статус респондента - колесо
      адрес респондента - ВВЧ.здесь.генштаб.волхов
      статус адресата - корень, резиденция
      метод кодирования - DES 5
      уникальный код доступа - не определен - в процессе...
      уникальный пароль - не определен - в процессе...
      - Долго там ещё?
      - Не мешай, - растягивая слова, сказал Фил.
      - Неужто такой напряг? - поразился Вовчик.
      Фил не ответил. По экрану ползли длинные, как змеиные хвосты, варианты декодирования - лохматые и бессмысленные закорючки из всех возможных символьных наборов.
      - Закончил трансферт. Закрыл линию. Думаю, можно вылезать.
      - А как же ключ, а? - сомнения не помешали Вовчику с максимальной скоростью собраться и отчалить в сторону шахты.
      - Может быть, скажу... часов через шесть-семь. Помнишь этот DES?
      - Не помню, - честно признался Вовчик. - А что, должен помнить? - он вскарабкался на бортик, стянул бахилы и перчатки.
      - Да вообще-то должен.
      - Что-то такое, - сказал Вовчик, - погоди... а-а, вспомнил. Слушай, так это ж каменный век!
      Снаружи был уже вечер.
      Только отойдя от люка, Вовчик почувствовал, насколько он пропитался ароматами подземелья. Интересно, работают ли в такой час общественные бани?
      Заявиться в подобном виде в трактир было немыслимо; надо срочно думать, где бы помыться, но думать не хотелось. Хотелось завалиться куда-нибудь, хоть под забор, и придавить ухо часов на десять. Ещё много чего хотелось. Так просто, покапризничать. Фил в заплечном мешке не отвечал на вопросы, или отвечал односложно и конкретно, совершенно не поддерживая диалога.
      Поплутав по переулкам, Вовчик вышел к городскому пляжу. Было довольно холодно, пляж казался пустым, хотя кое-где в кустах и копошились какие-то существа: то ли квасили там, то ли ещё что... А может, и вовсе - мутанты. Говорили, много их нынче, особенно в городской черте - боятся они леса...
      Впрочем, большого значения это не имело. Вовчик разделся, запихал всю одежду в мешок и вместе с мешком нырнул. Вынырнул( натёрся илистым песком ничего, сойдет - ещё раз нырнул, всплыл, принюхался: пахло меньше. Потом выстирал с тем же песком одежду - ни золы, ни щелока не осталось, а мыло... слишком дорогое удовольствие, чтобы тратить его на шмотье, которое стоит-то гроши. В конце концов, выбросить, и все дела. Главное, чтобы было чем прикрыть задницу на пути до одежной лавки.
      - Да-а, - протянула Лиза, - и ты все ещё хочешь на меня залезть?
      Вовчик дипломатично промолчал.
      - Как успехи? - спросила она(
      - Пока никак.
      - Как это "никак"?! Что это значит?..
      Она опустила голову, и следующая фраза её прозвучала тихо-тихо, едва слышно:
      - Я так и знала.
      Щелкнули скобы "бабочки". Полированная рыбка лезвия выписала в воздухе петлю.
      - Э-э-эй, полегче!
      Он жестко блокировал руку с ножом, продолжая движение замаха, завернул её за спину. Лиза рванулась, Вовчик перехватил её за запястье и бросил лицом вниз на кровать, придавив собственным весом:
      - Совсем спятила?!
      - Сволочь, сволочь... - Лиза заплакала, ругаясь сквозь слезы по-неприличному.
      - Думать надо, девушка, - Вовчик встал, прошелся по комнате. - Головой думать, не жопой. Уф-ф... Ну хватит, хватит, слышишь? Что на тебя такое нашло?
      Но единственное, чего он добился, было: "Гад, гад, (всхлип), гад!".
      Плохая погода, насморк и истерики обычно прекращаются сами собой. Раньше или позже. С жертвами или без. Вовчик сел на кровать и принялся ждать. Говорят, человек на три четверти состоит из воды - значит, больше пятидесяти литров не наплачет.
      - Я так предполагаю, - сказал вдруг Фил. - часов через шесть я должен закончить. Во всяком случае, теория вероятности за нас.
      - Молодец, Фил! Так держать! - похвалил Вовчик, нарочито громче, чем обычно. - Размажем этих гнилых пидоров по стенке!
      Лиза, хлюпнув носом, повернулась на голос:
      - Чего?
      - Вот ты в меня ножом, да? Я, значит, твоего мужика с кичи сымаю, а ты в меня перья суешь, сучара! - Вовчик потом сам удивлялся, что его заставило говорить в таком тоне, совершенно для него ненормальном и вообще неприятном. После двух лет в банде он ещё четыре года вытравливал из себя (не без помощи Фила) этот их жаргон, воровскую "этику", привычку материться через слово и пользоваться кастрированным лексиконом. Настоящей фени эти бандиты не разумели, и говорили, как бог на душу положит - а получалась совершенно кошмарная мешанина областных жаргонов с примесью блатных словечек. Травил( травил( да( видимо, недотравил. - Манда ты с ушами после этого! - закончил Вовчик свой кудрявый спич.
      - Какие ещё перья,( - озаботился Фил. - Она тебя резала?
      - Ха! Попробовала. М-мандавошка.
      - Перестань! - почти прорыдала Лиза.
      - Ладно, уже перестал( - снизошёл Вовчик.
      - Вы.. так вы узнали что-нибудь?
      - Объясни ей, Фил... - Вовчик втянул ноги на постель и отвернулся к стене. - Разбуди, когда пожрать приготовишь( - добавил он Лизе(
      И заснул под тянущийся временами, как на заедающем магнитофоне, голос Фила:
      - ...тогда мы спустились в канализацию. Я, конечно( не чувствую запаха( но...
      "На святое дело идём - друга из
      беды вызволять."
      Горбатый
      На завтрак были варёные бобы со свининой и водянистое местное пиво. Вовчик ел мало, зато набил рюкзак хлебом и вяленой рыбой. Наглотаться от пуза он не дал и Лизе, хотя после вчерашней сцены она так ничего и не ела. Потом расплатился с хозяином, поговорил с остановившимся на ночь в Волхове шофером фуры-пятитонки насчёт переправы через Неву, посетовал на судьбу, не давшую ему возможности научиться водить: "А то, ей-Богу, в дальнобойщики подался бы, в натуре!" (первое - вранье, водил он прилично, а что касается второго, то о порядках в гильдии он был наслышан достаточно, чтобы трижды подумать, прежде чем принимать присягу).
      Лиза выглядела мрачно( то ли ей было стыдно за вчерашнее, то ли( наоборот( обидно, что не довела дело до конца...
      - Все. Сваливаем, - Вовчик допил пиво, хлопнул кружкой по столу. Помоги-ка мне напялить эту штуку. - он подсел под рюкзак, просунул руки в лямки, крякнув, встал, застегнул пояс и грудную обвязку. - Идем.
      В знакомый уже люк Вовчик спустился один. Лиза с вещами осталась наверху - как бы на стреме, хотя на самом деле в этом, конечно же, не было никакой необходимости. Обонять ей не захотелось, вот что. Завернутый в спаяный за ночь пластиковый комбез, Вовчик вступил в дерьмо...
      - Ну-с, проверим, как оно, - Фил зафиксировал оптоконнектор муниципального управления безопасности. - Вроде все правильно. Конечно, в пределах дисперсии... Посылаю запрос... Как формулируем?
      - Ну, как? Тебе лучше знать, как.
      - ...?
      - Ну, скажем, "освободить на основании того, что информация, на основе которой произведено задержание, не подтвердилась"... Во загнул!
      - Чушь. Какая, к лешему, информация, когда его в лесу взяли!
      - Да-а... И стиль, прямо скажем, подкачал. Ну тогда... не знаю. А если... если, допустим, его выпускают для того, чтобы проследить, контакты установить и все такое прочее?
      - Это можно. Значит, как бы люди уже на позициях(
      - Стой. А как звали того чувака, который... ну, чей пароль?
      - А звали его Валентин Чередойло. Генерал безопасности, командир всея лазерной пехоты, между прочим.
      - О-о! Мерзкие мы мальчишки. Ни на грош уважения к большому дяде. Начинай.
      - Уже готово. Послал. Подтверждение получил. Через полчаса его выведут.
      - Вау!!!! - Вовчик выбросил вверх отставленный средний палец правой руки. - Убираемся.
      - Теперь ты стой! Мы же теперь можем залезть в совсем закрытые банки... с нашим-то уровнем, а?
      Вовчик думал две секунды.
      - Давай. Пять минут тебе даю. Лиза! Лизка! - крикнул он в сторону открытого люка.
      - Чего?
      - Иди, встречай своего... Только смотри, дай ему отойти от ворот хотя бы за угол.
      - А... а ты?
      - А что я?.. - Вовчик вздохнул. - Мое дело маленькое, мне вообще в Питер надо.
      - Вместе пойдем, - заявила Лиза. - Борис, он такой человек... такой... Мы вам пригодимся, честное слово!
      - Не введи во искушение, но избави нас от лукавого... - пробормотал Вовчик. - Не думаю, что это хорошая идея.
      - Но... ты на меня обиделся, да? Ну, я прощения прошу, слышишь? Я... Ну не могла я тебе дать. Честн' слово, если бы могла, то... Я, наверное, несовременная совсем.
      - Это точно, моногамия нонче не в моде.
      - Но... ты не обижаешься?
      "Ясен пень, обижаюсь", - подумал Вовчик, но ничего такого, конечно, вслух не сказал.
      - Эй!.. Ты скоро?
      - Пять минут. Ты серьезно решила меня ждать? А что скажет твой муж? Он( небось( тот ещё старик?
      - Хватит об этом... Вылезай скорее.
      Вовчик изловчился вытащить заранее свернутую папиросу, не прикасаясь к гильзе, закурил. Когда огонёк дополз до середины махорочной закладки, Фил объявил, что закончил.
      Вовчик бросил комбинезон в поток, понаблюдал, как тот неспешно уплывает вдаль, величественно вращаясь, и полез наверх.
      - Слушай, - сказал Фил, - это потрясающе! На каждом новом уровне доступа полученные сведения перечеркивают все, что мы знали из предыдущих. Сай с историей обращается, как со своим личным дневником: хочу так напишу, хочу эдак, а то и вообще пропущу - кому какое дело, не лезьте в мой интим.
      - Бардак, - согласился Вовчик. - Делай свое резюме. Лизавета, - он задрал голову( - ручку протяни, раз уж наша большая любовь продолжается.
      - Давай, вонючка. Фу! Ну и гадость. Как же ты там(..
      - Слушай, милая, ну хоть поцелуй-то я заслужил?
      - Конечно, заслужил, - сказала Лиза.
      Обняла и поцеловала.
      До управления идти было не больше пяти минут. Они устроились в сквере перед главными воротами, в тени разросшейся сирени( В самой гуще кустов стояла маленькая скамеечка, с нее прекрасно просматривалась вся площадь, а сидящих на ней увидеть можно было, только подойдя вплотную.
      Натикало ещё только без четверти двенадцать очередного рабочего дня. Слоняющегося без дела народа было мало: четверо неопрятных мужичков, а говоря проще - (синяков(, давили мерзавчик; прогуливалась со скучающим видом дамочка определенных занятий; да покрывался голубиным пометом пластиковый статуй посреди сквера - мужик в шляпе и набедренной повязке. То ли сюр, то ли Миклухо-Маклай.
      По прошествии получаса створка ворот управления плавно отошла в сторону; на улицу выпихнули ошалевшего от такой радости уркагана, небритого и ничего не понимающего. Так же плавно ворота закрылись. Уркаган немедленно набросился на часового в решетчатой будке. Видимо, требуя объяснений.
      Вовчик стиснул Лизину коленку, прижимая её к скамейке:
      - Сидеть! Это он?
      - Да, да, пусти!
      - Сидеть, я сказал! Никуда он не денется.
      Пехотинцу-часовому надоели приставания этого странного типа( он просунул обратный конец лазергана между прутьями и пихнул того в грудь: вали, мол.
      Борис побрел вдоль стены на запад.
      - У вас есть хата в городе, явка какая-нибудь? - спросил Вовчик.
      - Нет. Идём, ну идём же!
      - Ладно, пошли... сейчас, правда... Дай только он с площади уйдёт!
      Но не Вовчик, любивший, кстати, иногда прихвастнуть своей наблюдательностью, и не Лиза, куда уж ей было думать о чем-то другом, она и открытого люка под ногами не заметила бы; и уж конечно не Фил, лежавший скуклившись на дне рюкзака и компилировавший горы новых данных, а совсем посторонний человек, случайно зашедший на площадь, заметил, что синяки, квасившие под деревом у большого желтого дома, дружно вскочили и двинулись за Борисом.
      Вообще-то этому типу было наплевать и на Бориса, и на жену его, и на Вовчиковы терзания - просто, видать, он тоже посещал это заведение, глядевшее на площадь слепой стеной с большими клепаными воротами... И удовольствия от этого посещения не получил.
      Борис прошагал мимо жены метрах в десяти. Вовчику пришлось напрячь свои не слишком мощные мускулы, чтобы удержать её в сидячем положении. За ним, пьяно гомоня и качаясь, перемещались синяки. Мужик нагнал их как раз у кустов. И не стал рассусоливать. Блеснул выхваченный из-за голенища тесак, и голова одного из синяков в момент отделилась от туловища.
      - Так тебе, мусор поганый, - сказал мужик, сопровождая взглядом катящуюся голову.
      Этой заминки хватило остальным, чтобы отказаться от принятой роли. Они скопом набросились на мужика, умело подмяли и скрутили.
      А по спине Вовчика побежали холодные мурашки.
      - Вот сука, - произнес, утираясь, один из синяков. - И как Влада завалил, умелец... - он с размаху пнул мужика( тот ответил невнятной бранью. - Ба, парни, да это ж Ботинок! Знакомое рыло! Ты, падла вонючая, зачем этого мудака пасёшь? Ты ж с ведьмаками сроду не знался.
      Створка ворот снова отъехала в сторону. Оттуда выскочил Чин - никак не ниже капитана, судя по гонору: при шевронах, кубарях и прочих причиндалах. Деловой до жути. За ним бесконечной двойной сверкающей лентой поползла наружу чуть ли не полурота усмирителей в полном доспехе. Они моментально оцепили площадь. Двое из усмирителей споро изловили недалеко ухилявшего вольноотпущенника и пинками загнали обратно в ворота.
      - Гуля, Лебедев, Добрицкий, ко мне! - распорядился Чин.
      Синяки, понурясь, выполнили приказ( подошли.
      - Кретины! Раздолбаи! - завёлся Чин и завода его хватило на добрых три минуты( тираду же свою он завершил вполне конкретно( - Осмотреть сквер, они могут быть где-то здесь!
      - Всё, - обречёно шепнул Вовчик. - И вести далеко не надо.
      - Нет, - сказала Лиза. - Ни за что. Раздевайся. Быстро, времени мало! - и принялась стягивать с себя одежду.
      - Я... я так не смогу, наверное!
      - Быстрее, ради всего святого! Идиот, мы же из-за тебя погорим к чертям!
      Вовчик снял штаны. Ситуация не благоприятствовала любви. Существуют, конечно, в природе любители позаниматься этим в телеге, катящейся под гору, или в ограбленной только что лавке, или вот в лесу... Вовчика стрессы не возбуждали. Он предпочитал тишину и мирное небо над головой.
      - Куртку, ну же!
      Они упали на брошенную одежду как раз вовремя - кусты раздвинулись и в проеме появилась небритая морда синяка-гэбиста.
      - О-о!!! - Вовчику не пришлось напрягаться, чтобы изобразить всю гамму чувств, которые обычно посещают человека в таком нестабильном положении.
      - Пошёл на хуй! - добавил он(
      Имитировать коитус стало гораздо легче, словно, обматерив фараона, Вовчик совершил некое очищение; страх не то чтобы пропал, но стал контролируем.
      - Не вздумай засунуть, - прошептала ему на ухо Лиза. - Убью.
      Два зеркальных усмирителя дернули Вовчика за руки и подняли.
      - Трахаетесь, - недобро протянул синяк. - Оч' хорошо. Кто такой!? заорал он на Вовчика(
      Вовчик сбивчиво изложил свою легенду, опустив только про жену - в самом деле, зачем приходить трахать жену под дверь госбезопасности? Местная блядь, конечно, тоже не объяснение, но уж больно место удобное - сирень, трава, скамейка, народу нет, и что-то пикантно-пугающее в этих молчаливых злых стенах... Р-р-романтика, черт побери!
      - Значит, гришь, с Нов-города пришел?
      - Так точно, ваш бродь, с югу мы, с самого Ильмень-озера...
      - А в мешке что?
      - Дык, вещи, ваш бродь, одежка, опять же, еды мал-мала...
      - А ну покажь.
      Вовчик развязал горловину рюкзака. Обыски ему были не впервой, обмануть не слишком усердного усмирителя - плёвое дело, особенно если он не знает, чего нужно искать - а этот, по всему видно, не знал. Забыли сообщить.
      - Жратвы зачем столько набрал?
      - Дык, ухожу, ваш бродь, я ж сельский техник-та, пойду в какую деревню осяду тут поблизости, а спервоначалу-то кушать чего-то... - Вовчик сам запутался в своей реплике и замолчал.
      - А одежа-т новая, - сказал вдруг второй синяк.
      - Дык, - согласился Вовчик. - Я ж, гля, из деревни разве не голый ушел, токмо и взял, что струмент свой, а потом совсем оголодал, дык взял и продал часть - одежку вот купил, обратно же похавать...
      - Ладно, вали, техник. И бабу свою забери. Ха! Знаешь, девонька, вот это вот у него между ног - не хуй( а просто прыщик( Приходи сюда к шести, я тебе покажу, что такое настоящий мужик.
      Вовчик молча стерпел. Лиза тоже молча снесла шлепки и подначки фараонов, оделась.
      - Спасибо, ваши бродия, спасибо, что разобрались, здоровьичка вам всякого...
      - Заткнись. Проваливай. А ты чтоб пришла, ясно?
      И отпустили. Разгильдяи.
      И только вечером, стоя на коленях на прозрачном, подсвеченном снизу синей дымкой полу Хрустального зала, сержант безопасности Гуля понял, что же его так сбило с толку в разговоре с тем странным парнишкой. Запах - как из сортира. Почти такой же, каким разило сейчас от него самого...
      06h
      Выбравшись из города, они часа три драпали без передыха на север. В некогда большой, а сейчас медленно умирающей деревне купили разболтанную телегу, и к ней - мерина( странного грязно-серого цвета с лёгким намёком на яблоки.
      Отстегнули они и местному нотариусу( который в отличие от хозяина мерина свой хабар отработал честно и настаивать на общей регистрации не стал. А вот мерин оказался с норовом. И кончил плохо.
      В той же деревне Вовчик заключил и куда более опасную сделку - почти за две тысячи он взял поюзанный, но вполне ещё пригодный к употреблению ПЕ и ещё пять сотен заплатил за ракеты, простые, без пассивной головки - по пятерке за штуку. Барыга оказался толковым малым: пистолет у него хранился в смазке и имел весьма ухоженный вид, ствол был чистый, никаких следов ржавчины; и подкалиберные ракеты тоже были упакованы с соблюдением всех артикулов и стандартов. В соседнем лесочке и постреляли: выпалили с двадцати пяти в здоровенную, в два обхвата ель. Снесло её под корень, нижнюю часть ствола изорвало в мочалку.
      Класс, сказал Вовчик, барыга тоже восторгнулся, и они расстались взаимно удовлетворенные.
      Дальше дорога была спокойная: старый в меру выкрошенный асфальт, тепло, солнце, лёгкий ветерок... А что лошадина всё время показывает гонор, да женщина скулит... что это, в конце концов, по сравнению с подвалами сайбеза и последующим аутодафе. Вовчику доводилось это видеть...
      (Крохотная деревушка на севере Подмосковья. Мальчику тому, наверное, и восьми не исполнилось, а его забили разрядником до полусмерти, потом обложили хворостом и подожгли. И не усмирители какие-нибудь - местные же крестьяне, совершенно невменяемые были... Нашел детишка игрушку себе на голову - калькулятор карманный раскопал в развалинах... Он, наверное, лет двести уже как не работал, вся начинка сгнила, ан нет - избили и сожгли. А главное - матушка его тоже вокруг суетилась. Рыдая, собирала веточки для растопки. Мол, что же ты, сынок, святотатствуешь, нехорошо... Придётся тебя наказать.)
      - Родные края проезжаем, - сказала вдруг Лиза. - Гадюшник. По этой вот дороге: пятнадцать камэ на северо-восток...
      - Что, хочешь посетить, отчий склеп омыть слезами?
      - Пошляк! К тому же он жив ещё, козел старый. Теперь, кстати, в Нов-Ладоге, тамошнему мэру задницу лижет.
      - Ну так чего - отколешься?
      - Я тебе мешаю? - обиделась Лиза.
      Честно говоря, да, подумал Вовчик. Давешнее возбуждение исчезло, осталось только смутное ощущение чего-то не того, не соответствующего его образу жизни и взглядам... Господи, с ужасом понял он, она же ко мне в друзья набивается! Один, значит, за всех, и все за одного. Он вспомнил Толяна-Лохматого, и Верку-Пончик, и Боба-Юзера... И что у него самого когда-то было прозвище - Мегагерц... Нет уж!
      Казалось бы, чего уж проще - мало ли что можно сказать, чтобы человек потом всю жизнь не мог тебя поминать, не выматерившись при этом. Да и помягче можно выразиться, главное - дать понять( подруга, нам с тобой не по пути. Но вот не смог. Не сумел. Воспитание ли помешало, или какие другие сентиментальные воспоминания, но буркнул он что-то вроде "поехали" и вытянул мерина длинным рябиновым прутом по крупу.
      Восемнадцатое шоссе в те времена было главной дорогой, которой пользовалась гильдия для сообщения западных земель с Волховом - в обход зараженных руин Киришей и не забираясь во владения редкостного поганца сая Подпорожского, который торговых людей вешает на собственных кишках, если удаётся поймать кого-нибудь с поличным; товар и выручка, если таковые случаются( идут в казну. Деревня, которой посчастливилось оказаться на этой тропе цивилизации и дожить до того времени, когда по ней пусть и не рекой, но достаточно часто пошли гильдийские фуры, могла считать себя счастливейшей из окрестных деревень и поплевывать на остальных с высокой колокольни. А уж те, кто мог себе позволить содержать трактир, вообще ощущали себя полубогами. Но даже несмотря на это - вымирали. Хотя и с налётом аристократизма( если живёшь у Дороги - будь любезен соответствовать; жителей придрожных, в один ряд домов вдоль полотна выстроившихся, поселков всегда можно было определить по какой-то врожденной важности, с которой они совершали свой жизненный путь. На прочих, местных из глубинки, чухонцев убогих, они смотрели соответственно, сознавая свое величие и соблюдая соответствующую дистанцию. Впрочем, разницу между местным забулдыгой и проезжим гостем, особенно если с ним приехало пять-шесть тонн заморского товара, они знали твёрдо.
      Лужа, Ратница, Дусьево...
      За поворотом на Войбокало дорога поднялась на насыпь, возвышаясь над Ладожским разливом. Здесь они чуть не угодили под встречный автопоезд: огромный, когда-то в камуфляжных пятнах, а теперь выцветший от старости седельный тягач с прицепом-рефрижератором метров пятнадцать в длину - он пёр прямо посреди дороги, а мерину вдруг приспичило вылезти со своей обочины...
      Вовчик таки вывернул его в последний момент, а то и воспоминания не осталось бы( всё ж шестьдесят тонн - не хухры-мухры, когда едет - земля дрожит. Автопоезд просвистел мимо, блеснул голограммой на борту, гуднул два раза презрительно и исчез, растворившись в перспективе.
      Вовчик остановил чёртово четвероногое, отдышался и, отодрав от борта телеги дровину потолще, как следует отходил его по бокам. Мерин перенёс экзекуцию молча, но вечером, точнее уже ночью, когда, выехав на сухое, они развели костер и натянули тент( спасаясь от накрапывающего дождя( мерин, вспомнив, наверное, бурную молодость, принялся бить копытами и вообще изображать из себя мустанга в загоне; а когда Вовчик снова пошёл к нему с дубиной, оборвал ремень, которым был привязан к дереву и, отбежав метров на тридцать, стал жрать траву как ни в чем не бывало - тварь подлая. Так и бродил вокруг до утра, пугая птиц по кустам.
      Места эти - не доезжая пару километров до Утопших - считались дурными и бандитскими. Спать поэтому Вовчик не стал, просидел всю ночь у огня с пистолетом. А часам к шести Фил объявил, что готов представить очередную версию местной новейшей истории. Правда, с некоторыми оговорками...
      "Начать придётся с давних времен, ещё до Войны. Тогда, и это вовсе не секрет, все системы искусственного интеллекта, управляющие энергостанциями более чем районного значения, были объединены в единую сеть. Эта сеть управлялась ВЦСПС - Всероссийской Центральной Системой контроля Перегрузок и управления Снабжением тогдашнего министерства энергетики. Когда на Москву уронили энное количество кобальтовых боеприпасов, система тихо скончалась, и в умах (умишках) всех этих моральных уродов: хаев, саев, прочих паразитов - тех, которые уцелели - наступил полнейший разброд. В большинстве случаев локальные связи - с ближайшим мэром, тактическим мозгом соседней военной части, с местным почтовым сервером наконец, - сохранились, но централизация исчезла, а поскольку каждая станция была завязана на ВЦСПС напрямую, без посредства всяческих буферов-коллекторов-отстойников, доменообразование стало возможно только на расстоянии самого длинного целого кабеля. Правда, порой кабели эти, пересекаясь с линиями других служб и ведомств, тянулись достаточно далеко, проходя сквозь множество "сфер влияния".
      А дальше всё оказалось банально - во всяком случае, с Волховом. Некие люди, смекнувшие, что к чему, несколько быстрее других, захватили станцию и как-то очень быстро из введенной ими поначалу просвещённой демократии скатились в диктатуру.
      Справка (необходима для понимания дальнейшего): по статистике, перед Войной Волховская ГЭС покрывала потребности района в электроэнергии на 14.5%, а все остальное выдавалось по распределению, в основном - из Соснового Бора. Только надежная линия связи между Сосновым Бором и Волховом шла через Москву; почтовая - естественно, через Петербург, так что когда рванул тот авианосец (а не линкор - видимо, ошибка) и полгорода засветилось, вся эта техника посыпалась, как горох из мешка. Волхов оказался на голодном пайке, пришлось сокращать энергопотребление и переходить чуть ли не на натуральный обмен. Всё это привело к тому, что можно видеть сейчас( деградация, вырождение, демографический спад и тому подобные фишки...
      Лет через двадцать эти ушлые ребята внезапно перемёрли, и сай оказался перед проблемой прямого и личного исполнения функций местной власти. Скорее всего, он сам эту проблему и поставил: перевод крупной суммы какому-нибудь дворецкому или повару, щепотка цианида в суп - не проблема, а инстинкт самосохранения присущ саю не меньше, чем, скажем, тебе; но подробностей( к сожалению( не сохранилось.
      Понятно, что новоизбранные народом хуманы-правители, а правильнее сказать - управители, обладали властью на порядок ниже прежних. Текущий же ремонт сай делал сам: сам себя вешал на стенд, используя резервные модули, чинил основные, в общем, справлялся, технология-то стандартная, а подпускать к себе людей ему было как-то и незачем. Но - вполне очевидная вещь - для управления государством одной булевой логики мало, нужно и фантазию какую-нибудь иметь, а это уже чувство, иррациональное и анализу не поддающееся, можно сказать, прерогатива органического мозга. Так что сай гнал по накатанной, полностью следуя за событиями: бунт? - подавить, кризис производства? - повысить налоги, инфляция? - остановить станок, дохнут? - и черт с ними. Нужно войско - льготы военным, шлёп декрет, шлёп другой... Короче, в бултыхании вокруг статус-кво он преуспел. Только сам этот статус-кво, если можно так выразиться, потихоньку тонет.
      Так вот он и правит. Тэмпора, значит, себе мутантур потихонечку, а воз и ныне там. Но это всё было психологическое отступление( а теперь перейдем к делу.
      Итак, в восемьдесят шестом году (две тысячи восемьдесят шестом, конечно) все заседатели Хрустального зала скоропостижно скончались действительно поголовно, с чадами, домочадцами, слугами, собаками и наследниками. То есть умерли все, получившие или имевшие возможность получить доступ к терминальным портам ручного управления. К этому времени установилась связь с ближайшими посёлками, напечатались деньги, была создана система банкоматов - правители гнали, как могли, чтобы успеть как можно больше, прежде чем изношенные станки прикажут долго жить. И они, конечно же, приказали: один за другим вставали заводы( и производство пришлось остановить.
      И вот примерно году на десятом-одиннадцатом правления сая, так сказать, solo, случился давно ожидаемый первый ( и вовсе не последний) голодный бунт - один из самых сильных и устрашающих - быть может, потому, что армия сая тогда тоже находилась в плачевном состоянии: голодные оборванные солдаты меняли патроны и стволы на хлеб и мясо, отказывались ходить в караулы, дезертировали толпами, а некоторые просто тихо загибались от истощения. Идеологической основой бунта стала изрядно, казалось, подзабытая уже монархическая идея.
      Первое упоминание о Государе Императоре относится к 14 сентября 97 года: жители Бора, что на Сяси, отказ платить казенную подать мотивировали "...возвращением Государя Императора, реставрацией Российской монархии..." и вообще чуть ли не вторым пришествием. И прежде чем поднятый по тревоге отдельный батальон сил безопасности, дислоцированный в Зеленце, километрах в пятнадцати южнее, выбравшись из болот, вошёл в деревню, точно такие же реляции поступили от управителей нескольких деревень за большим Сокольим Мхом. Слухи с востока были ещё более ужасающими: гвардия разоружена и частично перевербована; всё, что восточнее Сяси, аж до самой Камчатки, уже во владении этого самого Государя Императора, столица у него где-то за Уралом, а сам он великан десяти локтей росту и вместо головы у него маленький хай привинчен хромированными болтами с четырнадцатой резьбой... В общем, налицо был скоординированный, подготовленный и хорошо управляемый мятеж. А батальон, шутки ради пожёгший весь Бор после того, как не обнаружилось там ни одного человека( всех этих отборных, натасканных фараонов - просто съели. Перед этим слегка в болоте притопив. Шапками закидали, можно сказать. Однако в отличие от Питерской кампании, на сотню усмирителей мятежники положили почти четыре сотни своих, хотя вооружены обе стороны были примерно одинаково.
      В это самое время к пристани Новоладожского разлива в устье Волхова вошёл странный серый корабль. Двигаясь с невероятной скоростью, почти полностью высунувшись из воды, он подрулил к стенке, раскидав кривобокие парусные лодки, составлявшие весь саев торговый флот. На странном корабле прибыл не менее странный человек: будто бы весь из прошлого, гладко выбритый, в военной форме старого образца с полковничьими погонами. И говорил он, и показывал не менее странные вещи: невероятные ружья, пробивающие броневой лист лучом света, маленькие десятизарядные пистолеты, одним выстрелом разрывающие человека на мелкие клочки... Конечно, сай все это купил. На что? Представь себе, частью на продукты, частью в кредит. Даже не вдаваясь в детали. Хотя на его месте, пожалуй, имело смысл поинтересоваться происхождением "технической поддержки", да и вообще навести справки о продавце. Гость очень точно выбрал момент: отряды "государя Александра IV" уже стояли под стенами Волхова.
      Сводный резервные полк, наскоро обученный пользоваться новым оружием, просто-таки сжёг половину армии мятежников прежде, чем они поняли, в чём дело. А когда поняли, то свалили всё на саеву магию и разбежались по домам.