- Двести тридцать первый, двести тридцать первый,- монотонно повторял штурман наведения,- где вы находитесь? Двести тридцать первый, где вы находитесь?..
      - Вы что там, охуели?! - неистовствовал Громов.- Нас атакуют! Ведомый сбит! Нас атакуют!
      - Двести тридцать первый, где вы находитесь? Ответьте, двести тридцать первый...
      Разбираться с этой проблемой не было времени. Сбив Беленкова, неопознанный противник уходил на юг. Громов отлично видел его на ИЛС[14]. Майор заскрежетал зубами. Решение пришло быстро. НЛО не должен уйти.
      Громов сделал вираж и лег на курс преследования. Врубил форсаж. Неопознанный истребитель шел на скорости 1800 километров в час, Громов рванул на максимальной - 2500. Удаление составляло восемьдесят километров. Следовательно, на то, чтобы войти в зону пуска двух ракет средней дальности Р-24Р, подвешенных на "МиГе", Громову понадобится чуть больше четырех минут. Нет, нужно подойти еще ближе - на предельной дальности пуска и при таких скоростях противник может легко уйти от ракеты, а второй возможности поджарить ему хвост не будет.
      Четыре минуты пролетели незаметно. Громов был собран, напряжен и уже не обращал внимания на призывы штурмана наведения. Глянул только на индикатор топлива. "Окурок" пока не горит, и славно.
      Пилот НЛО наверняка заметил преследователя, но маневра никакого не предпринял, даже не увеличил скорость. Это означало только одно: он слишком уверен в своей безопасности и безнаказанности и демонстрирует преследователю презрение, подставляя хвост.
      "Ты еще не знаешь, с кем столкнулся, - думал Громов ожесточенно.- А столкнулся ты с "Витязем", а драться с "Витязем" я никому не порекомендую".
      И тут, в тот самый момент, когда удаление между Громовым и НЛО составило тридцать километров и зажегся сигнал "Захват головок", преследуемый противник выкинул неожиданный финт: светящаяся точка на индикаторе радиолокационного комплекса застыла и за какие-то доли секунды оказалась в задней полусфере истребителя Громова. Громов обалдел. А потом спохватился. Это же "Сухой"! Никаких сомнений. Только истребитель класса "Су" с такой непринужденностью может сделать "Кобру Пугачева", пропустив преследователя под собой или над собой и мгновенно переменив роли в сумасшедшей чехарде воздушной дуэли.
      Мысли Громова неслись галопом. Но отличная выучка давала себя знать. За какие-то секунды майор вспомнил всё, что когда-нибудь знал об истребителе "Су-27".
      ...Экипаж - один человек...
      ...Масса, длина, максимальная нагрузка, боевая нагрузка...
      ...Энергетическая установка - два двухконтурных турбореактивных двигателя АЛ-31Ф...
      ...Максимальная скорость на высоте - 2550 километров в час, на предельно малой - 1450 километров в час...
      ...Максимальная дальность полета без дозаправки - 4100 километров...
      ...Дальность обнаружения воздушных целей - 400 километров. Количество одновременно сопровождаемых целей - 15 штук. Количество одновременно атакуемых целей - 6 штук...
      ...Каждая машина оборудована бортовым комплексом обороны, включающим системы радиоэлектронного противодействия...
      ...Радиолокационный прицельный комплекс с помехозащищенной когерентной импульсер-доплеровской РЛС позволяет обнаруживать и определять координаты воздушной цели на проходе, производить ее захват и сопровождение, а также одновременный пуск управляемых ракет по двум целям в любых метеоусловиях, днем и ночью как в свободном пространстве, так и на фоне земли. Он дополняется оптико-локационной станцией 36Ш, работающей вместе с нашлемной системой целеуказания. Прямо как по учебнику. Хоть закавычивай...
      ...Аэродинамическая устойчивость на грани фантастики...
      ...Двадцать семь мировых рекордов. Один из них - мой рекорд...
      ...Вооружение. Главное - вооружение. Чем он может быть вооружен? Чем должен быть вооружен "Сухой"?..
      ...Сначала пушка. ГШ-30Л. Калибр - 30 миллиметров. Боекомплект - 150 снарядов. Темп стрельбы - 1500 выстрелов в минуту. Установлена в наплыве правой половины крыла. Система управления огнем поддерживается сразу несколькими каналами: радар, лазер, ИК[15]. За счёт этого достигается высокая Точность наведения. Но это оружие ближнего боя -я не дам ему им воспользоваться...
      ...Теперь ракеты. Ракетное вооружение размещается на авиационных пусковых установках, подвешиваемых в десяти точках. Шесть - под консолями крыла, две под гондолами двигателей, две - под центропланом между мотогондолами...
      ...Возможная комплектация. До шести управляемых ракет средней дальности Р-27 с полуактивными радиолокационными головками самонаведения (модификация Р-27Р) или с тепловыми головками (модификация Р-27Т), или то же самое, но с увеличенной дальностью (модификации Р-27ЭР, Р-27ЭТ). Характеристики ракет: дальность пуска Р-27 - 130 километров; тип боевой части - стержневая, скорость - 4,5 Маха...
      ...Такая зверюга против моих пукалок. М-да...
      ...На подкрыльевых узлах могут быть подвешены четыре управляемые ракеты ближнего боя с инфракрасными головками самонаведения Р-73 Или их улучшенный вариант - Р-73Э. Но это снова "дуэльное" оружие, а дуэли не будет...
      ...Что еще? Над подфюзеляжной и двух подкрыльевых точках подвески могут быть установлены балочные держатели для авиабомб и других средств поражения. Но здесь вряд ли, не тот случай, да и какую опасность для меня могут представлять авиабомбы, если они без ядерного заряда?..
      ...Нет, двух мнений быть не может. На истребителе противника установлены шесть Р-27. Точнее уже не шесть. Минус один... Минус два!..
      С удаления в двадцать километров противник запустил свою вторую ракету. На принятие решения у Громова оставалось всего несколько секунд. Но этих секунд ему хватило - он бросил машину в штопор.
      Ночной штопор (вообще ночное пикирование) считается очень сложным маневром. Настолько сложным, что во всей России есть только пять человек, которые его проделывали с благословения вышестоящих инстанций. Он чрезвычайно опасен хотя бы тем, что пикировать приходится вслепую, а радиовысотомер может подвести, и тогда от пилота не останется даже костей. Но "Витязи" не зря считают себя лучшей пилотажной группой России - они отрабатывали ночной штопор по собственной инициативе, не согласуясь с начальством и полагая, что в нелегкой жизни военного летчика всякое умение сгодится. Это умение спасло Громову жизнь.
      Собственно, свалиться в штопор не составляет особого труда. Задача посложнее - выйти из него. Вращаясь вокруг продольной оси, "МиГ" падал носом вниз на невидимые в темноте сопки, а Громов напряженно следил за показаниями высотомера. На ИЛС он не смотрел, он и так знал, где находится ракета - пытается пикировать вслед за ним. Когда указатель сместился до отметки "1000", Громов нажал ногами на педали, останавливая вращение, затем отсчитал про себя: "И раз, и два, и три...", после чего отклонил ручку управления от себя до упора. Когда истребитель перестал вращаться, Громов поставил ручку в нейтральное положение. Он сильно рисковал - до земли оставались какие-то метры, но на этот раз повезло, истребитель вышел из пике и обрел утраченную было устойчивость. Ракета повторить столь головокружительный маневр не смогла. На скорости в четыре Маха она врезалась в гранит сопки, и на месте ее падения вырос дымовой гриб. Разумеется, Громов гриба не видел, но ему было достаточно и данных ИЛС: светящаяся точка ракеты с индикатора пропала.
      Теперь противник шел на северо-восток. Было ясно, что он заметил и оценил противоракетный маневр Громова, но по-прежнему не сомневался в своей неуязвимости.
      - Не уйдешь, тварь, - пробормотал Громов; любой, кто услышал бы это его бормотание, бежал бы в ужасе прочь - столько ненависти и плохо сдерживаемого бешенства содержалось в этих простых словах.
      И снова гонка, и снова ревет двигатель, и снова всё внимание майора сосредоточено на "Сухом" противника. Удаление пятьдесят километров... сорок километров... тридцать пять... Теоретически "Сухой" мог сделать еще одну "кобру" или боевой разворот, поставив "МиГ" в крайне неудобное для дуэли положение: машины разного класса и разных возможностей, исход очевиден. Но теперь Громов был начеку и на случай неожиданных финтов противника у него была припасена пара хитрых контрприемчиков.
      ...Удаление тридцать... Двадцать пять... "Чего я жду?" - спохватился Громов и выпустил наконец ракету.
      "МиГ" ощутимо тряхнуло, и Громов убавил скорость. В течение нескольких секунд ракета догоняла истребитель противника. Затем точка ее на индикаторе мигнула и погасла. Громов не верил своим глазам: пилот "Сухого" в точности воспроизвел его маневр - сваливание, пикирование, выход из пике над самой землей.
      "Да он издевается! - мелькнула мысль.- Он просто издевается надо мной".
      - Двести тридцать первый, - продолжал причитать штурман наведения. - Двести тридцать первый, ответьте. Мы потеряли вас, двести тридцать первый.
      - Пошел ты...
      Загорелся "окурок" - топлива осталось совсем чуть. Быстро прикинув, Константин понял, что до базы ему не дотянуть. Придется покинуть самолет где-то здесь, над пустынными, необжитыми просторами. Найти его здесь во время разгула стихий, под снегопадом, спасателям будет очень сложно, да и будут ли искать? Но другого выхода не было. И когда Громов понял это, он быстро и громко заговорил:
      - Всем, кто меня слышит. Говорит пилот истребителя "МиГ-23" майор Громов, воинская часть 461-13 "бис". Во время парного вылета на перехват разведсамолета британских ВВС, тип "Нимрод", я и мой ведомый были атакованы неизвестным противником. Ведомый был сбит управляемой ракетой, я продолжаю вести бой. Противник использует "Су-27". Повторяю. Противник использует "Су-27". Всем, кто меня слышит, передайте эту информацию командованию округом или в Министерство обороны...
      В этот момент противник (может быть, он тоже услышал заявление майора) сделал боевой разворот и лег на встречный курс.
      "Хочет выйти на дистанцию ближнего боя, - догадался Громов, - и засадить мне "семьдесят третью". Но, извини, коллега, ближнего боя не будет. Хотя..."
      Константин снова посмотрел на тлеющий "окурок". Бредовая затея, конечно, но чем черт не шутит.
      Истребители быстро сближались. Громова охватило ощущение дежа вю. Когда-то всё это уже было, с ним или с кем-то другим по фамилии Громов - была ночь, горел ИЛС и "окурок", и два боевых самолета, скрытые тьмой, шли навстречу друг к другу - игра на нервах, высший пилотаж. В любой момент неизвестный противник мог выпустить ракету, то же самое мог сделать и Громов - расстояние уже позволяло, но они оба не предпринимали никаких действий и, словно зачарованные, шли на этот самоубийственный таран.
      Когда до лобового столкновения оставалось четыре секунды, Громов дернул держки катапульты. Система катапультирования сработала, как часы. Отлетел фонарь кабины, и Константин вместе с креслом был выброшен вертикально вверх. Ощущения от ускорения в шестнадцать "же[16]" не из приятных, но Громов был к ним готов.
      По существующим нормативам на спасательном оборудовании российских ВВС в качестве предельных для раскрытия парашюта выставляется высота в четыре тысячи метров и задержка раскрытия в полторы секунды. То есть при катапультировании выше четырех километров летчик падает до указанной высоты, после чего срабатывает прибор. Громов катапультировался на высоте пяти тысяч и провел несколько страшных секунд падения в абсолютной пустоте. Потом раздался громкий хлопок, стропы натянулись, на секунду сдавило грудь, и вот уже он висит, не видя ничего вокруг и задыхаясь в обжигающе ледяном воздухе.
      "Знал бы ты, мальчик, что такое катапультирование".
      И тут уши майора заложило от страшного рева. Нечто огромное стремительно надвигалось на Громова из темноты. "Сухой" противника. Рев двигателей истребителей этого класса Константин не спутал бы ни с чем. Он прошел в каких-то метрах под ногами Громова. Майору показалось даже, что он успел различить святящуюся изнутри кабину и сидящего в ней пилота, затем Громова настиг акустический удар. На несколько секунд Громов потерял сознание. Когда он пришел в себя, истребителя и след простыл. Значит, тарана не получилось. "Сухой" остался цел и отправился на неведомую базу, черт его побери совсем. Но кто его поддерживал? Кто осуществлял наведение? Кто за этим стоит?..
      Громов мог сколько угодно ломать на этим голову - ответов на поставленные вопросы не существовало. Пока не существовало.
      Майор продолжал спускаться. Перед встречей с землей надо сгруппироваться, но земли видно не было, вообще ничего видно не было за тьмой и снегом. На крутых склонах сопок можно сломать и ногу, и шею, но Громову ничего другого не оставалось, как уповать на Бога или везение, которые обеспечат ему глубокий уютный сугроб вместо обледенелого склона.
      Громову повезло. Именно такой сугроб ему и подвернулся. Каблуки проломили наст, и майор ушел в снег по пояс. Парашют словно саваном накрыл его сверху.
      Некоторое время майор тяжело ворочался, выпутываясь из строп и разгребая снег. Потом он встал. Побаливала правая нога, было очень холодно, и снег летел прямо в лицо, однако Громов был жив и не оставил надежды расквитаться с неизвестным противником.
      - Я тебя достану! - крикнул он в кромешную тьму.
      Его слова оказались пророческими.
      Глава четвертая. ПАНИКА.
      (В/ч 461-13 "бис", полуостров Рыбачий, декабрь 1998 года)
      Новость о "сбитии" пары Громов-Беленков разнеслась по воинской части 461-13 "бис" в одно мгновение. На "вышке" в тот день дежурил старший лейтенант Вячеслав Казанцев. Ничего о деятельности воздушных пиратов он, разумеется, не знал: для него и для таких, как он, советник Маканин и разработал когда-то прикрытие в виде внеплановых учений. Однако внезапное появление НЛО, переговоры экипажа со штурманом наведения сразу привлекли внимание Казанцева. Участвовать в диалоге он не мог - канал дальней связи занимал штурман из Оленегорска, и всё вроде бы развивалось по проверенным временем схемам. Непонятное началось в тот момент, когда штурман вдруг заявил, что не слышит пилотов истребителей. Казанцев пилотов слышал - с сильными помехами, на пределе, но слышал. Он снял трубку прямой связи с КДП авиаполка "Заполярье", но гудка не было. Казанцев постучал трубкой по столешнице - нулевой эффект. Это его сильно удивило, но не напугало. Испугаться он успел чуть позже, когда Громов закричал в эфире, что ведомый сбит, а потом задиктовал свое сообщение. Больше майор не сказал ничего, и это было самое страшное.
      Казанцев медлить не стал. Связавшись с дежурным по части, он приказал немедленно поднять всех офицеров и в спешном порядке гнать их на "вышку". Не забыл также вызвать взвод связи. Первыми явились летающие офицеры Лукашевич и Стуколин. С небольшой заминкой подошел злой от недосыпания Усачев. Потом подтянулись и остальные. Скоро на "вышке" было не протолкнуться от сердитых, агрессивно настроенных мужиков. Связисты подошли последними, и Казанцев тут же распорядился выяснить, почему он не может связаться с Оленегорском. Молодой сержант начал разбирать аппарат, остальные отправились на проверку кабеля и антенн.
      - Что происходит, Слава? - встревоженно спросил Лукашевич.
      - Товарищи офицеры, - обратился Казанцев к сослуживцам; слова давались ему с большим трудом,- я должен сообщить вам... только что майор Громов и лейтенант Беленков... были сбиты неизвестным противником...
      Воцарилась гробовая тишина.
      - Ты бредишь, Слава! - заявил экспрессивный Усачев.
      Все присутствующие на "вышке" смотрели на Казанцева, словно ожидая, что сейчас он скажет:
      "Да, ребята, это мне сон такой дурной приснился; на самом деле всё хорошо, Громов с Беленковым возвращаются, задание выполнено успешно". Даже сержант оторвался от работы и воззрился на офицера. Но ничего подобного Казанцев не сказал. Он только вздохнул тяжко и повторил уже сказанное:
      - Только что майор Громов и лейтенант Беленков были сбиты неизвестным... Я это слышал своими ушами...
      - Подробности, - потребовал Лукашевич. - Расскажи подробности.
      В отличие от других офицеров воинской части 461-13 "бис" он знал подноготную многих странных событий, произошедших в последнее время на Рыбачьем полуострове или в непосредственной близости от него. Перехват двух норвежских транспортов, затем дерзкое нападение банды кавказцев, теперь вот Громов с Беленковым. Знал то же самое и Стуколин. Он и Лукашевич переглянулись.
      - Сначала всё шло по плану, - ответил Казанцев, хмурясь. - У границы вертелся британский разведчик "Нимрод". Громов и Беленков ушли парой на его перехват. Потом их атаковали...
      - Кто атаковал? "Нимрод"? На этих самолетах нет вооружения.
      - "Нимрод" тут ни при чем. Он вскоре ушел, и пару атаковал неопознанный противник. Он шел с нашей территории.
      Казанцев продолжал говорить, вводя собравшихся офицеров в курс дела, а Лукашевич уже все понял. Неопознанный истребитель, "Су-27", по словам Громова (Костя - все-таки молодец, не растерялся, сумел передать информацию!), прилетевший с нашей территории - что это может быть еще, кроме как очередная акция в необъявленной войне двух государств, начатой в Заполярье в октябре этого года? Другого объяснения Лукашевич не видел, Одного он не понимал: каким образом этим уродам удалось осуществить военную операцию в таком удалении от собственных границ? "Су-27" без дозаправки сюда не долетит. А кто ему позволит дозаправляться над российской территорией? Да и вообще - кто ему позволит углубиться так далеко?..
      Офицеры тем временем расшумелись. Мнений по поводу было как всегда предостаточно. Однако ни один из присутствующих не верил, что Громов и Беленков погибли. Высказывались предложения о немедленной высылке поисковых групп. Это сейчас казалось важным.
      - Поисковые группы должны быть уже высланы, - охолодил пыл сослуживцев Лукашевич. - И в Оленегорске, и в штабе округа наверняка контролируют ситуацию.
      И вот тут выяснилось, что никто ничего не контролирует. Казанцев в нескольких словах описал, как возникли некие помехи в связи: в частности, штурман наведения из Оленегорска не смог засечь противника, потерял истребители, а кроме того, не смог установить с ними связь.
      - Но ты всё слышал, Слава?
      - Я слышал. А он - нет.
      Ко всему оказалось, что с вышестоящим командованием часть 461-13 "бис" связаться также не может. Услышав эту новость, все разом замолчали и посмотрели на сержанта, который так и стоял с открытым ртом и полуразобранной телефонной трубкой в отставленной руке. Сержант спохватился и быстро завозился с аппаратом.
      - Как-то странно это получается, - заметил лейтенант Подвицкий со сдавленным смешком. - И то и другое разом. Может, все-таки это был НЛО, "летающая тарелочка"? Поэтому и связь вырубилась. Эти твари иногда в наши края залетают. Слышали, какое светопреставление они над экспериментальным аэродромом Чкаловского НИИ устроили? В семьдесят девятом, слышали[17]?
      Как ни странно, эта безумная идея была воспринята с определенным сочувствием. Любой из офицеров, связавших жизнь с авиацией, мог рассказать не одну историю, связанную с феноменом НЛО. На поверку чаще всего эти истории оказывались высосанными из пальца - типичный пример профессионального фольклора. Но иногда под шелухой вымысла вдруг обнаруживалось зерно истинного события, объяснения которому не могли дать ни военные, ни ученые. И только двое из всего собрания знали, что дело не в мифических зеленых человечках из "летающих тарелок". Все намного проще. И намного, на порядок страшнее.
      Лукашевич не мог смолчать. Дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы он сдерживался, вспоминая наставления Маканина. В конце концов Маканина здесь нет, и это не его сбили над обледенелыми сопками. (О том, что Маканин был еще в октябре убит, ни Лукашевич, ни Стуколин не знали - их забыли поставить в известность.)
      - Мужики, - сказал Лукашевич. - НЛО здесь ни при чем... Началась война... Мы принимаем участие в войне, - повторил он, чтобы до сослуживцев лучше дошло.
      Кто-то присвистнул.
      - Что ты хочешь этим сказать? - изумленно спросил Усачев.- Какая война? С кем? С чеченцами?
      - Нет,- Лукашевич оглянулся на Стуколина; тот едва заметно кивнул. - Не с чеченцами, всё гораздо хуже...
      - Объяснись, Алексей.
      Но объясниться Лукашевич не успел. Пронзительно заверещал зуммер на пульте. Сержант-связист просто-таки подпрыгнул от неожиданности. В наступившей тишине Казанцев шагнул к пульту, поднял трубку и поднес ее к уху. Глаза его расширились, быстрым движением он перекинул тумблер на пульте, подключая внешний динамик.
      - ...Русские,- говорил хрипловатый незнакомый голос с характерным акцентом,мы обращаемся к вам, русские, слушайте нас. Трое ваших земляков нанесли нам смертельное оскорбление. Это майор Громов. Это старший лейтенант Лукашевич. Это лейтенант Стуколин. Оскорбление должно быть смыто кровью. Но мы не собираемся нападать исподтишка и на безоружных, как это делали вы. Мы бросаем вам вызов, русские. Докажите, что вы - настоящие мужчины, настоящие воины, умрите с честью...
      - Что он такое мелет?! - на Никиту Усачева было страшно смотреть.
      Ответом ему был нарастающий вой. И почти сразу за этим воем последовала серия мощных и близких взрывов.
      (Кольский полуостров, декабрь 1998 года)
      В тот момент, когда Константин Громов в надежде, что его кто-нибудь услышит, скороговоркой выдавал в эфир информацию о неизвестном противнике, атаковавшем два российских самолета, с аэродрома на Святом Носу взлетели и взяли курс на запад четыре "МиГа-25РБ". Двигаясь под покровом полярной ночи вдоль побережья Баренцева моря, на высоте в двадцать километров, соблюдая радиомолчание, четыре смертоносных ястреба глобальной войны несли на себе 12 тонн бомб, предназначенных для маленькой и затерянной далеко внизу воинской части 461-13 "бис".
      Системы ПВО страны отметили продвижение группы бомбардировщиков, однако распоряжение, поступившее "с самого верха", было предельно конкретным: "Бомбардировщики выполняют спецзадание - пропустить".
      Летчикам, сидящим в кабинах бомбардировщиков, практически ничего не нужно было делать. Автопилот доведет их до цели, бомбардировочная система "Пеленг" отработает бомбометание по заранее заданным координатам - нет ни возбуждения, ни азарта. Летчики скучали, но они привыкли скучать.
      За минуту до того, как старший лейтенант Лукашевич решился раскрыть тайну пиратов своим сослуживцам, бомбардировщики достигли точки сбрасывания. Каждый самолет сбросил по шесть бомб ФАБ-500[18]. Тяжелые двухметровые чушки посыпались вниз. Бомбардировщики спокойно развернулись, возвращаясь на базу. Оценивать точность попадания и масштаб разрушений не было необходимости. Пилоты и так знали, что он будет минимальным. В их задачу не входило уничтожить воинскую часть 461-13 "бис". Их вылет был демонстрацией мощи.
      (В/ч 461-13 "бис", полуостров Рыбачий, декабрь 1998 года)
      Большая часть бомб легла с большим недолетом. Но сила взрывов была такова, что содрогнулось всё плато Рыбачьего полуострова. В воздух взлетело и осыпалось гранитное крошево. Лишь пять из двадцати четырех бомб упали на территорию воинской части. Одна из них уничтожила резервный дизель-генератор, вторая сделала огромную дымящуюся воронку на подъездной дорожке, третья разнесла в щепки бочку-контейнер с "Красной комнатой", где, к счастью, никого не было, две последние очень "удачно" накрыли собой командный пункт единственного наземного средства противовоздушной обороны части - зенитного ракетного комплекса "Бук-М1".
      Когда капитан Никита Усачев на правах старшего по званию крикнул: "Всем в укрытие!", бомбардировка закончилась. Выскочившие из КДП офицеры растерянно озирались, не зная, то ли бежать к убежищам, то ли возвращаться назад. Взяв инициативу в свои руки, капитан Усачев объявил "Тревогу" по части и ввел боевую готовность номер один.
      Впрочем, это не помогло: бомбардировщики ушли, а нового нападения не последовало. Связь с командованием установить по-прежнему не удалось. Связисты заявили, что с их стороны всё функционирует нормально. Неисправность имеет место быть у контрагентов, то есть "гикнулось что-то у этих мудозвонов, а они, чушки позорные, даже не заметили". Усачев задумался, а потом вызвал к себе старшего лейтенанта Лукашевича.
      Тот по распорядку боевой готовности находился в кабине своего истребителя. Поэтому, отправляясь по вызову, он даже не стал переодеваться - так и пришел в летном комбинезоне и зажав под мышкой шлем.
      - Так, - сказал Усачев и остановился; он внимательно посмотрел на Лукашевича, после чего продолжил: - Выкладывай.
      Но Лукашевич уже несколько оправился от первого потрясения и не был уверен в том, стоит ли говорить посторонним всю правду целиком.
      - Что "выкладывать"?
      - И не валяй дурочку, - прикрикнул Усачев: он был явно не в себе.- Ты уже сказал "а", говори "б".
      Делать было нечего.
      - Мы начали войну, капитан, - сказал Лукашевич; в глаза Усачеву он старался не смотреть.- Нас... Громова, Стуколина, меня наняли... для выполнения особо секретного задания. Вы ничего не должны были знать об этом задании... и, скорее всего, ничего не узнали бы... но видишь, как всё обернулось...
      - Мать твою! - выругался импульсивный Усачев. - Я всегда знал, что дело с вашими "учениями" нечисто. Нет, но это ж надо - организовать тут секретную операцию, и чтобы, кроме летающих пилотов, никто ничего не знал! Ну, козлы! Нет, но это ж надо!
      Лукашевич терпеливо ждал, пока поток ругательств и возмущенных реплик, изливающийся из Усачева, не прекратится и тот не вернется к главному.
      - Ладно, - Усачев наконец остановился. - Кто это организовал? Те деятели из комиссии? Лукашевич кивнул.
      - Суки. И с кем мы воюем?
      Лукашевич ответил с кем. На долгих десять секунд воцарилось молчание.
      - Кретинизм,- дал свою оценку происходящему Никита.- Они хоть понимают, что это за люди?
      - Успокойся, капитан, они понимают. Лучше нас с тобой.
      - Понимают, говоришь?! - Усачев снова взъярился. - А почему нас бомбят, если они понимают? Почему сбили Громова и Беленкова, если они понимают?
      - Перестань, капитан, только твоей истерики нам не хватало.
      Усачев с огромным удивлением посмотрел на Лукашевича. Не таких слов он от него ожидал. Потом Усачев вытер лоб рукавом и спросил заметно спокойнее:
      - Что вы делали?
      - Мы перехватывали норвежские военно-транспортные самолеты.
      - То нападение на нашу часть... с этим связано?
      - Да.
      - Какими силами противник располагает?
      - Этого я не знаю.
      - Снова врешь?!
      - Это правда, капитан. Для меня "сбитие" Громова и Беленкова, бомбежка такая же неожиданность, как и для тебя... как для всех остальных...
      Усачев явно хотел сказать по этому поводу что-нибудь едкое, но на этот раз сдержался.
      - Хорошо, допустим, не знаешь. Что знаем мы? Противник располагает хотя бы одним истребителем "Су-27" и некоторым количеством бомбардировщиков неизвестного класса...
      - Могу высказать предположение.
      - Давай.
      - При подготовке операции нас знакомили с составом и вооружением армии противника. В качестве бомбардировщиков они используют "МиГ-25РБ".
      - Блядь! - Усачев не сдержал эмоций.- Мы их даже не достанем[19]! - Он помолчал.- И что теперь прикажешь делать?
      - Я не могу приказывать тебе, капитан,- напомнил Лукашевич. - Но совет дать могу.
      - Давай свой совет...
      - В первую очередь мы должны связаться с командованием округа...
      - Это понятно. Только как? Связь не работает - твои "друзья" постарались, в остальном...
      - Кто-то должен поехать в Печенгу, - сказал Лукашевич. - Ехать лучше группой. Все должны быть вооружены. Через комендатуру Печенги можно связаться и с округом, и с Оленегорском. Нужно объяснить ситуацию и запросить подмогу. Кроме того, я посоветовал бы установить связь еще с одним человеком - он в курсе всего происходящего, и он поможет.
      - Кто этот человек?
      - Его зовут Маканин. Лев Максимович. Номер телефона в Мурманске... Лукашевич помедлил: не так просто оказалось с ходу выдать "страшную" тайну,...шесть, тридцать девять, ноль, семь...
      - Погоди, я запишу, - засуетился капитан, но потом спохватился и вернул себе грозный вид: - Вот что, Алексей, меня ваши игры не интересуют. И кто такой этот ваш Маканин... хм-м... Лев Максимович... мне тоже не интересно. Я подчиняюсь командованию округом и только с ним буду обсуждать, что делать, а что нет в настоящей ситуации.
      - Пожалуйста, капитан,- Лукашевич не стал возражать. - Как старший по званию и занимаемой должности Ты имеешь полное право принять и отстаивать свое решение.
      Усачев с подозрением уставился на него:
      - Есть еще какая-нибудь гадость в запасе? Выкладывай всё!
      - Нет, капитан. Я рассказал всё, что знаю.
      - Немного же ты знаешь.
      - Громов знал больше, но... - Лукашевич осекся; говорить о Косте было тяжелее, чем о ком-то или чем-то другом, в смерть его не верилось (не таков наш майор, чтобы вот так просто дать сбить себя), но даже если считать, что Громов спасся, воспользовавшись системой катапультирования, благополучный исход оставался под вопросом - как он там, выберется ли?
      - Вот, еще и Громов... - пробормотал Усачев; он подумал о том же самом и отмел сомнения.- Да, ты прав, Алексей, нужно ехать в Печенгу...
      (В/ч 461-13 "бис", полуостров Рыбачий, декабрь 1998 года)
      Ровно через полтора часа на пятнадцатом километре дороги (если считать от воинской части 461-13 "бис", а не от Печенги) старый грузовик "ЗИЛ" наехал на стальную полоску с торчащими вверх шипами, положенную поперек дороги - из тех, с помощью которых гаишники "тормозят" не в меру разошедшихся угонщиков. Шины мгновенно спустило, грузовик остановился. Всех, кто сидел в кузове - а было там пятеро бойцов с автоматами, - побросало друг на друга.
      Подобная остановка на пустой заснеженной дороге не сулила ничего хорошего. Капитан Усачев и рядовой срочной службы Бельтюков, сидевший за рулем грузовика, посмотрели друг на друга. Бельтюков был не дурак и сразу всё понял. В глазах его читалась смертная тоска.
      - Не дрейфь, солдат, - приободрил его Усачев. - Прорвемся.