, словно Талмонду все равно, примут они его предложение или нет. Но в голосе его можно было уловить нечто похожее на искру надежды, что его слова не будут напрасны.
      У Альдо сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это было как раз то, чего он ждал.
      - Шайка благородных разбойников? - спросил он восхищенно. - Вы грабите богатых и отдаете добычу бедным, да?
      В этом случае легенда становилась реальностью. Талмонд фыркнул:
      - Что забираем - это, конечно, правда. Но что касается отдавать... Ты очень смешной, малыш. Мы вне закона, и я был в городе, чтобы поменять часть трофеев на золото для покупки оружия и теплой одежды. Теперь вы это знаете. Итак, идете вы со мной или нет?
      - Мы пойдем с тобой, Талмонд Турионский! - воскликнул Гилфалас.
      ПРИНЦЕССА И БОЛОТНИК
      Итуриэль шла сквозь туман. Она не знала, сколько времени идет, даже не могла вспомнить, как здесь оказалась. В памяти ее было только падение в пустоту и бесконечно длинная, окутанная дымкой дорога.
      Затем она увидела их. Они лежали на берегу. Их волосы были светлы, их тела узки, совершенно не отмеченные знаками, которые оставляет время. У них были тонкие черты лица, брови вразлет, впалые щеки, заостренные уши. Это были эльфы. Они лежали с закрытыми глазами.
      Сначала Итуриэль показалось, что они мертвы. Но, склонившись над одним из лежащих, она увидела, как равномерно поднимается и опускается его грудь. Тонко очерченные ноздри дрожат. Она протянула руку.
      - Не трогай!
      В тишине шепот прозвучал так громко, что Итуриэль испуганно отпрянула. Подняв глаза, она сначала не поняла, кто там стоит. Туман искажал фигуру до гротескных размеров, делая ее то большой, даже огромной, то совсем крохотной. Наконец девушка догадалась, что это Гврги.
      - Ты разве не видишь? Они спят! - прошептал он.
      Он подошел ближе и развел при этом руками. Попытка поднять плечи привела к тому, что жабры на его короткой шее вздулись и стали похожи на красные цветы. Это было и странно, и одновременно необычайно красиво.
      - Мне жаль, что я тебя сюда взял, но я не мог поступить иначе, произнес он.
      - Где мы? И как мы сюда попали?
      - Сразу два вопроса. - Он попытался улыбнуться. - Мы пришли через Врата Зарактрора. Припоминаешь? Они привели нас сюда, к истоку времени. Смотри, мир еще только формируется. Эльфы ждут, чтобы их разбудили. А лилии даже еще и не раскрылись.
      Ее глаза широко распахнулись от удивления. Она смотрела на стебли, торчавшие из воды, зеленые побеги, наполовину скрытые туманом. Теперь Итуриэль поняла, где они находятся.
      - Итиаз Кайден, - сказала она. - Воды Пробуждения.
      Она так часто пела о месте, где Божественная Чета некогда разбудила эльфов.
      - Но... я думала, что мир был создан именно в тот миг, когда Госпожа и Господин увидели друг друга...
      Гврги приложил палец к губам:
      - Тише, они могут нас услышать. А мы не хотим нарушить порядок вещей, не правда ли? Высший Мир и Подземный Мир оказались на краю существования, и водоворот времени нас выбросил на их берег. Пойдем, мы должны возвратиться, - сказал он.
      Он взял ее руку. Его ладонь была сухая и теплая. Девушка поднялась и последовала за ним, как во сне. Итуриэль и Гврги шли между телами спящих до тех пор, пока не увидели вход в какую-то пещеру.
      - Куда...
      - Туда, где встречаются все времена, - ответил он.
      Тогда Итуриэль вспомнила, что однажды уже была здесь, на этой дороге, ведущей в Зарактрор, вместе со своими спутниками, когда они искали вход в подземное царство гномов. Но тогда они видели лишь увядшие лилии и пересохшее русло.
      И вдруг ее охватило горячее желание стать свидетельницей начала всех вещей, момента, который оставил неизгладимый след в душе каждого эльфа. Ей захотелось увидеть мир еще юным, свободным от печали и беспокойства.
      Вот-вот это должно произойти, жизнь сделает первый вдох, сверкая в блеске утра, в свете нового солнца и юной луны. Она почувствовала, как все вокруг набухает и загорается. Глаза Итуриэль наполнились слезами, когда она обернулась и увидела...
      Позади была лишь гладкая каменная стена.
      Они оказались в закрытом помещении. Оно было круглое, как мир. Да, в некотором отношении это был сам мир или, скорее, то, что от него осталось. Ограниченное пространство. Камни, окружавшие его, были старые, древние. Даже медленные изменения, которые формировали и переформировывали горную породу с древних времен, даже они обрели покой. Бесконечное бремя мир взял на себя. Это было время конца.
      В центре зала возвышался трон из камня, обработанного таким тонким резцом, что никаких следов инструмента нельзя было обнаружить. На троне сидел тот, кто своим спокойствием напоминал скалы, окружавшие его. Это был самый старый гном из всех, каких когда-либо видела Итуриэль. Его длинная борода, доходившая до колен, казалась такой же редкой, как и волосы. Лицо избороздили глубокие морщины, как будто все заботы мира оставили на нем свой след. Ни один мускул не двигался на его лице, ни один волос не дрожал на голове. Кожа была серой, как огрубевшая скала, но глаза, выглядывающие из-под кустистых бровей, блестели, глядя все еще ясно, без страха, без гнева, без горечи. Если бы не сияние глаз, то можно было бы подумать, что гном мертв. Но хотя последнее превращение и казалось неизбежным, он был еще полон жизни.
      - Кто это? - прошептала Итуриэль.
      - Это Ардхамагрегорин, Владыка гномов, - тихо ответил Гврги. - Один из первых гномов, порожденный рукой Владыки Подземного Мира. Ему предписано оказаться последним, прежде чем мир завершит свое существование.
      - Стало быть, мы в Подземном Мире? - переспросила девушка.
      - В Подземном Мире, в конце всех вещей. Пойдем, у нас мало времени, поторопил ее Гврги.
      Он взял ее руку, и она вновь позволила вести себя. За троном имелось отверстие в стене. Чтобы пройти за Гврги, Итуриэль пришлось нагнуться. В тот же миг темнота окутала ее.
      Когда девушка выпрямилась, то обнаружила, что находится в другой, еще более просторной пещере. Была видна вода, струящаяся по сталактитам, которые свисали с потолка филигранным узором. Накапливаясь на их остриях, масса воды становилась слишком большой, чтобы удержаться. То здесь, то там время от времени падали капли. Это походило на некое вечное гидротехническое сооружение. Капли со звоном опускались на сталагмит-сосульку, растущий снизу, навстречу своему собрату-противнику. Так и росли они во тьме в надежде когда-нибудь, по прошествии неисчислимого количества лет, соединиться.
      Здесь было темно, но все же Итуриэль удалось разглядеть то, что ее крайне удивило: каким безучастно-равнодушным выглядело это творение искусства, созданное самой природой.
      - Пошли, мы должны спуститься еще глубже, - сказал Гврги.
      Итуриэль не задавала вопросов. Девушка последовала за ним через едва заметное отверстие, которое открылось в стене. Они прошли по извилистому пещерному ходу.
      Их взорам предстал скальный купол. Он поддерживался массивными опорными пилястрами, высеченными прямо в скале. Они устремлялись вверх, как огромные деревья, тонко разветвляясь у самого свода. Это был камень, превратившийся в настоящий лес, в листьях которого все красочно искрилось.
      Здесь были разнообразные птицы и животные, от самых крохотных, едва заметных, до огромных, поражающих своим величием. Колибри словно застыли над цветами, переливаясь всеми оттенками; голубые зимородки погружались в глубины, откуда, полыхая, взлетал вверх феникс. Здесь можно было увидеть сокола с бархатным опереньем, белую сову, закрывающую большие глаза от света, застывшего черно-бело-красного орла. С одной стороны являл себя зрителям гриф, чьи перья отливали бронзой. С другой - сидел василиск, покрытый серебристо-зеленой чешуей. В ветвях караулила гарпия, с перьями твердыми, как сталь. Змея быстро ползла меж сучьев, напоминая сверкающую извилистую линию, а за ней следовал пятнистый барс, напрягший сильные мышцы и, казалось, готовый прыгнуть в любое мгновение. Над всем этим раскинул свои могучие крылья огненный дракон.
      Однако ничто в этой красоте не было естественным. Все, что так искрилось и блестело, будто наполненное жизнью, было искусно создано из великого множества драгоценных камней: агатов, аметистов и александритов, бериллов и хризолитов, гранатов, яшмы и кораллов, топазов, турмалинов и желтого циркона, напоминавшего прозрачное золото,
      Казалось, что здесь постоянно дует ветер, раскачивая ветви. Шум исходил от водопада в центре купола. Если бы не было водоворота от падающей воды, растворявшейся в вихре, и нельзя бы было разглядеть завесу мельчайших капелек воды, то водопад можно было бы принять за хрустальную колонну. Поток ослабевал, проходя по акведуку, выполненному в форме клюва, далее струи низвергались и исчезали в круглом отверстии в полу. Потоки воды уносились в самые глубокие пучины мира.
      - Это - сердце царства гномов на земле,- промолвил Гврги. - Ни Сводчатый зал, где высится трон Владыки, ни другие чудеса Подземного Мира не идут ни в какое сравнение с ним. Здесь гномы создали то, для чего появились на свет: картину творения мира из камней, в вечной хвале тому, в чьих руках всё.
      Итуриэль не понимала, о чем он говорит.
      - Пойдем! - снова произнес Гврги, указав при этом на винтовую лестницу, ведущую вниз.
      Мгновение Итуриэль колебалась:
      - Но...
      - Нет, не бойся, - сказал он, будто прочитав ее мысли. - Нас не заметят. Для них мы здесь не существуем. Мы лишь остатки кораблекрушения на волнах времени, которые разбиваются о прибрежные скалы.
      Сначала Итуриэль несколько удивилась его словам, однако в этом была несомненная правда. Ей казалось, что она пребывает во сне, из которого никак не может выйти. И словно во сне она последовала за Гврги вниз по винтовой лестнице.
      Спускаясь, Итуриэль стала различать звуки, которые прежде заглушались шумом падающей воды. Это были свидетельства усердной деятельности: стук молотков и визг пил. Попав в зал, она обнаружила источник.
      Это была гигантская мастерская. Сотни гномов сновали по ней либо стояли у бесчисленных верстаков и станков для обработки камня, у полировочных барабанов и наковален. Каждый из них был столь углублен в свою работу, что едва замечал, что делается вокруг. Впрочем, может быть, и волшебство Гврги сделало его и Итуриэль невидимыми, когда они проходили через мастерскую.
      Между тем грохот водопада снова стал таким сильным, что перекрывал все прочие шумы. Искристый туман заставлял пол сверкать столь ослепительно, что создавалось впечатление, что это лед. На краю круглой шахты, в которую устремлялась вода, высилась странная конструкция из металла и камня. А внутри шахты находились большие круглые котлы, от которых, разветвляясь, тянулись желоба к высеченным из камня формам. Это было сооружение для отливки, однако плавильной печи видно не было.
      Вскоре механизм был пущен. Система колес, стержней и рычагов пришла в движение. Котел повернулся на шарнирах, и ослепительный светлый поток потек по желобам.
      - Что это? - невольно спросила девушка.
      Однако ни один из стоящих рядом гномов не взглянул на нее.
      - Это электрум, благороднейший из металлов, - объяснил Гврги. - Еще его называют подлинным серебром. Он добывается лишь в глубинах Зарактрора.
      - А откуда он берется? - поинтересовалась Итуриэль.
      - Посмотри сама и увидишь! - предложил Гврги.
      Мерцающий поток поднимался из глубин водопада.
      Между тем Итуриэль и ее проводник приблизились к самому краю шахты, не видимые никем. Шум воды здесь был таким сильным, что разговор казался невозможным, но Итуриэль все же понимала каждое слово Гврги.
      - Так отправимся к сути вещей? - задал он вопрос, сверкнув глазами.
      - Туда, вниз? - испуганно спросила Итуриэль.
      Вода исчезала у ее ног в круглом отверстии.
      - Доверься мне! - попросил Гврги.
      Она сглотнула. Затем протянула ему руку. Вместе они шагнули и...
      ...полетели. Вода проносилась мимо них с огромной скоростью, но казалось, она не касается их тел. Итуриэль стала как будто бестелесной, не более осязаемой, чем тени, которые в непрерывном потоке, переливаясь всевозможными цветами, справа от них поднимались наверх, чтобы потом, слева, потемнев, снова низвергнуться в бездну.
      Затем поток разорвал поднимающиеся тени. Это произошло так внезапно, что Итуриэль даже подумала, что ей все это померещилось.
      Вокруг не было ничего, кроме падающей воды.
      Путь в бездну казался бесконечным. Они опускались все ниже и ниже. Время и пространство потеряли свое значение.
      Итуриэль и Гврги парили, как два листка, которые, сорвавшись с дерева, падают вниз.
      Но вот внезапно поток устремился куда-то наружу, впадая в глубокий кристально чистый пруд.
      Здесь, в самом основании мира, было темно. Но все же спутникам удалось различить, что находятся они в пещере, скорее даже в подземном склепе гигантских размеров. В центре его находился пруд, в который, пенясь и гремя, мчался поток воды. Лужи вдоль его берегов блестели и сверкали в тех местах, где вода и камень соприкасались с расплавленным серебром.
      На краю гигантской пещеры сгущались тени. Они громоздились на мерцающих колоннах, то распадаясь, то складываясь по-новому. Они были едины, но одновременно их было множество.
      В самом центре стоял тот, кто был темнее теней.
      Его доспехи сверкали, и он стоял, опираясь на огромный черный меч. Длинные черные волосы падали на плечи. В глаза бросалась подчеркнутая окружающей тьмой бледность его рук и лица, худого и тонко очерченного. Глаза горели красноватым огнем, а на губе виднелась черная метка.
      - Я Азратот.
      Тень /или тени/ была /или были/ сбита /или сбиты/ с толку.
      Прошлое было еще слишком молодым, чтобы оказаться забытым. Но там, где нет никакой структуры, чтобы удержать воспоминания, они становятся скоплением картин, которое мысль лишь с трудом может привести в порядок.
      Петь над полем.
      Грот виден на дне пропасти, где капля воды падает в маленький пруд.
      Блеклый свет и бесконечное желание.
      И дикое бегство вниз, только вниз, через скалы и камни, через ущелья и трещины, которых никогда не достигало сверкание золотого света верхнего мира, вниз, на дно, в самую глубину, туда, где вечный рев воды гасит все мысли, все чувства, все желания.
      Прошло время.
      Когда-то дыхание тени двигалось между сверкающим серебром и черной скалой.
      Она еще существовала одна и в многочисленных образах. Ей, в ее одиноком существовании, был заметен лишь рокот падающей воды.
      Здесь было место, где все кончалось, чтобы начаться вновь.
      Было ли это любопытство, гнавшее тень наверх? Или это слишком громко сказано для существа, не способного на ясную мысль?
      Тень поднялась из водопада. Сначала показалась лишь ее часть, чтобы затем снова унестись вниз, в серебристую лужу на краю пруда. Однако тень что-то постигала. С каждой попыткой она поднималась все выше. Казалось, что это игра, а тень была еще молода, и, как все юные существа, она любила играть. У нее появилась возможность испытать свои силы. С каждым отрезком, на который она поднималась вверх, увеличивалась ее свобода. Это продолжалось до тех пор, пока тень не достигла сводов зала, где падение воды брало свое начало.
      Сначала она вообще не замечала других существ в зале. А те, похоже, ее заметили. Обычно создания из серебра и темноты принимают за игру света, обман зрения. Однако, когда тени стали появляться слишком часто, а поток их начал беспрестанно двигаться то вверх, то вниз, их заметили. И существа, находящиеся в зале, стали принимать меры, чтобы разгадать тайну тени.
      Сначала они установили странные приборы вокруг водопада. Тень перестала понимать происходящее. Она не умела говорить и, кроме того, была полностью втянута в игру воды, двигаясь взад и вперед по бесконечному кругу. Лишь изредка ей удавалось бросить взгляд на то, что находилось вне водопада. И увиденное пробегало по всей ее цепи. Так постепенно тень узнавала о странных существах, населяющих зал. Они отличались от всех тех, о ком она имела представление. Эти существа были маленькие и коренастые, с волосами, которые росли не только на голове, но также свисали и под подбородком. Тень назвала их бородатыми.
      Она поняла их намерения лишь тогда, когда они поймали ее.
      Крик прошел через всю стаю теней, когда одна из них или ее часть была вырвана из цепи. Тень или часть ее содрогнулась, так как потеряла все, что имела прежде, - блеск серебра и водную дымку. Она была брошена в гудящую сеть, из которой не могла освободиться.
      - Ты - наше творение, - произнесли бородатые.
      Тень не поняла, что они сказали. Была ли она старше их? Или бородатые уже существовали до того, как она родилась? Тень вспоминала с большим напряжением, чтобы ответить на этот вопрос. И одна, без своих братьев или части их, она была не в состоянии справиться с этим.
      - Неси нам серебряную руду!
      Тень не понимала, для чего им серебряная материя, которая была только красивой и не служила ни для чего, а лишь блестела. Между тем она начала раскаиваться в том, что искала путь из темноты.
      - Или мы причиним тебе страдания.
      Тень не знала, что это значит.
      Они научили ее этому.
      Все началось с гудения, а затем превратилось в безмолвный крик, который сотряс каждую нить ее существа. После чего по ней пропустили электричество. Тогда тень быстро, как только могла, снова погрузилась вниз, в глубину. Известие о том, что произошло, распространилось по цепи с быстротой мысли.
      Так началось время рабства. Пока тень доставала для бородатых серебряную материю из глубины, ее оставляли в покое. Когда же река серебра текла медленнее или останавливалась, один из членов цепи бывал вырван и замучен. После этого тень уже боялась бунтовать. Она привыкла к постоянному ритму движения вверх-вниз и теперь не могла больше ничего, кроме как выполнять эту непрерывную механическую работу.
      Это происходило до тех пор, пока в глубокой пещере не появилось существо и не проникло в ее душу, сказав:
      - Я - князь Теней!
      - Я Азратот. Я знаю, что происходит.
      Тень упорствовала. Она двигалась вокруг существа из темноты, но в то же время сохраняла надлежащую дистанцию.
      - Как твое имя? - спросил князь Теней.
      В ответ последовало неопределенное мерцание.
      - Имя? Что такое имя? Я или мы не имею или не имеем никакого имени. Мы одно, но нас много. Мы есть смерть, однако мы живем.
      - Я дам вам имя, - произнес Темный. - Я назову вас Сагот, что значит "легион" на темном языке. И я дам вам цель.
      Тени хранили молчание.
      - Смерть бородатым! - произнес Азратот.
      Одним движением руки он освободил их. Тени взлетели вверх, исполненные только одной мыслью: Смерть бородатым!
      Они собрались там, где гремящий поток устремлялся с высоты вниз. Тени нырнули в бурлящую воду, дернулись наверх и исчезли. Это произошло так быстро, что едва можно было заметить глазами или ощутить какими-то другими органами чувств, которые здесь, в темноте, заменяли глаза.
      Он продолжал оставаться во мраке. Его лицо дрожало. Затем он внезапно повернул голову. Его взгляд скользнул по тому месту, где стояли Итуриэль и Гврги.
      Только один миг Итуриэль оставалась под свирепым, безжалостным взглядом князя Теней, но миг этот показался ей вечностью.
      Взгляд прошел дальше, прочь от нее и ее спутника. Он их не видел.
      Вдруг лицо Азратота исказилось, словно от боли. Его рука судорожно забилась перед грудью. Одно мгновение девушка видела внутренним взором, что князь Теней держит в руке пылающее колесо, обруч без начала и конца.
      Подул ветер, потоки воздуха отправляли брызги водопада в далекий путь. Одежда и волосы князя Теней развевались. Он прошел сквозь Итуриэль и Гврги, словно они были бестелесными тенями.
      Слабое мерцание, наполнившее склеп, заставило дрожать весь огромный зал в его основании.
      Затем свет устремился туда, где секунду назад стоял Азратот, князь Теней.
      Итуриэль ждала, пока вихрь не стихнет.
      - Куда он исчез? - поинтересовалась она у Гврги.
      - В прошлое, откуда он приходил, - объяснил тот. - Я думаю, он пытался уничтожить гномов, чтобы они не могли в далеком будущем помочь нам найти Сводчатый зал, а значит, и путь к нему.
      У Итуриэль голова пошла кругом.
      - Разве будущее будет не таким, из какого мы пришли?
      - Только если время позволит ему стать таким. Для нас оно лишь часть прошлого, но только для нас. Мир не будет таким, каким мы его знали. Перед нами оказалась его другая сторона.
      Когда она снова непонимающе взглянула на него, он сказал:
      - Пойдемте, я покажу.
      Снова дорога вела их через какой-то туннель, и они попали в большую галерею, где из земли извергался поток воды.
      Откуда-то доносился лязг оружия. Из темного отверстия выбегали гномы. Одетые в старинные доспехи и шлемы, они имели при себе мечи и боевые молоты. Однако от врага, который преследовал их, это вряд ли могло уберечь.
      Тени были всюду. В то время как лезвие касалось их, они извивались и какая-то часть отрывалась и, пылая, умирала на полу пещеры. Но основная часть тотчас воссоздавалась. Когда же тени касались чего-либо, будь-то металл, камень или живая плоть, тогда все это растворялось, само становилось тенью.
      Маленькая кучка гномов стояла на обломке выступа. Пути к отступлению у них не было. Окружая, тени хватали их своими черными пальцами. С выверенной точностью защищались гномы. Там, где ударял один, прикрывал другой. Когда один отступал, товарищ сразу же занимал его место. Несмотря на безнадежность своего положения, они даже пели или, скорей, выкрикивали заклинание:
      Камень за камнем.
      Чей череп треснул?
      Смерть шагает